Оператор, услышав его, не мог скрыть своего крайнего удивления. Он, как и все остальные, думал, что Муртаг если не убит в погоне за мной, то давно уже удрал, стараясь проложить как можно большее расстояние между собой и пославшими его на эту операцию Девятью.
— Я схватил лорда Грандрита, — доложил Муртаг офицеру, прибежавшему по вызову радиста. — Графиня тоже у меня. Сейчас я их вам доставлю.
Офицер, некий Ибн Кхалим, долго молчал, видимо, онемев от изумления. Я понимал его. Причин тому было несколько.
Первая, то, что я все-таки был схвачен. Вторая, не просто схвачен, но схвачен живым. Из этого возникала третья, и самая важная: благодаря этой поимке Муртаг мог вновь рассчитывать на снисхождение и благодарность Девяти, что сразу меняло к нему отношение. За время этого молчания офицер, вероятно, успел связаться со своим начальством. Наконец в рации раздался щелчок, и он заговорил. Приказ был следующий: Муртаг и все его люди немедленно должны отправиться в лагерь; Клара и я должны быть доставлены живыми. Таково было приказание Аи-не-ны, которое она передала по радио откуда-то из Европы.
Старая гарпия, вероятно, придумала для меня нечто изысканное. Быть может, она даже решила придержать меня в резерве для ближайшей церемониальной инициации, где показательное приношение меня в жертву послужило бы хорошим примером для всех собравшихся кандидатов. Я очень хорошо представлял себе ее злобную радость. И не мог удержаться, чтобы не улыбнуться, хотя думать о ней было не более радостно, чем о собственной смерти.
Если все пойдет так, как я себе представлял, ей вскоре представится не один случай прийти в ярость.
Наше возвращение на аэродром в этот раз было менее поспешным и более комфортабельным, чем бегство с него.
Я сидел на переднем сиденье джипа, возглавившего колонну, прижав друг к другу руки и ноги, будто они были у меня связаны. В голову мою целились два винтовочных ствола, по одному с каждой стороны. Клара сидела впереди в следующей машине и, так же как и я, изображала из себя пленницу, связанную по рукам и ногам. В полумиле от взлетной полосы нас встретил вертолет, который завис над нами на высоте пятнадцати метров и сопровождал дальше весь остаток пути.
К моему удивлению, мои расчеты на помпезную встречу нас большим воинским отрядом не оправдались. Я насчитал всего около двадцати солдат на все и про все. Шестеро из них охраняли собственно посадочную площадку, остальные, прибывшие сюда из лагеря за крепостной стеной по ту сторону горы, занимались рутинной работой. Столь малый состав встречающих, казалось бы, говорил о том, что действия Муртага и его людей расцениваются как героические и им оказывается полное доверие. И все это для того, чтобы усыпить их бдительность и снять чувство настороженности. Но мы прекрасно знали, что произойдет после того, как Муртаг сдаст нас на руки присутствующего здесь офицера: Муртаг будет отделен от своих людей и с этого момента все, кто пришел с ним, станут пленниками.
Это избавит солдат от лишней крови, которая обязательно прольется, если они открыто арестуют его. А так все будет тихо и спокойно. Это доказывало, что даже для Девяти потери последних дней стали весьма ощутимыми, раз они. пустилсь на такие тонкости.
Мы были готовы встретить огнем настоящую армию, рассчитывая прорвать линию их обороны и захватить самолет.
И вот вдруг они сами чертовски облегчили нашу задачу.
Вертолет приземлился одновременно с остановкой наших джипов. Появился офицер и направился к Муртагу, чтобы приветствовать его. Муртаг вылез из джипа и хладнокровно застрелил офицера, послав пулю точно в сердце.
В последующей перестрелке мы потеряли убитыми всего двух человек и один был ранен. Большая часть наших противников полегла на месте, не успев притронуться к оружию.
В нашем распоряжении оказалось два вертолета. Я вел первый, Муртаг второй. Мы взлетели, проверив наличие горючего в баках и сразу после того, как все люди устроились в машинах. Перевалив через горы, мы полетели над бескрайним зеленым морем джунглей, приминая верхушки деревьев воздушными струями от пропеллеров наших машин, и вскоре приземлились еще на одной тайной взлетной полосе, расположившейся в самом центре леса Итури. На дальнем конце полосы ждал взлета самолет с четырьмя реактивными двигателями. Чуть в стороне стояли два вертолета. Сражение было коротким, но яростным. Четверо уцелевших предпочли спастись в лесу, чем сдаться. Никто их не преследовал.
Наши люди сразу занялись минированием аэродрома. Муртаг занялся проверкой приборов и подготовкой самолета к полету, а я постарался установить радиоконтакт с моими людьми. Честно говоря, я не очень рассчитывал на удачу, так как Муртаг сказал мне, что моя база близ Дакара была обнаружена и стерта с лица земли. Однако эта радиостанция была весьма подвижная — и до такой степени, что я лучше не буду о ней ничего рассказывать, так как хочу ее использовать и в дальнейшем. И они ответили мне.
Допрашивая меня в свое время, Муртаг забыл спросить меня, используем ли мы лишь один код или несколько. Он узнал от меня ключевое слово (пароль), применимый именно к этому дню, дню допроса. Когда же Девять использовали его на следующий день для своей передачи, пароль и код были уже другими. Результат: мои люди выдали им ложную информацию и срочно поменяли расположение.
Была среда. Я использовал код, предназначенный для этого дня недели, подвел итог ситуации, в которой находился, и зачитал список вещей, которые мне понадобятся к моменту моего прибытия. Потом спросил новости о Клио и Калибане.
Клио не подавала никаких признаков жизни. Зато они получили ответ на мое послание Доку, которое я отправил несколькими днями раньше.
Послание было получено, когда он находился на пути к местечку Уилтшир, на юге Англии. Конечной целью его был Стоунхендж, античное поселение, расположенное милях в семи с половиной к северу от Солсбери. Я должен присоединиться к нему как можно быстрее, если только развитие ситуации в Африке не будет требовать моего обязательного присутствия здесь. Док шел по следу Ивалдира, и дело продвигалось как нельзя лучше.
Послание было датировано вчерашним числом. Если уж этот маньяк независимости от кого-либо просил у меня помощи, значит, он действительно оказался в весьма затруднительном положении.
Я велел передать ему мой ответ, который наверняка придет слишком поздно, если он вообще когда-либо получит его.
Закончив передачу, я приказал солдатам Муртага занять места на борту самолета. Тут меня перехватил Дик. Рычание его голоса перекрывало шум заработавших моторов самолета.
— Вы действительно не можете взять меня с собой? Ведь я мог бы быть очень полезен вам. Вряд ли вы знаете много людей, таких же сильных, как я.
Я отрицательно покачал головой и принялся кричать во весь голос:
— Сожалею. Нет, действительно, я очень сожалею, но ты нам будешь гораздо полезнее, оставаясь здесь. Придет день, и ты сможешь оказать нам большую поддержку. Пойми, нам нельзя брать тебя с собой. Ты слишком видная фигура и сразу привлечешь к себе излишнее внимание, я уже говорил тебе. А это поставит под угрозу всю операцию. Одного твоего присутствия будет достаточно, чтобы убить всех нас.
— Тогда проваливайте ко всем чертям! — проревел он, и его горловой мешок угрожающе раздулся, что, как было мне хорошо известно, являлось у антропоидов признаком сильнейшего возбуждения и слепой ярости. В таком состоянии они были готовы на все.
Самое правильное в такой ситуации было бы пристрелить его на месте. Никто бы не взялся предсказать, на что он может решиться, чтобы отомстить, а мы не могли позволить себе ни малейшего риска. Но это — если рассуждать логически. Меня же, по-видимому, мало заботила логика, так как я не хотел убивать его без явной провокации с его стороны. Я даже посоветовал ему поскорее убраться со взлетной полосы, когда мы взлетим, чтобы не попасть под взрывы мин.
После этого я влез на борт и захлопнул за собой дверь.
Взлетев, самолет развернулся и вновь прошел над аэродромом.
Я нажал кнопку дистанционного устройства, и взлетная полоса, вертолеты и палатки скрылись под черными букетами взрывов.
Думаю, узнав эту новость, Девять разъярятся еще больше, если к тому времени они еще не достигнут предела в своих эмоциях. Никогда еще за все время их существования им не грозила такая опасность. Никто не осмеливался оскорбить их или сделать — ногой — длинный — нос, да простится мне подобное выражение (неологизм, заимствованный мной из языка Племени). Я очень надеялся, что артерии древней Аи-не-ны вздуются, словно кишки, наполненные водородом, что приведет ее к смерти от сердечного приступа.
Но на самом деле имел значение лишь окончательный результат этого дела. И в ожидании его я вполне мог умереть или даже сожалеть, что уже не умер через один-два дня, а то и раньше. И я знал это.
Четырнадцать часов спустя наше небольшое судно- причалило к пирсу рядом с Бурнемутом, маленьким бальнеологическим санаторием на берегу Ла-Манша. На вершину высокого обрывистого берега вела простая деревянная лестница: Там нас уже ожидали четыре автомобиля. Было четыре часа утра и густой туман, наползавший с моря, окутывал нас со всех сторон. Видимость не превышала одного метра, но наш шофер, видимо, всецело доверял своему инстинкту. В этом густом молочном киселе мы пересекли весь Бурнемут на почти самоубийственной скорости в сорок миль в час. Правда, внутри машины перед водителем имелся экран радара, на котором можно было видеть гротескные силуэты пешеходов и автомобилей, уличных фонарей и дорожных указателей, хотя в таком тумане никто, естественно, не мог видеть, на что они указывают.
Наше путешествие в этот раз прошло без всяких неожиданностей. В Дакаре, вернее — в пустыне в окрестностях Дакара, меня избавили наконец от металлического пояса и оболочки пластиковой мины, приклеенной к животу эпоксидным клеем.
Нас снабдили чистой одеждой и новыми фальшивыми документами. Мы сменили самолет и, обогнув Испанию, приземлились на крошечном аэродроме на юго-западе Франции. Оттуда амфибией нас доставили на яхту, стоящую на якоре в двадцати милях от берега, на границе зоны плотного прибрежного тумана.
Когда столько лет посвящено созданию организации в продвижении неизбежной схватки с Девятью и у вас есть достаточно денег, быстро убеждаешься, как можно сделать множество разных дел за короткий промежуток времени.
Пока я буду в состоянии снабжать своих людей достаточным количеством денег — а их у меня достаточно, как в самой Африке, так и в других местах я могу быть уверен, что в крупной драке всегда рядом со мной будут стоять верные люди.
У Дока, естественно, была своя организация и свои средства.
«Что значит быть богатым», — как частенько говорит мне Клио.
Было еще темно, и туман даже не собирался рассеиваться, когда мы остановились перед маленьким отелем в пригороде Солсбери, при выезде на скоростную автомагистраль А-338.
Клара долго сидела на краю кровати и безостановочно курила одну сигарету за другой, пока я не попросил прекратить или выйти курить в другую комнату. Я сам курил огромное количество сигарет в первые дни моего знакомства с цивилизацией. Но это у меня продолжалось недолго. Неприятный привкус во рту после сигарет вскоре вызвал у меня отвращение к курению, и я завязал с этой вредной привычкой. С тех пор я не выношу, когда при мне начинают курить в замкнутом помещении.
На следующий день горничная разбудила нас, постучав в шесть утра в двери нашего номера. Клара еще спала, но уже была на ногах к тому времени, как я кончил бриться.
— я все думаю, что здесь нужно Девяти? — задумчиво проговорила она. Да, я знаю, по официальной версии они здесь преследуют Ивалдира. Но почему именно здесь? Вчера вечером, думая над всем этим, я вспомнила, как однажды, несколько лет тому назад, случайно столкнулась с человеком, которого видела до этого в пещерах всего пару раз. Зовут его Вильям Гриффин. В то время я гостила у одних своих приятелей в Лондоне. Вильям, один из сыновей лорда Брейбрука, сказал мне, что как-то случайно услышал разговор между одним радиодиктором и его женой. Как ты знаешь, кандидаты коллекционируют всякие сплетни, чтобы собрать побольше информации насчет Девяти. Так вот, если верить этому диктору, то Шомбен в разговоре с Титалоком как-то обмолвился о том, что мир изменился настолько, что теперь стало совершенно невозможно совершать ритуальные погребальные церемонии в некоторых местах, столь дорогих сердцу Девяти. Например, там, где когда-то родилась Аи-не-на, высится в настоящее время один из самых высоких небоскребов Испании. (Шомбен был одним из двух монголоидов, входящих в круг Девяти. Титалок — старейший протоиндеец из Центральной Америки.) — Теперь умер Ксоксаз, — продолжила Клара. — Что ты знаешь о нем? Что общего может быть между ним и Стоунхенджем?
— В тот день когда мы с Доком получили приказ прикончить друг друга, Аи-не-на рассказала мне целую серию весьма интересных деталей на его счет. Оказывается, мы с Доком сводные братья, а Ксоксаз наш общий предок. Он наш дедушка и скорее всего наш прапрапрадед одновременно. Одному лишь Богу известно, сколько у него было сыновей. Его братья Эбн Ксоксаз и Триджаз, которые уже умерли, тоже внесли свой вклад в разрастание семьи еще задолго до того, как Грандриты покинули свою родную Скандинавию и переселились в Англию. Они, вероятно, жили еще тогда, когда германские языки не выделились в отдельную ветвь. Конечно, это всего лишь мое предположение. Я не вижу ничего невозможного в том, что старый Инг, который в стародревние незапамятные времена почитался как живое божество и который, кстати сказать, дал свое имя нашей доброй старой Англии, тоже сыграл свою роль в продолжении рода Грандритов. Так вот, возвращаясь к Ксоксазу, должен сказать, что ему к тому времени было по крайней мере восемнадцать с половиной тысяч лет, когда был воздвигнут Сюунхендж и, насколько мне известно, он еще не предпринимал никаких длительных путешествий. Со своей стороны вессексы, которые построили Стоунхендж и являлись потомками людей бронзового века, не имели никаких контактов с нордическими племенами. Впрочем, протогерманцев в то время просто еще не существовало. Конечно, я могу ошибаться. Быть может, Ксоксаз уже был к тому времени в Англии и сам контролировал сооружение Стоунхенджа. Мы скорее всего никогда этого не узнаем. Но присутствие здесь Девяти говорит о том, что они в чем-то замешаны.
В этот момент в комнату постучался и вошел Муртаг. Я сразу обратил внимание на возросшую амплитуду колебательных движений его головы. Лицо заметно побледнело, и губы едва выделялись на нем короткой прямой линией.
— Вы нервничаете? — спросил я его.
— Я всегда нервничаю накануне схватки. Но у меня крепкие нервы. На них всегда можно положиться.
Я коротко посвятил его в суть нашего с Кларой разговора и спросил, есть ли у него какие-нибудь дополнительные сведения.
— С моей точки зрения, патриархи крайне консервативны и во что бы то ни стало стремятся сохранить древние традиции. Думаю, проживи вы столь же долго, как и они, вы тоже стали бы таким. Но вам, по-моему, это не грозит. При вашем образе жизни вам не прожить и какой-нибудь сотни лет. Я это говорю без малейшего намерения уязвить вас, — добавил он сухим тоном.
Я улыбнулся. Очевидно, наш временный союз нисколько не уменьшил его антипатии ко мне.
— Они собираются здесь для совершения церемонии погребения Ксоксаза, продолжил он. — Не настоящие похороны, конечно. Даже Девяти не под силу захоронить одного из них в самом центре Стоунхенджа без риска возбудить повышенный интерес к происходящему. Но сама церемония может быть осуществлена, а захоронение произойдет в одном частном владении, расположенном неподалеку.
Что ж, с его доводами можно было согласиться. Я собирался уточнить некоторые детали, когда зазвонил телефон. Из трубки раздался странный голос, глубокий и низкий, словно хрюканье свиньи, запертой в глубоком колодце.
— Уай-Сй? Ди-Си, — сказали в трубке. Это был обычный пароль, и я ответил соответствующим образом.
— Си-Ди? Си-Уай у аппарата.
— Я говорю по поручению Ди-Си, — прозвучало в трубке. — Вэн Вилар. Для друзей Паунчо[Паунчо (сленг) — здесь: толстопузый. (Примеч. авт.)]. Пат вам передает привет. О'кей?
Несомненно, он думал, что имя Пат послужит дополнительным подтверждением того, что он действительно является эмиссаром Калибана.
— Встреча на перекрестке Бернара и Шиган-стрит. Я буду курить толстую сигару. Вы помните, как выглядит Гберинги?
Он наверняка имел в виду гориллу беринги, живущую в горных местностях.
— Я хорошо ее себе представляю, да.
— Так вот, это вылитый я. Неуклюжая копия старой беринги. Вы не сможете меня спутать ни с кем. Сигара и черный «ролле». Всегда любил комфорт. Пошевеливайтесь. Думаю, ваша линия прослушивается. А, чуть не забыл! Те, у кого есть какие-нибудь металлические включения в теле, не должны участвовать в деле. Пломбы, металлические стержни, стальные пластины на черепе или еще где-нибудь. Усек? До скорого.
В трубке раздался щелчок. Я отдал приказанир, и через пять минут мы расплатились за ночлег и были уже в пути. Туман и не думал рассеиваться. Солнце просвечивало сквозь него бледным пятном. Судя по метеосводкам, туман стоял здесь уже в течение двух суток и не проявлял никаких тенденций к исчезновению в течение ближайшего времени. Такого здесь еще никогда не видели. Туман плотным облаком распластался по земле, накрыв собой огромную поверхность земли, тянущуюся более чем на сорок миль вдоль побережья.
Последний раз я был в Солсбери лет двадцать тому назад, но у меня отличные память и чувство ориентации. Кроме того, у нас был детальный план города. На перекрестке проспекта Бернара и Шиган-стрит нас поджидал черный «роллс-ройс» модели «Silver Clound», припарковавшийся в месте запрещенной стоянки. Я пошел к машине по тротуару, Клара и Муртаг — со стороны проезжей части.
Ветровое стекло в дверце было опущено. Паунчо сидел, подняв воротник плаща и глубоко надвинув на лоб свою шляпу. Из окна вились полоски голубоватого сигарного дыма, не желавшего рассеиваться в холодном влажном воздухе. Я наклонился к дверце. Его профиль был точным слепком с лица самцов Племени. Клара перекинулась с ним несколькими словами, после чего он повернулся ко мне и пригласил в машину.
Когда я сел, он зажег верхний свет. Никогда еще в своей жизни я не видел таких густых бровей. Нос выглядел так, будто по нему прошлись катком, расплющив до основания. Сохраняя основные пропорции, его верхняя губа тем не менее была такой же вытянутой, как у орангутанга. Выдвинутые вперед челюсти, широкие, редко посаженные зубы, маленькие, стального цвета глазки, утонувшие под массивными, надбровными дугами — все это делало его лицо ужасающе уродливым Но, самое странное, при всем своем безобразии он казался весьма симпатичным.
— Док говорил мне о вас, — сказал он, — Я знаю все. Во всяком случае, все, что мне необходимо знать. Вы — шеф. Я полностью в вашем распоряжении. Но сейчас нам пора двигать. Нельзя больше терять ни минуты. Вытаскивайте вашу рацию и передайте своим, чтобы держались за нами следом и поближе, не то в этом молоке все сразу растеряют друг друга, Я показал ему наши портативные передатчики размером с зажигалку, очередное изобретение Дока. Они действовали на расстоянии до полумили. Вэн Вилар был уже знаком с ними.
Четыре машины нашего эскорта подъехали вплотную, едва не упираясь бамперами, и выстроились за нами.
Руки Паунчо были необычайной длины, и под плащом угадывалось крупное массивное тело, округлое, словно пивной бочонок. Говорил он, не разжимая губ, из которых не выпускал горящую сигару. При этом двигался лишь самый уголок рта.
— Нет времени рассказывать вам все, что произошло в Германии. Самое основное — мы выследили Ивалдира. Старый гном находится здесь, так как все остальные патриархи тоже съехались сюда со всего света. Усек? Похороны Ксоксаза. Девять тоже в курсе, что Ивалдир не только здесь, но и где-то совсем близко. Не более того. Они едва не засекли нас, но им надо вставать чуть пораньше, чтобы поиметь нас. Взгляните на указатель. Передайте своим, чтобы держались шоссе А-360, как только выедем из города. Я хотел последить за ними вчера, но с этим киселем снаружи… Эй! Ты что, спятил? Не можешь быть повнимательней, черт бы тебя побрал!
Мимо нас, едва не коснувшись, пронеслась темная масса, отчаянно клаксоня по пути.
— Слушайте сюда, — продолжил Паунчо. — Вчера по радио я услышал одного чокнутого. Так он распространялся, что в Стоунхендже проводится съезд колдунов, которые собираются праздновать что-то, а этот туман — нечто вроде их рождественского подарка нам. По-моему, он не так уж далек от истины, этот тип. Док говорит, старуха Аи-не-на владеет сиябй, доставшейся ей в наследство от какого-то колдуна времен каменного века. Что ж, поживем увидим. Пока что вернемся к делам нашим насущным. Вот наш план. Док, Пат чертовски соблазнительная девчонка — и Барни, мой неразлучный приятель, уже на месте. Они ждут нас на пересечении А-360 и А-303. Если, когда мы приедем, их уже не будет на месте, мы двигаем прямиком в Стоунхендж. Церемония назначена на сегодня. Когда? Мы не знаем. Но, учитывая сезон, Девять не рискуют быть потревоженными туристами. К тому же они нажали на нужные кнопки, и теперь все здесь кишит фликами. Доку стало известно, что им было велено наблюдать, но держаться спокойно, пока секретная служба будет сводить счеты с агентами противника. Все важные шишки на Даунингстрит находятся на содержании Девяти, поэтому им было легко дать себя убедить.
Таким образом, нам всем предстояло встретиться здесь: Девяти, Ивалдиру, Калибану и мне: и снова мы будем в меньшинстве. Но главным в этой операции будет быстрота, с которой нам надо будет напасть и сразу же смыться. Если нам удастся достать хотя бы одного из Девяти, это уже будет большой удачей.
Паунчо указал нам на ящики, стоящие на полу «роллса».
В них мы нашли кольчуги, защитные пояса и каски. Все из пластика.
— Наденьте их прямо сейчас, — предложил он. — Потом у вас уже не будет времени. Вы переодевайтесь, а я буду продолжать вводить вас в курс дела. Эти доспехи очень прочные, правда, для какого-нибудь силача, вроде меня, это не преграда, но все-таки.
Переодеваться в тесном пространстве автомобиля дело не такое уж простое, как может показаться, но мы справились с этим: графиня, Муртаг и я.
— Вы были несколько сдержаны в деталях, когда говорили со мной по телефону, — напомнил я ему. — Не могли бы вы чуть больше просветить меня на этот счет? Что за странная идея исключить всех, у кого есть пломбы в зубах? Я, кажется, немного догадываюсь о возможной причине, но предпочел бы не плавать в тумане. С меня достаточно того, который сейчас на улице.
— Увы, — проворчал Паунчо, — всему свое время. Ведь так говорится? Я сейчас вам объясню. Док придумал одну машинку, генератор индукционного поля, так он его называет. Он жрет уйму энергии, но уж сам выдает, что надо! Действует на расстоянии в полмили. И вот, стоит его пустить в ход, все, что есть металлического в радиусе полмили от него, начинает плавиться. Сечешь? Это надо видеть. Пломбы, кольца, часы, браслеты, ножи — все, что хотите. Телефонные кабели и линии электропередачи, даже дома, если они несут в себе металлический каркас, а ведь таких множество, например — небоскребы. Баки с горючим, особенное бензином, взрываются как петарды, потому что бензин успевает загореться от раскаленного металла прежде, чем тот начинает течь. Учитывая действие этого поля, Док напридумывал кучу всякого оружия, не подверженного ему. Его у меня целый чемодан. Палицы, биты для бейсбола, кинжалы из пластика. Ими, быть может, и не разрежешь котлету, но заколоть им кого-нибудь можно с неменьшей легкостью, что и стальным. А большего нам и не надо. Кроме того, у меня есть арбалеты из стекловолокна, с тетивами из свитых кишок-и деревянными стрелами, но с наконечниками из того же пластика. Господи, я же забыл о гранатах! Естественно, из пластика. А вместо пороха, тринитротолуола, динамита и всех остальных взрывчатых веществ, которые слишком нестабильны, Док изобрел специальный газ. Хотя ему пришлось здорово над ним попотеть, уж можете мне поверить!
— Возвращение к доисторическим временам, — усмехнулся я. — Не сказал бы, чтобы меня это тяготило.
Меня весьма позабавила мысль, что в диких лесах далекой Африки Девять сражались с нами с помощью армады вертолетов, напалмовых бомб, автоматических ружей, радаров и артиллерии современнейшей из армий, в то время как здесь, в сердце страны, одной из наиболее развитой технологически, мы собираемся вооружаться античными арбалетами. И можно даже предположить, что наступит момент, когда все эти кистени и булавы станут совершенно бесполезными в этом молочном киселе, струящемся за окнами автомобиля, и тогда мы будем вынуждены прибегнуть к самому древнему способу ведения войны — с помощью ногтей, зубов и кулаков.
— Со всеми этими штуками, изобретенными Доком, — продолжал между тем Паунчо, — бессмысленно прибегать к помощи радаров. Они тут ничем не помогут. Но, к сожалению, патриархи могут вооружить своих людей таким же оружием. И Ивалдир тоже. К тому же я не знаю в точности, даст ли он о себе знать или нет. Вообще-то надо быть сумасшедшим, чтобы подвергнуть себя такому риску. Но он как раз такой и есть, поэтому можно ожидать всего, чего угодно. Девять наняли целую армию гангстеров и напичкали ими все окрестности в надежде поймать в эту сеть как Ивалдира, так и нас заодно. Но для этого им нужно еще выиграть первый раунд. Ну вот, еще милю проковыляем, а там по газам, и вперед! К сожалению, придется оставить наши тачки на подъезде. Док говорил, что каждый из Девяти имеет специальную машину, из синтетического корпуса и с мотором на паровой тяге. Это еще одно изобретение Калибана, в предвидении именно такого случая. Да вы сами увидите. Пока мы будем тут ковылять еле-еле, эти старые кретины подвалят в своих шикарных лимузинах на пару. Ну где тут справедливость?!
— Я схватил лорда Грандрита, — доложил Муртаг офицеру, прибежавшему по вызову радиста. — Графиня тоже у меня. Сейчас я их вам доставлю.
Офицер, некий Ибн Кхалим, долго молчал, видимо, онемев от изумления. Я понимал его. Причин тому было несколько.
Первая, то, что я все-таки был схвачен. Вторая, не просто схвачен, но схвачен живым. Из этого возникала третья, и самая важная: благодаря этой поимке Муртаг мог вновь рассчитывать на снисхождение и благодарность Девяти, что сразу меняло к нему отношение. За время этого молчания офицер, вероятно, успел связаться со своим начальством. Наконец в рации раздался щелчок, и он заговорил. Приказ был следующий: Муртаг и все его люди немедленно должны отправиться в лагерь; Клара и я должны быть доставлены живыми. Таково было приказание Аи-не-ны, которое она передала по радио откуда-то из Европы.
Старая гарпия, вероятно, придумала для меня нечто изысканное. Быть может, она даже решила придержать меня в резерве для ближайшей церемониальной инициации, где показательное приношение меня в жертву послужило бы хорошим примером для всех собравшихся кандидатов. Я очень хорошо представлял себе ее злобную радость. И не мог удержаться, чтобы не улыбнуться, хотя думать о ней было не более радостно, чем о собственной смерти.
Если все пойдет так, как я себе представлял, ей вскоре представится не один случай прийти в ярость.
Наше возвращение на аэродром в этот раз было менее поспешным и более комфортабельным, чем бегство с него.
Я сидел на переднем сиденье джипа, возглавившего колонну, прижав друг к другу руки и ноги, будто они были у меня связаны. В голову мою целились два винтовочных ствола, по одному с каждой стороны. Клара сидела впереди в следующей машине и, так же как и я, изображала из себя пленницу, связанную по рукам и ногам. В полумиле от взлетной полосы нас встретил вертолет, который завис над нами на высоте пятнадцати метров и сопровождал дальше весь остаток пути.
К моему удивлению, мои расчеты на помпезную встречу нас большим воинским отрядом не оправдались. Я насчитал всего около двадцати солдат на все и про все. Шестеро из них охраняли собственно посадочную площадку, остальные, прибывшие сюда из лагеря за крепостной стеной по ту сторону горы, занимались рутинной работой. Столь малый состав встречающих, казалось бы, говорил о том, что действия Муртага и его людей расцениваются как героические и им оказывается полное доверие. И все это для того, чтобы усыпить их бдительность и снять чувство настороженности. Но мы прекрасно знали, что произойдет после того, как Муртаг сдаст нас на руки присутствующего здесь офицера: Муртаг будет отделен от своих людей и с этого момента все, кто пришел с ним, станут пленниками.
Это избавит солдат от лишней крови, которая обязательно прольется, если они открыто арестуют его. А так все будет тихо и спокойно. Это доказывало, что даже для Девяти потери последних дней стали весьма ощутимыми, раз они. пустилсь на такие тонкости.
Мы были готовы встретить огнем настоящую армию, рассчитывая прорвать линию их обороны и захватить самолет.
И вот вдруг они сами чертовски облегчили нашу задачу.
Вертолет приземлился одновременно с остановкой наших джипов. Появился офицер и направился к Муртагу, чтобы приветствовать его. Муртаг вылез из джипа и хладнокровно застрелил офицера, послав пулю точно в сердце.
В последующей перестрелке мы потеряли убитыми всего двух человек и один был ранен. Большая часть наших противников полегла на месте, не успев притронуться к оружию.
В нашем распоряжении оказалось два вертолета. Я вел первый, Муртаг второй. Мы взлетели, проверив наличие горючего в баках и сразу после того, как все люди устроились в машинах. Перевалив через горы, мы полетели над бескрайним зеленым морем джунглей, приминая верхушки деревьев воздушными струями от пропеллеров наших машин, и вскоре приземлились еще на одной тайной взлетной полосе, расположившейся в самом центре леса Итури. На дальнем конце полосы ждал взлета самолет с четырьмя реактивными двигателями. Чуть в стороне стояли два вертолета. Сражение было коротким, но яростным. Четверо уцелевших предпочли спастись в лесу, чем сдаться. Никто их не преследовал.
Наши люди сразу занялись минированием аэродрома. Муртаг занялся проверкой приборов и подготовкой самолета к полету, а я постарался установить радиоконтакт с моими людьми. Честно говоря, я не очень рассчитывал на удачу, так как Муртаг сказал мне, что моя база близ Дакара была обнаружена и стерта с лица земли. Однако эта радиостанция была весьма подвижная — и до такой степени, что я лучше не буду о ней ничего рассказывать, так как хочу ее использовать и в дальнейшем. И они ответили мне.
Допрашивая меня в свое время, Муртаг забыл спросить меня, используем ли мы лишь один код или несколько. Он узнал от меня ключевое слово (пароль), применимый именно к этому дню, дню допроса. Когда же Девять использовали его на следующий день для своей передачи, пароль и код были уже другими. Результат: мои люди выдали им ложную информацию и срочно поменяли расположение.
Была среда. Я использовал код, предназначенный для этого дня недели, подвел итог ситуации, в которой находился, и зачитал список вещей, которые мне понадобятся к моменту моего прибытия. Потом спросил новости о Клио и Калибане.
Клио не подавала никаких признаков жизни. Зато они получили ответ на мое послание Доку, которое я отправил несколькими днями раньше.
Послание было получено, когда он находился на пути к местечку Уилтшир, на юге Англии. Конечной целью его был Стоунхендж, античное поселение, расположенное милях в семи с половиной к северу от Солсбери. Я должен присоединиться к нему как можно быстрее, если только развитие ситуации в Африке не будет требовать моего обязательного присутствия здесь. Док шел по следу Ивалдира, и дело продвигалось как нельзя лучше.
Послание было датировано вчерашним числом. Если уж этот маньяк независимости от кого-либо просил у меня помощи, значит, он действительно оказался в весьма затруднительном положении.
Я велел передать ему мой ответ, который наверняка придет слишком поздно, если он вообще когда-либо получит его.
Закончив передачу, я приказал солдатам Муртага занять места на борту самолета. Тут меня перехватил Дик. Рычание его голоса перекрывало шум заработавших моторов самолета.
— Вы действительно не можете взять меня с собой? Ведь я мог бы быть очень полезен вам. Вряд ли вы знаете много людей, таких же сильных, как я.
Я отрицательно покачал головой и принялся кричать во весь голос:
— Сожалею. Нет, действительно, я очень сожалею, но ты нам будешь гораздо полезнее, оставаясь здесь. Придет день, и ты сможешь оказать нам большую поддержку. Пойми, нам нельзя брать тебя с собой. Ты слишком видная фигура и сразу привлечешь к себе излишнее внимание, я уже говорил тебе. А это поставит под угрозу всю операцию. Одного твоего присутствия будет достаточно, чтобы убить всех нас.
— Тогда проваливайте ко всем чертям! — проревел он, и его горловой мешок угрожающе раздулся, что, как было мне хорошо известно, являлось у антропоидов признаком сильнейшего возбуждения и слепой ярости. В таком состоянии они были готовы на все.
Самое правильное в такой ситуации было бы пристрелить его на месте. Никто бы не взялся предсказать, на что он может решиться, чтобы отомстить, а мы не могли позволить себе ни малейшего риска. Но это — если рассуждать логически. Меня же, по-видимому, мало заботила логика, так как я не хотел убивать его без явной провокации с его стороны. Я даже посоветовал ему поскорее убраться со взлетной полосы, когда мы взлетим, чтобы не попасть под взрывы мин.
После этого я влез на борт и захлопнул за собой дверь.
Взлетев, самолет развернулся и вновь прошел над аэродромом.
Я нажал кнопку дистанционного устройства, и взлетная полоса, вертолеты и палатки скрылись под черными букетами взрывов.
Думаю, узнав эту новость, Девять разъярятся еще больше, если к тому времени они еще не достигнут предела в своих эмоциях. Никогда еще за все время их существования им не грозила такая опасность. Никто не осмеливался оскорбить их или сделать — ногой — длинный — нос, да простится мне подобное выражение (неологизм, заимствованный мной из языка Племени). Я очень надеялся, что артерии древней Аи-не-ны вздуются, словно кишки, наполненные водородом, что приведет ее к смерти от сердечного приступа.
Но на самом деле имел значение лишь окончательный результат этого дела. И в ожидании его я вполне мог умереть или даже сожалеть, что уже не умер через один-два дня, а то и раньше. И я знал это.
Четырнадцать часов спустя наше небольшое судно- причалило к пирсу рядом с Бурнемутом, маленьким бальнеологическим санаторием на берегу Ла-Манша. На вершину высокого обрывистого берега вела простая деревянная лестница: Там нас уже ожидали четыре автомобиля. Было четыре часа утра и густой туман, наползавший с моря, окутывал нас со всех сторон. Видимость не превышала одного метра, но наш шофер, видимо, всецело доверял своему инстинкту. В этом густом молочном киселе мы пересекли весь Бурнемут на почти самоубийственной скорости в сорок миль в час. Правда, внутри машины перед водителем имелся экран радара, на котором можно было видеть гротескные силуэты пешеходов и автомобилей, уличных фонарей и дорожных указателей, хотя в таком тумане никто, естественно, не мог видеть, на что они указывают.
Наше путешествие в этот раз прошло без всяких неожиданностей. В Дакаре, вернее — в пустыне в окрестностях Дакара, меня избавили наконец от металлического пояса и оболочки пластиковой мины, приклеенной к животу эпоксидным клеем.
Нас снабдили чистой одеждой и новыми фальшивыми документами. Мы сменили самолет и, обогнув Испанию, приземлились на крошечном аэродроме на юго-западе Франции. Оттуда амфибией нас доставили на яхту, стоящую на якоре в двадцати милях от берега, на границе зоны плотного прибрежного тумана.
Когда столько лет посвящено созданию организации в продвижении неизбежной схватки с Девятью и у вас есть достаточно денег, быстро убеждаешься, как можно сделать множество разных дел за короткий промежуток времени.
Пока я буду в состоянии снабжать своих людей достаточным количеством денег — а их у меня достаточно, как в самой Африке, так и в других местах я могу быть уверен, что в крупной драке всегда рядом со мной будут стоять верные люди.
У Дока, естественно, была своя организация и свои средства.
«Что значит быть богатым», — как частенько говорит мне Клио.
Было еще темно, и туман даже не собирался рассеиваться, когда мы остановились перед маленьким отелем в пригороде Солсбери, при выезде на скоростную автомагистраль А-338.
Клара долго сидела на краю кровати и безостановочно курила одну сигарету за другой, пока я не попросил прекратить или выйти курить в другую комнату. Я сам курил огромное количество сигарет в первые дни моего знакомства с цивилизацией. Но это у меня продолжалось недолго. Неприятный привкус во рту после сигарет вскоре вызвал у меня отвращение к курению, и я завязал с этой вредной привычкой. С тех пор я не выношу, когда при мне начинают курить в замкнутом помещении.
На следующий день горничная разбудила нас, постучав в шесть утра в двери нашего номера. Клара еще спала, но уже была на ногах к тому времени, как я кончил бриться.
— я все думаю, что здесь нужно Девяти? — задумчиво проговорила она. Да, я знаю, по официальной версии они здесь преследуют Ивалдира. Но почему именно здесь? Вчера вечером, думая над всем этим, я вспомнила, как однажды, несколько лет тому назад, случайно столкнулась с человеком, которого видела до этого в пещерах всего пару раз. Зовут его Вильям Гриффин. В то время я гостила у одних своих приятелей в Лондоне. Вильям, один из сыновей лорда Брейбрука, сказал мне, что как-то случайно услышал разговор между одним радиодиктором и его женой. Как ты знаешь, кандидаты коллекционируют всякие сплетни, чтобы собрать побольше информации насчет Девяти. Так вот, если верить этому диктору, то Шомбен в разговоре с Титалоком как-то обмолвился о том, что мир изменился настолько, что теперь стало совершенно невозможно совершать ритуальные погребальные церемонии в некоторых местах, столь дорогих сердцу Девяти. Например, там, где когда-то родилась Аи-не-на, высится в настоящее время один из самых высоких небоскребов Испании. (Шомбен был одним из двух монголоидов, входящих в круг Девяти. Титалок — старейший протоиндеец из Центральной Америки.) — Теперь умер Ксоксаз, — продолжила Клара. — Что ты знаешь о нем? Что общего может быть между ним и Стоунхенджем?
— В тот день когда мы с Доком получили приказ прикончить друг друга, Аи-не-на рассказала мне целую серию весьма интересных деталей на его счет. Оказывается, мы с Доком сводные братья, а Ксоксаз наш общий предок. Он наш дедушка и скорее всего наш прапрапрадед одновременно. Одному лишь Богу известно, сколько у него было сыновей. Его братья Эбн Ксоксаз и Триджаз, которые уже умерли, тоже внесли свой вклад в разрастание семьи еще задолго до того, как Грандриты покинули свою родную Скандинавию и переселились в Англию. Они, вероятно, жили еще тогда, когда германские языки не выделились в отдельную ветвь. Конечно, это всего лишь мое предположение. Я не вижу ничего невозможного в том, что старый Инг, который в стародревние незапамятные времена почитался как живое божество и который, кстати сказать, дал свое имя нашей доброй старой Англии, тоже сыграл свою роль в продолжении рода Грандритов. Так вот, возвращаясь к Ксоксазу, должен сказать, что ему к тому времени было по крайней мере восемнадцать с половиной тысяч лет, когда был воздвигнут Сюунхендж и, насколько мне известно, он еще не предпринимал никаких длительных путешествий. Со своей стороны вессексы, которые построили Стоунхендж и являлись потомками людей бронзового века, не имели никаких контактов с нордическими племенами. Впрочем, протогерманцев в то время просто еще не существовало. Конечно, я могу ошибаться. Быть может, Ксоксаз уже был к тому времени в Англии и сам контролировал сооружение Стоунхенджа. Мы скорее всего никогда этого не узнаем. Но присутствие здесь Девяти говорит о том, что они в чем-то замешаны.
В этот момент в комнату постучался и вошел Муртаг. Я сразу обратил внимание на возросшую амплитуду колебательных движений его головы. Лицо заметно побледнело, и губы едва выделялись на нем короткой прямой линией.
— Вы нервничаете? — спросил я его.
— Я всегда нервничаю накануне схватки. Но у меня крепкие нервы. На них всегда можно положиться.
Я коротко посвятил его в суть нашего с Кларой разговора и спросил, есть ли у него какие-нибудь дополнительные сведения.
— С моей точки зрения, патриархи крайне консервативны и во что бы то ни стало стремятся сохранить древние традиции. Думаю, проживи вы столь же долго, как и они, вы тоже стали бы таким. Но вам, по-моему, это не грозит. При вашем образе жизни вам не прожить и какой-нибудь сотни лет. Я это говорю без малейшего намерения уязвить вас, — добавил он сухим тоном.
Я улыбнулся. Очевидно, наш временный союз нисколько не уменьшил его антипатии ко мне.
— Они собираются здесь для совершения церемонии погребения Ксоксаза, продолжил он. — Не настоящие похороны, конечно. Даже Девяти не под силу захоронить одного из них в самом центре Стоунхенджа без риска возбудить повышенный интерес к происходящему. Но сама церемония может быть осуществлена, а захоронение произойдет в одном частном владении, расположенном неподалеку.
Что ж, с его доводами можно было согласиться. Я собирался уточнить некоторые детали, когда зазвонил телефон. Из трубки раздался странный голос, глубокий и низкий, словно хрюканье свиньи, запертой в глубоком колодце.
— Уай-Сй? Ди-Си, — сказали в трубке. Это был обычный пароль, и я ответил соответствующим образом.
— Си-Ди? Си-Уай у аппарата.
— Я говорю по поручению Ди-Си, — прозвучало в трубке. — Вэн Вилар. Для друзей Паунчо[Паунчо (сленг) — здесь: толстопузый. (Примеч. авт.)]. Пат вам передает привет. О'кей?
Несомненно, он думал, что имя Пат послужит дополнительным подтверждением того, что он действительно является эмиссаром Калибана.
— Встреча на перекрестке Бернара и Шиган-стрит. Я буду курить толстую сигару. Вы помните, как выглядит Гберинги?
Он наверняка имел в виду гориллу беринги, живущую в горных местностях.
— Я хорошо ее себе представляю, да.
— Так вот, это вылитый я. Неуклюжая копия старой беринги. Вы не сможете меня спутать ни с кем. Сигара и черный «ролле». Всегда любил комфорт. Пошевеливайтесь. Думаю, ваша линия прослушивается. А, чуть не забыл! Те, у кого есть какие-нибудь металлические включения в теле, не должны участвовать в деле. Пломбы, металлические стержни, стальные пластины на черепе или еще где-нибудь. Усек? До скорого.
В трубке раздался щелчок. Я отдал приказанир, и через пять минут мы расплатились за ночлег и были уже в пути. Туман и не думал рассеиваться. Солнце просвечивало сквозь него бледным пятном. Судя по метеосводкам, туман стоял здесь уже в течение двух суток и не проявлял никаких тенденций к исчезновению в течение ближайшего времени. Такого здесь еще никогда не видели. Туман плотным облаком распластался по земле, накрыв собой огромную поверхность земли, тянущуюся более чем на сорок миль вдоль побережья.
Последний раз я был в Солсбери лет двадцать тому назад, но у меня отличные память и чувство ориентации. Кроме того, у нас был детальный план города. На перекрестке проспекта Бернара и Шиган-стрит нас поджидал черный «роллс-ройс» модели «Silver Clound», припарковавшийся в месте запрещенной стоянки. Я пошел к машине по тротуару, Клара и Муртаг — со стороны проезжей части.
Ветровое стекло в дверце было опущено. Паунчо сидел, подняв воротник плаща и глубоко надвинув на лоб свою шляпу. Из окна вились полоски голубоватого сигарного дыма, не желавшего рассеиваться в холодном влажном воздухе. Я наклонился к дверце. Его профиль был точным слепком с лица самцов Племени. Клара перекинулась с ним несколькими словами, после чего он повернулся ко мне и пригласил в машину.
Когда я сел, он зажег верхний свет. Никогда еще в своей жизни я не видел таких густых бровей. Нос выглядел так, будто по нему прошлись катком, расплющив до основания. Сохраняя основные пропорции, его верхняя губа тем не менее была такой же вытянутой, как у орангутанга. Выдвинутые вперед челюсти, широкие, редко посаженные зубы, маленькие, стального цвета глазки, утонувшие под массивными, надбровными дугами — все это делало его лицо ужасающе уродливым Но, самое странное, при всем своем безобразии он казался весьма симпатичным.
— Док говорил мне о вас, — сказал он, — Я знаю все. Во всяком случае, все, что мне необходимо знать. Вы — шеф. Я полностью в вашем распоряжении. Но сейчас нам пора двигать. Нельзя больше терять ни минуты. Вытаскивайте вашу рацию и передайте своим, чтобы держались за нами следом и поближе, не то в этом молоке все сразу растеряют друг друга, Я показал ему наши портативные передатчики размером с зажигалку, очередное изобретение Дока. Они действовали на расстоянии до полумили. Вэн Вилар был уже знаком с ними.
Четыре машины нашего эскорта подъехали вплотную, едва не упираясь бамперами, и выстроились за нами.
Руки Паунчо были необычайной длины, и под плащом угадывалось крупное массивное тело, округлое, словно пивной бочонок. Говорил он, не разжимая губ, из которых не выпускал горящую сигару. При этом двигался лишь самый уголок рта.
— Нет времени рассказывать вам все, что произошло в Германии. Самое основное — мы выследили Ивалдира. Старый гном находится здесь, так как все остальные патриархи тоже съехались сюда со всего света. Усек? Похороны Ксоксаза. Девять тоже в курсе, что Ивалдир не только здесь, но и где-то совсем близко. Не более того. Они едва не засекли нас, но им надо вставать чуть пораньше, чтобы поиметь нас. Взгляните на указатель. Передайте своим, чтобы держались шоссе А-360, как только выедем из города. Я хотел последить за ними вчера, но с этим киселем снаружи… Эй! Ты что, спятил? Не можешь быть повнимательней, черт бы тебя побрал!
Мимо нас, едва не коснувшись, пронеслась темная масса, отчаянно клаксоня по пути.
— Слушайте сюда, — продолжил Паунчо. — Вчера по радио я услышал одного чокнутого. Так он распространялся, что в Стоунхендже проводится съезд колдунов, которые собираются праздновать что-то, а этот туман — нечто вроде их рождественского подарка нам. По-моему, он не так уж далек от истины, этот тип. Док говорит, старуха Аи-не-на владеет сиябй, доставшейся ей в наследство от какого-то колдуна времен каменного века. Что ж, поживем увидим. Пока что вернемся к делам нашим насущным. Вот наш план. Док, Пат чертовски соблазнительная девчонка — и Барни, мой неразлучный приятель, уже на месте. Они ждут нас на пересечении А-360 и А-303. Если, когда мы приедем, их уже не будет на месте, мы двигаем прямиком в Стоунхендж. Церемония назначена на сегодня. Когда? Мы не знаем. Но, учитывая сезон, Девять не рискуют быть потревоженными туристами. К тому же они нажали на нужные кнопки, и теперь все здесь кишит фликами. Доку стало известно, что им было велено наблюдать, но держаться спокойно, пока секретная служба будет сводить счеты с агентами противника. Все важные шишки на Даунингстрит находятся на содержании Девяти, поэтому им было легко дать себя убедить.
Таким образом, нам всем предстояло встретиться здесь: Девяти, Ивалдиру, Калибану и мне: и снова мы будем в меньшинстве. Но главным в этой операции будет быстрота, с которой нам надо будет напасть и сразу же смыться. Если нам удастся достать хотя бы одного из Девяти, это уже будет большой удачей.
Паунчо указал нам на ящики, стоящие на полу «роллса».
В них мы нашли кольчуги, защитные пояса и каски. Все из пластика.
— Наденьте их прямо сейчас, — предложил он. — Потом у вас уже не будет времени. Вы переодевайтесь, а я буду продолжать вводить вас в курс дела. Эти доспехи очень прочные, правда, для какого-нибудь силача, вроде меня, это не преграда, но все-таки.
Переодеваться в тесном пространстве автомобиля дело не такое уж простое, как может показаться, но мы справились с этим: графиня, Муртаг и я.
— Вы были несколько сдержаны в деталях, когда говорили со мной по телефону, — напомнил я ему. — Не могли бы вы чуть больше просветить меня на этот счет? Что за странная идея исключить всех, у кого есть пломбы в зубах? Я, кажется, немного догадываюсь о возможной причине, но предпочел бы не плавать в тумане. С меня достаточно того, который сейчас на улице.
— Увы, — проворчал Паунчо, — всему свое время. Ведь так говорится? Я сейчас вам объясню. Док придумал одну машинку, генератор индукционного поля, так он его называет. Он жрет уйму энергии, но уж сам выдает, что надо! Действует на расстоянии в полмили. И вот, стоит его пустить в ход, все, что есть металлического в радиусе полмили от него, начинает плавиться. Сечешь? Это надо видеть. Пломбы, кольца, часы, браслеты, ножи — все, что хотите. Телефонные кабели и линии электропередачи, даже дома, если они несут в себе металлический каркас, а ведь таких множество, например — небоскребы. Баки с горючим, особенное бензином, взрываются как петарды, потому что бензин успевает загореться от раскаленного металла прежде, чем тот начинает течь. Учитывая действие этого поля, Док напридумывал кучу всякого оружия, не подверженного ему. Его у меня целый чемодан. Палицы, биты для бейсбола, кинжалы из пластика. Ими, быть может, и не разрежешь котлету, но заколоть им кого-нибудь можно с неменьшей легкостью, что и стальным. А большего нам и не надо. Кроме того, у меня есть арбалеты из стекловолокна, с тетивами из свитых кишок-и деревянными стрелами, но с наконечниками из того же пластика. Господи, я же забыл о гранатах! Естественно, из пластика. А вместо пороха, тринитротолуола, динамита и всех остальных взрывчатых веществ, которые слишком нестабильны, Док изобрел специальный газ. Хотя ему пришлось здорово над ним попотеть, уж можете мне поверить!
— Возвращение к доисторическим временам, — усмехнулся я. — Не сказал бы, чтобы меня это тяготило.
Меня весьма позабавила мысль, что в диких лесах далекой Африки Девять сражались с нами с помощью армады вертолетов, напалмовых бомб, автоматических ружей, радаров и артиллерии современнейшей из армий, в то время как здесь, в сердце страны, одной из наиболее развитой технологически, мы собираемся вооружаться античными арбалетами. И можно даже предположить, что наступит момент, когда все эти кистени и булавы станут совершенно бесполезными в этом молочном киселе, струящемся за окнами автомобиля, и тогда мы будем вынуждены прибегнуть к самому древнему способу ведения войны — с помощью ногтей, зубов и кулаков.
— Со всеми этими штуками, изобретенными Доком, — продолжал между тем Паунчо, — бессмысленно прибегать к помощи радаров. Они тут ничем не помогут. Но, к сожалению, патриархи могут вооружить своих людей таким же оружием. И Ивалдир тоже. К тому же я не знаю в точности, даст ли он о себе знать или нет. Вообще-то надо быть сумасшедшим, чтобы подвергнуть себя такому риску. Но он как раз такой и есть, поэтому можно ожидать всего, чего угодно. Девять наняли целую армию гангстеров и напичкали ими все окрестности в надежде поймать в эту сеть как Ивалдира, так и нас заодно. Но для этого им нужно еще выиграть первый раунд. Ну вот, еще милю проковыляем, а там по газам, и вперед! К сожалению, придется оставить наши тачки на подъезде. Док говорил, что каждый из Девяти имеет специальную машину, из синтетического корпуса и с мотором на паровой тяге. Это еще одно изобретение Калибана, в предвидении именно такого случая. Да вы сами увидите. Пока мы будем тут ковылять еле-еле, эти старые кретины подвалят в своих шикарных лимузинах на пару. Ну где тут справедливость?!