Страница:
Мисси Коултрейн поздоровалась со всеми, хотя двоих приезжих, видела впервые. Потом Фэрстоун легко приподнял коляску вместе с мисси Коултрейн, поставил ее в фургон рядом с покупками и уехал.
– Кто это? – заинтересовался Фаваро.
– Пожилая женщина, которая живет на вершине холма, – объяснил Ханна.
– О, я слышал о ней, – добавил Паркер. – Говорят, на этом острове она знает все и всех.
Ханна нахмурился… Теперь, когда его расследование зашло в тупик, ему все чаще приходила в голову мысль, что мисси Коултрейн, возможно, знала о тех двух выстрелах во вторник вечером гораздо больше, чем сказала ему. Правда, ее замечание относительно окружения двух кандидатов было очень умным. Ханна видел обоих кандидатов; инстинкт полицейского подсказывал ему, что эти люди способны на многое. Если бы только у них был мотив…
В начале пятого приземлился самолетик местной авиалинии из Нассау. У пилота был пакет из управления полиции Метро-Дейд для мистера Фаваро. Детектив из Майами показал удостоверение и забрал пакет. Паркер сел на самолет. В кармане его куртки лежала склянка с очень важной уликой – пулей.
– Завтра утром в Хитроу вас будет ждать машина, – объяснял Ханна. – Из аэропорта поедете прямо в Ламбет. Пуля должна оказаться в руках Алана Митчелла как можно скорее.
Когда самолет поднялся в воздух, Фаваро показал Ханне фотографии Франсиско Мендеса, или Скорпиона. Британский детектив внимательно изучил все десять снимков. На них был запечатлен худой, мрачный мужчина с гладко зачесанными назад черными волосами и с тонкой складкой губ. Прямо в объектив камеры был направлен ничего не выражающий взгляд.
– Мерзкий тип, – согласился Ханна. – Давайте покажем фотографии старшему инспектору Джонсу.
Они застали шефа полиций островов Баркли в его кабинете на Парламент-сквер. Из распахнутых дверей англиканской церкви доносились звуки рождественских гимнов, а из открытого бара «Куортер Дек» – громкий смех. Толпа репортеров вернулась с пляжа и вновь оккупировала бар – Джонс покачал головой.
– Нет, никогда его не видел. На островах его не было.
– Не думаю, что Хулио мог ошибиться, – сказал Фаваро. – Четыре дня мы сидели лицом к лицу с этим подонком.
Ханна был склонен согласиться с Фаваро. Возможно, он напрасно искал убийцу в резиденции губернатора. Возможно, это действительно было заказное убийство. Но кому оно понадобилось?
– Мистер Джонс, не распространите ли вы эти снимки? Пусть полицейские покажут их людям. У нас есть основания предполагать, что на прошлой неделе, в четверг, его видели в баре «Куортер Дек». Возможно, кто-то еще обратил на него внимание. Бармен, другие посетители. Попытайтесь найти того, кто бы видел, куда он направился из бара, кто заметил его в другом баре… сами понимаете.
Старший инспектор Джонс кивнул. Он знал свое дело. Он покажет снимки всем в городе.
Когда стало смеркаться, Ханна бросил взгляд на часы. Паркер должен был прилететь в Нассау час назад. Сейчас он должен садиться на лондонский самолет. Восемь часов полета плюс пять часов разница во времени – в начале восьмого по лондонскому времени Паркер уже будет в Хитроу.
Алан Митчелл, блестящий ученый, который руководил лабораторией баллистики Министерства внутренних дел в Ламбете, согласился пожертвовать воскресным днем, чтобы поработать с пулей. Он подвергнет ее всем возможным тестам и в воскресенье по телефону сообщит Ханне все, что ему удастся выяснить. Тогда Ханна будет точно знать, какое оружие ему нужно искать. Круг поисков сузится. Кто-нибудь должен был видеть оружие, из которого убили губернатора. Остров – это такая крохотная община.
За ужином Ханну попросили к телефону. Звонили из Нассау.
– Сожалею, но вылет самолета отложили на час, – сообщил Паркер. – Нас должны пригласить на посадку через десять минут. Я подумал, возможно, вам стоит поставить в известность Лондон.
Ханна посмотрел на часы. Половина восьмого?. Он выругался, положил трубку и вернулся к столу. Жаренный на вертеле морской окунь остыл.
В десять часов вечера, перед тем, как отправиться спать, Ханна зашел в бар. Зазвонил местный телефон.
– Я ужасно сожалею, – сказал Паркер.
– Где вы, черт побери? – прорычал Ханна.
– В Нассау, шеф. Видите ли, мы взлетели в половине восьмого, минут сорок пять полетали над морем, потом в двигателе обнаружилась какая-то небольшая неисправность, и мы вернулись. Теперь инженеры возятся с двигателем. Это не должно занять много времени.
– Позвоните мне перед вылетом, – сказал Ханна. – Я сообщу в Лондон, когда вы прибудете.
Телефонный звонок разбудил Ханну в три часа утра.
– Инженеры устранили неисправность, – радостно сообщил Паркер. – Это был предохранитель светового сигнала на левом крайнем двигателе.
– Паркер, – елать? – спросил Ханна.
– Придется ждать, пока экипаж не отдохнет. Потом мы полетим, – ответил из Нассау Паркер.
Ханна встал, оделся и вышел из отеля. На площади не было ни такси, ни «ягуара» Оскара. Детектив дошел до резиденции губернатора и разбудил Джефферсона. Дворецкий впустил Ханну. Ночной воздух был насыщен влагой, и Ханна обливался потом. Он позвонил в Скотланд-Ярд и узнал номер домашнего телефона Митчелла. Предупредить ученого он не успел, тот выехал в Ламбет за пять минут до звонка. В Саншайне было четыре часа утра, значит, в Лондоне – девять часов. Ханна выждал еще час и набрал номер ламбетской лаборатории. Наконец он застал Митчелла и сообщил ему, что Паркер прилетит только ранним вечером. Алан Митчелл был раздосадован. Теперь в отвратительную декабрьскую погоду ему придется возвращаться в Уэст-Мол-линг, графство Кент.
В воскресенье, в полдень, снова позвонил Паркер. Ханна убивал время в баре «Куортер Дек».
– Слушаю, – устало сказал он.
– Все в порядке, шеф, экипаж выспался. Мы готовы лететь.
– Отлично, – сказал Ханна.
Он бросил взгляд на часы. Восемь часов полета плюс четыре часа разницы во времени… Если Алан Митчелл согласится работать ночью, то Ханна получит результаты в понедельник, когда на Саншайне будет время завтрака.
– Так теперь вы взлетаете? – на всякий случай уточнил он.
– Видите ли, не совсем, – ответил Паркер. – ания не понесет убытки. ^
– Спасибо и на этом, – рявкнул Ханна и бросил трубку. Двадцать четыре часа, не мог он успокоиться, целых двадцать четыре часа пошли прахом. В этой жизни бесполезно бороться с тремя вещами: смертью, налогами и авиакомпаниями. По ступенькам отеля поднимался Диллон в сопровождении крепких на вид молодых людей. Наверное, тоже из его чертова Министерства иностранных дел, зло подумал Ханна. Настроение у него было отвратительным. На другой стороне площади из церкви после утреннего богослужения высыпала паства мистера Куинса: мужчины в отутюженных черных костюмах, женщины в ярких, как оперение тропических птиц, платьях, в белых перчатках, и в соломенных шляпках, с которых свисали восковые плоды. В руках они несли молитвенники. Почти обычное воскресное утро на Саншайне.
В родных графствах Великобритании воскресенье оказалось не таким мирным. В Чекерсе, загородной резиденции премьер-министров Великобритании, занимающей тысячу двести акров земли Бакингемшира, миссис Тэтчер по обыкновению встала очень рано и до завтрака, который она должна была провести в компании Дениса Тэтчера перед весело потрескивающими в камине поленьями, успела просмотреть содержимое четырех красных вализ с документами государственной важности.
Миссис Тэтчер едва разделалась с бумагами, как в дверь постучали. Вошел Бернард Ингем, пресс-секретарь премьер-министра. Он принес свежий номер «Санди экспресс».
– Возможно, вам это покажется интересным, – сказал он.
– Кто еще хочет со мной разделаться? – весело осведомилась премьер-министр.
– Дело не в этом, – пояснил вечно серьезный йоркширец. – Речь идет об островах в Карибском море.
Миссис Тэтчер прочла большую статью на развороте газеты и нахмурилась. Статья сопровождалась фотографиями: Маркус Джонсон на трибуне в Порт-Плэзансе и он же несколькими годами раньше, снятый через щель между портьерами; его восемь телохранителей на Парламент-сквер в последнюю пятницу и их же портреты из досье полиции Кингстона. Большую часть статьи занимали пространные заявления «высокопоставленного сотрудника Бюро по борьбе с наркотиками» и комиссара Фостера, шефа кингстонской полиции.
– Но это ужасно, – сказала премьер-министр. – Я должна поговорить с Дугласом.
Она тут же направилась в свой кабинет и набрала номер Дугласа Херда, министра ее величества иностранных дел и по делам Содружества.
Министр с семьей находился в своей загородной резиденции Чевенинг в графстве Кент. Он уже просмотрел «Санди тайме», – «Обсервер» и «Санди телеграф», но еще не добрался до «Санди экспресс».
– Нет, Маргарет, этой статьи я еще не видел, – сказал он. – Но газета у меня под рукой.
– Я буду ждать вашего звонка, – сказала премьер-министр. Министр иностранных дел, прежде довольно известный писатель, умел отличить хороший репортаж от плохого. Судя по всему, этот репортаж был основан на чрезвычайно надежных источниках.
– Да, согласен, это ужасно, – если это так. Да, да, Маргарет, утром я сам непременно займусь этим и прикажу Карибскому отделу все проверить.
Но государственные служащие – тоже люди (о чем часто забывают другие), и у них тоже есть жены, дети и дома. За пять дней до Рождества парламент был распущен на каникулы и даже в министерствах многие ушли в отпуска. Все же кто-то должен был остаться в Карибском отделе. Значит, вопрос о назначении нового губернатора – уже в новом году, разумеется, – можно будет кому-то поручить.
Миссис Тэтчер с семьей отправилась на утреннюю службу в Эллсборо. Она вернулась в Чекере вскоре после полудня, а в час села за ленч в компании семьи и нескольких друзей, одним из которых был Бернард Ингем.
Программу «Каунтдаун», начавшуюся в час дня, первым увидел советник премьер-министра по политическим вопросам Чарлз Пауэлл. Ему нравилась эта программа. Там частенько попадались интересные новости международной жизни, что его, как бывшего дипломата, особенно привлекало. Когда Пауэлл прочел заголовки тем сегодняшней программы и среди них – о заместителя, который сразу взялся за телефонную трубку. В тот же день в восемь часов вечера выбор пал на сэра Криспиана Раттри, бывшего дипломата и высокого комиссара на Барбадосе. Сэр Криспиан не возражал.
Он согласился в понедельник утром приехать в Министерство иностранных дел, где он получит официальное назначение и пройдет подробный инструктаж. До полудня он вылетит из Хитроу и прибудет в Нассау в понедельник во второй половине дня. Там сэр Криспиан проконсультируется с высоким комиссаром на Багамских островах, проведет в Нассау ночь, а во вторник утром чартерным рейсом отправится на Санщайн, чтобы навести там порядок.
– Это ненадолго, дорогая, – укладывая вещи, успокаивал он леди Раттри. – Пропущу охоту на фазанов, но что ж поделаешь. Похоже, мне придется снять кандидатуры этих двух мошенников и провести выборы с двумя новыми кандидатами. Потом им предоставят независимость, я спущу старый флаг, Лондон направит туда высокого комиссара, островитяне будут заниматься своими делами, а я вернусь домой. Уверен, один-два месяца, не больше. Жаль, что упускаю охоту на фазанов.
На Саншайне в тот же день, в девять утра, Маккриди застал Ханну за завтраком на террасе отеля.
– и заказать срочные репортажи о развитии событий. После ленча по лондонскому времени попытки возобновились с удвоенной энергией – редакторы увидели и репортаж в программе «Каунтдаун». Впрочем, никому из редакторов так и не удалось дозвониться до своих корреспондентов.
Маккриди сказал телефонистке на коммутаторе, что все джентльмены, представляющие средства массовой информации, очень устали и их нельзя тревожить ни при каких обстоятельствах. Он взял на себя труд передавать им информацию о всех телефонных звонках. Стодолларовая купюра скрепила договор с телефонисткой. На все звонки она послушно отвечала, что тот, с кем хотели бы поговорить из Лондона, "вышел*, но сообщение будет передано ему, как только он появится. Сообщения попадали к Маккриди, а тот откладывал их в сторону. Время для следующей серии репортажей еще не наступило.
В одиннадцать часов утра Маккриди встретил в аэропорту Саншайна двух молодых сержантов полка специального назначения британских ВВС, прибывших из Майами. Сержанты обменивались опытом со своими коллегами, американскими «зелеными беретами», в Форт-Брегге, штат Северная Каролина, когда им неожиданно предоставили трехдневный отпуск и предложили отправиться к гостеприимному хозяину на остров Саншайн. Сержанты долетели рейсовым самолетом до Майами, а там наняли воздушное такси до Порт-Плэзанса.
Их багаж был невелик и состоял в основном из вещевых мешков с «игрушками», завернутыми в пляжные полотенца. ЦРУ оказало любезность, обеспечив пропуск мешков через таможню в Майами, а в Порт-Плэзансе Маккриди, размахивая бумагой из Министерства иностранных дел, заявил, что сержанты пользуются всеми благами дипломатической неприкосновенности.
Потом Обманщик привез сержантов в отель, где они поселились в соседнем номере. Сержанты сунули вещмешки со своими «игрушками» под кровать и отправились купаться. Маккриди предупредил, когда они ему понадобятся – на следующий день в десять часов утра в резиденции губернатора.
После ленча на террасе отеля Маккриди отправился с визитом к его преподобию Уолтеру Дрейку. Он нашел баптистского священника в его небольшом домике. Дрейк отдыхал, залечивая раны. Маккриди представился и спросил, как себя чувствует священник.
– Вы из команды мистера Ханны? – поинтересовался Дрейк.
– Не совсем, – ответил Маккриди. – Я, скорее, просто смотрю, как развиваются события, пока он занимается расследованием. Меня больше интересует политический аспект событий.
– Вы из Министерства иностранных дел? – не отступал Дрейк.
– В какой-то мере, – сказал Маккриди. – А почему вас это так интересует?
– Мне не нравится ваше министерство, – объяснил Дрейк. – Вы предаете мой народ.
– Да, но такое положение может вот-вот измениться, – возразил Маккриди и объяснил священнику, чего бы он от него хотел. Его преподобие покачал головой.
– Я служу Богу, – сказал он. – Для таких дел вам нужны другие люди.
– Мистер Дрейк, вчера я разговаривал с Вашингтоном. Мне сказали, что только семь граждан островов Баркли служили в армии США. Один из них – У. Дрейк.
– Это не я, – прорычал его преподобие.
– Кроме того, мне сообщили, что этот У. Дрейк был сержантом в морской пехоте США. Отслужил два срока во Вьетнаме. Вернулся с «Бронзовой Звездой» и двумя «Пурпурными Сердцами». Интересно, куда он попевался?
Гигант– священник с трудом поднялся, пересек комнату, подошел к окну и уставился на дощатые домишки, которыми была застроена его улица.
– Это был не я, – прорычал он. – Другое время, другой мир. Теперь я служу только Богу.
– убернатора.
Из дома Дрейка через весь город Маккриди направился к причалам. Джимми Доббз возился с «Галф Леди». Маккриди с полчаса поговорил с ним. Они условились, что на следующий день «Галф Леди» будет в распоряжении англичанина.
Маккриди добрался до резиденции губернатора незадолго до пяти часов вечера. Он изнемогал от жары и обливался потом. Пока он ждал лейтенанта Джереми Хаверстока, Джефферсон подал ему охлажденный чай. Молодой офицер играл в теннис с другими иммигрантами на одной из вилл на холмах. Вопрос Маккриди был прост:
– Вы будете здесь завтра в десять часов утра? Хаверсток подумал, потом ответил:
– Думаю, да.
– Хорошо, – сказал Маккриди. – У вас есть полная тропическая форма?
– Да, – ответил лейтенант, – но мне пришлось надевать ее только раз. Шесть месяцев назад на правительственном приеме в Нассау.
– Отлично, – сказал Маккриди. – Попросите Джефферсона отутюжить ее, отполировать бронзовые пуговицы, почистить ремни.
Озадаченный Хаверсток проводил Маккриди до прихожей.
– Полагаю, вы уже слышали добрую весть, – сказал лейтенант. – Об этом детективе из Скотланд-Ярда. Вчера в саду он нашел пулю. Совершенно неповрежденную. Паркер полетел с нею в Лондон.
– Хорошая работа, – прокомментировал Маккриди. – Отличная весть.
В восемь вечера Маккриди обедал с Фаваро в ресторане отеля. Когда принесли кофе, он спросил:
– Что вы делаете завтра?
– Собираюсь лететь домой, – ответил Фаваро. – Я взял отпуск только на неделю. Во вторник с утра я должен быть на работе.
– Да, конечно. Когда вылетает ваш самолет?
– Я заказал воздушное такси на полдень.
– Вы ведь могли бы отложить вылет до четырех часов, не так ли?
– Думаю, мог бы. А зачем?
– Мне потребуется ваша помощь. Скажем, в десять часов в резиденции губернатора? Благодарю, там увидимся. Не опаздывайте. Нам предстоит тяжелый день.
Маккриди встал в шесть часов. На Парламент-сквер лучи восходящего солнца, предвестники еще одного жаркого дня, уже окрасили в розовый цвет верхушки пальм, но пока на острове царила приятная прохлада. Маккриди принял душ, побрился и вышел на площадь, где ждало заказанное им накануне такси. Прежде всего он хотел попрощаться со старой леди.
Он провел у нее целый час. от семи до восьми, выпил кофе с горячими булочками и попрощался.
– Только, пожалуйста, не забудьте, – уходя, напомнил он.
– Не беспокойтесь, не забуду. И не зовите меня леди, я – миссис Коултрейн.
Маккриди наклонился и поцеловал хозяйке дома руку.
В половине девятого он снова был на Парламент-сквер, направился к старшему инспектору Джонсу и показал ему письмо из Министерства иностранных дел.
– Пожалуйста, в десять часов будьте у резиденции губернатора, – сказал Маккриди. – Возьмите с собой двух сержантов, четырех констеблей, ваш «лендровер» и два фургона. У вас есть служебный револьвер?
– Так точно, сэр.
– Захватите и его с собой.
В это же время, когда в Лондоне было два тридцать дня, в баллистическом отделе лаборатории криминалистики Министерства внутренних дел в Ламбете мистер Алан Митчелл, забыв о ленче, смотрел в микроскоп.
На предметном столике лежала свинцовая пуля, удерживаемая мягкими зажимами. Митчелл всматривался в бороздки, которые, изгибаясь, опоясывали цилиндрик. Эти бороздки оставила нарезка ствола оружия, из которого была выпущена пуля. Вот уже пятый раз Митчелл осторожно поворачивал пулю, отмечая все царапины, которые характеризуют ствол оружия не хуже, чем отпечатки пальцев – человека. Наконец Митчелл закончил осмотр, удивленно присвистнул и пошел за одним из справочников. У него была целая библиотека таких книг, недаром Алан Митчелл считался самым знающим в Европе специалистом по огнестрельному оружию.
Оставалось провести другие испытания. Митчелл понимал, что где-то за океаном, за четыре тысячи миль от Великобритании, с нетерпением ждут его результатов, но он не мог торопиться. Он должен быть уверен, совершенно уверен.
Слишком много дел в судах было проиграно только из-за того, что другие эксперты, нанятые защитой, камня на камне не оставляли от заключений криминалистов обвинения. Нужно было еще проанализировать крошечные частички сгоревшего пороха, прилипшие к тупому концу пули, подтвердить состав – а стало быть, и источник того свинца, из которого она была изготовлена (два дня назад таким анализам уже подвергали расплющенную пулю). С помощью спектроскопических методов можно проникнуть в структуру металла, определить все мельчайшие примеси, время изготовления, а иногда даже ту фабрику, на которой была выплавлена пуля. Алан Митчелл отыскал на полке нужный справочник, сел и стал его листать.
У ворот резиденции губернатора Маккриди отпустил такси и позвонил. Джефферсон впустил уже хорошо известного ему англичанина. Маккриди объяснил, что ему нужно еще раз позвонить по установленной Баннистером международной линии и что он получил на это разрешение мистера Ханны. Джефферсон проводил его в кабинет губернатора и ушел.
На этот раз Маккриди взялся не за телефонную трубку, а за письменный стол. В самом начале расследования Ханна, воспользовавшись ключами покойного губернатора, просмотрел все ящики стола и, убедившись, что разгадки тайны убийства там не найти, закрыл их снова. У Маккриди не было ключей, но они были ему и не нужны. С содержимым ящиков письменного стола он ознакомился накануне. То, что ему было нужно, лежало в левом нижнем ящике. Там было две штуки, но Маккриди было достаточно и одной.
Это был великолепный бланк, отпечатанный на роскошной бумаге с кремовым оттенком, немного шероховатой наощупь, как пергамент. Наверху, в центре бланка, красовалось золотое рельефное изображение королевского герба – лев и единорог, которые поддерживают щит, расписанный геральдическими эмблемами Англии, Шотландии, Уэльса и Ирландии.
Ниже жирным шрифтом было напечатано:
МЫ, ЕЛИЗАВЕТА ВТОРАЯ. МИЛОСТЬЮ БОЖЬЕЙ КОРОЛЕВА СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И СЕВЕРНОЙ ИРЛАНДИИ И ВСЕХ ЗАМОРСКИХ И ЗАВИСИМЫХ ТЕРРИТОРИЙ, НАСТОЯЩИМ НАЗНАЧАЕМ… (здесь следовали точки)… НАШИМ… (еще точки)… НА ТЕРРИТОРИИ… (третий ряд точек).
Под текстом стояла факсимильная подпись: ЕЛИЗАВЕТА.
Это был королевский указ. Точнее, бланк указа. Из чернильного прибора сэра Марстона Моберли Маккриди взял ручку и, стараясь писать каллиграфическим почерком, заполнил бланк. Потом он подул на бумагу, чтобы просохли чернила, и скрепил документ губернаторской печатью.
Внизу, в гостиной, уже собирались гости. Маккриди еще раз бросил взгляд на указ и пожал плечами. Он только что назначил себя губернатором островов Баркли. На один день.
– Кто это? – заинтересовался Фаваро.
– Пожилая женщина, которая живет на вершине холма, – объяснил Ханна.
– О, я слышал о ней, – добавил Паркер. – Говорят, на этом острове она знает все и всех.
Ханна нахмурился… Теперь, когда его расследование зашло в тупик, ему все чаще приходила в голову мысль, что мисси Коултрейн, возможно, знала о тех двух выстрелах во вторник вечером гораздо больше, чем сказала ему. Правда, ее замечание относительно окружения двух кандидатов было очень умным. Ханна видел обоих кандидатов; инстинкт полицейского подсказывал ему, что эти люди способны на многое. Если бы только у них был мотив…
В начале пятого приземлился самолетик местной авиалинии из Нассау. У пилота был пакет из управления полиции Метро-Дейд для мистера Фаваро. Детектив из Майами показал удостоверение и забрал пакет. Паркер сел на самолет. В кармане его куртки лежала склянка с очень важной уликой – пулей.
– Завтра утром в Хитроу вас будет ждать машина, – объяснял Ханна. – Из аэропорта поедете прямо в Ламбет. Пуля должна оказаться в руках Алана Митчелла как можно скорее.
Когда самолет поднялся в воздух, Фаваро показал Ханне фотографии Франсиско Мендеса, или Скорпиона. Британский детектив внимательно изучил все десять снимков. На них был запечатлен худой, мрачный мужчина с гладко зачесанными назад черными волосами и с тонкой складкой губ. Прямо в объектив камеры был направлен ничего не выражающий взгляд.
– Мерзкий тип, – согласился Ханна. – Давайте покажем фотографии старшему инспектору Джонсу.
Они застали шефа полиций островов Баркли в его кабинете на Парламент-сквер. Из распахнутых дверей англиканской церкви доносились звуки рождественских гимнов, а из открытого бара «Куортер Дек» – громкий смех. Толпа репортеров вернулась с пляжа и вновь оккупировала бар – Джонс покачал головой.
– Нет, никогда его не видел. На островах его не было.
– Не думаю, что Хулио мог ошибиться, – сказал Фаваро. – Четыре дня мы сидели лицом к лицу с этим подонком.
Ханна был склонен согласиться с Фаваро. Возможно, он напрасно искал убийцу в резиденции губернатора. Возможно, это действительно было заказное убийство. Но кому оно понадобилось?
– Мистер Джонс, не распространите ли вы эти снимки? Пусть полицейские покажут их людям. У нас есть основания предполагать, что на прошлой неделе, в четверг, его видели в баре «Куортер Дек». Возможно, кто-то еще обратил на него внимание. Бармен, другие посетители. Попытайтесь найти того, кто бы видел, куда он направился из бара, кто заметил его в другом баре… сами понимаете.
Старший инспектор Джонс кивнул. Он знал свое дело. Он покажет снимки всем в городе.
Когда стало смеркаться, Ханна бросил взгляд на часы. Паркер должен был прилететь в Нассау час назад. Сейчас он должен садиться на лондонский самолет. Восемь часов полета плюс пять часов разница во времени – в начале восьмого по лондонскому времени Паркер уже будет в Хитроу.
Алан Митчелл, блестящий ученый, который руководил лабораторией баллистики Министерства внутренних дел в Ламбете, согласился пожертвовать воскресным днем, чтобы поработать с пулей. Он подвергнет ее всем возможным тестам и в воскресенье по телефону сообщит Ханне все, что ему удастся выяснить. Тогда Ханна будет точно знать, какое оружие ему нужно искать. Круг поисков сузится. Кто-нибудь должен был видеть оружие, из которого убили губернатора. Остров – это такая крохотная община.
За ужином Ханну попросили к телефону. Звонили из Нассау.
– Сожалею, но вылет самолета отложили на час, – сообщил Паркер. – Нас должны пригласить на посадку через десять минут. Я подумал, возможно, вам стоит поставить в известность Лондон.
Ханна посмотрел на часы. Половина восьмого?. Он выругался, положил трубку и вернулся к столу. Жаренный на вертеле морской окунь остыл.
В десять часов вечера, перед тем, как отправиться спать, Ханна зашел в бар. Зазвонил местный телефон.
– Я ужасно сожалею, – сказал Паркер.
– Где вы, черт побери? – прорычал Ханна.
– В Нассау, шеф. Видите ли, мы взлетели в половине восьмого, минут сорок пять полетали над морем, потом в двигателе обнаружилась какая-то небольшая неисправность, и мы вернулись. Теперь инженеры возятся с двигателем. Это не должно занять много времени.
– Позвоните мне перед вылетом, – сказал Ханна. – Я сообщу в Лондон, когда вы прибудете.
Телефонный звонок разбудил Ханну в три часа утра.
– Инженеры устранили неисправность, – радостно сообщил Паркер. – Это был предохранитель светового сигнала на левом крайнем двигателе.
– Паркер, – елать? – спросил Ханна.
– Придется ждать, пока экипаж не отдохнет. Потом мы полетим, – ответил из Нассау Паркер.
Ханна встал, оделся и вышел из отеля. На площади не было ни такси, ни «ягуара» Оскара. Детектив дошел до резиденции губернатора и разбудил Джефферсона. Дворецкий впустил Ханну. Ночной воздух был насыщен влагой, и Ханна обливался потом. Он позвонил в Скотланд-Ярд и узнал номер домашнего телефона Митчелла. Предупредить ученого он не успел, тот выехал в Ламбет за пять минут до звонка. В Саншайне было четыре часа утра, значит, в Лондоне – девять часов. Ханна выждал еще час и набрал номер ламбетской лаборатории. Наконец он застал Митчелла и сообщил ему, что Паркер прилетит только ранним вечером. Алан Митчелл был раздосадован. Теперь в отвратительную декабрьскую погоду ему придется возвращаться в Уэст-Мол-линг, графство Кент.
В воскресенье, в полдень, снова позвонил Паркер. Ханна убивал время в баре «Куортер Дек».
– Слушаю, – устало сказал он.
– Все в порядке, шеф, экипаж выспался. Мы готовы лететь.
– Отлично, – сказал Ханна.
Он бросил взгляд на часы. Восемь часов полета плюс четыре часа разницы во времени… Если Алан Митчелл согласится работать ночью, то Ханна получит результаты в понедельник, когда на Саншайне будет время завтрака.
– Так теперь вы взлетаете? – на всякий случай уточнил он.
– Видите ли, не совсем, – ответил Паркер. – ания не понесет убытки. ^
– Спасибо и на этом, – рявкнул Ханна и бросил трубку. Двадцать четыре часа, не мог он успокоиться, целых двадцать четыре часа пошли прахом. В этой жизни бесполезно бороться с тремя вещами: смертью, налогами и авиакомпаниями. По ступенькам отеля поднимался Диллон в сопровождении крепких на вид молодых людей. Наверное, тоже из его чертова Министерства иностранных дел, зло подумал Ханна. Настроение у него было отвратительным. На другой стороне площади из церкви после утреннего богослужения высыпала паства мистера Куинса: мужчины в отутюженных черных костюмах, женщины в ярких, как оперение тропических птиц, платьях, в белых перчатках, и в соломенных шляпках, с которых свисали восковые плоды. В руках они несли молитвенники. Почти обычное воскресное утро на Саншайне.
В родных графствах Великобритании воскресенье оказалось не таким мирным. В Чекерсе, загородной резиденции премьер-министров Великобритании, занимающей тысячу двести акров земли Бакингемшира, миссис Тэтчер по обыкновению встала очень рано и до завтрака, который она должна была провести в компании Дениса Тэтчера перед весело потрескивающими в камине поленьями, успела просмотреть содержимое четырех красных вализ с документами государственной важности.
Миссис Тэтчер едва разделалась с бумагами, как в дверь постучали. Вошел Бернард Ингем, пресс-секретарь премьер-министра. Он принес свежий номер «Санди экспресс».
– Возможно, вам это покажется интересным, – сказал он.
– Кто еще хочет со мной разделаться? – весело осведомилась премьер-министр.
– Дело не в этом, – пояснил вечно серьезный йоркширец. – Речь идет об островах в Карибском море.
Миссис Тэтчер прочла большую статью на развороте газеты и нахмурилась. Статья сопровождалась фотографиями: Маркус Джонсон на трибуне в Порт-Плэзансе и он же несколькими годами раньше, снятый через щель между портьерами; его восемь телохранителей на Парламент-сквер в последнюю пятницу и их же портреты из досье полиции Кингстона. Большую часть статьи занимали пространные заявления «высокопоставленного сотрудника Бюро по борьбе с наркотиками» и комиссара Фостера, шефа кингстонской полиции.
– Но это ужасно, – сказала премьер-министр. – Я должна поговорить с Дугласом.
Она тут же направилась в свой кабинет и набрала номер Дугласа Херда, министра ее величества иностранных дел и по делам Содружества.
Министр с семьей находился в своей загородной резиденции Чевенинг в графстве Кент. Он уже просмотрел «Санди тайме», – «Обсервер» и «Санди телеграф», но еще не добрался до «Санди экспресс».
– Нет, Маргарет, этой статьи я еще не видел, – сказал он. – Но газета у меня под рукой.
– Я буду ждать вашего звонка, – сказала премьер-министр. Министр иностранных дел, прежде довольно известный писатель, умел отличить хороший репортаж от плохого. Судя по всему, этот репортаж был основан на чрезвычайно надежных источниках.
– Да, согласен, это ужасно, – если это так. Да, да, Маргарет, утром я сам непременно займусь этим и прикажу Карибскому отделу все проверить.
Но государственные служащие – тоже люди (о чем часто забывают другие), и у них тоже есть жены, дети и дома. За пять дней до Рождества парламент был распущен на каникулы и даже в министерствах многие ушли в отпуска. Все же кто-то должен был остаться в Карибском отделе. Значит, вопрос о назначении нового губернатора – уже в новом году, разумеется, – можно будет кому-то поручить.
Миссис Тэтчер с семьей отправилась на утреннюю службу в Эллсборо. Она вернулась в Чекере вскоре после полудня, а в час села за ленч в компании семьи и нескольких друзей, одним из которых был Бернард Ингем.
Программу «Каунтдаун», начавшуюся в час дня, первым увидел советник премьер-министра по политическим вопросам Чарлз Пауэлл. Ему нравилась эта программа. Там частенько попадались интересные новости международной жизни, что его, как бывшего дипломата, особенно привлекало. Когда Пауэлл прочел заголовки тем сегодняшней программы и среди них – о заместителя, который сразу взялся за телефонную трубку. В тот же день в восемь часов вечера выбор пал на сэра Криспиана Раттри, бывшего дипломата и высокого комиссара на Барбадосе. Сэр Криспиан не возражал.
Он согласился в понедельник утром приехать в Министерство иностранных дел, где он получит официальное назначение и пройдет подробный инструктаж. До полудня он вылетит из Хитроу и прибудет в Нассау в понедельник во второй половине дня. Там сэр Криспиан проконсультируется с высоким комиссаром на Багамских островах, проведет в Нассау ночь, а во вторник утром чартерным рейсом отправится на Санщайн, чтобы навести там порядок.
– Это ненадолго, дорогая, – укладывая вещи, успокаивал он леди Раттри. – Пропущу охоту на фазанов, но что ж поделаешь. Похоже, мне придется снять кандидатуры этих двух мошенников и провести выборы с двумя новыми кандидатами. Потом им предоставят независимость, я спущу старый флаг, Лондон направит туда высокого комиссара, островитяне будут заниматься своими делами, а я вернусь домой. Уверен, один-два месяца, не больше. Жаль, что упускаю охоту на фазанов.
* * *
На Саншайне в тот же день, в девять утра, Маккриди застал Ханну за завтраком на террасе отеля.
– и заказать срочные репортажи о развитии событий. После ленча по лондонскому времени попытки возобновились с удвоенной энергией – редакторы увидели и репортаж в программе «Каунтдаун». Впрочем, никому из редакторов так и не удалось дозвониться до своих корреспондентов.
Маккриди сказал телефонистке на коммутаторе, что все джентльмены, представляющие средства массовой информации, очень устали и их нельзя тревожить ни при каких обстоятельствах. Он взял на себя труд передавать им информацию о всех телефонных звонках. Стодолларовая купюра скрепила договор с телефонисткой. На все звонки она послушно отвечала, что тот, с кем хотели бы поговорить из Лондона, "вышел*, но сообщение будет передано ему, как только он появится. Сообщения попадали к Маккриди, а тот откладывал их в сторону. Время для следующей серии репортажей еще не наступило.
В одиннадцать часов утра Маккриди встретил в аэропорту Саншайна двух молодых сержантов полка специального назначения британских ВВС, прибывших из Майами. Сержанты обменивались опытом со своими коллегами, американскими «зелеными беретами», в Форт-Брегге, штат Северная Каролина, когда им неожиданно предоставили трехдневный отпуск и предложили отправиться к гостеприимному хозяину на остров Саншайн. Сержанты долетели рейсовым самолетом до Майами, а там наняли воздушное такси до Порт-Плэзанса.
Их багаж был невелик и состоял в основном из вещевых мешков с «игрушками», завернутыми в пляжные полотенца. ЦРУ оказало любезность, обеспечив пропуск мешков через таможню в Майами, а в Порт-Плэзансе Маккриди, размахивая бумагой из Министерства иностранных дел, заявил, что сержанты пользуются всеми благами дипломатической неприкосновенности.
Потом Обманщик привез сержантов в отель, где они поселились в соседнем номере. Сержанты сунули вещмешки со своими «игрушками» под кровать и отправились купаться. Маккриди предупредил, когда они ему понадобятся – на следующий день в десять часов утра в резиденции губернатора.
После ленча на террасе отеля Маккриди отправился с визитом к его преподобию Уолтеру Дрейку. Он нашел баптистского священника в его небольшом домике. Дрейк отдыхал, залечивая раны. Маккриди представился и спросил, как себя чувствует священник.
– Вы из команды мистера Ханны? – поинтересовался Дрейк.
– Не совсем, – ответил Маккриди. – Я, скорее, просто смотрю, как развиваются события, пока он занимается расследованием. Меня больше интересует политический аспект событий.
– Вы из Министерства иностранных дел? – не отступал Дрейк.
– В какой-то мере, – сказал Маккриди. – А почему вас это так интересует?
– Мне не нравится ваше министерство, – объяснил Дрейк. – Вы предаете мой народ.
– Да, но такое положение может вот-вот измениться, – возразил Маккриди и объяснил священнику, чего бы он от него хотел. Его преподобие покачал головой.
– Я служу Богу, – сказал он. – Для таких дел вам нужны другие люди.
– Мистер Дрейк, вчера я разговаривал с Вашингтоном. Мне сказали, что только семь граждан островов Баркли служили в армии США. Один из них – У. Дрейк.
– Это не я, – прорычал его преподобие.
– Кроме того, мне сообщили, что этот У. Дрейк был сержантом в морской пехоте США. Отслужил два срока во Вьетнаме. Вернулся с «Бронзовой Звездой» и двумя «Пурпурными Сердцами». Интересно, куда он попевался?
Гигант– священник с трудом поднялся, пересек комнату, подошел к окну и уставился на дощатые домишки, которыми была застроена его улица.
– Это был не я, – прорычал он. – Другое время, другой мир. Теперь я служу только Богу.
– убернатора.
Из дома Дрейка через весь город Маккриди направился к причалам. Джимми Доббз возился с «Галф Леди». Маккриди с полчаса поговорил с ним. Они условились, что на следующий день «Галф Леди» будет в распоряжении англичанина.
Маккриди добрался до резиденции губернатора незадолго до пяти часов вечера. Он изнемогал от жары и обливался потом. Пока он ждал лейтенанта Джереми Хаверстока, Джефферсон подал ему охлажденный чай. Молодой офицер играл в теннис с другими иммигрантами на одной из вилл на холмах. Вопрос Маккриди был прост:
– Вы будете здесь завтра в десять часов утра? Хаверсток подумал, потом ответил:
– Думаю, да.
– Хорошо, – сказал Маккриди. – У вас есть полная тропическая форма?
– Да, – ответил лейтенант, – но мне пришлось надевать ее только раз. Шесть месяцев назад на правительственном приеме в Нассау.
– Отлично, – сказал Маккриди. – Попросите Джефферсона отутюжить ее, отполировать бронзовые пуговицы, почистить ремни.
Озадаченный Хаверсток проводил Маккриди до прихожей.
– Полагаю, вы уже слышали добрую весть, – сказал лейтенант. – Об этом детективе из Скотланд-Ярда. Вчера в саду он нашел пулю. Совершенно неповрежденную. Паркер полетел с нею в Лондон.
– Хорошая работа, – прокомментировал Маккриди. – Отличная весть.
В восемь вечера Маккриди обедал с Фаваро в ресторане отеля. Когда принесли кофе, он спросил:
– Что вы делаете завтра?
– Собираюсь лететь домой, – ответил Фаваро. – Я взял отпуск только на неделю. Во вторник с утра я должен быть на работе.
– Да, конечно. Когда вылетает ваш самолет?
– Я заказал воздушное такси на полдень.
– Вы ведь могли бы отложить вылет до четырех часов, не так ли?
– Думаю, мог бы. А зачем?
– Мне потребуется ваша помощь. Скажем, в десять часов в резиденции губернатора? Благодарю, там увидимся. Не опаздывайте. Нам предстоит тяжелый день.
Маккриди встал в шесть часов. На Парламент-сквер лучи восходящего солнца, предвестники еще одного жаркого дня, уже окрасили в розовый цвет верхушки пальм, но пока на острове царила приятная прохлада. Маккриди принял душ, побрился и вышел на площадь, где ждало заказанное им накануне такси. Прежде всего он хотел попрощаться со старой леди.
Он провел у нее целый час. от семи до восьми, выпил кофе с горячими булочками и попрощался.
– Только, пожалуйста, не забудьте, – уходя, напомнил он.
– Не беспокойтесь, не забуду. И не зовите меня леди, я – миссис Коултрейн.
Маккриди наклонился и поцеловал хозяйке дома руку.
В половине девятого он снова был на Парламент-сквер, направился к старшему инспектору Джонсу и показал ему письмо из Министерства иностранных дел.
– Пожалуйста, в десять часов будьте у резиденции губернатора, – сказал Маккриди. – Возьмите с собой двух сержантов, четырех констеблей, ваш «лендровер» и два фургона. У вас есть служебный револьвер?
– Так точно, сэр.
– Захватите и его с собой.
В это же время, когда в Лондоне было два тридцать дня, в баллистическом отделе лаборатории криминалистики Министерства внутренних дел в Ламбете мистер Алан Митчелл, забыв о ленче, смотрел в микроскоп.
На предметном столике лежала свинцовая пуля, удерживаемая мягкими зажимами. Митчелл всматривался в бороздки, которые, изгибаясь, опоясывали цилиндрик. Эти бороздки оставила нарезка ствола оружия, из которого была выпущена пуля. Вот уже пятый раз Митчелл осторожно поворачивал пулю, отмечая все царапины, которые характеризуют ствол оружия не хуже, чем отпечатки пальцев – человека. Наконец Митчелл закончил осмотр, удивленно присвистнул и пошел за одним из справочников. У него была целая библиотека таких книг, недаром Алан Митчелл считался самым знающим в Европе специалистом по огнестрельному оружию.
Оставалось провести другие испытания. Митчелл понимал, что где-то за океаном, за четыре тысячи миль от Великобритании, с нетерпением ждут его результатов, но он не мог торопиться. Он должен быть уверен, совершенно уверен.
Слишком много дел в судах было проиграно только из-за того, что другие эксперты, нанятые защитой, камня на камне не оставляли от заключений криминалистов обвинения. Нужно было еще проанализировать крошечные частички сгоревшего пороха, прилипшие к тупому концу пули, подтвердить состав – а стало быть, и источник того свинца, из которого она была изготовлена (два дня назад таким анализам уже подвергали расплющенную пулю). С помощью спектроскопических методов можно проникнуть в структуру металла, определить все мельчайшие примеси, время изготовления, а иногда даже ту фабрику, на которой была выплавлена пуля. Алан Митчелл отыскал на полке нужный справочник, сел и стал его листать.
У ворот резиденции губернатора Маккриди отпустил такси и позвонил. Джефферсон впустил уже хорошо известного ему англичанина. Маккриди объяснил, что ему нужно еще раз позвонить по установленной Баннистером международной линии и что он получил на это разрешение мистера Ханны. Джефферсон проводил его в кабинет губернатора и ушел.
На этот раз Маккриди взялся не за телефонную трубку, а за письменный стол. В самом начале расследования Ханна, воспользовавшись ключами покойного губернатора, просмотрел все ящики стола и, убедившись, что разгадки тайны убийства там не найти, закрыл их снова. У Маккриди не было ключей, но они были ему и не нужны. С содержимым ящиков письменного стола он ознакомился накануне. То, что ему было нужно, лежало в левом нижнем ящике. Там было две штуки, но Маккриди было достаточно и одной.
Это был великолепный бланк, отпечатанный на роскошной бумаге с кремовым оттенком, немного шероховатой наощупь, как пергамент. Наверху, в центре бланка, красовалось золотое рельефное изображение королевского герба – лев и единорог, которые поддерживают щит, расписанный геральдическими эмблемами Англии, Шотландии, Уэльса и Ирландии.
Ниже жирным шрифтом было напечатано:
МЫ, ЕЛИЗАВЕТА ВТОРАЯ. МИЛОСТЬЮ БОЖЬЕЙ КОРОЛЕВА СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И СЕВЕРНОЙ ИРЛАНДИИ И ВСЕХ ЗАМОРСКИХ И ЗАВИСИМЫХ ТЕРРИТОРИЙ, НАСТОЯЩИМ НАЗНАЧАЕМ… (здесь следовали точки)… НАШИМ… (еще точки)… НА ТЕРРИТОРИИ… (третий ряд точек).
Под текстом стояла факсимильная подпись: ЕЛИЗАВЕТА.
Это был королевский указ. Точнее, бланк указа. Из чернильного прибора сэра Марстона Моберли Маккриди взял ручку и, стараясь писать каллиграфическим почерком, заполнил бланк. Потом он подул на бумагу, чтобы просохли чернила, и скрепил документ губернаторской печатью.
Внизу, в гостиной, уже собирались гости. Маккриди еще раз бросил взгляд на указ и пожал плечами. Он только что назначил себя губернатором островов Баркли. На один день.
Глава 6
На террасе резиденции губернатора собрались шесть мужчин. Джефферсон подал кофе и ушел. Его не интересовало, зачем они здесь. Это было не его дело.
У стены стояли два сержанта полка специального назначения, Синклэр и Ньюсон. Они были в кремовых спортивных костюмах и в кроссовках с наклейками против скольжения, У каждого на поясном ремне висела сумочка вроде тех, в которых туристы носят на пляж сигареты и крем от загара. В сумочках сержантов был отнюдь не крем от загара.
Лейтенант Хаверсток еще не надел парадную форму. Он удобно устроился в одном из парчовых кресел, закинув свои длинные ноги одну на другую. Его преподобие Дрейк и Эдди Фаваро сидели на диванчике, а старший инспектор Джонс стоял у двери. Он был в темно-синем мундире с серебряными пуговицами и знаками отличия, в шортах, носках и ботинках.
Маккриди достал королевский указ и передал его Хаверстоку.
– Бумагу доставили на рассвете из Лондона, – сказал Маккриди. – Прочтите, усвойте и переварите. Хаверсток прочел документ.
– Что ж, значит, все – в порядке, – сказал он и передал бумагу Джонсу.
Старший инспектор пробежал глазами указ, встал по стойке смирно и сказал:
– лечах красовались также позолоченные эполеты, а на портупее из блестящей черной кожи висела небольшая патронная сумка, тоже черная. Лейтенант не забыл нацепить и обе свои медали.
– Отлично, мистер Джонс, приступим, – сказал Маккриди. – Мы должны исполнить волю королевы.
Старший инспектор Джонс был чрезвычайно горд. Ни разу в жизни его не просили исполнить волю королевы. С губернаторским «ягуаром» во главе кортеж выехал из ворот резиденции. За рулем «ягуара» сидел Оскар, рядом с ним – один из полицейских, а на заднем сиденье, не снимая головных уборов, торжественно восседали Маккриди и Хаверсток. За губернаторской машиной следовал «лендровер»; его вел второй констебль, рядом с которым сидел Джонс, а сзади расположились Фаваро и его преподобие Дрейк, Перед тем как покинуть резиденцию губернатора, Синклэр молча протянул Фаваро заряженный «кольт-кобра». Детектив сунул оружие за пояс и сверху прикрыл рубашкой. Сержант предложил оружие и его преподобию Дрейку, но тот лишь покачал головой.
Констебли вели два фургона, у открытых дверей которых устроились Ньюсон и Синклэр. Сержанты полиции ехали в последнем фургоне. «Ягуар» медленно выбрался на длинную главную улицу Шантитауна. Люди останавливались и провожали кортеж недоуменными взглядами. Двое в белых мундирах на заднем сиденье «ягуара» смотрели только вперед.
У ворот усадьбы мистера Горацио Ливингстона Маккриди приказал остановиться. Сначала он, потом лейтенант Хаверсток вышли из машины. Из ближайших переулков высыпали сотни островитян; открыв рты, они наблюдали за невиданным зрелищем. Маккриди не стал спрашивать разрешения, он остановился у двустворчатых ворот и ждал.
Сержанты Ньюсон и Синклэр подбежали к стене. Ньюсон сцепил ладони, Синклэр поставил на них ногу, и Ньюсон резко выпрямился. Более легкий Синклэр перелетел во двор, не коснувшись осколков стекла наверху стены. Он открыл ворота изнутри и отошел в сторону. В усадьбу бок о бок вошли Маккриди и Хаверсток, за ними медленно въехал весь автомобильный кортеж.
Из сада к воротам уже бежали трое телохранителей в серых «сафари». Увидев уверенно направлявшихся к парадному входу Маккриди и Хаверстока в белых форменных костюмах, телохранители в недоумении остановились. Синклэра нигде не было видно. Ньюсон проскользнул в распахнутые ворота и тоже исчез.
У стены стояли два сержанта полка специального назначения, Синклэр и Ньюсон. Они были в кремовых спортивных костюмах и в кроссовках с наклейками против скольжения, У каждого на поясном ремне висела сумочка вроде тех, в которых туристы носят на пляж сигареты и крем от загара. В сумочках сержантов был отнюдь не крем от загара.
Лейтенант Хаверсток еще не надел парадную форму. Он удобно устроился в одном из парчовых кресел, закинув свои длинные ноги одну на другую. Его преподобие Дрейк и Эдди Фаваро сидели на диванчике, а старший инспектор Джонс стоял у двери. Он был в темно-синем мундире с серебряными пуговицами и знаками отличия, в шортах, носках и ботинках.
Маккриди достал королевский указ и передал его Хаверстоку.
– Бумагу доставили на рассвете из Лондона, – сказал Маккриди. – Прочтите, усвойте и переварите. Хаверсток прочел документ.
– Что ж, значит, все – в порядке, – сказал он и передал бумагу Джонсу.
Старший инспектор пробежал глазами указ, встал по стойке смирно и сказал:
– лечах красовались также позолоченные эполеты, а на портупее из блестящей черной кожи висела небольшая патронная сумка, тоже черная. Лейтенант не забыл нацепить и обе свои медали.
– Отлично, мистер Джонс, приступим, – сказал Маккриди. – Мы должны исполнить волю королевы.
Старший инспектор Джонс был чрезвычайно горд. Ни разу в жизни его не просили исполнить волю королевы. С губернаторским «ягуаром» во главе кортеж выехал из ворот резиденции. За рулем «ягуара» сидел Оскар, рядом с ним – один из полицейских, а на заднем сиденье, не снимая головных уборов, торжественно восседали Маккриди и Хаверсток. За губернаторской машиной следовал «лендровер»; его вел второй констебль, рядом с которым сидел Джонс, а сзади расположились Фаваро и его преподобие Дрейк, Перед тем как покинуть резиденцию губернатора, Синклэр молча протянул Фаваро заряженный «кольт-кобра». Детектив сунул оружие за пояс и сверху прикрыл рубашкой. Сержант предложил оружие и его преподобию Дрейку, но тот лишь покачал головой.
Констебли вели два фургона, у открытых дверей которых устроились Ньюсон и Синклэр. Сержанты полиции ехали в последнем фургоне. «Ягуар» медленно выбрался на длинную главную улицу Шантитауна. Люди останавливались и провожали кортеж недоуменными взглядами. Двое в белых мундирах на заднем сиденье «ягуара» смотрели только вперед.
У ворот усадьбы мистера Горацио Ливингстона Маккриди приказал остановиться. Сначала он, потом лейтенант Хаверсток вышли из машины. Из ближайших переулков высыпали сотни островитян; открыв рты, они наблюдали за невиданным зрелищем. Маккриди не стал спрашивать разрешения, он остановился у двустворчатых ворот и ждал.
Сержанты Ньюсон и Синклэр подбежали к стене. Ньюсон сцепил ладони, Синклэр поставил на них ногу, и Ньюсон резко выпрямился. Более легкий Синклэр перелетел во двор, не коснувшись осколков стекла наверху стены. Он открыл ворота изнутри и отошел в сторону. В усадьбу бок о бок вошли Маккриди и Хаверсток, за ними медленно въехал весь автомобильный кортеж.
Из сада к воротам уже бежали трое телохранителей в серых «сафари». Увидев уверенно направлявшихся к парадному входу Маккриди и Хаверстока в белых форменных костюмах, телохранители в недоумении остановились. Синклэра нигде не было видно. Ньюсон проскользнул в распахнутые ворота и тоже исчез.