Страница:
– Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!
Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.
БРАТЬЯ-ОХОТНИКИ
ИВАН – МУЖИЦКИЙ СЫН
ДВОЕ ИЗ СУМЫ
ПТИЧИЙ ЯЗЫК
Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.
БРАТЬЯ-ОХОТНИКИ
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были два брата охотника.
Вот раз пошли они на добычу. Золотого зайца увидели. Все за ним шли да шли. Заблудились, в дремучем лесу очутились.
А заяц прыгнул в кусты и пропал с глаз. Нечего делать охотникам придется в лесу заночевать.
Меньшой брат взял ружье и пошел поискать – может, какая дичина попадется, а старшой остался кашу варить.
Сварил кашу, дожидается своего брата. Глядит – выходит на поляну старичок, сам не выше пня, шапка в аршин, а борода в три сажени.
– Здравствуй, охотник! – говорит.
– Здорово! – отвечает старшой брат.
– Можно твоей каши покушать?
А старшой брат жаден был.
– Нет, – говорит, – нам самим двоим мало. Взял тогда старичок половник и ударил им охотника по лбу. Тот сразу уснул.
А старичок сел, кашу съел и в лес ушел. Пришел меньшой с охоты.
– Что, брат, сварил кашу? – спрашивает.
– Нет, что-то я приболел, – отвечает старшой. Стыдно ему признаться, что не сумел за себя постоять.
– Ну, не беда, – говорит меньшой брат. Наварил каши. Поужинали братья, легли спать. Наутро старшой брат пошел на охоту, а меньшой кашу варить остался.
Вот наварил он каши, сидит, дожидается своего брата. Глядит – выходит на поляну старичок, сам не выше пня, шапка с аршин, борода в три сажени.
– Здорово, охотник!
– Здравствуй, милый, – отвечает меньшой брат.
– Можно твоей кашки покушать?
– Что ж, коли голоден, садись ешь.
Вот старичок сел, всю кашу съел.
– Спасибо, тебе охотник, – говорит. – Хороша твоя каша. Пока прощай, а в беду попадешь, про меня вспомни.
Завернул в кусты, и словно его не было. Пришел с охоты старшой брат. Стали они домой собираться.
Вот идут они по лесу. Глядь – навстречу великан. Голова вровень с дубами, ноги – две колоды, вместо живота – сорокаведерная бочка.
– Здорово, охотники! Далеко идете?
– Да вот заблудились. Может, ты дорогу покажешь?
– Это дело пустое. Пойдем сперва ко мне в гости. Приводит их великан к себе домой. За стол сажает, вином и всякими кушаньями угощает.
А за столом кухарка прислуживает. Нет-нет и посмотрит на меньшого брата охотника, будто сказать что-то ему хочет.
Попросил он у нее воды испить. Подносит кухарка ему воды, а сама шепчет:
– Берегись, охотник! Хочет вас великан зарезать и съесть!
Наливает им великан по стакану вина. Старшой брат пьет, а меньшой через плечо льет. Подают на стол арбуз. Великан арбуз на куски режет да на ноже в рот гостям сует.
„Э, – думает охотник, – этак он нас сейчас зарежет. Дай-ка и я ему подам“.
Взял нож, словно хочет ломоть арбуза отрезать да хозяина угостить. Изловчился и приставил великану нож к горлу.
Испугался великан, арбузом подавился, на землю повалился.
Взял у него охотник ключ и пошел дом смотреть. Открывает одну дверь, видит – комната вся коврами убрана. Открывает вторую комнату – та серебром украшена. К третьей двери подходит.
А кухарка ему говорит:
– Не ходи туда, охотник, – там твое горе. Не послушался ее охотник, отпер и третью дверь. В золоте вся комната блестит. Сидит в той комнате девица писаной красоты.
– Зачем, – спрашивает, – ты сюда, добрый молодец, зашел? Великан придет, тебя съест и меня живой не оставит.
А он ей отвечает:
– Нет великана в живых. Хотел он меня съесть, да сам подавился. Пойдем, красавица, со мной. Рассказал ей, как было.
– А коли так, – говорит девица, – то принеси мой именной платочек, он у великана в кармане лежит. Побежал охотник, достал именной платочек, принес его девице. Поцеловала она охотника и назвалась его невестой.
Старшой брат пьяный был, все спал, ничего не видал. Разбудили они его, взяли с собой кухарку и пошли домой.
Вот дошли до речки.
А девица та сестрой великана была. Она охотника боялась, сиротой притворялась, сама смерти ему хотела. Спрятала она платочек за пазуху и говорит:
– Беда мне! Второпях именной платочек обронила. Побежал охотник за платочком, а девица его ждать не стала, села в лодку со старшим братом и переехала на другую сторону.
Ходил-ходил охотник по лесу, платочка не нашел. Прибежал обратно к реке – ни брата, ни невесть И переправиться не на чем.
Ночь наступает. Что делать? Вспомнил он тут про лесного старичка. Только подумал о нем, видит – высокий забор, жилье какое-то. Постучал охотник в ворота, выходит к нему старичок, сам не выше пня, шапка с аршин, а борода в три сажени.
– Здравствуй, охотник! Я тебя ждал. Рассказал ему охотник свое горе.
– Знаю, – говорит старичок. – Виноват ты, охотник, сам. Зачем третью дверь отпер? Нельзя тебе сейчас домой возвращаться. Там тебя погибель ждет. Определился охотник к старичку на год в караульщики – амбары сторожить, а тот его за это должен хитрой науке обучить.
Хозяин амбары показал, ключи ему дал и приказал:
– Смотри, тот амбар, что последним стоит, не отмыкай. И не заглядывай в него.
Вот год кончился. Любопытно охотнику – что там, в этом амбаре. Думает: загляну, хозяин не узнает. Замок отомкнул, двери отворил. А там всякие гады и звери. По всему двору разбежались.
Перепугался охотник, закричал. Хозяин прибежал, зверей и гадов в амбар загнал.
– Не выполнил ты наш уговор, – говорит. – Придется тебе еще год у меня отработать.
Прошел еще год. Охранник службу свою исправно выполнял. Старичок доволен им был, хитрой науке его обучил.
Вывел охотника из лесу и дорогу указал.
– Ступай, – говорит, – к людям. От правды не отступай, кривду не милуй.
Поблагодарил охотник старичка и пошел домой. Невеста его за старшого брата замуж вышла. А про него все думала, что его волки съели. Вот и говорит жена мужу:
– Купи ты себе лошадь.
Поехал тот на базар покупать лошадь. А охотник обернулся хорошим конем.
Оглядел коня старшой брат, конь ему приглянулся. Он взял его да купил. Привел домой и говорит:
– Посмотри-ка, жена, какого я купил тебе жеребца!
Она вышла, посмотрела, головой покачала:
– Это не жеребец, а погибель наша.
– Что же с ним делать?
– Надо его зарубить.
А кухарка весь их разговор слышала. Пришла она к коню и говорит:
– Жеребчик мой милый, недолго тебе жить, хотят тебя зарубить!
А он человеческим голосом отвечает:
– Когда меня будут рубить, отскочит тебе в подол косточка. Ты ее не бросай, а в углу похорони. Вот стал старшой брат со своей злой женой коня рубить. Кухарка стоит, плачет. Косточка ей в подол отлетела. Она ее взяла и в углу похоронила. Выросла на том месте яблонька, да такая красавица! Яблочки на ней все красненькие.
Вот старшой брат и говорит:
– Жена, поди-ка погляди, какая у нас яблонька с красными яблочками!
Посмотрела та:
– Это не яблонька, а наша истребительница.
– Что же с ней делать?
– Надо ее срубить.
Кухарка весь разговор слышит. Пришла она к яблоньке и плачет:
– Милая яблонька! Жалко мне тебя. Хотят тебя хозяева срубить.
А яблонька человеческим голосом отвечает:
– Когда будут меня рубить, щепочка тебе в башмак отлетит. А ты ее, эту щепочку, отнеси – в пруд брось.
Так она и сделала. Когда яблоньку рубили, щепочка в башмак ей отлетела. Она ее подняла и в пруд отнесла.
Сделался охотник сизым селезнем. По пруду плавает.
Пошел старшой брат купаться. Увидел селезня, стал ловить. Ловил-ловил, уморился, да и утонул. А охотник обернулся в его лик, приходит в дом и говорит:
– Жена, а жена! Какого я видел селезня хорошего!
Та отвечает:
– Это не селезень, а погибель наша.
Стегнул он ее плеткой и говорит:
– Не захотела быть женой милой, так будь серой кобылой!
Сделалась она серой кобылой. Он ее обротал и в плуг запряг. До тех пор по полю гонял, пока шести десятин не вспахал.
Так она и сейчас у него в запряжке ходит. Сам же на кухарке женился. Свадьбу отпировали. Живут-поживают, добра наживают.
Вот раз пошли они на добычу. Золотого зайца увидели. Все за ним шли да шли. Заблудились, в дремучем лесу очутились.
А заяц прыгнул в кусты и пропал с глаз. Нечего делать охотникам придется в лесу заночевать.
Меньшой брат взял ружье и пошел поискать – может, какая дичина попадется, а старшой остался кашу варить.
Сварил кашу, дожидается своего брата. Глядит – выходит на поляну старичок, сам не выше пня, шапка в аршин, а борода в три сажени.
– Здравствуй, охотник! – говорит.
– Здорово! – отвечает старшой брат.
– Можно твоей каши покушать?
А старшой брат жаден был.
– Нет, – говорит, – нам самим двоим мало. Взял тогда старичок половник и ударил им охотника по лбу. Тот сразу уснул.
А старичок сел, кашу съел и в лес ушел. Пришел меньшой с охоты.
– Что, брат, сварил кашу? – спрашивает.
– Нет, что-то я приболел, – отвечает старшой. Стыдно ему признаться, что не сумел за себя постоять.
– Ну, не беда, – говорит меньшой брат. Наварил каши. Поужинали братья, легли спать. Наутро старшой брат пошел на охоту, а меньшой кашу варить остался.
Вот наварил он каши, сидит, дожидается своего брата. Глядит – выходит на поляну старичок, сам не выше пня, шапка с аршин, борода в три сажени.
– Здорово, охотник!
– Здравствуй, милый, – отвечает меньшой брат.
– Можно твоей кашки покушать?
– Что ж, коли голоден, садись ешь.
Вот старичок сел, всю кашу съел.
– Спасибо, тебе охотник, – говорит. – Хороша твоя каша. Пока прощай, а в беду попадешь, про меня вспомни.
Завернул в кусты, и словно его не было. Пришел с охоты старшой брат. Стали они домой собираться.
Вот идут они по лесу. Глядь – навстречу великан. Голова вровень с дубами, ноги – две колоды, вместо живота – сорокаведерная бочка.
– Здорово, охотники! Далеко идете?
– Да вот заблудились. Может, ты дорогу покажешь?
– Это дело пустое. Пойдем сперва ко мне в гости. Приводит их великан к себе домой. За стол сажает, вином и всякими кушаньями угощает.
А за столом кухарка прислуживает. Нет-нет и посмотрит на меньшого брата охотника, будто сказать что-то ему хочет.
Попросил он у нее воды испить. Подносит кухарка ему воды, а сама шепчет:
– Берегись, охотник! Хочет вас великан зарезать и съесть!
Наливает им великан по стакану вина. Старшой брат пьет, а меньшой через плечо льет. Подают на стол арбуз. Великан арбуз на куски режет да на ноже в рот гостям сует.
„Э, – думает охотник, – этак он нас сейчас зарежет. Дай-ка и я ему подам“.
Взял нож, словно хочет ломоть арбуза отрезать да хозяина угостить. Изловчился и приставил великану нож к горлу.
Испугался великан, арбузом подавился, на землю повалился.
Взял у него охотник ключ и пошел дом смотреть. Открывает одну дверь, видит – комната вся коврами убрана. Открывает вторую комнату – та серебром украшена. К третьей двери подходит.
А кухарка ему говорит:
– Не ходи туда, охотник, – там твое горе. Не послушался ее охотник, отпер и третью дверь. В золоте вся комната блестит. Сидит в той комнате девица писаной красоты.
– Зачем, – спрашивает, – ты сюда, добрый молодец, зашел? Великан придет, тебя съест и меня живой не оставит.
А он ей отвечает:
– Нет великана в живых. Хотел он меня съесть, да сам подавился. Пойдем, красавица, со мной. Рассказал ей, как было.
– А коли так, – говорит девица, – то принеси мой именной платочек, он у великана в кармане лежит. Побежал охотник, достал именной платочек, принес его девице. Поцеловала она охотника и назвалась его невестой.
Старшой брат пьяный был, все спал, ничего не видал. Разбудили они его, взяли с собой кухарку и пошли домой.
Вот дошли до речки.
А девица та сестрой великана была. Она охотника боялась, сиротой притворялась, сама смерти ему хотела. Спрятала она платочек за пазуху и говорит:
– Беда мне! Второпях именной платочек обронила. Побежал охотник за платочком, а девица его ждать не стала, села в лодку со старшим братом и переехала на другую сторону.
Ходил-ходил охотник по лесу, платочка не нашел. Прибежал обратно к реке – ни брата, ни невесть И переправиться не на чем.
Ночь наступает. Что делать? Вспомнил он тут про лесного старичка. Только подумал о нем, видит – высокий забор, жилье какое-то. Постучал охотник в ворота, выходит к нему старичок, сам не выше пня, шапка с аршин, а борода в три сажени.
– Здравствуй, охотник! Я тебя ждал. Рассказал ему охотник свое горе.
– Знаю, – говорит старичок. – Виноват ты, охотник, сам. Зачем третью дверь отпер? Нельзя тебе сейчас домой возвращаться. Там тебя погибель ждет. Определился охотник к старичку на год в караульщики – амбары сторожить, а тот его за это должен хитрой науке обучить.
Хозяин амбары показал, ключи ему дал и приказал:
– Смотри, тот амбар, что последним стоит, не отмыкай. И не заглядывай в него.
Вот год кончился. Любопытно охотнику – что там, в этом амбаре. Думает: загляну, хозяин не узнает. Замок отомкнул, двери отворил. А там всякие гады и звери. По всему двору разбежались.
Перепугался охотник, закричал. Хозяин прибежал, зверей и гадов в амбар загнал.
– Не выполнил ты наш уговор, – говорит. – Придется тебе еще год у меня отработать.
Прошел еще год. Охранник службу свою исправно выполнял. Старичок доволен им был, хитрой науке его обучил.
Вывел охотника из лесу и дорогу указал.
– Ступай, – говорит, – к людям. От правды не отступай, кривду не милуй.
Поблагодарил охотник старичка и пошел домой. Невеста его за старшого брата замуж вышла. А про него все думала, что его волки съели. Вот и говорит жена мужу:
– Купи ты себе лошадь.
Поехал тот на базар покупать лошадь. А охотник обернулся хорошим конем.
Оглядел коня старшой брат, конь ему приглянулся. Он взял его да купил. Привел домой и говорит:
– Посмотри-ка, жена, какого я купил тебе жеребца!
Она вышла, посмотрела, головой покачала:
– Это не жеребец, а погибель наша.
– Что же с ним делать?
– Надо его зарубить.
А кухарка весь их разговор слышала. Пришла она к коню и говорит:
– Жеребчик мой милый, недолго тебе жить, хотят тебя зарубить!
А он человеческим голосом отвечает:
– Когда меня будут рубить, отскочит тебе в подол косточка. Ты ее не бросай, а в углу похорони. Вот стал старшой брат со своей злой женой коня рубить. Кухарка стоит, плачет. Косточка ей в подол отлетела. Она ее взяла и в углу похоронила. Выросла на том месте яблонька, да такая красавица! Яблочки на ней все красненькие.
Вот старшой брат и говорит:
– Жена, поди-ка погляди, какая у нас яблонька с красными яблочками!
Посмотрела та:
– Это не яблонька, а наша истребительница.
– Что же с ней делать?
– Надо ее срубить.
Кухарка весь разговор слышит. Пришла она к яблоньке и плачет:
– Милая яблонька! Жалко мне тебя. Хотят тебя хозяева срубить.
А яблонька человеческим голосом отвечает:
– Когда будут меня рубить, щепочка тебе в башмак отлетит. А ты ее, эту щепочку, отнеси – в пруд брось.
Так она и сделала. Когда яблоньку рубили, щепочка в башмак ей отлетела. Она ее подняла и в пруд отнесла.
Сделался охотник сизым селезнем. По пруду плавает.
Пошел старшой брат купаться. Увидел селезня, стал ловить. Ловил-ловил, уморился, да и утонул. А охотник обернулся в его лик, приходит в дом и говорит:
– Жена, а жена! Какого я видел селезня хорошего!
Та отвечает:
– Это не селезень, а погибель наша.
Стегнул он ее плеткой и говорит:
– Не захотела быть женой милой, так будь серой кобылой!
Сделалась она серой кобылой. Он ее обротал и в плуг запряг. До тех пор по полю гонял, пока шести десятин не вспахал.
Так она и сейчас у него в запряжке ходит. Сам же на кухарке женился. Свадьбу отпировали. Живут-поживают, добра наживают.
ИВАН – МУЖИЦКИЙ СЫН
Завелись у мужика в скирдах крыса и мышь. Мышь была заботлива, а крыса беззаботна – все бы ей по скирдам скакать.
Только и знала – как бы своровать яичко либо цыпленка. А мышь точит и точит зерно, готовит муку на весь год.
Вот снегом все замело, а у крысы поесть нечего. Приходит она к мыши, просит взаймы муки. Дала ей мышь муки.
Весна подошла. У мыши вся мука вывелась. Пошла мышь с крысы долг спрашивать.
Ухватила крыса мышь за хвост, много горя той досталось: избила она мышь в прах.
Подает мышь на крысу прошение в суд. Собрались звери и птицы, начали судить.
Крыса схитрила – всех перепоила: птиц и куниц, медведей и лисиц.
Орел главным судьей был. Вышел орел, прочитал приговор: оставить прошение мыши без последствий. А мышь бойкая была. Видит, что неправильно присудил орел в крысину пользу. Дождалась, когда орел спьяну заснул, взяла и подгрызла ему крылышки. Поехал мужик рано утром нарубить леску, истопить печку. И, вот тебе, наехал на пьяных зверюжин. Испугался, поворачивает лошадей обратно. А орел говорит:
– Погоди, мужичок, не торопись, назад вернись, возьми меня с собой! Корми-пои, пока не поправлюсь, – я тебя отблагодарю.
Мужик год орла кормил. Исправились у орла крылья. Он говорит:
– Полетим теперь ко мне!
Подхватил мужика, и полетели они к орлу. Мужик в гостях у орла год был. Пил, ел, гулял как прошел год, не видал.
Вот собирается он домой. Дает ему орел берестяной коробочек.
– Возьми, – говорит. – Только не открывай, пока домой не придешь.
Шел-шел мужик и думает: „Что же это за коробочек такой? Дай-ка я погляжу, что в нем“.
Открыл он коробочек. Посыпались оттуда дома да амбары, лавки – полны товара. Никак он не закроет этот коробочек.
Где ни взялся колдун. Говорит:
– Отдай мне то, чего дома не знаешь, а я тебе помогу.
Мужик подумал: „Все-то я дома знаю. Нечего мне бояться“.
Ну и согласился отдать то, чего дома не знает. Колдун договор написал. Дома, амбары и лавки в коробочек сложил.
Пришел мужик домой, глядит – жена его сына родила.
Мужик затосковал, весел с тех пор никогда не бывал. Положил договор в сундук, на самое дно, и никому о нем не сказал.
Живут они, поживают, сын с матерью ничего не знают. Коробочек открыли, амбаров понастроили. А мужик все невеселый.
Вот сравнялось Ивану двадцать два года. Полез он как-то в сундук и увидел договор.
– Что это? – спрашивает он отца. Мужик ему все рассказал.
– Эх, батя, – говорит Иван, – давно бы мне надо было сказать! Ну, не гневайся! Пойду я твой долг платить.
Шел-шел, зашел в лес дремучий. Там стоит дом премогучий, кругом по балясинам человеческими головами обнесен, кожами человеческими обвешан. Является Иван к колдуну. Колдун говорит:
– Давно, давно пора, Иван – мужицкий сын, отцов долг заплатить, мне послужить! Ступай на кухню отдыхать. А завтра за работу.
Пошел Иван на кухню. А у колдуна в кухарках красавица девица, была. И Иван собой красавец. Полюбились они друг другу. Рассказал Иван, откуда он и зачем пришел. Красавица девица говорит:
– Плохи твои дела Иван – мужицкий сын! Хочет тебя хозяин погубить жизни лишить. Видишь посреди двора колоду? Велит он тебе завтра ее поколоть, порубить, в поленницу дрова сложить.
– То для меня пустое дело! – отвечает Иван. – Силой меня отец с матерью не обидели.
– Не хвались раньше времени, Иван – мужицкий сын! Колода та не простая. Тут не сила, а сноровка нужна. Деревья, что вокруг колоды стоят, такими, как ты, молодцами были. Станешь завтра колоду рубить, увидишь на комле маленький сучочек. Бей по тому сучку топором. Промахнешься – на себя пеняй. Вот велит на другой день колдун Ивану колоду поколоть, порубить, в поленницу дрова сложить. Берет Иван в руки топор. Размахнулся во все плечо и ударил по колоде.
Колода как лежала, так и лежит. А сам он в землю будто корнями врос.
Размахнулся Иван по второму разу. Сильней прежнего ударил.
Колода как лежала, так и лежит. А сам он по пояс дубовой корой оделся.
Тут испугался Иван. Вспомнил, что кухарка ему говорила. Приметил на комле маленький сучочек. Нацелился в него, попал топором.
Загремела колода, на поленья развалилась. Поленья сами в поленницу сложились. Спали с Ивана чары.
Приходит он к колдуну, докладывает: выполнил приказ.
Вышел колдун во двор. Посмотрел – правда. Злоба его взяла, однако вида не показывает.
– Ну что же, говорит, – спасибо за службу, Иван – мужицкий сын. Ступай на кухню отдыхать. Завтра будешь мне неезженого коня объезжать.
Приходит Иван на кухню, смеется.
– Это, – говорит, – для меня дело пустое, коня объезжать.
– Не хвались, Иван, раньше времени, – говорит кухарка. – Хочет тебя хозяин погубить, жизни лишить. Конь-то не простой будет. Дам я тебе три пуда железных прутьев. Когда станет конь подниматься кверху, бей ты его теми прутьями между ушей, сколько сил у тебя хватит.
Вот наутро подвели Ивану неезженого жеребца. Это сам колдун конем обернулся. Сел Иван верхом, поднялся конь выше лесов, чуть ниже облаков. Хочет Ивана на землю сбросить. А Иван к нему крепче прижимается, ногами бока давит, железными прутьями между ушей бьет.
Бил до тех пор, пока конь на землю не опустился. Привязал Иван коня у подъезда. Приходит к колдуну. А тот уже обернулся человеком, лежит в постели, охает:
– Послужил ты мне хорошо и на этот раз, Иван – мужицкий сын. Ну, исполни еще мой приказ: искупайся завтра утром в моей бане.
Приходит Иван на кухню, рассказывает служанке, смеется.
– Разве это работа, – говорит, – в бане искупаться?
Та отвечает:
– Плохо тебе завтра будет, Иван – мужицкий сын!
Хочет хозяин тебя живьем изжарить, кожу содрать, голову на балясину повесить. Ну, ложись спать, утро вечера мудренее.
Испекла она ночью пышку-говорушку. Посадила в баню. А сама с Иваном бежать.
Приказывает колдун наутро слугам баню топить, докрасна раскалить.
Приходит спрашивает:
– Как, Иван – Мужицкий сын, хороша баня?
А пышка-говорушка Ивановым голосом отвечает:
– Баня не скоблена,
Три года не топлена,
Зуб на зуб не попадает.
Рассердился колдун на слуг, что плохо баню топят. Велел еще дров подложить.
Приходит снова, спрашивает:
– Как, Иван – мужицкий сын, хороша моя баня?
А пышка-говорушка отвечает:
– Баня не скоблена, Три года не топлена, Зуб на зуб не попадает.
Взялся колдун сам баню топить. Все дрова пожег. Спрашивает:
Пышка-говорушка отвечает:
– Баня не скоблена, Три года не топлена, Зуб на зуб не попадает.
Открыл колдун дверь, а там пышка-говорушка. Хватился – кухарки нет.
Снаряжает колдун погоню. Слышит красавица девица, что погоня близко, обернулась она свиньей, а Ивана пастухом сделала. Подбегает погоня:
– Тут Иван – мужицкий сын не проходил?
Пастух отвечает:
– Нет, никого не было.
Вернулась погоня ни с чем. Колдун спрашивает:
– Никого не видали?
– Нет никого. Только пастуха со свиньей повстречали.
– Это они самые и были!
Слышит красавица девица, что нагоняют. Сделала она Ивана конем, а сама обернулась репьем. Возвращается погоня ни с чем. Колдун спрашивает:
– Что же, никого не видали?
– Нет, никого. Только конь ходит, а на хвосте у него репей.
– Ах, это они самые!
Побежал колдун сам. Бежит – земля дрожит. Слышит красавица девица нагоняют. Обернулась она морем, а Ивана селезнем сделала. Стал колдун воду пить, чтобы море осушить. А селезень крякает:
– Чтоб ты лопнул! Чтоб ты лопнул!
Так оно и случилось: лопнул колдун и издох. Прибежал Иван – мужицкий сын со своей невестой домой, к отцу-матери. Свадьбу сыграли. Стали жить-поживать.
Все у них хорошо. Письма мне пишут, только я что-то тех писем не получаю.
Только и знала – как бы своровать яичко либо цыпленка. А мышь точит и точит зерно, готовит муку на весь год.
Вот снегом все замело, а у крысы поесть нечего. Приходит она к мыши, просит взаймы муки. Дала ей мышь муки.
Весна подошла. У мыши вся мука вывелась. Пошла мышь с крысы долг спрашивать.
Ухватила крыса мышь за хвост, много горя той досталось: избила она мышь в прах.
Подает мышь на крысу прошение в суд. Собрались звери и птицы, начали судить.
Крыса схитрила – всех перепоила: птиц и куниц, медведей и лисиц.
Орел главным судьей был. Вышел орел, прочитал приговор: оставить прошение мыши без последствий. А мышь бойкая была. Видит, что неправильно присудил орел в крысину пользу. Дождалась, когда орел спьяну заснул, взяла и подгрызла ему крылышки. Поехал мужик рано утром нарубить леску, истопить печку. И, вот тебе, наехал на пьяных зверюжин. Испугался, поворачивает лошадей обратно. А орел говорит:
– Погоди, мужичок, не торопись, назад вернись, возьми меня с собой! Корми-пои, пока не поправлюсь, – я тебя отблагодарю.
Мужик год орла кормил. Исправились у орла крылья. Он говорит:
– Полетим теперь ко мне!
Подхватил мужика, и полетели они к орлу. Мужик в гостях у орла год был. Пил, ел, гулял как прошел год, не видал.
Вот собирается он домой. Дает ему орел берестяной коробочек.
– Возьми, – говорит. – Только не открывай, пока домой не придешь.
Шел-шел мужик и думает: „Что же это за коробочек такой? Дай-ка я погляжу, что в нем“.
Открыл он коробочек. Посыпались оттуда дома да амбары, лавки – полны товара. Никак он не закроет этот коробочек.
Где ни взялся колдун. Говорит:
– Отдай мне то, чего дома не знаешь, а я тебе помогу.
Мужик подумал: „Все-то я дома знаю. Нечего мне бояться“.
Ну и согласился отдать то, чего дома не знает. Колдун договор написал. Дома, амбары и лавки в коробочек сложил.
Пришел мужик домой, глядит – жена его сына родила.
Мужик затосковал, весел с тех пор никогда не бывал. Положил договор в сундук, на самое дно, и никому о нем не сказал.
Живут они, поживают, сын с матерью ничего не знают. Коробочек открыли, амбаров понастроили. А мужик все невеселый.
Вот сравнялось Ивану двадцать два года. Полез он как-то в сундук и увидел договор.
– Что это? – спрашивает он отца. Мужик ему все рассказал.
– Эх, батя, – говорит Иван, – давно бы мне надо было сказать! Ну, не гневайся! Пойду я твой долг платить.
Шел-шел, зашел в лес дремучий. Там стоит дом премогучий, кругом по балясинам человеческими головами обнесен, кожами человеческими обвешан. Является Иван к колдуну. Колдун говорит:
– Давно, давно пора, Иван – мужицкий сын, отцов долг заплатить, мне послужить! Ступай на кухню отдыхать. А завтра за работу.
Пошел Иван на кухню. А у колдуна в кухарках красавица девица, была. И Иван собой красавец. Полюбились они друг другу. Рассказал Иван, откуда он и зачем пришел. Красавица девица говорит:
– Плохи твои дела Иван – мужицкий сын! Хочет тебя хозяин погубить жизни лишить. Видишь посреди двора колоду? Велит он тебе завтра ее поколоть, порубить, в поленницу дрова сложить.
– То для меня пустое дело! – отвечает Иван. – Силой меня отец с матерью не обидели.
– Не хвались раньше времени, Иван – мужицкий сын! Колода та не простая. Тут не сила, а сноровка нужна. Деревья, что вокруг колоды стоят, такими, как ты, молодцами были. Станешь завтра колоду рубить, увидишь на комле маленький сучочек. Бей по тому сучку топором. Промахнешься – на себя пеняй. Вот велит на другой день колдун Ивану колоду поколоть, порубить, в поленницу дрова сложить. Берет Иван в руки топор. Размахнулся во все плечо и ударил по колоде.
Колода как лежала, так и лежит. А сам он в землю будто корнями врос.
Размахнулся Иван по второму разу. Сильней прежнего ударил.
Колода как лежала, так и лежит. А сам он по пояс дубовой корой оделся.
Тут испугался Иван. Вспомнил, что кухарка ему говорила. Приметил на комле маленький сучочек. Нацелился в него, попал топором.
Загремела колода, на поленья развалилась. Поленья сами в поленницу сложились. Спали с Ивана чары.
Приходит он к колдуну, докладывает: выполнил приказ.
Вышел колдун во двор. Посмотрел – правда. Злоба его взяла, однако вида не показывает.
– Ну что же, говорит, – спасибо за службу, Иван – мужицкий сын. Ступай на кухню отдыхать. Завтра будешь мне неезженого коня объезжать.
Приходит Иван на кухню, смеется.
– Это, – говорит, – для меня дело пустое, коня объезжать.
– Не хвались, Иван, раньше времени, – говорит кухарка. – Хочет тебя хозяин погубить, жизни лишить. Конь-то не простой будет. Дам я тебе три пуда железных прутьев. Когда станет конь подниматься кверху, бей ты его теми прутьями между ушей, сколько сил у тебя хватит.
Вот наутро подвели Ивану неезженого жеребца. Это сам колдун конем обернулся. Сел Иван верхом, поднялся конь выше лесов, чуть ниже облаков. Хочет Ивана на землю сбросить. А Иван к нему крепче прижимается, ногами бока давит, железными прутьями между ушей бьет.
Бил до тех пор, пока конь на землю не опустился. Привязал Иван коня у подъезда. Приходит к колдуну. А тот уже обернулся человеком, лежит в постели, охает:
– Послужил ты мне хорошо и на этот раз, Иван – мужицкий сын. Ну, исполни еще мой приказ: искупайся завтра утром в моей бане.
Приходит Иван на кухню, рассказывает служанке, смеется.
– Разве это работа, – говорит, – в бане искупаться?
Та отвечает:
– Плохо тебе завтра будет, Иван – мужицкий сын!
Хочет хозяин тебя живьем изжарить, кожу содрать, голову на балясину повесить. Ну, ложись спать, утро вечера мудренее.
Испекла она ночью пышку-говорушку. Посадила в баню. А сама с Иваном бежать.
Приказывает колдун наутро слугам баню топить, докрасна раскалить.
Приходит спрашивает:
– Как, Иван – Мужицкий сын, хороша баня?
А пышка-говорушка Ивановым голосом отвечает:
– Баня не скоблена,
Три года не топлена,
Зуб на зуб не попадает.
Рассердился колдун на слуг, что плохо баню топят. Велел еще дров подложить.
Приходит снова, спрашивает:
– Как, Иван – мужицкий сын, хороша моя баня?
А пышка-говорушка отвечает:
– Баня не скоблена, Три года не топлена, Зуб на зуб не попадает.
Взялся колдун сам баню топить. Все дрова пожег. Спрашивает:
Пышка-говорушка отвечает:
– Баня не скоблена, Три года не топлена, Зуб на зуб не попадает.
Открыл колдун дверь, а там пышка-говорушка. Хватился – кухарки нет.
Снаряжает колдун погоню. Слышит красавица девица, что погоня близко, обернулась она свиньей, а Ивана пастухом сделала. Подбегает погоня:
– Тут Иван – мужицкий сын не проходил?
Пастух отвечает:
– Нет, никого не было.
Вернулась погоня ни с чем. Колдун спрашивает:
– Никого не видали?
– Нет никого. Только пастуха со свиньей повстречали.
– Это они самые и были!
Слышит красавица девица, что нагоняют. Сделала она Ивана конем, а сама обернулась репьем. Возвращается погоня ни с чем. Колдун спрашивает:
– Что же, никого не видали?
– Нет, никого. Только конь ходит, а на хвосте у него репей.
– Ах, это они самые!
Побежал колдун сам. Бежит – земля дрожит. Слышит красавица девица нагоняют. Обернулась она морем, а Ивана селезнем сделала. Стал колдун воду пить, чтобы море осушить. А селезень крякает:
– Чтоб ты лопнул! Чтоб ты лопнул!
Так оно и случилось: лопнул колдун и издох. Прибежал Иван – мужицкий сын со своей невестой домой, к отцу-матери. Свадьбу сыграли. Стали жить-поживать.
Все у них хорошо. Письма мне пишут, только я что-то тех писем не получаю.
ДВОЕ ИЗ СУМЫ
Жил старик со старухой. Вот старуха на старика всегда бранится, что ни день – то помелом, то рогачом отваляет его; старику от старухи житья вовсе нет. И пошел он в поле, взял с собою тенеты[25] и постановил их. И поймал он журавля и говорит ему:
– Будь мне сыном! Я тебя отнесу своей старухе, авось она не будет теперь на меня ворчать. Журавль ему отвечает:
– Батюшка! Пойдем со мною в дом.
Вот он и пошел к нему в дом. Пришли; журавль взял со стены сумку и говорит: „двое из сумы!“ Вот сейчас вылезли из сумы два молодца, стали становить столы дубовые, стлать скатерти шелковые, подавать яства и питья разные. Старик видит такую сладость, что сроду никогда не видывал, и обрадовался оченно. Журавль и говорит ему:
– Возьми эту суму себе и неси своей старухе. Вот он взял и пошел; шел путем дальним и зашел к куме ночевать; у кумы было три дочери. Собрали ему поужинать чем Бог послал. Он ест – не ест и говорит куме:
– Плоха твоя еда!
– Какая есть, батюшка! – отвечала кума. Вот он и говорит:
– Собери свою еду-то. А которая была у него сума, той говорит, как приказывал ему журавль: двое из сумы! В ту же минуту двое из сумы вылезли, зачали становить столы дубовые, стлать скатерти шелковые, подавать яства и питья разные.
Кума с дочерьми своими удивилась, задумала унесть у старика эту суму и говорит дочерям:
– Подите истопите баньку; может, куманек попарится в баньке-то.
Вот только он вышел в баню-то, а кума сейчас приказала своим дочерям сшить точно такую же суму, какая у старика; они сшили и положили свою суму старику, а его суму себе взяли. Старик вышел из бани, взял обмененную суму и весело пошел в дом свой к старухе; приходит ко двору и кричит громким голосом:
– Старуха, старуха! Встречай меня с журавлем-сыном.
Старуха глядит на него быстро и ворчит промеж себя:
– Поди-ка ты, старый кобель! Я тебя отваляю рогачом.[26]
А старик свои слова говорит:
– Старуха! Встречай меня с журавлем-сыном. Вошел в избу старик, повесил суму на крючок и кричит: двое из сумы! Из сумы нет никого. Вот он в другой раз: двое из сумы! Из сумы опять нет никого. Старуха видит, что он говорит бознать[27] что, ухватила помело мокро и ну старика гвоздить.
Старик испугался, заплакал и пошел опять в поле. Отколь ни взялся прежний журавль, видит его несчастье и говорит:
– Пойдем, батюшка, опять ко мне в дом. Вот он и пошел. У журавля опять сума висит такая же. Двое из сумы! – сказал журавль. Двое из сумы вылезли и поставили такой же обед, как и прежние.
– Возьми себе эту суму, – говорит журавль старику.
Вот он взял суму и пошел; шел-шел по дороге, и захотелось ему поесть, и говорит он, как приказывал журавль: двое из сумы! Двое из сумы вылезли – такие молодцы с большими колдашами[28] – и начали его бить, приговаривая:
– Не заходи к куме, не парься в бане! – и до тех пор били старика, пока он не выговорил кое-как: двое в суму! Как только изговорил эти слова, двое в суму и спрятались.
Вот старик взял суму и пошел; пришел к той же куме, повесил суму на крючок и говорит куме:
– Истопи мне баньку. Она истопила.
Старик пошел в баню: парится – не парится, только время проводит. Кума созвала своих дочерей, усадила за стол – захотелось ей поесть – и говорит: двое из сумы! Двое из сумы вылезли с большими колдашами и ну куму бить, приговаривая:
– Отдай старикову суму!
Били-били… вот она и говорит большой дочери:
– Поди, кликни кума из бани; скажи, что двое совсем меня прибили.
– Я ща[29] не испарился,[30] – отвечает старик. А они все больше ее бьют, приговаривая:
– Отдай старикову суму!
Вот кума послала другую дочь:
– Скорее вели куманьку идти в избу. Он отвечает:
– Я ща голову не мыл.
Она и третью посылает.
– Я ща не купался, – говорит старик.
Терпенья нет куме! Велела принесть украденную суму. Вот старик вышел из бани, увидал свою прежнюю суму и говорит: двое в суму! Двое в суму с колдашами и ушли.
Вот старик взял обе сумы – и сердиту и хорошу – и пошел домой. Подходит ко двору и кричит старухе:
– Встречай меня с журавлем-сыном. Она на него быстро глядит:
– Поди-ка ты домой-то, я тебя отваляю!
Взошел в избу старик, зовет старуху:
– Садись за стол, – и говорит: – Двое из сумы!
Двое из сумы вылезли, настановили и пить и есть. Старуха наелась-напилась и похвалила старика:
– Ну, старик, я теперь бить тебя не стану. Старик, наевшись, вышел во двор, хорошую суму вынес в клеть, а сердитую повесил на крючок; а сам по двору ходит – не ходит, только время проводит. Захотелось старухе еще выпить, и говорит она стариковы слова: двое из сумы! Вот вылезли двое из сумы с большими колдашами и начали бить старуху; до тех пор били, что у ней мочи не стало! Кличет старика:
– Старик, старик! Поди в избу; меня двое прибили!
А он ходит – не ходит, только посмеивается да поговаривает:
– Они тебе зададут!
Двое еще больше бьют старуху и приговаривают:
– Не бей старика! Не бей старика!
Наконец старик сжалился над старухою, вошел в избу и сказал: двое в суму! Двое в суму и спрятались. С тех пор старик со старухою стали жить так хорошо, так дружно, что старик везде ею похваляется, тем и сказка кончается.
– Будь мне сыном! Я тебя отнесу своей старухе, авось она не будет теперь на меня ворчать. Журавль ему отвечает:
– Батюшка! Пойдем со мною в дом.
Вот он и пошел к нему в дом. Пришли; журавль взял со стены сумку и говорит: „двое из сумы!“ Вот сейчас вылезли из сумы два молодца, стали становить столы дубовые, стлать скатерти шелковые, подавать яства и питья разные. Старик видит такую сладость, что сроду никогда не видывал, и обрадовался оченно. Журавль и говорит ему:
– Возьми эту суму себе и неси своей старухе. Вот он взял и пошел; шел путем дальним и зашел к куме ночевать; у кумы было три дочери. Собрали ему поужинать чем Бог послал. Он ест – не ест и говорит куме:
– Плоха твоя еда!
– Какая есть, батюшка! – отвечала кума. Вот он и говорит:
– Собери свою еду-то. А которая была у него сума, той говорит, как приказывал ему журавль: двое из сумы! В ту же минуту двое из сумы вылезли, зачали становить столы дубовые, стлать скатерти шелковые, подавать яства и питья разные.
Кума с дочерьми своими удивилась, задумала унесть у старика эту суму и говорит дочерям:
– Подите истопите баньку; может, куманек попарится в баньке-то.
Вот только он вышел в баню-то, а кума сейчас приказала своим дочерям сшить точно такую же суму, какая у старика; они сшили и положили свою суму старику, а его суму себе взяли. Старик вышел из бани, взял обмененную суму и весело пошел в дом свой к старухе; приходит ко двору и кричит громким голосом:
– Старуха, старуха! Встречай меня с журавлем-сыном.
Старуха глядит на него быстро и ворчит промеж себя:
– Поди-ка ты, старый кобель! Я тебя отваляю рогачом.[26]
А старик свои слова говорит:
– Старуха! Встречай меня с журавлем-сыном. Вошел в избу старик, повесил суму на крючок и кричит: двое из сумы! Из сумы нет никого. Вот он в другой раз: двое из сумы! Из сумы опять нет никого. Старуха видит, что он говорит бознать[27] что, ухватила помело мокро и ну старика гвоздить.
Старик испугался, заплакал и пошел опять в поле. Отколь ни взялся прежний журавль, видит его несчастье и говорит:
– Пойдем, батюшка, опять ко мне в дом. Вот он и пошел. У журавля опять сума висит такая же. Двое из сумы! – сказал журавль. Двое из сумы вылезли и поставили такой же обед, как и прежние.
– Возьми себе эту суму, – говорит журавль старику.
Вот он взял суму и пошел; шел-шел по дороге, и захотелось ему поесть, и говорит он, как приказывал журавль: двое из сумы! Двое из сумы вылезли – такие молодцы с большими колдашами[28] – и начали его бить, приговаривая:
– Не заходи к куме, не парься в бане! – и до тех пор били старика, пока он не выговорил кое-как: двое в суму! Как только изговорил эти слова, двое в суму и спрятались.
Вот старик взял суму и пошел; пришел к той же куме, повесил суму на крючок и говорит куме:
– Истопи мне баньку. Она истопила.
Старик пошел в баню: парится – не парится, только время проводит. Кума созвала своих дочерей, усадила за стол – захотелось ей поесть – и говорит: двое из сумы! Двое из сумы вылезли с большими колдашами и ну куму бить, приговаривая:
– Отдай старикову суму!
Били-били… вот она и говорит большой дочери:
– Поди, кликни кума из бани; скажи, что двое совсем меня прибили.
– Я ща[29] не испарился,[30] – отвечает старик. А они все больше ее бьют, приговаривая:
– Отдай старикову суму!
Вот кума послала другую дочь:
– Скорее вели куманьку идти в избу. Он отвечает:
– Я ща голову не мыл.
Она и третью посылает.
– Я ща не купался, – говорит старик.
Терпенья нет куме! Велела принесть украденную суму. Вот старик вышел из бани, увидал свою прежнюю суму и говорит: двое в суму! Двое в суму с колдашами и ушли.
Вот старик взял обе сумы – и сердиту и хорошу – и пошел домой. Подходит ко двору и кричит старухе:
– Встречай меня с журавлем-сыном. Она на него быстро глядит:
– Поди-ка ты домой-то, я тебя отваляю!
Взошел в избу старик, зовет старуху:
– Садись за стол, – и говорит: – Двое из сумы!
Двое из сумы вылезли, настановили и пить и есть. Старуха наелась-напилась и похвалила старика:
– Ну, старик, я теперь бить тебя не стану. Старик, наевшись, вышел во двор, хорошую суму вынес в клеть, а сердитую повесил на крючок; а сам по двору ходит – не ходит, только время проводит. Захотелось старухе еще выпить, и говорит она стариковы слова: двое из сумы! Вот вылезли двое из сумы с большими колдашами и начали бить старуху; до тех пор били, что у ней мочи не стало! Кличет старика:
– Старик, старик! Поди в избу; меня двое прибили!
А он ходит – не ходит, только посмеивается да поговаривает:
– Они тебе зададут!
Двое еще больше бьют старуху и приговаривают:
– Не бей старика! Не бей старика!
Наконец старик сжалился над старухою, вошел в избу и сказал: двое в суму! Двое в суму и спрятались. С тех пор старик со старухою стали жить так хорошо, так дружно, что старик везде ею похваляется, тем и сказка кончается.
ПТИЧИЙ ЯЗЫК
В одном городе жил купец с купчихою, и родился у них сын не по годам смышленый, назвали его Василием.
Раз как-то обедали они втроем; а над столом висел в клетке соловей и так жалобно пел, что купец не вытерпел и проговорил:
– Если б сыскался такой человек, который отгадал бы мне, что соловей распевает и какую судьбу предвещает, – кажись, при жизни бы отдал ему половину имения, да и по смерти отказал много добра. А мальчик – ему было лет шесть тогда – посмотрел отцу с матерью в глаза и сказал:
– Я знаю, что соловей поет, да сказать боюсь.
– Говори без утайки! – пристали к нему отец с матерью.
И Вася со слезами вымолвил:
– Соловей предвещает, что придет пора-время, будете вы мне служить: отец станет воду подавать, а мать полотенце – лицо, руки утирать.
Слова эти больно огорчили купца с купчихою, и решились они сбыть свое детище; построили небольшую лодочку, в темную ночь положили в нее сонного мальчика и пустили в открытое море. На ту пору вылетел из клетки соловей-вещун, прилетел в лодку и сел мальчику на плечо.
Вот плывет лодка по морю, а навстречу ей корабль на всех парусах летит. Увидал корабельщик мальчика, жалко ему стало, взял его к себе, расспросил про все и обещал держать и любить его, как родного сына. На другой день говорит мальчик новому отцу:
– Соловей напевает, что подымется буря, поломает мачты, прорвет паруса; надо поворотить в становище. Но корабельщик не послушался. И впрямь поднялась буря, поломала мачты, оборвала паруса.
Делать нечего, прошлого не воротишь; поставили новые мачты, поправили паруса и поплыли дальше. А Вася опять говорит:
– Соловей напевает, что навстречу идут двенадцать кораблей, все разбойничьих, во полон нас возьмут!
На тот раз корабельщик послушался, приворотил к острову и видел, как те двенадцать кораблей, все разбойничьих, пробежали мимо. Выждал корабельщик сколько надобно и поплыл дальше.
Ни мало, ни много прошло времени, пристал корабль к городу Хвалынску; а у короля тех мест уже несколько годов перед дворцовыми окнами летают и кричат ворон с воронихою и вороненком, ни днем, ни ночью никому угомону не дают.
Что ни делали, никакими хитростями не могут их от окошек отжить. И приказано было от короля прибить на всех перекрестках и пристанях такову грамоту: ежели кто сможет отжить от дворцовых окошек ворона с воронихою, тому король отдаст в награду полцарства своего и меньшую королевну в жены; а кто возьмется за такое дело, а дела не сделает, тому отрублена будет голова.
Много было охотников породниться с королем, да все головы свои под топор положили.
Узнал про то Вася, стал проситься у корабельщика:
– Позволь пойти к королю – отогнать ворона воронихою.
Сколько ни уговаривал его корабельщик, никак не мог удержать.
– Ну, ступай, – говорит, – да если что недоброе случится, на себя пеняй!
Пришел Вася во дворец, сказал королю и велел открыть то самое окно, возле которого воронье летало. Послушал птичьего крику и говорит королю:
– Ваше величество, сами видите, что летают здесь трое: ворон, жена его ворониха и сын их вороненок; ворон с воронихою спорят, кому принадлежит сын – отцу или матери, и просят рассудить их. Ваше величество! Скажите, кому принадлежит сын?
Король говорит:
– Отцу.
Только сказал король это слово, ворон с вороненком полетели вправо, а ворониха – влево. После того король взял мальчика к себе, и жил он при нем в большой милости и чести; вырос и стал молодец молодцом, женился на королевне и взял в приданое полцарства.
Вздумалось ему как-то поездить по разным местам, по чужим землям, людей посмотреть и себя показать; собрался и поехал странствовать.
В одном городе остановился он ночевать; переночевал, встал поутру и велит, чтобы подали ему умываться.
Хозяин принес ему воду, а хозяйка подала полотенце; поразговорился с ними королевич и узнал, что то были отец его и мать, заплакал от радости и упал к их ногам родительским; а после взял их с собою в город Хвалынск, и стали они все вместе жить-поживать да добра наживать.
Раз как-то обедали они втроем; а над столом висел в клетке соловей и так жалобно пел, что купец не вытерпел и проговорил:
– Если б сыскался такой человек, который отгадал бы мне, что соловей распевает и какую судьбу предвещает, – кажись, при жизни бы отдал ему половину имения, да и по смерти отказал много добра. А мальчик – ему было лет шесть тогда – посмотрел отцу с матерью в глаза и сказал:
– Я знаю, что соловей поет, да сказать боюсь.
– Говори без утайки! – пристали к нему отец с матерью.
И Вася со слезами вымолвил:
– Соловей предвещает, что придет пора-время, будете вы мне служить: отец станет воду подавать, а мать полотенце – лицо, руки утирать.
Слова эти больно огорчили купца с купчихою, и решились они сбыть свое детище; построили небольшую лодочку, в темную ночь положили в нее сонного мальчика и пустили в открытое море. На ту пору вылетел из клетки соловей-вещун, прилетел в лодку и сел мальчику на плечо.
Вот плывет лодка по морю, а навстречу ей корабль на всех парусах летит. Увидал корабельщик мальчика, жалко ему стало, взял его к себе, расспросил про все и обещал держать и любить его, как родного сына. На другой день говорит мальчик новому отцу:
– Соловей напевает, что подымется буря, поломает мачты, прорвет паруса; надо поворотить в становище. Но корабельщик не послушался. И впрямь поднялась буря, поломала мачты, оборвала паруса.
Делать нечего, прошлого не воротишь; поставили новые мачты, поправили паруса и поплыли дальше. А Вася опять говорит:
– Соловей напевает, что навстречу идут двенадцать кораблей, все разбойничьих, во полон нас возьмут!
На тот раз корабельщик послушался, приворотил к острову и видел, как те двенадцать кораблей, все разбойничьих, пробежали мимо. Выждал корабельщик сколько надобно и поплыл дальше.
Ни мало, ни много прошло времени, пристал корабль к городу Хвалынску; а у короля тех мест уже несколько годов перед дворцовыми окнами летают и кричат ворон с воронихою и вороненком, ни днем, ни ночью никому угомону не дают.
Что ни делали, никакими хитростями не могут их от окошек отжить. И приказано было от короля прибить на всех перекрестках и пристанях такову грамоту: ежели кто сможет отжить от дворцовых окошек ворона с воронихою, тому король отдаст в награду полцарства своего и меньшую королевну в жены; а кто возьмется за такое дело, а дела не сделает, тому отрублена будет голова.
Много было охотников породниться с королем, да все головы свои под топор положили.
Узнал про то Вася, стал проситься у корабельщика:
– Позволь пойти к королю – отогнать ворона воронихою.
Сколько ни уговаривал его корабельщик, никак не мог удержать.
– Ну, ступай, – говорит, – да если что недоброе случится, на себя пеняй!
Пришел Вася во дворец, сказал королю и велел открыть то самое окно, возле которого воронье летало. Послушал птичьего крику и говорит королю:
– Ваше величество, сами видите, что летают здесь трое: ворон, жена его ворониха и сын их вороненок; ворон с воронихою спорят, кому принадлежит сын – отцу или матери, и просят рассудить их. Ваше величество! Скажите, кому принадлежит сын?
Король говорит:
– Отцу.
Только сказал король это слово, ворон с вороненком полетели вправо, а ворониха – влево. После того король взял мальчика к себе, и жил он при нем в большой милости и чести; вырос и стал молодец молодцом, женился на королевне и взял в приданое полцарства.
Вздумалось ему как-то поездить по разным местам, по чужим землям, людей посмотреть и себя показать; собрался и поехал странствовать.
В одном городе остановился он ночевать; переночевал, встал поутру и велит, чтобы подали ему умываться.
Хозяин принес ему воду, а хозяйка подала полотенце; поразговорился с ними королевич и узнал, что то были отец его и мать, заплакал от радости и упал к их ногам родительским; а после взял их с собою в город Хвалынск, и стали они все вместе жить-поживать да добра наживать.