Форстен Уильям Р.. Роковая молния

   — Жарковато для боя.
   Эндрю оглянулся и увидел, что из штаба выходит Пэт. Его походка была столь напряженной, что было очевидно: каждый его мускул кричит от боли.
   — Кажется, я становлюсь слишком старым для таких упражнений, — произнес Пэт и посмотрел на юг. — О Боже, это там мы вчера бились?
   Эндрю молча кивнул.
   — Похоже, мы перебили немало ублюдков, верно?
   — У них все еще осталось тысяч на триста больше, чем у нас.
   Они одновременно пригнулись, когда над головами пролетел снаряд, взорвавшийся во дворе депо Секундой позже там раздался крик боли.
   — Денек будет долгим, — заметил Пэт.
   С высоты донесся шум мотора, Эндрю поднял голову и увидел «Республику», повернувшую на запад.
   — Удачи вам, — прошептал он, зная, что в который раз посылает людей на верную смерть.
   Джек услышал тихую молитву Федора и, несмотря на принадлежность к методистской церкви, мысленно поддержал просьбы, обращенные к Перму.
   Времени на раздумья уже не осталось. Или будут сбиты три аэростата мерков, или ему самому суждено быть сбитым. Даже если он живым достигнет земли, это случится далеко за линией фронта. Джек проверил револьвер. Две пули придется оставить.
   Аэростат прошел над строем мерков. За полетом следили тысячи разъяренных лиц, в воздухе сверкали мечи и раздавались гневные выкрики, некоторые мерки махали руками, приглашая его спуститься.
   Джек даже не стал высовываться из кабины, чтобы ответить насмешливым жестом. Он старался сосредоточиться на предстоящем сражении.
   Все три аэростата мерков шли на разной высоте. Один летел над самой землей, второй был примерно на уровне «Республики», а третий забрался почти на тысячу футов выше.
   Джек прикидывал в уме ход боя. Если погнаться за самым верхним, нижний наверняка прорвется. Если же сбивать один из нижних кораблей, то верхний нападет на них. Джек никак не мог решиться, что делать; он нервно сжимал и разжимал пальцы, под очками на лбу выступили капли пота.
   Корабли приближались, становились все больше, шли строго один над другим. Джек немного поднял аэростат, как бы намереваясь догнать верхний из кораблей. Мерк задрал нос своего аэростата и тоже стал подниматься.
   — О Перм, услышь мои молитвы в скорбный час испытаний!
   — Замолчи и приготовься.
   Джек вытянул рукоятку руля высоты и продолжал подъем.
   — Перекрой поступление горячего воздуха! Федор потянулся вверх и дернул за шнур, регулирующий поступление выхлопных газов.
   — Начинаем спускаться. Держись крепче!
   Два корабля мерков по-прежнему сохраняли преимущество в высоте. Джек резко передвинул рукоятку руля высоты.
   — Не снижай скорости!
   Нос «Республики» круто опустился вниз под углом в сорок пять, а потом и в шестьдесят градусов, скорость резко возросла. Джек нацелился прямо на самый нижний корабль мерков, продолжавший идти своим курсом.
   Против своей воли Джек почувствовал восхищение перед отвагой команды нижнего корабля. Они взяли на себя роль приманки, чтобы обеспечить безопасность двум другим аэростатам.
   На поверхности оболочки появилась какая-то темная фигура.
   — Иисус Христос, кто-то из них взобрался на баллон! — крикнул Джек.
   Внизу мерк поднял вверх ствол ружья и выстрелил. Большая часть картечи прошла слева от кабины, но один из шариков с треском ударился в оболочку переднего баллона.
   — Ах ты, сукин сын! Почему мы об этом не подумали? — воскликнул Федор.
   — Держись крепче!
   Джек продолжал вести аэростат вниз и вперед. Он коленом придерживал руль высоты и одновременно пытался поймать вражеский корабль в прицел своего орудия. Наконец передняя часть корабля мерков заслонила прицельное отверстие. Дистанция около трехсот футов. Еще несколько секунд.
   — Закрой выхлопное отверстие! — крикнул Джек.
   Подъем начнется только через минуту, но к нему надо быть готовым. Через прицел Джек видел уже среднюю часть аэростата, мерк торопливо перезаряжал орудие. Джек опустил руку на телеграфный ключ, убедившись, что он стоит в первом положении. И снова прильнул к прицелу. Наконец Джек нажал на ключ и замкнул цепь.
   Он не знал точно, что должно произойти, и в первое мгновение перепугался до смерти. Ракета, закрепленная на шарнирах под кабиной, воспламенилась и вылетела из своего гнезда. Не зря нижняя поверхность кабины была защищена тонким слоем олова. Оставляя за собой струю дыма и пламени, ракета устремилась вперед, прямо к кораблю мерков. Вслед за ней понеслись проклятья Джека, уверенного, что она прожгла дыру в днище его собственного корабля.
   Яркая вспышка как раз позади пилота-мерка блеснула в тот момент, когда Джек резко повернул руль влево, все еще держа нос аэростата опущенным к земле. Взрыв десятифунтового снаряда разорвал оболочку и осыпал корабль градом картечи. Вверх взметнулся огненный факел, а корабль, объятый пламенем, рухнул на землю.
   — Матерь Божья!
   Федор закричал и, вскочив, попятился к Джеку, качнув кабину аэростата. Петраччи оглянулся через плечо; прямо позади пропеллера покачивался гарпун. Джек замер в ожидании страшного взрыва. Казалось, прошла целая вечность, но вот гарпун полетел к земле, а за ним обрывок веревки с дымящимся обломком дерева.
   Не в силах унять дрожь, Джек снова посмотрел вперед. Аэростат продолжал снижаться, до земли оставалось несколько сот футов.
   — Гарпун попал в цель, хорошо, что веревка не выдержала. Нам пока ничто не грозит.
   — Но он чуть нас не поджег! — не мог успокоиться Федор.
   — Если бы поджег, нас бы уже не было в живых. А теперь замолчи!
   Джек налег на рукоятку руля высоты, бросив мимолетный взгляд на огромный костер в месте падения аэростата мерков. По степи далеко впереди бежала тень от «Республики», другая тень неслась наперерез с севера на юг. Они все еще снижались, хотя Джек уже до конца выдвинул рукоятку руля. Джек полагался на ходовые свойства корабля, которые должны были быть такими же, как и у его «Клипера янки», но на короткий миг он усомнился в способностях чужой машины.
   Наконец нос корабля отвернул от земли, скорость падения замедлилась. Аэростат описал широкую дугу и стал подниматься; кабина при этом едва не задела траву. Джек посмотрел на землю. Тень вражеского корабля все так же двигалась на юг. Он повернул штурвал вправо, аэростат стал подниматься по спирали, нос корабля был задран на тридцать градусов. Джек понял, что корабль немного медленнее, чем раньше, набирает высоту. Гарпун проделал отверстие в оболочке средней секции, горячий воздух от двигателя частично уходил из баллона. Теперь корабль мерков находился на одном уровне с ним, приблизительно в пятидесяти футах от земли.
   — Гарпун!
   Федор вскочил со своего места, поджег деревяшку и выбросил ее за борт. Продолжая подъем, Джек прицелился, чтобы пройти над серединой вражеского корабля. Из кабины мерков раздался выстрел, свистящая картечь пробила еще одно отверстие в оболочке.
   — Бросай гарпун!
   Джек посмотрел вниз и выругался. Гарпун, казалось, летел прямо в цель, но прошел мимо, едва задев оболочку, и упал на землю. Джек еще больше вытянул на себя руль высоты, нос корабля приподнялся еще круче, крен достиг шестидесяти градусов. Раздался отчаянный крик Федора.
   Перед глазами Джека мелькнуло дно аэростата, проходящего чуть выше и ярдов на сто впереди. Он согнулся над прицелом орудия, стараясь поймать цель Про уровень придется забыть.
   Джек бросил взгляд на телеграфный ключ, убедился, что он стоит на второй позиции, и нажал кнопку. Ракета устремилась вперед, но затем, описав плавную дугу, врезалась в землю, взорвавшись как раз перед падением.
   — Черт бы тебя побрал, Фергюсон!
   Джек рывком переставил ключ в третью позицию и снова нажал. Ракета взвилась вверх и меньше чем через секунду вонзилась в нижнюю часть кабины аэростата мерков, «Республика» продолжала набирать высоту, и Джеку пришла в голову мысль о таране.
   Но вот нос корабля очень медленно стал задираться, в верхней части оболочки появились вспышки. Ракета пробила кабину мерков насквозь и воспламенила водород, хотя заряд и не взорвался. «Республика» сделала еще один виток, и Джек увидел, что второй вражеский корабль полетел вниз; вопли мерков перекрывали даже рев пламени. Джек ошеломленно смотрел, как горящая кабина ударилась о землю, один из двух мерков, весь в огне, выскочил из-под обломков, пробежал несколько шагов и упал.
   Третий аэростат начал поворачивать на север, в то время корабль Джека двигался к югу. Они разошлись примерно в пятидесяти ярдах друг от друга. Пилот-мерк был хорошо виден на таком расстоянии, он изумленно переводил взгляд с Джека на обломки аэростатов и обратно.
   К безграничному удивлению людей, мерк не стал стрелять. Вместо этого он поднял руку, то ли бросая им вызов, то ли салютуя более удачливому коллеге. Затем еще круче развернул корабль и полетел на запад.
   — Ты видел это? — воскликнул Джек.
   — Думаю, с. него уже хватит.
   — Воздушный флот уравнялся по численности, подвел итог Джек. — Может, он решил сохранить баланс.
   Они продолжали настороженно следить за кораблем, в любой момент ожидая, что он вернется или начнет набирать высоту для очередной атаки. Но аэростат стремительно удалялся.
   — Пора и нам возвращаться домой и чинить аэростат, — тихо произнес Джек, внезапно ощутив сильную дрожь во всем теле. — На сегодня война для нас закончена.
   — Они идут.
   Эндрю, задремавший в своем кабинете, мгновенно проснулся и выскочил наружу, под палящий зной полуденного солнца. Опухшими от недолгого сна глазами он взглянул на станционные часы, которые чудом уцелели после двухдневного обстрела, не разбилось даже стекло на циферблате.
   Почти одиннадцать. Прошло шесть часов. Отлично.
   Он пересек линию железной дороги и подошел к брустверу. Батарея легких четырехфунтовых орудий справа от него продолжала стрельбу, вторя основной батарее, ведущей беглый огонь. Сквозь дымовую завесу мало что можно было увидеть. Эндрю поднял бинокль и навел его на противоположный берег. Со склона холма в шахматном порядке бегом спускались отряды мерков, первая шеренга уже миновала выстроившиеся на берегу орудия и взбудоражила воду реки, доходящую воинам всего до середины икры.
   Эндрю перевел бинокль на долину. Насколько он мог разобрать, несколько пушек опрокинулись, артиллеристы грузили на повозки ящики со снарядами и вслед за стрелками покидали траншеи.
   — Есть какие-нибудь известия с севера? Пэт тряхнул головой.
   Телеграф до сих пор молчит. В последнем донесении говорилось, что против них выступили не то два, не то три полка. Железнодорожная ветка разрушена.
   — Проклятье.
   Эндрю быстро прикинул в уме. Если послать Барри резервную дивизию, придется ослабить какой-то участок фронта. Резервный корпус Шнайда располагался в двух милях севернее Испании, на всей линии обороны до самых холмов оставалось только два резервных полка. Корпус Марка стоял на южном фланге, Винсент со своими людьми занимал позиции в центре. 3-й и 4-й корпуса, оба сильно поредевшие, погрузились на платформы и ждали приказа.
   Проклятье.
   — Что ты на это скажешь?
   — Мобильность мерков слишком мала, — задумчиво произнес Пэт, перегнувшись через бруствер, чтобы выплюнуть струю пережеванного табака, — Иначе мы бы сейчас уже гнили в земле. Погрузи два полка на поезд и отправь на север, а остатки дивизии останутся здесь. У тебя будет в запасе восемь свежих полков.
   Эндрю посмотрел вдаль на наступающих мерков, потом обернулся к курьеру.
   — Пошлите на север один полк из корпуса Барри, может, они успеют исправить пути.
   Эндрю снова повернулся к Пэту.
   — Война решится здесь, и нам именно здесь придется сконцентрировать все силы. Если мерки будут прорываться с севера, мы сможем решить эту проблему позже.
   — А что ты решил относительно базы аэростатов и той фабрики Чака?
   Эндрю еще колебался. Предполагалось, что Чак привезет свое новое изобретение уже сегодня. Эта штуковина может сработать, но скорее всего ничего не получится. Нельзя отвлекать людей только для того, чтобы доставить продукцию Чака.
   — Я не могу разбазаривать людей, — холодно произнес Эндрю. — Каждый полк, каждая батарея необходимы мне именно здесь вплоть до конца этого дня.
   Грохот битвы становился все слышнее.
   Чак Фергюсон, стоя в дверях фабрики, вытирал пот со лба и наблюдал за столбами дыма, поднимавшимися прямо из леса.
   — Они приближаются, — произнес подошедший Теодор.
   Чак оглядел железнодорожные пути, идущие от ворот фабрики. На параллельных ветках стояли три длинных состава, вокруг которых торопливо суетились рабочие. Они крепили на платформах станки для ракетных установок и грузили ящики со снарядами. «Меньше, чем хотелось бы, — подумал Чак, — но вполне достаточно для одного дьявольского залпа. Скоро все будет готово, но куда, черт побери, отправляться?»
   Отряд меркской конницы ворвался в лес недалеко от базы аэростатов и дошел почти до того ангара, в котором располагалась «Республика», прежде чем его удалось остановить артиллерийским огнем. В лесных стычках царила полная неразбериха. Силы противников разбились на мелкие группы, во многих местах возникли пожары. Большая часть солдат Барри была переведена на основной фронт для ликвидации прорыва.
   Чак повернулся и вошел в помещение фабрики.
   Этим утром был израсходован последний запас пороха, слишком маленький, чтобы воплотился в жизнь замысел Чака. Пора было оставить замыслы и вернуться к неприглядной действительности. Чаку очень хотелось использовать новое оружие прямо здесь, на месте, но это было бы недопустимым расточительством. Все эти месяцы Чак тайно мечтал о грандиозном сражении, и теперь его мечтам суждено было воплотиться в жизнь.
   В длинном здании было непривычно тихо, слышались лишь голоса грузчиков. Умолк шум токарных станков и прессов, замолчал даже паровой двигатель, снабжавший энергией все производство. Чак прошел по всей фабрике до самого конца, где его ждали пятьсот мужчин и женщин.
   — Теодор!
   — Я здесь, сэр.
   — Вернись на задний склад. Там должны быть пятьдесят карабинов Шарпса, пара дюжин револьверов, около двух сотен гладкоствольных ружей. Разберите все оружие.
   Теодор довольно ухмыльнулся и позвал с собой рабочих. Чак взобрался на один из штамповочных станков.
   — Многие из вас были направлены сюда из полков корпуса Барри, следовательно, вам знакомо военное дело. Я хочу, чтобы вы разбились на отряды по двадцать—тридцать человек. Мы хорошо поработали вместе, теперь нам предстоит сражаться.
   Чак нерешительно помолчал.
   — У нас имеется около двух с половиной сотен ружей, а вас пятьсот человек, то есть вдвое больше. Когда погибнет один, второй должен принять из его рук оружие и продолжать борьбу.
   В толпе собравшихся раздались одобрительные возгласы. Чак всегда мечтал о командовании на полях сражений, теперь ему предстояло попробоваться в этом деле.
   — Захватывающая картина, — зловещая, но захватывающая, — произнес Винсент, опуская бинокль и оборачиваясь к Димитрию.
   Он снял шляпу и загородил ею глаза от яркого предполуденного солнца. Внизу, на равнине, армия мерков продолжала формировать строй. Десять уменов, подсчитал Винсент, два из них — конные. Артиллерийские расчеты выдвигали орудия вперед, почти на самый край долины, образуя дугу из двух сотен пушек. Еще одна партия орудий только заканчивала переправу и медленно направлялась к северному и южному флангам.
   Со стороны реки донесся легкий ветерок, и Винсент не удержался от гримасы отвращения.
   — Жара не меньше сорока градусов. Эти дохлые твари уже испеклись.
   — Представь, каково им там, внизу.
   Винсент снова надел шляпу и опустил поля. Он чувствовал странную легкость во всем теле и сильную жажду. Хотелось выпить, но он удержался. Предстоит долгий день, жара еще усилится, запасы воды скоро подойдут к концу, даже в тех огромных цистернах позади линии обороны.
   Винсент обернулся к своим солдатам. Опять возникло знакомое чувство благоговейного страха. Люди сидели на земле, многие дремали, пользуясь короткой передышкой. Три дивизии Готорна занимали фронт почти в две мили, по сто ярдов на каждый полк. Слева располагалась батарея из пятидесяти орудий. Винсент взглянул поверх батареи, вспоминая свое первое появление здесь всего несколько дней назад. Белая вилла была теперь полностью разрушена, обломки известняка громоздились перед орудиями, прикрывая батарею.
   На бруствер поднялся командир батареи с биноклем в руках. Он громким голосом отдавал приказы своим солдатам: трехдюймовым пушкам поручалось вывести из строя артиллеристов противника, расчетам «наполеонов» предстояло отражать атаки пехоты Валерии.
   Напряжение все росло и казалось физически ощутимым, как будто кто-то перекрыл выпускной клапан в кипящем паровом котле.
   Несколько конных упряжек, управляемых мерками. потащили орудия по узкой дорожке мимо развалин винодельческой давильни.
   Винсент посмотрел в сторону батареи. Он знал, что расстояние до каждого объекта на местности было точно выверено накануне.
   Полторы тысячи ярдов!
   Командир батареи наклонился над траншеей, и секунду спустя выстрелила первая трехдюймовая пушка, снаряд со свистом устремился в долину. Винсент подстроил свой бинокль и посмотрел ему вслед. Батарея мерков все еще выдвигалась на позицию. Облачко дыма появилось справа от дороги, сразу за давильней, через несколько секунд грохот взрыва эхом вернулся к холмам. Одиннадцать трехдюймовок выстрелили залпом, снаряды захватили мерков в вилку, лошади понеслись в разные стороны, сдетонировали боеприпасы, все скрылось в клубах густого дыма.
   С севера донеслись глухие звуки выстрелов — это вступила в бой вторая из основных батарей. Винсент медленно обвел взглядом поле сражения. Пехота мерков все еще оставалась на месте, ожидая отставшие подразделения и выравнивая строй. Орудийные упряжки подходили к подножию холмов. Остатки обстрелянной батареи галопом неслись по дороге, стремясь поскорее вырваться из-под огня.
   Снова раздался залп трехдюймовок, на этот раз снаряд угодил в хвост процессии, несколько лошадей упали. Передние упряжки пересекли высохшее русло ручья, затем развернулись, чтобы занять позицию для стрельбы.
   — Вбейте снаряды им в глотки! — крикнул командир батареи. — Тысяча ярдов!
   Раздался очередной залп. Взрывы гигантскими бутонами окружили вражеские орудия. Одна из пушек потеряла колесо и повернулась вокруг своей оси. Три оставшиеся выстроились в линию, расчеты торопливо загоняли снаряды в стволы.
   На дороге появилась еще одна батарея, ей пришлось свернуть в сторону, чтобы обойти дымящиеся обломки повозки с разорвавшимися снарядами. Одновременно с территории виноградника немного южнее подоспели две другие батареи. Теперь орудийные упряжки двигались по всей линии, веером расходясь от центра.
   Первая из установленных пушек произвела выстрел. Секунду спустя снаряд зарылся в землю в пятидесяти ярдах от их бруствера, вверх взлетел фонтан земли, ядро рикошетом поднялось в воздух и упало далеко в тылу. Солдаты презрительно рассмеялись и произвели еще один залп, лишив лошадей следующую упряжку.
   Наконец вторая из батарей мерков подготовилась и выстрелила. Снаряды со свистом полетели вперед и оглушительно разорвались в ста ярдах впереди, тучи пыли в воздухе смешались с картечью.
   Перестрелка усиливалась, все больше и больше орудийных упряжек мерков добирались до подножия холмов, разворачивались и начинали стрельбу. Огненная дуга почти закрыла собой долину.
   Снова раздался свист снаряда, на этот раз взрыв произошел прямо над батареей. В следующий момент стонущие раненые были отправлены в тыл, артиллеристы перестали смеяться и угрюмо сосредоточились на своей работе, как будто попадание вражеского снаряда нанесло им смертельное оскорбление.
   — А это что такое?
   Винсент обернулся и увидел, что Димитрий показывает на трех солдат, приближающихся к линии огня. Двое были одеты в темно-зеленую форму артиллеристов, на третьем был голубой мундир Армии Союза. На плече у него виднелась длинная винтовка с оптическим прицелом, ярко блестевшим на солнце.
   Троица остановилась, оживленно жестикулируя. — вероятно, они о чем-то спорили. Затем они спустились в окоп и человек с винтовкой начал пристраиваться в нем. Винсент напряженно наблюдал.
   — Одна из двух оставшихся у нас винтовок Уитворта, — с восхищением произнес он.
   — Что это за штука?
   — Из такого же оружия был застрелен Джубади.
   Винсент направился к окопу. Трое солдат мгновенно вскочили на ноги и отдали честь, не скрывая, однако неудовольствия в связи с тем, что любопытный офицер отвлек их от важного занятия.
   —Это ты, Патрик О'Квинн?
   Снайпер внимательно вгляделся в лицо Готорна и улыбнулся.
   — Он самый, однако ты теперь генерал, а я все еще рядовой старого 35-го.
   Винсент только покачал головой. Димитрий удивился, что Готорн не взорвался, несмотря на дерзкий тон солдата.
   — Если бы ты отвлекся от бутылки и женщин, ты тоже смог бы командовать.
   Патрик рассмеялся.
   — Одни рождены для развлечений, другие — для генеральских погон. Что до меня, то я предпочитаю первое. Старина Кин наконец-то отыскал для меня достойное занятие. Я всегда был лучшим стрелком в полку, теперь вот охочусь на высших офицеров. — Патрик взглянул в глаза Винсента и широко улыбнулся. — Мне нравится моя работа.
   Винсент покачал головой и жестом предложил солдатам продолжать прерванное занятие, а сам присел на корточки рядом с окопом и приготовился наблюдать. Один из помощников установил треногу. Лежащий стрелок положил на нее дуло ружья, прижал приклад к плечу и слегка изогнулся.
   — Скатай одеяло и положи под локоть, — сказал Патрик.
   Помощник вытащил из рюкзака небольшую скатку и подсунул под правую руку Патрика. Снайпер еще немного поерзал, устраиваясь поудобнее.
   Второй солдат уселся, раздвинув колени, и уперся в них локтями, держа перед собой подзорную трубу.
   — Справа от первой пушки, — я думаю, этот тип нам подойдет.
   — Стой смирно, сын шлюхи, — прошептал Патрик. Винсент поднял к глазам бинокль и навел его на указанного мерка. Тот стоял возле орудия, подняв руки и крича что-то; наверняка офицер. Мерк повернулся и направился к следующему орудию, наклонился, осмотрел дуло, снова выпрямился. Над его головой просвистел снаряд, и мерк низко пригнулся.
   — Прикажи, чтобы перестали стрелять, они спугнут мне дичь, — проворчал Патрик.
   Офицер-мерк двинулся дальше вдоль строя орудий. В тот момент, когда он остановился, ударила уитвортовская винтовка. Винсент заворожено следил за ним. Мерк немного пригнулся, потом выпрямился и начал поворачивать голову. Вдруг он согнулся пополам и упал на землю. Воины вокруг остолбенели от изумления.
   — Четвертый ублюдок за сегодняшний день! — рявкнул Патрик.
   Винсент с восхищением посмотрел на снайпера.
   — Отличный выстрел, — признал он.
   — Кин хотел, чтобы я истреблял побольше этих проклятых меркских офицеров. Вот я и стараюсь. Это именно то, к чему я всегда стремился.
   Винсент молча поднялся с земли.
   — Пошли искать следующего, — объявил Патрик. Он тоже поднялся и передал винтовку помощнику, потом с улыбкой посмотрел на Готорна.
   — Черт побери, еще немного, и я стану первоклассным убийцей, почти как знаменитый Квакер.
   Патрик грубо рассмеялся, сплюнул себе под ноги и отправился на свой промысел. Винсент молча посмотрел ему вслед.
   — Сам он сын шлюхи, — произнес Димитрий.
   — Не обращай внимания, — ответил Винсент. — Он прав.
   Винсент отвернулся и осмотрел поле боя.
   — Захватывающе, — тихо произнес он. — Захватывающе.
   Кар-карт Тамука скакал сквозь клубы дыма вдоль линии огня. Артиллерийский обстрел велся в основном с одной стороны, поскольку скот, обосновавшийся на холмах, имел преимущество в высоте и был более опытен. Прямо перед ним виднелись несколько вражеских батарей, наполовину разбитые и выведенные из строя. После двух дней стрельбы у мерков почти не осталось снарядов, поддерживать ураганный огонь стало невозможно. Пришло еще одно сообщение, не менее удручающее. Начиная со вчерашнего дня один за другим гибли командиры батарей. Они были застрелены с большого расстояния, — вероятно, из того же оружия, каким воспользовался Юрий.
   Тамука старался держаться подальше от артиллеристов.
   Он бросил взгляд на запад. Под палящими лучами полуденного солнца с противоположного берега в реку вступили пешие воины последнего умена пегих лошадей.
   Сражение разворачивалось медленно, слишком медленно. Две трети дневного времени было потрачено на утомительный переход, на ожидание артиллерии, на расчистку дороги от трупов, все это тянулось очень долго.
   И еще жара. Она была почти такой же невыносимой, как в выжженных песках за Констаном. Лишь изредка налетал слабый ветерок, но небо оставалось безоблачным и напоминало по цвету полированную бронзу. Недостаток воды стал большой проблемой. Набирать ее ниже по течению было опасно из-за разлагающихся в реке трупов. Не спасали положение и несколько мутных ручейков, текущих по долине, воины отказывались пить воду, от которой пахло смертью и разложением. Тамуке донесли, что тысячи воинов уже пали от жажды, некоторые даже умирали, у многих начались рвота и неудержимый понос; все это только усиливало зловоние в низине. Проезжая вдоль расположения войск, Тамука осматривал воинов: все они от жары опустили головы и тяжело дышали, командиры постоянно напоминали о необходимости экономить воду.