Страница:
Римские завоеватели пытались привлечь туземцев на свою сторону с помощью обещаний и льгот, хотя сделать это было нелегко, учитывая дикий нрав и агрессивность иберов. Тем не менее под их знаменами собиралось много местных. По некоторым данным, рядом с легионерами, может быть на определенных условиях, служили мужчины Саламанки, одержимые боевой страстью и к тому же владевшие военными секретами карфагенян. Пользуясь помощью иберийских племен, Сципион действовал осторожно, предоставляя захваченным городам большие права, обещая независимость, правда, лишь в случае повиновения римским властям.
В 146 году до н. э. завершилась Третья Пуническая война и Рим стал хозяином Средиземноморья. С того времени для испанских народов начался отсчет новой истории, свободной от легенд и древних традиций, зато наполненной романтичным духом борьбы против иноземных захватчиков, длившейся полтора тысячелетия.
Ко времени образования Римской империи легионеры успели захватить большую часть Иберийского полуострова. Управление богатой, обширной, но крайне беспокойной окраиной требовало жестких мер и, конечно, порядка. С I века н. э. страна вечерней звезды территориально делилась на две большие части: Ближнюю и Дальнюю. Первая включала в себя восточное побережье и южные области, а вторая – центральные и северные. Немного позже населенные пункты юга полуострова были объединены под названием Бетика, восточные районы вместе с побережьем стали обозначаться как Таррагона, а западные, включая Саламанку, именовались Лузитанией из-за племени, издревле обитавшего в этих местах.
Римский мост
Легко поддерживая порядок на юго-востоке, римляне с трудом удерживались на внутренних территориях, где горы давали приют иберам, кельтам, лузитанам и другим воинственным племенам, не пожелавшим расстаться со свободой. В прибрежных районах возникали города, многие из которых становились военными, культурными либо коммерческими центрами. О расцвете римской Испании свидетельствуют остатки величественной архитектуры: мосты, водоводы, храмы, триумфальные арки, амфитеатры, надгробия с латинскими надписями. Устроенные римлянами дороги пересекали полуостров в различных направлениях. В качестве строителей выступали сами легионеры, если того требовала военная тактика, или рабы, значительную часть которых составляли помилованные мятежники.
В Саламанке от былого великолепия сохранился лишь Римский мост, примерно в 100 году до н. э. соединивший берега реки Тормес. Спустя 10–15 лет после возведения колоссальная постройка сильно пострадала от иберийского оружия, но к середине века была восстановлена на деньги некоего Антонино Пио. Можно предположить, что иных монументальных строений римляне здесь не оставили, хотя, став перевалочным пунктом на Серебряном пути, кельтский город имел важное значение. В развитии городского хозяйства важную роль играла река, в то время полноводная и проходимая для больших судов.
Главной приманкой для римлян были ископаемые богатства – железо, серебро и золото, но добыча руд требовала порядка и полного подчинения местного населения, чего не произошло даже после длительной, почти 200-летней борьбы. Вследствие нестабильной обстановки наместником в Лузитании был сам император. Жестокая эксплуатация подвластных территорий вызывала протест, приводивший к бунтам, наиболее значительным из которых стало восстание лузитан под предводительством Вириата в 147–139 годах до н. э.
В середине II века н. э. римляне стали полноправными владельцами Саламанки, где начали работать учреждения, сходные с римскими муниципалитетами; город управлялся по римским законам и все его постройки соответствовали античному стилю. Провинция была богата металлами и зерном, то есть тем, ради чего римляне пришли на иберийскую землю. Общины, добровольно покорившиеся Риму, утратили права на свое имущество, которое теперь рассматривалось как собственность империи. Размер подати устанавливался законом, но квесторы, видимо, забирали больше, вызывая тем недовольство местных.
Рудокопы. Рельефное изображение на камне
Покорность северных племен выражалась регулярными поставками монет, зерна и шерстяных плащей для армии. По достоверным сведениям, в 198 году н. э. по Серебряному пути было переправлено 50 тысяч фунтов серебра и немногим менее 2 тысяч фунтов золота. Относительно других металлов информация слишком противоречива, однако известно, что всеми рудниками, кроме золотоносных, владели частные лица, безусловно, иностранцы. При добыче свинца, железа, олова, меди, наряду с рабским, использовался труд свободных иберов, о чем поведал потомкам автор каменного рельефа из Лузитании.
Послушание общин вознаграждалось союзным договором, предоставлявшим некоторые права, например разрешение чеканить собственную монету. В Саламанке свои деньги не выпускались, но у римлян имелись основания хорошо обращаться с жителями города, через который шли потоки ценного груза.
С начала III века н. э. власти перестали пользоваться услугами иберийских наемников, зато потребовали от вождей направлять в римские войска целые отряды. Облик и снаряжение древнего испанского воина нетрудно представить, рассматривая статуэтки из саламанкских гробниц. Выполненные из гранита, чаще грубой работы и к тому же плохо сохранившиеся, они явно создавались по трафарету. Изображенные воины были одеты только в удлиненные куртки, подпоясанные на талии. Вооружение составляли крепившиеся на правом боку укороченные мечи, кинжалы, неведомым образом державшиеся на животе круглые щиты и похожие на сабли кривые, тоже короткие мечи.
Фигуры на гранитной пластике изображались так, словно их ноги до щиколоток тонули в плите. В данном случае обувь увидеть нельзя, а возможно, ее и не было вовсе, ведь не случайно испанские художники золотого века всегда изображали римлян босыми. Именно такими видел завоевателей Эль Греко.
Каноны живописи XVI века не допускали реализма, и мастер, взяв для картины «Мученичество святого Маврикия» библейский сюжет, не собирался нарушать правила. Однако в образах фиванского полководца и его соратников присутствуют черты иберийских вождей: именно их, а не чужаков, сделал главными героями великий испанский живописец. В отличие от гранитных бронзовая пластика имеет более четкие формы. Здесь вооруженные кривыми мечами воины представлены в тех же длинных куртках. Их головы покрывают каски с гребнями, тела обвивают портупеи, а в свободных от оружия руках – большие чаши для Святых Даров. На отдельных фигурах шлемы отсутствуют как, впрочем, и одежда: напоминая картину Эль Греко, обнаженные воины держат щит и кривые мечи поперек тела. В особую группу следует выделить бойцов, по греческой традиции облаченных в плащи; оставляя открытым одно плечо, все они удерживают копье правой рукой, тогда как их круглые щиты подвешены за спиной.
Эль Греко. Мученичество святого Маврикия (Разговор полководца Маврикия с римскими военачальниками). Фрагмент, 1582
Прически на многих скульптурах представлены двумя косами, откинутыми по разные стороны плеч. Большинство иберийских солдат пешие, однако некоторые восседают на горбоносых конях, хорошо известных в древности и едва не исчезнувших как вид. Разведением знаменитых лошадей в средневековую эпоху занялись монахи Андалусии, в честь которой порода получила официальное название – андалусская.
Если верить римским историкам, в 300 году н. э. вокруг Саламанки появилась крепостная стена, достаточно высокая и надежная, несмотря на то что строители использовали материалы ранних сооружений. В 411 году Саламанка перешла во владение рода Аланов (от исп. de los Alanos – «Бульдоги»), получивших Лузитанию после раздела римских провинций. Однако через несколько лет в городе вновь поселился римский наместник: вернув провинцию, посланник императора автоматически обрел господство над жителями ее главного города.
Междоусобная борьба иберийских племен и особенно столкновения с иноземными захватчиками вынуждали местное население постоянно расширять производство оружия. На полуострове неуклонно росло число предметов вооружения, изменялись и пополнялись новинками их виды.
Главным элементом снаряжения воина-ибера, конечно, был меч. Второстепенными, хотя не менее нужными, являлись кинжалы, разнообразные ножи, пики, дротики, стрелы, пращи, различные метательные снаряды, пускаемые из самострелов типа катапульт. Свое тело предки испанцев защищали такими обычными для античной армии предметами, как шлем, кираса, щит, поножи. Всадникам, помимо того, требовались подковы для лошадей, шпоры и удила, производство которых было связано с военным делом.
Иберийские древности: а – кинжал; б – колющий меч gladius hispaniensis; в – фальката; г – медная статуэтка
Три вида иберийских мечей включали в себя прямое – длинное и короткое – оружие, а также кривые клинки под названием «фальката». Вооружение двух первых видов имело расширенный к центру клинок, таинственные выступы, напоминающие пуговицы, рукоятку, покрытую серебром и окантованную узорами в виде лент. Короткие (30–40 см) мечи стали применяться в VI веке, когда испанские кузнецы освоили технику ковки. Клинок в этом случае крепился к усикам, которые затем загибались и дополнялись шариками на концах. Рукоятки изделий подобного рода богато украшались медью, серебром или костью. Ножны мастера того времени выполняли из дерева, для крепости обитого железом. Особенностью короткого меча являлись два кольца, необходимые для крепления на животе в косом положении, как представлялось на скульптурах.
Острые концы длинных (50–80 см) мечей позволяли не только рубить, но и колоть врага, что свидетельствует не только об эволюции, но и о совершенстве иберийского военного дела. Известно, что подобное оружие составляло главную техническую единицу в армии Ганнибала, когда тот совершал поход на Рим. Позже конструкцию колющего меча заимствовали римляне, у которых он стал называться «gladius hispaniensis» («испанский меч»).
Тем не менее наибольшую известность приобрела фальката – наступательное оружие, грозная сила в руках умелого воина. Кривой меч длиной 40–60 см использовался народами Иберийского полуострова на протяжении пяти веков. Такими мечами сражались жители древней Саламанки, с которыми не справлялись армии цивилизованных стран. По словам греческого историка Диодора, в то время не было «щита, шлема или кости, способных противостоять удару фалькаты». Важную часть вооружения древнего испанского воина составляли кинжалы. Их чаще носили в ножнах, подвешивая, подобно мечам, на двух кольцах. Достигая 20 см в длину, клинки могли дополняться приспособлениями для захвата рукой, а также снабжались усиками или шариками на концах рукоятки, если таковая имелась. Кельтские мастера собирали ножны из бронзовых пластин с орнаментом, завершая свое творение тем же шариком, иногда расплющенным наподобие пуговицы.
Легкие дротики из железа иберы заимствовали у кельтов. Именно этот вид оружия имел в виду Тит Ливий, упоминая о phalarica, наводившем страх на солдат Ганнибала. Страбон рассказывал, что население Лузитании сражалось только дротиком, мечом и пращой, для последней используя сначала круглые камни, а затем литые свинцовые снаряды, заостренные на концах.
Управляя подневольной провинцией, римлянам пришлось столкнуться с могущественными и стойкими племенами, всегда выражавшими недовольство с помощью оружия. Восстания вспыхивали часто, распространялись быстро и подавлялись с большим трудом. Ливий отмечал, что борьба с иберами представляла для его соотечественников гораздо больше трудностей, чем Пунические войны: «Взбунтовавшиеся города защищали не только мужчины и женщины, но и дети, отдавая свыше душевных и телесных сил. Едва державшиеся на ногах младенцы подавали стрелы, носили на стены камни тем, кто воздвигал укрепления. Дикари шли на врага, ослепленные яростью, с безрассудной отвагой, открывая грудь ударам оружия».
По словам того же автора, во время захвата одного из лузитанских поселений, возможно Саламанки, «произошла позорная резня, когда иберы-воины начали избивать своих, набросившись на беззащитную, безоружную толпу женщин и детей. Они бросали в костер полуживые тела, и потоки крови гасили пламя; после этого, утомленные жалости достойным деянием, изверги в полном вооружении сами бросились в пламя. Римляне подошли, когда все было кончено. При первом взгляде на отвратительное зрелище они остолбенели на минуту от удивления. Но затем по врожденной жадности захотели выхватить из костра расплавившееся в куче других вещей драгоценности, были объяты пламенем, задыхались от дыма, так как напиравшие сзади соратники не давали передним возможности отступить. Город был уничтожен огнем и мечом, не доставив добычи победителям…».
Поединок. С гравюры XVI века
Еще в середине прошлого века некоторые европейские историки утверждали, что жители современной Испании хранят в себе черты диких предков. По мнению Л. Арагуистена, «вся страна является обширным и живым Британским музеем, где поныне продолжают существовать обычаи, привычки, институты древних времен». К таковым автор относит испанские дуэли XVI века, когда противники, желая довести спор до кровавого конца, держали оружие в обеих руках, дополняя шпаги кинжалами.
Господством иберийского духа, по его мнению, объясняются такие пороки местного общества, как бедность и отсутствие всеобщей грамотности. В качестве доказательства он указывает на то, что определенная часть испанских горожан обитает в пещерах, таким образом проявляя солидарность с давно почившими соотечественниками. «Современные жители этих провинций, – пишет Арагуистен, – бессознательно продолжают пещерные традиции, восходящие к людям Гелмантики». Отсутствие юмора не позволяет автору задуматься, почему ни один состоятельный испанец, как бы он ни был пронизан иберийским духом, не живет в пещере и почему в «дикой» Испании почти тысячу лет действует один из лучших в мире университетов.
Salmantica
В 146 году до н. э. завершилась Третья Пуническая война и Рим стал хозяином Средиземноморья. С того времени для испанских народов начался отсчет новой истории, свободной от легенд и древних традиций, зато наполненной романтичным духом борьбы против иноземных захватчиков, длившейся полтора тысячелетия.
Ко времени образования Римской империи легионеры успели захватить большую часть Иберийского полуострова. Управление богатой, обширной, но крайне беспокойной окраиной требовало жестких мер и, конечно, порядка. С I века н. э. страна вечерней звезды территориально делилась на две большие части: Ближнюю и Дальнюю. Первая включала в себя восточное побережье и южные области, а вторая – центральные и северные. Немного позже населенные пункты юга полуострова были объединены под названием Бетика, восточные районы вместе с побережьем стали обозначаться как Таррагона, а западные, включая Саламанку, именовались Лузитанией из-за племени, издревле обитавшего в этих местах.
Легко поддерживая порядок на юго-востоке, римляне с трудом удерживались на внутренних территориях, где горы давали приют иберам, кельтам, лузитанам и другим воинственным племенам, не пожелавшим расстаться со свободой. В прибрежных районах возникали города, многие из которых становились военными, культурными либо коммерческими центрами. О расцвете римской Испании свидетельствуют остатки величественной архитектуры: мосты, водоводы, храмы, триумфальные арки, амфитеатры, надгробия с латинскими надписями. Устроенные римлянами дороги пересекали полуостров в различных направлениях. В качестве строителей выступали сами легионеры, если того требовала военная тактика, или рабы, значительную часть которых составляли помилованные мятежники.
В Саламанке от былого великолепия сохранился лишь Римский мост, примерно в 100 году до н. э. соединивший берега реки Тормес. Спустя 10–15 лет после возведения колоссальная постройка сильно пострадала от иберийского оружия, но к середине века была восстановлена на деньги некоего Антонино Пио. Можно предположить, что иных монументальных строений римляне здесь не оставили, хотя, став перевалочным пунктом на Серебряном пути, кельтский город имел важное значение. В развитии городского хозяйства важную роль играла река, в то время полноводная и проходимая для больших судов.
Главной приманкой для римлян были ископаемые богатства – железо, серебро и золото, но добыча руд требовала порядка и полного подчинения местного населения, чего не произошло даже после длительной, почти 200-летней борьбы. Вследствие нестабильной обстановки наместником в Лузитании был сам император. Жестокая эксплуатация подвластных территорий вызывала протест, приводивший к бунтам, наиболее значительным из которых стало восстание лузитан под предводительством Вириата в 147–139 годах до н. э.
В середине II века н. э. римляне стали полноправными владельцами Саламанки, где начали работать учреждения, сходные с римскими муниципалитетами; город управлялся по римским законам и все его постройки соответствовали античному стилю. Провинция была богата металлами и зерном, то есть тем, ради чего римляне пришли на иберийскую землю. Общины, добровольно покорившиеся Риму, утратили права на свое имущество, которое теперь рассматривалось как собственность империи. Размер подати устанавливался законом, но квесторы, видимо, забирали больше, вызывая тем недовольство местных.
Покорность северных племен выражалась регулярными поставками монет, зерна и шерстяных плащей для армии. По достоверным сведениям, в 198 году н. э. по Серебряному пути было переправлено 50 тысяч фунтов серебра и немногим менее 2 тысяч фунтов золота. Относительно других металлов информация слишком противоречива, однако известно, что всеми рудниками, кроме золотоносных, владели частные лица, безусловно, иностранцы. При добыче свинца, железа, олова, меди, наряду с рабским, использовался труд свободных иберов, о чем поведал потомкам автор каменного рельефа из Лузитании.
Послушание общин вознаграждалось союзным договором, предоставлявшим некоторые права, например разрешение чеканить собственную монету. В Саламанке свои деньги не выпускались, но у римлян имелись основания хорошо обращаться с жителями города, через который шли потоки ценного груза.
С начала III века н. э. власти перестали пользоваться услугами иберийских наемников, зато потребовали от вождей направлять в римские войска целые отряды. Облик и снаряжение древнего испанского воина нетрудно представить, рассматривая статуэтки из саламанкских гробниц. Выполненные из гранита, чаще грубой работы и к тому же плохо сохранившиеся, они явно создавались по трафарету. Изображенные воины были одеты только в удлиненные куртки, подпоясанные на талии. Вооружение составляли крепившиеся на правом боку укороченные мечи, кинжалы, неведомым образом державшиеся на животе круглые щиты и похожие на сабли кривые, тоже короткие мечи.
Фигуры на гранитной пластике изображались так, словно их ноги до щиколоток тонули в плите. В данном случае обувь увидеть нельзя, а возможно, ее и не было вовсе, ведь не случайно испанские художники золотого века всегда изображали римлян босыми. Именно такими видел завоевателей Эль Греко.
Каноны живописи XVI века не допускали реализма, и мастер, взяв для картины «Мученичество святого Маврикия» библейский сюжет, не собирался нарушать правила. Однако в образах фиванского полководца и его соратников присутствуют черты иберийских вождей: именно их, а не чужаков, сделал главными героями великий испанский живописец. В отличие от гранитных бронзовая пластика имеет более четкие формы. Здесь вооруженные кривыми мечами воины представлены в тех же длинных куртках. Их головы покрывают каски с гребнями, тела обвивают портупеи, а в свободных от оружия руках – большие чаши для Святых Даров. На отдельных фигурах шлемы отсутствуют как, впрочем, и одежда: напоминая картину Эль Греко, обнаженные воины держат щит и кривые мечи поперек тела. В особую группу следует выделить бойцов, по греческой традиции облаченных в плащи; оставляя открытым одно плечо, все они удерживают копье правой рукой, тогда как их круглые щиты подвешены за спиной.
Прически на многих скульптурах представлены двумя косами, откинутыми по разные стороны плеч. Большинство иберийских солдат пешие, однако некоторые восседают на горбоносых конях, хорошо известных в древности и едва не исчезнувших как вид. Разведением знаменитых лошадей в средневековую эпоху занялись монахи Андалусии, в честь которой порода получила официальное название – андалусская.
Если верить римским историкам, в 300 году н. э. вокруг Саламанки появилась крепостная стена, достаточно высокая и надежная, несмотря на то что строители использовали материалы ранних сооружений. В 411 году Саламанка перешла во владение рода Аланов (от исп. de los Alanos – «Бульдоги»), получивших Лузитанию после раздела римских провинций. Однако через несколько лет в городе вновь поселился римский наместник: вернув провинцию, посланник императора автоматически обрел господство над жителями ее главного города.
Междоусобная борьба иберийских племен и особенно столкновения с иноземными захватчиками вынуждали местное население постоянно расширять производство оружия. На полуострове неуклонно росло число предметов вооружения, изменялись и пополнялись новинками их виды.
Главным элементом снаряжения воина-ибера, конечно, был меч. Второстепенными, хотя не менее нужными, являлись кинжалы, разнообразные ножи, пики, дротики, стрелы, пращи, различные метательные снаряды, пускаемые из самострелов типа катапульт. Свое тело предки испанцев защищали такими обычными для античной армии предметами, как шлем, кираса, щит, поножи. Всадникам, помимо того, требовались подковы для лошадей, шпоры и удила, производство которых было связано с военным делом.
Иберийские древности: а – кинжал; б – колющий меч gladius hispaniensis; в – фальката; г – медная статуэтка
Три вида иберийских мечей включали в себя прямое – длинное и короткое – оружие, а также кривые клинки под названием «фальката». Вооружение двух первых видов имело расширенный к центру клинок, таинственные выступы, напоминающие пуговицы, рукоятку, покрытую серебром и окантованную узорами в виде лент. Короткие (30–40 см) мечи стали применяться в VI веке, когда испанские кузнецы освоили технику ковки. Клинок в этом случае крепился к усикам, которые затем загибались и дополнялись шариками на концах. Рукоятки изделий подобного рода богато украшались медью, серебром или костью. Ножны мастера того времени выполняли из дерева, для крепости обитого железом. Особенностью короткого меча являлись два кольца, необходимые для крепления на животе в косом положении, как представлялось на скульптурах.
Острые концы длинных (50–80 см) мечей позволяли не только рубить, но и колоть врага, что свидетельствует не только об эволюции, но и о совершенстве иберийского военного дела. Известно, что подобное оружие составляло главную техническую единицу в армии Ганнибала, когда тот совершал поход на Рим. Позже конструкцию колющего меча заимствовали римляне, у которых он стал называться «gladius hispaniensis» («испанский меч»).
Тем не менее наибольшую известность приобрела фальката – наступательное оружие, грозная сила в руках умелого воина. Кривой меч длиной 40–60 см использовался народами Иберийского полуострова на протяжении пяти веков. Такими мечами сражались жители древней Саламанки, с которыми не справлялись армии цивилизованных стран. По словам греческого историка Диодора, в то время не было «щита, шлема или кости, способных противостоять удару фалькаты». Важную часть вооружения древнего испанского воина составляли кинжалы. Их чаще носили в ножнах, подвешивая, подобно мечам, на двух кольцах. Достигая 20 см в длину, клинки могли дополняться приспособлениями для захвата рукой, а также снабжались усиками или шариками на концах рукоятки, если таковая имелась. Кельтские мастера собирали ножны из бронзовых пластин с орнаментом, завершая свое творение тем же шариком, иногда расплющенным наподобие пуговицы.
Легкие дротики из железа иберы заимствовали у кельтов. Именно этот вид оружия имел в виду Тит Ливий, упоминая о phalarica, наводившем страх на солдат Ганнибала. Страбон рассказывал, что население Лузитании сражалось только дротиком, мечом и пращой, для последней используя сначала круглые камни, а затем литые свинцовые снаряды, заостренные на концах.
Управляя подневольной провинцией, римлянам пришлось столкнуться с могущественными и стойкими племенами, всегда выражавшими недовольство с помощью оружия. Восстания вспыхивали часто, распространялись быстро и подавлялись с большим трудом. Ливий отмечал, что борьба с иберами представляла для его соотечественников гораздо больше трудностей, чем Пунические войны: «Взбунтовавшиеся города защищали не только мужчины и женщины, но и дети, отдавая свыше душевных и телесных сил. Едва державшиеся на ногах младенцы подавали стрелы, носили на стены камни тем, кто воздвигал укрепления. Дикари шли на врага, ослепленные яростью, с безрассудной отвагой, открывая грудь ударам оружия».
По словам того же автора, во время захвата одного из лузитанских поселений, возможно Саламанки, «произошла позорная резня, когда иберы-воины начали избивать своих, набросившись на беззащитную, безоружную толпу женщин и детей. Они бросали в костер полуживые тела, и потоки крови гасили пламя; после этого, утомленные жалости достойным деянием, изверги в полном вооружении сами бросились в пламя. Римляне подошли, когда все было кончено. При первом взгляде на отвратительное зрелище они остолбенели на минуту от удивления. Но затем по врожденной жадности захотели выхватить из костра расплавившееся в куче других вещей драгоценности, были объяты пламенем, задыхались от дыма, так как напиравшие сзади соратники не давали передним возможности отступить. Город был уничтожен огнем и мечом, не доставив добычи победителям…».
Еще в середине прошлого века некоторые европейские историки утверждали, что жители современной Испании хранят в себе черты диких предков. По мнению Л. Арагуистена, «вся страна является обширным и живым Британским музеем, где поныне продолжают существовать обычаи, привычки, институты древних времен». К таковым автор относит испанские дуэли XVI века, когда противники, желая довести спор до кровавого конца, держали оружие в обеих руках, дополняя шпаги кинжалами.
Господством иберийского духа, по его мнению, объясняются такие пороки местного общества, как бедность и отсутствие всеобщей грамотности. В качестве доказательства он указывает на то, что определенная часть испанских горожан обитает в пещерах, таким образом проявляя солидарность с давно почившими соотечественниками. «Современные жители этих провинций, – пишет Арагуистен, – бессознательно продолжают пещерные традиции, восходящие к людям Гелмантики». Отсутствие юмора не позволяет автору задуматься, почему ни один состоятельный испанец, как бы он ни был пронизан иберийским духом, не живет в пещере и почему в «дикой» Испании почти тысячу лет действует один из лучших в мире университетов.
Salmantica
В V веке единая Римская империя пала под напором германских племен, и в Западной Европе образовался ряд варварских королевств. Самым могущественным и обширным оказалось государство вестготов, в свое время занимавшее почти весь Пиренейский полуостров. К тому времени они успели разорвать дружескую связь с императором и разгромить родственные себе союзы, например свевов, занимавших Саламанку в 438–456 годах.
Первые вестготские короли не наследовали трон, а избирались, точнее, выдвигались знатью в ходе междоусобной войны. Варварские правители редко умирали естественной смертью; в большинстве случаев смена престола происходила в результате заговора, и новый владыка обретал власть, жестоко расправившись с предшественником.
Эпоха вестготов мало повлияла на облик города. Стоявшие на низком уровне развития, германцы редко проявляли самостоятельность в культуре. Созданные ими постройки не представляют художественной ценности, поскольку являются копиями сооружений Рима, тогда находившегося под воздействием Византии. За три века правления вестготов в Саламанке появилось всего несколько церквей и жилых домов в романском стиле. Главной среди них была резиденция епископа, построенная в 589 году для отца Леутерио. Став первым официально объявленным епископом Саламанки, он считался вторым духовным лицом государства после патриарха, обосновавшегося в Толедо. Светские здания вестготов отличались полным отсутствием украшений и грубой кладкой стен, возводившихся из необработанного камня. Гораздо большее внимание уделялось святилищам, перекрытиями в которых служили деревянные настилы, закрепленные на балках из огромных бревен. В редких случаях романские строители решались на сложные коробовые своды, полуциркульные арки, чаще дополняя свои произведения колоннами коринфского ордера, реже скульптурой, где старание преобладало над мастерством.
Окрестности Саламанки
По немногочисленным остаткам архитектуры облик той далекой эпохи воссоздать трудно, хотя можно вообразить, что однажды попытались сделать художники испанского Ренессанса. На картине знаменитого мастера Алонсо Кано вестготские короли очень похожи на монархов XVII века. Увенчанные коронами, держащие в руках скипетры, герои восседают в креслах, явно не относящихся к смутным временам Великого переселения народов. Вероятно, здесь в качестве моделей выступали актеры, представлявшие живую картину для принца Балтазара-Карлоса, чьим учителем рисования был автор этой забавной композиции.
Алонсо Кано. Вестготские короли. XVII век
Пока варварские короли истребляли друг друга в междоусобных войнах, арабские халифы ожидали момента, чтобы захватить богатую серебром иберийскую землю. Неожиданный случай представился в 711 году, когда арабы, воспользовавшись предательством вестготского аристократа, высадились на юге полуострова. Армию мусульман возглавлял Тарик бен Саид, в честь которого гора на берегу Геркулесовых столбов, как и сам пролив, получила название Гибралтар. Ослабленное внутренними раздорами, королевство не имело сил противостоять внешнему врагу. После громкой победы при Херес де ла Фронтера арабы двинулись на север, попутно захватывая города, как правило, уже разграбленные отступавшим противником. В 713 году они вошли в Саламанку, где не встретили ни сопротивления, ни радости жителей, уже не имевших сил для защиты. Всего через 5 лет после высадки им принадлежал весь полуостров, кроме небольшого участка на севере.
В горах Астурии теплолюбивые завоеватели вести войну не захотели, и на самой окраине погибшей державы появилось новое государство, но уже не готское, а испанское. Первый его правитель Пелайо считается родоначальником королей Кастилии – освобожденной от мавров области Испании, куда позже вошла Саламанка, так и не ставшая мавританской. Под гнетом мусульман город находился недолго, поэтому следы арабской культуры здесь остались лишь в трудах ученых. Немногие из сохранившихся построек того времени имеют характерный романский вид: толстые стены, грубая каменная кладка, окна-амбразуры, аскетизм в декоре или полное отсутствие украшений.
В 750 году дом арабского наместника занял испанец, гордый, храбрый и решительный король Альфонс I. Несколько сотен горожан с радостью приняли короля-христианина, который, впрочем, осчастливил их только своим видом. Войдя в город, он нашел за крепостными стенами полную разруху, и его недолгое проживание никак не отразилось на благополучии горожан. С приходом испанцев война для них все еще продолжалась: в течение нескольких десятилетий Саламанка переходила от одного правителя к другому, и каждый из них, устанавливая собственные порядки, ничего не привносил ни в культуру, ни в экономику.
Романская архитектура Саламанки
Город, казалось, доживал последние дни, но продержался столетие, пока этим районом не завладел Ордоно I; при нем горожане впервые почувствовали заботу властей. Некоторое оживление, по крайней мере в строительстве, началось в связи с тем, что новый хозяин решил обосноваться в Саламанке надолго, отчего постарался придать ей видимость королевской резиденции. По его приглашению в пустынную долину Тормес прибыли первые переселенцы. Люди, покинувшие свои дома после прихода арабов, устраивались вблизи города, строили деревни, возделывали поля, давая горожанам еду и нередко работу.
В 939 году король Кастилии Рамиро II продолжил заселение, итогом которого стало увеличение числа жителей Саламанки. После четырех десятилетий покоя и благоденствия им опять пришлось достать оружие, поскольку в долину Тормес во главе большой армии вошел арабский полководец Альмансор. После недолгого сопротивления саламанкцы сдались, но после ухода мавров территория фактически осталась испанской. Однако формальные хозяева время от времени подтверждали свои права кампаниями, которые продолжались в течение 11 лет, вплоть до смерти Альмансора.
В начале XII века Саламанкой владел кастильский король Альфонс VI. Его зять, Раймунд де Боргона, вновь заселил опустевший город, пригласив беженцев из мавританских районов. Тогда же территория бывшего ситания разделилась на 7 кварталов и в каждом был устроен приходской храм. Возведенные в тяжелом романском стиле, почти все эти церкви сохранились до нашего времени, правда, в сильно измененном виде. В том же столетии новая крепостная стена окружила город, а высокая каменная ограда с 13 воротами – резиденцию епископа.
Роль архитектуры, особенно культовой, в те времена была очень велика, ведь искусство служило проводником христианских идей. Возвышаясь над городом, храм своим величественным видом напоминал о Боге, вдохновляя народ на священную борьбу с неверными. К сожалению, строители раннего Средневековья не отличались мастерством, редко давая волю фантазии в отношении конструкции либо отделки.
Испанская знать в лагере. С рисунка XIII века
Испанские зодчие тогда еще не умели выявлять назначение постройки, поэтому применяли одинаковые планы к светским и культовым зданиям. Большинство сооружений, не исключая оборонительных, возводилось с использованием разметки и материалов предыдущих эпох. В Саламанке романские дворцы почти не отличались от храмов, возводившихся по типу византийских базилик. В конце тысячелетия испанская архитектура начала приобретать национальные черты, возникшие в ходе Реконкисты – восьмивековой борьбы местного населения с маврами. В целях обороны свободные крестьяне собирались в общины (бегетрии), вольные города направляли представителей в кортесы, таким образом принимая участие в управлении государством. В период Реконкисты складывалась испанская нация, формировались ее законы, обычаи, культура. Тогда же огромное влияние приобрела церковь, которая в определенный момент перестала довольствоваться тесными святилищами вестготов.
В 1150 году испанский летописец занес в хронику замечательное событие: в Саламанке началось строительство собора. Незадолго до торжественных мероприятий по поводу открытия перед воротами главного храма города была установлена статуя покровительницы Саламанки – Девы Марии де ла Вега.
Вместе с собором в городе были построены приходская церковь Святого Мартина и храм, в 1202 году освященный в честь евангелиста Марка.
Церковь Сан-Мартин. Гравюра, XIX век
С исчезновением демократических институтов, на которых держалось управление средневековыми городами, муниципальная власть перешла в руки тех, кого в документах называли словом «poderosos», что в переводе с испанского означает «могущественные люди». Ими являлись купцы, руководители ремесленных корпораций, представители городской аристократии, жившие на доходы с местных земель. Эпоха Возрождения, по времени совпавшая с устройством американских колоний и притоком драгоценных металлов, всюду была отмечена строительной лихорадкой, как известно, сопутствующей избытку денег. Во всех городах Кастилии центром общественной жизни была Главная площадь (исп. Plaza Mayor), обычно в форме замкнутого прямоугольника.
Первый (Старый) собор Саламанки
В Саламанке ее облик сформировался лишь в XVIII веке, а до того это место имело не слишком притязательный вид, оживленный открытыми галереями жилых домов и гербами на фасаде муниципалитета. Здания, украшенные символикой и эффектными архитектурными деталями – галереями и аркадами, часто встречались на прилегающих к площади улицах. В близлежащих к центру кварталах располагались мастерские, сгруппированные по выпускаемому товару. Четкая специализация отражалась и в названиях: улица Ювелиров (исп. Rua Plateria), улица Шелкоделов (исп. Rua Sederia), улица Белошвеек (исп. Rua Lenceria).
Вокруг центрального квартала с красивыми, значительными, высокими зданиями простирался остальной город, где в неказистых домах проживала большая часть населения. Хибары бедняков не радовали взор ни величиной, ни отделкой. Одноэтажные и однокомнатные, они строились из самана или старого кирпича, ведь камень все еще оставался дорогим, а следовательно, доставался знати. Впрочем, саламанкские богачи тоже скупились на материал. Дома зажиточных горожан привлекали пышными фасадами из камня и часто разочаровывали с обратной стороны. Если войти во внутренний двор, то станет очевидно, что постройка сложена из глины и лишь снаружи оформлена каменными плитами.
Луис Далмау. Городские советники. 1445
Среди жалких лачуг тянулись улочки, представлявшие собой просто утоптанные тропинки. Летом проходившие по ним задыхались от пыли, а зимой, когда ливни превращали город в сплошную трясину, годились разве что для передвижения на ходулях. Можно сказать, что в средневековой Саламанке, не отличавшейся от других населенных пунктов Кастилии, соединялись город и деревня. Сады и поля, пересекавшие улицы окраин, занимали большую часть городского пространства. Даже сами горожане, точнее, обитатели бедных кварталов, были сельскими поденщиками, в действительности, принадлежавшие сельскому миру.
Первые вестготские короли не наследовали трон, а избирались, точнее, выдвигались знатью в ходе междоусобной войны. Варварские правители редко умирали естественной смертью; в большинстве случаев смена престола происходила в результате заговора, и новый владыка обретал власть, жестоко расправившись с предшественником.
Эпоха вестготов мало повлияла на облик города. Стоявшие на низком уровне развития, германцы редко проявляли самостоятельность в культуре. Созданные ими постройки не представляют художественной ценности, поскольку являются копиями сооружений Рима, тогда находившегося под воздействием Византии. За три века правления вестготов в Саламанке появилось всего несколько церквей и жилых домов в романском стиле. Главной среди них была резиденция епископа, построенная в 589 году для отца Леутерио. Став первым официально объявленным епископом Саламанки, он считался вторым духовным лицом государства после патриарха, обосновавшегося в Толедо. Светские здания вестготов отличались полным отсутствием украшений и грубой кладкой стен, возводившихся из необработанного камня. Гораздо большее внимание уделялось святилищам, перекрытиями в которых служили деревянные настилы, закрепленные на балках из огромных бревен. В редких случаях романские строители решались на сложные коробовые своды, полуциркульные арки, чаще дополняя свои произведения колоннами коринфского ордера, реже скульптурой, где старание преобладало над мастерством.
По немногочисленным остаткам архитектуры облик той далекой эпохи воссоздать трудно, хотя можно вообразить, что однажды попытались сделать художники испанского Ренессанса. На картине знаменитого мастера Алонсо Кано вестготские короли очень похожи на монархов XVII века. Увенчанные коронами, держащие в руках скипетры, герои восседают в креслах, явно не относящихся к смутным временам Великого переселения народов. Вероятно, здесь в качестве моделей выступали актеры, представлявшие живую картину для принца Балтазара-Карлоса, чьим учителем рисования был автор этой забавной композиции.
Пока варварские короли истребляли друг друга в междоусобных войнах, арабские халифы ожидали момента, чтобы захватить богатую серебром иберийскую землю. Неожиданный случай представился в 711 году, когда арабы, воспользовавшись предательством вестготского аристократа, высадились на юге полуострова. Армию мусульман возглавлял Тарик бен Саид, в честь которого гора на берегу Геркулесовых столбов, как и сам пролив, получила название Гибралтар. Ослабленное внутренними раздорами, королевство не имело сил противостоять внешнему врагу. После громкой победы при Херес де ла Фронтера арабы двинулись на север, попутно захватывая города, как правило, уже разграбленные отступавшим противником. В 713 году они вошли в Саламанку, где не встретили ни сопротивления, ни радости жителей, уже не имевших сил для защиты. Всего через 5 лет после высадки им принадлежал весь полуостров, кроме небольшого участка на севере.
В горах Астурии теплолюбивые завоеватели вести войну не захотели, и на самой окраине погибшей державы появилось новое государство, но уже не готское, а испанское. Первый его правитель Пелайо считается родоначальником королей Кастилии – освобожденной от мавров области Испании, куда позже вошла Саламанка, так и не ставшая мавританской. Под гнетом мусульман город находился недолго, поэтому следы арабской культуры здесь остались лишь в трудах ученых. Немногие из сохранившихся построек того времени имеют характерный романский вид: толстые стены, грубая каменная кладка, окна-амбразуры, аскетизм в декоре или полное отсутствие украшений.
В 750 году дом арабского наместника занял испанец, гордый, храбрый и решительный король Альфонс I. Несколько сотен горожан с радостью приняли короля-христианина, который, впрочем, осчастливил их только своим видом. Войдя в город, он нашел за крепостными стенами полную разруху, и его недолгое проживание никак не отразилось на благополучии горожан. С приходом испанцев война для них все еще продолжалась: в течение нескольких десятилетий Саламанка переходила от одного правителя к другому, и каждый из них, устанавливая собственные порядки, ничего не привносил ни в культуру, ни в экономику.
Город, казалось, доживал последние дни, но продержался столетие, пока этим районом не завладел Ордоно I; при нем горожане впервые почувствовали заботу властей. Некоторое оживление, по крайней мере в строительстве, началось в связи с тем, что новый хозяин решил обосноваться в Саламанке надолго, отчего постарался придать ей видимость королевской резиденции. По его приглашению в пустынную долину Тормес прибыли первые переселенцы. Люди, покинувшие свои дома после прихода арабов, устраивались вблизи города, строили деревни, возделывали поля, давая горожанам еду и нередко работу.
В 939 году король Кастилии Рамиро II продолжил заселение, итогом которого стало увеличение числа жителей Саламанки. После четырех десятилетий покоя и благоденствия им опять пришлось достать оружие, поскольку в долину Тормес во главе большой армии вошел арабский полководец Альмансор. После недолгого сопротивления саламанкцы сдались, но после ухода мавров территория фактически осталась испанской. Однако формальные хозяева время от времени подтверждали свои права кампаниями, которые продолжались в течение 11 лет, вплоть до смерти Альмансора.
В начале XII века Саламанкой владел кастильский король Альфонс VI. Его зять, Раймунд де Боргона, вновь заселил опустевший город, пригласив беженцев из мавританских районов. Тогда же территория бывшего ситания разделилась на 7 кварталов и в каждом был устроен приходской храм. Возведенные в тяжелом романском стиле, почти все эти церкви сохранились до нашего времени, правда, в сильно измененном виде. В том же столетии новая крепостная стена окружила город, а высокая каменная ограда с 13 воротами – резиденцию епископа.
Роль архитектуры, особенно культовой, в те времена была очень велика, ведь искусство служило проводником христианских идей. Возвышаясь над городом, храм своим величественным видом напоминал о Боге, вдохновляя народ на священную борьбу с неверными. К сожалению, строители раннего Средневековья не отличались мастерством, редко давая волю фантазии в отношении конструкции либо отделки.
Испанские зодчие тогда еще не умели выявлять назначение постройки, поэтому применяли одинаковые планы к светским и культовым зданиям. Большинство сооружений, не исключая оборонительных, возводилось с использованием разметки и материалов предыдущих эпох. В Саламанке романские дворцы почти не отличались от храмов, возводившихся по типу византийских базилик. В конце тысячелетия испанская архитектура начала приобретать национальные черты, возникшие в ходе Реконкисты – восьмивековой борьбы местного населения с маврами. В целях обороны свободные крестьяне собирались в общины (бегетрии), вольные города направляли представителей в кортесы, таким образом принимая участие в управлении государством. В период Реконкисты складывалась испанская нация, формировались ее законы, обычаи, культура. Тогда же огромное влияние приобрела церковь, которая в определенный момент перестала довольствоваться тесными святилищами вестготов.
В 1150 году испанский летописец занес в хронику замечательное событие: в Саламанке началось строительство собора. Незадолго до торжественных мероприятий по поводу открытия перед воротами главного храма города была установлена статуя покровительницы Саламанки – Девы Марии де ла Вега.
Вместе с собором в городе были построены приходская церковь Святого Мартина и храм, в 1202 году освященный в честь евангелиста Марка.
С исчезновением демократических институтов, на которых держалось управление средневековыми городами, муниципальная власть перешла в руки тех, кого в документах называли словом «poderosos», что в переводе с испанского означает «могущественные люди». Ими являлись купцы, руководители ремесленных корпораций, представители городской аристократии, жившие на доходы с местных земель. Эпоха Возрождения, по времени совпавшая с устройством американских колоний и притоком драгоценных металлов, всюду была отмечена строительной лихорадкой, как известно, сопутствующей избытку денег. Во всех городах Кастилии центром общественной жизни была Главная площадь (исп. Plaza Mayor), обычно в форме замкнутого прямоугольника.
В Саламанке ее облик сформировался лишь в XVIII веке, а до того это место имело не слишком притязательный вид, оживленный открытыми галереями жилых домов и гербами на фасаде муниципалитета. Здания, украшенные символикой и эффектными архитектурными деталями – галереями и аркадами, часто встречались на прилегающих к площади улицах. В близлежащих к центру кварталах располагались мастерские, сгруппированные по выпускаемому товару. Четкая специализация отражалась и в названиях: улица Ювелиров (исп. Rua Plateria), улица Шелкоделов (исп. Rua Sederia), улица Белошвеек (исп. Rua Lenceria).
Вокруг центрального квартала с красивыми, значительными, высокими зданиями простирался остальной город, где в неказистых домах проживала большая часть населения. Хибары бедняков не радовали взор ни величиной, ни отделкой. Одноэтажные и однокомнатные, они строились из самана или старого кирпича, ведь камень все еще оставался дорогим, а следовательно, доставался знати. Впрочем, саламанкские богачи тоже скупились на материал. Дома зажиточных горожан привлекали пышными фасадами из камня и часто разочаровывали с обратной стороны. Если войти во внутренний двор, то станет очевидно, что постройка сложена из глины и лишь снаружи оформлена каменными плитами.
Среди жалких лачуг тянулись улочки, представлявшие собой просто утоптанные тропинки. Летом проходившие по ним задыхались от пыли, а зимой, когда ливни превращали город в сплошную трясину, годились разве что для передвижения на ходулях. Можно сказать, что в средневековой Саламанке, не отличавшейся от других населенных пунктов Кастилии, соединялись город и деревня. Сады и поля, пересекавшие улицы окраин, занимали большую часть городского пространства. Даже сами горожане, точнее, обитатели бедных кварталов, были сельскими поденщиками, в действительности, принадлежавшие сельскому миру.