Эйриксон О.. Изгнанник с Серых Равнин

   Не в силах выдержать взгляда короля, Паллантид склонился в поклоне и не разгибал спины, пока дверь не скрыла за собой государя.
   Конан бережно уложил тело Зенобию на ложе. Пальцы его, огрубевшие от меча, коснулись вороных прядей. Волосы разметались по пышным подушкам, обрамляя белое, как мел, лицо.
   - Позови остальных, - приказал Конан служанке. Оденьте и приберите его.
   Девушка бросилась выполнять приказание. Когда она вернулась, короля в покоях уже не было.
   * * *
   Солдаты столпились вокруг безголового, с суеверным ужасом наблюдая за его конвульсиями. Опытные бойцы, ходившие с королем не в один поход, участвовавшие в разгроме армии Ксальтотуна, он все же никогда не сталкивались с колдовством так близко. Тем более с таким! Воины нерешительно переминались, вполголоса переговаривались между собой. Когда тело вдруг перестало биться в тщетной попытке разорвать крепкие сети, вздох облегчения вырвался у всех разом, как по команде. Паллантид отослал троих охранять голову незнакомца, и солдаты окружили ее, держась на почтительном расстоянии. Голова лежала на полу и строила угрожающие гримасы, от которых у воинов под кольчугами бежали струйки холодного пота. Командир Черных Драконов неторопливо расхаживал между телом и головой, положа руку на рукоять меча: ему тоже было не по себе, но он старался сохранить бесстрастность. Когда король вышел из покоев Зенобии, Паллантид поспешил ему навстречу.
   Киммериец мельком взглянул на спеленатое тело и прямиком направился к голове. Паллантид последовал за ним, держась позади. Конан присел на корточки перед головой, которая тут же перестала корчить гримасы и устремила на короля светло-желтые глаза.
   - Кто ты? - спросил Конан. - Отвечай! Клянусь Кромом, я найду способ развязать тебе язык. Из какой преисподней ты явился?
   - Меня зовут Зольдо, - ответила голова.
   - Зовут? - прорычал киммериец. - Лучше скажи, звали! Не думай, что твои колдовские фокусы делают тебя неуязвимым. У каждого есть своя смерть, и я - клянусь Кромом! - найду, где лежит твоя!
   - Тогда считай, что мы договорились, - сказала голова. Надеюсь, слово короля так же крепко, как и его удар мечом.
   - Что ты несешь, падаль? - взревел Конан и, схватив голову за длинные пряди, поднял в воздух.
   Зольдо страдальчески наморщил лоб.
   - Король, - протянул он, - твоя королева не мертва, она всего лишь уснула. Слышишь, уснула! Ты понимаешь, что я сказал?
   До Конана дошел смысл этих слов, и он разжал пальцы. Голова с гулким стуком шлепнулась на пол.
   - Полегче, король, - заявила она, подскочив при падении, - со своей головой ты бы так не обращался.
   Конан подхватил ее и поставил на обрубок шеи.
   - Так-то будет лучше, - удовлетворенно отметил Зольдо.
   - Значит, уснула? - переспросил киммериец. Сам не зная почему, он сразу поверил речам пришельца; в безумных его поступках была какая-то логика - впрочем, совершенно непонятная Конану. - Но как я могу тебе верить? Ведь ты колдун и нечисть?
   И тут голова сказала то, что повергло короля в изумление.
   - Спроси Пелиаса, - произнесла она. - Он подтвердит мои слова.
   Глава 3. ОДИН НА ОДИН С ГОЛОВОЙ
   Командир личной гвардии с неменьшим изумлением услышал приказ, исходящий из уст государя:
   - Отнесите тело в мои покои.
   Паллантид не осмелился возразить - тем более, что король, небрежно ухватил голову Зольдо за волосы, встал и направился мимо ошарашенных солдат.
   Необычное шествие проследовало по королевскому дворцу. Возглавлял его сам Конан; он нес отрубленную голову, крепко ухватив ее за длинные светлые пряди. За ним трое солдат тащили на плечах ношу, туго стянутую сетью. Остальные воины почетным караулом окружили короля и его сопровождающих.
   Навстречу шествию торопился большой отряд, поднятый по тревоге. Конан жестом подозвал к себе начальника Черных Драконов.
   - Паллантид, отпусти людей. Отмени тревогу и прикажи держать язык за зубами. Кто проболтается, тому не сносить головы.
   Паллантид, выслушав приказ, поклонился и поспешил его выполнять. Он опередил шествие и взмахом руки остановив солдат, затем отдал распоряжение лейтенанту; тот рявкнул на своих людей, и воины, развернувшись, направились назад, в казармы.
   - Ваше величество, после того, как вы пройдете в опочивальню, я прикажу сменить все караулы, - отрапортовал вернувшийся Паллантид.
   - Хорошо. Но проследи, чтобы не было лишних разговоров.
   Когда король остался в покоях наедине со своим ужасным собеседником, Паллантид выстроил участвовавших в ночном сражении гвардейцев и обратился к ним с небольшой речью.
   - Сейчас придет смена, и вы отправитесь в казармы. О виденном языками не плести! Королева жива. Преступник схвачен и обезглавлен. Понятно? Обезглавлен! Кто лишнее ляпнет, окажется на северной границе или в Боссонских топях. Это в лучшем случае! Я прослежу сам. В худшем будет искать свою башку, если сумеет. Все!
   После произнесения этих слов Паллантид придирчиво оглядел солдат, желая определить, какое впечатление произвела на подчиненных его краткая речь. Результаты осмотра удовлетворили его. Гвардейцы были поражены: обычно командир ронял два-три слова, а тут целая речь! Что касалось мрачных перспектив, нарисованных им, то они прекрасно знали, что все это правда: Паллантид всегда выполнял свои обещания, какими бы они не были. И, естественно, служба во дворцовой охране не стоила того, чтобы менять ее на границу. Поэтому каждый солдат поклялся себе молчать до самой могилы. Паллантид же знал, что все солдатские клятвы - до третьего кувшина вина в харчевне. Но ничего! Первое время они будут молчать под страхом наказания, ну а дальше, когда все увяжется, выболтанная под страшным секретом тайна превратится всего лишь в пьяную болтовню упившегося солдата.
   Сам же командир Черных Драконов отправляться спать не собирался; проследив за сменой постов, он вернулся к покоям Для него было ясно как дважды два, что все еще только начинается.
   * * *
   Оказавшись, снова в своих покоях, король громким голосом потребовал огня. Паллантид без промедления вошел к нему с факелом. Он собрался зажечь свечи, но Конан отобрал у него факел и движением руки повелел удалиться. Положив голову Зольдо на стол, он снял с каминной полки литой бронзовый подсвечник с целыми свечами и запалил их от факела, который загасил о решетку очага и отбросил прочь. Затем киммериец поставил подсвечник на стол рядом с головой. Расплавленный воск капнул со свечи ей на щеку, и Зольдо, скосив глаза, недовольно поморщился. Король тем временем поднял тело и перенес его на середину комнаты - так, чтобы оно было поле зрения. Наконец он сел в одно из кресел и, протянув руку, повернул голову лицом к себе.
   - Ты знаешь Пелиаса, огрызок? - спросил он мрачно.
   - Еще бы мне его не знать, - ответил Зольдо и добавил: - Не зови меня так - я ведь сказал тебе свое имя.
   - Я сожгу тебя по частям и развею пепел по ветру! Конан так сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.
   - Полно, король, твой гнев бессилен, а угрозы смешны, голова моргнула и ухмыльнулась. - Сон твоей супруги тогда продлиться на весь срок жизни, отпущенный ей богами, и тихо перейдет в смерть. В таком случае моешь укладывать свою жену в усыпальницу прямо сейчас. А меня ты этим не убьешь.
   - Что тебе надо, нечисть? Выкладывай! - Конан испустил тяжелый вздох.
   - Я не нечисть, киммериец! - рявкнула голова. - Я Зольдо! Бессмертный Зольдо! Запомни это!
   Заявление головы повергло Конана в тяжкие раздумья. Так или иначе смерь жены он не собирался оставлять без отмщения, и путь его - учитывая странные обстоятельства дела - все равно вел к волшебнику Пелиасу. Только этот чародей мог дать ответы на его вопросы, как уже случалось и раньше. С волшебником киммериец поддерживал отношения, которые можно было назвать дружескими, если бы Пелиас не был колдуном. Кроме того, Конан однажды вызволил волшебника из плена у черного мага, которому он хоть сколько-то доверял.
   Поразмыслив некоторое время, король снова уставился на голову Зольдо и недоверчиво переспросил:
   - Так ты бессмертен?
   Голова помрачнела.
   - Да, мой король. И я пришел к тебе предложить сделку: жизнь за жизнь, смерть за смерть.
   - Как это?
   - Ты сам сказал: у каждого есть своя смерть. Есть она и у меня, только мне ее не достать. Я хочу, чтобы ты нашел мою смерть.
   - И что же потом?
   - Когда я умру, чары развеются и королева проснется.
   - Да? - Конан недобро усмехнулся. - Ты уже солгал, когда назвал себя бессмертным: если у тебя есть смерть, то твоему бессмертию - грош цена.
   - Ты мне не веришь? - удивилась голова.
   Конан яростно оскалился.
   - Кром, владыка Могильных Курганов, пошли мне терпение! Почему это я должен тебе верить? Тебе, отродье Нергала?
   - При чем тут Нергал? Я тебя не обманывал с самого начала. Я сказал тебе, что пришел обокрасть тебя - сделал это: я украл у тебя королеву. А теперь я тебе говорю, как ты можешь ее вернуть, в этом есть и моя выгода. Я - честен!
   - Ты - кусок протухшей мертвечины! Ублюдок, который тайком пролез в мой дворец, чтобы добраться до ни в чем не повинной женщины! - заорал Конан, стискивая огромные кулаки.
   Зольдо нахмурил брови.
   - А что мне было делать? - глухо проговорил он. Выполнить мое условие в силах только ты... только ты, и никто больше.
   - Кто тебя это сказал? - вскинулся король.
   - Пелиас, - отрезала голова.
   - Ладно, - Конан покачал головой, - я верю тебе в том, что моя супруга жива - в это я просто хочу верить. Другого выхода у мен нет. Я отправлюсь к Пелиасу поутру, твое тело останется скованным в темнице, а ты, огрызок, в мешке отправишься со мной, как залог своих собственных слов.
   - Не стоит этого делать, король. Ты ведь можешь потерять меня по дороге, не так ли? И нужно ли понапрасну терять столько времени на поиски? - попытаться возразить голова. Проще послать гонца к Пелиасу и подождать, пока он не прибудет.
   - У тебя, видно, через шею вытекли все мозги, сморщился Конан. - Вряд ли Пелиас покинет свое логово, даже ради удовольствия лицезреть тебя разделенным на две части. Паллантид! - гаркнул он.
   Командир Черных Драконов безмолвно вырос на пороге. Конан ткнул пальцем в неподвижный сверток на полу опочивальни.
   - Тело отнести в темницу, - приказал он. - Сетей не снимать. Заковать в цепи и приковать к стене. Поставить охрану. Глаз не спускать.
   - Слушаюсь, государь. - Паллантид замялся. - Государь...
   - Что еще? - нахмурился Конан.
   - Может, стоит сообщить графу Просперо...
   - Ты прав, - кивнул король. - Распорядись, чтобы послали за графом. Он мне понадобится. Да, и прикажи принести мне крепкий ларь - с замком и ключами.
   Паллантид, отвесив еще один поклон, шагнул вперед.
   - Ты куда? - брови Конана снова сдвинулись.
   - Я отнесу тело сам, господин, - ответил Паллантид. Палач - немой, не проболтается, а лишние слухи нам ни к чему.
   Конан озадаченно почесал в затылке.
   - Похоже, я тебя недооценивал, - произнес он.
   Паллантид лишь пожал плечами, затем, взвалив тело на плечо, покинул королевскую опочивальню. Конан пристально смотрел ему вслед.
   - Киммериец, - позвала голова со стола, - ты недооцениваешь своих слуг, но переоцениваешь себя. Садись и слушай! А выслушав, немедля посылай гонца за волшебником. Пелиас приедет, не беспокойся.
   Глава 4. КОРОЛЕВСКИЙ СОВЕТ
   Граф Просперо, полководец и правая рука правителя Аквилонии, нашел своего владыку в опочивальне королевы Зенобии.
   Графа поднял с постели запыхавшийся нарочный, принесший в тарантийский дворец Просперо записку Паллантида, командира Черных Драконов, королевской гвардии. Король призывал графа к себе. Срочно.
   Просперо, известный мудростью и опытом, не стал гадать, что заставило короля вытащить его ночью из постели. С таким владыкой как Конан, придворным и рыцарям спокойная жизнь не грозила - что, впрочем, устраивало графа гораздо более, чем дворцовые интриги; он был с Конаном с самого начала его правления и делил с ним все превратности судьбы. Итак, граф покинул ложе, спешно оделся и направился во дворец, где его встретил Паллантид. Брови Просперо полезли вверх, когда командир Черных Драконов сообщил ему последние новости. Граф рассеяно коснулся украшенной драгоценными камнями рукояти меча, когда Паллантид упомянул о чарах, поразивших Зенобию, нахмурился, но не сказал ни слова.
   Дурманящий аромат благовоний ударил в ноздри графа, когда он вошел в покои королевы. Хоть Просперо и был подготовлен рассказом Паллантида, все же вид Зенобии, лежащий на украшенном ложе в богатом траурном платье, заставил его вздрогнуть. Вокруг ложа в курильницах дымились благовония; облаченные в цвета скорби девушки-прислужницы глазами, полными слез, смотрели на короля, замершего посреди зала.
   Граф закашлялся, когда клуб дыма из курильниц попал ему в горло. Король обернулся.
   - А-а, Просперо, - мрачно прогудел он, увидев графа.
   Просперо с тревогой отметил, что король одет по-походному.
   - Я поторопился, сказав о смерти Зенобии, - продолжал король, - а теперь ничего не могу поделать с этими глупышками. Им бы радоваться тому, что королева жива, а они только молятся, плачут да таращат глаза - со страху, что я совсем рехнулся. И кого только Зенобия себе выбрала... Я еще раз повторяю, - снова обратился он к девушкам, - траур убрать! Королева жива. Она спит. Ясно?
   Одна из прислужниц испуганно закивала.
   - Ну, слава богам, - король повернулся к Просперо. Пойдем, граф, нам есть о чем потолковать.
   Тот на шаг отступил, пропуская Конана вперед. На пороге киммериец еще раз бросил через плечо девушкам:
   - Траур убрать! Я зайду и проверю. Сам! - И, провожаемый напуганными взглядами, вышел.
   Просперо последовал за ним.
   Конан широкими шагами двинулся вперед. Граф пошел рядом.
   - Паллантид рассказал мне многое, но, видно, не все, произнес он и спросил: - Что значит твой наряд, Конан? Надо готовить войско?
   - Войско? - Из широкой груди у короля вырвался вздох. Нет, войска не надо.
   - Почему?
   Удивленный возглас Просперо вызвал у короля мимолетную гримасу.
   - Я расскажу тебе остальное, - пообещал он. - И покажу нечто.
   В знакомых покоях, увешанных оружием, где графу приходилось бывать частенько, он увидел кое-что новое на дубовом столе находился небольшой крепкий ларец, окованный бронзовыми полосами. Король снял с пояса ключ и отпер ларь.
   - Взгляни, Просперо на этот кусок говорящего мяса, Конан откинул крышку ларца.
   Просперо осторожно заглянул внутрь, и перед его взором предстала отрубленная человеческая голова. Она смотрела на графа широко раскрытыми желтыми глазами; светлые волосы, обрамлявшие ее, были перемазаны сажей.
   Голова шевельнула глазными яблоками и раскрыла рот.
   - Я не знаю, кто ты, - сказала она, - но убеди короля дождаться Пелиаса здесь.
   Просперо невольно отшатнулся.
   Конан свирепо хлопнул крышкой ларца.
   - Рассказывай, - потребовал граф.
   Король опустился в кресло, скрипнувшее под его тяжестью. Граф остался стоять.
   - Садись, - Конан махнул рукой, и Просперо опустился в кресло напротив.
   - Это чудовище, - король ткнул пальцем в сторону ларца, - проникло во дворец через дымоход. Там по-прежнему висит его веревка. - Просперо оглянулся на камни. - Остальное ты знаешь со слов Паллантида.
   - Так, - сказал граф. - Что дальше?
   - Дальше! - Конан грохнул кулаком по столу. - Этот ублюдок своим заклятьем погрузил Зенобию в сон, колдовской сон, который распадется только тогда, когда он подохнет!
   Просперо хранил молчание. Король немного успокоился.
   - Ты видел голову, - хмуро произнес он, - тело же находится в темнице. Этот ублюдок, Зольдо, говорит, что не может умереть сам. Его отправит в преисподнюю лишь какой-то дьявольский талисман, а я единственный, кто может добраться до него, сохранив свою шкуру. Поэтому он желает, чтобы я принес этот треклятый талисман ему.
   - И что же? - спросил Просперо, видя, как король вновь закипает.
   - Вернее, не ему, а Пелиасу, - поправился Конан, - тот знает, что с ним делать.
   - Значит, ты отправляешься к Пелиасу, - задумчиво проговорил граф.
   Конан ответил утвердительным кивком.
   - Да, я захвачу с собой в мешке эту башку. Если Пелиас подтвердит то, что она мне наговорила, мне придется выполнить ее условие. Проклятье! - выругался он.
   Граф погрузился в молчание, обдумывая услышанное.
   - На время моего отсутствия ты будешь регентом, добавил король.
   Просперо рассеяно пошевелил пальцами.
   - Почему голова просила меня убедить тебя остаться? поинтересовался он.
   На лице короля появилось выражение крайнего неудовольствия и досады.
   - Боится потеряться в пути, - раздраженно фыркнул он. Желает, чтобы я отправил к волшебнику гонца, уверяя, что тот не замедлит объявиться.
   Просперо снова умолк.
   Немногим более года назад король однажды покинул свое королевство, отправившись на поиски жены, которую похитили прямо из дворца. Во время пышного бала ее унесло в когтях жуткое чудовище, вызванное с Гор Ночи колдуном из далекого Кхитая, решившим уничтожить Конана. Тогда король в одиночку, в одежде простого наемника, отправился в путь. И сейчас снова в жизнь его ворвалась магия, опять коснувшись королевы.
   - Может быть, стоит прислушаться к совету головы? задумчиво произнес Просперо. - С Пелиасом тебя связывают давние приятельские отношения... Помнишь, он же помог тебе, когда Зенобию утащило мерзкое исчадье Нергала, науськанное черным кхитайским магом!
   - О нет, Просперо, - возразил король. - Чтобы Пелиас покинул свое логово, свои книги, зелья и прочую колдовскую дребедень? Если такое и случится, то я не знаю, что может быть тому причиной, но только не моя Зенобия! Если что понадобиться ему самому, тогда еще можно ждать его появления, ну а в противном случае надо добираться до него.
   - Понятно, - кивнул Просперо. - И все же я попытаюсь тебя убедить...
   Конан прервал его взмахом руки.
   - Друг мой, - сказал он, - я благодарю тебя, но ты меня не переспоришь. Я боюсь.
   Чего-чего, а вот такого заявления граф никак не ожидал. Он с пораженным видом воззрился на короля. Синие глаза Конана прищурились.
   - Я боюсь, Просперо, - король тяжело вздохнул. - Я знаю Пелиаса несколько лет, с тех пор, как впервые увидел его плененным в Алой Цитадели. Он могущественный чародей, который зарылся в свои свитки и знать не хочет ничего кроме них - по крайней мере, так было раньше. Но иногда у них, у колдунов, что-то щелкает в голове, и тогда нам обычным людям, приходится несладко. Вспомни Ксальтотуна, Просперо! Зачем его вызвали Валерий, Тараск и Амальрик? И что из этого вышло? А теперь ночью в моем дворце появляется невесть какая нечисть и вынуждает меня добывать чародейский талисман, и для кого? Для Пелиаса! Зачем? Что, если Пелиас решил перестать быть отшельником? А?
   - Ну, тогда он обязательно должен откликнуться на твой зов.
   Конан тяжело вздохнул.
   - Эх, Просперо, мудрость твоя в тот раз тебя подвела. Неужто ты думаешь, что если у Пелиаса окончательно съехали мозги набекрень, я позволю ему появиться в столице моего королевства? Нет, я еще в своем уме! Я никогда особенно не жаловал колдунов и доверять им впредь тоже не собираюсь. Решено, я отправлюсь в Ханарию к нему сам и выведаю все, что смогу. - Конан замолчал на мгновение, лицо его помрачнело еще больше. - Зенобия попала в беду, и оставить это так просто я не могу. Но если происшедшее - дело рук Пелиаса, то пусть побережется - я никому не спускал подобных шуток со мной!
   Граф понял, что разговор окончен. Он все-таки задал последний вопрос, хотя знал ответ на него заранее:
   - И когда же ты намерен отправиться?
   - Немедленно.
   Король легко поднялся из кресла, и граф тоже поспешил встать. Конан уже потянулся за ларцом, когда в покои торопливым шагом вошел Паллантид.
   - Государь, какой-то человек хочет пройти во дворец, - доложил командир Черных Драконов. - Он желает видеть ваше величество и уверяет, что вы знакомы. Стража напугана, потому что он - колдун. Его имя - Пелиас.
   Глава 5. ВОЛШЕБНИК ПЕЛИАС
   Седовласый, но стройный, как юноша, в длинных шелковых одеяниях и с деревянным посохом в узкой руке, чародей появился перед графом и королем. Упругим шагом он вошел в королевские покои и приветствовал Конана изящным почтительным жестом и словами:
   - Друг мой, сколь рад я видеть тебя вновь! - Точеные черты волшебника озарила широкая улыбка. - Я думаю, ты удивлен: Пелиас покинул свои занятия и отправился в путешествие. Приношу свои извинения за то, что пришлось немного попугать стражу - уж очень недоверчивые у тебя солдаты, а мне, прости, ждать недосуг.
   - Ты вовремя появился, Пелиас, - загремел Конан, прервал речь чародея. - Надеюсь, ты мне объяснишь, что все это значит! - Он грохнул кулаком по ларцу.
   - Зная твой горячий нрав, именно за этим я и появился, ничуть не смущаясь, ответил волшебник. Между делом он поприветствовал, как старого знакомого, графа Просперо. Лучше прикажи принести вина и еды - в дороге я проголодался, да и в горле порядком пересохло.
   - А, так значит, то ты мне его подослал? - Конан навис над Пелиасом, сверля чародея взглядом. Рядом с варваром волшебник казался тонким хрупким деревцем, выросшим по соседству с исполинским стволом дуба.
   - И да, и нет, - ответил чародей и посмотрел в глаза киммерийцу. Веселость его пропала во мгновение ока; теперь лицо Пелиаса стало бесстрастным, а взгляд - жестким и решительным.
   - Друг мой, поверь мне: твоей королеве ничего не грозит, если ты выполнишь то, о чем просит Зольдо, сказал он, устало опускаясь в кресло. Маг положил посох на колени и поинтересовался: - А, кстати, где он сам? Где Зольдо?
   - Один кусок здесь, другой - в темнице. - Король стоял, уперев руки в бедра, и синие его глаза, сверкавшие из-под смоляных прядей, пылали бешенством. Он не мог смириться с предательством чародея; казалось, еще немного, и король набросится на него.
   - Не горячись, Конан, смири свой гнев и выслушай меня, голос Пелиаса оставался спокойным, тон - дружеским. Однажды я говорил тебе, что судьбы - твоя и твоей королевы - тесно переплетены с судьбами мира. Ты тогда не принял моих слов во внимание. Твой гнев - результат этого. Если б ты прислушался к моим речам, то воспринял бы происшедшее гораздо спокойнее.
   - Хорошо, рассказывай, - проворчал киммериец. Он отступил на шаг и застыл, скрестив на груди руки.
   Пелиас печально вздохнул:
   - Может быть, ты прикажешь принести немного вина? Конан громко хлопнул в ладоши. Появившемуся слуге, который испугано косился на волшебника, он приказал:
   - Вина и еды! На троих.
   Пелиас омыл руки в поднесенной ему чаше с водой, вытер их полотенцем и с видимым удовольствием принялся смаковать вино из кубка маленькими глотками. Утолив жажду, он подвинул блюдо поближе. Конан тоже принялся за еду аппетит киммерийца ничто в жизни испортить не могло. Граф Просперо трапезовал не спеша, искоса поглядывая то на волшебника, то на короля.
   Прожевав очередной кусок мяса, Конан буркнул:
   - Ну? говори!
   Пелиас откинулся на спинку кресла, взял кубок и спросил:
   - Зольдо успел тебе что-нибудь поведать?
   - Немногое, хотя времени у него было предостаточно. В основном он убеждал меня послать за тобой гонцов.
   - Но ты собирался приехать ко мне сам, прихватив и Зольдо с собой, - закончил вместо киммерийца Пелиас.
   - Не всего, нет, не всего... Только голову этого ублюдка, - буркнул Конан.
   Брови чародея поднялись на какой-то миг, затем он снова с бесстрастным выражением прильнул к чаше.
   - Значит, о нем ты не ведаешь ничего?
   - Кроме того, что он назвал себя бессмертным, - сказал Конан. - Да и какое это имеет значение?
   - Можно попросить тебя об одном одолжении?
   - Каком же?
   - Верни Зольдо голову. Он больше не причинит вреда.
   - Ну уж нет! - Конан стуком поставил кубок на стол. Если он бессмертный, то подождет и так! А я пока послушаю тебя и решу, стоит ли это делать вообще.
   - Ладно, пусть будет так, - согласился Пелиас. - Но мой рассказ окажется не из коротких.
   Он поудобнее устроился в кресле и, неспешно потягивая вино, заговорил:
   - В незапамятные времена, когда мир еще только зарождался, боги, чьи имена уже забыты, бились с демонами. Во главе демонов стоял сам мрачный Сет, Великий Змей, Пожиратель Миров. Велики и ужасны были ты битвы, от них кипели океаны и рассыпались в прах горные хребты. Люди, которые жили тогда, исчезли почти все, только малая их горстка сохранилась и влачила жалкую жизнь; остальные же погибли в величайших катастрофах, сопровождающих сражения между богами и демонами. В решающем бою светлые боги поразили Сета и отсекли часть его ужасного тела. Она упала на землю. Демон не мог вернуть ее себе: раненый, он вынужден был спасаться бегством. Войско его, потерявшее главу, распалось; исчадья Сета передрались между собой. Боги воспользовались возникшей междоусобицей и изгнали их из своих владений. Сет же укрылся где-то во вселенной и залечил свою рану, но собрать новой войско из рассеянных демонов ему уже не удалось. А в нашем мире в глубинах океана так и осталась частицу его тела. Тысячи лет минуло с тех пор. Поднимались из морских волн новые континенты, людьми, опускались под воду. Леса заносило песками, и они превращались в пустыни, и, наоборот, на месте пустынь вырастали джунгли... Так шло время, и однажды та часть морского дна, где лежал отсеченный кусок тела Сета, поднялась на поверхность, явив миру Камень Мертвых - ибо плоть демона приняла вид камня. Люди вскорости разыскали его, а жрецы и святые поведали остальным о его происхождении. Вокруг него возвели святилище, ему приносили жертвы, пока страна, где его нашли, не обезлюдела. А Камень Мертвых так и лежит в заброшенном святилище.