Елена Ковалевская
Записки средневековой домохозяйки

   Посвящается моей любимой бабушке.
   С большущей благодарностью
   Анне Кошелевой за разрешение,
   Юлии Высоцкой за свободное время и терпение,
   а также Евгению Казимирову

Часть 1
В новом мире

   Кавалькада разряженных под старину молодых людей с гиканьем и свистом пронеслась мимо, заставив заскочить на один из сугробов, что были наметены по обочинам парковой аллеи. Мне захотелось крикнуть вслед: «Что же вы вытворяете?!» – однако я смолчала, любуясь статью их лошадей и богатством костюмов. Наверное, это чьи-то богатенькие детки, раз могут позволить себе такие развлечения.
   Невесело хмыкнув, я слезла с сугроба и, приподняв длинную юбку, вытряхнула снег, попавший в голенища сапожек. Короткие замшевые сапоги на устойчивой подошве – хорошая обувь для зимних прогулок, однако совершенно неподходящая для лазанья по сугробам. К вечеру морозец усилился, и я уже начала жалеть, что поддалась необъяснимому порыву пойти домой с работы пешком через парк. Нужно было не позволять вечернему небу очаровывать себя, а сесть в автобус и проехать эти несчастные три остановки. И ничего бы со мной не случилось. Ну, подумаешь, пахнет соляркой и пропотевшей одеждой работяг-попутчиков?! Не померла бы…
   Потопав, чтобы сбить остатки снега с обуви, я двинулась дальше по аллее.
   А все-таки хороший сегодня выдался день! Мне дали небольшую премию, которую я тут же спустила. Ох, какое же было удивленное лицо у продавщицы в семенном магазине, когда я накупила всякой всячины аж на три тысячи! Я мечтательно прикрыла глаза в предвкушении, как все посажу, как все распланирую…
   Полетел редкий-редкий снежок. Я подняла лицо к небу, чтобы узорчатые снежинки ложились мне на щеки. Ах, как же хорошо!
   Однако стемнело очень быстро. Лишь свет от полной луны, еще не спрятавшейся за снежную тучу, освещал аллеи старого парка. Фонари не горели, потому что их так и не установили. У городских чиновников все руки не доходили выделить средства на освещение. Вернее, руки до средств доходили и перекладывали их в собственный чиновничий карман, а вот чтобы осветить аллеи… Тут уж дудки!
   Перестав завороженно любоваться снегом, я глубоко вздохнула, набрав полную грудь морозного воздуха, и торопливо зашагала вперед. Вот показался знакомый поворот, еще немного и…
   Позади послышался конский топот. Я невольно ускорила шаги. Похоже, богатенькие детки по парку уже второй круг нарезают.
   Ох, как сейчас популярно увлечение Средневековьем! Всем сплошь и рядом охота поиграть в принцев и принцесс.
   – Вот она, смотри! – раздался крик.
   Я нервно оглянулась. Один из молодчиков, привстав на стременах, указывал на меня.
   – Догоняй! – выкрикнул другой.
   Я еще ускорилась, на всякий случай перехватив ручки у сумки покрепче. Стать игрушкой «золотой» молодежи, ошалевшей от морозного воздуха, мне не хотелось. Однако на бег срываться не стала: поймут, что напугана, – совсем удержу знать не будут.
   Но куда там! Несколько секунд и меня уже окружили молодые мужчины, сидящие верхом на разгоряченных конях.
   – Стой! Куда ж ты так спешишь?! – начал один.
   – Куда торопишься, красавица?! – подхватил другой.
   – Да не красавица она! – фыркнул третий. – Так, простенькая!
   – Но не дурнушка!
   – И одета прилично!
   Я нервно переводила взгляд с одного на другого. Все симпатичные. Костюмы подобраны так продуманно, и прически эпохе соответствуют! Да куда там – украшения и те похожи!
   – Вы что-то хотели?! – с отчетливо слышимым испугом в голосе спросила я и тут же недовольно поморщилась – таким нельзя показывать свою слабость. Чтобы хоть как-то сгладить впечатление, я повторила еще раз, но гораздо более жестко: – Что вы хотите?
   – Всего лишь поговорить! – тут же выкрикнул кто-то.
   Кони нервно плясали, порываясь сорваться с места; им претило стоять на одном месте.
   – Ох, какая она смелая! – подхватил другой.
   Пришлось побороть страх и решительно взглянуть им в лица. Молодчики ухмылялись, но не злобно, а скорее с легким любопытством, в глазах сквозила проказливость.
   – Слушаю вас внимательно, – еще тверже произнесла я.
   Страх потихоньку отступал. На подонков парни не походили, а значит, имелись все шансы с ними договориться.
   – Не случилось бы – не поверил, что такое вообще возможно!.. А она ничего, – ухмыльнулся один из них, русоволосый парень с правильными чертами лица. Глаза его были то ли светло-серые, то ли голубые – при свете луны не разобрать. На левой скуле виднелся небольшой шрамик. – И бойкая!
   Тут другой, чей конь стоял наиболее спокойно из всех, оперся на луку седла и, чуть подавшись вперед, стал внимательно разглядывать меня. Я в свою очередь принялась изучать его.
   Тоже хорош! Лицо красивое, как у фотомодели, волосы черные, до плеч и слегка вьющиеся. Темно-синий короткий камзол, расшитый серебряной ниткой, из ворота которого выглядывал кружевной шейный платок. В тон камзолу берет с длинным пушистым пером, залихватски заломленный набок; в открытом ухе поблескивала каплевидная жемчужная сережка. Бархатные штаны заправлены в высокие светло-коричневые ботфорты.
   – Отважная? – Он вопросительно вскинул соболиную бровь.
   – А что, разве надо бояться? – тон в тон постаралась ответить я.
   – Ого-о… – протянул еще кто-то. – А ведь у нас все получилось! – А потом захохотал.
   Я быстро отыскала наглеца и уперла в него твердый взгляд. Тот – ярко-рыжий, с россыпью конопушек на носу и щеках, с удивительно голубыми глазами, казалось, что они аж светятся, – тут же подмигнул мне.
   Молодые мужчины были как на подбор – все красивы, но индивидуальны. Ни один не похож на другого. Блондин, русый, темно-русый, рыжий, шатен, брюнет, пепельно-серый – семеро друзей.
   Я все больше овладевала собой, испуг постепенно сменялся интересом. Зная, что лучшая защита – это нападение, пошла в атаку с вопросов:
   – Лучше скажите, сколько такие костюмчики стоят? И коняшки?
   – Какие же это коняшки?! – с легкой, явно напускной обидой переспросил рыжий.
   – Да уж не слепая – вижу, что жеребцы породистые, выезженные и стоят бешеных денег, – отрезала резче, чем собиралась.
   – Вот как?! – фыркнул он и вновь захохотал. – Значит, видишь?
   – Тебе небось такие не по карману? – задал вопрос блондин. На удивление, только он среди друзей не веселился.
   – Если бы захотела, позволила бы. А пока без надобности.
   Мужчины разом замолчали, с сомнением глядя на меня.
   – Правду говоришь? – недоверчиво переспросил черноволосый и уже холоднее добавил: – Тогда у тебя родители высокородные…
   – Ничего не высокородные, – отмахнулась я, на автомате повторив непривычное слово, – но если бы отца попросила – купил бы.
   Если бы я изъявила желание, отец нанял бы мне и лошадь, и платье купил хоть с восьмиметровым шлейфом. Ведь собирался же он моему бывшему на свадьбу джип подарить! Денег в семье после становления папиного бизнеса хватало.
   – Не врет, – словно в подтверждение моих слов кивнул блондин.
   – А серьги золотые, тонкой работы, – тут же заметил другой.
   Сережки были прабабушкины, фамильные. Их еще в революцию и во время раскулачивания та прятала в сарае под настилом. А потом ее дочь, моя бабушка, по наследству передала их не маме, а сразу мне.
   – Держится гордо…
   – Взгляд твердый, прямой, а не в пол, как у крестьянки…
   – Руки тонкие, явно тяжелой работы не знают…
   – Эй! Вы что?! – не выдержав, я взвилась. – Я вам безъязыкая, чтобы вы обсуждали, словно меня здесь нет! Кто вам право дал так вести себя?!
   – Юбка блестит, как парчовая, длиной почти в землю. Сапожки аккуратные, замшевые… – продолжали они, не обращая на мой гнев никакого внимания.
   – Ридикюль, как у моей тетки, правда, только из кожи, а не из шелка или бархата…
   Топнув ногой, чтобы они посмотрели на меня, я почти завопила:
   – Как вы смеете?! Что вы себе позволяете?!
   Но меня никто не слушал, по-прежнему удерживая конями в плотном кольце, возможности убежать не было.
   – Хоть она мне и не по душе, но подходит… – задумчиво протянул шатен.
   Его я прежде не разглядывала, но теперь…
   Ох, как мне не понравился его взгляд! Какой-то оценивающий, взвешивающий. Словно он не на меня смотрел, а на выставленную на продажу вещь.
   – У тебя муж есть? – тем временем спросил он.
   – А тебе какое до этого дело?! – Сердце, сначала предательски вздрогнув, болезненно сжалось, а потом пустилось вскачь галопом.
   – Хоть кольца на пальце нет, – спокойно заметил блондин. – И замужняя сразу ответила бы… А может, не стоит, раз тебе сразу по душе не пришлась?..
   – Нет, я уже все решил! – махнул рукой шатен, словно отсекая ненужный спор.
   – Ты уверен? – нахмурился черноволосый. – Мне кажется, ты не в настолько бедственном положении, чтобы устраивать такую авантюру. Может, все-таки Элиза? С ней хотя бы все понятно, а эта незнакомка…
   – И чтоб я эту плаксу всю жизнь терпел? Чтобы я покорился дядькиной воле?! Отдал все ее папаше Горрану?! – взвыл тот, перебивая друзей. – Ни за что! Я лучше себе пулю в лоб пущу! На войну наемником пойду! Но никогда… слышишь?! Никогда не покорюсь ему!
   На лицо шатена было противно смотреть, его настолько перекосило от злости, что лицо из симпатичного превратилось в отталкивающую маску.
   – А взять безродную? Подумай, ведь это на всю жизнь! – продолжил увещевания черноволосый. – Такие дела спешно не делаются!
   – Плевать! Пусть безродная! Пусть незнамо кто! Но только не по его воле! Никогда!
   Он подал коня вперед, на меня. Я попятилась, хотя и понимала, что отступать особо некуда. И вдруг шатен наклонился и, схватив меня под мышки, одним рывком перекинул поперек седла. Воздух разом вышибло из легких.
   Когда с трудом удалось вздохнуть, я что есть силы закричала:
   – Отпустите меня! – Но тут же, поняв, что окружающим мужчинам наплевать на мой вопль, сменила пластинку: – Помогите! Спасите! Убивают! По-мо-ги-те-е-е!
   Кислорода не хватало, лука седла давила в солнечное сплетение, отчего уже на втором шаге пущенного рысью коня перед глазами заплясали цветные пятна. Я продолжала звать на помощь, но безуспешно. Дышать становилось все трудней, и, пытаясь кричать, я невольно отправила себя в забытье.
 
   Приходить в себя я начала оттого, что кто-то совал мне под нос ужасно воняющую гадость. Не совсем понимая, что делаю, и даже не открывая глаз, я попыталась оттолкнуть ее. Но тут же на ухо незнакомый голос зашептал:
   – Тебе не нравится?
   – Д-да… – попыталась вытолкнуть я из пересохшего горла. – Да…
   – Тогда скажи громче, я не слышу.
   К лицу вновь поднесли нечто жутко воняющее. И хотя сознание начало проясняться, я невольно попыталась отдернуть голову. Только-только прояснившаяся картинка перед глазами вновь затуманилась. Казалось, я смотрю на мир из невероятного далека сквозь плотную серую вуаль.
   Вот вновь в поле зрения появилась рука, сжимавшая какой-то маленький флакончик. Вонь опять ударила в нос, да так сильно, что вызвала обратный эффект – я начала терять сознание.
   – Уб… убе-ри… уберите…
   – Не слышу, – вновь зашептали на ухо. – Ты хочешь, чтобы я это убрал?
   – Д-да…
   – Громче! – хлестнул шепот. – Скажи громко и отчетливо. Тогда я пойму.
   Собрав всю волю в кулак, я постаралась как можно громче произнести:
   – Да… Да!
   Вонь тут же исчезла, а я попыталась понять, что происходит и где нахожусь. Словно сквозь вату, я услышала облегченные вздохи тех, кто окружал меня, а старческий голос довольно произнес: «Наконец-то! Продолжим, дети мои». Красиво зазвучали высокие детские голоса, выводящие славу Всевышнему.
   Я постепенно приходила в себя. Оказалось, что я где-то стою, вернее, меня удерживают в вертикальном положении двое мужчин, ухватив за руки почти на уровне подмышек. На лицо действительно оказалась наброшена плотная вуаль серовато-беловатого цвета, и именно из-за нее я толком ничего не видела. Я уже хотела сдернуть ее с головы, как тот, что справа, перехватил мою руку и зашептал на ухо:
   – Нельзя! Нельзя шевелиться! Сейчас все закончится и…
   – Где я?..
   Я попыталась спросить в голос, но под нос тут же подсунули воняющий флакончик. Мне резко стало дурно, сопротивляться сил не осталось.
   В полузабытьи я пыталась понять, что же поют дети, что вообще происходит… Вдруг все резко стихло, и дребезжащий старческий голос отчетливо произнес:
   – Вы вступили в брак, освященный богом, и теперь муж может законно поцеловать свою жену.
   Я встрепенулась, попыталась вырваться, но не тут-то было, держали крепко. Передо мной появился мужчина, он протянул руки и поднял вуаль. С удивлением я узнала в нем того самого шатена.
   – Вы?! – только и удалось выдохнуть мне, как он наклонился и властным, но чрезвычайно холодным поцелуем запечатал мне губы.
   Вокруг радостно зааплодировали, что-то закричали, кажется поздравляли. Я же замерла под этим жутким и ужасно пугающим своим напором лобзанием и стояла ни жива ни мертва. Наконец он оторвался, жестко, если не сказать – жестоко, посмотрел мне в лицо.
   – Теперь ты моя законная супруга, – с холодом в голосе, выделяя каждое слово, сказал он. – И слушаться будешь меня, как господина. Как своего бога. Поняла?
   Казалось, я позабыла, как дышать. С расширившимися от изумления глазами, не совсем понимая, что же на самом деле произошло, я замерла, оцепенев под его взглядом.
   – Поняла?! – еще раз хлестнул он вопросом.
   На всякий случай я судорожно кивнула.
   – Не слышу! Ты поняла?!
   – Д-да…
   – Молодец. – Он вальяжно, как барин собачку, похлопал меня по щеке. – Умничка. А теперь вопрос: как тебя зовут? Я хочу выяснить, кого получил.
   От растерянности я не знала, что сказать. А шатен все больше хмурился и с неприязнью глядел на меня. Положение спас блондин, он подошел к нам и, похлопав шатена по плечу, негромко сказал:
   – Кларенс, не здесь. Выяснить, кто она и откуда, теперь можно дома. Ваше бракосочетание все равно состоялось, вы уже не в силах ничего изменить.
   Тот нехотя отступился, однако по его лицу с легкостью читалось: он все равно получит ответы на свои вопросы.
   А я по-прежнему была в шоке. В голове царил полный сумбур, мысли мешались и путались. Но только две из них были более или менее связными: первая – его зовут Кларенс, и вторая – что происходит, где я?
   Но на размышления времени не дали, шатен схватил меня за руку и потащил за собой к выходу. Теперь, когда у меня появилась возможность оглядеться, я повертела головой по сторонам и выяснила, что меня привезли в собор, где и произошла церемония. Здание напоминало мне храмы Западной Европы – такие же величественные, но подавляющие молящихся своим великолепием.
   Я, как безвольная кукла, следовала за мужчиной, едва успевая переставлять ноги. Мне даже казалось: замешкайся я на секунду или запнись – и он волоком бы потащил меня за собой, настолько сильным был его напор. А прийти в себя, чтобы вырваться из железной хватки, а уж тем более начать выяснять, почему он смеет обращаться со мной подобным образом, просто не хватало времени. Происходящее до сих пор казалось каким-то завораживающим и жутковатым видением.
   К тому же остальные шестеро мужчин – его друзья – следовали за нами по пятам. На их лицах то и дело проскальзывало недоумение, смешанное с напряжением. И от этого мне становилось все страшнее.
   На улице было морозно. Едва мы оказались за дверями собора, меня начало потряхивать от озноба, хотя, может быть, и от нервов. Однако именно холод придал храбрости, я немедленно выдернула руку из цепкой хватки шатена.
   Тот мгновенно остановился и недовольно уставился на меня. Его друзья тоже притормозили и встали полукругом за моей спиной. Я же, уперев руки в бока, с вызовом воззрилась на него.
   – А теперь вы немедленно объясните мне, ЧТО здесь происходит?! – как можно более грозно начала я. Голос звенел от гнева.
   Все происходящее мне уже давно не нравилось, я понимала, что, если и дальше безропотно плыть по течению, это ни к чему хорошему не приведет.
   – Или что?! – вкрадчиво прошипел шатен.
   Меня передернуло от звучания его голоса.
   – Или я убираюсь отсюда! – вспылила я ему в лицо. – Мне надоел весь этот фарс! Или вы немедленно все рассказываете, или я…
   – Или ты затыкаешься! – рявкнул шатен, перебивая. – Ты моя собственность, поняла?! – Он схватил меня за левую руку и, дернув на себя, потряс ею у меня перед лицом. На пальце прочно, как влитое, сидело широкое золотое кольцо с крупным сапфиром. – Ты моя собственность! – едва ли не по слогам повторил он. – МОЯ! И у тебя нет никаких прав! Ты говорить будешь, лишь когда Я тебе разрешу!
   Я вновь освободила руку.
   – Разбежался! – крикнула я. – Никто!.. Слышь?! Никто никогда не смел мне приказывать! Ни мать, ни отец! А теперь ты, неизвестно кто, смеешь… – Я начала стягивать с пальца кольцо. Оно поддавалось с трудом и шло очень туго. – Забирай свою побрякушку и проваливай отсюда!..
   Но едва я сняла кольцо с пальца, шатен залепил мне оглушительную пощечину, сбивая с ног. Я рухнула на ступеньки перед храмом. Кольцо выпало из руки и покатилось вниз.
   – Подними, – тут же холодно, как ни в чем не бывало произнес шатен.
   Я сидела на ступеньках и, хлопая глазами, непонимающе смотрела на него. Меня еще никто никогда не бил, и теперь…
   – Подними, – еще раз повторил он. – Живо!
   Я поднесла руку к лицу и провела ладонью по губам. Пальцы окрасились кровью.
   – Поднимай! – рявкнул он и замахнулся: – Ну?!
   Ошеломленная, я неловко начала подниматься на ноги, но тут же новая пощечина швырнула меня вниз.
   – Я не разрешал тебе вставать, – жестоко прокомментировал он свои действия. – На коленях. Ползи на коленях и поднимай.
   Теперь, не на шутку перепугавшись, я, путаясь в длинной стеганой юбке, начала сползать ступенька за ступенькой вниз, где в снегу поблескивало золотое колечко. Оно сейчас мне казалось не кольцом, а оковами, виновными во всем, что творится.
   Его удар не только оглушил меня, но и выбил способность здраво рассуждать. Словно издалека, я слышала осуждающие голоса мужчин, они просили прекратить, ведь девушка, то есть я, не знает их порядков.
   – Кларенс, не стоит… – предостерегли его. Судя по голосу, это говорил черноволосый. – Вам же потом вместе всю…
   – Эдгар, не учи меня, что делать со строптивой женой! Пусть привыкает к повиновению сразу же!
   – Осторожней, – предупредил другой. Кажется, это был блондин. – Ты перегибаешь палку. Девушка не знает…
   – Вот именно, она не знает, как себя вести, и перечит мне, – возразил Кларенс.
   – Тогда ты зря все затеял… – вступил в разговор еще кто-то, однако Кларенс перебил его:
   – Довольно! Я все решил и уже выполнил задуманное, это во-первых. А во-вторых, мне предстоит сегодня еще один серьезный разговор. С дядей! – Он неожиданно глумливо рассмеялся. – И куда как серьезней будет, чем первая размолвка с супругой. Кстати…
   Тут он оглянулся на меня, я как раз только сползла на последнюю ступеньку и вытащила кольцо из снега. От обиды и унижения на глаза навернулись слезы, но я старалась сдерживать их, чтобы не показать мерзавцу, насколько мне плохо. Однако тому до этого не было никакого дела. Он шустро сбежал по ступенькам и, наклонившись, забрал кольцо, чтобы уже в следующий миг схватить меня за руку и рывком поставить на ноги. А потом, сжав ладонь излишне крепко, он с силой надел обручальное кольцо обратно на палец. Острая кромка содрала кожу, по ладошке капельками потекла кровь. Но мужчине было это безразлично. Он для пущей убедительности, а также чтобы сделать мне еще больнее, стиснул руку так крепко, что кольцо врезалось в соседние пальцы.
   К ступеням подкатила карета, запряженная парой лошадей. Лакей в расшитой ливрее, что стоял на запятках, спрыгнул и, почтительно склонившись, открыл дверцу.
   Кларенс подтолкнул меня к ней.
   – Залезай, – угрожающе прошипел он на ухо.
   Не смея ослушаться, я неловко стала забираться внутрь. На мгновение показалось, что я лезу в пасть к неведомому зверю, и если сяду на мягкое, обитое бархатом сиденье, то обратной дороги уже не будет.
   Я немного замешкалась, и мощный толчок в спину тут же зашвырнул меня внутрь. Пока я пыталась усесться так, чтобы не рассыпать по полу содержимое моей раскрытой сумки (не знаю, как она здесь оказалась, наверное, Кларенс бросил ее сюда), он холодно попрощался с друзьями. Те скупо пожелали ему счастья, еще раз попросили быть помягче, раз уж он решился на такой шаг. На что мой мучитель порекомендовал им не лезть не в свое дело и, более не проронив ни звука, уселся рядом со мной. Лакей осторожно закрыл дверцу, почти сразу послышался свист, звонкий щелчок кнута и раздался хрипловатый голос возницы:
   – Пошли!
   Карета тронулась с места.
   Меж нами воцарилась секундная тишина, но тут Кларенс с неудовольствием заметил на своей руке кровь. Увидев, что и моя ладонь испачкана, он достал платок из рукава и начал брезгливо вытирать пальцы.
   – В следующий раз, жена моя, я попрошу тебя быть более аккуратной и менее испачканной. – Его голос был полон холодного презрения.
   Я промолчала, уперев взгляд в носки собственных сапожек.
   – Не слышу ответа! – тут же рыкнул он. Похоже, менять настроение в долю секунды от брезгливой черствости до безумной ярости было для него привычным делом. – Я не слышу полного и четкого ответа!
   – Я поняла и в следующий раз буду более аккуратна, – кое-как выдавила я, больше из опасения новых побоев, нежели из желания подчиняться.
   Однако в молчании Кларенса по-прежнему чувствовался немой вопрос.
   – В следующий раз я буду более аккуратна и не доставлю вам неприятностей… – с показной покорностью повторила я и осторожно взглянула на сидящего рядом.
   Кларенс, недовольно вздернув бровь, пристально смотрел на меня. И тогда я поняла, чего он от меня хочет.
   Кое-как справившись с бунтующими чувствами, поскольку разум отказывался принять происходящее, я с трудом выдавила:
   – М-муж мой…
   Кларенс тут же удовлетворенно кивнул и, отвернувшись, уставился в темноту за окном, полностью игнорируя мое присутствие.
   Я невидящим взглядом стала смотреть в другую сторону. В голове царила сумятица. Казалось, я спала, мне снился кошмар, а я все никак не могла проснуться. Творившееся здесь и сейчас походило на бред сумасшедшего! Меня трясло от произошедшего, к тому же крайне неприятно находиться рядом с человеком, который теперь стал…
   Все случившееся было одной сплошной нелепостью. Я, жительница двадцать первого века – века технологий и войн, века борьбы за место под солнцем меж офисным планктоном… А тут кони, старинные одежды, раболепие и бесправие… Я кинула еще один осторожный взгляд в сторону сидящего рядом мужчины. Тот с видом властителя мира по-прежнему смотрел в окно. У меня болели разбитые в кровь губы и едва не сломанные железной хваткой пальцы, а тепло, исходящее от него в холоде кареты, доказывало, что все происходящее не сон.
   В мою голову исподволь, тихо-тихо, я почти и не заметила как, с предательской осторожностью прокралась мысль, угнездилась там, проросла и теперь предстала предо мной во всей своей красе: все происходящее правда, и тот, кто сидит со мной рядом, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОЙ МУЖ! И он законченная сволочь!
   Карета ехала по заснеженным улицам города, а я с осторожным любопытством рассматривала проплывающую мимо панораму. Все кругом было точь-в-точь как в кинофильмах на историческом канале. Невысокие каменные домики с небольшими оконцами, узкие улочки, засыпанные снегом мостовые, прохожие… Прохожие, словно сошедшие с гравюр и картин позапрошлого века… Мужчины в камзолах и сюртуках, поверх которых наброшены плащи, ноги обтянуты узкими штанами. На головах лихо заломленные береты, шляпы. Женщинах в чепцах или шляпах, с длинными юбками, выглядывающими из-под зимних пальто или плащей и подолами подметающими мостовые. Те, кто побогаче одет, руки прятали в муфты… Не город, а нечто среднее между иллюстрациями к книгам «Анжелика» и «Гордость и предубеждение».
   Теперь становилось ясно, почему в парке друзья «мужа» приняли меня за одну из их современниц. Зимой я носила расшитую бисером и шнуром дубленку с норковыми манжетами и воротником, поверх которой замысловато завязывала тонкую пуховую шаль. Ноги скрывала длинная стеганая юбка из блестящей ткани, чуть присборенная по подолу так, что она напоминала старинную (такую на каждом рынке у китайцев купить можно), аккуратная шапочка, точно так же расшитая бисером и отороченная норкой, довершала образ. А учитывая качество всех этих недорогих вещей, явно лучшее, чем позволял здешний уровень, то впечатление я произвела соответствующее.
 
   В другой город я переехала от родителей два года назад. Больше не смогла выносить укоризненных взглядов отца, полагающего, что каждая приличная девушка обязательно должна выйти замуж до двадцати пяти лет, и печальных вздохов матери, считающей, что я совершила глупость, разорвав отношения с… с ним. До сих пор даже в мыслях я не желала произносить его имя, удостаивая лишь эпитета – «мой бывший».
   Все произошло почти накануне свадьбы – уже и заявление подано, ресторан заказан, гости приглашены. А я… я как на крыльях летала. Я была счастлива и цвела, как роза. И за три недели до радостного события – бракосочетания – решила порадовать, устроить сюрприз. Лучше бы не устраивала и… Как же хорошо, что все так получилось. Если бы я не знала, сейчас мне было бы гораздо хуже.