Страница:
— Мы здесь в прекрасной, высокой местности, — сказал Ардара, — вам нечего опасаться ночного воздуха. Мы находимся в здоровом климате!
— А каково там в болотах, где живут собиратели каучука?!
Ардара покачал головой.
— Там очень нездоровое место, и люди часто хворают лихорадками и живут недолго. Нигде на всем свете нельзя отыскать более ужасных болезней, чем в Бразилии. У нас здесь тысячи людей страдают самым ужасным образом от зоба, а по берегам Амазонки очень распространена болезнь, которая, как мне передавали, неизвестна в наших местах, — это проказа!
— Она встречается к северу от нас. Но я уверен, что ее нет в Соединенных Штатах! — заметил Гарри.
— А можем мы опасаться диких зверей? — спросил Нед, вспоминая о ночном происшествии несколько дней тому назад.
— Насколько мне известно, их нечего бояться: в Бразилии не много найдется животных, которые могли бы причинить какую-нибудь неприятность.
— А как относительно обезьян? — осведомился Гарри.
— Если кто-нибудь из них явится в лагерь, то стоит только прогнать их пинками, — ответил со смехом Ардара. — Но сегодняшний вечер они не обеспокоят вас, так как не выбегут из лесу.
В костер не подбавляли нового хворосту, предоставив ему понемногу потухать, так как погода была теплая, и не требовалось согреваться искусственными средствами. Наши путешественники растянулись на земле, один возле другого, утомленные дневными трудами настолько, чтобы проспать вплоть до утреннего солнышка, если ничто не помешает.
С приближением ночи наступила торжественная тишина.
Пламя костра бросало красноватый отблеск на стволы и ветви деревьев.
По временам из реки выпрыгивала мелкая рыбка и с тихим плеском снова исчезала в воде; этот слабый звук можно было расслышать, несмотря на постоянный глухой рокот водопадов. Бывают леса, где ночь полна звуков и жизни, но в данной местности царила поразительная тишина в природе. Ночные бабочки кружились над тлеющим огнем, и многие обжигали себе крылышки и падали на горящие головешки. По временам раздавалось шуршание листьев: это, крадучись, подбирался к лагерю какой-нибудь зверь, но ни один из них не решался выйти из темного леса на свет.
Гарри начал уже засыпать, что сделали другие еще раньше его, как вдруг его слух поразил совсем особенный звук, какой он когда-либо слышал. Это был долгий дрожащий свист, полный такого отчаяния, точно предсмертный крик человека. Эти звуки издавала удивительная птица (душа-птица, soul bird), которую нельзя слушать без внутреннего содрогания. Мальчик прислушался, но крик не повторился, и, наконец, глаза его сомкнулись, и он забылся сном.
Проспав около часу, он проснулся со странным ощущением. Сначала ему показалось, что над лагерем пронесся легкий ветерок, потом — что кто-то нежно дул ему в лицо. Затем это ощущение прошло, но он почувствовал неловкость в правой ноге. Он стащил свои тяжелые сапоги и остался в одних чулках.
— Вероятно, у меня просто заснула нога, — подумал он, поднимая правую ногу, чтобы немного расправить ее. При этом он почувствовал, как что-то прицепилось к ней и при движении он расслышал хлопающий звук. Содрогаясь от неприятного ощущения, Гарри сел и сильно взмахнул ногой. Тот же хлопающий звук повторился, но то, что вцепилось в его ногу, не упало при этом. Он знал, что это не могла быть змея, и, дотронувшись до этого места ноги, ощутил мягкое кожистое тело, которое и отцепил, бросив его на землю с такой силой, что оно перевернулось раз, другой и затем осталось лежать без движения.
— Что бы это такое могло быть? — пробормотал Гарри, вскакивая на ноги и поправляя огонь, так что он вспыхнул ярким пламенем и осветил мертвое животное. Оказалось, что это была безобразная летучая мышь — вампир, которая, воспользовавшись его сном, вцепилась в его ногу и преспокойно высасывала из нее кровь. Это отвратительное существо — красновато-коричневого цвета и величиной с сороку. В зоологии оно носит название Phyllostoma spectrum и питается насекомыми, хотя, повидимому, чувствует еще большую слабость к крови. В некоторых местностях Бразилии нельзя даже разводить телят из-за этих вампиров, которые, впиваясь в тело, высасывают кровь из мельчайших сосудов, не причиняя своей жертве никакой боли и не оставляя после себя заметной раны. У этой летучей мыши имеется два больших выступающих верхних резца и ланцетовидной формы клыки, все очень острые и расположенные таким образом, что производят ранку треугольной формы, как и пиявка. Трудно представить себе более отвратительное существо, чем эта летучая мышь, которая является в высшей степени нежелательным товарищем для спящего человека.
25. ИНДЕЙЦЫ
26. КАК ЖИВЕТ МОЙ БРАТ?
27. ДЖЕК В РОЛИ МУЗЫКАНТА
— А каково там в болотах, где живут собиратели каучука?!
Ардара покачал головой.
— Там очень нездоровое место, и люди часто хворают лихорадками и живут недолго. Нигде на всем свете нельзя отыскать более ужасных болезней, чем в Бразилии. У нас здесь тысячи людей страдают самым ужасным образом от зоба, а по берегам Амазонки очень распространена болезнь, которая, как мне передавали, неизвестна в наших местах, — это проказа!
— Она встречается к северу от нас. Но я уверен, что ее нет в Соединенных Штатах! — заметил Гарри.
— А можем мы опасаться диких зверей? — спросил Нед, вспоминая о ночном происшествии несколько дней тому назад.
— Насколько мне известно, их нечего бояться: в Бразилии не много найдется животных, которые могли бы причинить какую-нибудь неприятность.
— А как относительно обезьян? — осведомился Гарри.
— Если кто-нибудь из них явится в лагерь, то стоит только прогнать их пинками, — ответил со смехом Ардара. — Но сегодняшний вечер они не обеспокоят вас, так как не выбегут из лесу.
В костер не подбавляли нового хворосту, предоставив ему понемногу потухать, так как погода была теплая, и не требовалось согреваться искусственными средствами. Наши путешественники растянулись на земле, один возле другого, утомленные дневными трудами настолько, чтобы проспать вплоть до утреннего солнышка, если ничто не помешает.
С приближением ночи наступила торжественная тишина.
Пламя костра бросало красноватый отблеск на стволы и ветви деревьев.
По временам из реки выпрыгивала мелкая рыбка и с тихим плеском снова исчезала в воде; этот слабый звук можно было расслышать, несмотря на постоянный глухой рокот водопадов. Бывают леса, где ночь полна звуков и жизни, но в данной местности царила поразительная тишина в природе. Ночные бабочки кружились над тлеющим огнем, и многие обжигали себе крылышки и падали на горящие головешки. По временам раздавалось шуршание листьев: это, крадучись, подбирался к лагерю какой-нибудь зверь, но ни один из них не решался выйти из темного леса на свет.
Гарри начал уже засыпать, что сделали другие еще раньше его, как вдруг его слух поразил совсем особенный звук, какой он когда-либо слышал. Это был долгий дрожащий свист, полный такого отчаяния, точно предсмертный крик человека. Эти звуки издавала удивительная птица (душа-птица, soul bird), которую нельзя слушать без внутреннего содрогания. Мальчик прислушался, но крик не повторился, и, наконец, глаза его сомкнулись, и он забылся сном.
Проспав около часу, он проснулся со странным ощущением. Сначала ему показалось, что над лагерем пронесся легкий ветерок, потом — что кто-то нежно дул ему в лицо. Затем это ощущение прошло, но он почувствовал неловкость в правой ноге. Он стащил свои тяжелые сапоги и остался в одних чулках.
— Вероятно, у меня просто заснула нога, — подумал он, поднимая правую ногу, чтобы немного расправить ее. При этом он почувствовал, как что-то прицепилось к ней и при движении он расслышал хлопающий звук. Содрогаясь от неприятного ощущения, Гарри сел и сильно взмахнул ногой. Тот же хлопающий звук повторился, но то, что вцепилось в его ногу, не упало при этом. Он знал, что это не могла быть змея, и, дотронувшись до этого места ноги, ощутил мягкое кожистое тело, которое и отцепил, бросив его на землю с такой силой, что оно перевернулось раз, другой и затем осталось лежать без движения.
— Что бы это такое могло быть? — пробормотал Гарри, вскакивая на ноги и поправляя огонь, так что он вспыхнул ярким пламенем и осветил мертвое животное. Оказалось, что это была безобразная летучая мышь — вампир, которая, воспользовавшись его сном, вцепилась в его ногу и преспокойно высасывала из нее кровь. Это отвратительное существо — красновато-коричневого цвета и величиной с сороку. В зоологии оно носит название Phyllostoma spectrum и питается насекомыми, хотя, повидимому, чувствует еще большую слабость к крови. В некоторых местностях Бразилии нельзя даже разводить телят из-за этих вампиров, которые, впиваясь в тело, высасывают кровь из мельчайших сосудов, не причиняя своей жертве никакой боли и не оставляя после себя заметной раны. У этой летучей мыши имеется два больших выступающих верхних резца и ланцетовидной формы клыки, все очень острые и расположенные таким образом, что производят ранку треугольной формы, как и пиявка. Трудно представить себе более отвратительное существо, чем эта летучая мышь, которая является в высшей степени нежелательным товарищем для спящего человека.
25. ИНДЕЙЦЫ
Несмотря на этот неприятный инцидент, Гарри Норвуд скоро заснул опять и проснулся только тогда, когда солнце уже ярко светило, и вся остальная компания поднялась на ноги. Когда он рассказал про летучую мышь, Ардара заметил, что на этих животных не стоило много обращать внимания: ему часто приходилось сбрасывать с себя ночью этих вампиров. Любопытно было то, что хотя Нед и некоторые другие спали без сапог, они все же не подверглись нападению этих животных.
Подкрепившись основательной едой, они поплыли по реке до следующих порогов, через которые снова протащили лодку, как делали это прежде. Затем капитан Спрогель объявил, что не будет подниматься выше, так как это стоило бы слишком большого труда. Водопады и пороги отстояли здесь так близко друг от друга, что легче было взвалить на плечи весь груз и подниматься берегом.
— Мы устроим лагерь, — сказал капитан, — и простоим здесь три или четыре дня. В это время мы будем сноситься с окрестными индейцами и таким образом дадим им знать о цели нашего прихода. Мы сделаем благодаря этому не меньше чем если бы поднялись до верховьев Тапайос.
Таков был, в общем, план капитана; оставалось только подумать о некоторых подробностях его выполнения. Было бы невыгодно в интересах дела идти всем вместе, так как тогда они не имели бы возможности возвратиться с достаточно большим числом индейцев. Поэтому было решено, что капитан и Ардара пойдут странствовать вместе, Педро и Томти отправятся в другую сторону, а Джек Блокли, Гарри Норвуд и Нед Ливингстон — в третью. Таким образом одна партия распадалась на три. Все были снабжены значительным количеством безделушек и различных вещиц для подарков, не считая собственного оружия, и должны были вернуться в лагерь к вечеру следующего дня. После этого, исполнив таким образом возложенную на них обязанность, они предполагали пуститься в обратное путешествие вниз по Тапайос. Само собою разумеется, что от странствования капитана и Ардара можно было ожидать наибольших результатов, так как, помимо того, что Ардара мог бегло говорить по-индейски, они собирались добраться до одной из мундукских деревень, которая были менее, чем в десяти милях от лагеря.
Педро и Томти были смышлеными малыми и могли до некоторой степени объясниться с туземцами, так что надо было надеяться, что и их экскурсия окажется небезуспешной. Что же касается до Джека и мальчиков, то на их помощь можно было рассчитывать всего менее. Совершенно не зная индейского языка, они должны были прибегнуть только к жестам для выражения своих мыслей и чувств. Но оставаться одним в лагере на целых два дня, пока другие странствовали по окрестностям, было бы слишком печально для них, и поэтому они также пустились в путь. С них и не требовалось вербовать новых собирателей каучука, и они отправлялись на прогулку с единственной целью приятно провести время, знакомясь с новыми местами и развлекаясь согласно собственному вкусу.
У Джека был маленький карманный компас, который он всегда носил при себе, и который уже не раз оказывал ему услугу в разных опасных обстоятельствах. Зная точно направление реки Тапайос, которая текла на северо-восток, и твердо решившись не слишком углубляться в чащу леса, наши путешественники не могли бояться заблудиться. Они отправились по направлению к юго-востоку, то есть почти под прямым углом к течению реки. Земля здесь была сравнительно сухая, и они намеревались держаться подальше от болот; а если бы натолкнулись на болота, то в таком случае собирались вернуться назад к лагерю и пойти по другому направлению.
Джек Блокли заботливо собрал все вещи, нужные в дороге, пожелал счастливого пути своим друзьям, и час спустя находился с мальчиками уже в густом лесу, среди вьющегося винограда и обильной растительности, которая не один раз заставляла их изменять принятое раньше направление. Но все же в общем направление, которого они держались, было юго-восточное, как они и хотели. При малейшем подозрении на то, что они сбились с него, Джек справлялся по компасу и таким образом легко исправлял ошибку.
Они взяли с собой немного шоколаду и кофе, но главным образом рассчитывали при добывании пищи на свои ружья, если бы потребовалась надобность в этом до возвращения в лагерь. Казалось бы, что южно-американские леса были последним местом, где можно было умереть с голоду, и все же сотни людей погибли в них именно этой ужасной смертью.
— О-го! Здесь что-то совсем неожиданное! — вскричал Гарри, который от нетерпения несколько опередил других. Он стоял на берегу маленького озера, около 100 ярдов длиной и в треть этого расстояния шириной. Казалось, оно было очень глубоко, и вода была совершенно прозрачная. Источником его являлись ключи на дне, а истоком была маленькая извивающаяся речка, которая, по всей вероятности, впадала в Тапайос, по крайней мере текла в направлении к ней. На ощупь вода оказалась холодной, но в ней плавало так много водорослей, что наши путники не решились попробовать ее на вкус, хотя их мучила сильная жажда.
— Смотрите, что там такое! — сказал Нед, указывая на противоположный берег озера, где они с удивлением увидели лагерный костер. Около огня расположилось восемь или десять индейцев; некоторые из них курили, другие просто лежали, развалившись на земле, а двое были заняты приготовлением обеда.
— Будем общительными! — сказал Джек, собираясь обойти озеро, чтобы попасть в лагерь.
Мальчики последовали за ним, и все трое уже были близко от лагеря, когда Джек вдруг остановился.
— В чем дело? — спросил Нед.
— Я еще никогда в жизни не видал таких дикарей, как эти, и должен сознаться, что мне нравятся их лица.
— Мне тоже! — прошептал Гарри. — Так уйдем назад!
Они намеревались отступить, но увидели, что было уже поздно.
Подкрепившись основательной едой, они поплыли по реке до следующих порогов, через которые снова протащили лодку, как делали это прежде. Затем капитан Спрогель объявил, что не будет подниматься выше, так как это стоило бы слишком большого труда. Водопады и пороги отстояли здесь так близко друг от друга, что легче было взвалить на плечи весь груз и подниматься берегом.
— Мы устроим лагерь, — сказал капитан, — и простоим здесь три или четыре дня. В это время мы будем сноситься с окрестными индейцами и таким образом дадим им знать о цели нашего прихода. Мы сделаем благодаря этому не меньше чем если бы поднялись до верховьев Тапайос.
Таков был, в общем, план капитана; оставалось только подумать о некоторых подробностях его выполнения. Было бы невыгодно в интересах дела идти всем вместе, так как тогда они не имели бы возможности возвратиться с достаточно большим числом индейцев. Поэтому было решено, что капитан и Ардара пойдут странствовать вместе, Педро и Томти отправятся в другую сторону, а Джек Блокли, Гарри Норвуд и Нед Ливингстон — в третью. Таким образом одна партия распадалась на три. Все были снабжены значительным количеством безделушек и различных вещиц для подарков, не считая собственного оружия, и должны были вернуться в лагерь к вечеру следующего дня. После этого, исполнив таким образом возложенную на них обязанность, они предполагали пуститься в обратное путешествие вниз по Тапайос. Само собою разумеется, что от странствования капитана и Ардара можно было ожидать наибольших результатов, так как, помимо того, что Ардара мог бегло говорить по-индейски, они собирались добраться до одной из мундукских деревень, которая были менее, чем в десяти милях от лагеря.
Педро и Томти были смышлеными малыми и могли до некоторой степени объясниться с туземцами, так что надо было надеяться, что и их экскурсия окажется небезуспешной. Что же касается до Джека и мальчиков, то на их помощь можно было рассчитывать всего менее. Совершенно не зная индейского языка, они должны были прибегнуть только к жестам для выражения своих мыслей и чувств. Но оставаться одним в лагере на целых два дня, пока другие странствовали по окрестностям, было бы слишком печально для них, и поэтому они также пустились в путь. С них и не требовалось вербовать новых собирателей каучука, и они отправлялись на прогулку с единственной целью приятно провести время, знакомясь с новыми местами и развлекаясь согласно собственному вкусу.
У Джека был маленький карманный компас, который он всегда носил при себе, и который уже не раз оказывал ему услугу в разных опасных обстоятельствах. Зная точно направление реки Тапайос, которая текла на северо-восток, и твердо решившись не слишком углубляться в чащу леса, наши путешественники не могли бояться заблудиться. Они отправились по направлению к юго-востоку, то есть почти под прямым углом к течению реки. Земля здесь была сравнительно сухая, и они намеревались держаться подальше от болот; а если бы натолкнулись на болота, то в таком случае собирались вернуться назад к лагерю и пойти по другому направлению.
Джек Блокли заботливо собрал все вещи, нужные в дороге, пожелал счастливого пути своим друзьям, и час спустя находился с мальчиками уже в густом лесу, среди вьющегося винограда и обильной растительности, которая не один раз заставляла их изменять принятое раньше направление. Но все же в общем направление, которого они держались, было юго-восточное, как они и хотели. При малейшем подозрении на то, что они сбились с него, Джек справлялся по компасу и таким образом легко исправлял ошибку.
Они взяли с собой немного шоколаду и кофе, но главным образом рассчитывали при добывании пищи на свои ружья, если бы потребовалась надобность в этом до возвращения в лагерь. Казалось бы, что южно-американские леса были последним местом, где можно было умереть с голоду, и все же сотни людей погибли в них именно этой ужасной смертью.
— О-го! Здесь что-то совсем неожиданное! — вскричал Гарри, который от нетерпения несколько опередил других. Он стоял на берегу маленького озера, около 100 ярдов длиной и в треть этого расстояния шириной. Казалось, оно было очень глубоко, и вода была совершенно прозрачная. Источником его являлись ключи на дне, а истоком была маленькая извивающаяся речка, которая, по всей вероятности, впадала в Тапайос, по крайней мере текла в направлении к ней. На ощупь вода оказалась холодной, но в ней плавало так много водорослей, что наши путники не решились попробовать ее на вкус, хотя их мучила сильная жажда.
— Смотрите, что там такое! — сказал Нед, указывая на противоположный берег озера, где они с удивлением увидели лагерный костер. Около огня расположилось восемь или десять индейцев; некоторые из них курили, другие просто лежали, развалившись на земле, а двое были заняты приготовлением обеда.
— Будем общительными! — сказал Джек, собираясь обойти озеро, чтобы попасть в лагерь.
Мальчики последовали за ним, и все трое уже были близко от лагеря, когда Джек вдруг остановился.
— В чем дело? — спросил Нед.
— Я еще никогда в жизни не видал таких дикарей, как эти, и должен сознаться, что мне нравятся их лица.
— Мне тоже! — прошептал Гарри. — Так уйдем назад!
Они намеревались отступить, но увидели, что было уже поздно.
26. КАК ЖИВЕТ МОЙ БРАТ?
До этого времени Гарри Норвуд и Неду Ливингстону не приходилось сталкиваться с враждебными белыми или индейцами. Ни от кого они еще не слышали даже недоброго слова. Поэтому, когда они заметили нескольких краснокожих, расположившихся лагерем на берегу озера, недалеко от Тапайос, то были уверены, что те отнесутся к ним так же дружески, как и дикари, которых они встречали раньше. Поэтому они сначала без всякого колебания двинулись вместе с Джеком Блокли по направлению к индейцам, отдыхавшим, лежа на земле, и курившим, между тем как двое из них стряпали какую-то еду около огня. Первое, что возбудило недоверие в Джеке Блокли, была наружность дикарей. Подойдя к ним ближе, он разглядел, что они были крупнее и красивее, по сложению, индейцев, которых он до сих пор видел. У всех были длинные черные волосы, ниспадавшие на плечи, а безобразные лица их были татуированы грубыми изображениями птиц и пресмыкающихся, так же, как и грудь, обнаженная по пояс. На них были надеты широкие штаны, спускавшиеся немного ниже колен, а на ногах мокасины, богато разукрашенные бисером. Это составляло весь их наряд, если не считать нескольких костяных украшений на кистях рук, которые тоже можно было причислить к костюму.
Еще издали Джек разглядел, что они были вооружены луками и стрелами, и что не было ни одного огнестрельного оружия; но у некоторых были длинные камышовые трубки, употребления которых ни один из белых не знает.
На основании всех этих признаков Джек Блокли заключил, что эти краснокожие не из тех, которые живут по берегам рек и имеют некоторое отношение к цивилизации. Они были из внутренних местностей и избегали всяких сношений с белыми. По всей вероятности, они явились сюда с целью грабежа и теперь исследовали местность, чтобы совершить грабеж или убийство с меньшим риском для себя. Встретив более слабых людей, они наверное напали бы на них, чтобы затем снов поспешить в чащу леса, где они были в безопасности от преследований.
Когда Джек разглядел статных и сильных индейцев, их луки и стрелы, татуированные лица и вообще весь странный их вид, подозрение закралось в его душу, и он почувствовал, что слишком поторопился приблизиться к ним. Он выразил свои опасения мальчикам, и ответ их показал, что они разделяли его подозрение. Наши друзья собирались уже отступить, когда двое дикарей вскочили на ноги и пошли к ним навстречу.
— Будьте настороже! — проговорил Джек. — Не давайте им завладеть вашими ружьями!
— Будем стрелять в них, если только они подойдут к нам ближе! — сказал Нед, дрожа от волнения. — Говорю вам, что это, наверное, отвратительные негодяи!
Он схватил свое ружье и уже готов был направить его на ближайшего индейца, но Джек велел ему не показывать виду, что он не доверяет дикарям. Между тем двое краснокожих отложили в сторону свое оружие и направились к белым, улыбаясь так откровенно, что Гарри сказал:
— Я уверен, что, несмотря ни на что, они отнесутся к нам дружески. Не забывайте только держать ружья наготове!
Индейские воины приближались, показывая ровные ряды своих белых зубов. Один немного опередил другого, и оба спросили почти в одно время, протягивая руки:
— Как живет мой брат?
Это дружеское приветствие, понятно, очень удивило наших путешественников, так как трудно было представить себе, каким образом могли научиться английскому языку эти дикари, живущие в дебрях диких бразильских лесов.
Джек Блокли и Гарри Норвуд пожали руки индейцам, на которых все еще смотрели подозрительно, и Джек ответил:
— Мы поживаем отлично, а вы как?
В ответ они получили такую смесь тарабарщины, в которой ни один из них не мог подметить сходство с каким-нибудь английским словом. Очевидно, первый вопрос индейцев на ломаном английском языке заключал собой все познания их по этой части. Но то, что оставляло желать по отношению к словам, более, чем достаточно, вознаграждалось жестами. Нельзя было сомневаться в том, что индейцы усиленно приглашали белых войти в их лагерь, и хотя те охотнее отклонили бы это приглашение, благоразумие заставляло их согласиться.
— Я бы не желал идти туда, — протестовал Нед. — При нас ружья, а у них только лук и стрелы. Сила на нашей стороне, и мы сделаем лучше, если будем держаться подальше от них.
— Если они заметят, что мы относимся к ним подозрительно, то нападут на нас! — сказал Гарри. — Уж лучше обезоружить их добротой!
— Теперь уже поздно возвращаться назад, — прибавил Джек. — Мы пойдем к ним и будем держать себя так, точно у нас и тени нет подозрения. Но в то же время не будем зевать!
Как ни странно, но в этот критический момент Нед Ливингстон, самый младший из трех, обнаружил большую дальновидность, чем остальные. Но видя, что он остается один при своем особом мнении, и что теперь не время затевать споры, он пошел вместе с другими вперед.
Остальные индейцы вскочили на ноги и стали с любопытством разглядывать белых. Нед Ливингстон пересчитал их в те несколько секунд, в которые приближался к лагерю. Их было девять человек, и они представляли, без сомнения, сплоченную и значительную силу, являясь опасными врагами при нападении.
— У них только лук и стрелы, а у нас ружья! — рассуждал Нед, мучаясь в душе подозрениями.
— Во времена первых поселений, англичанин, вооруженный ружьем, считался равным по силе шести индейцам с луками и стрелами. Если так, то мы должны выдержать против двойного количества дикарей, чем сколько их здесь теперь. Но положение дела изменится, если мы дадим им окружить нас: тогда все преимущества будут на их стороне, а не на нашей.
Еще издали Джек разглядел, что они были вооружены луками и стрелами, и что не было ни одного огнестрельного оружия; но у некоторых были длинные камышовые трубки, употребления которых ни один из белых не знает.
На основании всех этих признаков Джек Блокли заключил, что эти краснокожие не из тех, которые живут по берегам рек и имеют некоторое отношение к цивилизации. Они были из внутренних местностей и избегали всяких сношений с белыми. По всей вероятности, они явились сюда с целью грабежа и теперь исследовали местность, чтобы совершить грабеж или убийство с меньшим риском для себя. Встретив более слабых людей, они наверное напали бы на них, чтобы затем снов поспешить в чащу леса, где они были в безопасности от преследований.
Когда Джек разглядел статных и сильных индейцев, их луки и стрелы, татуированные лица и вообще весь странный их вид, подозрение закралось в его душу, и он почувствовал, что слишком поторопился приблизиться к ним. Он выразил свои опасения мальчикам, и ответ их показал, что они разделяли его подозрение. Наши друзья собирались уже отступить, когда двое дикарей вскочили на ноги и пошли к ним навстречу.
— Будьте настороже! — проговорил Джек. — Не давайте им завладеть вашими ружьями!
— Будем стрелять в них, если только они подойдут к нам ближе! — сказал Нед, дрожа от волнения. — Говорю вам, что это, наверное, отвратительные негодяи!
Он схватил свое ружье и уже готов был направить его на ближайшего индейца, но Джек велел ему не показывать виду, что он не доверяет дикарям. Между тем двое краснокожих отложили в сторону свое оружие и направились к белым, улыбаясь так откровенно, что Гарри сказал:
— Я уверен, что, несмотря ни на что, они отнесутся к нам дружески. Не забывайте только держать ружья наготове!
Индейские воины приближались, показывая ровные ряды своих белых зубов. Один немного опередил другого, и оба спросили почти в одно время, протягивая руки:
— Как живет мой брат?
Это дружеское приветствие, понятно, очень удивило наших путешественников, так как трудно было представить себе, каким образом могли научиться английскому языку эти дикари, живущие в дебрях диких бразильских лесов.
Джек Блокли и Гарри Норвуд пожали руки индейцам, на которых все еще смотрели подозрительно, и Джек ответил:
— Мы поживаем отлично, а вы как?
В ответ они получили такую смесь тарабарщины, в которой ни один из них не мог подметить сходство с каким-нибудь английским словом. Очевидно, первый вопрос индейцев на ломаном английском языке заключал собой все познания их по этой части. Но то, что оставляло желать по отношению к словам, более, чем достаточно, вознаграждалось жестами. Нельзя было сомневаться в том, что индейцы усиленно приглашали белых войти в их лагерь, и хотя те охотнее отклонили бы это приглашение, благоразумие заставляло их согласиться.
— Я бы не желал идти туда, — протестовал Нед. — При нас ружья, а у них только лук и стрелы. Сила на нашей стороне, и мы сделаем лучше, если будем держаться подальше от них.
— Если они заметят, что мы относимся к ним подозрительно, то нападут на нас! — сказал Гарри. — Уж лучше обезоружить их добротой!
— Теперь уже поздно возвращаться назад, — прибавил Джек. — Мы пойдем к ним и будем держать себя так, точно у нас и тени нет подозрения. Но в то же время не будем зевать!
Как ни странно, но в этот критический момент Нед Ливингстон, самый младший из трех, обнаружил большую дальновидность, чем остальные. Но видя, что он остается один при своем особом мнении, и что теперь не время затевать споры, он пошел вместе с другими вперед.
Остальные индейцы вскочили на ноги и стали с любопытством разглядывать белых. Нед Ливингстон пересчитал их в те несколько секунд, в которые приближался к лагерю. Их было девять человек, и они представляли, без сомнения, сплоченную и значительную силу, являясь опасными врагами при нападении.
— У них только лук и стрелы, а у нас ружья! — рассуждал Нед, мучаясь в душе подозрениями.
— Во времена первых поселений, англичанин, вооруженный ружьем, считался равным по силе шести индейцам с луками и стрелами. Если так, то мы должны выдержать против двойного количества дикарей, чем сколько их здесь теперь. Но положение дела изменится, если мы дадим им окружить нас: тогда все преимущества будут на их стороне, а не на нашей.
27. ДЖЕК В РОЛИ МУЗЫКАНТА
Раз, что приглашение двух индейцев было принято нашими путешественниками, благоразумие требовало, чтобы последние не показывали недоверия.
Это сознавал как сам Нед, так и другие.
Поэтому все трое двинулись вперед, выражая полное удовольствие, и пожали руки всем дикарям. Но, в то время, как правые руки их дружески протягивались индейцам, в левых они крепко сжимали заряженные ружья.
Дикари, игравшие роль поваров, только что покончили стряпню с тремя птицами величиной с дикую утку; они были хорошо изжарены, после того, как повисели на вертеле над горячими угольями, пока не поджарились в меру. До полдня было еще далеко, но, когда индейцы пригласили мальчиков разделить с ними обед, те принялись за еду с большим аппетитом. У каждого из дикарей был острый ножик с роговой ручкой, и этими ножами они отрезали себе часть дичи, справляясь затем с ней при помощи рук. Покончив с едой, они обтерли жирные руки о свои волосы, как делают это у нас многие из белых. Затем каждый из них сорвал по большому листу с соседней ветки и, ловко свернув его таким образом, чтобы он мог удержать воду, погрузил их в озеро и утолил свою жажду.
— Это остроумно! — заметил Гарри.
— И очень просто, вместе с тем. Я много раз делал точно так же!
Джек доказал свою ловкость, подражая индейцам и не уступая им в этом искусстве, а мальчики утолили свою жажду из той же чашки. Для всех троих являлось нелегкой задачей держать ружья на таком расстоянии, чтобы можно было сейчас же схватиться за них в случае надобности, и в то же время не давать заметить дикарям своего недоверия. Те продолжали относиться к ним с прежней благосклонностью, но что могло случиться через минуту, — было неизвестно. Единственным утешением в трудном положении наших друзей было то, что они могли свободно разговаривать друг с другом, так как дикари не понимали их. Джек спустил со спины свой тюк, как только подошел к лагерю, и тот лежал теперь около него на земле.
— Они часто поглядывают на это сверток! — сказал Нед. — Я уверен, что им очень хотелось бы знать, что в нем содержится.
— Я уж заметил это, — проговорил Джек. — Если бы это была просто бомба, я бы дал им поджечь ее. Я уверен, что эти молодцы не занимаются добыванием каучука, и не стоит труда подстрекать их на это дело. Мы не в силах растолковать им наши предложения, да капитан Спрогель не рассчитывает особенно на нашу помощь в этом отношении.
— Но мы можем задобрить их подарками, — сказал Гарри. — Я хотел бы уйти отсюда как можно скорее!
Разговаривая таким образом, они сидели в стороне от других, у самого озера, между тем как дикари по прежнему улеглись возле костра. Большинство из них курило трубки. Судя по их взглядам и жестам, нельзя было сомневаться в том, что они говорили о своих гостях и, очевидно, обсуждали какой-нибудь план действий по отношению к ним.
— Мы говорим так, точно уже это доказано, что они враждебно настроены против нас, — заметил Гарри. — Может быть, мы еще и ошибаемся в этом, как сделали это вчера с теми собирателями каучука, которые просто желали говорить с нами. Мы легко узнаем положение дела, если сделаем вид, что намерены покинуть их.
— Попробуем это! — вскричал Нед, вскакивая на ноги и быстро направляясь к концу озера.
Эта попытка решила спорный вопрос скорее, чем можно было это предполагать. Не успел Нед сделать и шести шагов, как один индеец загородил ему дорогу и потребовал, чтобы он вернулся назад, объясняясь при помощи энергичных жестов и еще более энергичных, хотя и менее понятных слов. Нед, вспыльчивый от природы, остановился, и лицо его покраснело от гнева.
— Прочь с дороги! — крикнул он. — Или я буду стрелять!
И он уже взялся за ружье, чтобы вскинуть его на плечо, но Гарри бросился к нему и удержал его за руку.
— В уме ли ты, Нед? — вскричал он. — Если только ты тронешь этого дикаря, нас всех сейчас же перебьют!
— Нам все равно предстоит схватка, так можно начать ее теперь, а не через полчаса!
Дикари также подошли к мальчикам и устремили на них взоры, в которых виднелось сильное любопытство. Джек Блокли, само собою разумеется, не двинулся с места.
— Гарри прав, — сказал он. — Идите сюда и посмотрите, как я поведу дело!
Это было сказано таким уверенным тоном, что оба мальчика вернулись на прежнее место. Между тем Джек начал развязывать резиновый мешок, в котором были уложены разные мелкие вещицы. Понятно, что он сейчас же сделался центром общего внимания, и все дикари обступили его со всех сторон. Все эти блестящие безделушки и украшеньица доставляли, повидимому, огромное удовольствие индейцам, точно они были маленькими детьми. Джек Блокли пользовался ресурсом, который внушал ему большие надежды. В то время, как пальцы его развязывали узлы, он вглядывался в лица дикарей, жадно следивших за его движениями. Затем он заговорил, продолжая глядеть на них, так что можно было подумать, что он обращается к ним. На самом деле старый матрос говорил мальчикам, хотя и не обернулся к ним ни разу.
То, что он говорил, пользуясь полным непониманием дикарей, было очень серьезно и состояло в следующем:
— Надо быть осторожными, мои мальчики. Эти индейцы настроены враждебно к нам, и если нам не удастся убраться отсюда в скором времени, то придется выдержать горячую схватку, и неизвестно, чем это еще кончится. Слушайте внимательно, что я вам скажу. Не отвечайте мне и делайте как раз то, что я скажу. Когда я вытащу эти вещицы, то они придут в такой восторг при виде их, что забудут обо всем на свете на несколько минут. Так вот, когда я разложу их на земле, и они обступят их кругом, вы должны воспользоваться этим моментом и скрыться!
У Гарри готовы были сорваться с языка слова, что они не оставят его одного в таком опасном положении, но Джек, точно угадывая его мысли, прибавил!
— Это единственный шанс на спасенье, который у нас остался. Я последую за вами, как только будет возможно, и вы будете в состоянии больше помочь мне, если отойдете на некоторое расстояние, чем если мы все будем окружены!
Эти слова решили дело, и Нед шепнул на ухо Гарри:
— Он верно говорит, и мы должны послушаться его!
В этот момент узел был развязан, и все богатство его содержания предстало перед взорами индейцев. Одну секунду они стояли, точно пригвожденные к месту, а затем раздался общий возглас: «Уа-о-о-о!», выражавший безграничное удивление и восхищение. Они нагнулись и впились глазами во все эти сокровища.
Здесь были яркие бусы, лубочные картинки самых пестрых красок, ручные зеркальца, игрушки, маленькие шарманки. Ярко окрашенных картинок было много, и Джек разделил их между дикарями, которые, конечно, были в восторге.
Когда индейцы достаточно налюбовались ими, Джек вызвал новый взрыв удивления игрушкой, которую читатель наверное видал много раз. Это был деревянный паяц, который вертел руками и ногами. Лицо у него было черное, а глаза и огромный рот выкрашены очень натурально. Сзади у него прикреплен был шнурок, и когда Джек дергал за него, то ноги и руки паяца подпрыгивали самым комическим образом. Зрители разразились страшны хохотом при виде этой пляски. Один из дикарей пришел в такой неистовый восторг, что повалился на землю и начал кататься по ней, махая ногами в воздухе; другие хохотали до упаду.
Джек переждал несколько минут, пока восторги немного поулеглись, и затем стал всех оделять паяцами. Тогда радость индейцев достигла высших своих пределов.
Все краснокожие принялись так энергично вертеть своих паяцев за шнурок, что руки и ноги их отчаянно запрыгали вверх и вниз. Некоторые оторвали шнурки, но Джек снабдил их новыми игрушками, и они сделались после этого более осторожными со своими подарками.
Как настоящие дети, они позабавились паяцем всего несколько минут, а затем снова обступили Джека, чтобы поглядеть на новые чудеса. Старый матрос вытащил из мешка бусы и разные безделушки, а затем вынул оттуда маленькую трубу. Он сожалел, что капитан Спрогель положил ему только один экземпляр трубы, но постарался сделать из нее наилучшее употребление. Когда черные глаза всех дикарей устремились на него, он приложил инструмент ко рту и начал дуть. Он не сумел воспроизвести ничего похожего на какой-нибудь мотив, но это было и не важно, так как аудитория его все равно не оценила бы его искусства, если бы он сыграл и песню.
Все, чего желали его слушатели, это — музыкального шума, если можно так назвать его. И они получили его в избытке, потому что старый матрос дул так усердно, что щеки его надулись шарами, а глаза готовы были выскочить на лоб. Эффект этой музыки превзошел все, что было раньше. Сначала дикари стояли неподвижно, точно очарованные, а затем пустились плясать, опьяненные восторгом. Они подскакивали вверх, хлопали в ладоши, вертелись и прыгали, как безумные. Взвизгивая и вскрикивая, они ударяли друг друга, смеялись, издавали вой и бегали взад и вперед, все время не сводя глаз с того человека, который был причиной этого чудного наслаждения, и которого, они повидимому, считали чем-то сверхъестественным.
Это сознавал как сам Нед, так и другие.
Поэтому все трое двинулись вперед, выражая полное удовольствие, и пожали руки всем дикарям. Но, в то время, как правые руки их дружески протягивались индейцам, в левых они крепко сжимали заряженные ружья.
Дикари, игравшие роль поваров, только что покончили стряпню с тремя птицами величиной с дикую утку; они были хорошо изжарены, после того, как повисели на вертеле над горячими угольями, пока не поджарились в меру. До полдня было еще далеко, но, когда индейцы пригласили мальчиков разделить с ними обед, те принялись за еду с большим аппетитом. У каждого из дикарей был острый ножик с роговой ручкой, и этими ножами они отрезали себе часть дичи, справляясь затем с ней при помощи рук. Покончив с едой, они обтерли жирные руки о свои волосы, как делают это у нас многие из белых. Затем каждый из них сорвал по большому листу с соседней ветки и, ловко свернув его таким образом, чтобы он мог удержать воду, погрузил их в озеро и утолил свою жажду.
— Это остроумно! — заметил Гарри.
— И очень просто, вместе с тем. Я много раз делал точно так же!
Джек доказал свою ловкость, подражая индейцам и не уступая им в этом искусстве, а мальчики утолили свою жажду из той же чашки. Для всех троих являлось нелегкой задачей держать ружья на таком расстоянии, чтобы можно было сейчас же схватиться за них в случае надобности, и в то же время не давать заметить дикарям своего недоверия. Те продолжали относиться к ним с прежней благосклонностью, но что могло случиться через минуту, — было неизвестно. Единственным утешением в трудном положении наших друзей было то, что они могли свободно разговаривать друг с другом, так как дикари не понимали их. Джек спустил со спины свой тюк, как только подошел к лагерю, и тот лежал теперь около него на земле.
— Они часто поглядывают на это сверток! — сказал Нед. — Я уверен, что им очень хотелось бы знать, что в нем содержится.
— Я уж заметил это, — проговорил Джек. — Если бы это была просто бомба, я бы дал им поджечь ее. Я уверен, что эти молодцы не занимаются добыванием каучука, и не стоит труда подстрекать их на это дело. Мы не в силах растолковать им наши предложения, да капитан Спрогель не рассчитывает особенно на нашу помощь в этом отношении.
— Но мы можем задобрить их подарками, — сказал Гарри. — Я хотел бы уйти отсюда как можно скорее!
Разговаривая таким образом, они сидели в стороне от других, у самого озера, между тем как дикари по прежнему улеглись возле костра. Большинство из них курило трубки. Судя по их взглядам и жестам, нельзя было сомневаться в том, что они говорили о своих гостях и, очевидно, обсуждали какой-нибудь план действий по отношению к ним.
— Мы говорим так, точно уже это доказано, что они враждебно настроены против нас, — заметил Гарри. — Может быть, мы еще и ошибаемся в этом, как сделали это вчера с теми собирателями каучука, которые просто желали говорить с нами. Мы легко узнаем положение дела, если сделаем вид, что намерены покинуть их.
— Попробуем это! — вскричал Нед, вскакивая на ноги и быстро направляясь к концу озера.
Эта попытка решила спорный вопрос скорее, чем можно было это предполагать. Не успел Нед сделать и шести шагов, как один индеец загородил ему дорогу и потребовал, чтобы он вернулся назад, объясняясь при помощи энергичных жестов и еще более энергичных, хотя и менее понятных слов. Нед, вспыльчивый от природы, остановился, и лицо его покраснело от гнева.
— Прочь с дороги! — крикнул он. — Или я буду стрелять!
И он уже взялся за ружье, чтобы вскинуть его на плечо, но Гарри бросился к нему и удержал его за руку.
— В уме ли ты, Нед? — вскричал он. — Если только ты тронешь этого дикаря, нас всех сейчас же перебьют!
— Нам все равно предстоит схватка, так можно начать ее теперь, а не через полчаса!
Дикари также подошли к мальчикам и устремили на них взоры, в которых виднелось сильное любопытство. Джек Блокли, само собою разумеется, не двинулся с места.
— Гарри прав, — сказал он. — Идите сюда и посмотрите, как я поведу дело!
Это было сказано таким уверенным тоном, что оба мальчика вернулись на прежнее место. Между тем Джек начал развязывать резиновый мешок, в котором были уложены разные мелкие вещицы. Понятно, что он сейчас же сделался центром общего внимания, и все дикари обступили его со всех сторон. Все эти блестящие безделушки и украшеньица доставляли, повидимому, огромное удовольствие индейцам, точно они были маленькими детьми. Джек Блокли пользовался ресурсом, который внушал ему большие надежды. В то время, как пальцы его развязывали узлы, он вглядывался в лица дикарей, жадно следивших за его движениями. Затем он заговорил, продолжая глядеть на них, так что можно было подумать, что он обращается к ним. На самом деле старый матрос говорил мальчикам, хотя и не обернулся к ним ни разу.
То, что он говорил, пользуясь полным непониманием дикарей, было очень серьезно и состояло в следующем:
— Надо быть осторожными, мои мальчики. Эти индейцы настроены враждебно к нам, и если нам не удастся убраться отсюда в скором времени, то придется выдержать горячую схватку, и неизвестно, чем это еще кончится. Слушайте внимательно, что я вам скажу. Не отвечайте мне и делайте как раз то, что я скажу. Когда я вытащу эти вещицы, то они придут в такой восторг при виде их, что забудут обо всем на свете на несколько минут. Так вот, когда я разложу их на земле, и они обступят их кругом, вы должны воспользоваться этим моментом и скрыться!
У Гарри готовы были сорваться с языка слова, что они не оставят его одного в таком опасном положении, но Джек, точно угадывая его мысли, прибавил!
— Это единственный шанс на спасенье, который у нас остался. Я последую за вами, как только будет возможно, и вы будете в состоянии больше помочь мне, если отойдете на некоторое расстояние, чем если мы все будем окружены!
Эти слова решили дело, и Нед шепнул на ухо Гарри:
— Он верно говорит, и мы должны послушаться его!
В этот момент узел был развязан, и все богатство его содержания предстало перед взорами индейцев. Одну секунду они стояли, точно пригвожденные к месту, а затем раздался общий возглас: «Уа-о-о-о!», выражавший безграничное удивление и восхищение. Они нагнулись и впились глазами во все эти сокровища.
Здесь были яркие бусы, лубочные картинки самых пестрых красок, ручные зеркальца, игрушки, маленькие шарманки. Ярко окрашенных картинок было много, и Джек разделил их между дикарями, которые, конечно, были в восторге.
Когда индейцы достаточно налюбовались ими, Джек вызвал новый взрыв удивления игрушкой, которую читатель наверное видал много раз. Это был деревянный паяц, который вертел руками и ногами. Лицо у него было черное, а глаза и огромный рот выкрашены очень натурально. Сзади у него прикреплен был шнурок, и когда Джек дергал за него, то ноги и руки паяца подпрыгивали самым комическим образом. Зрители разразились страшны хохотом при виде этой пляски. Один из дикарей пришел в такой неистовый восторг, что повалился на землю и начал кататься по ней, махая ногами в воздухе; другие хохотали до упаду.
Джек переждал несколько минут, пока восторги немного поулеглись, и затем стал всех оделять паяцами. Тогда радость индейцев достигла высших своих пределов.
Все краснокожие принялись так энергично вертеть своих паяцев за шнурок, что руки и ноги их отчаянно запрыгали вверх и вниз. Некоторые оторвали шнурки, но Джек снабдил их новыми игрушками, и они сделались после этого более осторожными со своими подарками.
Как настоящие дети, они позабавились паяцем всего несколько минут, а затем снова обступили Джека, чтобы поглядеть на новые чудеса. Старый матрос вытащил из мешка бусы и разные безделушки, а затем вынул оттуда маленькую трубу. Он сожалел, что капитан Спрогель положил ему только один экземпляр трубы, но постарался сделать из нее наилучшее употребление. Когда черные глаза всех дикарей устремились на него, он приложил инструмент ко рту и начал дуть. Он не сумел воспроизвести ничего похожего на какой-нибудь мотив, но это было и не важно, так как аудитория его все равно не оценила бы его искусства, если бы он сыграл и песню.
Все, чего желали его слушатели, это — музыкального шума, если можно так назвать его. И они получили его в избытке, потому что старый матрос дул так усердно, что щеки его надулись шарами, а глаза готовы были выскочить на лоб. Эффект этой музыки превзошел все, что было раньше. Сначала дикари стояли неподвижно, точно очарованные, а затем пустились плясать, опьяненные восторгом. Они подскакивали вверх, хлопали в ладоши, вертелись и прыгали, как безумные. Взвизгивая и вскрикивая, они ударяли друг друга, смеялись, издавали вой и бегали взад и вперед, все время не сводя глаз с того человека, который был причиной этого чудного наслаждения, и которого, они повидимому, считали чем-то сверхъестественным.