Страница:
Тем не менее мы успевали посещать культмассовые мероприятия (так раньше называлась основная форма организованного досуга офицеров). Центром таких мероприятий был батумский Дом офицеров. Это, наверное, было единственное учреждение в городе, которое притягивало к себе как офицеров, так и местных жителей. Последних туда как магнитом тянуло. И это понятно, там всегда было много русских девушек, с которыми местным можно было общаться, «крутить» любовь и так далее, поскольку со своими аджарками у них все было очень строго. Как говорится, это отдельная песня, которую когда-нибудь споют, не фальшивя, политики и идеологи в области межнациональных отношений. Скажу только одно, русским в Грузии жилось очень несладко и неуютно. Думается, что и сейчас там не лучше, особенно после развала Союза. Дай Бог, если ошибаюсь.
Мы с Александром в редкие свободные вечера также посещали Дом офицеров, в основном ходили в кино и на танцы. Он был более свободен по вечерам, так как в отличие от меня практически не ездил в командировки. Вот поэтому ему и повезло: встретил на танцах в батумском Доме офицеров свою будущую жену Валентину. Эта встреча закончилась свадьбой, которую я, конечно же, из-за очередной командировки пропустил. Приехав в Батуми, поздравил его и Валентину, посидели у них дома, повспоминали нашу холостяцкую жизнь, посмеялись, они поделились своими проблемами. А проблемы существовали довольно серьезные. Валентина была русской, родом из Батуми, но местные жители очень ревностно относились к таким бракам. Посыпались угрозы, и серьезные настолько, что Сашка вынужден был с разрешения командования ходить домой в город вооруженным пистолетом ТТ.
Мне так крупно, как Сашке, «не повезло». Конечно, были девушки, которым я нравился и которые мне нравились, но что-то меня все время останавливало. Какая-то неведомая, необъяснимая сила руководила мной. Помню, была среди моих знакомых девушка Ира, яркая блондинка, скромная, хорошо воспитанная строгими родителями. Отец – полковник, заместитель командира горнострелковой дивизии. Она мне нравилась, но без того трепета и очарования, которые я испытывал к ТОЙ, и это меня останавливало. Приезжая в отпуск, как правило, зимой (удел всех молодых офицеров того времени), я иногда встречал на платформе станции Тарасовская ЕЕ. По-моему мы даже не здоровались, поскольку она бывала не одна, а я очень стеснялся, но сердце у меня каждый раз предательски екало. Меня это злило, я боялся признаться себе, что ничего не прошло и ничего не забыто. Отпуск заканчивался, я возвращался в часть, сумасшедшая работа засасывала в каком-то гигантском водовороте, и уже было некогда вспоминать об этом.
Действительно, отчего же возникает то удивительное состояние, в которое ты неожиданно попадаешь, и память все время возвращает тебя к той встрече? Многие годы, и особенно в последнее время, я пытался найти более или менее логическое объяснение этому явлению, но так и не смог найти разгадку. Ну встретил девушку, и что? Девушек кругом вроде много, но тебя манит именно эта, именно она не дает тебе покоя, лишает сна. Ты теряешь голову, мучаешься, начинаешь постоянно сравнивать с ней остальных. Никакого сравнения! Все в ее пользу. Что же это такое?
Гипноз? Смею предложить гипотезу, которая, хоть как-то позволяет «связать» все звенья в одну цепь. Я так думаю: у каждого человека есть некий внутренний нравственный потенциал, который формируется всю его жизнь. И вот в какой-то момент, когда встречаются два человека противоположного пола, у которых близкие нравственные потенциалы, между ними возникает состояние взаимной привязанности и гармония, хотят они этого или нет. И если эти два человека решат соединить свою судьбу, у них обязательно возникнет взаимная гармония. Вполне естествен вопрос, почему же тогда зачастую распадаются союзы людей, потенциалы которых, казалось бы, в момент заключения брака были согласованы. Очевидно, что нравственный потенциал – величина непостоянная, и, чтобы долго и согласно жить, супруги должны всю совместную жизнь проявлять заботу о том, чтобы равенство потенциалов сохранялось всегда. И это должно быть заботой обоих супругов. Посмотрите внимательно вокруг, и вы обнаружите, что там, где начинается перекос в поведении одного из супругов (он один идет в кино, на футбол, не хочет помогать по дому, не занимается с детьми и т. п.), возникает конфликтная ситуация. Это значит, что произошло рассогласование и нарушилось равенство потенциалов. Тогда ждите беды. Безусловно, когда я говорю о потенциалах, я имею в виду весьма сложное явление, которое характеризуется целой гаммой сущностного содержания человека, как очень сложного биологического и социально-психологического объекта. Мне представляется, чтобы семья была крепкая, оба супруга (именно оба) всю свою совместную жизнь, если они хотят долго и счастливо жить, должны согласованно наращивать свои потенциалы. Недаром говорят, что жизнь – это дорога с двусторонним движением. При этом важно понять, что в процессе жизни, с возрастом, несомненно, претерпевают изменения взгляды на те или иные явления, меняются приоритеты. И это диалектически естественно. Если на ранних этапах совместной жизни преобладают чувственные элементы, эмоциональные составляющие, то в зрелом возрасте наряду с некоторым снижением последних начинают большую роль играть ответственность друг перед другом, забота друг о друге. Если оба супруга это понимают, то потенциалы их не деградируют и не теряют силу взаимного притяжения. Вот такие размышления приходят в обоснование того непонятного когда-то явления трепета и очарования, которое неосознанно возникает в молодые годы и при счастливом совпадении потенциалов еще и переходит в счастливую семейную жизнь. Скорее всего, получилась некая теоретическая модель, подобие которой, как я считаю, мы доказали с Людмилой, прожив счастливо много десятков лет. Так что, если есть желание, можете воспользоваться!
Начало
Первые шаги
Мы с Александром в редкие свободные вечера также посещали Дом офицеров, в основном ходили в кино и на танцы. Он был более свободен по вечерам, так как в отличие от меня практически не ездил в командировки. Вот поэтому ему и повезло: встретил на танцах в батумском Доме офицеров свою будущую жену Валентину. Эта встреча закончилась свадьбой, которую я, конечно же, из-за очередной командировки пропустил. Приехав в Батуми, поздравил его и Валентину, посидели у них дома, повспоминали нашу холостяцкую жизнь, посмеялись, они поделились своими проблемами. А проблемы существовали довольно серьезные. Валентина была русской, родом из Батуми, но местные жители очень ревностно относились к таким бракам. Посыпались угрозы, и серьезные настолько, что Сашка вынужден был с разрешения командования ходить домой в город вооруженным пистолетом ТТ.
Мне так крупно, как Сашке, «не повезло». Конечно, были девушки, которым я нравился и которые мне нравились, но что-то меня все время останавливало. Какая-то неведомая, необъяснимая сила руководила мной. Помню, была среди моих знакомых девушка Ира, яркая блондинка, скромная, хорошо воспитанная строгими родителями. Отец – полковник, заместитель командира горнострелковой дивизии. Она мне нравилась, но без того трепета и очарования, которые я испытывал к ТОЙ, и это меня останавливало. Приезжая в отпуск, как правило, зимой (удел всех молодых офицеров того времени), я иногда встречал на платформе станции Тарасовская ЕЕ. По-моему мы даже не здоровались, поскольку она бывала не одна, а я очень стеснялся, но сердце у меня каждый раз предательски екало. Меня это злило, я боялся признаться себе, что ничего не прошло и ничего не забыто. Отпуск заканчивался, я возвращался в часть, сумасшедшая работа засасывала в каком-то гигантском водовороте, и уже было некогда вспоминать об этом.
Действительно, отчего же возникает то удивительное состояние, в которое ты неожиданно попадаешь, и память все время возвращает тебя к той встрече? Многие годы, и особенно в последнее время, я пытался найти более или менее логическое объяснение этому явлению, но так и не смог найти разгадку. Ну встретил девушку, и что? Девушек кругом вроде много, но тебя манит именно эта, именно она не дает тебе покоя, лишает сна. Ты теряешь голову, мучаешься, начинаешь постоянно сравнивать с ней остальных. Никакого сравнения! Все в ее пользу. Что же это такое?
Гипноз? Смею предложить гипотезу, которая, хоть как-то позволяет «связать» все звенья в одну цепь. Я так думаю: у каждого человека есть некий внутренний нравственный потенциал, который формируется всю его жизнь. И вот в какой-то момент, когда встречаются два человека противоположного пола, у которых близкие нравственные потенциалы, между ними возникает состояние взаимной привязанности и гармония, хотят они этого или нет. И если эти два человека решат соединить свою судьбу, у них обязательно возникнет взаимная гармония. Вполне естествен вопрос, почему же тогда зачастую распадаются союзы людей, потенциалы которых, казалось бы, в момент заключения брака были согласованы. Очевидно, что нравственный потенциал – величина непостоянная, и, чтобы долго и согласно жить, супруги должны всю совместную жизнь проявлять заботу о том, чтобы равенство потенциалов сохранялось всегда. И это должно быть заботой обоих супругов. Посмотрите внимательно вокруг, и вы обнаружите, что там, где начинается перекос в поведении одного из супругов (он один идет в кино, на футбол, не хочет помогать по дому, не занимается с детьми и т. п.), возникает конфликтная ситуация. Это значит, что произошло рассогласование и нарушилось равенство потенциалов. Тогда ждите беды. Безусловно, когда я говорю о потенциалах, я имею в виду весьма сложное явление, которое характеризуется целой гаммой сущностного содержания человека, как очень сложного биологического и социально-психологического объекта. Мне представляется, чтобы семья была крепкая, оба супруга (именно оба) всю свою совместную жизнь, если они хотят долго и счастливо жить, должны согласованно наращивать свои потенциалы. Недаром говорят, что жизнь – это дорога с двусторонним движением. При этом важно понять, что в процессе жизни, с возрастом, несомненно, претерпевают изменения взгляды на те или иные явления, меняются приоритеты. И это диалектически естественно. Если на ранних этапах совместной жизни преобладают чувственные элементы, эмоциональные составляющие, то в зрелом возрасте наряду с некоторым снижением последних начинают большую роль играть ответственность друг перед другом, забота друг о друге. Если оба супруга это понимают, то потенциалы их не деградируют и не теряют силу взаимного притяжения. Вот такие размышления приходят в обоснование того непонятного когда-то явления трепета и очарования, которое неосознанно возникает в молодые годы и при счастливом совпадении потенциалов еще и переходит в счастливую семейную жизнь. Скорее всего, получилась некая теоретическая модель, подобие которой, как я считаю, мы доказали с Людмилой, прожив счастливо много десятков лет. Так что, если есть желание, можете воспользоваться!
Начало
Мое «полковое академическое обучение» завершилось весьма неожиданно.
Как это все началось? До обидного весьма просто. Я продолжал совершенствовать свое образование в «армейских университетах», и если быть объективным, то успехи были налицо. Все шло вроде бы неплохо до тех пор, пока в этот процесс не вмешались верховные (а может быть, высшие) силы. Нежданно-негаданно пришла директива Главнокомандующего Войсками противовоздушной обороны страны о срочном откомандировании меня в распоряжение командира войсковой части 03080.
Вот уж поистине, неисповедимы пути Господни, куда они ведут, не знает никто. Времени на сборы – сутки, куда двигаться и что это за войсковая часть 03080 – ни у кого никакого понятия. Единственная зацепка – добираться до нового места службы необходимо через Москву. Это радовало, поскольку появлялся шанс заехать домой, в Тарасовку, и повидаться с родными и друзьями.
Запомнилось короткое прощание с моим, уже ставшим родным, армейским коллективом, друзьями, посадка в поезд Батуми – Москва и двое суток размышлений о смысле жизни и крутом повороте в моей судьбе, который так неожиданно случился.
Пропускаю те мытарства, которые пришлось преодолеть в столице, закончившиеся в вагоне поезда Москва – Караганда, мчащемся на Восток нашей необъятной Родины. Нашим конечным пунктом была далеко не Караганда. Просто к этому поезду прицепляли прямой вагон, пунктом назначения которого была станция Сары-Шаган. Этот вагон в Караганде перецепляли к поезду Свердловск – Алма-Ата и отцепляли в Сары-Шагане по прибытии туда.
Не буду описывать путешествие в перецеплявшемся вагоне – это отдельная «панама». Только один штрих. В вагоне, как вполне понятно, абсолютно весь контингент состоял из офицеров и членов их семей, возвращавшихся из отпусков или из командировок. Меня, естественно, интересовало, куда же мы едем и что это за такая закрытая войсковая часть. Один офицер-летчик, отвечая на мои расспросы, рассказал такую притчу: «В свое время Петр I отправил в эти края своих послов, чтобы они провели их обследование. По возвращении послы доложили императору, что сей край для жизни непригоден». В течение долгих последующих пяти лет я многократно убеждался, что послы Петра I были весьма добросовестные люди.
Станция Сары-Шаган – маленький полустанок, затерявшийся в центре огромной каменистой казахской степи, вернее, пустыни Бекпак-Дала. Поезд приходил на эту станцию глубокой ночью. Как позднее удалось выяснить, это было связано с необходимостью скрывать от супостатов дислокацию этой самой войсковой части 03080. Вообще отношение с так называемым режимом, забегая вперед, хочу сказать, у всех жителей и сотрудников полигона было весьма непростым.
В это самое время произошло выдающееся событие – впервые в мире человек полетел в космос. Таким образом, полет Юрия Гагарина я встретил на полигоне. Вся страна бурлила, люди на полигоне также были возбуждены, хотя сами решали не менее сложные и важные задачи, но о них не было ни публикаций, ни громких заявлений. Позже Н.С. Хрущев сделает заявление о том, что наша страна может попасть в муху в космосе, но не были названы и даже обозначены люди и организации, решившие эту сложнейшую научно-техническую задачу. Закрытость ведущихся на 10-м полигоне работ была абсолютной. Я очень много думал о том, насколько это было правильно и обоснованно. Мне представляется, что, даже по прошествии стольких лет сложно дать корректную оценку тотальной закрытости работ тех лет. Чаша весов все же склоняется в сторону того, что это было обоснованно. Американцы, при всей видимой их демократичности, до сих пор жесточайшим образом засекречивают важнейшие работы, связанные с государственной безопасностью Соединенных Штатов, несмотря на то, что мы, как их главный оппонент, раскрылись сейчас донельзя.
Итак, прибытие прошло вполне нормально. Удалось найти многих однокашников, которые после выпуска из академии были направлены для дальнейшего прохождения службы в войсковую часть 03080. Меня приняли как родного, нашли место в пятой гостинице. Я занял кровать Феликса Андреева, который в это время находился в командировке в Москве. В комнате нас было трое. Кроме меня в ней жили Володя Закорюкин (будущий генерал) и Федя Евстратов (будущий главный конструктор). Ребята меня просветили по полной программе. Оказалось, что войсковая часть 03080 – сверхзасекреченный полигон, на котором проводятся испытания макетного образца первой отечественной системы противоракетной обороны – так называемой системы «А», и что полигон занимает огромную территорию. Воинские части полигона разбросаны на сотни километров, и условия жизни там очень суровые, так что лучше туда не попадать.
Один из объектов полигона
Как говорится, если не везет, то это надолго. Придя в отдел кадров и доложив о своем прибытии, довелось в очередной раз удивиться. Оказывается, меня никто здесь не ждал, и мое трудоустройство – это не что иное, как головная боль для кадровиков. Представляете мое состояние! В «режиме ошпаренной кошки» меня отчислили из части, несущей боевое дежурство и испытывающей дефицит подготовленных кадров (напомню, я был единственным специалистом в полку с высшим образованием), и приказали мчаться за тридевять земель, а тут я вообще никому не нужен. Возмущению моему не было предела. Когда мне объяснили причину произошедшего, все встало на свои места. Оказывается, все было до гениальности просто. На полигоне проходила испытания очень важная и необходимая стране система «Даль». Испытания шли очень трудно, положительный результат получить никак не удавалось. В очередной приезд высокой комиссии из Москвы при разборе хода работ на данной системе одной из причин неудач была названа нехватка офицеров-испытателей. Незамедлительно последовала команда собрать в частях ПВО необходимое количество подготовленных офицеров. Вот таким образом в этот невод попал и я. Позже оказалось, что причина была совсем в другом, и мое появление ни на что не могло повлиять и посему никому не было нужно. Вот почему сидевший напротив меня офицер-кадровик с усталым лицом, преодолевая собственные сомнения, пытался заставить себя решить мою судьбу, прекрасно осознавая, что ни его, ни моей вины в создавшейся проблеме нет. Ему надо решать, и он решает направить меня на Первую площадку, на которой проходит испытания совсем другая система, не имеющая ничего общего с «Далью».
Получив предписание явиться в войсковую часть 28117, я поплелся в гостиницу попрощаться и получить какие-нибудь советы от своих друзей-однокашников. Они мне рассказали, как можно добраться до Первой площадки, на которой дислоцировалась теперь уже моя войсковая часть. Это оказалось не так просто. Располагалась она в ста пятидесяти километрах от того места, где мы находились, и добраться туда можно только на автобусе АП-4, который ходил три раза в неделю. Как раз завтра был такой рейс. Сборы были недолги, как говорится, все свое носил с собой.
Ровно в четырнадцать часов с двумя чемоданами я был на остановке автобуса, где присоединился к полутора десяткам человек, которые, как оказалось, тоже были пассажирами этого маршрута. Тут были офицеры, несколько солдат и две женщины. Разместились все, и старший автобуса дал водителю команду трогаться.
Настроение у меня было препаршивое, я понимал, что центр полигона был ближе к аду, чем к раю (даже при наличии огромного озера), а что же иное могло ожидать на Первой площадке в центре этой безжизненной и каменистой пустыни? Спустя много лет я могу наверняка сказать, что мои сомнения и догадки были детскими фантазиями по сравнению с той действительностью, с какой приходилось сталкиваться на протяжении последующих пяти долгих лет.
Все это станет ясно потом, а пока нас трясло в обычном видавшем виды автобусе марки АП-4 зеленого цвета, который жестко подпрыгивал на каждой кочке. Рядом со мной сидел маленького роста старший лейтенант, как говорит мой лучший друг и внук Тема, «нереально рыжий».
Как водится, в долгой дороге делать нечего, поневоле надо разговаривать, коротая время. Слово за слово, мы разговорились с «рыжим» моим соседом. Оказалось, он, так же как и я, попал под ту же директиву и прибыл на Первую площадку две недели назад. Правда, прибыл он с женой и сыном, хотя по суровым местным законам это не поощрялось, поскольку требовался специальный допуск и на членов семьи, но он как-то обошел это препятствие (детали он не раскрыл, да мне это было и не важно – я был холостяком).
За долгие три с лишним часа утомительного путешествия Вячеслав, так звали моего рыжего попутчика, рассказал очень много интересного о моей будущей службе. Очень подробно описал командира части подполковника Александра Павловича Дружкова. Получалось, что будущий командир – весьма сложная натура, служить с ним, похоже, будет непросто. В заключение Вячеслав произнес фразу, которую я потом часто вспоминал: «Сам скоро увидишь. Да вот он нас лично и встречает», – показал он на приближавшегося к автобусу подполковника в полевой форме. К этому моменту автобус уже въехал в расположение части.
Выйдя из автобуса, пытаясь придать затекшим от трехчасового сидения ногам некое подобие строевого шага, я подошел к подполковнику, приложил руку к фуражке и доложил, как положено по форме: «Товарищ подполковник, старший лейтенант Гаврилин для дальнейшего прохождения службы прибыл». Подполковник, едва взглянув на меня, пробурчал: «Хорошо, потом поговорим. Идите, устраивайтесь». Куда идти, как устраиваться – ни звука. Хорошо, что мой рыжий попутчик не исчез. Он меня быстренько сводил в штаб, к заместителю по тылу, в общем, помог оформиться без лишней бюрократии, показал место в гостинице.
Первая ночь была очень неспокойной. Новое место, ворох эмоций. И это на фоне множества рассказов, которые пришлось выслушать за последние дни о скорпионах, каракуртах, фалангах и прочей нечисти, которой, как все говорили, с избытком кишит вся местность.
Ну, это еще не начало моей новой службы в далекой казахской пустыне. Утром – обязательное построение всего личного состава части. Командир обходит все подразделения и, увидев меня, говорит: «Зайдите, представьтесь как положено». Что такое «представьтесь как положено», я не понимал. Для меня понятие «как положено» – это представляться по Уставу, что я и сделал в день моего прибытия в часть. Решив для себя эту теоретическую задачу и находясь в препаршивом (действительно, свинство, с которым пришлось столкнуться в последнее время, вывело меня из душевного равновесия) расположении духа, я никуда не пошел.
Однако подполковник был командир настоящий и на следующий день на утреннем построении объявил мне выговор и повторил ту же фразу насчет представления. Но я был довольно опытный офицер, имеющий войсковой опыт, и опять никуда не пошел. На следующий день вся процедура повторилась с точностью до буквы.
И так происходило шесть дней. За эти шесть дней – шесть взысканий. Мне ребята (а как оказалось, я некоторых из офицеров знал раньше) говорят: «Сходи на прием к командиру. Он мужик ничего!» Внял советам, пришел к командиру в штаб. Он мне говорит: «Вы почему такой недисциплинированный?» «Никак нет, – говорю. – За восемь лет ни одного взыскания». «Ладно, – подводит итог командир, – считаем, что это недоразумение и никаких взысканий у тебя не было и нет. Служи».
Мне недолго пришлось служить с Александром Павловичем, но через много лет мы с ним встретились снова. Я уже работал в 4-м Главном управлении Министерства обороны, а он – в Главном штабе Войск ПВО страны. Мы много совместно работали, но ни разу он не вспомнил о той нашей встрече, а я ни разу ему не напомнил. Мужик он оказался настоящий. Не всегда первое впечатление правильное.
Вот таким было мое начало службы и работы на 10-м Государственном научном исследовательском испытательном полигоне Министерства обороны. Каким будет продолжение службы, с вашего позволения, – в следующих зарисовках.
Как это все началось? До обидного весьма просто. Я продолжал совершенствовать свое образование в «армейских университетах», и если быть объективным, то успехи были налицо. Все шло вроде бы неплохо до тех пор, пока в этот процесс не вмешались верховные (а может быть, высшие) силы. Нежданно-негаданно пришла директива Главнокомандующего Войсками противовоздушной обороны страны о срочном откомандировании меня в распоряжение командира войсковой части 03080.
Вот уж поистине, неисповедимы пути Господни, куда они ведут, не знает никто. Времени на сборы – сутки, куда двигаться и что это за войсковая часть 03080 – ни у кого никакого понятия. Единственная зацепка – добираться до нового места службы необходимо через Москву. Это радовало, поскольку появлялся шанс заехать домой, в Тарасовку, и повидаться с родными и друзьями.
Запомнилось короткое прощание с моим, уже ставшим родным, армейским коллективом, друзьями, посадка в поезд Батуми – Москва и двое суток размышлений о смысле жизни и крутом повороте в моей судьбе, который так неожиданно случился.
Пропускаю те мытарства, которые пришлось преодолеть в столице, закончившиеся в вагоне поезда Москва – Караганда, мчащемся на Восток нашей необъятной Родины. Нашим конечным пунктом была далеко не Караганда. Просто к этому поезду прицепляли прямой вагон, пунктом назначения которого была станция Сары-Шаган. Этот вагон в Караганде перецепляли к поезду Свердловск – Алма-Ата и отцепляли в Сары-Шагане по прибытии туда.
Не буду описывать путешествие в перецеплявшемся вагоне – это отдельная «панама». Только один штрих. В вагоне, как вполне понятно, абсолютно весь контингент состоял из офицеров и членов их семей, возвращавшихся из отпусков или из командировок. Меня, естественно, интересовало, куда же мы едем и что это за такая закрытая войсковая часть. Один офицер-летчик, отвечая на мои расспросы, рассказал такую притчу: «В свое время Петр I отправил в эти края своих послов, чтобы они провели их обследование. По возвращении послы доложили императору, что сей край для жизни непригоден». В течение долгих последующих пяти лет я многократно убеждался, что послы Петра I были весьма добросовестные люди.
Станция Сары-Шаган – маленький полустанок, затерявшийся в центре огромной каменистой казахской степи, вернее, пустыни Бекпак-Дала. Поезд приходил на эту станцию глубокой ночью. Как позднее удалось выяснить, это было связано с необходимостью скрывать от супостатов дислокацию этой самой войсковой части 03080. Вообще отношение с так называемым режимом, забегая вперед, хочу сказать, у всех жителей и сотрудников полигона было весьма непростым.
В это самое время произошло выдающееся событие – впервые в мире человек полетел в космос. Таким образом, полет Юрия Гагарина я встретил на полигоне. Вся страна бурлила, люди на полигоне также были возбуждены, хотя сами решали не менее сложные и важные задачи, но о них не было ни публикаций, ни громких заявлений. Позже Н.С. Хрущев сделает заявление о том, что наша страна может попасть в муху в космосе, но не были названы и даже обозначены люди и организации, решившие эту сложнейшую научно-техническую задачу. Закрытость ведущихся на 10-м полигоне работ была абсолютной. Я очень много думал о том, насколько это было правильно и обоснованно. Мне представляется, что, даже по прошествии стольких лет сложно дать корректную оценку тотальной закрытости работ тех лет. Чаша весов все же склоняется в сторону того, что это было обоснованно. Американцы, при всей видимой их демократичности, до сих пор жесточайшим образом засекречивают важнейшие работы, связанные с государственной безопасностью Соединенных Штатов, несмотря на то, что мы, как их главный оппонент, раскрылись сейчас донельзя.
Итак, прибытие прошло вполне нормально. Удалось найти многих однокашников, которые после выпуска из академии были направлены для дальнейшего прохождения службы в войсковую часть 03080. Меня приняли как родного, нашли место в пятой гостинице. Я занял кровать Феликса Андреева, который в это время находился в командировке в Москве. В комнате нас было трое. Кроме меня в ней жили Володя Закорюкин (будущий генерал) и Федя Евстратов (будущий главный конструктор). Ребята меня просветили по полной программе. Оказалось, что войсковая часть 03080 – сверхзасекреченный полигон, на котором проводятся испытания макетного образца первой отечественной системы противоракетной обороны – так называемой системы «А», и что полигон занимает огромную территорию. Воинские части полигона разбросаны на сотни километров, и условия жизни там очень суровые, так что лучше туда не попадать.
Как говорится, если не везет, то это надолго. Придя в отдел кадров и доложив о своем прибытии, довелось в очередной раз удивиться. Оказывается, меня никто здесь не ждал, и мое трудоустройство – это не что иное, как головная боль для кадровиков. Представляете мое состояние! В «режиме ошпаренной кошки» меня отчислили из части, несущей боевое дежурство и испытывающей дефицит подготовленных кадров (напомню, я был единственным специалистом в полку с высшим образованием), и приказали мчаться за тридевять земель, а тут я вообще никому не нужен. Возмущению моему не было предела. Когда мне объяснили причину произошедшего, все встало на свои места. Оказывается, все было до гениальности просто. На полигоне проходила испытания очень важная и необходимая стране система «Даль». Испытания шли очень трудно, положительный результат получить никак не удавалось. В очередной приезд высокой комиссии из Москвы при разборе хода работ на данной системе одной из причин неудач была названа нехватка офицеров-испытателей. Незамедлительно последовала команда собрать в частях ПВО необходимое количество подготовленных офицеров. Вот таким образом в этот невод попал и я. Позже оказалось, что причина была совсем в другом, и мое появление ни на что не могло повлиять и посему никому не было нужно. Вот почему сидевший напротив меня офицер-кадровик с усталым лицом, преодолевая собственные сомнения, пытался заставить себя решить мою судьбу, прекрасно осознавая, что ни его, ни моей вины в создавшейся проблеме нет. Ему надо решать, и он решает направить меня на Первую площадку, на которой проходит испытания совсем другая система, не имеющая ничего общего с «Далью».
Получив предписание явиться в войсковую часть 28117, я поплелся в гостиницу попрощаться и получить какие-нибудь советы от своих друзей-однокашников. Они мне рассказали, как можно добраться до Первой площадки, на которой дислоцировалась теперь уже моя войсковая часть. Это оказалось не так просто. Располагалась она в ста пятидесяти километрах от того места, где мы находились, и добраться туда можно только на автобусе АП-4, который ходил три раза в неделю. Как раз завтра был такой рейс. Сборы были недолги, как говорится, все свое носил с собой.
Ровно в четырнадцать часов с двумя чемоданами я был на остановке автобуса, где присоединился к полутора десяткам человек, которые, как оказалось, тоже были пассажирами этого маршрута. Тут были офицеры, несколько солдат и две женщины. Разместились все, и старший автобуса дал водителю команду трогаться.
Настроение у меня было препаршивое, я понимал, что центр полигона был ближе к аду, чем к раю (даже при наличии огромного озера), а что же иное могло ожидать на Первой площадке в центре этой безжизненной и каменистой пустыни? Спустя много лет я могу наверняка сказать, что мои сомнения и догадки были детскими фантазиями по сравнению с той действительностью, с какой приходилось сталкиваться на протяжении последующих пяти долгих лет.
Все это станет ясно потом, а пока нас трясло в обычном видавшем виды автобусе марки АП-4 зеленого цвета, который жестко подпрыгивал на каждой кочке. Рядом со мной сидел маленького роста старший лейтенант, как говорит мой лучший друг и внук Тема, «нереально рыжий».
Как водится, в долгой дороге делать нечего, поневоле надо разговаривать, коротая время. Слово за слово, мы разговорились с «рыжим» моим соседом. Оказалось, он, так же как и я, попал под ту же директиву и прибыл на Первую площадку две недели назад. Правда, прибыл он с женой и сыном, хотя по суровым местным законам это не поощрялось, поскольку требовался специальный допуск и на членов семьи, но он как-то обошел это препятствие (детали он не раскрыл, да мне это было и не важно – я был холостяком).
За долгие три с лишним часа утомительного путешествия Вячеслав, так звали моего рыжего попутчика, рассказал очень много интересного о моей будущей службе. Очень подробно описал командира части подполковника Александра Павловича Дружкова. Получалось, что будущий командир – весьма сложная натура, служить с ним, похоже, будет непросто. В заключение Вячеслав произнес фразу, которую я потом часто вспоминал: «Сам скоро увидишь. Да вот он нас лично и встречает», – показал он на приближавшегося к автобусу подполковника в полевой форме. К этому моменту автобус уже въехал в расположение части.
Выйдя из автобуса, пытаясь придать затекшим от трехчасового сидения ногам некое подобие строевого шага, я подошел к подполковнику, приложил руку к фуражке и доложил, как положено по форме: «Товарищ подполковник, старший лейтенант Гаврилин для дальнейшего прохождения службы прибыл». Подполковник, едва взглянув на меня, пробурчал: «Хорошо, потом поговорим. Идите, устраивайтесь». Куда идти, как устраиваться – ни звука. Хорошо, что мой рыжий попутчик не исчез. Он меня быстренько сводил в штаб, к заместителю по тылу, в общем, помог оформиться без лишней бюрократии, показал место в гостинице.
Первая ночь была очень неспокойной. Новое место, ворох эмоций. И это на фоне множества рассказов, которые пришлось выслушать за последние дни о скорпионах, каракуртах, фалангах и прочей нечисти, которой, как все говорили, с избытком кишит вся местность.
Ну, это еще не начало моей новой службы в далекой казахской пустыне. Утром – обязательное построение всего личного состава части. Командир обходит все подразделения и, увидев меня, говорит: «Зайдите, представьтесь как положено». Что такое «представьтесь как положено», я не понимал. Для меня понятие «как положено» – это представляться по Уставу, что я и сделал в день моего прибытия в часть. Решив для себя эту теоретическую задачу и находясь в препаршивом (действительно, свинство, с которым пришлось столкнуться в последнее время, вывело меня из душевного равновесия) расположении духа, я никуда не пошел.
Однако подполковник был командир настоящий и на следующий день на утреннем построении объявил мне выговор и повторил ту же фразу насчет представления. Но я был довольно опытный офицер, имеющий войсковой опыт, и опять никуда не пошел. На следующий день вся процедура повторилась с точностью до буквы.
И так происходило шесть дней. За эти шесть дней – шесть взысканий. Мне ребята (а как оказалось, я некоторых из офицеров знал раньше) говорят: «Сходи на прием к командиру. Он мужик ничего!» Внял советам, пришел к командиру в штаб. Он мне говорит: «Вы почему такой недисциплинированный?» «Никак нет, – говорю. – За восемь лет ни одного взыскания». «Ладно, – подводит итог командир, – считаем, что это недоразумение и никаких взысканий у тебя не было и нет. Служи».
Мне недолго пришлось служить с Александром Павловичем, но через много лет мы с ним встретились снова. Я уже работал в 4-м Главном управлении Министерства обороны, а он – в Главном штабе Войск ПВО страны. Мы много совместно работали, но ни разу он не вспомнил о той нашей встрече, а я ни разу ему не напомнил. Мужик он оказался настоящий. Не всегда первое впечатление правильное.
Вот таким было мое начало службы и работы на 10-м Государственном научном исследовательском испытательном полигоне Министерства обороны. Каким будет продолжение службы, с вашего позволения, – в следующих зарисовках.
Первые шаги
Что и говорить, первые шаги всегда трудны. Эта аксиома сопровождает человека с младенческих лет. Годовалый человечек первый раз в жизни поднялся, встал на ноги и сразу понял, как это непросто – стоять на собственных ногах. В подтверждение этого тут же следуют падение и рев малыша от боли и обиды. И такой метод познания сопровождает человека всю жизнь. Чтобы встать на ноги, нужно много чего преодолеть, а чтобы удержаться на ногах, нужны еще большие усилия. Видимо, это действительно диалектика жизни.
Мои первые шаги на полигоне оказались весьма непростыми. Переезд из субтропиков в безжизненную пустыню создает, по определению, предпосылки для стресса. Не меньший стресс – вхождение в совершенно новый коллектив, причем коллектив испытателей, который уже сложился и достиг потрясающих результатов, решая уникальной сложности задачи. Но вот это обстоятельство, как ни странно, сыграло положительную роль в моей дальнейшей жизни.
Привыкал я к новой службе и работе довольно тяжело. Мне вообще всегда было как-то трудно сходиться с людьми, видимо, это особенность моего характера. В этой войсковой части период привыкания оказался существенно короче в связи с тем, что абсолютное большинство офицеров были моими ровесниками (с некоторыми из них мы встречались в Горьковском радиотехническом училище, когда проходили производственную практику на последнем курсе академии, а они – училища). Работать приходилось на суперсовременной технике, которая участвует в интереснейших испытаниях. Все это создавало особый микроклимат в офицерской среде, который резко отличался от климата, который был у нас в полку. Кроме того, на площадке (так для удобства мы называли нашу войсковую часть. Кстати, это общепринятое название для всех полигонов) всегда было много представителей разработчиков техники, заводов-изготовителей, которые создавали особый колорит и в огромной степени влияли на армейскую среду, облагораживая ее. В свободные от испытаний дни мы вместе с работниками промышленности выезжали на берег озера Балхаш и устраивали состязания по водному поло, купались и загорали. Меня донимала жара, я ее плохо переношу, а до берега озера было порядка девяноста километров, и ехать надо по степи, по бездорожью. Это, я вам скажу, удовольствие – ниже среднего.
Мои первые шаги на полигоне оказались весьма непростыми. Переезд из субтропиков в безжизненную пустыню создает, по определению, предпосылки для стресса. Не меньший стресс – вхождение в совершенно новый коллектив, причем коллектив испытателей, который уже сложился и достиг потрясающих результатов, решая уникальной сложности задачи. Но вот это обстоятельство, как ни странно, сыграло положительную роль в моей дальнейшей жизни.
Привыкал я к новой службе и работе довольно тяжело. Мне вообще всегда было как-то трудно сходиться с людьми, видимо, это особенность моего характера. В этой войсковой части период привыкания оказался существенно короче в связи с тем, что абсолютное большинство офицеров были моими ровесниками (с некоторыми из них мы встречались в Горьковском радиотехническом училище, когда проходили производственную практику на последнем курсе академии, а они – училища). Работать приходилось на суперсовременной технике, которая участвует в интереснейших испытаниях. Все это создавало особый микроклимат в офицерской среде, который резко отличался от климата, который был у нас в полку. Кроме того, на площадке (так для удобства мы называли нашу войсковую часть. Кстати, это общепринятое название для всех полигонов) всегда было много представителей разработчиков техники, заводов-изготовителей, которые создавали особый колорит и в огромной степени влияли на армейскую среду, облагораживая ее. В свободные от испытаний дни мы вместе с работниками промышленности выезжали на берег озера Балхаш и устраивали состязания по водному поло, купались и загорали. Меня донимала жара, я ее плохо переношу, а до берега озера было порядка девяноста километров, и ехать надо по степи, по бездорожью. Это, я вам скажу, удовольствие – ниже среднего.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента