Страница:
– Думаю, Благородный Джералд тоже. Счет за мои услуги обещает быть очень впечатляющим.
Броди сидел, глядя на двери кафе невидящи ми глазами. Он потер виски. Если бы он не был сегодня таким измотанным…
– Я готова, Броди.
Он поднял глаза и увидел стоящую перед ним Эмми.
– Хорошо. Тогда поехали. – Он расплатился, и они вышли на улицу.
По узенькой мощеной улочке они выехали из деревни и свернули на проселочную дорогу, петлявшую среди холмов, когда на лобовое стекло упала первая большая капля дождя. За ней другая, третья. Капли шлепались на пыльную и пока что сухую дорогу.
– Далеко еще? – нервно спросила Эмми, глядя на небо, которое угрожающе темнело прямо на глазах. Несколько перепуганных овец недалеко от дороги, сбившись в кучу, бежали к легкому навесу.
– Листок с адресом у вас, – напомнил ей Броди. – Мы увидим его дом, когда обогнем этот холм. – По крайней мере, он на это надеялся.
Заработали «дворники», и пару секунд дорога была хорошо видна. Потом, без предупреждения, разверзлись хляби небесные, и на землю хлынули не струи, а настоящие потоки. За стеной дождя почти ничего не стало видно.
Через несколько минут по грунтовой дороге уже неслись реки мутной глинистой воды, размывая колеи и превращая их в настоящие канавы.
Руки Броди судорожно стиснули руль, потому что машину стало заносить. Эмми вцепилась руками в сиденье, отчаянно молясь, чтобы не началась гроза с молниями. Ни она, ни Броди даже не помышляли о возвращении. На узкой дороге развернуться было практически невозможно.
– Может быть, лучше остановимся? – дрожащим голосом предложила Эмми. – Пока дождь не утихнет.
– Дождь может продолжаться несколько часов.
Эмми застонала.
– Это я во всем виновата. Мы давным-давно могли бы быть там. Даже, может быть, вчера, если бы я не солгала насчет самолетов… – Она умолкла и тихо вскрикнула, потому что за холмом сверкнула молния. Послышался страшный раскат грома. Броди остановил машину и повернулся к ней.
– Эмми, дорогая… – начал он, но тут еще одна вспышка молнии, распоровшая небо, заставила Эмми броситься ему на грудь и зарыться лицом в рубашку.
– Обнимите меня, Броди. Я боюсь. Она дрожала всем телом. Может быть, она и солгала насчет боязни самолетов, но молний она боялась по-настоящему. Броди отстегнул ремни безопасности и посадил Эмми на колени, прижимая к себе, ласково шепча ей что-то в густые кудри. Слова нежности, слова любви, которые она все равно не могла бы расслышать.
Вокруг стоял невообразимый грохот. Дождь бешено барабанил по крыше, яростные порывы ветра заставляли машину мелко вибпиповять и Эмми от ужаса тихо всхлипывала, уткнувшись лицом ему в грудь. С каждой вспышкой молнии гром раздавался все ближе и ближе, пока не загрохотал прямо над их головами. А дождь стоял сплошной стеной.
Эмми ничего не понимала от ужаса, и Броди это не удивляло. Любой человек, встретившись лицом к лицу с могучими и неуправляемыми силами природы, не мог не ужаснуться, и отрицать это было бы ложью.
Что-то тяжелое свалилось на крышу машины, слегка ее примяв. Но это полбеды – от удара задняя часть «рено» слегка сдвинулась к обочине, туда, где вода образовала глубокую промоину.
– Что это было? – вскрикнула Эмми, вцепляясь ногтями в его рубашку.
Это была овца. Броди увидел, как несчастное животное, вероятно отбившееся от стада, поскользнулось и теперь катилось вниз по склону холма.
– Ничего. Ветка дерева, – солгал он. Если дождь еще продолжится, их машину постепенно будет сносить по скользкой глине вниз. Броди посмотрел на девушку. Надо было решать: либо завести машину и попробовать выехать, либо выбираться наружу, пока их не снесло в расселину, где уже лежала несчастная овца.
Ну, о том, чтобы ехать, не могло быть и речи, так как дорога превратилась в сплошное месиво. Они въедут в яму, даже не успев понять, что произошло. А Эмми и так близка к истерике.
– Эмми! – Он слегка встряхнул ее. – Нам надо отсюда выбираться, – прокричал он, стараясь перекрыть шум грозы. Эмми ничего не слышала. – Дорогая моя, ну пожалуйста… – Нет, бесполезно. Отчаянная девушка, которая не моргнув глазом еще вчера ловко спустилась с третьего этажа по водосточной трубе, теперь не могла даже пошевелиться.
Броди приоткрыл дверцу. Ее немедленно сорвало ветром, подхватило и тяжело швырнуло на обочину. Кричать было бесполезно. Он то ли вылез, то ли выполз наружу, таща за собой Эмми, как раз в тот момент, когда машина дрогнула и медленно поехала вниз, скрежеща днищем по дороге, пока, наконец, не застряла на обочине, за что-то зацепившись. Корень или камень, в любом случае долго она так не продержится.
Оба мгновенно промокли до нитки. Эмми дрожала от страха и холода, джинсы и футболка прилипали к телу.
– Подожди здесь, – крикнул Броди, отталкивая ее от края дороги. – Не двигайся!
Она смотрела ему вслед, не понимая, что он только что сказал, широко раскрыв глаза, замирая от ужаса. Ветер трепал ее волосы, хлеща ими по лицу. Броди знал, что любит ее, что без раздумий отдаст за нее жизнь, но сейчас было не время для признаний в любви. Он позволил себе только одно: наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
Эмми мгновенно позабыла и о грозе, и о своих страхах; она чувствовала, как ее пронизала горячая дрожь. Но только она попыталась схватить его за рукав, чтобы притянуть к себе, как он отвернулся и с усилием стал пробираться к машине на обочине.
– Броди! – Ветер унес ее крик в сторону, и Броди ничего не услышал. – Я люблю тебя! – закричала она. Он вздрогнул и повернул голову, словно ее слова наконец достигли его слуха, но внезапно земля под его ногами оползла, и он исчез из виду.
Глава 10
Броди сидел, глядя на двери кафе невидящи ми глазами. Он потер виски. Если бы он не был сегодня таким измотанным…
– Я готова, Броди.
Он поднял глаза и увидел стоящую перед ним Эмми.
– Хорошо. Тогда поехали. – Он расплатился, и они вышли на улицу.
По узенькой мощеной улочке они выехали из деревни и свернули на проселочную дорогу, петлявшую среди холмов, когда на лобовое стекло упала первая большая капля дождя. За ней другая, третья. Капли шлепались на пыльную и пока что сухую дорогу.
– Далеко еще? – нервно спросила Эмми, глядя на небо, которое угрожающе темнело прямо на глазах. Несколько перепуганных овец недалеко от дороги, сбившись в кучу, бежали к легкому навесу.
– Листок с адресом у вас, – напомнил ей Броди. – Мы увидим его дом, когда обогнем этот холм. – По крайней мере, он на это надеялся.
Заработали «дворники», и пару секунд дорога была хорошо видна. Потом, без предупреждения, разверзлись хляби небесные, и на землю хлынули не струи, а настоящие потоки. За стеной дождя почти ничего не стало видно.
Через несколько минут по грунтовой дороге уже неслись реки мутной глинистой воды, размывая колеи и превращая их в настоящие канавы.
Руки Броди судорожно стиснули руль, потому что машину стало заносить. Эмми вцепилась руками в сиденье, отчаянно молясь, чтобы не началась гроза с молниями. Ни она, ни Броди даже не помышляли о возвращении. На узкой дороге развернуться было практически невозможно.
– Может быть, лучше остановимся? – дрожащим голосом предложила Эмми. – Пока дождь не утихнет.
– Дождь может продолжаться несколько часов.
Эмми застонала.
– Это я во всем виновата. Мы давным-давно могли бы быть там. Даже, может быть, вчера, если бы я не солгала насчет самолетов… – Она умолкла и тихо вскрикнула, потому что за холмом сверкнула молния. Послышался страшный раскат грома. Броди остановил машину и повернулся к ней.
– Эмми, дорогая… – начал он, но тут еще одна вспышка молнии, распоровшая небо, заставила Эмми броситься ему на грудь и зарыться лицом в рубашку.
– Обнимите меня, Броди. Я боюсь. Она дрожала всем телом. Может быть, она и солгала насчет боязни самолетов, но молний она боялась по-настоящему. Броди отстегнул ремни безопасности и посадил Эмми на колени, прижимая к себе, ласково шепча ей что-то в густые кудри. Слова нежности, слова любви, которые она все равно не могла бы расслышать.
Вокруг стоял невообразимый грохот. Дождь бешено барабанил по крыше, яростные порывы ветра заставляли машину мелко вибпиповять и Эмми от ужаса тихо всхлипывала, уткнувшись лицом ему в грудь. С каждой вспышкой молнии гром раздавался все ближе и ближе, пока не загрохотал прямо над их головами. А дождь стоял сплошной стеной.
Эмми ничего не понимала от ужаса, и Броди это не удивляло. Любой человек, встретившись лицом к лицу с могучими и неуправляемыми силами природы, не мог не ужаснуться, и отрицать это было бы ложью.
Что-то тяжелое свалилось на крышу машины, слегка ее примяв. Но это полбеды – от удара задняя часть «рено» слегка сдвинулась к обочине, туда, где вода образовала глубокую промоину.
– Что это было? – вскрикнула Эмми, вцепляясь ногтями в его рубашку.
Это была овца. Броди увидел, как несчастное животное, вероятно отбившееся от стада, поскользнулось и теперь катилось вниз по склону холма.
– Ничего. Ветка дерева, – солгал он. Если дождь еще продолжится, их машину постепенно будет сносить по скользкой глине вниз. Броди посмотрел на девушку. Надо было решать: либо завести машину и попробовать выехать, либо выбираться наружу, пока их не снесло в расселину, где уже лежала несчастная овца.
Ну, о том, чтобы ехать, не могло быть и речи, так как дорога превратилась в сплошное месиво. Они въедут в яму, даже не успев понять, что произошло. А Эмми и так близка к истерике.
– Эмми! – Он слегка встряхнул ее. – Нам надо отсюда выбираться, – прокричал он, стараясь перекрыть шум грозы. Эмми ничего не слышала. – Дорогая моя, ну пожалуйста… – Нет, бесполезно. Отчаянная девушка, которая не моргнув глазом еще вчера ловко спустилась с третьего этажа по водосточной трубе, теперь не могла даже пошевелиться.
Броди приоткрыл дверцу. Ее немедленно сорвало ветром, подхватило и тяжело швырнуло на обочину. Кричать было бесполезно. Он то ли вылез, то ли выполз наружу, таща за собой Эмми, как раз в тот момент, когда машина дрогнула и медленно поехала вниз, скрежеща днищем по дороге, пока, наконец, не застряла на обочине, за что-то зацепившись. Корень или камень, в любом случае долго она так не продержится.
Оба мгновенно промокли до нитки. Эмми дрожала от страха и холода, джинсы и футболка прилипали к телу.
– Подожди здесь, – крикнул Броди, отталкивая ее от края дороги. – Не двигайся!
Она смотрела ему вслед, не понимая, что он только что сказал, широко раскрыв глаза, замирая от ужаса. Ветер трепал ее волосы, хлеща ими по лицу. Броди знал, что любит ее, что без раздумий отдаст за нее жизнь, но сейчас было не время для признаний в любви. Он позволил себе только одно: наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
Эмми мгновенно позабыла и о грозе, и о своих страхах; она чувствовала, как ее пронизала горячая дрожь. Но только она попыталась схватить его за рукав, чтобы притянуть к себе, как он отвернулся и с усилием стал пробираться к машине на обочине.
– Броди! – Ветер унес ее крик в сторону, и Броди ничего не услышал. – Я люблю тебя! – закричала она. Он вздрогнул и повернул голову, словно ее слова наконец достигли его слуха, но внезапно земля под его ногами оползла, и он исчез из виду.
Глава 10
Эмми, спотыкаясь, ринулась через дорогу к месту, где только что исчез Броди.
– Броди, – срывающимся голосом крикнула она, задыхаясь от бьющего в лицо ветра. – Вернись, пожалуйста. Дорогой мой, пожалуйста, не умирай! Я так люблю тебя. Почему, почему я не сказала тебе это раньше?
Внезапно прямо у ее ног из-под земли показалась его голова. На щеке размазалась глина, дождевая вода стекала с волос на лицо. Броди нетерпеливо отер ее рукавом, но потоки воды были слишком сильными, а рукав слишком мокрым.
– Кажется, я сказал, чтобы вы оставались на месте, – слегка задыхаясь, сказал он. Но там, внизу, под защитой образовавшегося обрыва, ветер был не таким сильным.
– Я думала, вы упали. Я думала… – Она умолкла, вспомнив, что слишком горячо и необдуманно высказала свои чувства, которые еще надо проверить. Слышал ли он ее слова? По выражению его лица понять было невозможно.
– Что вы думали, Эмми? – Она покачала головой. Броди сердито пожал плечами. – Я просто хотел спасти вашу сумку, пока машина не успела свалиться в реку. – Он протянул ей руку, чтобы помочь спрыгнуть. – Спускайтесь, здесь какая-то лачуга…
Она оттолкнула его руку.
– Мою сумку? Вы рисковали жизнью из-за нескольких тряпок? – Эмми не могла поверить, что мужчина может оказаться таким глупцом. Она же любит его! Как он посмел рисковать жизнью, когда она его любит! – Вы глупый, бестолковый… – она запнулась, подыскивая подходящее слово, – человек! – закричала она и взвизгнула, но уже не от гнева, а от страха, потому что вдалеке продолжал грохотать гром и вспыхивали молнии. – Как вы могли?
Броди стал выбираться на дорогу.
– Могли бы хоть спасибо сказать, – заметил он, убедившись, что Эмми высказала все, что хотела.
Но он ошибся. Она высказала, еще далеко не все.
– Спасибо? – Она гневно посмотрела на него. Броди никак не удавалось вылезти наверх. – Вы хотите, чтобы я вас благодарила? А что бы я сказала вашей матери, если бы машина съехала вам на голову? Что вы погибли, потому что я не могла обойтись без смены белья? – Она задохнулась от негодования и стукнула его кулаком по плечу. – Какой безмозглой дурой вы меня считаете! – Она еще раз гневно взмахнула рукой, но Броди ловко увернулся от удара.
Вдруг Эмми испуганно вскрикнула: ее ноги заскользили по мокрой глине и она почувствовала, что неудержимо едет вниз по скользкому склону. Тратить силы на крики о помощи она не могла – стоило ей вдохнуть немного воздуха, как дыхание перехватывало снова.
Но Броди, бросившись за ней, схватил ее за ворот футболки и потянул на себя, чтобы при падении основные удары пришлись на его долю. Внезапно падение закончилось. Они лежали на земле и, молча глядя друг на друга, улыбались, счастливые, что все обошлось благополучно.
– Повторим еще раз? – наконец сказала Эмми, когда ее сердце немного успокоилось. Улыбка Броди исчезла.
– У меня есть идея получше.
Эмми замерла. Она лежала на нем, ее бедра плотно прижимались к его. Внезапно се сердце снова забилось в бешеном ритме.
Броди принялся отводить мокрые пряди рыжих волос с ее губ, щек; от его прикосновений по всему ее телу разливались жаркие волны, от которых у Эмми стучало в ушах и перехватывало дыхание. В жизни бывают такие моменты, которые жизнь посылает людям в подарок, – прекрасные, незабываемые, – и Эмми знала точно: сейчас один из таких.
И поскольку все происшедшее, ее отец и Кит не позволяли Броди сделать первый шаг, Эмми решила, что теперь очередь за ней.
Глядя прямо в его глаза, она медленно отвела черные густые пряди с его лба, нежно коснулась свежей царапины на его щеке, провела ладонью по горлу. Его глаза потемнели, в них засверкало желание.
Но он не пошевелился, когда Эмми принялась медленно расстегивать его рубашку, так что дождевые струи теперь омывали обнаженную грудь, потом опустила голову, чтобы коснуться губами загорелой кожи. Он не двигался, но Эмми слышала его прерывистое, неровное дыхание, почувствовала стон, зарождавшийся в глубине широкой груди, когда коснулась языком его сосков, стон, когда ласкала губами впадинку у него под горлом.
Внезапно почувствовав отчаянное желание тоже ощутить струи дождя обнаженной кожей, она села, подняла кверху руки и стянула порванную футболку. Потом завела руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик, и, когда он повис тоненькой атласной полоской, отбросила его в сторону.
Она чувствовала, как все его тело вздрагивает от подавляемого желания. Медленно наклонившись, коснулась затвердевшими сосками его груди. Но Броди по-прежнему только смотрел на нее, и Эмми, так же медленно, склонилась к его губам.
Она не стала его целовать, а только коснулась кончиком языка чувствительной кожи нижней губы.
Эмми втянула в себя дождевую воду с его губ, словно колибри, пьющая нектар из цветка. Потом ее язык медленно проник в глубину его рта… и больше вопроса о том, кому брать в свои руки инициативу, не возникало…
Оба с неистовой поспешностью освободились от промокших джинсов, чтобы почувствовать наконец соприкосновение своих тел. Время остановилось, пока они с жадностью обменивались страстными ласками. Броди на миг оторвался от ее губ, несмотря на протестующий стон Эмми, поднял ее на руки и понес в каменную пастушью хижину.
Внутри было темно, но сухо и гораздо теплее, чем там, на ветру. Пол был густо устлан сухой листвой и травами, опьянившими их сладким ароматом, когда они упали на них.
– Броди, – начала Эмми, но испугалась собственного голоса, который прозвучал неестественно громко в тишине лачужки. Но он не дал ей продолжить, накрыв ее губы своими, и дальнейшие слова оказались ненужными. Все было и так прекрасно. Больше ничего не имело значения. Объяснения подождут. Все решится как-нибудь само. Потом.
Броди не проснулся, даже не пошевелился, пока она натягивала на себя влажные трусики и измятое платье.
Она опустилась на колени рядом с ним, коснулась пальцем его лица, но не стала будить, заметив черные круги под глазами и сильно ввалившиеся щеки. Две ночи, проведенные на диване, даром не прошли. Эмми вынула из сумки старую спортивную рубашку, которую носила вместо ночной сорочки, и укрыла его.
Она посидела еще немного, с умилением глядя, как вздымается при дыхании широкая грудь. Его волосы высохли спутанными кудрями, и Эмми не удержалась от искушения дотронуться до них.
– О, Броди, дорогой Броди, – прошептала она. – Я так люблю тебя.
Он не пошевелился. Эмми посмотрела на часы. Начало шестого. Пора отправляться, иначе скоро снова стемнеет, а она и понятия не имела, далеко ли еще идти.
Эмми вспомнила о листке с адресом. Куда он мог деться? Она держала его в руках перед тем, как они остановились. Может быть, она его уронила? Или сунула в карман джинсов? Эмми поднялась и крадучись вышла из хижины. Их одежда валялась разбросанная там, где они ее сняли, и щеки Эмми слегка порозовели при воспоминании о своем недавнем бесстыдном поведении. Она подобрала свои джинсы. Бумажки в кармане не было.
Бросив вещи в дверях хижины, она вскарабкалась на дорогу к машине, которая все еще держалась на обочине, зацепившись за большой камень и задрав капот к небесам. Передние сиденья машины находились на уровне головы Эмми, и она, заглянув внутрь, сразу обнаружила злосчастный клочок бумаги. Эмми поспешно схватила его и отскочила в испуге: ей показалось, что машина шевельнулась.
Посмотрев на листок, она убедилась, что до дома идти совсем немного, меньше километра, если верить указаниям, которые Броди дали в полиции. Над дорогой стоял легкий туман – дождевая вода стремительно испарялась на жарком солнце.
Эмми задумалась: она дойдет до фермы Кита минут за десять и сразу вернется обратно с каким-нибудь фургоном, чтобы вытащить «рено», прежде чем проснется Броди. Послав в сторону хижины воздушный поцелуй, Эмми заторопилась вперед по дороге.
Сначала он просто не поверил своим глазам.
Сбросил с себя рубашку, потом натянул ее через голову. Вон стоит ее сумка, открытая, словно Эмми поспешно искала одежду. В дверях хижины лежит ворох мокрых вещей. Оттуда Броди выудил шорты, промокшие ботинки и, одевшись, вышел на улицу.
– Эмми! – крикнул он. Над землей висела золотая дымка. – Эмми? – Никто не отозвался. Она исчезла. Броди похолодел, кровь застыла в его венах, когда он понял, что она сделала. Из его груди вырвался дикий, звериный вопль, полный гнева и боли.
Эгоистичная, испорченная, упрямая, она сделала все, что было возможно, чтобы избавиться от него. Каждый раз, сталкиваясь с этим, он все же без труда находил для нее оправдание. Даже сегодня утром, запертый в полицейском участке, он готов был поверить, что это не касается их личных отношений, что, как только он увидит Эмми с Китом Фэрфаксом, все встанет на свои места и он наконец поймет, чего она добивается.
Но на этот раз она использовала его и предала. Теперь это прямо касалось их личных отношений, и Броди готов был пойти на что угодно, но не допустить, чтобы мисс Карлайзл побилась своего.
Броди осмотрел себя. Для начала надо переодеться в сухие вещи. Его сумка все еще лежала в машине, поэтому пришлось выбираться на дорогу. Там он разделся, вытерся футболкой и надел чистую рубашку, легкий костюм и начищенные до зеркального блеска ботинки. Повязал галстук и причесался.
Конечно, вид не для деловых встреч, но сой дет и такой. Броди взял с заднего сиденья кейс и, с раздражением хлопнув дверцей машины, зашагал по дороге.
Позади раздался грохот и скрежет металла: хрупкое равновесие нарушилось и «рено» скатился вниз.
Броди даже не обернулся.
Он не знал точно, как далеко придется идти, но раз Эмми решилась отправиться пешком, то для него это тем более не составит труда. Так и оказалось. Примерно через полмили за поворотом Броди заметил у подножия холма какое-то строение. Это был симпатичный домик из серого камня, крытый розовой и коричневой черепицей, уложенной причудливым узором, так что издалека крыша казалась вязаной.
Позади возвышался стройный кипарис, имелся также чистый, ухоженный дворик с ровными рядами оливковых деревьев, чьи серебристые листочки колыхал легкий ветерок.
Фэрфакс унаследовал крепкое и ухоженное хозяйство. Чтобы заставить его отказаться от Эмми, сотней тысяч фунтов не обойдешься. Но может быть, Марк Рид прав и богатое наследство заставит Джералда Карлайзла изменить свое мнение о будущем зяте?
Броди поморщился: и как только он мог подумать, что дочь чем-то отличается от своего отца? Ведь они оба вылеплены из одного теста – эгоистичные, безразличные ко всему, кроме своих желаний, люди, которых интересуют только собственные персоны.
Он пересек двор, громко постучал в открытую дверь и, не дожидаясь приглашения, вошел. Эмеральда Карлайзл и Кит Фэрфакс испуганно обернулись; оба держали в руках по бокалу вина. У входа стоял чемодан.
– Очевидно, я пришел вовремя, – сказал Броди. – Вам не стоило терять время на тосты по поводу вашего чудесного спасения.
– Броди! – Эмеральда поставила бокал и бросилась к нему. – Мы как раз собирались ехать за тобой на джипе. Кит хотел вытащить машину на дорогу…
– Машина уже на дне ущелья. И потребуется нечто большее, чем джип, чтобы ее оттуда вытащить.
– Не хотите ли вина, мистер Броди? – вежливо спросил Кит.
– Немного рановато для праздника, вам не кажется? – ледяным голосом отчеканил он. – Давайте для начала покончим с формальной стороной дела. – Он подошел к массивному деревянному столу, занимавшему добрую половину кухни, положил на него кейс и вынул оттуда бумаги, переданные ему Карлайзлом. – Не хотите ли присесть, мистер Фэрфакс? Это не займет много времени.
– Броди… – неуверенно начала Эмми, делая шаг к нему. – Том? – Она протянула к нему руку. – Что случилось? – Она бросила взгляд на чемодан, стоящий у дверей. – Не думаешь ли ты?.. Я собиралась немедленно вернуться…
Да, он привык скрывать свои чувства, но на этот раз ему пришлось собрать все силы, чтобы не выдать боль, терзавшую его сердце.
– Не сомневаюсь. Раз уж вы получили, что хотели – те самые пять минут наедине с Фэрфаксом, – то почему бы и нет?
– Нет… милый…
Милый? Ради Бога, чего еще она хочет от него? Она получила его сердце, его рассудок, его тело, наконец. Теперь ей нужна еще и его душа? Броди посмотрел на нее, потом перевел взгляд на ее пальцы, сжимавшие его рукав. Эмми тут же отдернула руку, словно обжегшись.
– Фэрфакс, – обратился он к длинноволосому молодому человеку, наблюдающему эту сцену с нескрываемым изумлением. – Я хотел бы наконец покончить с этим. – Кит, на чьем мальчишеском лице отразилось Предельное внимание, взглянул на Эмми. Но она в этот момент смотрела на Броди, словно не веря своим ушам. Тот пожал плечами. – Я не сомневаюсь, что Эмеральда уже объяснила вам, в чем цель моего визита. – Не дожидаясь подтверждения, он продолжал:
– Джералд Карлайзл считает вас неподходящим мужем для своей дочери…
– Но Эмми сказала… Броди был не в том настроении, чтобы выслушивать, что сказала Эмми.
– И он уполномочил меня предложить вам сумму в сто тысяч фунтов стерлингов, – продолжал он, словно не слыша слов Фэрфакса, – за то, чтобы вы исчезли из ее жизни и никогда больше не появлялись. – Он протянул лист бумаги, на котором оставалось только поставить подпись. – Подпишитесь здесь, и вы сможете немедленно обменять этот чек в банке на эту сумму в любой валюте, какую предпочитаете.
Фэрфакс принадлежал, очевидно, к тем людям, которые обладают способностью моментально краснеть, если они смущены или разгневаны. Вот и сейчас его щеки стали пунцовыми.
– Я не верю своим ушам, – произнес он. Это гнев, холодно отметил про себя Броди.
– Вы хотите сказать, что ожидали большего? Должен сказать, что сумму можно повысить еще, но ненамного. Скажем, сто двадцать тысяч? Подумайте, предложение более чем щедрое…
– Ах ты, мерзавец! – Фэрфакс сделал шаг вперед и замахнулся. Это было так неожиданно, что Броди, хотя и видел все, среагировать не успел. Он просто смотрел, как кулак Фэрфакса, словно в замедленной съемке, приближается к его лицу.
Затем он почувствовал удар в подбородок, от которого не смог устоять и больно ударился спиной об пол. С минуту Броди лежал неподвижно, пытаясь подобрать название тому, что происходит.
Вероятно, это можно назвать отказом? Тогда, может быть, сказать ему, как они с Эмми буквально час назад, забыв обо всем, занимались любовью под дождем?
Нет, о Господи, нет! Он не может так с ней поступить. Даже сейчас… Он закрыл глаза.
– Том! Том, дорогой! – Эмми бросилась к нему, упала на колени, нежно приподняла его голову. От нее пахло духами «Шанель», дожде вой водой и любовью, и все, что Броди хотелось сейчас сделать, – это обнять ее, прижать к себе и сказать, как сильно ее любит. Потому что не в силах ее ненавидеть. Что бы она ни сделала. – Принеси воды. Кит, скорее. – Он почувствовал, как ее губы прижимаются к его лбу. – Том, дорогой мой Том, пожалуйста, очнись. – Она взяла принесенный Китом стакан воды и брызнула Броди в лицо. – Я не выхожу замуж за Кита. Я никогда и не собиралась за него…
Броди открыл глаза.
– Никогда?
Она смущенно посмотрела на него.
– Так ты не был без сознания?
– Я просто ненадолго дал отдых глазам. Так что ты сказала насчет Кита? – Но тут внезапно на него снизошло прозрение. – Нет, можешь не говорить. Это из-за денег, так ведь? Ты просто хотела, чтобы Кит получил деньги и смог продлить аренду своей студии? – Броди попытался сесть. – Но почему тогда для тебя было так важно поговорить с ним первой?
– Потому что он об этом ничего не знал. Если бы Холлингворт не обращался со мной как с трехлетней девочкой и позволил мне распоряжаться не только карманными деньгами – но я ведь для него просто глупая, взбалмошная девчонка, которой нельзя доверять, – этого не произошло бы…
– Значит, ты припомнила, что случилось с Оливером Ховардом, и решила повторить. Раз своими деньгами ты распоряжаться не могла, то решила взять их у отца? – Он расхохотался. – Бетти была права.
– Бетти?
– Она сказала мне, что все окажется не таким, каким выглядит на первый взгляд.
– О!
– Эмми! Неужели это правда? – воскликнул Кит. – Ты притворялась? Не могу поверить, что ты могла выкинуть такую ужасную штуку!
– А что тут ужасного? – спросила Эмми. – Если бы мой отец не начал следить за мной с тех пор, как увидел ту нашу фотографию на аукционе, мне ничего подобного и в голову бы не пришло.
– Так вот почему ты попросила меня написать твой портрет?
Эмми широко улыбнулась.
– А как иначе я смогла бы проводить все дни у тебя в мастерской?
– А зачем тебе понадобилось спать у меня на диване под предлогом, что ты слишком много выпила за ужином?
– Прости, – сказала она.
– Ладно уж, прощаю.
– Спасибо. Но моему отцу при всем его богатстве никогда и в голову не приходило поддерживать искусство…
Броди рассмеялся.
– Так, значит, здесь все было продумано и рассчитано. И все напрасно.
– Нет, – возразила Эмми. – Совсем не напрасно. Кит все равно может взять эти деньги. Ты ведь ничего не расскажешь, правда, дорогой? Пожалуйста, Том. Мой отец хочет, чтобы ты уговорил Кита отступиться от меня. И он будет очень доволен…
– Но мне не нужны деньги, Эмми, – вмешался Кит. – У меня теперь есть этот дом и кое-какая недвижимость на побережье. Я как раз собирался туда, когда ты пришла. У меня назначена встреча с адвокатом по поводу продажи виллы.
– Продажи чего?
– Виллы. Одной из трех, которые оставил мне отец. На самом деле, если бы не буря, вы меня здесь уже не застали бы. – Он взглянул на часы. – Послушайте, почему бы вам не остаться тут? Я вернусь завтра. – Он посмотрел на Эмми и Броди. – Нет, не завтра, – поспешно поправился он. – В выходные. Я заеду в деревню, Броди, и поговорю насчет какой-нибудь машины. Ключи оставите под цветочным горшком, когда будете уезжать.
Броди только поднял руку в знак того, что все слышал. Его губы были слишком заняты Эмми.
– Доброе утро, любовь моя, – нежно сказал он. Потом, внезапно проснувшись, быстро притянул ее к себе и поцеловал. Сначала она протестовала, пытаясь что-то сказать сквозь поцелуй, но Броди, смеясь, перевернул ее на спину. – Нет, нет. Когда будишь мужчину, моя дорогая, за это надо платить, – сказал он. – Итак, как ты собираешься?..
– Броди…
– Мне казалось, что этой ночью мы договорились называть меня Том, – напомнил он, целуя ее плечо. – Теперь, когда мы познакомились поближе.
– Том…
– Так-то лучше. А теперь о компенсации… Может быть, поцелуй? Здесь? – Он захватил губами кожу на ее шее. – Или здесь? Или здесь? – Он принялся покрывать поцелуями ее плечи, грудь, живот, и Эмми захихикала, потому что ночная щетина на его подбородке царапала ее нежную кожу.
– Броди, – срывающимся голосом крикнула она, задыхаясь от бьющего в лицо ветра. – Вернись, пожалуйста. Дорогой мой, пожалуйста, не умирай! Я так люблю тебя. Почему, почему я не сказала тебе это раньше?
Внезапно прямо у ее ног из-под земли показалась его голова. На щеке размазалась глина, дождевая вода стекала с волос на лицо. Броди нетерпеливо отер ее рукавом, но потоки воды были слишком сильными, а рукав слишком мокрым.
– Кажется, я сказал, чтобы вы оставались на месте, – слегка задыхаясь, сказал он. Но там, внизу, под защитой образовавшегося обрыва, ветер был не таким сильным.
– Я думала, вы упали. Я думала… – Она умолкла, вспомнив, что слишком горячо и необдуманно высказала свои чувства, которые еще надо проверить. Слышал ли он ее слова? По выражению его лица понять было невозможно.
– Что вы думали, Эмми? – Она покачала головой. Броди сердито пожал плечами. – Я просто хотел спасти вашу сумку, пока машина не успела свалиться в реку. – Он протянул ей руку, чтобы помочь спрыгнуть. – Спускайтесь, здесь какая-то лачуга…
Она оттолкнула его руку.
– Мою сумку? Вы рисковали жизнью из-за нескольких тряпок? – Эмми не могла поверить, что мужчина может оказаться таким глупцом. Она же любит его! Как он посмел рисковать жизнью, когда она его любит! – Вы глупый, бестолковый… – она запнулась, подыскивая подходящее слово, – человек! – закричала она и взвизгнула, но уже не от гнева, а от страха, потому что вдалеке продолжал грохотать гром и вспыхивали молнии. – Как вы могли?
Броди стал выбираться на дорогу.
– Могли бы хоть спасибо сказать, – заметил он, убедившись, что Эмми высказала все, что хотела.
Но он ошибся. Она высказала, еще далеко не все.
– Спасибо? – Она гневно посмотрела на него. Броди никак не удавалось вылезти наверх. – Вы хотите, чтобы я вас благодарила? А что бы я сказала вашей матери, если бы машина съехала вам на голову? Что вы погибли, потому что я не могла обойтись без смены белья? – Она задохнулась от негодования и стукнула его кулаком по плечу. – Какой безмозглой дурой вы меня считаете! – Она еще раз гневно взмахнула рукой, но Броди ловко увернулся от удара.
Вдруг Эмми испуганно вскрикнула: ее ноги заскользили по мокрой глине и она почувствовала, что неудержимо едет вниз по скользкому склону. Тратить силы на крики о помощи она не могла – стоило ей вдохнуть немного воздуха, как дыхание перехватывало снова.
Но Броди, бросившись за ней, схватил ее за ворот футболки и потянул на себя, чтобы при падении основные удары пришлись на его долю. Внезапно падение закончилось. Они лежали на земле и, молча глядя друг на друга, улыбались, счастливые, что все обошлось благополучно.
– Повторим еще раз? – наконец сказала Эмми, когда ее сердце немного успокоилось. Улыбка Броди исчезла.
– У меня есть идея получше.
Эмми замерла. Она лежала на нем, ее бедра плотно прижимались к его. Внезапно се сердце снова забилось в бешеном ритме.
Броди принялся отводить мокрые пряди рыжих волос с ее губ, щек; от его прикосновений по всему ее телу разливались жаркие волны, от которых у Эмми стучало в ушах и перехватывало дыхание. В жизни бывают такие моменты, которые жизнь посылает людям в подарок, – прекрасные, незабываемые, – и Эмми знала точно: сейчас один из таких.
И поскольку все происшедшее, ее отец и Кит не позволяли Броди сделать первый шаг, Эмми решила, что теперь очередь за ней.
Глядя прямо в его глаза, она медленно отвела черные густые пряди с его лба, нежно коснулась свежей царапины на его щеке, провела ладонью по горлу. Его глаза потемнели, в них засверкало желание.
Но он не пошевелился, когда Эмми принялась медленно расстегивать его рубашку, так что дождевые струи теперь омывали обнаженную грудь, потом опустила голову, чтобы коснуться губами загорелой кожи. Он не двигался, но Эмми слышала его прерывистое, неровное дыхание, почувствовала стон, зарождавшийся в глубине широкой груди, когда коснулась языком его сосков, стон, когда ласкала губами впадинку у него под горлом.
Внезапно почувствовав отчаянное желание тоже ощутить струи дождя обнаженной кожей, она села, подняла кверху руки и стянула порванную футболку. Потом завела руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик, и, когда он повис тоненькой атласной полоской, отбросила его в сторону.
Она чувствовала, как все его тело вздрагивает от подавляемого желания. Медленно наклонившись, коснулась затвердевшими сосками его груди. Но Броди по-прежнему только смотрел на нее, и Эмми, так же медленно, склонилась к его губам.
Она не стала его целовать, а только коснулась кончиком языка чувствительной кожи нижней губы.
Эмми втянула в себя дождевую воду с его губ, словно колибри, пьющая нектар из цветка. Потом ее язык медленно проник в глубину его рта… и больше вопроса о том, кому брать в свои руки инициативу, не возникало…
Оба с неистовой поспешностью освободились от промокших джинсов, чтобы почувствовать наконец соприкосновение своих тел. Время остановилось, пока они с жадностью обменивались страстными ласками. Броди на миг оторвался от ее губ, несмотря на протестующий стон Эмми, поднял ее на руки и понес в каменную пастушью хижину.
Внутри было темно, но сухо и гораздо теплее, чем там, на ветру. Пол был густо устлан сухой листвой и травами, опьянившими их сладким ароматом, когда они упали на них.
– Броди, – начала Эмми, но испугалась собственного голоса, который прозвучал неестественно громко в тишине лачужки. Но он не дал ей продолжить, накрыв ее губы своими, и дальнейшие слова оказались ненужными. Все было и так прекрасно. Больше ничего не имело значения. Объяснения подождут. Все решится как-нибудь само. Потом.
* * *
Золотые солнечные лучи, проникавшие в хижину, разбудили Эмми. Она высвободилась из объятий спящего Броди и встала на колени, чтобы осмотреться. Гроза прошла, оставив после себя чистое небо и яркое солнце. Эмми высунула голову из хижины, остро ощущая свою наготу при ярком свете, но вокруг не было ни души, и, добравшись до сумки, лежавшей неподалеку, она принялась доставать одежду.Броди не проснулся, даже не пошевелился, пока она натягивала на себя влажные трусики и измятое платье.
Она опустилась на колени рядом с ним, коснулась пальцем его лица, но не стала будить, заметив черные круги под глазами и сильно ввалившиеся щеки. Две ночи, проведенные на диване, даром не прошли. Эмми вынула из сумки старую спортивную рубашку, которую носила вместо ночной сорочки, и укрыла его.
Она посидела еще немного, с умилением глядя, как вздымается при дыхании широкая грудь. Его волосы высохли спутанными кудрями, и Эмми не удержалась от искушения дотронуться до них.
– О, Броди, дорогой Броди, – прошептала она. – Я так люблю тебя.
Он не пошевелился. Эмми посмотрела на часы. Начало шестого. Пора отправляться, иначе скоро снова стемнеет, а она и понятия не имела, далеко ли еще идти.
Эмми вспомнила о листке с адресом. Куда он мог деться? Она держала его в руках перед тем, как они остановились. Может быть, она его уронила? Или сунула в карман джинсов? Эмми поднялась и крадучись вышла из хижины. Их одежда валялась разбросанная там, где они ее сняли, и щеки Эмми слегка порозовели при воспоминании о своем недавнем бесстыдном поведении. Она подобрала свои джинсы. Бумажки в кармане не было.
Бросив вещи в дверях хижины, она вскарабкалась на дорогу к машине, которая все еще держалась на обочине, зацепившись за большой камень и задрав капот к небесам. Передние сиденья машины находились на уровне головы Эмми, и она, заглянув внутрь, сразу обнаружила злосчастный клочок бумаги. Эмми поспешно схватила его и отскочила в испуге: ей показалось, что машина шевельнулась.
Посмотрев на листок, она убедилась, что до дома идти совсем немного, меньше километра, если верить указаниям, которые Броди дали в полиции. Над дорогой стоял легкий туман – дождевая вода стремительно испарялась на жарком солнце.
Эмми задумалась: она дойдет до фермы Кита минут за десять и сразу вернется обратно с каким-нибудь фургоном, чтобы вытащить «рено», прежде чем проснется Броди. Послав в сторону хижины воздушный поцелуй, Эмми заторопилась вперед по дороге.
* * *
Броди открыл глаза. Все тело болело, словно его только что пропустили через бетономешалку, но он не обращал на это внимания. На душе было легко, и он чувствовал себя невероятно счастливым. Повернулся к Эмми, чтобы разбудить ее поцелуем, обнять и сказать, как сильно он ее любит. Но девушки рядом не было.Сначала он просто не поверил своим глазам.
Сбросил с себя рубашку, потом натянул ее через голову. Вон стоит ее сумка, открытая, словно Эмми поспешно искала одежду. В дверях хижины лежит ворох мокрых вещей. Оттуда Броди выудил шорты, промокшие ботинки и, одевшись, вышел на улицу.
– Эмми! – крикнул он. Над землей висела золотая дымка. – Эмми? – Никто не отозвался. Она исчезла. Броди похолодел, кровь застыла в его венах, когда он понял, что она сделала. Из его груди вырвался дикий, звериный вопль, полный гнева и боли.
Эгоистичная, испорченная, упрямая, она сделала все, что было возможно, чтобы избавиться от него. Каждый раз, сталкиваясь с этим, он все же без труда находил для нее оправдание. Даже сегодня утром, запертый в полицейском участке, он готов был поверить, что это не касается их личных отношений, что, как только он увидит Эмми с Китом Фэрфаксом, все встанет на свои места и он наконец поймет, чего она добивается.
Но на этот раз она использовала его и предала. Теперь это прямо касалось их личных отношений, и Броди готов был пойти на что угодно, но не допустить, чтобы мисс Карлайзл побилась своего.
Броди осмотрел себя. Для начала надо переодеться в сухие вещи. Его сумка все еще лежала в машине, поэтому пришлось выбираться на дорогу. Там он разделся, вытерся футболкой и надел чистую рубашку, легкий костюм и начищенные до зеркального блеска ботинки. Повязал галстук и причесался.
Конечно, вид не для деловых встреч, но сой дет и такой. Броди взял с заднего сиденья кейс и, с раздражением хлопнув дверцей машины, зашагал по дороге.
Позади раздался грохот и скрежет металла: хрупкое равновесие нарушилось и «рено» скатился вниз.
Броди даже не обернулся.
Он не знал точно, как далеко придется идти, но раз Эмми решилась отправиться пешком, то для него это тем более не составит труда. Так и оказалось. Примерно через полмили за поворотом Броди заметил у подножия холма какое-то строение. Это был симпатичный домик из серого камня, крытый розовой и коричневой черепицей, уложенной причудливым узором, так что издалека крыша казалась вязаной.
Позади возвышался стройный кипарис, имелся также чистый, ухоженный дворик с ровными рядами оливковых деревьев, чьи серебристые листочки колыхал легкий ветерок.
Фэрфакс унаследовал крепкое и ухоженное хозяйство. Чтобы заставить его отказаться от Эмми, сотней тысяч фунтов не обойдешься. Но может быть, Марк Рид прав и богатое наследство заставит Джералда Карлайзла изменить свое мнение о будущем зяте?
Броди поморщился: и как только он мог подумать, что дочь чем-то отличается от своего отца? Ведь они оба вылеплены из одного теста – эгоистичные, безразличные ко всему, кроме своих желаний, люди, которых интересуют только собственные персоны.
Он пересек двор, громко постучал в открытую дверь и, не дожидаясь приглашения, вошел. Эмеральда Карлайзл и Кит Фэрфакс испуганно обернулись; оба держали в руках по бокалу вина. У входа стоял чемодан.
– Очевидно, я пришел вовремя, – сказал Броди. – Вам не стоило терять время на тосты по поводу вашего чудесного спасения.
– Броди! – Эмеральда поставила бокал и бросилась к нему. – Мы как раз собирались ехать за тобой на джипе. Кит хотел вытащить машину на дорогу…
– Машина уже на дне ущелья. И потребуется нечто большее, чем джип, чтобы ее оттуда вытащить.
– Не хотите ли вина, мистер Броди? – вежливо спросил Кит.
– Немного рановато для праздника, вам не кажется? – ледяным голосом отчеканил он. – Давайте для начала покончим с формальной стороной дела. – Он подошел к массивному деревянному столу, занимавшему добрую половину кухни, положил на него кейс и вынул оттуда бумаги, переданные ему Карлайзлом. – Не хотите ли присесть, мистер Фэрфакс? Это не займет много времени.
– Броди… – неуверенно начала Эмми, делая шаг к нему. – Том? – Она протянула к нему руку. – Что случилось? – Она бросила взгляд на чемодан, стоящий у дверей. – Не думаешь ли ты?.. Я собиралась немедленно вернуться…
Да, он привык скрывать свои чувства, но на этот раз ему пришлось собрать все силы, чтобы не выдать боль, терзавшую его сердце.
– Не сомневаюсь. Раз уж вы получили, что хотели – те самые пять минут наедине с Фэрфаксом, – то почему бы и нет?
– Нет… милый…
Милый? Ради Бога, чего еще она хочет от него? Она получила его сердце, его рассудок, его тело, наконец. Теперь ей нужна еще и его душа? Броди посмотрел на нее, потом перевел взгляд на ее пальцы, сжимавшие его рукав. Эмми тут же отдернула руку, словно обжегшись.
– Фэрфакс, – обратился он к длинноволосому молодому человеку, наблюдающему эту сцену с нескрываемым изумлением. – Я хотел бы наконец покончить с этим. – Кит, на чьем мальчишеском лице отразилось Предельное внимание, взглянул на Эмми. Но она в этот момент смотрела на Броди, словно не веря своим ушам. Тот пожал плечами. – Я не сомневаюсь, что Эмеральда уже объяснила вам, в чем цель моего визита. – Не дожидаясь подтверждения, он продолжал:
– Джералд Карлайзл считает вас неподходящим мужем для своей дочери…
– Но Эмми сказала… Броди был не в том настроении, чтобы выслушивать, что сказала Эмми.
– И он уполномочил меня предложить вам сумму в сто тысяч фунтов стерлингов, – продолжал он, словно не слыша слов Фэрфакса, – за то, чтобы вы исчезли из ее жизни и никогда больше не появлялись. – Он протянул лист бумаги, на котором оставалось только поставить подпись. – Подпишитесь здесь, и вы сможете немедленно обменять этот чек в банке на эту сумму в любой валюте, какую предпочитаете.
Фэрфакс принадлежал, очевидно, к тем людям, которые обладают способностью моментально краснеть, если они смущены или разгневаны. Вот и сейчас его щеки стали пунцовыми.
– Я не верю своим ушам, – произнес он. Это гнев, холодно отметил про себя Броди.
– Вы хотите сказать, что ожидали большего? Должен сказать, что сумму можно повысить еще, но ненамного. Скажем, сто двадцать тысяч? Подумайте, предложение более чем щедрое…
– Ах ты, мерзавец! – Фэрфакс сделал шаг вперед и замахнулся. Это было так неожиданно, что Броди, хотя и видел все, среагировать не успел. Он просто смотрел, как кулак Фэрфакса, словно в замедленной съемке, приближается к его лицу.
Затем он почувствовал удар в подбородок, от которого не смог устоять и больно ударился спиной об пол. С минуту Броди лежал неподвижно, пытаясь подобрать название тому, что происходит.
Вероятно, это можно назвать отказом? Тогда, может быть, сказать ему, как они с Эмми буквально час назад, забыв обо всем, занимались любовью под дождем?
Нет, о Господи, нет! Он не может так с ней поступить. Даже сейчас… Он закрыл глаза.
– Том! Том, дорогой! – Эмми бросилась к нему, упала на колени, нежно приподняла его голову. От нее пахло духами «Шанель», дожде вой водой и любовью, и все, что Броди хотелось сейчас сделать, – это обнять ее, прижать к себе и сказать, как сильно ее любит. Потому что не в силах ее ненавидеть. Что бы она ни сделала. – Принеси воды. Кит, скорее. – Он почувствовал, как ее губы прижимаются к его лбу. – Том, дорогой мой Том, пожалуйста, очнись. – Она взяла принесенный Китом стакан воды и брызнула Броди в лицо. – Я не выхожу замуж за Кита. Я никогда и не собиралась за него…
Броди открыл глаза.
– Никогда?
Она смущенно посмотрела на него.
– Так ты не был без сознания?
– Я просто ненадолго дал отдых глазам. Так что ты сказала насчет Кита? – Но тут внезапно на него снизошло прозрение. – Нет, можешь не говорить. Это из-за денег, так ведь? Ты просто хотела, чтобы Кит получил деньги и смог продлить аренду своей студии? – Броди попытался сесть. – Но почему тогда для тебя было так важно поговорить с ним первой?
– Потому что он об этом ничего не знал. Если бы Холлингворт не обращался со мной как с трехлетней девочкой и позволил мне распоряжаться не только карманными деньгами – но я ведь для него просто глупая, взбалмошная девчонка, которой нельзя доверять, – этого не произошло бы…
– Значит, ты припомнила, что случилось с Оливером Ховардом, и решила повторить. Раз своими деньгами ты распоряжаться не могла, то решила взять их у отца? – Он расхохотался. – Бетти была права.
– Бетти?
– Она сказала мне, что все окажется не таким, каким выглядит на первый взгляд.
– О!
– Эмми! Неужели это правда? – воскликнул Кит. – Ты притворялась? Не могу поверить, что ты могла выкинуть такую ужасную штуку!
– А что тут ужасного? – спросила Эмми. – Если бы мой отец не начал следить за мной с тех пор, как увидел ту нашу фотографию на аукционе, мне ничего подобного и в голову бы не пришло.
– Так вот почему ты попросила меня написать твой портрет?
Эмми широко улыбнулась.
– А как иначе я смогла бы проводить все дни у тебя в мастерской?
– А зачем тебе понадобилось спать у меня на диване под предлогом, что ты слишком много выпила за ужином?
– Прости, – сказала она.
– Ладно уж, прощаю.
– Спасибо. Но моему отцу при всем его богатстве никогда и в голову не приходило поддерживать искусство…
Броди рассмеялся.
– Так, значит, здесь все было продумано и рассчитано. И все напрасно.
– Нет, – возразила Эмми. – Совсем не напрасно. Кит все равно может взять эти деньги. Ты ведь ничего не расскажешь, правда, дорогой? Пожалуйста, Том. Мой отец хочет, чтобы ты уговорил Кита отступиться от меня. И он будет очень доволен…
– Но мне не нужны деньги, Эмми, – вмешался Кит. – У меня теперь есть этот дом и кое-какая недвижимость на побережье. Я как раз собирался туда, когда ты пришла. У меня назначена встреча с адвокатом по поводу продажи виллы.
– Продажи чего?
– Виллы. Одной из трех, которые оставил мне отец. На самом деле, если бы не буря, вы меня здесь уже не застали бы. – Он взглянул на часы. – Послушайте, почему бы вам не остаться тут? Я вернусь завтра. – Он посмотрел на Эмми и Броди. – Нет, не завтра, – поспешно поправился он. – В выходные. Я заеду в деревню, Броди, и поговорю насчет какой-нибудь машины. Ключи оставите под цветочным горшком, когда будете уезжать.
Броди только поднял руку в знак того, что все слышал. Его губы были слишком заняты Эмми.
* * *
– Броди! – Встревоженный шепот Эмми вывел его из блаженного сна, и он приоткрыл глаза, улыбаясь ее розовому заспанному личику. Ее кудри растрепались и падали на лицо, а в золотисто-зеленых глазах светилась любовь.– Доброе утро, любовь моя, – нежно сказал он. Потом, внезапно проснувшись, быстро притянул ее к себе и поцеловал. Сначала она протестовала, пытаясь что-то сказать сквозь поцелуй, но Броди, смеясь, перевернул ее на спину. – Нет, нет. Когда будишь мужчину, моя дорогая, за это надо платить, – сказал он. – Итак, как ты собираешься?..
– Броди…
– Мне казалось, что этой ночью мы договорились называть меня Том, – напомнил он, целуя ее плечо. – Теперь, когда мы познакомились поближе.
– Том…
– Так-то лучше. А теперь о компенсации… Может быть, поцелуй? Здесь? – Он захватил губами кожу на ее шее. – Или здесь? Или здесь? – Он принялся покрывать поцелуями ее плечи, грудь, живот, и Эмми захихикала, потому что ночная щетина на его подбородке царапала ее нежную кожу.