В ожидании ответа из Центра по борьбе с информационными преступлениями — Информационной службы — она могла начать розыск покупателей лыжного тренажера и джакузи.
Сейчас на экране появился логотип передачи — угрожающий и вопрошающий глаз, на котором светилась надпись: «Прямое включение». Несколько долгих секунд спустя зрители увидели сидящих на диванах участников шоу (юноши отдельно от девушек), почти все они улыбались во весь рот.
Ведущий объявил им, что через тринадцать часов придет время первой номинации, то есть выдвижения кандидатов: каждый должен выбрать из группы двух человек, один из которых покинет квартиру. Улыбки увяли, участники смотрели теперь напряженно. Затем последовало краткое представление семи кандидатов. Неизвестных юношу и девушку звали Эндрю и Донна. Клара попросила своего коллегу связаться с директором по кастингу телешоу «Самый лучший», чтобы установить их личности.
Трансляция продолжалась. Сейчас у интернет-пользователей была возможность следить за развитием действия через любую из двадцати камер, установленных в квартире. Брайен Фукасаку быстро переключался с комнаты на комнату. Когда на экране появилась голубая спальня, Клара и другие офицеры полиции Лос-Анджелеса восхитились тем, с какой ловкостью Эндрю скрутил себе сигарету с марихуаной в компании с «мистером Мускулом» — Чаком.
6
7
8
9
10
Сейчас на экране появился логотип передачи — угрожающий и вопрошающий глаз, на котором светилась надпись: «Прямое включение». Несколько долгих секунд спустя зрители увидели сидящих на диванах участников шоу (юноши отдельно от девушек), почти все они улыбались во весь рот.
Ведущий объявил им, что через тринадцать часов придет время первой номинации, то есть выдвижения кандидатов: каждый должен выбрать из группы двух человек, один из которых покинет квартиру. Улыбки увяли, участники смотрели теперь напряженно. Затем последовало краткое представление семи кандидатов. Неизвестных юношу и девушку звали Эндрю и Донна. Клара попросила своего коллегу связаться с директором по кастингу телешоу «Самый лучший», чтобы установить их личности.
Трансляция продолжалась. Сейчас у интернет-пользователей была возможность следить за развитием действия через любую из двадцати камер, установленных в квартире. Брайен Фукасаку быстро переключался с комнаты на комнату. Когда на экране появилась голубая спальня, Клара и другие офицеры полиции Лос-Анджелеса восхитились тем, с какой ловкостью Эндрю скрутил себе сигарету с марихуаной в компании с «мистером Мускулом» — Чаком.
6
В маленьком домике Брюса Брэдберна, «увальня», находящемся в Лондейле, в двух шагах (а на самом деле — в восьми километрах) от негритянского района Саут-Сентрал, повеяло паникой. Полиция только что предупредила мать Брюса о том, что ее сын, сам того не зная, участвует в передаче, которая может оказаться опасной для его здоровья. Она поспешила в комнату юноши, но ее многочисленные попытки — порой весьма оригинальные — включить его компьютер не дали результата. Тогда она разбудила своего соседа Саула Лопеса, работавшего поваром в одной из закусочных сети «Тако Белл», и он покорно последовал за ней прямо в пижаме с изображениями бейсболистов из «Доджерс».
— Скорее! Вот он! — сказала она, укоризненно тыча пальцем в непокорную машину.
— Да, да, я вижу! — ответил Саул, самоотверженно борясь со сном, и принялся копаться в компьютере. — Миссис Брэдбери, ваш сын установил пароль. Вы его знаете?
— О нет, не может быть! Надо же быть таким недоверчивым! Подождите, я подумаю… Попробуйте мое имя.
— Роза, да? Нет, не получается.
— Может быть, Вуфи? — предположила миссис Брэдбери, думая о своем восхитительном Лабрадоре, которого любила практически как второго сына.
— Опять не то.
— Подождите, как же зовут его любимую игрушку?
— Послушайте, миссис Брэдбери, может быть, мы попробуем зайти в Интернет с моего компьютера…
— И речи быть не может! Мое место здесь, в моем доме! — воскликнула она, указывая царственным жестом на выцветший ковер.
— Изви…
— Он должен был где-то записать этот чертов пароль! У него же ничего в голове не держится! Подождите минутку…
И Роза Брэдбери принялась открывать шкафы сына, выбрасывать из них заботливо сложенные футболки и с любовью отглаженные рубашки, переворачивать ящики стола, открывать книги, взятые наугад с многочисленных стеллажей, встряхивать их, проверяя, не выпадет ли из них клочок бумаги…
Перевернув комнату вверх дном, она решительно плюхнулась на пол и полезла под кровать. Оттуда она извлекла грязные кальсоны, использованные салфетки «Клинекс», журналы, противоречащие всем нормам приличия, и, наконец, маленький красный блокнот в потрескавшейся обложке.
Она лихорадочно его перелистала.
Там были рисунки маленьких человечков с большими головами и миндалевидными глазами, оскорбительные письма, адресованные некоторым преподавателям Брюса, стихи, посвященные какой-то Элене, иероглифы, каббалистические знаки всех сортов и — на последней странице — краткая надпись крупными буквами «ПРОЕКТ-51».
— Попробуйте, Саул: ПРОЕКТ-пятьдесят один, — приказала она.
Саул беспрекословно выполнил команду и, к своему огромному удивлению, услышал, что компьютер ожил.
— Смотрите-ка, получилось! — воскликнул он.
Потом Саулу пришлось объяснить Розе, как работает компьютер, как двигается мышь и как выйти в Интернет.
В конце концов они единодушно постановили, что лучше всего оставить компьютер включенным, с постоянно открытой нужной веб-страницей, чтобы избежать столь тягостных манипуляций.
Миссис Брэдбери приободрилась, увидев своего сына, даже несмотря на то, что сейчас не могла до него добраться и задать ему как следует. Саул отправился к себе досыпать. А Роза Брэдбери уже разволновалась из-за развязного поведения Джейми и соблазнительных нарядов Трейси.
«Господи, сохрани моего сына от зла и распущенных девчонок…»
— Скорее! Вот он! — сказала она, укоризненно тыча пальцем в непокорную машину.
— Да, да, я вижу! — ответил Саул, самоотверженно борясь со сном, и принялся копаться в компьютере. — Миссис Брэдбери, ваш сын установил пароль. Вы его знаете?
— О нет, не может быть! Надо же быть таким недоверчивым! Подождите, я подумаю… Попробуйте мое имя.
— Роза, да? Нет, не получается.
— Может быть, Вуфи? — предположила миссис Брэдбери, думая о своем восхитительном Лабрадоре, которого любила практически как второго сына.
— Опять не то.
— Подождите, как же зовут его любимую игрушку?
— Послушайте, миссис Брэдбери, может быть, мы попробуем зайти в Интернет с моего компьютера…
— И речи быть не может! Мое место здесь, в моем доме! — воскликнула она, указывая царственным жестом на выцветший ковер.
— Изви…
— Он должен был где-то записать этот чертов пароль! У него же ничего в голове не держится! Подождите минутку…
И Роза Брэдбери принялась открывать шкафы сына, выбрасывать из них заботливо сложенные футболки и с любовью отглаженные рубашки, переворачивать ящики стола, открывать книги, взятые наугад с многочисленных стеллажей, встряхивать их, проверяя, не выпадет ли из них клочок бумаги…
Перевернув комнату вверх дном, она решительно плюхнулась на пол и полезла под кровать. Оттуда она извлекла грязные кальсоны, использованные салфетки «Клинекс», журналы, противоречащие всем нормам приличия, и, наконец, маленький красный блокнот в потрескавшейся обложке.
Она лихорадочно его перелистала.
Там были рисунки маленьких человечков с большими головами и миндалевидными глазами, оскорбительные письма, адресованные некоторым преподавателям Брюса, стихи, посвященные какой-то Элене, иероглифы, каббалистические знаки всех сортов и — на последней странице — краткая надпись крупными буквами «ПРОЕКТ-51».
— Попробуйте, Саул: ПРОЕКТ-пятьдесят один, — приказала она.
Саул беспрекословно выполнил команду и, к своему огромному удивлению, услышал, что компьютер ожил.
— Смотрите-ка, получилось! — воскликнул он.
Потом Саулу пришлось объяснить Розе, как работает компьютер, как двигается мышь и как выйти в Интернет.
В конце концов они единодушно постановили, что лучше всего оставить компьютер включенным, с постоянно открытой нужной веб-страницей, чтобы избежать столь тягостных манипуляций.
Миссис Брэдбери приободрилась, увидев своего сына, даже несмотря на то, что сейчас не могла до него добраться и задать ему как следует. Саул отправился к себе досыпать. А Роза Брэдбери уже разволновалась из-за развязного поведения Джейми и соблазнительных нарядов Трейси.
«Господи, сохрани моего сына от зла и распущенных девчонок…»
7
Будильник Клары зазвонил в шесть часов. Ночь оказалась короткой — всего три часа сна. Как обычно по утрам, Клара ощутила глухое гудение в голове и подумала, что ей стоит наконец отказаться от мартини с джином, который она пила по вечерам в качестве снотворного.
Она тряхнула головой, наскоро привела в порядок каштановые волосы и встала. Едва поднявшись, она зашла на сайт, чтобы проверить, что делают участники шоу. Те мирно спали. И ничего не знали…
Клара встала посередине маленькой комнаты и несколько раз потянулась, прежде чем начать свои обычные упражнения для брюшного пресса. За ними последовала серия из пятидесяти отжиманий. Честно говоря, эта ежедневная тренировка больше способствовала успехам Клары в карате киокушинкай, чем в работе. Она едва избежала соблазна остановиться на сороковом отжимании и в конце концов рухнула на пол после ужасного пятьдесят первого.
Потом Клара проверила электронную почту. Она получила психологические портреты двух последних участников шоу: Донны Джексон и Эндрю Вогана.
Донна — очень красивая афро-американка, в двадцать четыре года уже разведена, мать восьмилетнего ребенка. «Бунтарка», если верить психологам. Амбициозная, властная и чрезвычайно агрессивная. Высокая, стройная, соблазнительная, она временно работала официанткой в одном из модных топлес-баров на бульваре Сансет в ожидании того, кто откроет всему миру ее талант певицы и актрисы.
Эндрю, двадцати двух лет, оказался бисексуалом с гомосексуальными предпочтениями, страдал от приступов плохого настроения со склонностью к маниакально-депрессивному психозу. По его собственным словам, он хотел поучаствовать в реалити-шоу, чтобы удовлетворить свое «интеллектуальное и антропологическое любопытство». Он быстро выбыл из борьбы. Высокий, стройный и бледный, Эндрю принимал элегантные позы, играя выразительными глубокими глазами. Он работал манекенщиком и обожал долгие вечеринки в ночных клубах. Администрация телеканала заподозрила его в регулярном неумеренном потреблении алкоголя и табака, а также марихуаны и «экстази». Он был единственным сыном довольно обеспеченных родителей и мечтал стать актером. Он весьма цинично заявил, что хочет «обжечь себе крылья и умереть молодым».
Образ жизни этих двух последних кандидатов (Донны-«бунтарки» и Эндрю-«романтика», по мнению психологов шоу «Самый лучший») вполне объяснял, почему об их пропаже никто не заявил в течение сорока восьми коротких часов.
В маленькой кухне, загроможденной коробками с еще не собранной мебелью из «ИКЕА», Клара сварила себе большую чашку черного кофе (единственное, что она могла проглотить ранним утром), слушая по радио новости. Тон журналистов, которые открывали выпуски новостей сообщением о занимавшем ее деле, колебался в диапазоне от чрезвычайной серьезности до насмешливой недоверчивости. Зачастую «игра» расценивалась как весьма грубая шутка, затевавшаяся с намерением поднять зрительский рейтинг телешоу «Самый лучший», не пользовавшееся большим успехом. Но Клара знала, что дело не в этом.
Выпив кофе, она приняла ледяной душ.
Стоя перед зеркалом, попыталась улучшить цвет лица: что-то она бледновата. А по калифорнийским меркам даже очень бледна. Ей только что исполнилось тридцать три, но сама она обычно давала себе на два года меньше. Впрочем, сегодняшним утром этот невинный обман ей бы не удался.
Она натянула комбинезон и оседлала свой «дукати-ST-2» цвета «красный металлик», который она купила после ухода этого козла Майкла, чтобы отвлечься от мыслей о нем. С тех пор прошло уже два года. В комбинезоне она выглядела стройной, и многие мужчины восхищались ею, пока стояли на светофоре, даже если им была видна лишь небольшая прядь волос, выбившаяся из-под черного шлема. Однако сейчас любовные отношения занимали в ряду приоритетов Клары самое последнее место.
Лавируя между громадными джипами-«навигаторами» и другими величественными внедорожниками, Клара размышляла о том, какие результаты дало расследование Информационной службы. Накануне они говорили о доселе неизвестном случае «плавающего» IP-адреса сайта, на котором транслировалось онлайн-шоу. Обычно IP-адреса интернет-сайтов вполне официально выдаются соответствующей организацией — Американским реестром интернет-номеров, — но этот сайт сам присваивал себе IP-адреса. Более того, он менял их при каждом подключении, выбирая их из числа временно не используемых IP-адресов, так что проследить его происхождение не представлялось возможным. Поэтому в Центре по борьбе с информационными преступлениями решили, что в девять часов начнется операция — атака «отказ в обслуживании», цель которой — забить сайт требованиями соединения и парализовать его работу: сервер получит больше запросов на подключение, чем он может обработать, и зависнет, откажется работать. Клара потребовала, чтобы полиция Лос-Анджелеса имела постоянный доступ к домену и могла собирать необходимую информацию, но, очевидно, в данном случае можно было получить либо все, либо ничего. Было решено, что атака состоится, но как предупредительный выстрел: ее продолжительность будет ограничена одним часом, чтобы приобрести средство давления на похитителей. Истинной, однако не названной пока вслух целью атаки была подготовка к запрещению доступа к сайту в том ужасном случае, если заложников — участников шоу — не удастся освободить до полуночи.
Приехав на работу, Клара узнала, что за ночь на коммутатор поступило более семисот тысяч звонков: показания свидетелей, розыгрыши и угрозы расправы — и что попытки контакта с похитителями на сайте полиции Лос-Анджелеса принесли свои плоды, поскольку было получено уже более девятнадцати тысяч ответов.
Ей передали досье на ста пятидесяти страницах, в котором содержались полученные свидетельства, классифицированные в порядке убывания правдоподобия. Таким образом, она получила лишнее подтверждение тому, что большинство пропавших не разглашали свои личные дела. Соседи сообщали о подозрительных машинах, припаркованных возле домов кандидатов во время «похищений»: фиолетовый «шевроле», белый фургончик службы доставки, черный микроавтобус, зеленый «линкольн», зарегистрированный в Неваде. Микроавтобус упоминался в двух сообщениях. Клара подчеркнула сведения о нем красным карандашом. Все остальное не представляло интереса.
Она пригласила к себе профессора Нордхеймера, мужчину лет пятидесяти с седыми волосами, собранными в конский хвост, в маленьких круглых очочках и темно-коричневой вельветовой куртке. Он читал в университете курс «Техническое оснащение видео- и киносъемки», а также время от времени в качестве эксперта сотрудничал с полицией.
— Профессор, что вы можете сказать об увиденном? — спросила Клара.
Профессор поднял покрасневшие глаза — он семь часов без перерыва смотрел шоу на мониторе компьютера — и слегка откашлялся, прежде чем заговорить.
— Начнем с того, что такого дерьма, как это шоу, если его можно так назвать, мне не доводилось видеть уже давно. Это полный провал в том, что касается…
— Извините, профессор, я, наверное, неправильно выразилась. Я хотела спросить: что вы заметили такого, что могло бы помочь мне в расследовании?
— Понятно. Передача транслируется в формате MPEG-четыре в динамическом потоке, что обеспечивает немного лучшее качество и подвижность изображения, чем те, что можно обычно найти в сети. Там, откуда ведется трансляция, установлено сорок всенаправленных микрофонов и двадцать камер, две из которых инфракрасные и находятся в спальнях. Это одинаковые видеокамеры средних возможностей, оснащенные широкоугольными объективами. Сейчас по моей просьбе изучается поле изображений, чтобы определить марку и модель камер. Шоу снимается немного сверху, как любое из этих унизительных телевизионных реалити-шоу. Разница только в том, что в данном случае камеры, строго говоря, не движутся. Ни перегруппировки, ни вращения, ни блуждания. Ничего. Крупные планы получаются лишь в том случае, когда один из участников оказывается в центре.
— Можно ли из этого заключить, что режис… — Клара вовремя остановилась, — что автор этой передачи не прилагает больших усилий к ее постановке?
— Это еще мягко сказано!
— Как мне представляется, он не постоянно следит за собственноручно поставленным спектаклем?
— Постоянно за этим может следить только законченный идиот! — сварливо ответил профессор, бросив в сторону Клары укоризненный взгляд: его-то она заставила провести столько времени за зрелищем, оскорбительным для глаз эстета!
— А что скажете о содержании?
— То, что я часто повторяю своим студентам: это не Бергман! Чистая халтура, начиная от качества изображения и заканчивая постановкой… Интрига характерна для подобных игр. Принимая во внимание… м-м-м… особенности личности Брюса, он имеет все шансы оказаться первым, кому предложат… удалиться.
— На какие еще детали вы обратили внимание?
— Мелодия и логотип передачи были созданы с помощью самых современных видеопрограмм. В квартире ничего не остается за кадром, там нет, если хотите, «мертвых углов», кроме редких источников естественного освещения, то есть окон, что не позволяет увидеть окружающую местность. Участники носят на одежде высокочастотные микрофоны, и их найти гораздо сложнее, чем камеры.
— Какой модели? — поинтересовалась Клара.
— Полагаю, «Сеннхайзер MD-пятьсот сорок». Ну вот, пожалуй, и все.
— Огромное спасибо за помощь, профессор!
— Я могу идти спать?
Она тряхнула головой, наскоро привела в порядок каштановые волосы и встала. Едва поднявшись, она зашла на сайт, чтобы проверить, что делают участники шоу. Те мирно спали. И ничего не знали…
Клара встала посередине маленькой комнаты и несколько раз потянулась, прежде чем начать свои обычные упражнения для брюшного пресса. За ними последовала серия из пятидесяти отжиманий. Честно говоря, эта ежедневная тренировка больше способствовала успехам Клары в карате киокушинкай, чем в работе. Она едва избежала соблазна остановиться на сороковом отжимании и в конце концов рухнула на пол после ужасного пятьдесят первого.
Потом Клара проверила электронную почту. Она получила психологические портреты двух последних участников шоу: Донны Джексон и Эндрю Вогана.
Донна — очень красивая афро-американка, в двадцать четыре года уже разведена, мать восьмилетнего ребенка. «Бунтарка», если верить психологам. Амбициозная, властная и чрезвычайно агрессивная. Высокая, стройная, соблазнительная, она временно работала официанткой в одном из модных топлес-баров на бульваре Сансет в ожидании того, кто откроет всему миру ее талант певицы и актрисы.
Эндрю, двадцати двух лет, оказался бисексуалом с гомосексуальными предпочтениями, страдал от приступов плохого настроения со склонностью к маниакально-депрессивному психозу. По его собственным словам, он хотел поучаствовать в реалити-шоу, чтобы удовлетворить свое «интеллектуальное и антропологическое любопытство». Он быстро выбыл из борьбы. Высокий, стройный и бледный, Эндрю принимал элегантные позы, играя выразительными глубокими глазами. Он работал манекенщиком и обожал долгие вечеринки в ночных клубах. Администрация телеканала заподозрила его в регулярном неумеренном потреблении алкоголя и табака, а также марихуаны и «экстази». Он был единственным сыном довольно обеспеченных родителей и мечтал стать актером. Он весьма цинично заявил, что хочет «обжечь себе крылья и умереть молодым».
Образ жизни этих двух последних кандидатов (Донны-«бунтарки» и Эндрю-«романтика», по мнению психологов шоу «Самый лучший») вполне объяснял, почему об их пропаже никто не заявил в течение сорока восьми коротких часов.
В маленькой кухне, загроможденной коробками с еще не собранной мебелью из «ИКЕА», Клара сварила себе большую чашку черного кофе (единственное, что она могла проглотить ранним утром), слушая по радио новости. Тон журналистов, которые открывали выпуски новостей сообщением о занимавшем ее деле, колебался в диапазоне от чрезвычайной серьезности до насмешливой недоверчивости. Зачастую «игра» расценивалась как весьма грубая шутка, затевавшаяся с намерением поднять зрительский рейтинг телешоу «Самый лучший», не пользовавшееся большим успехом. Но Клара знала, что дело не в этом.
Выпив кофе, она приняла ледяной душ.
Стоя перед зеркалом, попыталась улучшить цвет лица: что-то она бледновата. А по калифорнийским меркам даже очень бледна. Ей только что исполнилось тридцать три, но сама она обычно давала себе на два года меньше. Впрочем, сегодняшним утром этот невинный обман ей бы не удался.
Она натянула комбинезон и оседлала свой «дукати-ST-2» цвета «красный металлик», который она купила после ухода этого козла Майкла, чтобы отвлечься от мыслей о нем. С тех пор прошло уже два года. В комбинезоне она выглядела стройной, и многие мужчины восхищались ею, пока стояли на светофоре, даже если им была видна лишь небольшая прядь волос, выбившаяся из-под черного шлема. Однако сейчас любовные отношения занимали в ряду приоритетов Клары самое последнее место.
Лавируя между громадными джипами-«навигаторами» и другими величественными внедорожниками, Клара размышляла о том, какие результаты дало расследование Информационной службы. Накануне они говорили о доселе неизвестном случае «плавающего» IP-адреса сайта, на котором транслировалось онлайн-шоу. Обычно IP-адреса интернет-сайтов вполне официально выдаются соответствующей организацией — Американским реестром интернет-номеров, — но этот сайт сам присваивал себе IP-адреса. Более того, он менял их при каждом подключении, выбирая их из числа временно не используемых IP-адресов, так что проследить его происхождение не представлялось возможным. Поэтому в Центре по борьбе с информационными преступлениями решили, что в девять часов начнется операция — атака «отказ в обслуживании», цель которой — забить сайт требованиями соединения и парализовать его работу: сервер получит больше запросов на подключение, чем он может обработать, и зависнет, откажется работать. Клара потребовала, чтобы полиция Лос-Анджелеса имела постоянный доступ к домену и могла собирать необходимую информацию, но, очевидно, в данном случае можно было получить либо все, либо ничего. Было решено, что атака состоится, но как предупредительный выстрел: ее продолжительность будет ограничена одним часом, чтобы приобрести средство давления на похитителей. Истинной, однако не названной пока вслух целью атаки была подготовка к запрещению доступа к сайту в том ужасном случае, если заложников — участников шоу — не удастся освободить до полуночи.
Приехав на работу, Клара узнала, что за ночь на коммутатор поступило более семисот тысяч звонков: показания свидетелей, розыгрыши и угрозы расправы — и что попытки контакта с похитителями на сайте полиции Лос-Анджелеса принесли свои плоды, поскольку было получено уже более девятнадцати тысяч ответов.
Ей передали досье на ста пятидесяти страницах, в котором содержались полученные свидетельства, классифицированные в порядке убывания правдоподобия. Таким образом, она получила лишнее подтверждение тому, что большинство пропавших не разглашали свои личные дела. Соседи сообщали о подозрительных машинах, припаркованных возле домов кандидатов во время «похищений»: фиолетовый «шевроле», белый фургончик службы доставки, черный микроавтобус, зеленый «линкольн», зарегистрированный в Неваде. Микроавтобус упоминался в двух сообщениях. Клара подчеркнула сведения о нем красным карандашом. Все остальное не представляло интереса.
Она пригласила к себе профессора Нордхеймера, мужчину лет пятидесяти с седыми волосами, собранными в конский хвост, в маленьких круглых очочках и темно-коричневой вельветовой куртке. Он читал в университете курс «Техническое оснащение видео- и киносъемки», а также время от времени в качестве эксперта сотрудничал с полицией.
— Профессор, что вы можете сказать об увиденном? — спросила Клара.
Профессор поднял покрасневшие глаза — он семь часов без перерыва смотрел шоу на мониторе компьютера — и слегка откашлялся, прежде чем заговорить.
— Начнем с того, что такого дерьма, как это шоу, если его можно так назвать, мне не доводилось видеть уже давно. Это полный провал в том, что касается…
— Извините, профессор, я, наверное, неправильно выразилась. Я хотела спросить: что вы заметили такого, что могло бы помочь мне в расследовании?
— Понятно. Передача транслируется в формате MPEG-четыре в динамическом потоке, что обеспечивает немного лучшее качество и подвижность изображения, чем те, что можно обычно найти в сети. Там, откуда ведется трансляция, установлено сорок всенаправленных микрофонов и двадцать камер, две из которых инфракрасные и находятся в спальнях. Это одинаковые видеокамеры средних возможностей, оснащенные широкоугольными объективами. Сейчас по моей просьбе изучается поле изображений, чтобы определить марку и модель камер. Шоу снимается немного сверху, как любое из этих унизительных телевизионных реалити-шоу. Разница только в том, что в данном случае камеры, строго говоря, не движутся. Ни перегруппировки, ни вращения, ни блуждания. Ничего. Крупные планы получаются лишь в том случае, когда один из участников оказывается в центре.
— Можно ли из этого заключить, что режис… — Клара вовремя остановилась, — что автор этой передачи не прилагает больших усилий к ее постановке?
— Это еще мягко сказано!
— Как мне представляется, он не постоянно следит за собственноручно поставленным спектаклем?
— Постоянно за этим может следить только законченный идиот! — сварливо ответил профессор, бросив в сторону Клары укоризненный взгляд: его-то она заставила провести столько времени за зрелищем, оскорбительным для глаз эстета!
— А что скажете о содержании?
— То, что я часто повторяю своим студентам: это не Бергман! Чистая халтура, начиная от качества изображения и заканчивая постановкой… Интрига характерна для подобных игр. Принимая во внимание… м-м-м… особенности личности Брюса, он имеет все шансы оказаться первым, кому предложат… удалиться.
— На какие еще детали вы обратили внимание?
— Мелодия и логотип передачи были созданы с помощью самых современных видеопрограмм. В квартире ничего не остается за кадром, там нет, если хотите, «мертвых углов», кроме редких источников естественного освещения, то есть окон, что не позволяет увидеть окружающую местность. Участники носят на одежде высокочастотные микрофоны, и их найти гораздо сложнее, чем камеры.
— Какой модели? — поинтересовалась Клара.
— Полагаю, «Сеннхайзер MD-пятьсот сорок». Ну вот, пожалуй, и все.
— Огромное спасибо за помощь, профессор!
— Я могу идти спать?
8
В Нью-Йорке, в гигантском операционном зале Информационной службы ФБР, похожем на Центр управления полетами, царила мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим урчанием трех огромных компьютеров, соединенных в сеть.
— Три, два, один, поехали! — с воодушевлением воскликнул командор Билл Малмэн, нажимая на кнопку «ввод» центрального компьютера. Через несколько минут WIN DOS, новая программа, написанная его программистами, подорвет сайт этого выродка-похитителя, наводнив его десятками миллионов требований подключения.
Командор Билл Малмэн еще помнил 1987 год, когда он, молодой сотрудник ФБР, помог поймать пятнадцатилетнего хакера, считавшего, что он может безнаказанно оставлять надписи типа «Средства массовой информации врут» на домашней странице веб-сайта Радиовещательной корпорации. А еще того, шестнадцатилетнего, который взломал систему защиты сайтов национальной обороны, чтобы затем объявить во всеуслышание пароли и коды доступа. В силу своего юного возраста хакер избежал тринадцати лет тюрьмы и штрафа в двадцать четыре тысячи долларов. Наказание смягчили до гораздо более милосердных девяти месяцев тюрьмы и десяти тысяч штрафа. Эти двое стали первыми несовершеннолетними, привлеченными к уголовной ответственности в соответствии с Законом о компьютерном мошенничестве и злоупотреблениях.
Однако в то время подобные поступки считались проявлением мужества и пробуждали в других дух соперничества. Главное контрольно-финансовое управление каждый год выявляло двести пятьдесят тысяч хакерских атак на сайты оборонных ведомств. И Билла Малмэна до сих пор трясло от ярости при одном воспоминании о 29 декабря 1996 года, ужасном дне, когда домашняя страница сайта ВВС США превратилась в выставку порнографических фотографий, столь же разнообразных, сколь и многочисленных. Им пришлось на двадцать четыре часа отключить канал связи оборонных ведомств страны и перегруппировать сайты, чтобы убедиться, что в системе больше нет никаких повреждений.
В тот день полетели головы. Собственную ему чудом удалось спасти, но он знал, что эта история может всплыть в любой момент и никаких ошибок ему уже не простят. Поэтому командор Билл Малмэн относился к своей нынешней миссии очень серьезно, хотя содержимое указанного ресурса явно не дотягивало до мерзости нацистских или педофильских сайтов, которыми изобиловали глубины Интернета.
На огромном центральном экране все еще сменяли друг друга кадры интернет-шоу. Программа WIN DOS работала уже три минуты и скоро должна была покончить с этим дьявольским сайтом.
— Сколько мы отправили запросов на соединение? — спросил командор на седьмой минуте.
— Тридцать семь миллионов восемьсот тысяч.
Что ж, подождем еще несколько минут.
— А теперь?
— Больше ста сорока пяти миллионов.
Шоу на главном экране продолжалось.
— Командор, только что поступил звонок от Союза добродетельных американских семей на страже христианской морали. На их дискуссионном форуме неполадки, а к сайту нет доступа, — объявил один из бригадиров.
— То же самое происходит в Республиканской лиге против социального хаоса, — с беспокойством заметил другой.
— Канал Си-би-эс сообщил нам, что их форум для обсуждения программы «Самый лучший» тоже только что закрылся для пользователей, — смущенно сказал третий.
— Понятно, — сказал командор. — Этому сукину сыну удалось отразить наши атаки. Подождите!
В операционном зале Информационной службы ФБР снова воцарилась тишина. Сейчас на главном экране появилось объявление: «Уважаемые зрители, мы приносим извинения за небольшой перерыв в трансляции нашей программы».
По залу прокатилась волна радости и ликования. Все поздравляли друг друга, как после успешного запуска на орбиту нового спутника.
Однако эти восторги сразу прекратились после прочтения следующего послания: «Личное сообщение для командора Билла Малмэна!»
На огромном экране появился гротескный мультфильм, в котором грубо нарисованное лицо командора (фрагмент карикатуры на Малмэна, напечатанной как-то в газете) было приделано к телу самки шимпанзе, уступающей энергичному напору властного самца.
— Три, два, один, поехали! — с воодушевлением воскликнул командор Билл Малмэн, нажимая на кнопку «ввод» центрального компьютера. Через несколько минут WIN DOS, новая программа, написанная его программистами, подорвет сайт этого выродка-похитителя, наводнив его десятками миллионов требований подключения.
Командор Билл Малмэн еще помнил 1987 год, когда он, молодой сотрудник ФБР, помог поймать пятнадцатилетнего хакера, считавшего, что он может безнаказанно оставлять надписи типа «Средства массовой информации врут» на домашней странице веб-сайта Радиовещательной корпорации. А еще того, шестнадцатилетнего, который взломал систему защиты сайтов национальной обороны, чтобы затем объявить во всеуслышание пароли и коды доступа. В силу своего юного возраста хакер избежал тринадцати лет тюрьмы и штрафа в двадцать четыре тысячи долларов. Наказание смягчили до гораздо более милосердных девяти месяцев тюрьмы и десяти тысяч штрафа. Эти двое стали первыми несовершеннолетними, привлеченными к уголовной ответственности в соответствии с Законом о компьютерном мошенничестве и злоупотреблениях.
Однако в то время подобные поступки считались проявлением мужества и пробуждали в других дух соперничества. Главное контрольно-финансовое управление каждый год выявляло двести пятьдесят тысяч хакерских атак на сайты оборонных ведомств. И Билла Малмэна до сих пор трясло от ярости при одном воспоминании о 29 декабря 1996 года, ужасном дне, когда домашняя страница сайта ВВС США превратилась в выставку порнографических фотографий, столь же разнообразных, сколь и многочисленных. Им пришлось на двадцать четыре часа отключить канал связи оборонных ведомств страны и перегруппировать сайты, чтобы убедиться, что в системе больше нет никаких повреждений.
В тот день полетели головы. Собственную ему чудом удалось спасти, но он знал, что эта история может всплыть в любой момент и никаких ошибок ему уже не простят. Поэтому командор Билл Малмэн относился к своей нынешней миссии очень серьезно, хотя содержимое указанного ресурса явно не дотягивало до мерзости нацистских или педофильских сайтов, которыми изобиловали глубины Интернета.
На огромном центральном экране все еще сменяли друг друга кадры интернет-шоу. Программа WIN DOS работала уже три минуты и скоро должна была покончить с этим дьявольским сайтом.
— Сколько мы отправили запросов на соединение? — спросил командор на седьмой минуте.
— Тридцать семь миллионов восемьсот тысяч.
Что ж, подождем еще несколько минут.
— А теперь?
— Больше ста сорока пяти миллионов.
Шоу на главном экране продолжалось.
— Командор, только что поступил звонок от Союза добродетельных американских семей на страже христианской морали. На их дискуссионном форуме неполадки, а к сайту нет доступа, — объявил один из бригадиров.
— То же самое происходит в Республиканской лиге против социального хаоса, — с беспокойством заметил другой.
— Канал Си-би-эс сообщил нам, что их форум для обсуждения программы «Самый лучший» тоже только что закрылся для пользователей, — смущенно сказал третий.
— Понятно, — сказал командор. — Этому сукину сыну удалось отразить наши атаки. Подождите!
В операционном зале Информационной службы ФБР снова воцарилась тишина. Сейчас на главном экране появилось объявление: «Уважаемые зрители, мы приносим извинения за небольшой перерыв в трансляции нашей программы».
По залу прокатилась волна радости и ликования. Все поздравляли друг друга, как после успешного запуска на орбиту нового спутника.
Однако эти восторги сразу прекратились после прочтения следующего послания: «Личное сообщение для командора Билла Малмэна!»
На огромном экране появился гротескный мультфильм, в котором грубо нарисованное лицо командора (фрагмент карикатуры на Малмэна, напечатанной как-то в газете) было приделано к телу самки шимпанзе, уступающей энергичному напору властного самца.
9
С вечера предыдущего дня центр притяжения семьи Атертон переместился из гостиной, от телевизора «Сони» с огромным плазменным экраном, в кабинет, к старому доброму компьютеру с семнадцатидюймовым монитором.
Родители сменяли друг друга каждые два часа, чтобы следить за игрой своей дочери Трейси и в то же время экономить силы для часов и дней, которые им еще предстоит провести перед монитором.
Они были совершенно уверены в том, что их обожаемое дитя будет стойко держаться, пока полиция и ФБР не придут на помощь. Но… действительно ли ей нужно носить такие короткие шорты и облегающие топы?
Участники шоу в своей квартире еще только просыпались. Атмосфера за завтраком была довольно напряженной. Приближался час первых выдвижений. Чак, перешагивая через сиденье стула, на который собирался сесть, держал в руках чашку кофе с молоком. Он и не предполагал, что спровоцирует конфликт, который будет занимать участников до самого обеда. Он был так неловок, что часть содержимого его чашки вылилась на шорты Джейми. Взвыв от страха и боли, она попятилась назад и задела Эндрю.
— Ты меня обжег, болван! Ой, горячо! Мне больно! О, боже, у меня непременно останется шрам! — заорала Джейми на Чака.
— Эта дура отдавила мне ногу! — прохныкал Эндрю-«романтик», держась за ступню обеими руками и рискуя в любой момент потерять равновесие.
— Заткнись, ты, баба! — ответил ему Чак, неожиданно выйдя из себя.
— Да сделайте же что-нибудь! Вы что, не видите, что я страдаю? — снова начала Джейми, заметив, что внимание группы от нее ускользает.
— Подожди, успокойся! — попробовала отвлечь ее Хитер.
Однако Джейми не хотела ничего слушать и метнула на Чака сердитый взгляд. Но Чак — настоящий мужчина, девяносто четыре килограмма накачанных мышц! — решил не поддаваться на провокации какой-то белобрысой истерички и глупо заулыбался, глядя на нее.
— Он еще и смеется, этот козел! — воскликнула Джейми.
— Ну-ка, повтори, что ты сказала? — произнес Чак, с угрожающим видом поднимаясь со стула.
В комнате воцарилось тяжелое молчание, неожиданно прерванное хохотом Донны-«бунтарки».
— Ну ладно, хватит, успокойтесь все! — снова возвысила голос Хитер.
— А тебя вообще не спрашивают, понятно? — ответил ей Чак, задетый смехом Донны до глубины своей мужской сущности.
И всё в таком духе, под изумленным взглядом Брюса-«увальня», который чувствовал себя как на сборище откровенно враждебно настроенных инопланетян. В конце концов Джейми в сопровождении Хитер ушла и закрылась в ванной, чтобы обработать ожог и нанести на него спасительный крем. Чак же, внутренне кипя от ярости, побил все рекорды на лыжном тренажере. Все остальные по очереди наведались в исповедальню, чтобы поделиться своими чувствами по поводу недавнего инцидента, который, возможно, сыграет решающую роль при определении первых «избранных».
Родители сменяли друг друга каждые два часа, чтобы следить за игрой своей дочери Трейси и в то же время экономить силы для часов и дней, которые им еще предстоит провести перед монитором.
Они были совершенно уверены в том, что их обожаемое дитя будет стойко держаться, пока полиция и ФБР не придут на помощь. Но… действительно ли ей нужно носить такие короткие шорты и облегающие топы?
Участники шоу в своей квартире еще только просыпались. Атмосфера за завтраком была довольно напряженной. Приближался час первых выдвижений. Чак, перешагивая через сиденье стула, на который собирался сесть, держал в руках чашку кофе с молоком. Он и не предполагал, что спровоцирует конфликт, который будет занимать участников до самого обеда. Он был так неловок, что часть содержимого его чашки вылилась на шорты Джейми. Взвыв от страха и боли, она попятилась назад и задела Эндрю.
— Ты меня обжег, болван! Ой, горячо! Мне больно! О, боже, у меня непременно останется шрам! — заорала Джейми на Чака.
— Эта дура отдавила мне ногу! — прохныкал Эндрю-«романтик», держась за ступню обеими руками и рискуя в любой момент потерять равновесие.
— Заткнись, ты, баба! — ответил ему Чак, неожиданно выйдя из себя.
— Да сделайте же что-нибудь! Вы что, не видите, что я страдаю? — снова начала Джейми, заметив, что внимание группы от нее ускользает.
— Подожди, успокойся! — попробовала отвлечь ее Хитер.
Однако Джейми не хотела ничего слушать и метнула на Чака сердитый взгляд. Но Чак — настоящий мужчина, девяносто четыре килограмма накачанных мышц! — решил не поддаваться на провокации какой-то белобрысой истерички и глупо заулыбался, глядя на нее.
— Он еще и смеется, этот козел! — воскликнула Джейми.
— Ну-ка, повтори, что ты сказала? — произнес Чак, с угрожающим видом поднимаясь со стула.
В комнате воцарилось тяжелое молчание, неожиданно прерванное хохотом Донны-«бунтарки».
— Ну ладно, хватит, успокойтесь все! — снова возвысила голос Хитер.
— А тебя вообще не спрашивают, понятно? — ответил ей Чак, задетый смехом Донны до глубины своей мужской сущности.
И всё в таком духе, под изумленным взглядом Брюса-«увальня», который чувствовал себя как на сборище откровенно враждебно настроенных инопланетян. В конце концов Джейми в сопровождении Хитер ушла и закрылась в ванной, чтобы обработать ожог и нанести на него спасительный крем. Чак же, внутренне кипя от ярости, побил все рекорды на лыжном тренажере. Все остальные по очереди наведались в исповедальню, чтобы поделиться своими чувствами по поводу недавнего инцидента, который, возможно, сыграет решающую роль при определении первых «избранных».
10
Провал атаки Информационной службы не добавил порядка в дела Клары. Помимо того, что на настоящий момент было невозможно запретить сайт, транслировавший передачу, нужно было еще найти замену командору Биллу Малмэну, чья репутация сильно пошатнулась в связи с недавним фиаско. Это неизбежно влекло за собой значительные потери во времени. И что еще хуже, оскорбление, нанесенное Информационной службе, увиденное в режиме реального времени сотнями миллионов пользователей Интернета и донельзя раздутое падкими на сенсации СМИ, в значительной степени повлияло на создание более благоприятного имиджа похитителей.
Поиски черного микроавтобуса не давали пока никаких результатов. Его регистрационный номер никто не запомнил, к тому же такое транспортное средство легко арендовать под чужим именем, а после перекрасить.
Что касается бассейна-джакузи, то у поставщика в Сан-Марино удалось найти недавний заказ, оплаченный наличными под вымышленным именем. Товар был заказан по телефону, и клиент сам прислал за ним фургончик. Куда доставил джакузи этот фургончик, узнать было невозможно. Лыжный тренажер оказался старой, трехлетней давности моделью; такой легко могли купить по случаю у хозяев спортивного зала, обновлявших оборудование, или у окончательно махнувшего рукой на свою фигуру богача.
План квартиры был на всякий случай направлен архитекторам, но те не смогли ничем помочь. Разговоры участников также не давали ничего нового. Очевидно, они обсуждали обстоятельства, приведшие их сюда, в те первые двадцать четыре часа, что провели вместе в этой квартире. Однако первые сутки совместного пребывания кандидатов в шоу не показали, ограничившись их представлением публике, которое Клара смотрела с коллегами. Кроме того, трансляция шла с небольшой задержкой во времени, должно быть, для того, чтобы скорректировать указания на местонахождение игроков в том случае, если кто-нибудь из участников не сможет удержать язык за зубами.
Оставалось верить, что удастся выудить хоть что-то из углубленных допросов соседей и друзей пропавших.
Клара ехала на встречу, на которую возлагала большие надежды. Ее ожидал Рэй Кауфман, продюсер и директор по кастингу передачи «Самый лучший». Это он первым опознал в пропавших неудавшихся участников собственного реалити-шоу. Его секретарь Пенелопа сообщила Кларе, что в до предела забитом расписании босса все же нашлась десятиминутная пауза для общения с полицией. Сначала Клара двигалась в северном направлении по автостраде Санта-Ана, потом свернула на запад и съехала на трассу Голливуд. На бульваре Беверли возвышалась гигантская башня, где располагались студии Си-би-эс. На горизонте в дымке смога расплывались холмы.
Проведенная божественной Пенелопой в кабинет директора по кастингу, Клара оказалась в просторном помещении площадью более ста двадцати квадратных метров, выкрашенном в кремовый цвет, с толстым и мягким ковром на полу. Несмотря на то что огромный вентилятор, подвешенный к обшитому деревом потолку, старался изо всех сил, в воздухе висел густой запах сигары. В силу профессиональной привычки Рэй Кауфман изучал походку Клары, пока та подходила к его письменному столу из орехового дерева. Решительная, но женственная. Он встал, скупо бросил обязательное: «Рад с вами познакомиться» — и протянул руку. Клара пожала ее, как ей самой показалось, чересчур энергично, но человек с седыми волосами и пронзительными синими глазами не возражал. Он снова медленно опустился в кресло, но ей сесть не предложил. Еще одна профессиональная привычка. Клара стояла перед ним в легком замешательстве. После секундного колебания она решила присесть на один из диванчиков бордовой кожи, стоявших рядом с письменным столом.
Поиски черного микроавтобуса не давали пока никаких результатов. Его регистрационный номер никто не запомнил, к тому же такое транспортное средство легко арендовать под чужим именем, а после перекрасить.
Что касается бассейна-джакузи, то у поставщика в Сан-Марино удалось найти недавний заказ, оплаченный наличными под вымышленным именем. Товар был заказан по телефону, и клиент сам прислал за ним фургончик. Куда доставил джакузи этот фургончик, узнать было невозможно. Лыжный тренажер оказался старой, трехлетней давности моделью; такой легко могли купить по случаю у хозяев спортивного зала, обновлявших оборудование, или у окончательно махнувшего рукой на свою фигуру богача.
План квартиры был на всякий случай направлен архитекторам, но те не смогли ничем помочь. Разговоры участников также не давали ничего нового. Очевидно, они обсуждали обстоятельства, приведшие их сюда, в те первые двадцать четыре часа, что провели вместе в этой квартире. Однако первые сутки совместного пребывания кандидатов в шоу не показали, ограничившись их представлением публике, которое Клара смотрела с коллегами. Кроме того, трансляция шла с небольшой задержкой во времени, должно быть, для того, чтобы скорректировать указания на местонахождение игроков в том случае, если кто-нибудь из участников не сможет удержать язык за зубами.
Оставалось верить, что удастся выудить хоть что-то из углубленных допросов соседей и друзей пропавших.
Клара ехала на встречу, на которую возлагала большие надежды. Ее ожидал Рэй Кауфман, продюсер и директор по кастингу передачи «Самый лучший». Это он первым опознал в пропавших неудавшихся участников собственного реалити-шоу. Его секретарь Пенелопа сообщила Кларе, что в до предела забитом расписании босса все же нашлась десятиминутная пауза для общения с полицией. Сначала Клара двигалась в северном направлении по автостраде Санта-Ана, потом свернула на запад и съехала на трассу Голливуд. На бульваре Беверли возвышалась гигантская башня, где располагались студии Си-би-эс. На горизонте в дымке смога расплывались холмы.
Проведенная божественной Пенелопой в кабинет директора по кастингу, Клара оказалась в просторном помещении площадью более ста двадцати квадратных метров, выкрашенном в кремовый цвет, с толстым и мягким ковром на полу. Несмотря на то что огромный вентилятор, подвешенный к обшитому деревом потолку, старался изо всех сил, в воздухе висел густой запах сигары. В силу профессиональной привычки Рэй Кауфман изучал походку Клары, пока та подходила к его письменному столу из орехового дерева. Решительная, но женственная. Он встал, скупо бросил обязательное: «Рад с вами познакомиться» — и протянул руку. Клара пожала ее, как ей самой показалось, чересчур энергично, но человек с седыми волосами и пронзительными синими глазами не возражал. Он снова медленно опустился в кресло, но ей сесть не предложил. Еще одна профессиональная привычка. Клара стояла перед ним в легком замешательстве. После секундного колебания она решила присесть на один из диванчиков бордовой кожи, стоявших рядом с письменным столом.