Филлипс Сьюзен Элизабет. Блестящая девочка (Том 2)

   Словно в оцепенении, Флер начала печатать, надеясь, что поступает правильно. Казалось, он не слышал стука машинки.
   - Деревня была оплотом Вьетконга, - продолжал Джейк, - партизаны стоили нам многих солдат. Некоторых замучили и изувечили, из тех, что были нашими товарищами... Парни, которых мы начали узнавать. Мы должны были войти в деревню и уничтожить ее. Все гражданские люди знали правила - Боже мой, не может быть, чтобы они их не знали. Если не виноват - не убегай. Половина роты была пьяной или под кайфом. Только поэтому все вышло так, как вышло. - Джейк судорожно глотнул воздух. - Нас подняли на взлетно-посадочную полосу, и как только полоса освободилась, начался артобстрел. Когда все прояснилось, мы вошли в деревню. Крестьяне сбились в центре. Они не убегали, они знали правила... Но некоторых все равно убили... Маленькая девочка...
   На ней была рваная рубашка, не прикрывавшая живот, с маленькими желтыми утятами. Когда все было кончено и деревня горела, кто-то включил радио Вооруженных сил Вьетнама, и Отис Реддинг пел "Сидя на пристани бухты", а над животом девочки летали мухи.
   Впервые с тех пор, как Джейк начал говорить, он обратил внимание на то, что она делает.
   - Ты кусок насчет музыки написала? Музыка - это очень важно. Все, кто был во Вьетнаме, помнят музыку.
   - Я.., я не знаю. Ты говоришь слишком быстро.
   - Давай тогда я.
   Он оттолкнул ее, вырвал из машинки страницу и вставил новую. Потряс головой, словно проясняя мозги, и принялся печатать.
   Флер подошла к дивану и опустилась на него, чувствуя себя опустошенной и словно высохшей до дна Из нее будто выжали все соки Она оцепенела. Картина, которую нарисовал Джейк, встала перед глазами. Деревня, крестьяне, девочка, рубашка с желтыми утятами Почти час она словно в оцепенении наблюдала, как он бьет по клавишам и тихо ругается На лбу у Джейка выступил пот, хотя в комнате было прохладно Он не отрывал глаз от страниц, которые двигались будто по мановению волшебной палочки. Все время, пока он работал, Флер пыталась понять его боль. Если то, что с ним произошло во Вьетнаме, отняло у него способность писать, почему он утверждает, что она виновата? Но единственный, кто мог ответить на ее вопрос, - это Джейк. А он даже не заметил, когда она тихо вышла из комнаты.
   Остаток дня она готовилась к показу коллекции Майкла, потом решила пойти поужинать с Кисеи. Вернувшись перед полуночью, она услышала над головой треск пишущей машинки Флер отправилась на кухню и сделала себе бутерброд На этот раз она не стала стучать в дверь мансарды, а открыла ее своим ключом Он сгорбился над машинкой, лицо покрылось морщинами от усталости Кружки кофе, некоторые наполовину недопитые, стояли на столе, повсюду были раскиданы листы бумаги Он заворчал, когда она поставила поднос и стала собирать чашки, чтобы отнести их в раковину и помыть Флер сполоснула кофейник и снова включила, желая подготовить вес на случай, если Джейк снова захочет кофе Занимаясь делами, она думала о массовом убийстве, которое он описывал. Возможно ли, чтобы Джейк оказался способным на...
   Она торопливо отбросила некстати пришедшую мысль.
   Через несколько дней Флер позвонил Дик Спано.
   - Мне надо найти Джейка.
   - Он мне не звонит, - ответила она, что в общем-то было почти правдой.
   - Если вдруг позвонят, милая, дай ему знать, что мы его ищем.
   - Вряд ли он мне позвонит, Дик.
   В тот вечер Флер поднялась в мансарду и рассказала Джейку о звонке. Он смотрел на нее красными глазами, щеки и подбородок покрылись щетиной; казалось, он не спал за последние дни ни минуты. В первый раз она поймала себя на мысли о том, надо ли было заставлять его писать. Флер усомнилась, права ли она.
   - Я не хочу ни с кем говорить. - Он покачал головой. - Помоги мне, ладно? Избавь от всех.
   Флер согласилась, но подумала, что это будет непросто К середине следующей недели она сумела отвертеться от его агента с западного побережья, от менеджера Джейка, от всех секретарей. Но когда поняла, что люди искренне беспокоятся об исчезновении Джейка Коранды, она решила позвонить Дику Спано.
   - Есть известия о Джейке, - сообщила она. - С ним все в порядке. Он снова начал писать, поэтому на время скрылся от всех.
   - Это нехорошо, дорогая. У меня к нему неотложное дело. Я должен поговорить с ним. Скажи, где он Флер колебалась недолго.
   - Я думаю, он в Мексике. Джейк не сказал, где именно там.
   Дик выругался и прошелся насчет характера Коранды. Потом вывалил на нее длинный список того, что она ему должна сказать, если он снова позвонит. Флер все записала и засунула лист в дальний ящик стола.
   Октябрь сменился ноябрем под приглушенный стук пишущей машинки. Флер лежала без сна, прислушиваясь. В темноте она беспокоилась о Джейке, о своем агентстве, о коллекции Майкла, на которую так много было поставлено. И о себе. Утром она вставала рано, совершала пробежку, прежде чем одеться и выйти в офис.
   Они с Джейком редко разговаривали, у нее вошло в привычку заглядывать к нему каждый вечер, и через некоторое время стало трудно понять, кто из них выглядит более измученным.
   Накануне показа моделей Майкла она осталась в отеле, кидаясь то к плотникам, то к техникам, которые устанавливали подиум. Они всех сводила с ума своими требованиями насчет пропусков и охраны в дверях. Даже Кисеи потеряла терпение. Но Флер не обращала внимания. У Алексея оставалось меньше суток, но на этот раз он не застанет ее врасплох, Флер дала себе слово. Она дважды звонила Майклу на фабрику, желая убедиться, что все охранники на месте.
   Когда Флер Савагар выходила из отеля в тот вечер, ей показалось, что до нее донесся всеобщий вздох облегчения.
   ***
   Уилли Бонэдюс рыгнул и потянулся в карман формы за жвачкой "Тамс". Ему нравился ее вкус, иногда он жевал одну за другой без передышки. Жвачка помогала коротать время в ожидании сменщика. Он работал здесь уже целый месяц, нынешняя ночь была последней. Уилли думал, что охранять кучу барахла - в общем-то довольно бестолковое занятие, но, поскольку ему платили, он относился к делу серьезно.
   В смене их было четверо, так что местечко это, говорил он себе, запечатано крепче, чем барабан. Уилли сидел за передней дверью внутри старой фабрики "Астория", а его напарник Энди - в задней части; еще два молодых парня сторожили у дверей цеха на втором этаже, где эти платья были заперты. Утром охрана из дневной смены должна была сопроводить грузовики с платьями в отель.
   На атом работе конец.
   Уилли откинулся на спинку стула и взял номер "Дэйли ньюс".
   Пару лет назад он охранял Рэгги Джексона. Вот это была работенка! Просто блеск. Было что рассказать мужу сестры, который приезжал ужинать по воскресеньям. Они сидели у телевизора, смотрели, как играет команда "Гигантов", и трепались. Он любил поговорить о Рэгги Джексоне, как здорово он его охраняет. Да, это тебе не куча тряпья. Уилли Бонэдюс ритмично двигал челюстями и листал газету. Когда он углубился в спортивную страницу, старенький апельсиново-оранжевый грузовичок с надписью "Буллдог Электронике" проехал мимо фабрики. Уилли не заметил его.
   Водитель свернул в переулок, даже не взглянув на фабрику.
   Ему и не надо было. Всю последнюю неделю он проезжал здесь каждый вечер, на разных машинах. Он точно знал, что увидит. Один тип - ему, конечно, не известно имя Уилли Бонэдюса - сидит за входной дверью, задний вход тоже под охраной; знал он и о запертой комнате на втором этаже, о дневной смене, которая появится через несколько часов, и о том, что фабрика по ночам слабо освещена. Ему была важна лишь эта, последняя информация.
   На другой стороне улицы, напротив фабрики, стоял склад, заброшенный несколько лет назад. Висячий ржавый замок на его двери легко поддался челюстям кусачек. Мужчина вернулся к грузовику, вытащил ящик с инструментами, очень тяжелый, но он привык к его весу. Затем спокойно прошел внутрь склада, включил фонарик и, освещая себе путь, направился в переднюю часть здания. Фонарик раздражал его. Свет то расплывался неряшливым пятном, то концентрировался, в зависимости от того, куда он направлял его луч.
   Его специальность - свет, чистые, тонкие, как карандаш, лучи.
   Они не расплывались бесформенными лужами, как у этого фонарика.
   На приготовления у него ушел почти час. Обычно ему требовалось гораздо меньше времени, но пришлось подправить оборудование, установить мощный видоискатель, а это непросто. Он, конечно, не имел ничего против, он любил трудности, тем более если их преодоление хорошо оплачивалось.
   Закончив устанавливать приборы, мужчина вытер руки о тряпку, принесенную с собой, потом процарапал кружок на грязном окне склада. Он не торопился, тщательно наводя фокус видоискателя. Он без труда нашел датчики, он видел их яснее, чем если бы стоял в центре комнаты на втором этаже. Приготовившись, включил лазер, направляя чистый рубиново-красный луч на самый дальний датчик. Он плавится при температуре 160 градусов, и лазер невероятно быстро сделал свое дело. Мужчина перевел его на следующий датчик. Через несколько минут все датчики были расплавлены, автоматическая противопожарная система сработала, и потоки воды обрушились на вешалки с платьями.
   Довольный собой, мужчина собрал инструменты в ящик и покинул склад.
   ФЛЕР
   Что ты знаешь о себе, Флинн?
   Эррол Флинн Грехи мои тяжкие
   Глава 28
   Телефонный звонок службы безопасности разбудил Флер в четыре часа утра. Она выслушала пространные объяснения и сказала:
   - Моего брата не будите.
   Потом положила трубку, повернулась на живот и натянула одеяло на голову.
   Едва ей снова удалось заснуть, как позвонили в дверь. Прищурившись и взглянув на часы, она подумала, что если в шесть утра явился цветочник с белыми розами, то ей наплевать, она не пойдет с ним объясняться. Звонок прекратился, а через несколько минут снова затрещал. Флер засунула голову под подушку, пытаясь уснуть, но внезапно чья-то рука резко сдернула ее с головы. Флер закричала и рывком села в постели.
   Над ней стоял Джейк, одетый в джинсы и спортивную куртку на молнии, под которой виднелось голое тело. Волосы лохматые, лицо небритое, глаза пустые, но в глубине их затаилась какая-то мысль.
   - Что с тобой случилось? - завопил он. - Где ты была?
   Почему не отвечала на звонок?
   Флер выхватила у него подушку и ткнула ею Джейка в живот.
   - Да сейчас шесть утра! - закричала она. - Ты меня испугал, - В шесть утра ты обычно бегаешь. Где ты была?
   - В постели!
   - А чем ты недовольна? Откуда мне знать, что ты спишь? - Он засунул руки в карманы. - Когда я выглянул в окно и тебя не увидел, я подумал, что-то случилось.
   Флер отбросила одеяло, пытаясь посмотреть на факты трезво.
   Этот день нельзя больше откладывать. Джейк не притворился, что он совсем не заметил ее оголившееся бедро. Она потянулась, чтобы выключить кнопку электрического одеяла; потом зажгла свет, ставя при этом ноги так, чтобы вытянуть носки. Несмотря ни на что, ни на какие проблемы и трудности, она думала только о том, как предстать перед Джейком Корандой в самом лучшем свете.
   Флер встала, не глядя на него, с полным отвращением к себе. Да как она может думать о сексе в такое время? Но что делать, если она думает об этом с того самого момента, как Джейк снова ворвался в ее жизнь. Если она хочет лечь, с ним в постель, надо взять и прямо сказать ему. А не унижаться, играя в старые женские игры. Может, ей начать коллекционировать мужчин, как Кисеи? Перепробовать всех привлекательных, которые попадутся на пути? Никаких условностей, привязанностей, просто хороший грязный секс. Начать надо прямо сейчас, с Джейка Корапды! Разве не в этом настоящая свобода? Женщины не должны больше играть в, свои дурацкие игры!
   Выдавливая зубную пасту на щетку, Флер решила, как поведет себя, вернувшись в спальню. Точно так, как обыкновенный агрессивный мужчина, увидевший хорошенькую женщину. Она посмотрит Джейку прямо в глаза и скажет, чего хочет. Она хочет... Но тут Флер заколебалась. А какие слова она найдет для этого? "Пойдем в постель"? Слишком плоско и невыразительно. "Займемся любовью"? Слишком многозначительно. "Совокупляться" - грубо.
   "Трахаться" - просто ужасно.
   Она пыталась придумать что-то. Она не собиралась отказываться от задуманного только из-за отсутствия точного слова. Как поступил бы мужчина, опытный соблазнитель? Например, Джейк Коранда? А почему, кстати, ему бы это сейчас не сделать? Флер Прополоскала рот и вернула щетку на место. Он показался ей таким злым. Может, он ее вовсе и не хочет, пытается избежать трудностей, которые могут возникнуть?
   Флер велела себе вернуться в спальню и поцеловать Джейка.
   Она встанет перед ним, обнимет, прикоснется губами, а потом природа возьмет свое.
   Она выскользнула из ночной рубашки, надела халат на голое тело, завернулась в него, глубоко вздохнула и открыла дверь.
   Джейк ушел.
   На самом деле он никуда не уходил. Он просто вышел на кухню, и Флер не подозревала об этом, пока не надела джинсы, носки и старый лыжный свитер. Он же, оторвав глаза от яиц, которые разбивал на сковородку, казался выше обычного; плечи распирали свитер по швам, отчего Джейк выглядел ужасно агрессивно настроенным.
   Флер поняла, ей не надо проявлять инициативу, делать первый шаг.
   Если он действительно хочет ее, он справится сам. Все очень просто.
   Внезапно ее осенила другая мысль, и она спросила его:
   - Как ты вошел? Я знаю, двери были заперты, я проверила вчера перед сном.
   - Ты хочешь омлет или глазунью?
   - Джейк...
   - Слушай, Цветик, я не самый лучший в мире повар, правда?
   И я не могу говорить и готовить одновременно. Ты, между прочим, могла бы помочь, вместо того чтобы стоять, как королева.
   Типичная мужская манера нападать, подумала Флер, но не одернула его. Никто из них никуда сейчас не спешил. Наконец они накрыли на стол.
   - Ты опять добрался до моей секретарши, да? - спросила Флер. - Ты сделал дубликат с ее ключа!
   Джейк ковырял вилкой в тарелке.
   - Ну, признайся, другого способа нет, ключ есть у секретарши, у меня и у Майкла. Ну как еще...
   Он перестал жевать и посмотрел на нее.
   - Ключ дал твой брат, - сказал Джейк. - В тот вечер, когда ты устроила званый ужин. Он мне рассказал о вашем отце.
   Майкл беспокоится о тебе, Цветик. Я тоже не могу сказать, что меня все это не волнует, поэтому, когда ты утром не вышла на Пробежку и не отвечала на звонок в дверь...
   Флер швырнула вилку.
   - Алексей ничего мне не сделает. Физически. Майкл должен это знать. Его игра заключается в другом. Он хочет, чтобы я жила, страдая. И вообще, это никого из вас не касается. Разве тебе мало своих проблем?
   - Мне это не нравится, Цветик.
   - Я сама не пляшу от радости. Но пока не вижу способа положить этому конец.
   Они молча ели, потом Джейк спросил Флер, всегда ли она ходит на работу в джинсах и кроссовках.
   - Я должна сопровождать упаковочные клети в отель, - сказала она. , За мной заедут через час. Поэтому я и хотела выспаться. Сегодня у меня очень тяжелый день. Кроме того, я не могу выйти из дома, пока все это здесь.
   Джейк указал на узкие деревянные клети, занимавшие большую часть кухни.
   - Может, скажешь, что в них? Или я должен сам догадаться?
   - Это коллекция Майкла, - пояснила Флер. - Образцы.
   И Флер рассказала Джейку о фабрике, о звонке в четыре утра.
   - Охранники не могут понять, каким образом включилась противопожарная система, кто ее вывел из строя. Но все платья на складе оказались мокрыми.
   Джейк кивнул в сторону клетей.
   - Мне показалось, ты говорила, что платья в них.
   - Да, конечно. На фабрике висит просто тряпье.
   Она встала и попыталась ощутить удовлетворение оттого, что перехитрила Алексея. Но ей никак не удавалось. Флер понимала: пора снова начинать волноваться, Алексей Савагар должен сделать следующий шаг.
   - Если ты меня извинишь, я позвоню Майклу, а то он поедет на фабрику и его хватит сердечный приступ.
   - Погоди минутку, - остановил ее Джейк. - А ты разве не сказала ему, что все перевезла сюда?
   - Это не его забота, Джейк. Я изрубила "бугатти", за мной охотится Алексей. А Майклу и так хватает причин для волнения.
   Джейк впал в ярость.
   - А если бы отец послал сюда одного из своих бандитов, что бы ты тогда делала? Можешь ты мне сказать или нет?
   - А зачем ему посылать сюда? Фабрика кишела охранниками. Как он мог заподозрить, что образцы здесь?
   - Ты знаешь, в чем твоя проблема? Ты не думаешь!
   Джейк резко встал, и Флер заметила, что карман его куртки глухо ударился о край стола. Он засунул руку внутрь, и Флер впервые обратила внимание, что правый край куртки свисает ниже левого. Может, она не задумалась бы о причине, если бы Джейк не взглянул на нее быстро и обеспокоенно, прежде чем взять тарелку и понести ее к раковине.
   Флер положила телефонную трубку на место.
   - Что у тебя в кармане?
   - Не важно.
   Она почувствовала, как у нее заныл позвоночник.
   - Я хочу знать.
   - Отстань, ладно?
   - Скажи, Джейк.
   Сначала она подумала, что он собирается уйти. Потом он пожал плечами.
   - Двадцать второй, автоматический.
   Флер удивленно посмотрела на Джейка:
   - Что?
   - Пистолет.
   - Ты спятил?! Как ты можешь приносить сюда оружие? Боже мой! Это же не Вьетнам и не съемки фильма. Это мой дом!
   Джейк отмахнулся от нее - Твой отец не в игрушки с тобой играет, я понятия не имел, что увижу, когда сегодня спускался сюда, Он выдержал ее взгляд; ему показалось, что сейчас она видит его в образе экранного героя.
   Флер отвернулась, внезапно вспомнив о массовых убийствах, о девочке в рубашке с желтыми утятами. О том, чего она не могла выносить.
   Джейк молча вышел, но через двадцать минут вернулся, одетый в теплую куртку и вельветовые брюки. Уже появились белые розы, и Флер стало ясно, что Алексей не подозревает о провале его плана Но Джейку это было не важно Он прервал ее разговор с братом. Выдернув у Флер из рук трубку, проворчал в нее:
   - Майкл, я отправляюсь на грузовике с Чудо-Женщиной. А потом уже давайте, ребята, без меня.
   Джейк не отходил от Флер, пока разгружали грузовик; он стоял на углу, надвинув бейсбольную кепку на глаза, изо всех сил стараясь не привлекать внимания, остаться незаметным Но разве мог на это рассчитывать Джейк Коранда? Очень скоро его кто-то узнал, и поклонники быстро окружили своего кумира. Они совали клочки бумаги, квитанции из химчистки, и Джейк покорно раздавал автографы. Флер знала, как люто ненавидит все это Коранда, но он терпел, придавленный бременем славы, пока она не вошла в отель вслед за клетями с платьями. Когда она вышла поблагодарить Джейка, он уже испарился.
   За кулисами царил хаос. Майкл чуть не впал в истерику, обнаружив, что некоторые платья помяты. Флер с трудом сохраняла спокойствие, заставляла себя улыбаться и излучать уверенность.
   Слишком много зависело от нескольких ближайших часов. Несмотря на большой интерес к работам Майкла, они решили продемонстрировать коллекцию всего два раза. Один раз днем и один раз поздно вечером.
   Как и положено, для каждой из моделей предназначили отдельный закуток, где все вещи были разложены в том порядке, в каком она должна надевать их, там же были все необходимые аксессуары. Обычно такие закутки оборудовались накануне показа. Но Флер не собиралась выпускать платья из-под охраны, поэтому все пришлось делать второпях и в последнюю минуту искать недостающие аксессуары. С обувью вышла неразбериха, едва не обернувшаяся настоящей паникой.
   Сколько мрачных взглядов было брошено в сторону Флер! Но как бы то ни было, дело двигалось, телевизионщики устанавливали оборудование, чтобы снять на видеокамеру коллекцию Майкла Савагара и разослать кассеты в лавки, магазинчики, универмаги.
   Наконец, когда все было готово, и вовремя, Флер переоделась в платье, привезенное с собой. Пришлось долго повозиться с молнией, потому что пальцы дрожали. Она выбрала одно из первых платьев Майкла, придуманных для нее. Только увидев платье, Флер сразу же решила оставить его на сегодня. Ярко-красное, с двумя разрезами, один начинался от шеи и убегал ниже груди, другой шел снизу и до колена. Бабочки, обшитые бисером, украшали плечи, и такие же, но чуть поменьше, красовались на носках атласных туфель на высоких каблуках.
   Появилась бледная, напряженная Кисеи.
   - Это ужасная идея, Флер. Не понимаю, почему ты думаешь, что она сработает? Должно быть, у меня простуда, а может, даже и температура.
   - Просто нервы, Кисеи. Тебя трясет от напряжения.
   Несколько раз поглубже вдохни, и все пройдет.
   - Нервы? Да у меня все нутро словно клюют грифу.!
   Флер, рассмеявшись, заботливо и очень осторожно обняла Кисеи, опасаясь что-нибудь помять.
   - Ну что, Магнолия, ни пуха ни пера.
   Флер вышла из-за кулис и смешалась с толпой. Она говорила с десятками людей, с репортерами, позировала фотографам; кончики ее пальцев совершенно онемели от нервного напряжения. Она взяла маленький позолоченный стул возле подиума и сжала руку Чарли Кинкэннона.
   Он наклонился к ней, шепча:
   - Я слышал разговоры, Флер. Дизайнерам не нравится твой брат, они называют его работы вычурными и претенциозными.
   - Это значит только одно, Чарли: они чертовски ревнуют. В его вещах женщины похожи на женщин.
   Да, хотелось бы ей на самом деле чувствовать такую уверенность, с которой она произнесла эти слова! Но правда заключалась в том, что любой новый дизайнер, смело отважившийся на показ коллекции, как Майкл, подвергал себя опасности. Его можно было разбить в пух и прах: для этого существовали мощные средства в очень закрытом, кастовом мире моды. Майкл ступал на территорию, уже и без того слишком перенаселенную.
   Она посмотрела через зал на репортершу из журнала "Повседневная одежда для женщин" и заметила, какое злое у нее лицо. Флер вдруг поняла, что имела в виду Кисеи, когда говорила про грифов.
   Зазвучала печальная музыка в ритме блюза, и Флер снова заволновалась, но уже о другом. Сложные театральные постановки, вроде той, которую она придумала для показа моделей Майкла, вышли из моды; теперь демонстрации проходили просто: подиум, манекенщицы, платья.
   Снова они как бы плыли против течения. На этот раз по ее вине. Это была ее идея. Она уговорила Майкла согласиться.
   Понемногу разговоры стихли, музыка зазвучала громче. Свет в зале потускнел, на сцене за подиумом зажглись огни. За прозрачным сероватым занавесом, похожим на дымку, был экран. На сцене стоял уличный фонарь, торчали пальмовые ветки, валялись сломанные жалюзи и металлические перила. Глядя на все это, зрители должны были мысленно перенестись в новоорлеанский дворец во влажную летнюю ночь.
   Появились модели в дымчатых платьях. Тонкая ткань облегала грудь, локти, колени; они казались утрированно острыми, как на рисунках Томаса Харта Бентона. Они принимали невероятные позы: откидывали назад голову, тянули руку к пальмовым листьям-веерам и замирали, наклоняясь, словно ветви плакучей ивы так, что волосы спускались до пола. Зрители зашептались, украдкой оглядываясь по сторонам, желая увидеть реакцию других. Но было совершенно ясно, что никто не решится обнародовать собственное впечатление, пока не станет ясно, к чему все это.
   Вдруг одна фигура отделилась от остальных и вышла в лужицу голубого света. Моргая, она смотрела на зрителей, будто пытаясь понять, можно ли довериться этим людям, потом заговорила. Она говорила о потерянной плантации, о Стэнли Ковальски, этом недоноске, за которого ее дорогая сестра вышла замуж. Голос звучал взволнованно и устало, лицо казалось измученным. Наконец девушка умолкла и протянула к собравшимся руку, словно умоляя понять ее. В зале наступила звенящая тишина, потом снова зазвучал блюз, как бы прогоняя девушку назад, к теням.
   После ошарашенного молчания раздались робкие аплодисменты, потом все более энергичные. Зрители узнали монолог Бланш Дюбуа <Героиня пьесы Теннесси Уильямса "Трамвай "Желание"".>, Кисеи прекрасно исполнила его. Флер почувствовала, как Чарльз с облегчением расслабился.
   - Она понравилась им, да? - прошептал он.
   Флер кивнула и задержала дыхание. Если бы им так же понравились работы Майкла! Как бы хорошо Кисеи ни исполнила свою роль, в конце концов не это главное. Здесь важнее всего мода.
   Музыка стала более быстрой. Модели одна за другой разрушали свои статичные позы, оживали и выходили из-за прозрачного занавеса на подиум. Все были одеты в легчайшие летние платья, вызывавшие в памяти ароматы цветов, южные жаркие вечера, старые трамваи под названием "Желание". Линии платьев мягкие, женственные, без всякой вычурности, специально скроенные для женщин, уставших походить на мужчин. Ничего подобного Нью-Йорк не видел уже много лет.
   Флер прислушивалась к бормотанию вокруг себя, к скрипу перьев в блокнотах, шепоту. Аплодисменты за первые несколько вещей были вежливыми, потом, по мере того как одно платье сменяло другое, они становились увереннее. Красота, придуманная и воплощенная Майклом, постепенно доходила до людей; аплодисменты становились громче, энергичнее, пока наконец не переросли в общий гул, охвативший большой зал. Флер почувствовала, как ее пальцы свело судорогой, и догадалась, что впилась ими в колено Чарли.
   Когда последняя модель удалилась с подиума, Чарли длинно выдохнул.
   - За эти пятнадцать Минут, кажется, я прожил целую жизнь.
   Флер надела на лицо холодную уверенную улыбку и присоединилась к аплодисментам.
   - Только одну, - прошептала она ему.
   Были показаны еще две живые картины; вторая имела даже больший успех, чем первая. Дождливый влажный лес из "Ночи Игуаны" послужил декорацией для второго монолога Кисеи. Потом на подиум высыпали девушки в разноцветных ярких ситцевых повседневных платьицах. И наконец Кисеи изобразила потрясающую кошку Мэгги на фоне силуэта обширного изголовья медной кровати. Эта сцена стала прологом для показа экзотической коллекции платьев, украшенных перьями и бисером, вечерних туалетов, пробуждавших сладкие декадентские воспоминания. На сей раз зрители не просто аплодировали, они делали это стоя.