Страница:
После вахты я пошел к себе в каюту. Аманда укачивала Нэйта и сама дремала. Но, увидев меня, улыбнулась.
– Можно, я его подержу?
Она протянула мне сына.
– Я люблю тебя, Нэйт. И мама любит тебя. Все будет хорошо.
Словно поняв меня, он шевельнул своими крохотными пальчиками, закрыл глаза и стал засыпать, убаюкиваемый легким покачиванием.
– Какое это счастье – быть отцом!
Я осторожно положил сына в кроватку, накрыл одеялом. Аманда сладко потянулась.
– Никки, вы начали тормозить? – Она догадалась, потому что заглохли двигатели, несшие корабль со сверхсветовой скоростью.
– Да, дорогая. Теперь надо ждать прибытия остальных кораблей.
Точность «всплытия» – то есть перехода из сверхсветового режима в нормальный – сильно повысилась. Но корабли пока не могли «выныривать» точно в расчетном месте. По нашим оценкам, они должны были появляться на расстоянии двух-трех световых часов друг от друга.
После этого кораблям эскадры будет нетрудно связаться между собой при помощи самой обычной радиосвязи и сблизиться перед тем, как продолжить путешествие очередным скачком. Всего нам предстояло семь таких этапов. Наша «Порция» должна была появиться в условленном месте первой, поэтому я часто устраивал учебные тревоги. В случае чего мой экипаж достойно примет бой. На ужин мы отправились вместе: я, Аманда и сын. При нашем появлении беспризорники притихли, а те, что сидели за командирским столом, встали. Теперь они хорошо знали, что им сулит нарушение приличий. Азы застольного этикета они тоже усвоили: по крайней мере, не швыряли друг в друга едой и столовыми приборами. В последнее время я обучал их элементарной вежливости, что было совсем не просто.
– Добрый вечер, командир, – поздоровалась девица в синем комбинезоне, ей вторили, хоть и невнятно, все остальные, даже Эдди, правда, физиономия его при этом оставалась угрюмой.
– Добрый вечер, леди и джентльмены, – ответил я им и занял свое место. Лишь после этого сели «леди» и «джентльмены».
Шли дни, я с нетерпением ждал прибытия эскадры и почти все время проводил в центре управления, словно это могло ускорить ход событий. Однажды я заметил, как Вакс и Дерек лукаво переглянулись, потешаясь над моей дуростью. Я вспыхнул, сурово на них прикрикнул и, кляня себя, удалился.
Чтобы хоть как-то себя занять, я отправился на второй уровень – посмотреть на работу систем гидропоники и регенерации. Зверски хотелось есть, и я поплелся к себе в каюту. Осторожно открыл дверь, чтобы не разбудить Нэйта, и увидел улыбающуюся Аманду. Она сидела в своем любимом кресле-качалке.
– Привет, милая, – улыбнулся я. – Пойдем обедать?
Вдруг я заметил, что в моем кресле сидит Филип Таер. Моя улыбка тут же погасла. Он хотел вскочить по стойке «смирно», но не смог, потому что держал на руках моего дорогого сына.
– Что ты здесь делаешь?! – набросился я на Филипа. – Пошел вон! Чтоб духу твоего здесь не было!
– Есть, сэр! – Филип как-то неловко поднялся.
– Если ты еще хоть раз прикоснешься к моему сыну, я сломаю тебе шею! Вон! – Я распахнул дверь. Аманда вскочила, взяла у Филипа мальчика.
– Никки, успокойся, это я пригласила его!
– Пошел вон! – Я с силой захлопнул за Филипом дверь.
Ребенок заплакал, Аманда принялась его успокаивать.
– Как ты посмел так обойтись с Филипом?! – вскричала она. – Он же наш гость!
– Хорош гость! Чтобы духу его здесь не было!
– Нечего мне указывать, кого приглашать в гости! Нэйт расплакался пуще прежнего.
– Аманда, черт возьми, это моя каюта!
Возмущению моему не было предела. Как она может без спроса приглашать моих подчиненных! Да еще разговаривает со мной таким тоном! Это же моя каюта! Отдохнуть я могу только здесь!
Аманда уложила сына в кроватку и повернулась ко мне. Глаза ее горели.
– Если тебе не нравятся мои гости, выдели мне отдельную каюту! – зло выкрикнула она.
– Как же, жди! Сдурела, что ли?
Тут Аманда влепила мне звонкую пощечину.
– Я не позволю тебе, Ник Сифорт, обращаться со мной как с вещью, – промолвила она очень тихо, но так, что меня бросило в дрожь.
Я растерялся. Что на нее нашло?! Настоящая ведьма!
– Послушай, – наконец сказал я. – Филип Таер – гардемарин, и ему не положено ходить ко мне в гости без моего разрешения.
– Ты думаешь только о себе, говоришь только о себе. Еще бы! Это каюта капитана, а не его жены. Отлично! В какой каюте прикажешь мне жить?!
– В этой, Аманда.
– На твоих условиях не останусь, Ник. Ни за что! – Она посмотрела мне прямо в глаза.
Я любил ее, хотел, чтобы она всегда была рядом, но это переходило всякие границы. Как быть?
– Аманда, – вздохнул я, – что с тобой, объясни?
– Если эта каюта только твоя, дай мне другую. Я не могу все время сидеть одна. Мне нужно общение! Я хочу приглашать к себе своих друзей! Лучше объясни, что с тобой!
Господи! Ее тоже можно понять. Но что же делать? Мне стало страшно.
– Аманда, я люблю тебя, очень люблю и хочу, чтобы ты это знала.
Она закусила губу, в глазах у нее стояли слезы.
– И я тебя люблю, Никки, – сказала она, кладя мне на плечи руки. – Но жить мы должны в разных каютах. Как ты обращаешься с людьми, например с бедным Филипом! Я не могу с этим смириться! Пойми это!
– Бедным? – вскипел я. – О Господи, Аманда! Знала бы ты, как он издевался над гардемаринами! Слава Богу, этого «бедного» вовремя остановил Дерек!
– Это ты остановил его, дорогой. Дерек здесь ни при чем.
– Я?! Ты ничего не знаешь. Я очень долго не вмешивался. Алекс до сих пор не может забыть его издевательств.
– Ну и что? Это не повод, чтобы выгнать его из каюты.
– Он же настоящий садист! Как только ты додумалась пригласить его в гости! Да еще позволить взять на руки нашего сына!
Аманда посмотрела на меня с вызовом:
– Уж не думаешь ли ты, что он был здесь впервые?
– Что?! Ты хочешь сказать, что ты… что он…
– Да, именно так! Он бывает здесь. Мы с ним сидим и болтаем. Кстати, с Алексом тоже. Когда Филип берет на руки Нэйта, в его глазах…
– Боже мой, Аманда, как ты могла?! – Я был не в силах выслушивать ее откровения.
– Разве я не говорила тебе, что часто беседую с твоими офицерами? Когда ты занят на вахте, обедаю с Алексом, а…
– Алекс – другое дело! – выпалил я. – Он мой друг.
– Филип – тоже друг. Мой, – добавила Аманда, как ни в чем не бывало глядя мне в глаза. – И мне не нравится, как ты с ним обошелся.
– Уж не прикажешь ли перед ним извиниться? – не без сарказма спросил я.
– Это просто твой долг, – заявила она. Что за наглость!
– Мое терпение кончилось. – Я с трудом удержался, чтобы не выругаться, но вовремя спохватился.
– Проклятие! Аманда! Я ни за что не унижусь перед этим… перед этим человеком. Ни за что! Даже ради тебя! – Я бросился к двери.
– Тогда сделай это ради себя! – крикнула она мне вслед.
Выбежав в коридор, я наткнулся на Вакса. Он хотел что-то сказать, но, заметив мою перекошенную физиономию, прикусил язык. Я бежал к центру управления, и тут прозвучал сигнал тревоги.
– Всем занять боевые посты! – донесся из динамика голос Алекса. – Командир, в центр управления! Всем занять боевые посты!
– Что случилось?! – крикнул я, ворвавшись на командирский мостик.
– Посторонний объект, сэр, – доложил Алекс. Его пальцы быстро барабанили по клавиатуре компьютера.
– Объект находится на расстоянии 400 тысяч километров. Он приближается, – доложил Дэнни. – Форма и размеры объекта в точности такие, как у корабля «Свобода», сэр.
– Будем надеяться, что это он и есть. – Я с облегчением опустился в кресло. – Пошлите им наш опознавательный сигнал.
– Есть, сэр, – ответил Дэнни. Несколько секунд он молчал, работая на полную мощь своего искусственного.-интеллекта, и наконец доложил высоким, как у подростка, голосом: – Опознавательный сигнал корабля «Свобода» принят, сэр. Думаю, это действительно корабль нашей эскадры.
– Мне плевать на то, что ты думаешь! – рявкнул я, все еще не придя в себя после стычки с Амандой.
– Так точно, сэр! – произнес компьютер уже не таким высоким голосом. – Принят второй зашифрованный опознавательный сигнал. Анализ показал, что это действительно корабль «Свобода».
Невзирая на всю эту информацию, я продолжал держать экипаж в боевой готовности. До сих пор не забыл чудищ, прятавшихся в «Телстаре».
«Свобода» приближалась. Скоро на экране нашего бортового компьютера появились условные сигналы «Свободы». У них все было в полном порядке. Из динамиков знакомый голос командира Тенера, и я позволил себе расслабиться.
– «Свобода» приближается к «Порции», – послышалось из динамиков. – Вы на месте, Сифорт?
– Да, жду вас, мистер Тенер, – ответил я, опустив «сэр».
Капитан 1-го ранга Тенер был на несколько лет старше меня, да и выше по званию, но у командиров не принято затруднять себя излишними формальностями.
– Похоже, придется подождать, пока эти галеры на веслах нас догонят, – травил баланду Тенер. – Не соизволите ли пожаловать ко мне на ужин? У нас сегодня котлеты по-киевски.
Я заколебался. Не хотелось оставлять корабль без присмотра, однако у меня уже начинало сосать под ложечкой. Куриные котлеты! При этих словах у меня буквально потекли слюнки. Да и компания за столом будет приятная.
– Спасибо, охотно принимаю приглашение, – наконец ответил я. – Между прочим, сэр, со мной на борту жена.
– Именно поэтому и приглашаю тебя, сынок. Будем рады видеть вас обоих.
Я поспешил в каюту сообщить Аманде о приглашении, надеясь отвлечь ее от сумасбродных мыслей. Она не возражала. Но тут возникла проблема с сыном. Тащить его с собой на торжественный ужин не хотелось, а доверить малыша кому-то из пассажирок. Аманда долго не соглашалась. Но в конце концов и этот вопрос был улажен.
Я изменил расписание дежурств. Теперь, пока меня не будет, на вахте останется Вакс Хольцер. Мы отправились в гости на небольшом корабле, так называемой шлюпке. Управлял ею пилот из рядового состава. В воздушном шлюзе «Свободы» нас встретил сам командир Тенер. Он радушно улыбался.
– В Лунаполисе нам не представилось случая поговорить, мистер Сифорт. Можно, я буду звать тебя просто Ником? А ты зови меня Эндрю. Так вот, если хочешь знать мое мнение, в Лунаполисе адмирал Тремэн больше говорил, чем слушал.
Такая бесцеремонность меня немного шокировала. Я ответил Тенеру уклончиво, стараясь перевести разговор на другую тему. Но во время ужина он снова заговорил о Тремэне:
– Какой смысл во всех этих стоянках? Зачем торчать здесь несколько дней в ожидании всей эскадры? Чудища? Да нет здесь никаких чудищ! Скорее всего, нет. Не дай Бог, чтобы они встретились здесь, в такой дали. Но, допустим, что эти поганые чудища на нас все же напали. И что дальше? Положим, нам не удалось с ними справиться и адмирал Тремэн прибыл на место катастрофы. И что дальше? Ради этого он затевал стоянки?
– Мы играем роль разведывательного отряда, – поддержал разговор я. Мне с трудом удавалось сохранять спокойствие.
– Это верно, мы отряд смертников, посланный в далекие от цивилизации места.
– Почти так же, как «Телстар», – добавил я мрачно.
– Одно не могу понять. Как могли эти чудища, или, как ты их называешь, золотые рыбки, оказаться на борту «Телстара»? Я смотрел видеозаписи. Ведь эти рыбы – существа органические. Иначе быть не может. А значит, у них нет сверхсветовых двигателей. Как же им удалось так далеко залететь? Ведь на это потребовались бы столетия? И как они умудряются вырабатывать достаточное количество реактивного топлива? Что, скажи ты мне ради бога делать в космосе этим рыбам?
– Не знаю.
Этот разговор поверг меня в уныние, и Аманда поспешила сменить тему.
После ужина Тенер пригласил нас к себе в каюту и угостил вином. Брать спиртные напитки в полет запрещалось, но, чтобы не обидеть гостеприимного хозяина, я сделал несколько глотков. Аманда же, не обращая внимания на формальности, осушила бокал до дна.
Скоро мы вернулись на «Порцию». Я сразу отправился в центр управления, а Аманда поспешила в каюту к Нэйту.
В следующие два дня прибыли еще три корабля, а вскоре всего в двухстах пятидесяти тысячах километров от места сбора появился «Дерзкий», флагманский корабль эскадры. После этого спокойная жизнь кончилась. На нас обрушился поток ценных указаний нашего флагмана.
Я целыми днями пропадал в центре управления. Дважды, зайдя в нашу каюту, заставал Аманду с Алексом. Они вели нескончаемые беседы. С ней явно творилось что-то неладное, но после той памятной ссоры из-за Филипа я избегал выяснения отношений.
Наконец собралась вся эскадра, и корабли один за другим снова тронулись в путь в режиме скачка, то есть со сверхсветовой скоростью. «Порция» и «Свобода», как и планировалось, отправились последними. Я, как обычно, проверил расчеты компьютера и пилота. Потом отдал приказ к скачку, во время которого корабль находится в полной изоляции от внешнего мира.
Несколько дней общения с другими кораблями эскадры быстро миновали. Теперь полет казался особенно скучным. У меня появилась возможность проводить больше времени с Амандой и Нэйтом. На мостике делать было нечего. Потянулись однообразные вахты с пилотом, Ваксом и гардемаринами.
Дерек Кэрр на «Гибернии» был простым пассажиром. Я зачислил его на службу два года назад, шестнадцатилетним юношей. Теперь он превратился в опытного гардемарина. На его тонком аристократическом лице лежала печать уверенности. Когда я бывал в хорошем расположении духа, Дерек позволял себе немного поболтать со мной и благоразумно молчал, когда видел, что командир не в настроении.
Гардемарин Рейф Трэдвел по-прежнему немного робел и первым никогда не заговаривал, только отвечал на вопросы.
Алекса Тамарова я знал давно – с первых дней полета «Гибернии». Сейчас нельзя было не заметить, что его что-то гнетет. Но я не стал ничего выяснять, все еще был зол на него. Однако продолжал за ним наблюдать и регулярно заглядывал в бортовой журнал. Какое-то время нарядов у Филипа было немного, а потом они обрушились лавиной. И конечно же незаслуженно. Сомнений в этом не было. Ведь он такой исполнительный, опытный, ничуть не хуже Дерека! Просто Алекс снова стал придираться к бедняге. В который уже раз я пожалел, что взял Филипа в полет. Лучше бы ему уйти в отставку, чем быть козлом отпущения.
Однажды после полудня на вахте Алекс долго ерзал в кресле. Потом наконец решился обратиться ко мне:
– Я хотел бы поговорить с мистером Таером, но, если не возражаете, в вашем присутствии.
Я ушам своим не поверил.
– Вы это серьезно?
– Да, сэр. Я велел ему зайти ко мне в каюту, когда вернусь с дежурства.
Сразу после вахты мы с Алексом в полном молчании отправились к нему. Филип Таер уже ждал нас у двери. Вид у него был, словно у приговоренного к смерти. Увидев меня, он помрачнел еше больше.
Алекс долго молчал, сверля взглядом Филипа, который, не выдержав такой пытки, стал нервно теребить край кителя.
Тягостное молчание первым прервал Филип:
– Сэр, если речь идет о нарядах, то я отработал всего три. Прошу прощения, но с беспризорниками столько работы и…
– Наряды здесь ни при чем, – оборвал его Алекс.
– Простите, мистер Тамаров.
– Все. – Каждое слово Алексу давалось с большим трудом. – С тобой покончено.
Филип, кусая губы, с недоумением переводил взгляд с меня на лейтенанта.
– Не знаю, что я такого сделал, сэр. Простите, но…
– Гардемарин, – перебил его Алекс, – я вас ненавижу. Больше всех на свете. Чего только вы не творили! Вы мне отвратительны!
Я никак не мог понять, куда клонит Алекс, и уже хотел вмешаться, но тут последовало продолжение:
– А теперь я собираюсь поступить самым подлым образом.
У меня рот открылся от удивления. Филип тяжело дышал.
– Тогда, на борту «Гибернии», вы издевались надо мной и другими гардемаринами, и я поклялся отомстить вам, мистер Таер. И отомстил. Но больше не могу! Бог свидетель. Не знаю только, простит ли он меня, потому что я собираюсь нарушить клятву. С местью покончено! Навсегда!
Филип обалдело уставился на лейтенанта.
– Я так же, как прежде, презираю вас, Филип, но оставлю в покое. Отныне вы будете получать наряды только по справедливости. Во всяком случае, постараюсь к вам не придираться.
– Алекс, может, хватит? – не выдержал я.
– Нет, сэр, пожалуйста, дайте мне высказаться. Мистер Таер, вы обращались с нами жестоко, и больше года я платил вам той же монетой. А теперь хватит. Я постоянно наблюдал за вами, исподтишка, вы даже не замечали. И мы достаточно поработали вместе, и с беспризорниками тоже. Командир прав, считая вас добросовестным, верным своему долгу. При всем желании я не мог найти у вас недостатков, вы были отличным помощником. Так я и запишу в ваше личное дело. – Алекс вздохнул и снова заговорил, но уже спокойнее: – Итак, с местью покончено. Это не извинение. Информация. Вы свободны.
Филип Таер машинально отсалютовал, повернулся кругом и направился к выходу.
– Сэр, я… – начал он, задержавшись у двери.
– Свободны, – устало оборвал его Алекс.
– Дайте ему сказать, – вмешался я. Таер судорожно сглотнул и заговорил:
– Тогда, на «Гибернии», когда вас произвели в лейтенанты, я едва не рехнулся. Никто еще не обращался со мной так жестоко, как вы. Но я решил терпеть до конца полета. Однако понял однажды, что не смогу. – Филип говорил, уставившись в стену, глаза его полны были боли. Тогда я написал записку, надел чистую одежду, лег на койку и собрался проглотить таблетки, которые стащил в изоляторе. Но не решился. Потом пришло время идти на вахту. Кошмар продолжался… Месяц за месяцем. Потом мы вернулись домой, адмирал Брентли почему-то включил меня в состав экипажа для следующего полета, вместо того чтобы отправить в отставку. Я надеялся, что на новом корабле будет лучше. Но все началось по новой… Четыре, нет, пять раз собирался я покончить с собой, но каждый раз что-то мешало. Однажды я все-таки проглотил три таблетки, но этой дозы оказалось мало. – Он повернулся ко мне, и я заметил, что по его лицу текут слезы. – Командир, за что вы так ненавидите меня. Клянусь Богом, все это правда.
Алекса начало трясти. А Филип продолжал:
– Командир, вы ведь предостерегали меня, но я не прислушался, был уверен, что честно выполняю свой долг. И сейчас так считаю, даже не понимаю, что плохого делал гардемаринам. Я старался поддерживать дисциплину. Но… – Филип опустил глаза. – Вы полагаете, что я поступал неправильно, отвратительно, а мистер Тамаров меня презирает. И мистер Кэрр… Так что мне остается лишь поверить всем вам. Но хуже всего другое. Я так и не понял, за что меня мучают. И, возможно, именно поэтому хотел покончить с собой. Я верю вам. Постараюсь исправиться. Мистер Тамаров, сэр, простите меня. А если не можете, то хотя бы поверьте, что я искренне раскаиваюсь в своих ошибках. – Филип вытянулся по стойке «смирно», отдал честь по всем правилам, как учат в Академии, повернулся и вышел.
– Господи Иисусе, – пробормотал потрясенный Алекс, – что я наделал?
– Я тоже виноват. Перед вами обоими. Когда он мучил тебя, я не вмешивался. Потом поставил тебя над ним.
Я ненавидел себя и ругал на чем свет стоит. Только сейчас я ощутил всю глубину своей вины.
– Ты правильно поступил, Алекс. Теперь вы помирились.
Алекс смотрел невидящим взглядом куда-то сквозь стену.
Слышал ли он меня? Этого я никогда не узнаю.
Аманда не только возилась с ребенком, но еще успевала преподавать в корабельной школе. Шли недели и месяцы, наш малыш рос. Отдыхая от дел в нашей уютной каюте, я усаживал Нэита к себе на колени, и он с интересом изучал блестящие пуговицы на моем кителе. Я так привык качать его на коленях, что иной раз непроизвольно поднимал и опускал их, даже находясь на мостике. Разговариваю, бывало, с Баксом или пилотом Ван Пэром и вдруг замечаю, что колени у меня ходуном ходят. Нэйта я с собой на мостик ни разу не брал – семья семьей, а служба службой.
Аманда то и дело приглашала в гости кого-нибудь из пассажиров, а однажды спросила, не буду ли я возражать, если она пригласит на чай офицеров. Наш полет продолжался шестнадцать месяцев, и я не мог предложить ей других развлечений. Поэтому пришлось скрепя сердце согласиться. Правда, я попросил устроить чаепитие не в каюте, а в одной из комнат отдыха. Она не возражала. Пришли все приглашенные, кроме Филипа Таера. Он прислал вежливый отказ с извинением, сославшись на недомогание. Аманда показала мне его записку, и в глазах ее был молчаливый укор.
Близилось время следующей стоянки. Я начал готовиться к торможению недели за три. И все это время у меня в мозгу сидела занозой одна мысль. Однажды, проворочавшись всю ночь без сна, я с утра отправился в гардемаринскую каюту.
По традиции командиру не положено входить к гардемаринам без стука, если только речь не идет о проверке.
Я постучал. Дверь открыл Дерек. Увидев меня, он вытянулся в струнку.
– Вольно, мистер Кэрр!
– Входите, сэр.
– Спасибо. – В каюте кроме Дерека был только Филип. – Мистер Таер, мне нужно с вами поговорить. – В глазах его появилась тревога, смешанная со страхом, и у меня на душе стало совсем скверно.
– Дерек… Мистер Кэрр, вы не будете возражать, если мы с мистером Таером поговорим здесь наедине?
– Нет. Конечно, нет, сэр. – Дерек быстро завязал галстук и натянул китель. – Чувствуйте себя как дома, сэр. – Он поспешно вышел.
– Сэр, мой отказ прийти к вам… Не сочтите за неуважение… – извиняющимся тоном произнес Филип. – Я…
– Нет, – оборвал его я. – Вы правильно сделали, что не пришли. Порядочные люди не ходят в гости к тому, кто их выгоняет и оскорбляет. – Он покраснел, а я набрался духу и буквально заставил себя извиниться: – Филип, я пришел попросить прощения за то, что наговорил вам тогда у себя в каюте.
– Пожалуйста, сэр, не надо…
Я перебил его, стремясь побыстрее выговориться:
– Однажды в вашем присутствии я сделал мистеру Тамарову замечание, напомнив о необходимости соблюдать офицерскую вежливость. Но то, что я позволил себе с вами, хуже всякой невежливости.
– Ваша реакция, – пролепетал Филип, запинаясь, – была вполне естественной, сэр, я понимаю, что вы тогда чувствовали…
– Знаете, Филип, дело не только в допущенных мною оскорбительных выражениях, а в самом отношении к вам. Теперь я понял свою ошибку. Вы, как и любой другой офицер, можете заходить ко мне в гости. Брать на руки моего ребенка. – Мои щеки пылали, но я выдержал его взгляд. – Филип, речь идет только о наших с вами отношениях. Вы можете говорить мне все что угодно, я не рассержусь. Наши личные отношения не скажутся на служебных. Еще раз прошу прощения за то, что вел себя неподобающим образом.
– Вам не за что просить у меня прощения, сэр, вы имели полное право…
– Никто не вправе поступать так со своими товарищами! – горячо возразил я. – Так же, как ты был не вправе давать Дереку и Алексу наряд за нарядом, без конца посылать их на скамью для порки. Жестокость и злоба вообще непростительны! Никому! Никогда! – На меня что-то нашло. Я не мог себя сдержать.
– Выходит, я переусердствовал? – едва слышно промолвил Филип, как бы спрашивая у самого себя, и снова поднял на меня глаза. – Спасибо, что пришли. – И, помолчав, добавил: – Мне очень неловко, сэр, но раз уж вы требуете, я скажу. Я вас прощаю. И давайте больше не будем об этом, сэр. Мне правда очень неудобно. – Поймав мой взгляд, он застенчиво улыбнулся.
Теперь мне стало не по себе. Хотел уйти, но не знал как. Нельзя же просто повернуться и молча драпануть из его каюты! Моя рука сама потянулась к нему, а Филип, секунду поколебавшись, пожал ее и не выпускал. Сам он не мог первым протянуть мне руку. Самовольно прикоснуться к командиру значило нанести ему тяжкое оскорбление.
Я сидел в кресле на капитанском мостике. Мне не давала покоя мысль, зачем адмиралу Тремэну понадобилось целых семь стоянок вместо двух. Напрасная трата времени и топлива. Каждый раз после выхода из сверхсветового режима корабли должны маневрировать, чтобы вся эскадра собралась вместе. Это требует много горючего.
Реактивные двигатели работают на жидком водороде и жидком кислороде, которые образуются в результате разложения воды электролизом. Разумеется, электролиз воды требует огромного расхода электроэнергии, но ее у нас в избытке – она вырабатывается бортовой термоядерной электростанцией. Схема, казалось бы, надежная. Но весь вопрос был в воде. Тратить ее попусту было незачем. Ведь путь до Надежды неблизкий. На стоянках расходуется не только драгоценное горючее, то есть вода, но и время. На сбор эскадры в условленном месте уходит несколько дней, потому что скорость прыжка у кораблей разная и они в это время не видят друг друга.
Оставалось лишь вздыхать. Ничего не поделаешь, я сам выбрал военно-космическую службу, а долгие скучные полеты – ее неотъемлемая часть.
– Вакс, передайте сигнал готовности к торможению, – приказал я.
По всему кораблю включились системы оповещения, экипаж засуетился. Отключилось все, кроме систем жизнеобеспечения. Герметичные двери, разделяющие коридоры на секции, были задраены наглухо. Пассажиры сидели по своим каютам. Эконом с помощниками ходил по коридорам, проверяя, все ли помещения плотно закрыты.
Наконец все было готово, и я начал торможение. На экране вспыхнули мириады звезд. Связь с окружающим миром восстановилась.
– Можно, я его подержу?
Она протянула мне сына.
– Я люблю тебя, Нэйт. И мама любит тебя. Все будет хорошо.
Словно поняв меня, он шевельнул своими крохотными пальчиками, закрыл глаза и стал засыпать, убаюкиваемый легким покачиванием.
– Какое это счастье – быть отцом!
Я осторожно положил сына в кроватку, накрыл одеялом. Аманда сладко потянулась.
– Никки, вы начали тормозить? – Она догадалась, потому что заглохли двигатели, несшие корабль со сверхсветовой скоростью.
– Да, дорогая. Теперь надо ждать прибытия остальных кораблей.
Точность «всплытия» – то есть перехода из сверхсветового режима в нормальный – сильно повысилась. Но корабли пока не могли «выныривать» точно в расчетном месте. По нашим оценкам, они должны были появляться на расстоянии двух-трех световых часов друг от друга.
После этого кораблям эскадры будет нетрудно связаться между собой при помощи самой обычной радиосвязи и сблизиться перед тем, как продолжить путешествие очередным скачком. Всего нам предстояло семь таких этапов. Наша «Порция» должна была появиться в условленном месте первой, поэтому я часто устраивал учебные тревоги. В случае чего мой экипаж достойно примет бой. На ужин мы отправились вместе: я, Аманда и сын. При нашем появлении беспризорники притихли, а те, что сидели за командирским столом, встали. Теперь они хорошо знали, что им сулит нарушение приличий. Азы застольного этикета они тоже усвоили: по крайней мере, не швыряли друг в друга едой и столовыми приборами. В последнее время я обучал их элементарной вежливости, что было совсем не просто.
– Добрый вечер, командир, – поздоровалась девица в синем комбинезоне, ей вторили, хоть и невнятно, все остальные, даже Эдди, правда, физиономия его при этом оставалась угрюмой.
– Добрый вечер, леди и джентльмены, – ответил я им и занял свое место. Лишь после этого сели «леди» и «джентльмены».
Шли дни, я с нетерпением ждал прибытия эскадры и почти все время проводил в центре управления, словно это могло ускорить ход событий. Однажды я заметил, как Вакс и Дерек лукаво переглянулись, потешаясь над моей дуростью. Я вспыхнул, сурово на них прикрикнул и, кляня себя, удалился.
Чтобы хоть как-то себя занять, я отправился на второй уровень – посмотреть на работу систем гидропоники и регенерации. Зверски хотелось есть, и я поплелся к себе в каюту. Осторожно открыл дверь, чтобы не разбудить Нэйта, и увидел улыбающуюся Аманду. Она сидела в своем любимом кресле-качалке.
– Привет, милая, – улыбнулся я. – Пойдем обедать?
Вдруг я заметил, что в моем кресле сидит Филип Таер. Моя улыбка тут же погасла. Он хотел вскочить по стойке «смирно», но не смог, потому что держал на руках моего дорогого сына.
– Что ты здесь делаешь?! – набросился я на Филипа. – Пошел вон! Чтоб духу твоего здесь не было!
– Есть, сэр! – Филип как-то неловко поднялся.
– Если ты еще хоть раз прикоснешься к моему сыну, я сломаю тебе шею! Вон! – Я распахнул дверь. Аманда вскочила, взяла у Филипа мальчика.
– Никки, успокойся, это я пригласила его!
– Пошел вон! – Я с силой захлопнул за Филипом дверь.
Ребенок заплакал, Аманда принялась его успокаивать.
– Как ты посмел так обойтись с Филипом?! – вскричала она. – Он же наш гость!
– Хорош гость! Чтобы духу его здесь не было!
– Нечего мне указывать, кого приглашать в гости! Нэйт расплакался пуще прежнего.
– Аманда, черт возьми, это моя каюта!
Возмущению моему не было предела. Как она может без спроса приглашать моих подчиненных! Да еще разговаривает со мной таким тоном! Это же моя каюта! Отдохнуть я могу только здесь!
Аманда уложила сына в кроватку и повернулась ко мне. Глаза ее горели.
– Если тебе не нравятся мои гости, выдели мне отдельную каюту! – зло выкрикнула она.
– Как же, жди! Сдурела, что ли?
Тут Аманда влепила мне звонкую пощечину.
– Я не позволю тебе, Ник Сифорт, обращаться со мной как с вещью, – промолвила она очень тихо, но так, что меня бросило в дрожь.
Я растерялся. Что на нее нашло?! Настоящая ведьма!
– Послушай, – наконец сказал я. – Филип Таер – гардемарин, и ему не положено ходить ко мне в гости без моего разрешения.
– Ты думаешь только о себе, говоришь только о себе. Еще бы! Это каюта капитана, а не его жены. Отлично! В какой каюте прикажешь мне жить?!
– В этой, Аманда.
– На твоих условиях не останусь, Ник. Ни за что! – Она посмотрела мне прямо в глаза.
Я любил ее, хотел, чтобы она всегда была рядом, но это переходило всякие границы. Как быть?
– Аманда, – вздохнул я, – что с тобой, объясни?
– Если эта каюта только твоя, дай мне другую. Я не могу все время сидеть одна. Мне нужно общение! Я хочу приглашать к себе своих друзей! Лучше объясни, что с тобой!
Господи! Ее тоже можно понять. Но что же делать? Мне стало страшно.
– Аманда, я люблю тебя, очень люблю и хочу, чтобы ты это знала.
Она закусила губу, в глазах у нее стояли слезы.
– И я тебя люблю, Никки, – сказала она, кладя мне на плечи руки. – Но жить мы должны в разных каютах. Как ты обращаешься с людьми, например с бедным Филипом! Я не могу с этим смириться! Пойми это!
– Бедным? – вскипел я. – О Господи, Аманда! Знала бы ты, как он издевался над гардемаринами! Слава Богу, этого «бедного» вовремя остановил Дерек!
– Это ты остановил его, дорогой. Дерек здесь ни при чем.
– Я?! Ты ничего не знаешь. Я очень долго не вмешивался. Алекс до сих пор не может забыть его издевательств.
– Ну и что? Это не повод, чтобы выгнать его из каюты.
– Он же настоящий садист! Как только ты додумалась пригласить его в гости! Да еще позволить взять на руки нашего сына!
Аманда посмотрела на меня с вызовом:
– Уж не думаешь ли ты, что он был здесь впервые?
– Что?! Ты хочешь сказать, что ты… что он…
– Да, именно так! Он бывает здесь. Мы с ним сидим и болтаем. Кстати, с Алексом тоже. Когда Филип берет на руки Нэйта, в его глазах…
– Боже мой, Аманда, как ты могла?! – Я был не в силах выслушивать ее откровения.
– Разве я не говорила тебе, что часто беседую с твоими офицерами? Когда ты занят на вахте, обедаю с Алексом, а…
– Алекс – другое дело! – выпалил я. – Он мой друг.
– Филип – тоже друг. Мой, – добавила Аманда, как ни в чем не бывало глядя мне в глаза. – И мне не нравится, как ты с ним обошелся.
– Уж не прикажешь ли перед ним извиниться? – не без сарказма спросил я.
– Это просто твой долг, – заявила она. Что за наглость!
– Мое терпение кончилось. – Я с трудом удержался, чтобы не выругаться, но вовремя спохватился.
– Проклятие! Аманда! Я ни за что не унижусь перед этим… перед этим человеком. Ни за что! Даже ради тебя! – Я бросился к двери.
– Тогда сделай это ради себя! – крикнула она мне вслед.
Выбежав в коридор, я наткнулся на Вакса. Он хотел что-то сказать, но, заметив мою перекошенную физиономию, прикусил язык. Я бежал к центру управления, и тут прозвучал сигнал тревоги.
– Всем занять боевые посты! – донесся из динамика голос Алекса. – Командир, в центр управления! Всем занять боевые посты!
– Что случилось?! – крикнул я, ворвавшись на командирский мостик.
– Посторонний объект, сэр, – доложил Алекс. Его пальцы быстро барабанили по клавиатуре компьютера.
– Объект находится на расстоянии 400 тысяч километров. Он приближается, – доложил Дэнни. – Форма и размеры объекта в точности такие, как у корабля «Свобода», сэр.
– Будем надеяться, что это он и есть. – Я с облегчением опустился в кресло. – Пошлите им наш опознавательный сигнал.
– Есть, сэр, – ответил Дэнни. Несколько секунд он молчал, работая на полную мощь своего искусственного.-интеллекта, и наконец доложил высоким, как у подростка, голосом: – Опознавательный сигнал корабля «Свобода» принят, сэр. Думаю, это действительно корабль нашей эскадры.
– Мне плевать на то, что ты думаешь! – рявкнул я, все еще не придя в себя после стычки с Амандой.
– Так точно, сэр! – произнес компьютер уже не таким высоким голосом. – Принят второй зашифрованный опознавательный сигнал. Анализ показал, что это действительно корабль «Свобода».
Невзирая на всю эту информацию, я продолжал держать экипаж в боевой готовности. До сих пор не забыл чудищ, прятавшихся в «Телстаре».
«Свобода» приближалась. Скоро на экране нашего бортового компьютера появились условные сигналы «Свободы». У них все было в полном порядке. Из динамиков знакомый голос командира Тенера, и я позволил себе расслабиться.
– «Свобода» приближается к «Порции», – послышалось из динамиков. – Вы на месте, Сифорт?
– Да, жду вас, мистер Тенер, – ответил я, опустив «сэр».
Капитан 1-го ранга Тенер был на несколько лет старше меня, да и выше по званию, но у командиров не принято затруднять себя излишними формальностями.
– Похоже, придется подождать, пока эти галеры на веслах нас догонят, – травил баланду Тенер. – Не соизволите ли пожаловать ко мне на ужин? У нас сегодня котлеты по-киевски.
Я заколебался. Не хотелось оставлять корабль без присмотра, однако у меня уже начинало сосать под ложечкой. Куриные котлеты! При этих словах у меня буквально потекли слюнки. Да и компания за столом будет приятная.
– Спасибо, охотно принимаю приглашение, – наконец ответил я. – Между прочим, сэр, со мной на борту жена.
– Именно поэтому и приглашаю тебя, сынок. Будем рады видеть вас обоих.
Я поспешил в каюту сообщить Аманде о приглашении, надеясь отвлечь ее от сумасбродных мыслей. Она не возражала. Но тут возникла проблема с сыном. Тащить его с собой на торжественный ужин не хотелось, а доверить малыша кому-то из пассажирок. Аманда долго не соглашалась. Но в конце концов и этот вопрос был улажен.
Я изменил расписание дежурств. Теперь, пока меня не будет, на вахте останется Вакс Хольцер. Мы отправились в гости на небольшом корабле, так называемой шлюпке. Управлял ею пилот из рядового состава. В воздушном шлюзе «Свободы» нас встретил сам командир Тенер. Он радушно улыбался.
– В Лунаполисе нам не представилось случая поговорить, мистер Сифорт. Можно, я буду звать тебя просто Ником? А ты зови меня Эндрю. Так вот, если хочешь знать мое мнение, в Лунаполисе адмирал Тремэн больше говорил, чем слушал.
Такая бесцеремонность меня немного шокировала. Я ответил Тенеру уклончиво, стараясь перевести разговор на другую тему. Но во время ужина он снова заговорил о Тремэне:
– Какой смысл во всех этих стоянках? Зачем торчать здесь несколько дней в ожидании всей эскадры? Чудища? Да нет здесь никаких чудищ! Скорее всего, нет. Не дай Бог, чтобы они встретились здесь, в такой дали. Но, допустим, что эти поганые чудища на нас все же напали. И что дальше? Положим, нам не удалось с ними справиться и адмирал Тремэн прибыл на место катастрофы. И что дальше? Ради этого он затевал стоянки?
– Мы играем роль разведывательного отряда, – поддержал разговор я. Мне с трудом удавалось сохранять спокойствие.
– Это верно, мы отряд смертников, посланный в далекие от цивилизации места.
– Почти так же, как «Телстар», – добавил я мрачно.
– Одно не могу понять. Как могли эти чудища, или, как ты их называешь, золотые рыбки, оказаться на борту «Телстара»? Я смотрел видеозаписи. Ведь эти рыбы – существа органические. Иначе быть не может. А значит, у них нет сверхсветовых двигателей. Как же им удалось так далеко залететь? Ведь на это потребовались бы столетия? И как они умудряются вырабатывать достаточное количество реактивного топлива? Что, скажи ты мне ради бога делать в космосе этим рыбам?
– Не знаю.
Этот разговор поверг меня в уныние, и Аманда поспешила сменить тему.
После ужина Тенер пригласил нас к себе в каюту и угостил вином. Брать спиртные напитки в полет запрещалось, но, чтобы не обидеть гостеприимного хозяина, я сделал несколько глотков. Аманда же, не обращая внимания на формальности, осушила бокал до дна.
Скоро мы вернулись на «Порцию». Я сразу отправился в центр управления, а Аманда поспешила в каюту к Нэйту.
В следующие два дня прибыли еще три корабля, а вскоре всего в двухстах пятидесяти тысячах километров от места сбора появился «Дерзкий», флагманский корабль эскадры. После этого спокойная жизнь кончилась. На нас обрушился поток ценных указаний нашего флагмана.
Я целыми днями пропадал в центре управления. Дважды, зайдя в нашу каюту, заставал Аманду с Алексом. Они вели нескончаемые беседы. С ней явно творилось что-то неладное, но после той памятной ссоры из-за Филипа я избегал выяснения отношений.
Наконец собралась вся эскадра, и корабли один за другим снова тронулись в путь в режиме скачка, то есть со сверхсветовой скоростью. «Порция» и «Свобода», как и планировалось, отправились последними. Я, как обычно, проверил расчеты компьютера и пилота. Потом отдал приказ к скачку, во время которого корабль находится в полной изоляции от внешнего мира.
Несколько дней общения с другими кораблями эскадры быстро миновали. Теперь полет казался особенно скучным. У меня появилась возможность проводить больше времени с Амандой и Нэйтом. На мостике делать было нечего. Потянулись однообразные вахты с пилотом, Ваксом и гардемаринами.
Дерек Кэрр на «Гибернии» был простым пассажиром. Я зачислил его на службу два года назад, шестнадцатилетним юношей. Теперь он превратился в опытного гардемарина. На его тонком аристократическом лице лежала печать уверенности. Когда я бывал в хорошем расположении духа, Дерек позволял себе немного поболтать со мной и благоразумно молчал, когда видел, что командир не в настроении.
Гардемарин Рейф Трэдвел по-прежнему немного робел и первым никогда не заговаривал, только отвечал на вопросы.
Алекса Тамарова я знал давно – с первых дней полета «Гибернии». Сейчас нельзя было не заметить, что его что-то гнетет. Но я не стал ничего выяснять, все еще был зол на него. Однако продолжал за ним наблюдать и регулярно заглядывал в бортовой журнал. Какое-то время нарядов у Филипа было немного, а потом они обрушились лавиной. И конечно же незаслуженно. Сомнений в этом не было. Ведь он такой исполнительный, опытный, ничуть не хуже Дерека! Просто Алекс снова стал придираться к бедняге. В который уже раз я пожалел, что взял Филипа в полет. Лучше бы ему уйти в отставку, чем быть козлом отпущения.
Однажды после полудня на вахте Алекс долго ерзал в кресле. Потом наконец решился обратиться ко мне:
– Я хотел бы поговорить с мистером Таером, но, если не возражаете, в вашем присутствии.
Я ушам своим не поверил.
– Вы это серьезно?
– Да, сэр. Я велел ему зайти ко мне в каюту, когда вернусь с дежурства.
Сразу после вахты мы с Алексом в полном молчании отправились к нему. Филип Таер уже ждал нас у двери. Вид у него был, словно у приговоренного к смерти. Увидев меня, он помрачнел еше больше.
Алекс долго молчал, сверля взглядом Филипа, который, не выдержав такой пытки, стал нервно теребить край кителя.
Тягостное молчание первым прервал Филип:
– Сэр, если речь идет о нарядах, то я отработал всего три. Прошу прощения, но с беспризорниками столько работы и…
– Наряды здесь ни при чем, – оборвал его Алекс.
– Простите, мистер Тамаров.
– Все. – Каждое слово Алексу давалось с большим трудом. – С тобой покончено.
Филип, кусая губы, с недоумением переводил взгляд с меня на лейтенанта.
– Не знаю, что я такого сделал, сэр. Простите, но…
– Гардемарин, – перебил его Алекс, – я вас ненавижу. Больше всех на свете. Чего только вы не творили! Вы мне отвратительны!
Я никак не мог понять, куда клонит Алекс, и уже хотел вмешаться, но тут последовало продолжение:
– А теперь я собираюсь поступить самым подлым образом.
У меня рот открылся от удивления. Филип тяжело дышал.
– Тогда, на борту «Гибернии», вы издевались надо мной и другими гардемаринами, и я поклялся отомстить вам, мистер Таер. И отомстил. Но больше не могу! Бог свидетель. Не знаю только, простит ли он меня, потому что я собираюсь нарушить клятву. С местью покончено! Навсегда!
Филип обалдело уставился на лейтенанта.
– Я так же, как прежде, презираю вас, Филип, но оставлю в покое. Отныне вы будете получать наряды только по справедливости. Во всяком случае, постараюсь к вам не придираться.
– Алекс, может, хватит? – не выдержал я.
– Нет, сэр, пожалуйста, дайте мне высказаться. Мистер Таер, вы обращались с нами жестоко, и больше года я платил вам той же монетой. А теперь хватит. Я постоянно наблюдал за вами, исподтишка, вы даже не замечали. И мы достаточно поработали вместе, и с беспризорниками тоже. Командир прав, считая вас добросовестным, верным своему долгу. При всем желании я не мог найти у вас недостатков, вы были отличным помощником. Так я и запишу в ваше личное дело. – Алекс вздохнул и снова заговорил, но уже спокойнее: – Итак, с местью покончено. Это не извинение. Информация. Вы свободны.
Филип Таер машинально отсалютовал, повернулся кругом и направился к выходу.
– Сэр, я… – начал он, задержавшись у двери.
– Свободны, – устало оборвал его Алекс.
– Дайте ему сказать, – вмешался я. Таер судорожно сглотнул и заговорил:
– Тогда, на «Гибернии», когда вас произвели в лейтенанты, я едва не рехнулся. Никто еще не обращался со мной так жестоко, как вы. Но я решил терпеть до конца полета. Однако понял однажды, что не смогу. – Филип говорил, уставившись в стену, глаза его полны были боли. Тогда я написал записку, надел чистую одежду, лег на койку и собрался проглотить таблетки, которые стащил в изоляторе. Но не решился. Потом пришло время идти на вахту. Кошмар продолжался… Месяц за месяцем. Потом мы вернулись домой, адмирал Брентли почему-то включил меня в состав экипажа для следующего полета, вместо того чтобы отправить в отставку. Я надеялся, что на новом корабле будет лучше. Но все началось по новой… Четыре, нет, пять раз собирался я покончить с собой, но каждый раз что-то мешало. Однажды я все-таки проглотил три таблетки, но этой дозы оказалось мало. – Он повернулся ко мне, и я заметил, что по его лицу текут слезы. – Командир, за что вы так ненавидите меня. Клянусь Богом, все это правда.
Алекса начало трясти. А Филип продолжал:
– Командир, вы ведь предостерегали меня, но я не прислушался, был уверен, что честно выполняю свой долг. И сейчас так считаю, даже не понимаю, что плохого делал гардемаринам. Я старался поддерживать дисциплину. Но… – Филип опустил глаза. – Вы полагаете, что я поступал неправильно, отвратительно, а мистер Тамаров меня презирает. И мистер Кэрр… Так что мне остается лишь поверить всем вам. Но хуже всего другое. Я так и не понял, за что меня мучают. И, возможно, именно поэтому хотел покончить с собой. Я верю вам. Постараюсь исправиться. Мистер Тамаров, сэр, простите меня. А если не можете, то хотя бы поверьте, что я искренне раскаиваюсь в своих ошибках. – Филип вытянулся по стойке «смирно», отдал честь по всем правилам, как учат в Академии, повернулся и вышел.
– Господи Иисусе, – пробормотал потрясенный Алекс, – что я наделал?
– Я тоже виноват. Перед вами обоими. Когда он мучил тебя, я не вмешивался. Потом поставил тебя над ним.
Я ненавидел себя и ругал на чем свет стоит. Только сейчас я ощутил всю глубину своей вины.
– Ты правильно поступил, Алекс. Теперь вы помирились.
Алекс смотрел невидящим взглядом куда-то сквозь стену.
Слышал ли он меня? Этого я никогда не узнаю.
Аманда не только возилась с ребенком, но еще успевала преподавать в корабельной школе. Шли недели и месяцы, наш малыш рос. Отдыхая от дел в нашей уютной каюте, я усаживал Нэита к себе на колени, и он с интересом изучал блестящие пуговицы на моем кителе. Я так привык качать его на коленях, что иной раз непроизвольно поднимал и опускал их, даже находясь на мостике. Разговариваю, бывало, с Баксом или пилотом Ван Пэром и вдруг замечаю, что колени у меня ходуном ходят. Нэйта я с собой на мостик ни разу не брал – семья семьей, а служба службой.
Аманда то и дело приглашала в гости кого-нибудь из пассажиров, а однажды спросила, не буду ли я возражать, если она пригласит на чай офицеров. Наш полет продолжался шестнадцать месяцев, и я не мог предложить ей других развлечений. Поэтому пришлось скрепя сердце согласиться. Правда, я попросил устроить чаепитие не в каюте, а в одной из комнат отдыха. Она не возражала. Пришли все приглашенные, кроме Филипа Таера. Он прислал вежливый отказ с извинением, сославшись на недомогание. Аманда показала мне его записку, и в глазах ее был молчаливый укор.
Близилось время следующей стоянки. Я начал готовиться к торможению недели за три. И все это время у меня в мозгу сидела занозой одна мысль. Однажды, проворочавшись всю ночь без сна, я с утра отправился в гардемаринскую каюту.
По традиции командиру не положено входить к гардемаринам без стука, если только речь не идет о проверке.
Я постучал. Дверь открыл Дерек. Увидев меня, он вытянулся в струнку.
– Вольно, мистер Кэрр!
– Входите, сэр.
– Спасибо. – В каюте кроме Дерека был только Филип. – Мистер Таер, мне нужно с вами поговорить. – В глазах его появилась тревога, смешанная со страхом, и у меня на душе стало совсем скверно.
– Дерек… Мистер Кэрр, вы не будете возражать, если мы с мистером Таером поговорим здесь наедине?
– Нет. Конечно, нет, сэр. – Дерек быстро завязал галстук и натянул китель. – Чувствуйте себя как дома, сэр. – Он поспешно вышел.
– Сэр, мой отказ прийти к вам… Не сочтите за неуважение… – извиняющимся тоном произнес Филип. – Я…
– Нет, – оборвал его я. – Вы правильно сделали, что не пришли. Порядочные люди не ходят в гости к тому, кто их выгоняет и оскорбляет. – Он покраснел, а я набрался духу и буквально заставил себя извиниться: – Филип, я пришел попросить прощения за то, что наговорил вам тогда у себя в каюте.
– Пожалуйста, сэр, не надо…
Я перебил его, стремясь побыстрее выговориться:
– Однажды в вашем присутствии я сделал мистеру Тамарову замечание, напомнив о необходимости соблюдать офицерскую вежливость. Но то, что я позволил себе с вами, хуже всякой невежливости.
– Ваша реакция, – пролепетал Филип, запинаясь, – была вполне естественной, сэр, я понимаю, что вы тогда чувствовали…
– Знаете, Филип, дело не только в допущенных мною оскорбительных выражениях, а в самом отношении к вам. Теперь я понял свою ошибку. Вы, как и любой другой офицер, можете заходить ко мне в гости. Брать на руки моего ребенка. – Мои щеки пылали, но я выдержал его взгляд. – Филип, речь идет только о наших с вами отношениях. Вы можете говорить мне все что угодно, я не рассержусь. Наши личные отношения не скажутся на служебных. Еще раз прошу прощения за то, что вел себя неподобающим образом.
– Вам не за что просить у меня прощения, сэр, вы имели полное право…
– Никто не вправе поступать так со своими товарищами! – горячо возразил я. – Так же, как ты был не вправе давать Дереку и Алексу наряд за нарядом, без конца посылать их на скамью для порки. Жестокость и злоба вообще непростительны! Никому! Никогда! – На меня что-то нашло. Я не мог себя сдержать.
– Выходит, я переусердствовал? – едва слышно промолвил Филип, как бы спрашивая у самого себя, и снова поднял на меня глаза. – Спасибо, что пришли. – И, помолчав, добавил: – Мне очень неловко, сэр, но раз уж вы требуете, я скажу. Я вас прощаю. И давайте больше не будем об этом, сэр. Мне правда очень неудобно. – Поймав мой взгляд, он застенчиво улыбнулся.
Теперь мне стало не по себе. Хотел уйти, но не знал как. Нельзя же просто повернуться и молча драпануть из его каюты! Моя рука сама потянулась к нему, а Филип, секунду поколебавшись, пожал ее и не выпускал. Сам он не мог первым протянуть мне руку. Самовольно прикоснуться к командиру значило нанести ему тяжкое оскорбление.
Я сидел в кресле на капитанском мостике. Мне не давала покоя мысль, зачем адмиралу Тремэну понадобилось целых семь стоянок вместо двух. Напрасная трата времени и топлива. Каждый раз после выхода из сверхсветового режима корабли должны маневрировать, чтобы вся эскадра собралась вместе. Это требует много горючего.
Реактивные двигатели работают на жидком водороде и жидком кислороде, которые образуются в результате разложения воды электролизом. Разумеется, электролиз воды требует огромного расхода электроэнергии, но ее у нас в избытке – она вырабатывается бортовой термоядерной электростанцией. Схема, казалось бы, надежная. Но весь вопрос был в воде. Тратить ее попусту было незачем. Ведь путь до Надежды неблизкий. На стоянках расходуется не только драгоценное горючее, то есть вода, но и время. На сбор эскадры в условленном месте уходит несколько дней, потому что скорость прыжка у кораблей разная и они в это время не видят друг друга.
Оставалось лишь вздыхать. Ничего не поделаешь, я сам выбрал военно-космическую службу, а долгие скучные полеты – ее неотъемлемая часть.
– Вакс, передайте сигнал готовности к торможению, – приказал я.
По всему кораблю включились системы оповещения, экипаж засуетился. Отключилось все, кроме систем жизнеобеспечения. Герметичные двери, разделяющие коридоры на секции, были задраены наглухо. Пассажиры сидели по своим каютам. Эконом с помощниками ходил по коридорам, проверяя, все ли помещения плотно закрыты.
Наконец все было готово, и я начал торможение. На экране вспыхнули мириады звезд. Связь с окружающим миром восстановилась.