Филлипс Сьюзен Элизабет. Первая леди

   — Да, Мэтт, скажи мне.
   Люси растерянно уставилась на Мэтта:
   — Ты ведь не захочешь писать о ней, верно?
   — Захочет, Люси. Разве можно упустить такую сенсацию?!
   Мэтт дернулся, как от удара. В голове вертелась неотвязная мысль: все кончено, он теряет ее. Теряет! Прямо сейчас.
   — Мэтт… — умоляюще прошептала Люси.
   — Я не предам ее, Люс. И уже сказал ей это, но она ничего не желает слушать.
   Нили набрала в грудь воздуха и обратилась к Люси, полностью игнорируя Мэтта. словно его вообще не было в комнате.
   — Не волнуйся, — сказала она, растянув губы в подобии улыбки. — Все это к тебе не имеет никакого отношения.
   — В таком случае о чем ты хотела поговорить со мной наедине? — с опаской спросила Люси.
   Нили тяжело дышала; руки ее бессильно упали.
   — Я хочу удочерить тебя и Баттон.

Глава 20

   Нили жалела, что пришлось объясняться с Люси в присутствии Мэтта. Но что поделать? Тот отказался уйти. Люси уставилась на нее так, словно не могла поверить своим ушам. Нили улыбнулась и повторила:
   — Я хочу удочерить вас обеих.
   — Не считаешь, что сначала должна посоветоваться со мной? — осведомился Мэтт, медленно поднимаясь с дивана. Люси не сводила с Нили глаз.
   — Нас обеих? Не может быть. Баттон и… меня?!
   — Ну разумеется. Я же сказала: вас обеих!
   Мэтт схватил на руки спящую малышку.
   — Нили, мне нужно обсудить с тобой кое-что.
   Но Нили не обращала на него никакого внимания.
   — Видишь ли, Люси, тебе придется хорошенько подумать, прежде чем соглашаться, потому что твоя жизнь будет совсем нелегкой и я ничего не смогу изменить.
   Люси широко раскрыла глаза.
   — Ты это о чем?
   Нили встала и подошла к креслу Люси.
   — Я всегда на виду, и тут ничего не поделаешь. Была, есть и буду до конца жизни. Даже когда перестану считаться первой леди. — Она взяла руку Люси, растерла тонкие холодные пальцы. — Отныне мы связаны родственными узами, поэтому сотни людей будут следить за тобой во все глаза, ожидая, пока ты на чем-то споткнешься.
   Люси с трудом сглотнула.
   — А мне плевать.
   — Ничего подобного. Не представляешь, как это ужасно — потерять право на личную жизнь, а именно это тебя ждет. Агенты Секретной службы будут следовать за тобой по пятам, везде и всюду, даже когда ты веселишься с друзьями, идешь на свидание и тому подобное. Ты больше не сможешь остаться одна.
   — Но ты же сбежала!
   — И как сама видишь, меня быстро нашли. Я с самого начала знала, что придется вернуться к обычному существованию. Многое изменится и в твоей жизни. Вспомни о том, как любишь ходить по магазинам. Ты не сможешь делать это, не доставляя всем, и в том числе себе, множества хлопот, и скоро начнешь задыхаться. Довольно скоро ты поймешь, что жизнь в Белом доме не стоит простых радостей жизни, и начнешь тосковать.
   — Я никогда не говорила, что люблю ходить по магазинам.
   Но Нили хотела, чтобы девочка отчетливо представила, что ее ждет.
   — Когда-нибудь ты осознаешь, что сыта этой бесконечной суетой по горло, Люси, потому что дело не в нас обеих. На тебя будет смотреть весь мир.
   Мэтт, с Баттон на руках, шагнул к окну, с каждым шагом становясь все мрачнее.
   В этом деле он должен был стать ее союзником, не врагом, но…
   Нили неприязненно поморщилась и вновь обратилась к Люси:
   — Если ты выругаешься на людях, повысишь голос или выкрасишь волосы в свой любимый пурпурный цвет, об этом тут же сообщат газеты, тебя станут осуждать в каждом доме. Мало того, тебя покажут по телевизору, и какой-нибудь психолог примется разбирать по косточкам твой характер на потеху всей Америке.
   — Ну и свинство! — Наконец-то слова Нили дошли до Люси.
   — Именно. Но, должна заверить, так и будет.
   — А люди и про тебя сплетничали в газетах, когда ты была маленькой?
   — Не слишком часто
   — Почему же считаешь, что обо мне будут говорить гадости?
   Нили сочувственно улыбнулась:
   — Не обижайся, но в сравнении с тобой я была ангелом. У меня очень строгий отец. Кстати, вот еще одна огромная проблема. Мой отец.
   — Он злой?
   — Нет. Просто тяжелый человек. С ним очень трудно. Но поскольку и он — часть моей жизни, тебе придется с ним встречаться. Он будет постоянно воспитывать тебя, читать нотации, даже если я попрошу его не делать этого. Если натворишь что-нибудь, достаточно одного его взгляда, чтобы тебе стало стыдно. Он всегда будет сравнивать тебя со мной и сделает все, чтобы ты проигрывала. Вряд ли он тебе понравится, но нужно мириться с обстоятельствами. И с ним тоже.
   Люси прерывисто вздохнула.
   — Неужели это правда? Ты возьмешь нас… навсегда?
   — О, милая, я знаю, ты хочешь этого больше всего на свете, но повторяю: тебе будет нелегко. И что всего хуже: ты должна принять решение не только за себя.
   — И за Баттон тоже.
   Нили кивнула.
   — Ты по крайней мере уже знаешь, что это такое — жить, как все нормальные люди, но бедняжка Баттон не увидит ни одной светлой минуты. И клянусь, настанет день, когда она будет винить за это тебя.
   Люси долго смотрела на Нили, прежде чем спросить:
   — Ты это серьезно?
   — Более чем. К сожалению, у тебя не осталось времени, чтобы все как следует обдумать, хотя сейчас на карте стоит твоя судьба.
   — Не о чем тут думать! — Люси вскочила. — Мы едем с тобой!
   Нили не удивилась, хотя почти ожидала возражений Мэтта. Но лицо его словно окаменело.
   — Собери вещи, — тихо сказала она. — Нам пора.
   Люси помчалась было выполнять приказание, но у самого порога обернулась.
   — Я совсем забыла… Тебе следует узнать кое-что. Имя Баттон. Настоящее. — Она сморщила нос. — Ее зовут Беатрис.
   Нили изобразила улыбку.
   — Спасибо, что сказала.
   Но Люси не ушла. Несчастные, обгрызенные почти до мяса ногти снова оказались у нее во рту.
   — Я знаю, почему тебе взбрело удочерить Баттон. Она миленькая и все такое. Но… — Она вытащила пальцы изо рта и принялась ковырять лак.
   Нили покачала головой. Никогда еще Люси не выглядела такой беззащитной.
   — Зачем я тебе?
   — Я люблю тебя, Люс.
   — Туфта! — выпалила Люси, однако вид у нее был скорее ошеломленный, чем воинственный. — Как ты можешь любить меня после того, что я натворила?
   — Просто ты — это ты. Ребенок, каким я всегда мечтала быть.
   — То есть?
   — Ты храбрая и можешь постоять за себя. Знаешь, чего хочешь от жизни, и готова на все, чтобы добиться цели.
   На этот раз Люси потеряла дар речи. Однако это благословенное состояние долго не продлилось.
   — Я тоже люблю тебя, Нелл, — почти свирепо провозгласила она. — И обещаю, что никому не позволю тебя доставать!
   — Именно этого я и боялась.
   Люси сверкнула ослепительной улыбкой и убежала собирать вещи. Она была так взволнована, что даже не взглянула на Мэтта, не подумала посоветоваться с ним. И сейчас он шагнул к Нили.
   — Жаль, что ты сначала не поговорила со мной.
   — Зачем? Я ведь даю ответ на твои молитвы. Меньше чем через час ты получишь все, о чем мечтал. Никаких женщин и потрясающая история. Редкостная удача тебе выпала. Можно только позавидовать.
   — Это не… — Речь, похоже, давалась ему с трудом. — Я не уверен, что для них это лучший выход.
   — Знаю. А ты можешь предложить что-то более приемлемое?
   Мэтт хотел было сесть, но передумал, направился к Нили, но на полпути остановился. Впервые за все это время он показался ей неловким и неуклюжим, словно чрезмерно длинные ноги и руки мешали ему.
   — Наверное… очевидно… — Он пересадил Баттон с одной руки на другую. — Да, ты права. Я ничего другого не могу придумать. Сейчас запишу тебе имя поверенного, который вел дела Сэнди. Уверен, твои друзья в Вашингтоне сумеют все уладить с пенсильванским отделением Службы защиты прав детства и юношества.
   — Я об этом позабочусь.
 
   — Йо-хо-о-о!
   Ничто не могло яснее показать Нили, что она в западне, чем вид Бертис и Чарли, стоявших во дворе перед бдительными агентами.
   — Эти люди не впускают нас! — воскликнула Бертис, яростно размахивая свободной рукой.
   Плечи Нили устало опустились. Страшно подумать, в какой мир она приведет бедных детей!
   — Мне очень жаль, Нили.
   Она растерянно встрепенулась. В глазах Мэтта светилось что-то, подозрительно напоминавшее сочувствие. Но она не желала его участия и в этот момент ненавидела так, что едва смогла пожать плечами:
   — Жизнь продолжается.
   — Это точно.
   Так получилось, что именно он спас Уайнов и привел в дом. Старички уже поняли, кто скрывался под именем Нелл, но когда она безуспешно попыталась объяснить, почему сбежала из Вашингтона, Мэтт помог ей. Кроме того, он сообщил, что Нили решила удочерить девочек. Нили ожидала, что теперь Бертис и Чарли изменят к ней отношение, станут почтительно лепетать и заискивать, но Бертис лишь покачала головой и протянула ей тарелку:
   — Попробуй моей помадки, бедняжка. Сразу почувствуешь себя лучше.
   Пока Нили укладывала одежки Баттон, Люси металась по дому на колесах, путаясь под ногами, и трещала как сорока:
   — …Каждый вечер мыть посуду, и присматривать за Баттон, и убирать свою комнату. Даже не комнату, а весь дом… даже Белый дом, и…
   В полуоткрытую дверь протиснулся Мэтт.
   — Люс, Бертис и Чарли сидят с Баттон на веранде. Пойди попрощайся с ними.
   — Я приглашу их в гости!
   И Люси, хлопнув дверью, выскочила на улицу.
   Горечь предательства все еще сковывала холодом сердце Нили. Не в силах смотреть на Мэтта, она снова занялась укладкой вещей.
   — Стервятники уже слетаются, — сообщил он. — Показалась патрульная машина.
   Нили уложила в чемодан штанишки Баттон, притворяясь, что не слушает. Мэтт подвинулся ближе, заполняя собой все свободное пространство. Нили подумала о Деннисе и о тайне, которую она не выдала, но которую Мэтт тем не менее разгадал. Перед отъездом нужно выяснить с ним отношения.
   — Что от меня требуется, чтобы ты не раскрыл мои секреты всей Америке?
   Мэтт устало прищурился.
   — Думаю, для этого всего-навсего следует больше доверять мне.
   — К чему? Основное правило политика — никогда не доверяй прессе.
   — Я не просто пресса, — сухо заметил он. — Я твой друг.
   Ее друг. Не любовник. Не возлюбленный.
   Она не ожидала, что будет так больно. Но все же строго напомнила себе: сейчас необходимо защищать репутацию семьи. У нее слишком много проблем, чтобы предаваться скорби по поводу разбитого сердца. Возможно, она вообще слишком строго судит Мэтта и сгущает краски.
   — Означает ли это, что ты отказался от намерения писать обо всем этом?
   — Не могу, — тихо ответил он.
   Ей не следовало так страдать. Не следовало. Она не заслужила ничего подобного. Почему же в душе такой мрак?
   — Послушай, Нили, сейчас начнется настоящий ад. Репортеры не оставят в покое ни одного из участников этой истории. Самый уязвимый человек из всех нас — это ты. И лучшей защиты, чем я, тебе не найти.
   — Повезло мне, а я и не знала! — презрительно бросила она.
   — Я мог бы привести тысячи доводов, почему должен и обязан описать эту историю, но ты все равно не поверишь. Уже осудила и вынесла приговор.
   Нили стиснула кулаки.
   — Только не объясняй, что руководствуешься принципами высокой морали! И что твои намерения чисты, как свежевыпавший снег! За эти годы мне приходилось иметь дело с разными журналистами и быть свидетельницей самых подлых трюков, но ты побил все рекорды! Интересно, ты всегда спишь с героинями своих сюжетов?
   — Прекрати, — сухо попросил он.
   Нили отчаянно сражалась с молнией чемодана.
   — Катись отсюда! Нам не о чем больше говорить.
   — Нили, подумай хорошенько! Кто-то должен вразумительно объяснить репортерам, где ты провела целую неделю, иначе тебе не дадут ни минуты покоя.
   — Значит, ты делаешь мне одолжение?
   — Не хочу, чтобы мы расстались врагами.
   — Желаешь, чтобы мы расстались друзьями? — Нили резко дернула за язычок молнии. — Стараешься успокоить свою совесть? Как твой друг, я просто обязана скормить тебе парочку жареных фактов из жизни людей того круга, куда тебе никогда не проникнуть!
   — Значит, вот как ты обо мне думаешь!
   Наконец ей удалось вывести его из себя! Теперь все будет намного легче…
   — Боюсь, тебе совсем не понравится то, что я о тебе думаю.
   Она взяла чемодан и попыталась протиснуться мимо, но Мэтт отшвырнул его и порывисто заключил ее в объятия.
   — Черт побери, Нили! — прорычал он, впиваясь в ее губы.
   Поцелуй был жестоким, болезненным, жалким подобием того, которым они наслаждались этим утром. Мэтт, похоже, тоже понял это, потому что отстранился и прижался лбом к ее лбу.
   — Не делай этого, Нили. Нельзя, чтобы это кончилось вот так.
   Но Нили вырвалась, гонимая стремлением ранить его так же сильно, как была ранена сама.
   — Ты был всего лишь минутным развлечением, Мэтт. Теперь все позади.
   Дверь фургона распахнулась, и влетела Люси, слишком взволнованная, чтобы заметать напряженные лица взрослых.
   — О Господи, Нелл! У дома уже две полицейские машины, и только что приехали парни с телевидения. А Тони говорит, что на подходе вертолет! Мы полетим? О Господи, в жизни не была в вертолете! Как по-твоему, Баттон не испугается? Тебе придется держать ее, Мэтт, может, все и обойдется… — И тут она все поняла. Люси уставилась на Мэтта с приоткрытым ртом и, хотя задала вопрос, уже качала головой, словно знала ответ: — Ты ведь летишь с нами, правда?
   — Нет. Не лечу.
   Блеск в глазах Люси мигом погас. Словно выключили стоваттную лампочку.
   — Но ты должен! Скажи ему, Нелл! Скажи ему!
   — Люси, ты ведь знаешь, что Мэтт занят. У него работа. Совсем другая жизнь.
   — Но… я понимаю… тебе нельзя жить с нами, но ведь ты будешь приезжать в гости, ладно? На следующей неделе или когда время будет.
   Мэтт прерывисто вздохнул.
   — Прости, Люс, боюсь, это невозможно.
   — То есть как? Ты должен! Не для меня, конечно, хотя бы ради Баттон! Ты ведь знаешь, какая она маленькая. Ничего не понимает и… и думает, что ты ее папа.
   — Она забудет обо мне, — хрипло пробормотал Мэтт. Люси обернулась к Нили:
   — Скажи ему. Он не смеет так поступить, Нелл! Я знаю, ты на него злишься, но не может же он уйти просто так!
   Нельзя впутывать девочку в их распри! Пусть Мэтт останется в памяти Люси все тем же добрым, справедливым и порядочным человеком!
   — У него слишком много дел, Люси. Мэтт занят, и ему нужно срочно вернуться на работу. Он и так потерял из-за нас много времени.
   — Но… — Люси взглянула ему в глаза. — Да ведь вы любите друг друга, хотя и ругались последнее время. Но это не важно — все цапаются. Вы обязательно захотите увидеться, я точно знаю.
   Нили не представляла, откуда у нее берутся силы изображать спокойствие.
   — Мы не любим друг друга. Конечно, тебе трудно это понять, но мы слишком разные люди, которых свели совершенно неправдоподобные обстоятельства.
   — Я буду писать тебе, — пообещал Мэтт. — Каждую неделю.
   — Не нужны мне твои дурацкие письма! — прошипела Люси. Лицо ее исказилось от горя. — И не трудись их посылать! Если не желаешь нас видеть, я до самой смерти тебя не прощу! — Шмыгнув носом, она выбежала из фургона.
   Конечно, Нили хотела причинить ему боль, но это уж слишком!
   — Уверена, она передумает.
   — Переживу, — выдавил он. — Так даже лучше.
 
   Пока Нили заканчивала сборы, Мэтт, стоя во дворе, переругивался с Джейсоном Уильямсом, позволившим толпе любопытных осадить дом. Нили больше с ним не разговаривала. Да и о чем?
   Из окна гостиной она видела запрудивших двор соседей, которые горели желанием узнать, отчего их тихую улочку вдруг перегородили полицейские машины. До этого момента повезло лишь одной телевизионной бригаде, оказавшейся поблизости от места действия, но Нили понимала: это лишь вопрос времени. Еще час — и здесь проходу не будет от представителей прессы со всех концов света.
   Их убогие чемоданы вместе с пластиковыми пакетами погрузили в патрульную машину, где лежали плейер Люси, игрушки Баттон и другие драгоценные для девочек вещички, которые Люси отказалась оставить. К величайшему сожалению Нили, среди всего этого богатства оказался и Сквид.
   Нили направилась к Люси, державшей на руках Баттон. Бертис и Чарли старались не отходить от них. Угрызения совести заставили Нили сделать последнюю попытку.
   — Выгляни в окно, Люси. Посмотри! Отныне такой будет вся твоя жизнь! Хорошенько подумай, во что ты впутываешься.
   — Я уже видела, и мне все равно.
   Храбрым словам несколько противоречила поспешность, с которой Люси прижала к себе Баттон.
   — У тебя еще есть время передумать. Я сделаю все, чтобы вас поместили в хорошую семью.
   — Пожалуйста, Нили, — умоляюще прошептала Люси, — не бросай нас.
   Нили сдалась:
   — Ни за что, глупышка. Отныне вы обе принадлежите мне. В радости и горе.
   — Не забывай писать, Люси, — наказывала Бертис. — Тебе следует есть больше овощей. Жаль, ты не попробовала мою запеканку из зеленых бобов.
   Нили, стараясь выбросить из головы человека, в которого влюбилась, обняла стариков.
   — Спасибо за все. Я позвоню. Ты готова, Люси?
   Люси съежилась, но отважно кивнула.
   — У нас есть выбор: можем пробежать к машине, чтобы не пришлось ни с кем сталкиваться, а можем пойти медленно, держать головы высоко, улыбаться в камеры, чтобы показать миру: нам нечего скрывать.
   — Па!
   В комнату вошел Мэтт. Значит, Нили не будет покоя даже в последние минуты.
   Их взгляды скрестились. Его глаза… те же серые глаза, в которые она смотрела утром, когда он вонзался в нее.
   Ей ужасно хотелось плакать, рыдать, пока слез не останется, кричать, вопить, потому что она любит его, а он ее — нет. Но она лишь учтиво улыбнулась, скрыв эмоции под маской холодной вежливости. Мэтт смутился, но все-таки подошел к девочкам и, погладив Баттон но щеке, прошептал:
   — Покажи им всем, Демон. — Он хотел приласкать и Люси, но, увидев, как девочка измучена, отстранился. — Береги себя, ас. И никаких штучек.
   Люси закусила губу и отвернулась.
   Наконец он шагнул к Нили, но в комнату набилось слишком много народу и откровенность была неуместной. Глаза Мэтта затуманились.
   — Желаю счастья, Нили, — прохрипел он.
   Нили сухо кивнула, взяла у Люси младенца и ступила в мир, знакомый с детства.
   Корнилия Кейс вернулась из небытия.

Глава 21

   -Холлингс заседал в сенате двенадцать лет, Корнилия! Не желаю слышать подобный вздор! Ты поняла? Я запрещаю!
   Нили устало потерла глаза и вымученно улыбнулась отцу. Она с утра не вставала из-за письменного стола в кабинете — светлой комнате, одном из самых уютных помещений в доме георгианского стиля, когда-то принадлежавшем Деннису. Поместье располагалось на двадцати акрах лесистой местности в Мидлберге. Деннис в отличие от нее не слишком любил это место. Нили теперь жила здесь постоянно.
   Ей нравился этот кабинет: кремовые стены с белоснежным бордюром, антикварные безделушки, дорогая мебель и чудесный камин. Высокие прямоугольные окна задрапированы мягкими шторами с цветочным рисунком, вид из них прекрасный — деревья, только что нарядившиеся в разноцветные осенние платья.
   Нили отложила ручку.
   — Холлингс — идиот, и народ Виргинии заслуживает лучшего представителя. Что ты там тянешь в рот, чертенок?
   Баттон играла на английском ковре, с тонким изысканным узором в виде венков роз и мха. По ковру были разбросаны игрушки, ролик для туалетной бумаги, пустая коробка из-под овсянки и мерные кухонные чашки. Баттон устремила на Нили невинный взор, хотя щеки предательски надулись. Вероятно, она все-таки решила сжевать булку, оставшуюся от вчерашнего ужина, которую весь день носила с собой.
   — Заставь ее выплюнуть, папа.
   Личфилд сурово воззрился на ребенка:
   — Немедленно отдай, Беатрис!
   — Не!
   К счастью, Баттон слишком широко раскрыла ротик, и на пол вывалился ком обслюнявленной булки. Жестом, таким же элегантным, как взмах клюшкой для игры в поло, Личфилд выхватил из кармана белоснежный носовой платок, подцепил остатки булочки и бросил в корзинку для мусора, стоявшую на маленьком столике, довольно далеко от чересчур любопытного Демона.
   — Пусть Холлингс не самый блестящий сенатор Америки, зато всегда был верен партии. Он чрезвычайно расстроен твоими действиями.
   С тех пор как в прошлом месяце Нили приняла решение выставить свою кандидатуру в сенат, они с отцом спорили день и ночь. Теперь она преспокойно откинулась в кресле и положила босую ногу на Сквида, мирно дремавшего под столом.
   — В таком случае найди какой-нибудь другой способ отблагодарить Холлингса, потому что на предварительных выборах я буду претендовать на его место.
   — Без моей поддержки у тебя вряд ли что-то получится!
   — Папа, — как можно мягче напомнила Нили, — я не нуждаюсь в твоей поддержке.
   Дверь кабинета с громким стуком распахнулась. Это явилась Люси, маленький храбрый рыцарь, спешивший на помощь угнетенным.
   — Я дома.
   — Вижу.
   Нили улыбнулась приемной дочери, всегда готовой грудью отстаивать интересы матери.
   Теперь Люси одевалась как большинство ее ровесниц в частной школе, выбранной ими совместно не только из-за превосходных преподавателей, но и царившей там демократичной атмосферы: штаны на тесемке, широкий темно-коричневый свитер, массивные туфли на толстой подошве и длинный ряд серебряных колечек в ухе. Но свежую юную красоту Люси не мог скрыть даже унылый стиль унисекс.
   Блестящие коричневые волосы были модно подстрижены и придерживались над ушами двумя овальными заколками. Проблемы с кожей, так часто мучающие подростков, к счастью, обошли Люси, и теперь ее лицо уже не было покрыто толстым слоем косметики, а обкусанные ногти снова выросли и регулярно подпиливались. Девочка держалась уверенно и непринужденно, и сердце Нили, как всегда, когда она видела Люси, наполнилось гордостью за приемную дочь.
   Люси, старательно игнорируя Джеймса, прошла к столу.
   — Ма, хочешь послушать мой новый компакт-диск?
   Нили уже слушала новый компакт-диск, так что уловка Люси не сработала.
   — Позже, солнышко. Мы с дедушкой обсуждаем мое политическое будущее. — И, чтобы добавить масла в огонь, пояснила: — Он все еще против моего решения баллотироваться в сенат.
   — Но, Корнилия, Люсилъ слишком молода, чтобы разбираться в подобных вещах. Вряд ли она интересуется политикой.
   — Очень интересуюсь! — возразила Люси. — И намерена работать в мамином избирательном штабе!
   — Много ты понимаешь в кампаниях! — пренебрежительно фыркнул сенатор.
   — Некоторым старшеклассникам в моей школе уже исполнилось восемнадцать, так что они могут голосовать! И у всех моих ровесников родители тоже собираются голосовать. Мы с ма работаем над брошюрой для тинейджеров, чтобы и они поняли, в чем суть обязанностей сенатора штата.
   Нили еще не привыкла, что Люси зовет ее мамой. Все началось несколько недель назад. Люси никогда не говорила на эту тему, не спрашивала разрешения. Захотела — и все. Баттон — дело другое. Она с самого начала иначе как «ма» к Нили не обращалась и при этом обычно вопила во все горло. Так было с того самого дня, три месяца назад, когда они вместе вышли из уютного дома в Айове.
   Не все. Не все вместе. Один член их странной семейки остался.
   Но Нили старалась не думать о Мэтте и сейчас попыталась сосредоточиться на битве, разгоравшейся между Люси и Джеймсом Личфилдом.
   — …поэтому я спросила Толстожо…
   — Люси! — предостерегающе воскликнула Нили.
   — Я спросила миссис Фиген, не может ли мама прийти и сделать доклад на школьном собрании. Конечно, не насчет ее кампании: тут даже последний болван дотумкал бы, что к чему, а о том, как многие первые леди трудились на благо страны. Ма знает кучу интересных историй. Как Абигайль Адамс боролась за права женщин, Нелли Тафт велела посадить в Вашингтоне магнолии, а Эдит Вильсон правила страной, когда Вудро болел.
   — Вряд ли это было таким уж значительным вкладом в процветание США, — пожала плечами Нили. — Эдит Вильсон едва не ввергла страну в конституционный кризис.
   — И все же, по-моему, это было здорово!
   — Только по-твоему.
   Люси устроилось на своем любимом месте — в кресле напротив стола Нили — и объявила со всем апломбом стреляного воробья избирательных кампаний:
   — Уже на предварительных выборах мы как пить дать надерем Холлингсу задницу.
   Личфилд раздраженно прищурился, но промолчал, благоразумно опасаясь выговаривать Люси. Нили с самого начала ясно дала понять, что не позволит изводить девочку постоянными нотациями, и Джеймс быстро усвоил: дочь настроена вполне серьезно, и если он не хочет навсегда исчезнуть из ее жизни, то ни в коем случае не должен открыто выказывать приемышам неприязнь.
   Бедный отец! Нили испытывала к нему нечто вроде жалости. Появление девочек потрясло его, но он мужественно проглотил эту горькую пилюлю. Кроме всего прочего, ему еще приходилось выдерживать бурю в прессе, вызванную поступком Нили.
   Последние три месяца сообщения о ней не сходили с первых страниц таблоидов. Ее поразительная известность даже затмила славу кинозвезд. У всех, кто общался с Нили в ту знаменательную неделю, брали интервью. Бертис и Чарли с честью выдержали испытание. И даже Нико вел себя достойно. Организаторы конкурса двойников тоже получили свои четверть часа славы. Только Мэтт не желал разговаривать с собратьями по профессии и по сей день отказывался сниматься, хотя опубликовал несколько сенсационных статей с подробным описанием приключения первой леди…