Флетчер Донна. Дерзкий обман

   – Я разминулся с вами всего на несколько месяцев, как я сейчас понимаю. – Печаль, прозвучавшая в его голосе, сменилась радостью. – Но теперь мы снова вместе, и нам надо наверстать упущенное время.
   – Конечно, – сказала Элис, – но при этом нам следует учитывать и положение Фионы.
   – Согласен, но с решением можно подождать до прибытия родителей.
   Фиона нахмурилась:
   – Я сама сделаю выбор.
   – Я не сомневаюсь в том, что так и будет. Я только прошу тебя подождать до их приезда.
   – Это никак не повлияет на мое решение, – настойчиво повторила Фиона.
   – Знаешь, никогда ничего нельзя знать наперед, – задумчиво сказал Рейнор.

Глава 21

   Тарр и Рейнор встали, когда Фиона вошла в большой зал, где их ожидал ужин. Ее только что умытое лицо сияло, ярко-рыжие волосы струились на плечи живым огнем, зеленая шаль была завязана узлом на талии и свисала по бедрам.
   Лавируя между столами, представлявшими собой доски, положенные на козлы, Фиона пробралась к мужчинам и буквально упала на стул между ними.
   – Где Элис? – спросил Тарр.
   – Она скоро освободится после приема тяжелых родов, но сейчас уже и дитя, и мать чувствуют себя хорошо, – объяснила Фиона.
   – Должно быть, она устала и проголодалась, – предположил Рейнор. – Я слышал, что роды продолжались всю ночь.
   Фиона потянулась за куском сыра.
   – Я позабочусь о том, чтобы она поела и отдохнула.
   – А как ты сама? Ведь и ты помогала сестре, – сказал Тарр.
   – Я ушла сразу после того, как Элис приняла младенца, поэтому успела передохнуть, так что чувствую себя хорошо, только зверски голодна.
   Фиона взяла сочный кусок ягнятины и положила себе на тарелку.
   – В клане ходят легенды об искусстве Элис. Мои люди надеются, что она останется жить здесь с нами, – сообщил Рейнор, – хотя я слышал, что болтают твои воины, Тарр. Они считают, что целительница принадлежит им.
   Фиона взглянула на Тарра, улыбка пряталась в уголках ее рта. Похоже, Тарр не обратил внимания на явное удовольствие, которое доставлял ей этот разговор.
   – Я слышал, с какой гордостью они говорили о ее таланте, – продолжал Рейнор, и в голосе его тоже прозвучала гордость. – Они рассказывают истории о том, как она излечила нескольких воинов и членов клана, и еще, конечно, о том, как она защищала меня, когда сам я не мог себя защитить.
   – Мы на грани войны из-за Элис, особенно теперь, когда она спасла жизнь Элли и ее сына, так что...
   – Где будет жить Элис, решать ей, – перебил Тарр, смутив Фиону своими словами.
   Она смотрела на него, и эти слова отдавались у нее в ушах громоподобным эхом. Правильно.ли она его поняла? Неужели он устранил главное препятствие на пути их союза? Значит, он считал, что Элис могла бы остаться с кланом Хеллевиков, а тогда они не будут разлучены? Неужели их разговор накануне вечером заставил Тарра пересмотреть свои взгляды?
   – Раз сестры не желают разлучаться, то Элис останется жить с кланом Хеллевиков, – подтвердил ее догадку Тарр.
   Фиона больше не прислушивалась к разговору мужчин. Она раздумывала над тем, почему Тарр столь внезапно изменил точку зрения. Он позволяет Элис остаться. Неужели он делает это из любви к ней, Фионе? Значит, он и в самом деле хочет видеть ее счастливой? Или только новые обстоятельства вынудили его изменить свои намерения? Возможно, что это не имеет никакого отношения к его чувствам и он просто проявляет практицизм?
   В желудке у нее возникла тяжесть, и Фиона мысленно прокляла издержки любви. Впрочем, виной мог стать и ее излишний аппетит.
   Мужчины сменили тему разговора, и Фиона наконец смогла есть относительно спокойно, разумеется, меньше обычного, но все же достаточно, чтобы чувствовать себя удовлетворенной. Ужин приближался к концу, и Фиона начала собирать еду для сестры.
   – Несколько женщин вызвались отнести ужин Элис, – сообщил ей Рейнор.
   Фиона прекратила накладывать пищу на деревянное блюдо.
   – Я знаю вкусы своей сестры. К тому же она ждет именно меня.
   – Не стоит накладывать так много еды, – посоветовал Тарр. – Элис ест мало и не оценит твоих стараний, если ты станешь пытаться кормить ее насильно.
   Фиона держала в руке кусок черного хлеба и смотрела на него. Второй раз за вечер он удивлял ее. Тарр явно проявил внимание к Элис, и Фиона снова спросила себя о его мотивах. Неужели он на самом деле заботился об Элис? Или всего лишь пытался ввести в заблуждение ее, Фиону, чтобы заставить поверить в то, что ему небезразлично благополучие ее сестры?
   Черт возьми! Будь проклята эта любовная игра!
   Фиона придержала язычок, опасаясь наброситься на Тарра за то, что он смутил ее. Вместо этого она позволила ему помочь ей завернуть миску в льняную салфетку, принесенную слугой, уложить ее и кувшин сидра в корзинку и, пожелав Рейнору доброй ночи, уйти с ней вместе в дом, где Элис дежурила у постели матери и новорожденного.
   – Зима совсем близко, – сказал Тарр, снимая шерстяной плащ, в который был одет, и закутывая в него плечи Фионы, прикрытые одной шалью.
   На одно только краткое мгновение его рука помедлила на ее плече, потом он отвел руку, но одного этого прикосновения было достаточно, чтобы воспламенить Фиону, и она мысленно прокляла свои чувства, потому что тело ее постоянно отвечало на любое прикосновение Тарра. Ее кровь тотчас же закипала, плоть ее начинала вибрировать, и она ощущала влагу между ног.
   Она желала его.
   Почему?
   Глупый вопрос. Потому что она его любила.
   Или это была не любовь, а всего лишь любопытство? Идиотка!
   Она боролась с собой, но можно ли выиграть в такой битве?
   – Тебя что-то беспокоит? – Тарр протянул руку и после небольшого сопротивления со стороны Фионы взял у нее корзинку.
   Фиона пожала плечами. Она все больше и больше покорялась этому мужчине. Ей вовсе не требовалась помощь, чтобы нести корзинку. И все же казалось абсолютно естественным позволить ему это.
   – Ты мне не отвечаешь.
   – Я думаю, – нашлась она.
   Тарр терпеливо смотрел на нее, ожидая ответа, но это все больше раздражало ее.
   – Почему ты изменил свое мнение? – спросила Фиона, останавливаясь посреди деревни и радуясь, что уже поздно и люди разошлись по своим уютным домам.
   Его брови вопросительно поднялись.
   – Не валяй дурака. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты вдруг решаешь, что Элис может остаться с твоим кланом. Почему это произошло сейчас?
   Было очевидно, что эти вопросы смутили Тарра. Он поднял глаза к ночному небу, нерешительно потоптался на месте, потом неохотно перевел взгляд на Фиону.
   – Я понял, что вы с сестрой неразделимы.
   – Сейчас? Именно в тот момент, когда выясняется, что я не обязана выполнять условия соглашения, заключенного между Макэлдерами и кланом Хеллевиков? Это очень удобно для тебя.
   – Ты думаешь, я делаю это для того, чтобы удержать тебя? Фионе хотелось выкрикнуть: «Да, да, да, скажи мне, что готов сделать что угодно для того, чтобы удержать меня, скажи, что любишь меня». Но вместо этого она спросила вызывающе: /
   – А разве нет?
   Она видела, как ему трудно ответить. Тарр расправил свои широкие плечи и отвел их назад, будто защищаясь, затем вскинул голову, глаза его сузились, а губы сжались. Он не спешил с ответом.
   Внезапно он опустил корзинку на землю, потянулся к Фионе, схватил ее за плечи, рванул к себе и поцеловал, прежде чем она успела воспротивиться.
   Его яростный поцелуй, чуть не раздавивший ее губы, снова все запутал. Он требовал, ожидал, настаивал – а что сделала она?
   Она добро вольно и охотно подчинилась этому поцелую, растаяла в объятиях Тарра, лишивших ее способности трезво рассуждать. Его язык оказался смертельным оружием, которому ей нечего было противопоставить, да ей и не хотелось сопротивляться. Игра его языка, его движения полностью подчинили ее, и Фиона наслаждалась этим пленом.
   Ее руки взметнулись и обвили шею Тарра. И вот уже они оказались спаянными воедино, как двое обезумевших любовников, неспособных разомкнуть объятия, не имея сил отпустить друг друга и не желая этого делать.
   Этот поцелуй воспламенил их тела, и продолжался он до тех пор, пока Тарр не оттолкнул Фиону от себя резким движением. Теперь он держал ее на расстоянии вытянутой руки. Они смотрели друг на друга, а в душах их все еще кипела страсть.
   Тарр покачал головой, повернулся и пошел прочь.
   Фиона осталась на месте. Она должна была оставаться там. Ее ноги все еще дрожали. Она не сводила глаз с удалявшейся спины Тарра. Когда наконец он скрылся из виду, она ощутила некоторый прилив сил, подняла корзинку и вошла в дом.
   Тарр сидел за столом в стороне от нескольких человек, все еще остававшихся в зале. Слуги деловито убирали со столов, готовя помещение для ночного сна. Тарр отказался от предложенного ему проходившим слугой кувшина с элем.
   Ему хотелось побыть одному и, не вступая в разговоры, в одиночестве пережить свое поражение.
   – Фиона – это сущее наказание, – вздохнул Рейнор, усаживаясь на скамью напротив Тарра.
   – Я бы хотел побыть один, – проворчал Тарр.
   – Почему? Чтобы попытаться понять Фиону? – рассмеялся Рейнор. – Это не поможет.
   – Ты так говоришь, будто хорошо знаешь свою сестру, но ведь ты видел ее лишь крошечным младенцем.
   – Фиона никогда не была крошечной. Она всегда была крупнее среднего ребенка. Женщины, принимавшие роды, судачили о том, что такой крупный ребенок мог доставить много страданий матери. А оказавшись на белом свете, Фиона принялась вопить и требовать еды и не успокоилась до тех пор, пока ее не положили рядом с матерью.
   – Она и поныне остается требовательной и раздражающе упрямой. – Тарр сопроводил свои слова долгим и досадливым вздохом.
   – Так зачем ты на ней женишься?.
   – Потому что я по глупости влюбился в нее. – Тарр хватил кулаком по столу. – И признаюсь в этом. Я люблю твою упрямую как осел сестру. Почему? Понятия не имею. – Он беспомощно возвел руки к потолку. – Она постоянно задирает меня и ведет себя вызывающе. Она с такой же силой и ловкостью разит мечом, как и языком, и она превращает мою кровь в... – Внезапно Тарр замолчал и покачал головой. – А я как дурак откровенничаю со своим врагом.
   У глаз Рейнора собрались лукавые морщинки – был готов рассмеяться.
   – Можешь смеяться надо мной, но я сотру твой смех с лица кулаком.
   Рейнор ударил себя по непослушным губам, но в глазах его продолжало искриться веселье.
   – Ты находишь это забавным? Надеюсь, однажды ты встретишь женщину, раз в десять более непредсказуемую, чем твоя сестра.
   Рейнор мгновенно стал серьезным.
   – Прикуси язык и не желай мне, чтобы я влюбился в такую колючую женщину.
   – Фиона не колючая. – Кулак Тарра снова обрушился на стол. – У неё доброе сердце, она заботлива, хотя редко показывает эти качества. Она непоколебима, когда считает, что должна защитить сестру. Я даже думаю, уж не поэтому ли она так преуспела в искусстве владения оружием и умении сражаться.
   – Она защищала Элис с рождения, – кивнул Рейнор. – Ходила даже сплетня, что Фиона облегчила Элис вступление в этот мир, расчистила путь. В младенчестве Элис редко плакала, когда же плакала, Фиона тоже начинала вопить, и это продолжалось, пока Элис не клали рядом с ней. Они успокаивались, прильнув друг к другу.
   – Я не представляю, как их можно разлучить.
   – Это звучит как предостережение, – сказал Рейнор.
   – Нет, просто я считаю своим долгом защищать их обеих.
   – Никогда и не сомневался^что ты способен на это, и, возможно, твое покровительство окажется гораздо нужнее, чем ты полагаешь.
   Тарр понизил голос:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Возможно, это только страх снова потерять сестер, но я испытываю беспокойство. Если кто-то хотел их устранить много лет назад, то что случится, когда этот человек узнает, что они вернулись?

Глава 22

   Фиона чувствовала себя загнанной в угол, пойманной в ловушку не только в замке, но и в собственных мыслях. День выдался ветреный, сильный ветер приносил с севера холод и вкус зимних бурь.
   Все вокруг нее казались довольными, их жизнь обретала привычный ритм и ход. Элис, измученная приемом трудных родов и уходом за молодой матерью и младенцем, спала. Рейнора нигде не было видно, а Тарр...
   – И что я все время думаю о нем? – пробормотала себе под нос Фиона.
   Фиона пришла к заключению, что она оказалась неспособной к любви. Она воображала, что это намного легче, но, как выяснилось, с самого начала это был какой-то ужас. И разве что-то изменилось теперь?
   «Нет!» – чуть не закричала она во все горло, но вовремя вспомнила, что ее сестра спит и что ее не следует беспокоить.
   Фиона не могла отрицать, что Тарр занимает ее мысли почти весь день, но он и ночью ухитрялся явиться ей в снах.
   Ей хотелось выкинуть его из головы, хотелось, чтобы сердце ее перестало болеть.
   Ей хотелось, чтобы Тарр заключил ее в объятия и объявил о своей любви.
   Она тоже могла любить, но только по-своему.
   Фиона тряхнула головой. Господи, да она вела себя как избалованное дитя, но разве у нее не было права любить, а не просто устроить свою судьбу? Она сознавала, насколько непоследовательной бывала по временам. Она могла сама себя раздражать, но упорство много раз помогало ей в тяжелых ситуациях. А возможно, именно ее нелегкий характер и упрямство и создавали эти ситуации?
   Но в любом случае Фиона не могла не оставаться верной себе.
   Досадуя на свою беспомощность, она сделала то, чего не делала уже давно. Покопавшись в небольшой сумке, которую она привезла с собой, Фиона вытащила узкие коричневые штаны и такую же рубаху.
   Она быстро переоделась в мужской костюм. Подняла волосы надо лбом и заколола их на темени, хотя все же не все ее непокорные локоны подчинились, в беспорядке упав на плечи.
   Сорвав с крючка коричневый шерстяной плащ, Фиона выбежала из комнаты и помчалась вниз по ступенькам вон из башни замка к конюшням, где стояла ее кобыла.
   Оседлать кобылу и довести ее под уздцы до края деревни было минутным делом.
   – Мы помчимся по лугам, моя девочка.
   Она пустила лошадь галопом, едва вскочив в седло, и понеслась как ветер мимо лагеря Тарра.
   – Интересующая тебя персона очень спешит, – сказал Рейнор, наблюдая за всадником со своего места у походного костра.
   Тарр тотчас же поднялся.
   – На ней мужское платье, и при такой скорости она рискует сломать шею.
   – Она более уверенно держится на лошади в мужской одежде, к тому же, насколько я заметил, Фиона очень хорошая наездница.
   Тарр не обратил внимания на реплику Рейнора и, отложив недоеденный хлеб, направился к своему жеребцу. Он вскочил на лошадь и помчался за Фионой, прежде чем Рейнор успел встать на ноги.
   – Этот день обещает быть интересным, – усмехнулся Рейнор и направился к замку.
   Тарр недооценил умение Фионы ездить верхом. Он думал без труда нагнать ее. Однако ему пришлось проехать намного дальше, чем хотелось бы. Фиона управляла кобылой с таким мастерством и изяществом, что, казалось, она мчится, оседлав сам ветер.
   Она явно намеревалась продолжать эту гонку и заставить Тарра преследовать ее, и он решил посмотреть, как далеко это ее заведет. Он замедлил бег своего жеребца и продолжил путь.
   Ослепительно рыжие волосы вырвались на свободу и рдели, как огонь, образуя нимб вокруг головы Фионы, ветер трепал ее плащ, и он казался крыльями гигантской летучей мыши. Ее вид вызывал в памяти образ демона, рыщущего по земле в поисках человеческих душ.
   Наконец Фиона резко осадила кобылу и направила ее к небольшому ручейку на северной границе луга. Она придержала лошадь, не давая ей напиться, поката не остынет. Потом соскользнула с седла на землю и позволила лошади приблизиться к воде.
   – Ты не смог меня нагнать? – рассмеялась она, когда Тарр поравнялся с ней.
   – Ты мчалась так, будто спасалась от преследования. Фиона обернулась, сбросила плащ и перекинула его через седло.
   – Да? Но это действительно так, я убегала от преследования.
   На мгновение Тарра охватил страх. Он вспомнил слова Рейнора о том, что, возможно, близнецам все еще угрожает опасность. Но тут же он подумал, не о нем ли говорит Фиона.
   Разве он ее не преследовал? Не потому ли тотчас же погнался за ней? Он уверял ее, что она принадлежит ему, с того самого дня, когда прибыл на земли клана Макэлдеров. Но теперь Тарр знал, что Фиона будет принадлежать только тому; кого выберет сама.
   Он ответил ей с улыбкой:
   – Выбор за тобой.
   Ее зеленые глаза заискрились весельем.
   – Наконец-то ты это понял.
   Она отошла от лошадей, Тарр последовал за ней.
   – Мне была нужна передышка.
   – От чего?
   Фиона пожала плечами:
   – От самой себя, хотя я и не хотела признаться в этом.
   – В таком случае я этого не слышал.
   – Трудно не услышать, если я сама говорю об этом.
   Она рассмеялась над собой.
   – Твои сила и упорство восхищают меня.
   – Сила и упорство, – кивнула она. – Это звучит, пожалуй, лучше, чем упрямство.
   – Чтобы выжить в этом мире, нужны сила и отвага.
   – Чтобы любить в этом мире, тоже нужны сила и отвага.
   – Ты можешь существовать и без любви, – сказал он.
   – А ты?
   Фиона остановилась, глядя на Тарра и ожидая его ответа.
   – Любовь не самое необходимое в жизни, – ответил Тарр, смущенный тем, что смутно начинал ощущать. Он чувствовал себя как новобранец, держащий оружие в руках, но не владеющий им.
   – Я бы не была в этом так уверена.
   – Почему? – Тарру очень хотелось получить внятное объяснение, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Фиона опустилась на поросший травой холм и похлопала по земле рукой, приглашая его сесть рядом.
   Тарр принял приглашение.
   – Любовь объединяет. Это нечто такое, на что ты всегда можешь рассчитывать.
   – То же можно сказать и о долге, – возразил он. – И он не вызывает такого опасения.
   Фиона хмыкнула, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.
   – Долг необходим, а любовь – дело выбора. Ты свободен выбирать в любви, а выполнять свой долг тебя обязывает честь.
   – Так выйти за меня ты не считаешь своим долгом?
   – Если тебе дается право выбора, что ты выберешь – долг или любовь?
   Еще несколько недель назад Тарр ответил бы не раздумывая, теперь же замешкался.
   – Подумай, прежде чем ответить. У тебя еще есть время. – Фиона рассмеялась и похлопала его по вытянутой ноге. – Заметное улучшение по сравнению с днем нашего знакомства.
   – Я вынужден признать, что кое-чему научился за последние несколько недель.
   – Это производит впечатление.
   Ему нравилось мерцание ее зеленых глаз, нравилось, как они сверкают лукавством. Она была так полна жизни, готовности рисковать, защищаться, любить! Черт возьми, ему плевать было на то, что мог подумать кто-нибудь!
   – Скажи мне, чему ты научился, – поощрила она Тарра. Он кивнул.
   – Понимаешь, когда тебе кажется, будто ты что-нибудь знаешь, оказывается, что не знаешь ничего.
   – Но всегда можно научиться.
   – Это занимает время.
   – Когда требуется, я могу быть терпеливой, – сказала Фиона.
   Тарр сорвал травинку и теперь смотрел на свои пальцы, занятые ею.
   – Я воин, искусный в битве и знающий свой долг. Я делаю то, что должен, а слишком длительные размышления могут иметь фатальные последствия. Я должен доверять своим суждениям и следить, чтобы мои решения выполнялись без вопросов. Только тогда мой клан выживет.
   – Сильные сыновья тоже необходимы для выживания твоего клана.
   Он посмотрел на Фиону и на краткое мгновение представил ее округлившейся в ожидании его ребенка. Эта фантазия вызвала в нем бурю эмоций, главной из которых было всепоглощающее желание защитить ее и еще не рожденного ребенка.
   – Ничего не говори, – предупредила Фиона, поднимая руку. – Твои мысли все те же. Я для тебя не более чем племенная кобыла.
   – Это неправда, – возразил Тарр.
   Она стремительно вскочила на ноги и теперь смотрела на него сверху вниз.
   – В таком случае что же правда?
   Он искал нужные слова, но они ускользали. Не будучи в силах сформулировать верный ответ, Тарр тоже вскочил.
   – Ты мне небезразлична.
   – Небезразлична? Небезразлична? – выкрикнула она и вскинула руки вверх, к небу. – Но я небезразлична и своей лошади!
   – Ты настолько мне небезразлична, что я пустился в погоню за тобой, когда ты так по-глупому напялила на себя мужской костюм и поскакала с неистовой скоростью, способной погубить тебя.
   Она смотрела на него с яростью, взгляд ее зеленых глаз готов был испепелить его.
   – Ты счел мой поступок глупым, потому что я надела одежду, позволяющую мне сидеть на лошади в наиболее безопасной позе?
   Тарр потянулся к ней, но не решился обнять.
   – Ты можешь быть просто невыносимой.
   – Несчастье в том, что я слишком умна для такого, как ты.
   Тарр схватил ее за руку.
   – Если ты так умна, почему хочешь выйти за меня замуж?
   – Я не давала согласия выйти за тебя, – напомнила Фиона.
   Его смехдал ей понять, что он так не думает, и это только усилило ее ярость.
   – Я не выйду замуж за такого, как ты. Тарр приблизил к ней лицо.
   – Выйдешь. И знаешь почему?
   Казалось, она была готова выплюнуть ему в лицо сотню или больше проклятий, но губы ее оставались сжатыми.
   – Ты хочешь меня. И хотела с того первого раза, как я тебя поцеловал. А если ты чего-то хочешь, Фиона, ты это получаешь.
   Она с силой вырвала руку, и этот рывок отдался болью в ее плече. Но она не хотела признаться Тарру в том, что испытала боль. ;
   – Я не отпущу тебя. Мы поженимся, и я удовлетворю ту страсть, которую распознаю в твоей ярости, которую вижу в твоих пылающих гневом зеленых глазах. И ты родишь мне сыновей, а я всегда буду заботиться о тебе и охранять тебя.
   Ноздри Фионы раздувались, грудь вздымалась, а рука, сжатая в кулак, с силой упиралась в бедро.
   – Даже теперь, в гневе, ты хочешь меня, – с вызовом сказал он. – Попробуй отрицать это! Ну же!
   Лицо ее, казалось, потеряло от гнева все краски, а губы совсем исчезли – так крепко она их сжала.
   – Черт бы побрал тебя за то, что ты похитила мое сердце! – выдохнул Тарр, а затем сильно ущипнул ее за щеки, заставив губы раскрыться. Прильнув к ее губам поцелуем, в котором он и просил, и требовал, и угрожал, Тарр лишил ее возможности дышать, а заодно и здраво рассуждать.
   Фиона сдалась не сразу и не легко. Она боролась не столько с ним, сколько с собой. Тарр чувствовал ее отчаянное желание ответить на поцелуй, но гордость пересилила желание и заставила Фиону колотить его в грудь, пытаться вытолкнуть изо рта его язык и извиваться в его объятиях, стараясь освободиться.
   Тарр не позволил ей одержать победу, напротив, он превратил один этот поцелуй в некую эротическую смесь, стимулируя и поддразнивая Фиону, почти доводя до безумия.
   Рука Тарра скользнула за ворот ее рубахи, добралась до спины, и он сжал упругое тело, заставляя Фиону прижиматься к нему теснее и сильнее.
   Наконец он оторвался от ее губ, чтобы вдохнуть глоток воздуха.
   – Моя, – прошептал он, покусывая мочку ее уха. – Ты моя.
   Он ощутил толчок в грудь. Она с силой оттолкнула его. Тарр споткнулся, попытался восстановить равновесие и вдруг увидел, что Фиона согнулась от боли и схватилась за плечо.
   – В чем дело?
   – Ни в чем, – буркнула Фиона. – И во всем, – добавила она и поспешила к своей лошади.
   Тарр последовал за ней.
   – Ты ушиблась?
   – Оставь меня в покое.
   Фиона вскочила на свою кобылу, но тут же боль пронизала ее плечо, лишив возможности дышать и туманя зрение.
   – Фиона! – с тревогой окликнул ее Тарр.
   Она посмотрела на него и вдруг стала падать с лошади, потеряв сознание. Тарр подхватил ее на руки и попытался привести в чувство. Она не приходила в себя. Тогда он уложил ее на свою лошадь, а сам устроился позади нее. Окликнув кобылу Фионы, Тарр стащил с седла шерстяной плащ и закутал девушку.
   Потом посмотрел на ее кобылу и, считая ее приученной следовать за хозяйкой, просто сказал:
   – Пошли, девочка!
   Тарр тронул поводья, и кобыла затрусила следом.
   Они въехали в деревню под грохот грома и сверкание молний, озарявших небо, затянутое серыми тучами. И люди Тарра, и люди Рейнора поспешили на помощь, и вскоре Тарр уже входил в башню замка.
   – Она ушиблась, – объяснил Тарр Рейнору и начал быстро подниматься по лестнице, казалось, ничуть не обремененный своей ношей.
   Фиона застонала.
   – Я отнесу тебя к сестре, – сказал Тарр и повернул по коридору, когда увидел Элис, выходящую из комнаты.
   Ее глаза расширились от ужаса, она бросилась к нему.
   – Что случилось?
   – Я и сам не понимаю, – ответил он. – Только что все было в порядке, потом мне показалось, что ей больно, и она вдруг лишилась чувств.
   – Положи ее на кровать, – распорядилась Элис, поспешив вперед, чтобы открыть для них дверь.
   Тарр старался действовать как можно осторожнее, но Фиона снова вскрикнула от боли, когда он укладывал ее на мягкую кровать.
   Потом она открыла глаза и увидела Тарра.
   – Уходи!
   – Что у тебя болит? – спросила Элис, стараясь привлечь к себе внимание сестры.
   – Плечо.
   Элис кивнула и сдвинула коричневую рубаху с плеча Фионы. Тарр вздрогнул, увидев ее странно вывернутое плечо.
   – Я видел такое у некоторых из моих воинов.
   – И что ты в таких случаях делал? – спросила Элис.
   – Моя мать научила меня вправлять плечо.
   – Значит, тебе доводилось делать это прежде?