Страница:
На последнем слове орк несколько смутился, а вот мое чувство любопытства воспарило на крыльях, затмевая все остальные мысли.
– И… что сделал шенге? – вопросила я.
Папа чуть сжал мою ладошку, в его лапе выглядящую как ручка ребенка, и, хитро прищурившись, ответил:
– Утыррку могут брать в невесты, но… сделать женой, матерью – нет! Никак! Пока Утыррка сама не будет готова.
Я ничего не поняла… совсем. Удивленно смотрела на шенге, и глаза мои становились все больше, ибо это был шок.
– Шенге защитил Утыррка, – с фыркающим смехом ответил папашка.
Я вытерла слезы благодарности и… вспомнила обряд с Аршханом… так вот почему он меня так спокойно отпустил?! Он знал! Знал, что я никому не достанусь, пока… А Динар?! Когда понял он?
– Шенге, – подозрения захватили меня, – а остальные как узнают?
– Маг видит портал, – шенге наблюдал за мной с хитрым прищуром, – даже Ледяной свет не смог снять.
О… нет, не так. О-о-о! А-а-а! Э-э-э… Эм…
– А если не видит? – спросила я.
– Глупый насильник попадать в охт, злой шенге учить вежливости! – уверенно ответил орк.
Я споткнулась на ровной дорожке. Остановилась, в полнейшем изумлении глядя на папашку… Осознала сказанное и…
– Шенге – лучший папа на свете! – И я бросилась обнимать волосатую шею. – Самый-самый лучший!
Орк хмыкнул, и мы пошли дальше, наслаждаясь теплым днем и пением птиц, и вообще мне так хорошо было… хотелось петь что-то веселое, но не давал мне покоя этот вопрос:
– Шенге, скажи Утыррке, как происходит обряд?
Орк пожал плечами, что выглядело внушительно, учитывая его габариты, и ответил:
– Утыррка и Рхарге думать, шенге одобрять, – и, фыркая, рассмеялся. – Чуть-чуть менять традиции.
Я в шоке, причем в самом радостном его проявлении!
– Шенге, – я даже начала радостно подпрыгивать, – так когда это будет?
Вот тут шенге резко остановился, внимательно посмотрел на меня и прорычал:
– Когда Утыррка будет готова! Раньше – нет! Когда глупый Утыррка понять, чего хотеть! Когда Утыррка выбрать мужа сама!
– Утыррка не могла выбрать. Кесарь править, Утыррка подчиниться. Большая ответственность, шенге, очень большая.
– Ответственность Утыррки возьмет шенге. Ледяной свет сильный маг, но земля больше силы имеет. Он знает.
А я вот не знала… досадно. А папа все знает.
– Шенге самый умный папа на свете! – не скрывая восторга, сказала я.
– Мудрость приходит с годами, – ответил орк, и мы пошли дальше по тропинке.
Я напевала что-то сумасбродное и прыгала, как ребенок, а шенге хитро улыбался и держал меня за руку… И я была счастлива как никогда в жизни, понимая, что, какую бы глупость ни совершил ребенок, умный папа все исправит… мой самый настоящий папа.
Заседания совета министров в Альясе Прайды и ранее были полны… веселых моментов, но теперь, когда во главе восседала я, вовсе стало весело. Сидя за столом председателя совета, я уныло выслушивала взбешенного айсира Илери…
Я уже неделю как сама себя назначила на данный пост, а он все никак не угомонится. Приволок уйму трактатов, в которых отыскал строку «председатель совета обязан», и на основании этого пытается доказать, что должность председателя исключительно мужская. А я уныло смотрю на него и думаю о том, как же сильно мне не хватает Динара… Он бы сейчас достал нож, потребовал у Илери предъявить печень, и лориец подавился бы собственной ядовитой слюной… Хотя лично я не отказалась бы и лицезреть его печень.
Ловлю полный сочувствия взгляд министра финансов и невольно улыбаюсь ему в ответ. Министерств в Прайде пять: финансов, военных дел, внешней политики, торговли и… безопасности. Сферы министерств торговли и финансов пересекаются, вызывая постоянные споры, посему я вообще планировала их совместить, но это в будущем… дня через три… А Илери продолжал:
– …Верх безумия! – лориец, как и всегда, был против.
– А это уж мне решать, – меланхолично слежу за развитием событий.
– Но позвольте, – начал айсир Илери.
– Не позволю, – решила поиздеваться я.
– Но… вы издеваетесь?! – осознал Илери.
– Можно сказать и так, – я пробежала взглядом по стопке документов.
Справа лежали одобренные айсиром, слева те, что он посчитал бредом… бредовая папка оказалась раза в четыре больше одобренной. И все бы ничего, но и я не первый день живу, и все мною предложенное имело под собой проверку в течение пяти лет на территории Оитлона.
– Хорошо, – я постаралась заставить себя выслушать его предложения, – что именно вас не устраивает в… – взяла первый документ из папки, – во внесении изменений в земледельческое законодательство?
Я вообще пыталась быть милой, но… не простил он мне тот факт, что заседала я сейчас на его законном месте… без разрешения кесаря, который вообще неделю пропадал неизвестно где. Однако, несмотря на отсутствие супруга, портал в Далларию у меня все равно не открывался…
– Это бред сумасшедшей девицы! – плевался Илери. – Вы разграбите казну!
Я тяжело вздохнула… потом еще раз, потом попыталась объяснить свою позицию:
– Айсир Илери, я все же считаю, что дать крестьянам пять лет безналогового ведения хозяйства при условии, что они начнут распашку пустующих земель в устье реки Верда, это целесообразно. Сейчас никто из земледельцев не рискует вкладывать деньги в данные территории, и да, временно Прайда не будет получать выплаты налогов от данной ничтожной части крестьян, но через пять лет наши затраты многократно окупят себя и…
– Через пять лет, – Илери нагнулся ко мне, игнорируя открытое возмущение министров, – тебя здесь не будет, утырка сопливая!
Мое добродушное настроение испарилось мгновенно. Я медленно подняла голову, посмотрев в глаза обнаглевшего айсира, и… ласково улыбнулась.
А мне понравился эффект, и его побледневшая рожа тоже.
– Через пять дней, – я все еще ласково улыбалась, – вы будете возглавлять одно из крестьянских семейств, стремящихся освоить новые территории!
Все замерли! Я и сама была в ужасе от сказанного… это до какой же степени я понизила любимца кесаря… и что мне за это будет?
Айсир Илери в лице изменился. Не будь у него собраны волосы, явно бы зашевелились от ужаса и ярости…
– Я лично оповещу императора, что его… супруга слишком много о себе возомнила! – прошипел Илери и вылетел из зала совета.
Министры посмотрели на меня с сочувствием – они, умудренные жизненным опытом, меня любили… причем давно. Министр финансов Гверд и вовсе был моим учителем по экономике каждый раз, как я сюда ранее приезжала.
– Пожалуй, – я устало поднялась, – пойду… поговорю с супругом… если найду.
Меня провожали молча, но меня не радовало даже откровенное сочувствие министров… Выйдя на двор, я медленно, как осужденный на казнь, последовала за горделиво шествующим Илери… И что сейчас будет? Ну, в крайнем случае сбегу к шенге, но и папочку подставлять не хочется, особенно там, где сама виновата. Это надо же было додуматься сказать такое!
Я вышла во двор следом за лорийцем, и мне вдруг стало очень интересно, а где Илери будет кесаря искать? Пока я об этом думала, айсир направился к высокой конусообразной башне. Хм, а я не знала, где супруг время проводит, да и не интересовалась этим, если говорить откровенно. И даже не желала интересоваться… На рассвете я переносилась к шенге, и он учил меня магии. А когда солнце было в зените, возвращалась и вела государственные дела Прайды… дел было много. Ужинала с придворными в общем зале, а кесарь там и раньше не появлялся, ну а после прослушивания досужих сплетен, коих было немало, я отправлялась спать… без кесаря, и сам он не приходил. И так все истекшие дни. В общем, меня такая семейная жизнь вполне устраивала, и даже более чем устраивала, но тут, как и всегда, все испортил Илери.
Кабинет великого правителя Альянса Прайды располагался в башне, в западном крыле дворца, посему по двору пройти было удобнее. Илери вбежал в башню первым, я потащилась следом. Вошла, уныло взглянула на лестницу, но делать было нечего. Где-то на сотой ступеньке начала задыхаться и уже только слышала далекое бурчание айсира, но, в общем… тащилась следом. Обидно! Хотя должна признать, у кесаря весьма удачное расположение кабинета – эдак любой проситель издохнет на середине пути или о просьбе забудет… Эх, вытирая пот со лба, иду дальше.
До верха оставалось ступенек пятьдесят, когда сил подниматься уже не было, и я устало присела на подоконник одного из небольших башенных окошек… Я все понимаю, но… не желал бы мой супруг находиться поближе к земле?! Дыхание вырывалось уже со свистом… да, не приспособлена я к таким лестницам.
Наверху раздался осторожный стук в дверь, ее же, судя по скрипу, и открыли, после чего послышались усталый голос кесаря и полный праведного гнева глас Илери… Все, кажется пора бежать во дворик и открывать портал к шенге…
Голос лорийца нарастал как снежный ком в горах, грозясь снести меня лавиной мрачных эпитетов, но тут… кесарь сказал всего одно предложение, однако я его отчетливо расслышала:
– Пусть забавляется… меньше к оркам будет бегать.
Илери не сдался, но говорил теперь в разы тише и, видимо, перешел к аргументам и разумным доводам.
– Где она? – а голос у кесаря совсем усталый.
– Идет следом… – гордо ответил Илери…
И я услышала торопливые шаги.
Узнать бы, чьи?
Оказалось, ко мне собственной персоной спускается супруг…
– Он сам виноват, – начала поспешно ябедничать я, – он меня вообще оскорбил прилюдно…
Кесарь остановился, начал идти медленнее, но все же целенаправленно спускался ко мне. А вот вместо гневного «Я убью тебя!» послышалось:
– Встань, простынешь!
Я была поражена настолько, что даже не шевельнулась…
Как завороженная смотрела в его сверкающие глаза и… и продолжала сидеть…
– Катриона, – кесарь подошел совсем близко, взял за предплечье и практически сам поднял, – что такого непонятного я сказал, что ты и не подумала выполнить?
Да как бы… мыслей вообще не было, вот и не подумала… Ох, он же мысли то ли чувствует, то ли читает…
– Второе, – вежливо пояснил кесарь.
Как весело тут жить… Так весело, что ежедневно растет желание пойти и покормить рыбок на дне озера…
– Не лучшая идея, – он улыбнулся.
Это да, его еще не докопали до нужной глубины… О чем я думаю?!
– Вопрос, – не сдержалась я, – в спальне… после свадьбы вы тоже все прочитали?
– Про Белого Духа было забавно, – кесарь продолжал загадочно улыбаться, – и предположение про испитие крови также. Про первую брачную ночь с рыжим – не впечатлило.
Я покраснела, устало посмотрела на лестницу, подумала, что еще и спуск обратно предстоит.
– На будущее, – кесарь взял мою ладонь, оцарапал кольцом и позволил каплям крови упасть на ступени, – для тех, кому я позволяю, путь в десять раз короче.
Сообщил мой… супруг и притянул пораненную ладонь к губам.
Только не думать… ни о чем сейчас не думать… Но приятно, тут не поспоришь… и губы нежные такие… если бы еще не посматривал с таким исследовательским видом… и не улыбался…
– Ты невозможна! – смеясь, заметил кесарь. – Но очаровательна!
Осторожно забираю свою ладонь и думаю… исключительно о красотах Готмира… о Готмире, а не о рыжем… Невольно вспомнились муравьи… так, я не о том думаю… И наш поцелуй в той грязной таверне… и тепло его рук, когда обнимал, и… Невольно вспомнился поцелуй с Аршханом на поляне, когда мы оживили стражников. О чем я думаю, а?! А вот интересно, кто из них целуется лучше?
– Разрешу твои сомнения, – внезапно прошептал кесарь и…
Сверкающие глаза оказались совсем близко, а его губы… накрыли мои… Это было так странно, неожиданно… волнующе… И его прикосновения… легкие, дразнящие, вынуждающие приоткрыть губы, чтобы в ту же секунду этим воспользоваться, и то, что он делал… Я постанывала, уже когда кесарь игриво ласкал мои губы, но, едва проник глубже, смешивая мое дыхание со своим, мой стон отразился от стен, исчезая эхом в переходах…
И все прекратилось.
Я, обиженно и возмущенно простонав, потянулась за новой порцией весьма любопытных ощущений, но, видимо, кесарь решил, что сладенького на сегодня достаточно.
– Именно, – подтвердил он мою догадку.
Тяжело вздохнула, открыла глаза и заметила:
– Ветка первенства ваша по праву, но… должна заметить, что остальные претенденты проявляли больше… усердия. А опыт вполне можно заменить энтузиазмом.
Вот! Сказала! Причем сказала то, что думаю!
– Я заметил.
Под его насмешливым взглядом мгновенно отступила обратно к окну, обиженно поинтересовалась:
– Я… могу идти?
– Не держу, – кесарь вновь стал немногословным.
Кивнув, я начала спускаться, но остановилась уже на третьей ступеньке и, не оборачиваясь, поинтересовалась:
– А Илери?
Тихий смех и спокойное:
– Его прекрасная жена давно желала место поспокойнее… моей постели. Природа необработанных земель придется ей по вкусу.
Я не ослышалась?! Он поддержал мое решение? Я точно это слышала?! Поверить не могу.
– Почему? – полюбопытствовал кесарь.
Развернувшись, я посмотрела на своего мужа, который вольготно устроился на ступеньке и совсем не переживал, что может простыть.
– Не могу, – улыбаясь, ответил великий Араэден.
– Простыть? – уточнила я.
– Да.
Судя по хитрой усмешке, наш диалог в несколько неподходящем месте его ничуть не смущал, более того, явно радовал. Я набралась смелости и уже собиралась спросить, но он опередил меня:
– Мое государство в твоем полном распоряжении.
Ого! То есть все государство, и даже перестановки в правительственном аппарате, и ремонт во дворце, и…
– И все, что пожелаешь.
Он широко улыбнулся, и я только сейчас заметила, что некоторые из зубов у императора более острые… это которые клыки – и верхние и нижние… ой…
– Я Светлый, – кесарь продолжал с улыбкой смотреть на меня, – эллар.
Кто? Ледяной свет – это элементаль или…
– Или, – судя по ухмылке, его это весьма забавляло. – Все еще считаешь, что мне пора к земле привыкать?
Запомнил…
– Такое сложно забыть, – великий поднялся, – чтобы спуститься быстрее, прикоснись ладонью к стене. Магия крови сократит путь для тебя.
Но у меня был еще один вопрос, который я очень хотела задать, и сейчас… может, опять сам ответит? Стоит, молчит и улыбается… вот сво… хороший кесарь.
Рассмеялся, но продолжает следить… Спросить или нет?
– Спрашивай, – милостиво разрешил император.
– Но вы уже поняли вопрос? – решила поупорствовать я.
– Мне любопытно, в каком контексте ты его задашь, – кое-кто явно издевается надо мной.
Ладно, будем откровенны до конца:
– А зачем я вам? – и выпалила это на одном дыхании.
Кесарь медленно сделал шаг и спустился на одну ступеньку, затем еще на одну и так, пока не подошел ко мне… а мне страшно, между прочим.
– Не бойся, – странные глаза, казалось, начали сверкать еще ярче, – хотя должен признать, ты удивительно хладнокровна для двадцатилетней девушки, Катриона, – прошептал кесарь и вновь начал склоняться к моим губам…
Э-э-э, хватит! И я, положив ладони на его грудь, постаралась предотвратить очередное помутнение рассудка.
– И все же зачем? – любопытство во мне неубиваемо, это я давно поняла. – Вы знаете меня на протяжении пяти лет, вы много раз скользили по мне равнодушным взглядом, и вдруг столь неожиданное решение и молниеносное его воплощение, но я не вижу смысла.
Тонкие пальцы коснулись моего лица, словно пытаясь запомнить каждую черту. Сверкающие глаза смотрели с задумчивой грустью, а затем кесарь произнес:
– Идем, расскажу тебе о вашем мире.
И, взяв меня за руку, повел наверх.
Мы прошли мимо бледного и подавленного Илери, и только тогда я переспросила:
– А почему вы сказали «о вашем»?
– Это не мой мир, Катриона, – не скрывая печали, ответил кесарь.
Когда поднялись в кабинет императора, я все еще размышляла об этом: «Это не мой мир», интересно, а чей тогда? Ответ пришел сам – мой! Это мой мир и мое государство и… мне нравилось править в Прайде, скрывать это от себя самой было бы глупо.
Кесарь перехватил и эти мысли:
– Мне следовало взять тебя в жены раньше, – он пропустил в кабинет первой, – в этом случае я освободил бы массу времени для себя.
Здесь было… необычно. Белые стены, серебристый пол, окна в виде восьмиконечных звезд, и свет, проходящий сквозь них, наполняющий странное помещение доверху. Здесь хотелось петь и смеяться, словно… свет пьянил.
И мне это не нравилось!
Ощущение ужаса, дикого и панического, как тогда, на Вишневом острове.
– Ты была на острове Мейлины?
Вопрос отрезвил однозначно. Постаравшись выбросить все мысли из головы, я сконцентрировалась на настоящем. И вновь испугалась своих ощущений. Здесь была смерть. Многократная, многолетняя, подпитываемая кровью смерть!
Шаг назад – и я ощутила спиной кесаря… Он преградил путь, а я хотела сбежать и больше никогда не видеть этой наполненной странным светом комнаты… С овальным низким серебряным столиком посередине, где я чувствовала кровь! И столик этот был на восьми ножках, а по краю его пролегали желобки, образуя странный рисунок… и я видела подобный – в маленькой комнатке Лорианы, на том самом серебряном алтаре! И уже не осталось сомнений, что кесарь был причастен к колдовству Велереи!
– Отпустите меня, – взмолилась я, – прошу вас…
– Катриона, – нежные ладони с длинными пальцами легли на плечи, – что тебя пугает?
Вы… и кровь! Здесь чисто и светло, удивительно, завораживающе прекрасно, но я чувствую… Кровь! Смерть! Боль! Мне плохо…
– Отпустите меня! – мой крик стал хрипом.
Развернув лицом к себе, кесарь пристально вглядывался в мои испуганные глаза, он словно читал меня, как книгу, и уверенно произнес:
– Я не причиню тебе вреда, Катриона!
Не верю!
Не верила с того момента, как он произнес эти жуткие слова: «Согласитесь ли вы стать моей женой?», зная, что я никогда не посмею ответить отказом!
– Катриона…
Просто отпустите меня сейчас… Мне здесь плохо!
Кесарь иронично улыбнулся, его глаза сверкали, как и всё в этом странном помещении, а в следующее мгновение я была подхвачена сильными руками, и супруг отнес меня к письменному столу у окна, сел на кресло, усадил к себе на колени и, перебирая пальцами мои волосы, улыбаясь, произнес:
– Забавно, но только сейчас я начинаю понимать, почему держал тебя на расстоянии столько лет.
Все еще дрожа от ужаса, с удивлением проследила за тем, как маска холодной отчужденности на лице кесаря сменилась каким-то мечтательным выражением. И о чем мы сейчас мечтаем, интересно?! Учитывая пристрастия императора, явно о моей мучительной смерти.
– Нет, не угадала, – он рассмеялся, чуть откинув голову назад, затем поинтересовался: – Неужели я настолько страшен, Катриона?
– А вы в этом сомневаетесь?! – возмущенно поинтересовалась я, откровенно говоря, напуганная этим смехом.
Просто никогда ранее не допускал подобного проявления эмоций наш жестокий повелитель. Я и смех его впервые услышала в нашу первую брачную ночь.
Его улыбка стала очень загадочной, после чего, пристально глядя на меня, кесарь насмешливо произнес:
– Это лишь страх, испуганная моя. Он пройдет. И тогда ты сумеешь увидеть во мне нечто большее, чем своего жестокого и властного повелителя.
– Своего очень-очень жестокого супруга? – предположила я.
Усмехнувшись, кесарь ответил:
– Мужчину.
Это к чему было сказано? Я, между прочим, и сейчас даже мысли не допускаю, что он женщина!
Хохот кесаря повторно потряс своды данного немаленького помещения. Вежливо промолчала, чувствуя себя крайне некомфортно.
– Катриона… – загадочно протянул угомонившийся супруг, – ты невыносима.
«Меня носить и не нужно, меня желательно просто отпустить, и я сама уйду!»
Вслух я, конечно, ничего не сказала, но тут же вспомнила, что кесарю вслух и не надо, он и так все слышит.
– Вы собирались мне что-то рассказать, – напомнила я, очень неуютно ощущая себя, собственно, на венценосном супруге.
Кесарь кивнул, устремив взор куда-то вдаль, словно смотрел сквозь стены, и произнес:
– В своей столь длинной по вашим меркам жизни я любил лишь раз…
Удивленно взираю на супруга, и как-то совершенно случайно вспомнились слова Динара: «Утырка, тебе больше не с кем обсудить эти розовые сопли?!» Кажется, кесарю их тоже обсуждать не с кем… вот и женился.
Император улыбнулся, сверкнув клыками, и продолжил:
– Она так не похожа на тебя… Элиэ – прекраснейшая из светлых… Элиэ… В ее глазах отражалось небо… Элиэ… когда она смеялась, мир смеялся вместе с ней! Элиэ… девочка, которая от рождения принадлежала другому… – и на красивом лице вновь скептическая ухмылка. – В сравнении с ней – ты уродлива до безобразия.
Не сомневалась даже! Я в сравнении со многими уродлива до безобразия, и ничего, живу как-то! Процветаю даже… временами. Когда замуж не выхожу.
Император рассмеялся, несомненно, считав и эти мысли, прикоснулся к моим волосам, пропустил черную прядь между пальцами и задумчиво произнес:
– В тебе столько жизненной силы, Кари. Знаешь, – его пальцы неспешно переместились на мое лицо, начали осторожно обрисовывать губы, – глядя на тебя, я начинал чувствовать себя иначе… И я так долго не мог осознать почему.
Нервно сглотнув, я поинтересовалась:
– Вам для понимания я обязательно нужна? Или мне уже можно идти? Дел много, знаете ли!
Кесарь вновь рассмеялся, взяв мою руку, поднес к губам, ласково поцеловал все еще дрожащие пальчики и произнес:
– Тебе не нужна магия, Катриона, тебе с лихвой хватает упорства в стремлении достичь цели. Эта жизненная сила пульсирует в тебе с рождения, и ты как сама жизнь – яркая, восхитительная, страстная, изменчивая, упорная, непостижимая и понятная, приземленная и возвышенная, сильная и слабая, логичная и нелогичная одновременно. И это притягивает, нежная моя. Безумно, бесконечно, неудержимо. Теперь понимаешь, для чего нужна мне?
Я все понимала. Красивые слова, но суть та же, что выразил и Та Шерр. Подумала и произнесла, не скрывая насмешки над ситуацией:
– Попробую предположить: холодный расчет и возможность иметь потомство с магией в крови?
Великий Араэден удивленно посмотрел на меня и, словно размышляя вслух:
– Дети? Меньше всего я думал о детях… хотя… Мне нравится эта идея. Не сейчас и не в этом мире, но, нежная моя, ты подаришь мне наше продолжение.
Да неужели?! Меня бы кто спросил, желаю ли я рожать ваше продолжение!
– А зачем? – он рассмеялся. – Какой в этом смысл, Катриона? Твое желание или нежелание не играет никакой роли. – Величественным жестом кесарь указал на столик посреди своего кабинета и вкрадчиво вопросил: – Узнаешь? Ты уже видела такое, не правда ли?
Я вздрогнула, и на сей раз скорее от отвращения. Многое, слишком многое обретало ясность и становилось понятным. Слишком многое…
– Бабушка Велерея, – глухо произнесла я…
– Была моей любовницей, достаточно неплохой, – кесарь насмешливо следил за выражением моего лица. – Стервозная особа желала сохранить красоту и молодость. Я научил как.
С содроганием вспомнился мне портрет бабушкиной сестры, что стала уродом и умерла столь рано.
– Да, алтарь действовал именно так, – подтвердил кесарь. – В дальнейшем Велерея вышла замуж, пообещав родить дочь.
– Которую планировала отдать вам? – несмотря на мерзость ситуации, сейчас, когда мозаика начала склеиваться, я вдруг испытала тот азарт, который охватывал, стоило распутать очередную интригу многочисленных противников.
– Мне нравится твой настрой, – похвалил Араэден. – Да, Велерея обещала мне дочь… но родила сына. Единственного. – Кесарь усмехнулся. – А ее сын Ароиль даже не подозревал, как сильно испортил жизнь матушке, взяв в жены Ринавиэль из рода Уитримана, ту, что одним лишь своим присутствием невольно блокировала всю магию Велереи.
– Там обе стороны были против, – почему-то сказала я.
– Да, я помню… старческим слабоумием не страдаю, – поддел меня император, намекнув, что никто не забыт, ничто не забыто. И задумчиво продолжил: – Любовь твоих родителей была неугодна как Оитлону, так и Нордвану. Ароиль и Ринавиэль сбежали, несколько месяцев скрывались, а по возвращении в Оитлон обнародовали факт беременности твоей матушки. Велерея умоляла меня вмешаться, и я прибыл во дворец Ирани… Каково же было мое удивление, когда стало ясно, что Ринавиэль, единственная из дочерей твоего деда, обладает магией жизни. Удивительное, невероятное и в то же время печальное открытие – Ароиль был первым, а я упустил такую женщину. Но вторую обладательницу магических способностей упускать не собирался – это была ты, Кат. Уже тогда я знал пол будущего ребенка, и мое вмешательство позволило узаконить брак твоих родителей.
Представила себе маму с животиком и плотоядно взирающего на оную окружность кесаря. Не выдержала – рассмеялась… и мгновенно прекратила смеяться. Не о том думаю! Привычно взяв себя в руки, постаралась больше не улыбаться… хотя нарисованная воображением картинка однозначно веселила…
– И… что сделал шенге? – вопросила я.
Папа чуть сжал мою ладошку, в его лапе выглядящую как ручка ребенка, и, хитро прищурившись, ответил:
– Утыррку могут брать в невесты, но… сделать женой, матерью – нет! Никак! Пока Утыррка сама не будет готова.
Я ничего не поняла… совсем. Удивленно смотрела на шенге, и глаза мои становились все больше, ибо это был шок.
– Шенге защитил Утыррка, – с фыркающим смехом ответил папашка.
Я вытерла слезы благодарности и… вспомнила обряд с Аршханом… так вот почему он меня так спокойно отпустил?! Он знал! Знал, что я никому не достанусь, пока… А Динар?! Когда понял он?
– Шенге, – подозрения захватили меня, – а остальные как узнают?
– Маг видит портал, – шенге наблюдал за мной с хитрым прищуром, – даже Ледяной свет не смог снять.
О… нет, не так. О-о-о! А-а-а! Э-э-э… Эм…
– А если не видит? – спросила я.
– Глупый насильник попадать в охт, злой шенге учить вежливости! – уверенно ответил орк.
Я споткнулась на ровной дорожке. Остановилась, в полнейшем изумлении глядя на папашку… Осознала сказанное и…
– Шенге – лучший папа на свете! – И я бросилась обнимать волосатую шею. – Самый-самый лучший!
Орк хмыкнул, и мы пошли дальше, наслаждаясь теплым днем и пением птиц, и вообще мне так хорошо было… хотелось петь что-то веселое, но не давал мне покоя этот вопрос:
– Шенге, скажи Утыррке, как происходит обряд?
Орк пожал плечами, что выглядело внушительно, учитывая его габариты, и ответил:
– Утыррка и Рхарге думать, шенге одобрять, – и, фыркая, рассмеялся. – Чуть-чуть менять традиции.
Я в шоке, причем в самом радостном его проявлении!
– Шенге, – я даже начала радостно подпрыгивать, – так когда это будет?
Вот тут шенге резко остановился, внимательно посмотрел на меня и прорычал:
– Когда Утыррка будет готова! Раньше – нет! Когда глупый Утыррка понять, чего хотеть! Когда Утыррка выбрать мужа сама!
– Утыррка не могла выбрать. Кесарь править, Утыррка подчиниться. Большая ответственность, шенге, очень большая.
– Ответственность Утыррки возьмет шенге. Ледяной свет сильный маг, но земля больше силы имеет. Он знает.
А я вот не знала… досадно. А папа все знает.
– Шенге самый умный папа на свете! – не скрывая восторга, сказала я.
– Мудрость приходит с годами, – ответил орк, и мы пошли дальше по тропинке.
Я напевала что-то сумасбродное и прыгала, как ребенок, а шенге хитро улыбался и держал меня за руку… И я была счастлива как никогда в жизни, понимая, что, какую бы глупость ни совершил ребенок, умный папа все исправит… мой самый настоящий папа.
* * *
Огромное овальное мрачное помещение, с темно-коричневыми занавесями на высоких окнах, полом, устланным багрово-красными коврами, столом из красного дерева и унылым кабинетом министров Прайды.Заседания совета министров в Альясе Прайды и ранее были полны… веселых моментов, но теперь, когда во главе восседала я, вовсе стало весело. Сидя за столом председателя совета, я уныло выслушивала взбешенного айсира Илери…
Я уже неделю как сама себя назначила на данный пост, а он все никак не угомонится. Приволок уйму трактатов, в которых отыскал строку «председатель совета обязан», и на основании этого пытается доказать, что должность председателя исключительно мужская. А я уныло смотрю на него и думаю о том, как же сильно мне не хватает Динара… Он бы сейчас достал нож, потребовал у Илери предъявить печень, и лориец подавился бы собственной ядовитой слюной… Хотя лично я не отказалась бы и лицезреть его печень.
Ловлю полный сочувствия взгляд министра финансов и невольно улыбаюсь ему в ответ. Министерств в Прайде пять: финансов, военных дел, внешней политики, торговли и… безопасности. Сферы министерств торговли и финансов пересекаются, вызывая постоянные споры, посему я вообще планировала их совместить, но это в будущем… дня через три… А Илери продолжал:
– …Верх безумия! – лориец, как и всегда, был против.
– А это уж мне решать, – меланхолично слежу за развитием событий.
– Но позвольте, – начал айсир Илери.
– Не позволю, – решила поиздеваться я.
– Но… вы издеваетесь?! – осознал Илери.
– Можно сказать и так, – я пробежала взглядом по стопке документов.
Справа лежали одобренные айсиром, слева те, что он посчитал бредом… бредовая папка оказалась раза в четыре больше одобренной. И все бы ничего, но и я не первый день живу, и все мною предложенное имело под собой проверку в течение пяти лет на территории Оитлона.
– Хорошо, – я постаралась заставить себя выслушать его предложения, – что именно вас не устраивает в… – взяла первый документ из папки, – во внесении изменений в земледельческое законодательство?
Я вообще пыталась быть милой, но… не простил он мне тот факт, что заседала я сейчас на его законном месте… без разрешения кесаря, который вообще неделю пропадал неизвестно где. Однако, несмотря на отсутствие супруга, портал в Далларию у меня все равно не открывался…
– Это бред сумасшедшей девицы! – плевался Илери. – Вы разграбите казну!
Я тяжело вздохнула… потом еще раз, потом попыталась объяснить свою позицию:
– Айсир Илери, я все же считаю, что дать крестьянам пять лет безналогового ведения хозяйства при условии, что они начнут распашку пустующих земель в устье реки Верда, это целесообразно. Сейчас никто из земледельцев не рискует вкладывать деньги в данные территории, и да, временно Прайда не будет получать выплаты налогов от данной ничтожной части крестьян, но через пять лет наши затраты многократно окупят себя и…
– Через пять лет, – Илери нагнулся ко мне, игнорируя открытое возмущение министров, – тебя здесь не будет, утырка сопливая!
Мое добродушное настроение испарилось мгновенно. Я медленно подняла голову, посмотрев в глаза обнаглевшего айсира, и… ласково улыбнулась.
А мне понравился эффект, и его побледневшая рожа тоже.
– Через пять дней, – я все еще ласково улыбалась, – вы будете возглавлять одно из крестьянских семейств, стремящихся освоить новые территории!
Все замерли! Я и сама была в ужасе от сказанного… это до какой же степени я понизила любимца кесаря… и что мне за это будет?
Айсир Илери в лице изменился. Не будь у него собраны волосы, явно бы зашевелились от ужаса и ярости…
– Я лично оповещу императора, что его… супруга слишком много о себе возомнила! – прошипел Илери и вылетел из зала совета.
Министры посмотрели на меня с сочувствием – они, умудренные жизненным опытом, меня любили… причем давно. Министр финансов Гверд и вовсе был моим учителем по экономике каждый раз, как я сюда ранее приезжала.
– Пожалуй, – я устало поднялась, – пойду… поговорю с супругом… если найду.
Меня провожали молча, но меня не радовало даже откровенное сочувствие министров… Выйдя на двор, я медленно, как осужденный на казнь, последовала за горделиво шествующим Илери… И что сейчас будет? Ну, в крайнем случае сбегу к шенге, но и папочку подставлять не хочется, особенно там, где сама виновата. Это надо же было додуматься сказать такое!
Я вышла во двор следом за лорийцем, и мне вдруг стало очень интересно, а где Илери будет кесаря искать? Пока я об этом думала, айсир направился к высокой конусообразной башне. Хм, а я не знала, где супруг время проводит, да и не интересовалась этим, если говорить откровенно. И даже не желала интересоваться… На рассвете я переносилась к шенге, и он учил меня магии. А когда солнце было в зените, возвращалась и вела государственные дела Прайды… дел было много. Ужинала с придворными в общем зале, а кесарь там и раньше не появлялся, ну а после прослушивания досужих сплетен, коих было немало, я отправлялась спать… без кесаря, и сам он не приходил. И так все истекшие дни. В общем, меня такая семейная жизнь вполне устраивала, и даже более чем устраивала, но тут, как и всегда, все испортил Илери.
Кабинет великого правителя Альянса Прайды располагался в башне, в западном крыле дворца, посему по двору пройти было удобнее. Илери вбежал в башню первым, я потащилась следом. Вошла, уныло взглянула на лестницу, но делать было нечего. Где-то на сотой ступеньке начала задыхаться и уже только слышала далекое бурчание айсира, но, в общем… тащилась следом. Обидно! Хотя должна признать, у кесаря весьма удачное расположение кабинета – эдак любой проситель издохнет на середине пути или о просьбе забудет… Эх, вытирая пот со лба, иду дальше.
До верха оставалось ступенек пятьдесят, когда сил подниматься уже не было, и я устало присела на подоконник одного из небольших башенных окошек… Я все понимаю, но… не желал бы мой супруг находиться поближе к земле?! Дыхание вырывалось уже со свистом… да, не приспособлена я к таким лестницам.
Наверху раздался осторожный стук в дверь, ее же, судя по скрипу, и открыли, после чего послышались усталый голос кесаря и полный праведного гнева глас Илери… Все, кажется пора бежать во дворик и открывать портал к шенге…
Голос лорийца нарастал как снежный ком в горах, грозясь снести меня лавиной мрачных эпитетов, но тут… кесарь сказал всего одно предложение, однако я его отчетливо расслышала:
– Пусть забавляется… меньше к оркам будет бегать.
Илери не сдался, но говорил теперь в разы тише и, видимо, перешел к аргументам и разумным доводам.
– Где она? – а голос у кесаря совсем усталый.
– Идет следом… – гордо ответил Илери…
И я услышала торопливые шаги.
Узнать бы, чьи?
Оказалось, ко мне собственной персоной спускается супруг…
– Он сам виноват, – начала поспешно ябедничать я, – он меня вообще оскорбил прилюдно…
Кесарь остановился, начал идти медленнее, но все же целенаправленно спускался ко мне. А вот вместо гневного «Я убью тебя!» послышалось:
– Встань, простынешь!
Я была поражена настолько, что даже не шевельнулась…
Как завороженная смотрела в его сверкающие глаза и… и продолжала сидеть…
– Катриона, – кесарь подошел совсем близко, взял за предплечье и практически сам поднял, – что такого непонятного я сказал, что ты и не подумала выполнить?
Да как бы… мыслей вообще не было, вот и не подумала… Ох, он же мысли то ли чувствует, то ли читает…
– Второе, – вежливо пояснил кесарь.
Как весело тут жить… Так весело, что ежедневно растет желание пойти и покормить рыбок на дне озера…
– Не лучшая идея, – он улыбнулся.
Это да, его еще не докопали до нужной глубины… О чем я думаю?!
– Вопрос, – не сдержалась я, – в спальне… после свадьбы вы тоже все прочитали?
– Про Белого Духа было забавно, – кесарь продолжал загадочно улыбаться, – и предположение про испитие крови также. Про первую брачную ночь с рыжим – не впечатлило.
Я покраснела, устало посмотрела на лестницу, подумала, что еще и спуск обратно предстоит.
– На будущее, – кесарь взял мою ладонь, оцарапал кольцом и позволил каплям крови упасть на ступени, – для тех, кому я позволяю, путь в десять раз короче.
Сообщил мой… супруг и притянул пораненную ладонь к губам.
Только не думать… ни о чем сейчас не думать… Но приятно, тут не поспоришь… и губы нежные такие… если бы еще не посматривал с таким исследовательским видом… и не улыбался…
– Ты невозможна! – смеясь, заметил кесарь. – Но очаровательна!
Осторожно забираю свою ладонь и думаю… исключительно о красотах Готмира… о Готмире, а не о рыжем… Невольно вспомнились муравьи… так, я не о том думаю… И наш поцелуй в той грязной таверне… и тепло его рук, когда обнимал, и… Невольно вспомнился поцелуй с Аршханом на поляне, когда мы оживили стражников. О чем я думаю, а?! А вот интересно, кто из них целуется лучше?
– Разрешу твои сомнения, – внезапно прошептал кесарь и…
Сверкающие глаза оказались совсем близко, а его губы… накрыли мои… Это было так странно, неожиданно… волнующе… И его прикосновения… легкие, дразнящие, вынуждающие приоткрыть губы, чтобы в ту же секунду этим воспользоваться, и то, что он делал… Я постанывала, уже когда кесарь игриво ласкал мои губы, но, едва проник глубже, смешивая мое дыхание со своим, мой стон отразился от стен, исчезая эхом в переходах…
И все прекратилось.
Я, обиженно и возмущенно простонав, потянулась за новой порцией весьма любопытных ощущений, но, видимо, кесарь решил, что сладенького на сегодня достаточно.
– Именно, – подтвердил он мою догадку.
Тяжело вздохнула, открыла глаза и заметила:
– Ветка первенства ваша по праву, но… должна заметить, что остальные претенденты проявляли больше… усердия. А опыт вполне можно заменить энтузиазмом.
Вот! Сказала! Причем сказала то, что думаю!
– Я заметил.
Под его насмешливым взглядом мгновенно отступила обратно к окну, обиженно поинтересовалась:
– Я… могу идти?
– Не держу, – кесарь вновь стал немногословным.
Кивнув, я начала спускаться, но остановилась уже на третьей ступеньке и, не оборачиваясь, поинтересовалась:
– А Илери?
Тихий смех и спокойное:
– Его прекрасная жена давно желала место поспокойнее… моей постели. Природа необработанных земель придется ей по вкусу.
Я не ослышалась?! Он поддержал мое решение? Я точно это слышала?! Поверить не могу.
– Почему? – полюбопытствовал кесарь.
Развернувшись, я посмотрела на своего мужа, который вольготно устроился на ступеньке и совсем не переживал, что может простыть.
– Не могу, – улыбаясь, ответил великий Араэден.
– Простыть? – уточнила я.
– Да.
Судя по хитрой усмешке, наш диалог в несколько неподходящем месте его ничуть не смущал, более того, явно радовал. Я набралась смелости и уже собиралась спросить, но он опередил меня:
– Мое государство в твоем полном распоряжении.
Ого! То есть все государство, и даже перестановки в правительственном аппарате, и ремонт во дворце, и…
– И все, что пожелаешь.
Он широко улыбнулся, и я только сейчас заметила, что некоторые из зубов у императора более острые… это которые клыки – и верхние и нижние… ой…
– Я Светлый, – кесарь продолжал с улыбкой смотреть на меня, – эллар.
Кто? Ледяной свет – это элементаль или…
– Или, – судя по ухмылке, его это весьма забавляло. – Все еще считаешь, что мне пора к земле привыкать?
Запомнил…
– Такое сложно забыть, – великий поднялся, – чтобы спуститься быстрее, прикоснись ладонью к стене. Магия крови сократит путь для тебя.
Но у меня был еще один вопрос, который я очень хотела задать, и сейчас… может, опять сам ответит? Стоит, молчит и улыбается… вот сво… хороший кесарь.
Рассмеялся, но продолжает следить… Спросить или нет?
– Спрашивай, – милостиво разрешил император.
– Но вы уже поняли вопрос? – решила поупорствовать я.
– Мне любопытно, в каком контексте ты его задашь, – кое-кто явно издевается надо мной.
Ладно, будем откровенны до конца:
– А зачем я вам? – и выпалила это на одном дыхании.
Кесарь медленно сделал шаг и спустился на одну ступеньку, затем еще на одну и так, пока не подошел ко мне… а мне страшно, между прочим.
– Не бойся, – странные глаза, казалось, начали сверкать еще ярче, – хотя должен признать, ты удивительно хладнокровна для двадцатилетней девушки, Катриона, – прошептал кесарь и вновь начал склоняться к моим губам…
Э-э-э, хватит! И я, положив ладони на его грудь, постаралась предотвратить очередное помутнение рассудка.
– И все же зачем? – любопытство во мне неубиваемо, это я давно поняла. – Вы знаете меня на протяжении пяти лет, вы много раз скользили по мне равнодушным взглядом, и вдруг столь неожиданное решение и молниеносное его воплощение, но я не вижу смысла.
Тонкие пальцы коснулись моего лица, словно пытаясь запомнить каждую черту. Сверкающие глаза смотрели с задумчивой грустью, а затем кесарь произнес:
– Идем, расскажу тебе о вашем мире.
И, взяв меня за руку, повел наверх.
Мы прошли мимо бледного и подавленного Илери, и только тогда я переспросила:
– А почему вы сказали «о вашем»?
– Это не мой мир, Катриона, – не скрывая печали, ответил кесарь.
Когда поднялись в кабинет императора, я все еще размышляла об этом: «Это не мой мир», интересно, а чей тогда? Ответ пришел сам – мой! Это мой мир и мое государство и… мне нравилось править в Прайде, скрывать это от себя самой было бы глупо.
Кесарь перехватил и эти мысли:
– Мне следовало взять тебя в жены раньше, – он пропустил в кабинет первой, – в этом случае я освободил бы массу времени для себя.
Здесь было… необычно. Белые стены, серебристый пол, окна в виде восьмиконечных звезд, и свет, проходящий сквозь них, наполняющий странное помещение доверху. Здесь хотелось петь и смеяться, словно… свет пьянил.
И мне это не нравилось!
Ощущение ужаса, дикого и панического, как тогда, на Вишневом острове.
– Ты была на острове Мейлины?
Вопрос отрезвил однозначно. Постаравшись выбросить все мысли из головы, я сконцентрировалась на настоящем. И вновь испугалась своих ощущений. Здесь была смерть. Многократная, многолетняя, подпитываемая кровью смерть!
Шаг назад – и я ощутила спиной кесаря… Он преградил путь, а я хотела сбежать и больше никогда не видеть этой наполненной странным светом комнаты… С овальным низким серебряным столиком посередине, где я чувствовала кровь! И столик этот был на восьми ножках, а по краю его пролегали желобки, образуя странный рисунок… и я видела подобный – в маленькой комнатке Лорианы, на том самом серебряном алтаре! И уже не осталось сомнений, что кесарь был причастен к колдовству Велереи!
– Отпустите меня, – взмолилась я, – прошу вас…
– Катриона, – нежные ладони с длинными пальцами легли на плечи, – что тебя пугает?
Вы… и кровь! Здесь чисто и светло, удивительно, завораживающе прекрасно, но я чувствую… Кровь! Смерть! Боль! Мне плохо…
– Отпустите меня! – мой крик стал хрипом.
Развернув лицом к себе, кесарь пристально вглядывался в мои испуганные глаза, он словно читал меня, как книгу, и уверенно произнес:
– Я не причиню тебе вреда, Катриона!
Не верю!
Не верила с того момента, как он произнес эти жуткие слова: «Согласитесь ли вы стать моей женой?», зная, что я никогда не посмею ответить отказом!
– Катриона…
Просто отпустите меня сейчас… Мне здесь плохо!
Кесарь иронично улыбнулся, его глаза сверкали, как и всё в этом странном помещении, а в следующее мгновение я была подхвачена сильными руками, и супруг отнес меня к письменному столу у окна, сел на кресло, усадил к себе на колени и, перебирая пальцами мои волосы, улыбаясь, произнес:
– Забавно, но только сейчас я начинаю понимать, почему держал тебя на расстоянии столько лет.
Все еще дрожа от ужаса, с удивлением проследила за тем, как маска холодной отчужденности на лице кесаря сменилась каким-то мечтательным выражением. И о чем мы сейчас мечтаем, интересно?! Учитывая пристрастия императора, явно о моей мучительной смерти.
– Нет, не угадала, – он рассмеялся, чуть откинув голову назад, затем поинтересовался: – Неужели я настолько страшен, Катриона?
– А вы в этом сомневаетесь?! – возмущенно поинтересовалась я, откровенно говоря, напуганная этим смехом.
Просто никогда ранее не допускал подобного проявления эмоций наш жестокий повелитель. Я и смех его впервые услышала в нашу первую брачную ночь.
Его улыбка стала очень загадочной, после чего, пристально глядя на меня, кесарь насмешливо произнес:
– Это лишь страх, испуганная моя. Он пройдет. И тогда ты сумеешь увидеть во мне нечто большее, чем своего жестокого и властного повелителя.
– Своего очень-очень жестокого супруга? – предположила я.
Усмехнувшись, кесарь ответил:
– Мужчину.
Это к чему было сказано? Я, между прочим, и сейчас даже мысли не допускаю, что он женщина!
Хохот кесаря повторно потряс своды данного немаленького помещения. Вежливо промолчала, чувствуя себя крайне некомфортно.
– Катриона… – загадочно протянул угомонившийся супруг, – ты невыносима.
«Меня носить и не нужно, меня желательно просто отпустить, и я сама уйду!»
Вслух я, конечно, ничего не сказала, но тут же вспомнила, что кесарю вслух и не надо, он и так все слышит.
– Вы собирались мне что-то рассказать, – напомнила я, очень неуютно ощущая себя, собственно, на венценосном супруге.
Кесарь кивнул, устремив взор куда-то вдаль, словно смотрел сквозь стены, и произнес:
– В своей столь длинной по вашим меркам жизни я любил лишь раз…
Удивленно взираю на супруга, и как-то совершенно случайно вспомнились слова Динара: «Утырка, тебе больше не с кем обсудить эти розовые сопли?!» Кажется, кесарю их тоже обсуждать не с кем… вот и женился.
Император улыбнулся, сверкнув клыками, и продолжил:
– Она так не похожа на тебя… Элиэ – прекраснейшая из светлых… Элиэ… В ее глазах отражалось небо… Элиэ… когда она смеялась, мир смеялся вместе с ней! Элиэ… девочка, которая от рождения принадлежала другому… – и на красивом лице вновь скептическая ухмылка. – В сравнении с ней – ты уродлива до безобразия.
Не сомневалась даже! Я в сравнении со многими уродлива до безобразия, и ничего, живу как-то! Процветаю даже… временами. Когда замуж не выхожу.
Император рассмеялся, несомненно, считав и эти мысли, прикоснулся к моим волосам, пропустил черную прядь между пальцами и задумчиво произнес:
– В тебе столько жизненной силы, Кари. Знаешь, – его пальцы неспешно переместились на мое лицо, начали осторожно обрисовывать губы, – глядя на тебя, я начинал чувствовать себя иначе… И я так долго не мог осознать почему.
Нервно сглотнув, я поинтересовалась:
– Вам для понимания я обязательно нужна? Или мне уже можно идти? Дел много, знаете ли!
Кесарь вновь рассмеялся, взяв мою руку, поднес к губам, ласково поцеловал все еще дрожащие пальчики и произнес:
– Тебе не нужна магия, Катриона, тебе с лихвой хватает упорства в стремлении достичь цели. Эта жизненная сила пульсирует в тебе с рождения, и ты как сама жизнь – яркая, восхитительная, страстная, изменчивая, упорная, непостижимая и понятная, приземленная и возвышенная, сильная и слабая, логичная и нелогичная одновременно. И это притягивает, нежная моя. Безумно, бесконечно, неудержимо. Теперь понимаешь, для чего нужна мне?
Я все понимала. Красивые слова, но суть та же, что выразил и Та Шерр. Подумала и произнесла, не скрывая насмешки над ситуацией:
– Попробую предположить: холодный расчет и возможность иметь потомство с магией в крови?
Великий Араэден удивленно посмотрел на меня и, словно размышляя вслух:
– Дети? Меньше всего я думал о детях… хотя… Мне нравится эта идея. Не сейчас и не в этом мире, но, нежная моя, ты подаришь мне наше продолжение.
Да неужели?! Меня бы кто спросил, желаю ли я рожать ваше продолжение!
– А зачем? – он рассмеялся. – Какой в этом смысл, Катриона? Твое желание или нежелание не играет никакой роли. – Величественным жестом кесарь указал на столик посреди своего кабинета и вкрадчиво вопросил: – Узнаешь? Ты уже видела такое, не правда ли?
Я вздрогнула, и на сей раз скорее от отвращения. Многое, слишком многое обретало ясность и становилось понятным. Слишком многое…
– Бабушка Велерея, – глухо произнесла я…
– Была моей любовницей, достаточно неплохой, – кесарь насмешливо следил за выражением моего лица. – Стервозная особа желала сохранить красоту и молодость. Я научил как.
С содроганием вспомнился мне портрет бабушкиной сестры, что стала уродом и умерла столь рано.
– Да, алтарь действовал именно так, – подтвердил кесарь. – В дальнейшем Велерея вышла замуж, пообещав родить дочь.
– Которую планировала отдать вам? – несмотря на мерзость ситуации, сейчас, когда мозаика начала склеиваться, я вдруг испытала тот азарт, который охватывал, стоило распутать очередную интригу многочисленных противников.
– Мне нравится твой настрой, – похвалил Араэден. – Да, Велерея обещала мне дочь… но родила сына. Единственного. – Кесарь усмехнулся. – А ее сын Ароиль даже не подозревал, как сильно испортил жизнь матушке, взяв в жены Ринавиэль из рода Уитримана, ту, что одним лишь своим присутствием невольно блокировала всю магию Велереи.
– Там обе стороны были против, – почему-то сказала я.
– Да, я помню… старческим слабоумием не страдаю, – поддел меня император, намекнув, что никто не забыт, ничто не забыто. И задумчиво продолжил: – Любовь твоих родителей была неугодна как Оитлону, так и Нордвану. Ароиль и Ринавиэль сбежали, несколько месяцев скрывались, а по возвращении в Оитлон обнародовали факт беременности твоей матушки. Велерея умоляла меня вмешаться, и я прибыл во дворец Ирани… Каково же было мое удивление, когда стало ясно, что Ринавиэль, единственная из дочерей твоего деда, обладает магией жизни. Удивительное, невероятное и в то же время печальное открытие – Ароиль был первым, а я упустил такую женщину. Но вторую обладательницу магических способностей упускать не собирался – это была ты, Кат. Уже тогда я знал пол будущего ребенка, и мое вмешательство позволило узаконить брак твоих родителей.
Представила себе маму с животиком и плотоядно взирающего на оную окружность кесаря. Не выдержала – рассмеялась… и мгновенно прекратила смеяться. Не о том думаю! Привычно взяв себя в руки, постаралась больше не улыбаться… хотя нарисованная воображением картинка однозначно веселила…