Страница:
После того, как Ночесфера Найи разбилась об пол, Фанд просто съежилась, глядя вокруг и не понимая ни где она находится, ни что происходит. Из красной щели Пылающего Чрева хлынула раскаленная лава, мгновенно убив нескольких жриц. Снова и снова она изрыгала огненные брызги. Потом вода начала подниматься. Скованная ужасом и оцепенением, Фанд непременно утонула бы, если бы Верховная Жрица не схватила ее за волосы и не ударила ее по лицу, очень сильно, три раза.
— Очнись, никчемная девчонка! — прошипела она. — Ты знаешь выход на поверхность, туда, где люди построили свою бесполезную башню. Покажи мне!
Фанд уставилась на нее, леденея от потрясения и ужаса по мере того, как память начала медленно возвращаться к ней. Жрица снова ударила ее.
— Магия оказалась слишком сильной. Мы все умрем. Покажи мне дорогу!
Фанд повела жриц по Бездонным Пещерам к лестнице, вырубленной в скале ведьмами. Это было опасное путешествие. Горячие источники бурлили и шипели, выбрасывая вверх гейзеры пара, а позади них бушевало ледяное море, пробиваясь в каждую щель и пещеру. Во многих галереях жрицам приходилось плыть, преодолевая напор воды. В конце концов они выбрались по лестнице в старую башню, обнаружив, что вокруг поднимается море. Им пришлось взобраться на самую вершину острова, и море лизало их ноги. Многих молодых жриц подхватило и унесло прочь.
Фанд и самые сильные жрицы, которым при помощи морской магии удалось удерживать волны достаточно долго, чтобы успеть выбраться в безопасное место, прижимались к сколе. Верховная Жрица держала в руках круглое зеркало. Его черная поверхность пугающе мерцала. Она наклонилась над ним, что-то бормоча себе под нос и ругаясь, гротескная фигура — крепкая и приземистая, с бледными поблескивающими глазами, выпученными, как у рыбы-гадюки, и большими толстыми чешуями. Ходили слухи, что она была невероятно старой, а оставалась в живых потому, что пила кровь молоденьких и красивых мальчиков-рабов, но правды не знал никто. Она определенно обладала грозной силой. Ее пощечины чуть было не сломали Фанд шею, и теперь распухшая щека наливалась пульсирующей болью.
Внезапно Верховная Жрица яростно взревела.
— Король! Помазанник Йора! Он мертв.
Жрицы смятенно забормотали. Верховная Жрица принялась раскачиваться взад-вперед, ее тяжелое лицо исказил гнев. Внезапно она стремительно обернулась и снова схватила Фанд за руку. Та в ужасе шарахнулась.
— Люди одерживают победу, — прошипела жрица. — Мы принесли такие жертвы не для того, чтобы проиграть из-за глупости нашего покойного неоплаканного короля. Ты должна применить свою мерзкую человеческую магию и снова обрушить на них бурю. Ты должна терзать их льдом, молниями и вихрями до тех пор, пока все они не будут мертвы. Ты меня слышишь?
Фанд невыносимо устала. Она не могла больше выносить их равнодушную жестокость. Она больше не хотела никого убивать.
— Я не могу, — сказала она, запинаясь. — Ночесфера Найи разбита.
Верховная Жрица приблизила свое лицо почти к самому лицу Фанд.
— Ты можешь воспользоваться моей. Разве я не такая же могущественная, какой была Найя? Ведь я жива, а она давно уже мертва. Бери мою ночесферу, глупая полукровка.
Она вытащила ночесферу из-под плаща, и на их лицах заиграл зловещий зеленый свет. Фанд склонилась вперед, и ее вырвало прямо на перепончатые ноги Жрицы. Когда она подняла глаза, в которых застыл ужас, в другой руке у Верховной Жрицы блестел кинжал.
— Твори свое колдовство, глупая полукровка, а не то я перережу тебе горло и выпью твою кровь. Тогда твоя магия окажется у меня в животе, и я сама совершу колдовство. Давай!
Всхлипывая, со все еще бунтующим желудком, Фанд протянула дрожащие руки и положила их на ночесферу.
Высоко в ночном небе начал подниматься ветер, с неимоверной скоростью набирая высоту и силу. Облака собрались вместе, выпятившись наверху и разросшись, приняв форму чудовищной наковальни. Вспыхнула белая молния, ударившая в землю. Загрохотал гром. С верхушки огромного черного облака полетели вверх струи голубого огня. Заплясали красные зарницы, зашевелив длинными зелеными щупальцами, точно громадные медузы.
Вихрь все вращался, образуя туннель искривленного поднимающегося воздуха. Он качнулся вперед, принявшись вращаться все быстрее и быстрее, всасывая в себя воду и превращаясь в чудовищный водоворот, поднимая в воздух упавшие деревья и швыряя их наземь. Смерч засосал морского змея, и его длинное тело, извиваясь, взлетело в воздух. Постоянно била молния, освещая невероятно высокую и узкую воронку смерча. С неба полетели градины размером с голубиное яйцо. Вихрь вращался все быстрее и быстрее, кружась по опустошенной земле.
В воздухе отзвенели последние берущие за душу аккорды виолы. Джей поднял смычок и медленно открыл глаза. С преобразившимся лицом он оглядел толпу. Они не отрывали от него глаз, все еще не в силах вырваться из плена волшебной музыке. Нарушила очарование Финн, кинувшаяся через поляну к утесу и с быстротой и проворством эльфийской кошки вскарабкавшаяся наверх. Она бросилась на него, смеясь и плача одновременно. Ему пришлось высоко поднять виолу и смычок, чтобы она не раздавила их, лихорадочно обнимая его и всхлипывая:
— Ох, Джей, я всегда знала, что ты это можешь, я всегда знала! Какая песня! Смотри, битва окончена, мы победили…
Он склонил голову и поцеловал ее в губы, аккуратно обняв ее так, что виола и смычок скрестились у нее за спиной. Впервые в жизни Финн Кошку заставили умолкнуть.
Внизу, в долине, царило всеобщее ошеломление и замешательство. Никто не знал, то ли обниматься с врагами, то ли снова хвататься за оружие. Несколько закаленных в боях ветеранов обнаружили, что их руки обвивают шеи фэйргийских воинов, и отстранились, смущенные и озадаченные.
Потом стройный воин с черной жемчужиной на груди обернулся и склонил голову перед Лахланом, положив руку на сердце. Он издал долгий мелодичный заливистый звук, который эхом отразился от холма к холму.
— Мой брат приносит тебе свои поздравления, — сухо сказала Майя.
Лахлан немного постоял неподвижно, тяжело опираясь на Изолт, потом тоже склонил голову и прижал руку к сердцу, подражая фэйргийскому принцу.
— Пожалуйста, передай своему брату ответные поздравления, — сказал он отрывисто. — И попроси воинов сложить оружие.
Майя разразилась каскадом свистков и трелей, и фэйрги слушали ее с застывшим на чешуйчатых лицах подозрением и настороженностью. Потом фэйргийский принц разразился ответной трелью.
— Только после того, как вы сложите ваше, — перевела наконец Майя.
— Мы сложим оружие одновременно, — сказал Лахлан с усталой улыбкой. Он кивнул головой, и медленно и недоверчиво все солдаты и воины сложили свое оружие. Безоружные, они стояли среди обломков и смотрели друг на друга, потом несколько угрюмых лиц расплылись в улыбках и послышались нестройные приветствия.
— Кто бы мог подумать, что такое возможно? — сказал Лахлан, качая головой. Он протянул руку фэйргийскому принцу, который недоумевающе посмотрел на нее, а потом, побуждаемый Майей, протянул свою руку и пожал ее. Приветственные возгласы зазвучали громче.
Внезапно Изабо почувствовала, как будто по ее рукам пробежали искры. Все волоски у нее на теле встали дыбом. Она оглянулась и ахнула. По долине к ним мчался ураган такой силы и скорости, что она могла лишь беспомощно смотреть на него, охваченная ужасом. Высоко в небе висела необъятная черная туча, освещаемая изнутри постоянными вспышками молний. Под ним, покачиваясь взад-вперед, висела вращающаяся воронка, конец которой терялся в еще одном гигантском облаке воды и обломков.
Она схватила Дайда за руку, пытаясь говорить, но могла лишь беспомощно тыкать пальцем. Наконец она обрела голос, сорвавшийся в отчаянном крике:
— Смерч! Идет смерч!
Радостные крики умолкли, сменившись воплями ужаса. Люди побежали, пытаясь отыскать место, где можно было бы укрыться. Но таких мест не было. Через несколько минут ураган должен был обрушиться на них.
— Спускайтесь! — закричал Лахлан. — Ищите что-нибудь, за что можно держаться!
— Пещеры! — воскликнул Мак-Синн. — Здесь поблизости селитровые шахты. Если бы мы смогли добраться до пещер…
— Ты можешь бежать? — прокричал Лахлан, но его голос почти утонул в оглушительном раскате грома. — Показывайте дорогу. Бегом!
Все бросились бежать, спотыкаясь об обломки, выброшенные гигантской волной, и крича от ужаса. Но было и очень много раненых и выбившихся из сил, которые не могли бежать. Пронзительно крича, они прижимались к земле.
Рука Лахлана метнулась к поясу, но Лодестара там не было.
— Нет, нет, он пропал! Я уронил его!
— Он у детей! — закричала Изабо. — Бронвин вытащила его из моря.
Ветер развевал ее перепачканные рыжие кудри. Град нещадно хлестал их. Лахлан стремительно развернулся и протянул руку к кораблю. Лодестар полетел к нему, но его подхватил ветер, бешено швыряя из стороны в сторону. В конце концов он приземлился в ладонь Лахлану, но даже одной попытки позвать его для Ри оказалось слишком много. Он рухнул на колени, посерев лицом. Изолт упала рядом с ним, поддерживая его, а из приближающейся черной воронки полыхнула молния, ударив в дерево неподалеку. Оно медленно рухнуло, и земля у них под ногами задрожала.
— У него нет сил! — воскликнул Дайд. — Он не сможет укротить бурю.
Изабо плюхнулась на колени прямо в грязь, оценивающе глядя на вращающуюся воздушную воронку. После шести месяцев беспрерывной борьбы с погодой она узнала о ней очень многое. Она понимала, что надежды на то, что кто-нибудь из них выживет, очень мало.
— Это не обычный ураган, — сказала она тихо. — Ты не чувствуешь? Здесь действует какое-то очень сильное колдовство.
— Жрицы Йора, — убежденно сказал Дайд. Как и она, он не делал никакой попытки убежать, глядя, как кружащаяся воронка надвигается все ближе и ближе. — Они пытаются закончить то, что начали.
— Я должна остановить их, — сказала Изабо и начала быстро скидывать одежду.
— Что ты делаешь? — воскликнул он.
— Я собираюсь превращаться, — сказала Изабо, стаскивая с пальцев кольца. — Дайд, я не знаю, успею ли добраться дотуда вовремя, хотя и попытаюсь. Уведи всех с корабля! Его поднимет в воздух. Попытайся увести всех с этого голого гребня. На той стороне есть небольшая впадина. Отведи всех, кого сможешь, туда.
Она сняла ключ и засунула его в карман плаща, стоя обнаженной на лютом холоде. Град хлестал ее голую кожу, ветер трепал волосы. Она закрыла глаза, сжала кулаки и сосредоточилась.
Изабо понимала, что ни одна птица не сможет пролететь сквозь такой ураган и остаться в живых. Она знала лишь одно существо, обладающее силой, энергией, необъятным размером, которому это было под силу. Она представила себя огромным, золотистым волнистым существом с прозрачными, точно натянутая золотая парча, крыльями и огромными грозными лапами. Она вообразила себя с гипнотизирующими глазами цвета камня в ее кольце с драконьим глазом и чешуйками, блестящими, как шелк.
Мир закружился вокруг нее. Она почувствовала болезненное растяжение кожи, костей и всех органов и ужасающее растяжение ее сознания. Молодая женщина, которой была Изабо, съежилась до простой искорки пламени глубоко внутри неизмеримого сумрачного разума дракона.
Она открыла глаза. Дайд съежился между ее лапами, глядя на нее с благоговейным страхом. Изабо ухмыльнулась, чувствуя, как ее хвост начал колотить по бокам. Она напрягла мускулы, готовясь взмыть в воздух. До нее донесся высокий пронзительный свист, и она повернула свою увенчанную гребнем громадную голову.
Фэйрг с черной жемчужиной бросился к ее лапам, пронзительно крича. Изабо понимала каждое его слово.
— Пожалуйста, не надо! Это Фанд вызвала этот ураган. Не убивай ее. Ты не понимаешь…
Драконы могли видеть в обе стороны вдоль нити времени. Изабо склонила голову.
Та, которую ты зовешь Фанд, вызвала волну, опустошившую сушу на многие сотни миль. Теперь она вызвала этот ураган. Почему я не должна испепелить ее своим пламенем?
— Я люблю ее! — воскликнул он.
Каждое существо, которое погибло этой ночью, кто-то любил. Почему твоя возлюбленная должна остаться в живых?
Он не мог ответить. Дракон сделал это за него.
Если я убью ее, ты будешь ненавидеть нас; если я пощажу ее, ты будешь благодарен. Если я убью ее, ее смерть принесет горе. Если я пощажу ее, это принесет радость. Этих причин вполне достаточно. Кроме того, твоя возлюбленная страдает, вызывая этот шторм, как страдала и в прошлом. Я положу конец страданиям.
Изабо взмахнула своими великолепными крыльями и взмыла в грозовое небо.
Никогда еще ее силы не подвергались такому испытанию. Сила ветра была ошеломляющей. Он трепал ее крылья, сопротивлялся ее длинному извилистому телу, вонзался в нее молниями. Изабо продолжала полет, используя собственную скорость урагана для того, чтобы помочь ей облететь вокруг края воронки и устремиться к морю.
Лишь самая верхушка Острова Богов все еще выступала из воды, хотя прилив, вызванный волной, уже начал потихоньку отступать. Над вершиной мелькнул луч зеленого света, заиграв на нижней поверхности облаков. Изабо сложила крылья и камнем понеслась по направлению к ней.
Она ясно видела небольшую группку жриц, жмущихся друг к другу на крошечном уступе над водой. Над источником зеленого света склонилась тоненькая девушка, положив обе руки на сияющую зеленую сферу. Вокруг нее стояли жрицы, держа одну руку на своей ночесфере, а другую — на ночесфере соседки. Они пели.
Изабо появилась так стремительно, что они даже не успели заметить ее приближения. Когда ее тень накрыла их, они подняли головы и в ужасе завопили. Изабо схватила девушку в когти, изрыгнув длинный язык пламени. Снова и снова она налетала на остров, испепеляя жриц своим огненным дыханием. Все это время девушка безжизненно висела у нее в лапах. Изабо могла лишь надеяться, что она просто потеряла сознание от страха.
Наконец она поняла, что на острове больше не осталось никого живого. Она издала громкий торжествующий вопль, принявшись кувыркаться от радости, потом понеслась обратно к горам.
Хотя молнии время от времени все еще сверкали, а ветер ревел, ужасная вращающаяся воронка распалась. Там, где ее колышущийся хвост касался земли, тянулась полоса полного опустошения. Стволы деревьев были расколоты в щепки, великанские валуны сорваны с земли и разбиты в мелкие камешки. От Киннейрда не осталось ничего, кроме нескольких разрушенных стен.
Изабо летела вдоль полосы разрушения всю дорогу до гребня. Она кончилась в опасной близости от «Королевского Оленя», который чуть наискось стоял на холме, все еще гордо подняв все мачты и почерневший парус.
Изабо закружила над кораблем, готовясь приземлиться, но внезапно из облаков, собравшихся над горами, вылетело семеро драконов. При их виде сердце у нее ушло в пятки. Они неслись к ней с угрожающей скоростью, вытянув шеи. Огромный бронзовый, летевший первым, раскрыл челюсти и выплюнул огромную струю огня. Изабо увидела, как язык пламени приближается к ней, почувствовала его жар, ударивший ей в лицо. Она зажмурила веки, ожидая, что ее кожа вот-вот покроется волдырями и обуглится в языках охватившего ее пламени. Но не ощутила ничего, кроме капель холодного дождя, начавших барабанить по ее чешуйкам. Она открыла глаза.
Семеро драконов летали вокруг нее, насмешливо поблескивая топазово-золотыми глазами.
Ты должна знать, что мы могли сжечь твои кости дотла, если бы пожелали.
Я знаю.
Мы не пожелали этого. Прими еще раз наш облик, и мы можем больше не оказаться столь милосердными.
Я знаю. Мысленный голос Изабо дрожал, даже она сама это слышала.
Драконы расхохотались и снова унеслись прочь, а Изабо, кружась, медленно опустилась на грязную пустошь, еще недавно бывшую полем боя.
Она легко приземлилась, аккуратно положив бессознательную девушку на землю, прежде чем принять свой собственный вид. Ее кольнула острая боль сожаления, ибо облик дракона был самым величественным и поразительным из всех, которые ей довелось принимать. Она почувствовала, как ее сознание сжалось, утрачивая все знание разума дракона, и изо всех сил попыталась сохранить хоть что-нибудь из того, что постигла своим собственным разумом. Но это оказалось практически неосуществимо, в особенности после той волны усталости и головокружения, которая накатила на нее.
Дайд добежал до нее первым. Он крепко обнял ее, крича:
— У тебя получилось! Получилось!
Лахлан и Изолт были следующими.
— Ты спасла нас всех! — воскликнул Ри. — И в облике дракона! Кто бы мог поверить, что ты сможешь превратиться в дракона?
Изолт ничего не сказала, лишь крепко обняла ее, прижавшись лбом ко лбу Изабо.
По всему полю боя люди и фэйрги кричали и радовались. Хотя все еще дул порывистый ветер, швыряющий мокрый снег им в лица, темнота рассеялась. Был рассвет. Драконья Звезда клонилась к горизонту.
Изабо внезапно сообразила, что совершенно обнажена. Она так устала, что у нее просто не осталось сил, чтобы обогреть себя при помощи магии, и она вся дрожала от холода.
— Моя… одежда, — прошептала она, клацая зубами. Колени ее внезапно подогнулись, и лишь руки Дайда не дали ей осесть на землю. Изабо увидела неподалеку кучку своей одежды и потянулась за ней. Она полетела к ней в руки, а Изолт помогла сестре натянуть ее, влажную и грязную.
— Давай вернемся на корабль, — сказала Изолт. — Там есть еда, и можно будет приготовить горячий чай. Мы все дрожим от холода. Боги, ну и ночка!
Изабо внезапно замерла, опустив руку в карман плаща.
— Ключ! — вскрикнула она. — Мой Ключ!
Она бросилась в грязь, лихорадочно шаря среди обломков. Магического талисмана Шабаша и след простыл. Она рвала одежду, ползая по земле на четвереньках, и, всхлипывая, рылась среди веток, листьев, дохлых рыб и грязи. Внезапно Изабо увидела перед собой пару мохнатых лапок. Она подняла глаза, вытерев слезы рукой.
Перед ней стоял Бран, беспокойно подергивая хвостом.
Изабо уставилась на него.
— Да, — сказала она резко. — Я ищу свой Ключ.
Он поднял связку колец и ложек, висевшую у него на шее. Среди них был и ее Ключ.
— Я охранял его, — похвалился он. — Он такой восхитительно красивый, что мне не хотелось, чтобы он потерялся.
Изабо протянула руки и ласково обняла мохнатого клюрикона.
— Спасибо, Бран, спасибо, — сказала она. — Не знаю, что бы я без тебя делала!
ЗАВЯЗАН ПОСЛЕДНИЙ УЗЕЛ
СВЯЗЫВАНИЕ
— Очнись, никчемная девчонка! — прошипела она. — Ты знаешь выход на поверхность, туда, где люди построили свою бесполезную башню. Покажи мне!
Фанд уставилась на нее, леденея от потрясения и ужаса по мере того, как память начала медленно возвращаться к ней. Жрица снова ударила ее.
— Магия оказалась слишком сильной. Мы все умрем. Покажи мне дорогу!
Фанд повела жриц по Бездонным Пещерам к лестнице, вырубленной в скале ведьмами. Это было опасное путешествие. Горячие источники бурлили и шипели, выбрасывая вверх гейзеры пара, а позади них бушевало ледяное море, пробиваясь в каждую щель и пещеру. Во многих галереях жрицам приходилось плыть, преодолевая напор воды. В конце концов они выбрались по лестнице в старую башню, обнаружив, что вокруг поднимается море. Им пришлось взобраться на самую вершину острова, и море лизало их ноги. Многих молодых жриц подхватило и унесло прочь.
Фанд и самые сильные жрицы, которым при помощи морской магии удалось удерживать волны достаточно долго, чтобы успеть выбраться в безопасное место, прижимались к сколе. Верховная Жрица держала в руках круглое зеркало. Его черная поверхность пугающе мерцала. Она наклонилась над ним, что-то бормоча себе под нос и ругаясь, гротескная фигура — крепкая и приземистая, с бледными поблескивающими глазами, выпученными, как у рыбы-гадюки, и большими толстыми чешуями. Ходили слухи, что она была невероятно старой, а оставалась в живых потому, что пила кровь молоденьких и красивых мальчиков-рабов, но правды не знал никто. Она определенно обладала грозной силой. Ее пощечины чуть было не сломали Фанд шею, и теперь распухшая щека наливалась пульсирующей болью.
Внезапно Верховная Жрица яростно взревела.
— Король! Помазанник Йора! Он мертв.
Жрицы смятенно забормотали. Верховная Жрица принялась раскачиваться взад-вперед, ее тяжелое лицо исказил гнев. Внезапно она стремительно обернулась и снова схватила Фанд за руку. Та в ужасе шарахнулась.
— Люди одерживают победу, — прошипела жрица. — Мы принесли такие жертвы не для того, чтобы проиграть из-за глупости нашего покойного неоплаканного короля. Ты должна применить свою мерзкую человеческую магию и снова обрушить на них бурю. Ты должна терзать их льдом, молниями и вихрями до тех пор, пока все они не будут мертвы. Ты меня слышишь?
Фанд невыносимо устала. Она не могла больше выносить их равнодушную жестокость. Она больше не хотела никого убивать.
— Я не могу, — сказала она, запинаясь. — Ночесфера Найи разбита.
Верховная Жрица приблизила свое лицо почти к самому лицу Фанд.
— Ты можешь воспользоваться моей. Разве я не такая же могущественная, какой была Найя? Ведь я жива, а она давно уже мертва. Бери мою ночесферу, глупая полукровка.
Она вытащила ночесферу из-под плаща, и на их лицах заиграл зловещий зеленый свет. Фанд склонилась вперед, и ее вырвало прямо на перепончатые ноги Жрицы. Когда она подняла глаза, в которых застыл ужас, в другой руке у Верховной Жрицы блестел кинжал.
— Твори свое колдовство, глупая полукровка, а не то я перережу тебе горло и выпью твою кровь. Тогда твоя магия окажется у меня в животе, и я сама совершу колдовство. Давай!
Всхлипывая, со все еще бунтующим желудком, Фанд протянула дрожащие руки и положила их на ночесферу.
Высоко в ночном небе начал подниматься ветер, с неимоверной скоростью набирая высоту и силу. Облака собрались вместе, выпятившись наверху и разросшись, приняв форму чудовищной наковальни. Вспыхнула белая молния, ударившая в землю. Загрохотал гром. С верхушки огромного черного облака полетели вверх струи голубого огня. Заплясали красные зарницы, зашевелив длинными зелеными щупальцами, точно громадные медузы.
Вихрь все вращался, образуя туннель искривленного поднимающегося воздуха. Он качнулся вперед, принявшись вращаться все быстрее и быстрее, всасывая в себя воду и превращаясь в чудовищный водоворот, поднимая в воздух упавшие деревья и швыряя их наземь. Смерч засосал морского змея, и его длинное тело, извиваясь, взлетело в воздух. Постоянно била молния, освещая невероятно высокую и узкую воронку смерча. С неба полетели градины размером с голубиное яйцо. Вихрь вращался все быстрее и быстрее, кружась по опустошенной земле.
В воздухе отзвенели последние берущие за душу аккорды виолы. Джей поднял смычок и медленно открыл глаза. С преобразившимся лицом он оглядел толпу. Они не отрывали от него глаз, все еще не в силах вырваться из плена волшебной музыке. Нарушила очарование Финн, кинувшаяся через поляну к утесу и с быстротой и проворством эльфийской кошки вскарабкавшаяся наверх. Она бросилась на него, смеясь и плача одновременно. Ему пришлось высоко поднять виолу и смычок, чтобы она не раздавила их, лихорадочно обнимая его и всхлипывая:
— Ох, Джей, я всегда знала, что ты это можешь, я всегда знала! Какая песня! Смотри, битва окончена, мы победили…
Он склонил голову и поцеловал ее в губы, аккуратно обняв ее так, что виола и смычок скрестились у нее за спиной. Впервые в жизни Финн Кошку заставили умолкнуть.
Внизу, в долине, царило всеобщее ошеломление и замешательство. Никто не знал, то ли обниматься с врагами, то ли снова хвататься за оружие. Несколько закаленных в боях ветеранов обнаружили, что их руки обвивают шеи фэйргийских воинов, и отстранились, смущенные и озадаченные.
Потом стройный воин с черной жемчужиной на груди обернулся и склонил голову перед Лахланом, положив руку на сердце. Он издал долгий мелодичный заливистый звук, который эхом отразился от холма к холму.
— Мой брат приносит тебе свои поздравления, — сухо сказала Майя.
Лахлан немного постоял неподвижно, тяжело опираясь на Изолт, потом тоже склонил голову и прижал руку к сердцу, подражая фэйргийскому принцу.
— Пожалуйста, передай своему брату ответные поздравления, — сказал он отрывисто. — И попроси воинов сложить оружие.
Майя разразилась каскадом свистков и трелей, и фэйрги слушали ее с застывшим на чешуйчатых лицах подозрением и настороженностью. Потом фэйргийский принц разразился ответной трелью.
— Только после того, как вы сложите ваше, — перевела наконец Майя.
— Мы сложим оружие одновременно, — сказал Лахлан с усталой улыбкой. Он кивнул головой, и медленно и недоверчиво все солдаты и воины сложили свое оружие. Безоружные, они стояли среди обломков и смотрели друг на друга, потом несколько угрюмых лиц расплылись в улыбках и послышались нестройные приветствия.
— Кто бы мог подумать, что такое возможно? — сказал Лахлан, качая головой. Он протянул руку фэйргийскому принцу, который недоумевающе посмотрел на нее, а потом, побуждаемый Майей, протянул свою руку и пожал ее. Приветственные возгласы зазвучали громче.
Внезапно Изабо почувствовала, как будто по ее рукам пробежали искры. Все волоски у нее на теле встали дыбом. Она оглянулась и ахнула. По долине к ним мчался ураган такой силы и скорости, что она могла лишь беспомощно смотреть на него, охваченная ужасом. Высоко в небе висела необъятная черная туча, освещаемая изнутри постоянными вспышками молний. Под ним, покачиваясь взад-вперед, висела вращающаяся воронка, конец которой терялся в еще одном гигантском облаке воды и обломков.
Она схватила Дайда за руку, пытаясь говорить, но могла лишь беспомощно тыкать пальцем. Наконец она обрела голос, сорвавшийся в отчаянном крике:
— Смерч! Идет смерч!
Радостные крики умолкли, сменившись воплями ужаса. Люди побежали, пытаясь отыскать место, где можно было бы укрыться. Но таких мест не было. Через несколько минут ураган должен был обрушиться на них.
— Спускайтесь! — закричал Лахлан. — Ищите что-нибудь, за что можно держаться!
— Пещеры! — воскликнул Мак-Синн. — Здесь поблизости селитровые шахты. Если бы мы смогли добраться до пещер…
— Ты можешь бежать? — прокричал Лахлан, но его голос почти утонул в оглушительном раскате грома. — Показывайте дорогу. Бегом!
Все бросились бежать, спотыкаясь об обломки, выброшенные гигантской волной, и крича от ужаса. Но было и очень много раненых и выбившихся из сил, которые не могли бежать. Пронзительно крича, они прижимались к земле.
Рука Лахлана метнулась к поясу, но Лодестара там не было.
— Нет, нет, он пропал! Я уронил его!
— Он у детей! — закричала Изабо. — Бронвин вытащила его из моря.
Ветер развевал ее перепачканные рыжие кудри. Град нещадно хлестал их. Лахлан стремительно развернулся и протянул руку к кораблю. Лодестар полетел к нему, но его подхватил ветер, бешено швыряя из стороны в сторону. В конце концов он приземлился в ладонь Лахлану, но даже одной попытки позвать его для Ри оказалось слишком много. Он рухнул на колени, посерев лицом. Изолт упала рядом с ним, поддерживая его, а из приближающейся черной воронки полыхнула молния, ударив в дерево неподалеку. Оно медленно рухнуло, и земля у них под ногами задрожала.
— У него нет сил! — воскликнул Дайд. — Он не сможет укротить бурю.
Изабо плюхнулась на колени прямо в грязь, оценивающе глядя на вращающуюся воздушную воронку. После шести месяцев беспрерывной борьбы с погодой она узнала о ней очень многое. Она понимала, что надежды на то, что кто-нибудь из них выживет, очень мало.
— Это не обычный ураган, — сказала она тихо. — Ты не чувствуешь? Здесь действует какое-то очень сильное колдовство.
— Жрицы Йора, — убежденно сказал Дайд. Как и она, он не делал никакой попытки убежать, глядя, как кружащаяся воронка надвигается все ближе и ближе. — Они пытаются закончить то, что начали.
— Я должна остановить их, — сказала Изабо и начала быстро скидывать одежду.
— Что ты делаешь? — воскликнул он.
— Я собираюсь превращаться, — сказала Изабо, стаскивая с пальцев кольца. — Дайд, я не знаю, успею ли добраться дотуда вовремя, хотя и попытаюсь. Уведи всех с корабля! Его поднимет в воздух. Попытайся увести всех с этого голого гребня. На той стороне есть небольшая впадина. Отведи всех, кого сможешь, туда.
Она сняла ключ и засунула его в карман плаща, стоя обнаженной на лютом холоде. Град хлестал ее голую кожу, ветер трепал волосы. Она закрыла глаза, сжала кулаки и сосредоточилась.
Изабо понимала, что ни одна птица не сможет пролететь сквозь такой ураган и остаться в живых. Она знала лишь одно существо, обладающее силой, энергией, необъятным размером, которому это было под силу. Она представила себя огромным, золотистым волнистым существом с прозрачными, точно натянутая золотая парча, крыльями и огромными грозными лапами. Она вообразила себя с гипнотизирующими глазами цвета камня в ее кольце с драконьим глазом и чешуйками, блестящими, как шелк.
Мир закружился вокруг нее. Она почувствовала болезненное растяжение кожи, костей и всех органов и ужасающее растяжение ее сознания. Молодая женщина, которой была Изабо, съежилась до простой искорки пламени глубоко внутри неизмеримого сумрачного разума дракона.
Она открыла глаза. Дайд съежился между ее лапами, глядя на нее с благоговейным страхом. Изабо ухмыльнулась, чувствуя, как ее хвост начал колотить по бокам. Она напрягла мускулы, готовясь взмыть в воздух. До нее донесся высокий пронзительный свист, и она повернула свою увенчанную гребнем громадную голову.
Фэйрг с черной жемчужиной бросился к ее лапам, пронзительно крича. Изабо понимала каждое его слово.
— Пожалуйста, не надо! Это Фанд вызвала этот ураган. Не убивай ее. Ты не понимаешь…
Драконы могли видеть в обе стороны вдоль нити времени. Изабо склонила голову.
Та, которую ты зовешь Фанд, вызвала волну, опустошившую сушу на многие сотни миль. Теперь она вызвала этот ураган. Почему я не должна испепелить ее своим пламенем?
— Я люблю ее! — воскликнул он.
Каждое существо, которое погибло этой ночью, кто-то любил. Почему твоя возлюбленная должна остаться в живых?
Он не мог ответить. Дракон сделал это за него.
Если я убью ее, ты будешь ненавидеть нас; если я пощажу ее, ты будешь благодарен. Если я убью ее, ее смерть принесет горе. Если я пощажу ее, это принесет радость. Этих причин вполне достаточно. Кроме того, твоя возлюбленная страдает, вызывая этот шторм, как страдала и в прошлом. Я положу конец страданиям.
Изабо взмахнула своими великолепными крыльями и взмыла в грозовое небо.
Никогда еще ее силы не подвергались такому испытанию. Сила ветра была ошеломляющей. Он трепал ее крылья, сопротивлялся ее длинному извилистому телу, вонзался в нее молниями. Изабо продолжала полет, используя собственную скорость урагана для того, чтобы помочь ей облететь вокруг края воронки и устремиться к морю.
Лишь самая верхушка Острова Богов все еще выступала из воды, хотя прилив, вызванный волной, уже начал потихоньку отступать. Над вершиной мелькнул луч зеленого света, заиграв на нижней поверхности облаков. Изабо сложила крылья и камнем понеслась по направлению к ней.
Она ясно видела небольшую группку жриц, жмущихся друг к другу на крошечном уступе над водой. Над источником зеленого света склонилась тоненькая девушка, положив обе руки на сияющую зеленую сферу. Вокруг нее стояли жрицы, держа одну руку на своей ночесфере, а другую — на ночесфере соседки. Они пели.
Изабо появилась так стремительно, что они даже не успели заметить ее приближения. Когда ее тень накрыла их, они подняли головы и в ужасе завопили. Изабо схватила девушку в когти, изрыгнув длинный язык пламени. Снова и снова она налетала на остров, испепеляя жриц своим огненным дыханием. Все это время девушка безжизненно висела у нее в лапах. Изабо могла лишь надеяться, что она просто потеряла сознание от страха.
Наконец она поняла, что на острове больше не осталось никого живого. Она издала громкий торжествующий вопль, принявшись кувыркаться от радости, потом понеслась обратно к горам.
Хотя молнии время от времени все еще сверкали, а ветер ревел, ужасная вращающаяся воронка распалась. Там, где ее колышущийся хвост касался земли, тянулась полоса полного опустошения. Стволы деревьев были расколоты в щепки, великанские валуны сорваны с земли и разбиты в мелкие камешки. От Киннейрда не осталось ничего, кроме нескольких разрушенных стен.
Изабо летела вдоль полосы разрушения всю дорогу до гребня. Она кончилась в опасной близости от «Королевского Оленя», который чуть наискось стоял на холме, все еще гордо подняв все мачты и почерневший парус.
Изабо закружила над кораблем, готовясь приземлиться, но внезапно из облаков, собравшихся над горами, вылетело семеро драконов. При их виде сердце у нее ушло в пятки. Они неслись к ней с угрожающей скоростью, вытянув шеи. Огромный бронзовый, летевший первым, раскрыл челюсти и выплюнул огромную струю огня. Изабо увидела, как язык пламени приближается к ней, почувствовала его жар, ударивший ей в лицо. Она зажмурила веки, ожидая, что ее кожа вот-вот покроется волдырями и обуглится в языках охватившего ее пламени. Но не ощутила ничего, кроме капель холодного дождя, начавших барабанить по ее чешуйкам. Она открыла глаза.
Семеро драконов летали вокруг нее, насмешливо поблескивая топазово-золотыми глазами.
Ты должна знать, что мы могли сжечь твои кости дотла, если бы пожелали.
Я знаю.
Мы не пожелали этого. Прими еще раз наш облик, и мы можем больше не оказаться столь милосердными.
Я знаю. Мысленный голос Изабо дрожал, даже она сама это слышала.
Драконы расхохотались и снова унеслись прочь, а Изабо, кружась, медленно опустилась на грязную пустошь, еще недавно бывшую полем боя.
Она легко приземлилась, аккуратно положив бессознательную девушку на землю, прежде чем принять свой собственный вид. Ее кольнула острая боль сожаления, ибо облик дракона был самым величественным и поразительным из всех, которые ей довелось принимать. Она почувствовала, как ее сознание сжалось, утрачивая все знание разума дракона, и изо всех сил попыталась сохранить хоть что-нибудь из того, что постигла своим собственным разумом. Но это оказалось практически неосуществимо, в особенности после той волны усталости и головокружения, которая накатила на нее.
Дайд добежал до нее первым. Он крепко обнял ее, крича:
— У тебя получилось! Получилось!
Лахлан и Изолт были следующими.
— Ты спасла нас всех! — воскликнул Ри. — И в облике дракона! Кто бы мог поверить, что ты сможешь превратиться в дракона?
Изолт ничего не сказала, лишь крепко обняла ее, прижавшись лбом ко лбу Изабо.
По всему полю боя люди и фэйрги кричали и радовались. Хотя все еще дул порывистый ветер, швыряющий мокрый снег им в лица, темнота рассеялась. Был рассвет. Драконья Звезда клонилась к горизонту.
Изабо внезапно сообразила, что совершенно обнажена. Она так устала, что у нее просто не осталось сил, чтобы обогреть себя при помощи магии, и она вся дрожала от холода.
— Моя… одежда, — прошептала она, клацая зубами. Колени ее внезапно подогнулись, и лишь руки Дайда не дали ей осесть на землю. Изабо увидела неподалеку кучку своей одежды и потянулась за ней. Она полетела к ней в руки, а Изолт помогла сестре натянуть ее, влажную и грязную.
— Давай вернемся на корабль, — сказала Изолт. — Там есть еда, и можно будет приготовить горячий чай. Мы все дрожим от холода. Боги, ну и ночка!
Изабо внезапно замерла, опустив руку в карман плаща.
— Ключ! — вскрикнула она. — Мой Ключ!
Она бросилась в грязь, лихорадочно шаря среди обломков. Магического талисмана Шабаша и след простыл. Она рвала одежду, ползая по земле на четвереньках, и, всхлипывая, рылась среди веток, листьев, дохлых рыб и грязи. Внезапно Изабо увидела перед собой пару мохнатых лапок. Она подняла глаза, вытерев слезы рукой.
Перед ней стоял Бран, беспокойно подергивая хвостом.
— сказал он.
— Там, где силе нет пути,
Где напором не пройти,
Я дотронусь кулачком,
Справлюсь лишь одним щелчком,
Изабо уставилась на него.
— Да, — сказала она резко. — Я ищу свой Ключ.
Он поднял связку колец и ложек, висевшую у него на шее. Среди них был и ее Ключ.
— Я охранял его, — похвалился он. — Он такой восхитительно красивый, что мне не хотелось, чтобы он потерялся.
Изабо протянула руки и ласково обняла мохнатого клюрикона.
— Спасибо, Бран, спасибо, — сказала она. — Не знаю, что бы я без тебя делала!
ЗАВЯЗАН ПОСЛЕДНИЙ УЗЕЛ
СВЯЗЫВАНИЕ
В капитанской каюте было дымно и шумно. Лахлан, бледный и осунувшийся, сидел за столом, повесив тяжелые крылья. Изолт сидела так близко к нему, как только позволяли приличия. Вокруг низ столпились лорды и прионнса, каждого из которых украшали свежие шрамы недавней кровавой битвы.
На другом конце стола сидели Майя, прикованная за запястье к подлокотнику кресла, и фэйрг, помогший спасти Лахлана. Его звали Принц Нила, он был единокровным братом Майи и единственным оставшимся в живых сыном Короля фэйргов. Он надменно посматривал по сторонам, такой напряженный, как будто малейшее движение могло заставить его броситься в бой. За спиной у него стояли два фэйргийских воина в одинаково гордых и подозрительных позах, держа трезубцы с длинными рукоятками из полированного дерева, инкрустированного драгоценными камнями.
— Значит, ты хочешь сказать, что желаешь заключить с нами мир? — недоверчиво спросил Лахлан. Майя перевела, и фэйргийский принц дал ответ, длинный и мелодичный.
— Он говорит: «На условиях», — перевела Майя.
— Что за условия?
— Священный Остров Богов никогда больше не должен быть осквернен ногой человека, — перевела Майя. — Фэйрги должны получить возможность беспрепятственно плавать в морях, охотиться на китов и тюленей. Пляжи и реки должны быть возвращены фэйргам, чтобы их женщины могли рожать своих детей в мире и покое. Люди не должны ни плавать в своих кораблях по морю, ни использовать его богатства, ни…
— Он спятил!
— Это уж слишком!
— Никогда не плавать в море, не ловить рыбу и не охотиться на тюленей!
Все прионнса разразились сердитыми возражениями, а герцог Киллигарри, синалар Блессема, рассмеялся. Его искреннее веселье заставило шум умолкнуть.
— Кто бы мог подумать, что фэйрги — прирожденные торговцы? — сказал он. — Предоставьте это мне, Ваше Высочество.
Изабо, будучи Хранительницей Ключа Шабаша и советницей Престола, присутствовала на предварительных этапах переговоров, но поскольку скоро выяснилось, что Принц Нила умеет торговаться столь же искусно и неуступчиво, как и герцог Киллигарри, она поняла, что переговоры затянутся на многие часы, если не на недели. Поскольку ее забота нужна была множеству больных и раненых, Изабо, велев Гвилиму послать за ней, если понадобится, снова отправилась к своим подопечным. Буба по своему обыкновению сидела у нее на плече. Во время урагана маленькая сова укрылась в лесу, и теперь была очень счастлива воссоединиться с Изабо. Она сидела, взъерошив перья и сонно моргая большими круглыми глазами. Буба была очень не прочь поспать-ух.
Изабо тоже не отказалась бы поспать-ух, но после страшных событий ночи сделать надо было очень многое, а она все еще не могла до конца прийти в себя, снова и снова переживая все произошедшее. Кометное колдовство, смерть Мегэн, спасение Лодестара Бронвин, ее собственный полет сквозь смерч в облике дракона. Это казалось настолько невероятным, что она сама не вполне верила, что это действительно случилось. Лишь бесконечные ряды раненых солдат и зрелище поваленного леса, открывавшееся с палубы «Королевского Оленя», убеждали ее в том, что все это не было каким-то чудовищным кошмаром.
Они похоронили мертвых в зябком свете зари. Задача эта была долгая и трудная, ничуть не облегчаемая горем и самообвинениями.
— Если бы только… — твердили люди, и Изабо вместе с ними. — Если бы только…
Мегэн Ник-Кьюинн похоронили у подножия великанского дуба, в лесу. Они успели лишь сложить над ее могилой небольшую пирамиду из камней, но Лахлан поклялся поставить памятник с высеченными на нем магическими символами Шабаша и рассказом о ее необыкновенной жизни, когда все немного успокоится. Донбег Гита все время бурных событий дня и ночи провел, припав к мертвому телу старой колдуньи, и отказался покинуть ее даже тогда, когда на ее наспех сколоченный деревянный гроб стали падать первые комья земли. Если бы Изабо не забрала его, то его похоронили бы вместе с ней. Но несмотря на все ласковые уговоры Изабо, он не соглашался покинуть могилу, и в конце концов все ушли, оставив его тихонько поскуливать на горке свежей земли.
Энит Серебряное Горло похоронили с такими же почестями под рябиной, где птицы, которых она так любила, собирались поклевать ягод и пели в ее зеленых ветвях. Джей, Дайд и Бран сыграли такой берущий за душу печальный ламент, что даже самые закаленные солдаты не удержались от слез. Изабо, во время похорон Мегэн не проронившая ни слезинки, горько рыдала. Она попыталась бы найти утешения в объятиях Дайда, но Дайд очень любил свою бабушку и больше, чем кто-либо другой, терзал себя предположениями «А если бы…». Но на подобные вопросы не было ответа, и он изливал свое горе и печаль в музыке.
Среди многих сотен погибших были и герцог Глениглз, адмирал Тобиас, Крепыш Джон, Каррик Одноглазый и, разумеется, Томас Целитель. Похороны заняли большую часть утра, но как только все было закончено, все почувствовали какое-то облегчение, как будто эта церемония действительно знаменовала окончание войны и начало новой эры мира.
Большинство беженцев благополучно добрались до селитровых шахт примерно в двадцати милях к северу. Огромные известковые пещеры, ведущие далеко в глубь горы, шахты могли служить укрытием столько, сколько это было необходимо. Те, у кого еще остались силы, отправились собирать дрова и искать провизию, которую могла дать эта долина. Многие существа спаслись от приливной волны в горных районах, и солдаты были уверены, что смогут набить достаточно дичи, чтобы дополнить их скудные запасы.
Тех, кто был слишком тяжело ранен, чтобы идти самостоятельно, перенесли на корабль, где ими занялись целители и ведьмы. Все палубы были так завалены соломенными тюфяками, что Изабо с трудом могла найти место, куда можно было бы ступить. Слушая стоны боли, глядя на умоляющие глаза и ужасные зияющие раны, она обнаружила, что ей недостает Мегэн и Томаса гораздо больше, чем она могла себе представить. Теперь вся ответственность лежала полностью на ней. Больше не было ни мальчика с чудесными способностями к исцелению, чтобы спасти тех, кому грозила смерть, ни старой колдуньи с почти четырьмя с половиной столетиями опыта и знаний, чтобы направить ее.
Несмотря на все их приготовления, у них уже кончались лекарственные травы, болеутоляющие мази и бинты. Ни она, ни остальные целители не спали вот уже двадцать семь часов, и так устали, что зашивали раны, ампутировали конечности и отмеряли лекарства совершенно механически. И, вдобавок ко всем трудностям Изабо, ее самая способная целительница впала в глубокую депрессию. Джоанна сидела в углу, уставившись в стену. Она даже не смыла ночную грязь и кровь и не сменила одежду, которая, высохнув, встала на ней колом.
На другом конце стола сидели Майя, прикованная за запястье к подлокотнику кресла, и фэйрг, помогший спасти Лахлана. Его звали Принц Нила, он был единокровным братом Майи и единственным оставшимся в живых сыном Короля фэйргов. Он надменно посматривал по сторонам, такой напряженный, как будто малейшее движение могло заставить его броситься в бой. За спиной у него стояли два фэйргийских воина в одинаково гордых и подозрительных позах, держа трезубцы с длинными рукоятками из полированного дерева, инкрустированного драгоценными камнями.
— Значит, ты хочешь сказать, что желаешь заключить с нами мир? — недоверчиво спросил Лахлан. Майя перевела, и фэйргийский принц дал ответ, длинный и мелодичный.
— Он говорит: «На условиях», — перевела Майя.
— Что за условия?
— Священный Остров Богов никогда больше не должен быть осквернен ногой человека, — перевела Майя. — Фэйрги должны получить возможность беспрепятственно плавать в морях, охотиться на китов и тюленей. Пляжи и реки должны быть возвращены фэйргам, чтобы их женщины могли рожать своих детей в мире и покое. Люди не должны ни плавать в своих кораблях по морю, ни использовать его богатства, ни…
— Он спятил!
— Это уж слишком!
— Никогда не плавать в море, не ловить рыбу и не охотиться на тюленей!
Все прионнса разразились сердитыми возражениями, а герцог Киллигарри, синалар Блессема, рассмеялся. Его искреннее веселье заставило шум умолкнуть.
— Кто бы мог подумать, что фэйрги — прирожденные торговцы? — сказал он. — Предоставьте это мне, Ваше Высочество.
Изабо, будучи Хранительницей Ключа Шабаша и советницей Престола, присутствовала на предварительных этапах переговоров, но поскольку скоро выяснилось, что Принц Нила умеет торговаться столь же искусно и неуступчиво, как и герцог Киллигарри, она поняла, что переговоры затянутся на многие часы, если не на недели. Поскольку ее забота нужна была множеству больных и раненых, Изабо, велев Гвилиму послать за ней, если понадобится, снова отправилась к своим подопечным. Буба по своему обыкновению сидела у нее на плече. Во время урагана маленькая сова укрылась в лесу, и теперь была очень счастлива воссоединиться с Изабо. Она сидела, взъерошив перья и сонно моргая большими круглыми глазами. Буба была очень не прочь поспать-ух.
Изабо тоже не отказалась бы поспать-ух, но после страшных событий ночи сделать надо было очень многое, а она все еще не могла до конца прийти в себя, снова и снова переживая все произошедшее. Кометное колдовство, смерть Мегэн, спасение Лодестара Бронвин, ее собственный полет сквозь смерч в облике дракона. Это казалось настолько невероятным, что она сама не вполне верила, что это действительно случилось. Лишь бесконечные ряды раненых солдат и зрелище поваленного леса, открывавшееся с палубы «Королевского Оленя», убеждали ее в том, что все это не было каким-то чудовищным кошмаром.
Они похоронили мертвых в зябком свете зари. Задача эта была долгая и трудная, ничуть не облегчаемая горем и самообвинениями.
— Если бы только… — твердили люди, и Изабо вместе с ними. — Если бы только…
Мегэн Ник-Кьюинн похоронили у подножия великанского дуба, в лесу. Они успели лишь сложить над ее могилой небольшую пирамиду из камней, но Лахлан поклялся поставить памятник с высеченными на нем магическими символами Шабаша и рассказом о ее необыкновенной жизни, когда все немного успокоится. Донбег Гита все время бурных событий дня и ночи провел, припав к мертвому телу старой колдуньи, и отказался покинуть ее даже тогда, когда на ее наспех сколоченный деревянный гроб стали падать первые комья земли. Если бы Изабо не забрала его, то его похоронили бы вместе с ней. Но несмотря на все ласковые уговоры Изабо, он не соглашался покинуть могилу, и в конце концов все ушли, оставив его тихонько поскуливать на горке свежей земли.
Энит Серебряное Горло похоронили с такими же почестями под рябиной, где птицы, которых она так любила, собирались поклевать ягод и пели в ее зеленых ветвях. Джей, Дайд и Бран сыграли такой берущий за душу печальный ламент, что даже самые закаленные солдаты не удержались от слез. Изабо, во время похорон Мегэн не проронившая ни слезинки, горько рыдала. Она попыталась бы найти утешения в объятиях Дайда, но Дайд очень любил свою бабушку и больше, чем кто-либо другой, терзал себя предположениями «А если бы…». Но на подобные вопросы не было ответа, и он изливал свое горе и печаль в музыке.
Среди многих сотен погибших были и герцог Глениглз, адмирал Тобиас, Крепыш Джон, Каррик Одноглазый и, разумеется, Томас Целитель. Похороны заняли большую часть утра, но как только все было закончено, все почувствовали какое-то облегчение, как будто эта церемония действительно знаменовала окончание войны и начало новой эры мира.
Большинство беженцев благополучно добрались до селитровых шахт примерно в двадцати милях к северу. Огромные известковые пещеры, ведущие далеко в глубь горы, шахты могли служить укрытием столько, сколько это было необходимо. Те, у кого еще остались силы, отправились собирать дрова и искать провизию, которую могла дать эта долина. Многие существа спаслись от приливной волны в горных районах, и солдаты были уверены, что смогут набить достаточно дичи, чтобы дополнить их скудные запасы.
Тех, кто был слишком тяжело ранен, чтобы идти самостоятельно, перенесли на корабль, где ими занялись целители и ведьмы. Все палубы были так завалены соломенными тюфяками, что Изабо с трудом могла найти место, куда можно было бы ступить. Слушая стоны боли, глядя на умоляющие глаза и ужасные зияющие раны, она обнаружила, что ей недостает Мегэн и Томаса гораздо больше, чем она могла себе представить. Теперь вся ответственность лежала полностью на ней. Больше не было ни мальчика с чудесными способностями к исцелению, чтобы спасти тех, кому грозила смерть, ни старой колдуньи с почти четырьмя с половиной столетиями опыта и знаний, чтобы направить ее.
Несмотря на все их приготовления, у них уже кончались лекарственные травы, болеутоляющие мази и бинты. Ни она, ни остальные целители не спали вот уже двадцать семь часов, и так устали, что зашивали раны, ампутировали конечности и отмеряли лекарства совершенно механически. И, вдобавок ко всем трудностям Изабо, ее самая способная целительница впала в глубокую депрессию. Джоанна сидела в углу, уставившись в стену. Она даже не смыла ночную грязь и кровь и не сменила одежду, которая, высохнув, встала на ней колом.