Фильчаков Владимир. Выход?

   - Сам бы и проделал! - сказал Мироныч, отбирая у Вадима лом. - Только зубоскалить горазд.
   - О, Мироныч, никак и ты в поход собрался? - Сергей осклабился, подмигнул собравшимся. - Ну работай, работай. Солнце еще высоко.
   Он ткнул пальцем в потолок и захохотал.
   Работали долго, пока совершенно не выбились из сил. Зеваки постепенно разошлись, никто не остался помогать. Вадим и Мироныч сидели на полу, прислонившись к стене, и тяжело дышали.
   - Ну, на двадцать сантимов углубились, - закуривая, сказал Мироныч. - Как думаешь, какой толщины стена?
   - Кто ж ее знает?
   - Да уж. Думаю, дыру надо больше делать, а то скоро на длину лома войдем, потом не размахнешься. А кирпич тут какой, заметил? Старый, тяжелый. Не то, что нынешний - пыхалка. Стукни как следует по нему - он и в порошок. А этот кирпич знатный. И кладка старая, небось, на яичных белках замешана.
   - Да ну, - усомнился Вадим. - Это ж сколько яиц надо.
   - А вот. В старину все добротно делали, не то, что сейчас - промышленные технологии, экономия, то да се. О, тетя Люба идет. Сейчас начнется концерт по заявкам.
   Тетя Люба стукнула шваброй об пол, посмотрела недовольно, поправила волосы, выбившиеся из-под платка.
   - Долбите, сердешные? - спросила неожиданно мягко, с интересом.
   - Долбим, - миролюбиво ответил Вадим.
   - И ты, старый, туда же? - тетя Люба повернулась к Миронычу. Тот пожал плечами. - А что хотите проделать-то - вход или выход?
   Вадим озадаченно молчал. Мироныч отвернулся, тоже ничего не ответил.
   - Ладно, долбите, - тетя Люба устало махнула рукой, подхватила швабру и пошла, шаркая косолапыми ногами.
   - Смотри-ка, концерт отменили, - пробормотал Мироныч и усмехнулся.
   - Погодите, погодите! Что такое она сказала? Вход или выход? А в чем разница?
   - Эх, Вадя, - вздохнул Мироныч. - А самому-то что, трудно догадаться, да?
   - Как же... Да нет, не трудно. То есть, может получиться так, что мы проделаем дыру, а она окажется входом? И выйти отсюда через нее будет нельзя?
   Мироныч неопределенно хмыкнул.
   - Так какого ж рожна мы делаем дыру? На фига нам вход? - Вадим повернулся всем телом, стараясь разглядеть в тусклом свете лицо собеседника.
   - Ну.. эээ... Так ведь пятьдесят на пятьдесят. Вдруг окажется выход.
   - Вдруг... - Вадим отвернулся. - Словечко какое-то...
   - Чем тебе словечко не нравится? Хорошее словечко. Вдруг, откуда ни возьмись, появился...
   - Выход, - закончил Вадим. - А вот скажите лучше, почему нам никто не помогает? Не верят?
   - Не знаю. Не верят, наверное. Я и сам не верю, а с тобой увязался, чтобы занять себя чем-то. Тоска ведь такая по вечерам... Когда свет гасят, хочется выть, кусаться или убить кого-нибудь. Трезвым быть страшно. А пьяным - не хочется. Вот и помогаю. Эх! Выспаться хочу. А не так, как... здесь - выключаться вместе со светом. А ты, Вадя, веришь ли? Или тоже от нечего делать?
   - Верю, - убежденно произнес Вадим. - А как иначе?
   - Да, - Мироныч вздохнул, принялся пересыпать из руки в руку кирпичную крошку. - Иначе - никак.
   - Не нравится мне ... про вход.
   - Ты вот что, - Мироныч дернул Вадима за рукав. - Ты забудь про вход. Нет его. Нет, и вся недолга. Выход будет, выход. Выйдешь наружу, человеком станешь...
   - А вы что же?
   - Я не пойду, - Мироныч произнес это так тихо, что Вадим скорее догадался, чем услышал. - Что мне там? Здесь у меня работа, а там?
   - Вы же выспаться хотели.
   - Эх, если б можно было так - выспался, и назад. - А то ведь назад дороги не найдешь...
   - Ну вот, - Вадим с досадой шлепнул себя по коленке. - Откуда вы все знаете? Кто-то уже выходил? Возвращался? Или это все байки да легенды?
   - Байки да легенды, - согласился Мироныч. - А что ж еще? Говорят, знаешь что? Что никаких Зрителей нет, а Экран - так, обманка. Что Режиссера тоже нет, есть только голос. Слышимость одна. Говорят, ничего снаружи нет - все это миф и сотрясение воздуха. Брожение ума. А есть только одна штука - Рейтинг. Пока наш Рейтинг высок - мы на коне. Нам платят, снимают, нас кормят, поят и снабжают сигаретами. А упадет Рейтинг - и нас... в расход. Как Безяева.
   - И вы верите в это?
   - Я не знаю, Вадя. - Мироныч взглянул с такой тоской, что Вадим вздрогнул и непроизвольно отодвинулся. - Я не знаю, во что верить. Ничего ведь не видел, кроме этого, - он кивнул в сторону съемочной площадки, которая в полумраке напоминала нагромождение скал.
   - Но ведь это же тюрьма! Неужто вам не хочется вырваться из нее?
   - Я тебе уже ответил, - пожилой актер протяжно вздохнул. Помолчал и спросил: - Как думаешь, сколько времени понадобится, чтобы пробить дыру?
   Вадим пожал плечами, думая о своем.
 
   Казалось, что стена бесконечна. Они работали и работали, а конца не было. Но однажды Вадим, уже собираясь закончить работу, ударил особенно сильно, и лом провалился, едва не вырвавшись из усталых рук.
   - Ура! - хрипло сказал Мироныч, заглядывая в отверстие. - Завтра доделаем. Пошли спать.
   - Завтра? - Вадим покачал головой. - Я уснуть не смогу. Так и буду всю ночь таращиться в темноту.
   - Да скоро уж свет выключат!
   - Ну и черт с ним, со светом! Вы бы лучше фонарь раздобыли. Или свечу.
   - Фонарь - вряд ли, - Мироныч задумался. - А вот свечу я тебе найду!
   Он ушел, а Вадим принялся работать с удвоенной силой.
   Мироныч, конечно, не удержал язык за зубами, и весть о том, что дыра все-таки проделана, быстро разнеслась по студии. Вадима окружили все, кто так или иначе занят в сериале.
   - Ну, ты, Вадька, молоток! - с восхищением сказал Сергей. - Я думал, ты не продолбишься.
   - Точно, молоток! - подхватила Маша. Она встала на колени, выпятив толстый зад, и попыталась заглянуть в дыру. - Просто, я бы сказала, два молотка. Или даже три. Вадя, а ты меня с собой возьмешь?
   Вадим остановился, оперся на лом, отдышался.
   - Отчего не взять? Возьму.
   - Там не видно ничего, - сообщила Маша.
   Все принялись заглядывать по очереди. Появился Мироныч со свечным огарком. Огарок зажгли, попытались осветить черноту в дыре, но так ничего и не смоги разглядеть.
   - Ничего, - сказал Сергей. - Залезешь - все увидишь.
   - Потом уж поздно будет, - сказал Бодряков.
   - Как поздно? - удивилась Маша.
   - А так, - Иван сделал страшное лицо. - Туда-то он залезет, а вернуться не сможет. А если там... чудище зубастое? Ам! - и нет Вадима.
   - Как не сможет? Какое чудище?
   Вадим тяжело вздохнул и принялся работать.
   - Никакого чудища там быть не может! - уверенно заявила Маша.
   Ее поддержал Мироныч. Но Иван и Сергей делали страшные глаза, скалили зубы и заронили-таки в сердце девушки сомнение. Она отошла в сторону и задумалась.
   - Мироныч, - сказал Вадим, переводя дух. - А как узнать - вход или выход?
   - Свечу поставь. В какую сторону пламя упадет, там и выход.
   В это время погас свет. Все разом заголосили, возникла возня, все потянулись к свече, и чуть не погасили ее. Огарком завладел Мироныч, затолкал его в дыру, отошел, чтобы всем было видно.
   - Выход! - выдохнул Вадим.
   Пламя легло в сторону отверстия.
   - А ведь ты уже пролезешь! - сказал Сергей.
   - Я-то пролезу, а вот Маша...
   Вадим спохватился, что сболтнул лишнего. Маша ужасно не любила, когда намекали на ее полноту. Но девушка только хмыкнула:
   - Полезай. Я останусь.
   - Маша, ну что ты, - укоризненно сказал Вадим. - Наслушалась наших зубоскалов?
   - Не, я не полезу. В другой раз. Завтра. Вот Сережа завтра мне лаз расширит.
   - Я-то расширю, - осклабился Сергей. - А ты чем рассчитываться будешь?
   - Я водки тебе притартаю. Ящик.
   Сергей только хмыкнул.
   - Ну ладно, - Вадим вытер руки, оглядел всех. - До свидания, люди добрые.
   - Эх, соколик, - тетя Люба подошла, прижала голову Вадима к груди и заплакала. - На кого ты нас покидаешь?
   - Но-но! - прикрикнул Мироныч. - Вадя, не слушай старую хрычовку. Она ума решилась на старости лет.
   Тетя Люба только рукой махнула, вытерла слезы краем платка, отошла.
   - Ну, это, старик, - сказал Сергей, смущенно протягивая руку. - Давай, типа, полезай. И ни пуха тебе, ни пера.
   - К черту! - ответил за Вадима Мироныч.
   - Вадик, ты что же, правда полезешь? - спросила Милочка, блеснув влажными глазами.
   - Полезу, Люда. Как не полезть. Для чего же я столько работал? - Он оглядел собравшихся, поинтересовался: - Кто-нибудь со мной?
   Все прятали глаза и отворачивались.
   - Ну ладно. Ежели что, не поминайте лихом.
   Он взял свечу, принялся протискиваться в лаз. Его встретила чернота.