Фостер Алан Дин. Что натворил Ву-Линг

   — Как тебе удалось вызывать его? Как это случилось?
   — Мне нужно было как-то запугать моих невежественных соплеменников. Они начали роптать… Некоторые начали сомневаться во мне и в моем праве их контролировать. — Говорили, что я вовсе не маг, и не имею над ними власти, ничего не могу сделать ни с ними, ни с их родными и друзьями. Мне понадобилось что-то, чтобы прекратить такие разговоры раз и навсегда.
   — Понятно. А как на железной дороге смотрели на то, что твои собратья содержат тебя в роскоши, а сами работают на износ?
   — Хозяева, Белые Дьяволы, не думают о цивилизованном поведении. Лишь бы работа выполнялась в срок.
   — Значит, ты должен был, так сказать, заниматься магией или же рисковал работать вместе со всеми своими лжемандаринскими руками. Я правильно понял?
   — Все так и есть. — Он снова принял гордый вид. — И я сделал это. Это был настоящий дракон по древнему образцу со свирепой мордой. Я материализовал его в лагере однажды ночью. С тех пор ропот среди сородичей прекратился, а их поддержка возросла многократно.
   Безумный Эмос кивнул и погладил свою роскошную бороду.
   — Ну да, ты здесь немножко занимался вымогательством. Конечно, у тебя будут небольшие неприятности, если я выйду и расскажу что ты имеешь над драконом власти не больше, чем я над какой-нибудь вещей птицей. Не думаю, что твои работящие собратья очень огорчатся.
   Надменное выражение молодого китайца сменилось отчаянием.
   — Прошу вас, ни в коем случае не говорите им этого, Белый Дьявол! Пожалуйста! Мои мучения могут продлиться несколько недель, если они узнают, что у меня нет над ним власти. — Он опустил глаза. — Я расскажу тебе все, Знаток Слов. У меня действительно нет власти над этим драконом. Я пытался заставить его исчезнуть, когда он был больше не нужен, но он посмеялся надо мной и улетел в горы. Я пытался вызвать его обратно, но безуспешно. Теперь он делает все, что ему вздумается, угрожая и твоему народу. Я оказался страшным дураком, слишком уж хотел я запугать мой народ. Мне следовало прибегнуть к менее опасной материализации.
   Безумный Эмос понимающе кивнул.
   — Теперь ты научен, наследник тревог. Всегда лучше всего проверить, правильно ли ты собрал ружье, прежде, чем выстрелить. Мне даже жаль тебя. Главное — что твой дракон натворил все, что натворил, на по твоему приказу.
   — О нет, нет, почтенный Дьявол! Я сказал тебе правду, я не контролирую его. Он действует по собственной воле.
   — Ну ладно. Я предлагаю тебе сделку. Ты прекращаешь притеснять своих собратьев. Бери молот и иди работать вместе со всеми. Я гарантирую тебе что это не погубит тебя. Ты даже выиграешь в их глазах, работая вместе с ними, хотя мог бы этого не делать. Скажи им, что тебе настала пора, отложив волшебство, поупражнять свое тело, чтобы возвысить дух. Ты сделаешь так, а я буду молчать.
   Молодой человек вскочил на ноги, не смея и надеяться.
   — Ты сделаешь это для меня? Мои предки благословят тебя сто раз.
   — Да ну их к черту! Теперь мне потребуется собрать все силы, чтобы как-то разобраться с этим драконом, которого ты состряпал, Ву-Линг.
   — Но ты не сможешь этого сделать. Он наверняка убьет тебя.
   — Увы! Я должен попытаться. Нельзя допустить, чтобы он бродил здесь, опустошая страну. Кроме того, моя страна еще слишком молода. Она не готова бороться с драконами. Хватает работы по восстановлению хозяйства после гражданской войны и всех пакостей, которые она породила. Этот твой змееныш — не из тех, которые любят воровать женщин, а?
   — Если говорить о его родословной, то, боюсь, он способен похитить девственницу-другую.
   — Ну, да ладно, — проворчал Эмос, — это полбеды. Здесь до самого Канзас-Сити нет ни одной девственницы. Главная беда для нас — его пристрастие к золоту. Это что-то новое, Ву-Линг. Зачем бы оно ему сдалось?
   — Я думаю, почтенный Дьявол, что такой мудрец, как ты, может и сам это понять. Золото — необходимая часть питания дракона.
   — Так он жрет его?! Ладно, учту. Я-то думал, что он делает с ним что-нибудь вроде покупки душ или накапливает сокровища, или еще какой-нибудь вздор. Значит, просто лопает?
   — Верно, — сказал Ву-Линг.
   — Хм, мир полон чудес! Ну ладно. Мне есть о чем подумать. — Он вдруг сурово поглядел на Ву-Линга. Мнимый волшебник почтительно взирал на него. Тяжелый взгляд Безумного Эмоса Мэлона нельзя было проигнорировать.
   — Ну так вот что, помни, что я сказал: перестань сосать кровь своих соплеменников. Они хорошие люди и заслуживают твоей помощи, а не твоих лживых угроз. Им и так туго приходится в чужой стране. Я по себе это знаю. Я также знаю, что очень не уважаю того, кто дает мне слово, а потом его не держит, понял? Очень не уважаю. Прямо в грош не ставлю. Ты послушаешься меня, сын почивших родителей?
   — Я послушаюсь тебя, почтенный Дьявол!
   Ву-Линг позволил себе с облегчением вздохнуть, когда великан наконец ушел. «Интересно, — думал он, — каким способом дракон убьет его?..»
 
   Безумный Эмос взбирался к вершинам Шаманских гор, несмотря на признаки наступления ранней зимы. Конечно, плохо, если здесь, в горах его застигнет снежная буря, но он уже выдерживал бури и может выдержать еще одну, если придется.
   У развилки реки Ларачи он решил сделать стоянку, выбрав для этого открытый луг, по которому река текла быстро и свободно. На западе горные вершины уже покоились под покровом первого снега.
   — Ну, Бесценный, думаю, это хорошее место. Здесь можно продолжить. Теперь я вижу, что не ошибся с этим делом. Теперь ты можешь побегать поблизости и хорошо провести время. Тут полно травы, найди себе хорошую кобылицу и отдохни. Надеюсь, ты не будешь скучать без меня, а?
   Конь беззаботно заржал, покосился на него больным глазом и ушел в поисках лужи, где можно поваляться.
   Безумный Эмос пошел на развилку, пока не нашел иву нужного возраста. Он срезал ветку и тщательно очистил ее от листьев и отростков. Потом заострил верхушку своим ножом, поджег и обуглил ее, и раскалил, после чего начертал на земле вокруг себя странные знаки. Некоторые из них китайскими иероглифами, другие — тибетскими знаками, иные же не принадлежали к человеческому языку.
   Затем он начал рыться в своих старых мешках, которые возил с собой в седле (некоторые шептали, что там у него хранится такое, о чем лучше и вовсе не знать). Он вытащил голову совы, бутылочку синего клейкого вещества, несколько законсервированных скорпионов, три орлиных пера, привязанных к фетишам Цуни и тому подобную дребедень. Затем он полез в другой мешочек и извлек из него блестящий слиток. В нем было пять фунтов и он представлял собой золотой сплав, сработанный индейцами Квимбайя в Южной Америке, который состоял примерно из 65 процентов золота, 20 процентов меди и остаток приходился на серебро. Его-то он и положил в центр своего начертанного круга.
   Наконец он вытащил винтовку из расписного с бахромой чехла. Этот чехол в свое время сшила одна из дочерей Сакаджавея. «Хорошая девчонка», — подумал он. — Когда-нибудь, если даст Бог на Полях Счастливой Охоты, он надеялся встретить ее вновь. У винтовки был восьмигранный ствол, черное блестящее ложе и дуло, настолько широкое, что там мог бы спрятаться испуганный кролик. Эта была винтовка системы «шарпс-буффало», пятидесятый калибр, со скользящим раздвижным прицелом, рассчитанным на тысячу сто ярдов. Она стреляла двух-с-половиной-дюймовыми патронами, с сотней зернышек пороха и могла уложить взрослого быка на расстоянии шестисот ярдов. Патронташи же на груди Безумного Эмоса содержали патроны в три с четвертью дюйма, с семьюдесятью зернами пороха.
   Винтовка была рассчитана на один выстрел. Но если стрелять правильно и точно держать приклад, то одного будет достаточно. По мнению Безумного Эмоса, такая конструкция естественно вела к совершенствованию мужчины.
   На этот раз он заряжал винтовку особенно тщательно, уделяя внимание самим патронам, извлекаемым из лент на груди. После этого он стал ждать.
   Луна уже догорала и небо на время очистилось от облаков, когда на западе он услышал шум крыльев. А затем он увидел и источник этого легкого шума, стремительную тень, перемещавшуюся по небу, причем длинный хвост вертелся из стороны в сторону, когда она вынюхивала место, где было золото.
   И вот это существо приземлилось между рекой и стоянкой и на своих красных лапах направилось к одинокому человеку. Шея его была голубой, тело по большей части золотисто-желтым, крылья и морда — разноцветными, как конфеты ассорти в коробке. Луна освещала его зубы, похожие на ятаганы, и горящие злобой глаза.
   — Эй ты, стой! — крикнул Безумный Эмос на драконьем языке, непохожем ни на какой другой, и на котором к тому же трудно говорить — больно для горла.
   Дракон остановился и уставился на человека, который по-хозяйски поставил одну ногу на золотой слиток. Он махал хвостом, подминая травы и цветы, а усики шедшие вдоль его челюстей извивались как змеи, как будто были живые. Его брюхо подвело от жажды желтого металла, поднимавшего жар в его крови. Золото было ему жизненно необходимым элементом.
   — Ого! — ответил он дребезжащим голосом. — Человеческое существо говорит на моем родном языке. Восхищаюсь твоими познаниями, человек! Давай его сюда! — Он наклонился, воплощая собой жажду, слюна текла из его приоткрытого рта.
   — Нет, Светлое Тело — Черное сердце! Мне, конечно, не жалко золота, все хотят есть. Но ты свел с ума двух хороших людей и убил еще двоих. И я думаю, что сможешь убить еще кого-то. Тебя не насытить так просто, твой аппетит велик, как твое брюхо, а твоя жажда также остра, как твои зубы. Я не так глуп, чтобы думать, что ты удовлетворишься этим. — Он пнул ногой слиток, так что у голодного дракона пошел изо рта дым.
   — Ты прав, человек. Мой голод глубок, как бездна океана, куда мне нельзя, обширен, как небо, которое я сделал своим, и тяжел, как мой гнев, когда я встречаю препятствия. Давай мне золото! Тогда я пощажу тебя за твои познания, потому что я прожорлив, но щедр. Если же откажешься, я съем и тебя, потому что драконы не могут жить одним золотом.
   Безумный Эмос пошевелил винтовку, лежавшую у него на коленях:
   — Смотри, Крылатая Смерть, это винтовка «шарпс». Я уверен, она тебе не очень знакома. Таких не было и не будет там, откуда ты явился, так что я объясню тебе, что к чему. Более могущественного оружия нет ни в этом мире, ни в ином. Я хочу дать тебе шанс убраться туда, откуда ты явился, голодным, но невредимым. — Он тонко улыбнулся. — Я не так щедр. Ты можешь убраться из этой части реального мира прямо сейчас, или, клянусь тенью Навуходоносора, я выпущу пулю прямо тебе в сердце.
   Дракон насмешливо заревел. Его смех раскатисто загрохотал в ущелье Ларами. Эхо отозвалось в горах, и в пещерах беспокойно зашевелились звери, впавшие в зимнюю спячку.
   — Последние слова, последнее движение. Ты должен быть наказан, человек. Ты мне надоел! Теперь мне нужны золото и твоя жизнь, потому что мне наскучило играть с тобой. Мой живот свело, а в сердце нет ни капли жалости к тебе. Сейчас я заберу твое золото и твою жизнь. — Огромная когтистая лапа презрительно царапнула по символам, которые он старательно выводил на земле.
   — Думаешь, это остановит меня? Ты не обладаешь правильным пониманием слов, по крайней мере этих слов. — Огонь заструился из его пасти. — Твои жалкие сталь и порох не могут мне повредить, Прямоходящий Червяк. Стреляй, если хочешь. Насекомое верещит сильнее всего перед тем, как его раздавишь.
   — Ну помни, ты сам этого хотел.
   Безумный Эмос быстро вскинул винтовку и выстрелил. Что-то как взорвалось, раздался гулкий, громкий, много раз повторившийся эхом звук выстрела, который можно сделать только из «шарпс». Звук был почти таким же, как смех дракона.
   Пуля попала Светлому Телу — Черному Сердцу прямо в грудь. Чудище посмотрело на заживляющуюся рану, усмехнулось и сделало шаг вперед. Дракон разинул пасть, собираясь разом проглотить человека и золото.
   И вдруг он остановился в замешательстве. Ею глаза начали вращаться. Потом он взревел, сотрясая землю, с такой силой, что поток воздуха приподнял Эмоса с земли. К счастью, в мощном выдохе дракона не было огня.
   Отплевываясь, жрец поглядел вверх. Дракон витал в воздухе, вертясь и спазматически дергаясь, явно потеряв контроль над собой, с воплем, как будто третьесортное сопрано репетировало Вагнера, уносился он к далекой луне.
   Безумный Эмос поднялся, отряхнул пустой череп пумы, служивший ему шапкой, и смотрел на небо, пока последние завывания не умолкли. Маленькая, мерцающая в звездном небе точка исчезла из поля зрения и из бытия. Из лужи на берегу донеслось ржание Бесценного.
   Сев на корточки, Эмос поднял слиток. Он не смотрел на вязь знаков, старательно нацарапанных им на земле. Они должны были отвлечь внимание дракона, что и было сделано. Он, конечно, заметил, что Светлое Тело — Черное Сердце их внимательно изучал. При всем своем угрожающем виде он, как все подобные существа, был осторожен. Он только тогда «клюнул», когда убедился, что Эмос не обладает магическим оружием. Простого же огнестрельного оружия ему было нечего бояться. Эмос вытащил из-за щеки вторую, неиспользованную пулю и осторожно разрядил огромный патрон. Из него высыпалась горстка пыльцы. Держа ее на ладони, осторожно, чтобы не вдохнуть, он сдул ее одним дуновением. Смесь была та же, что и в патроне, посланном в Светлое Тело — Черное Сердце: концентрированный мескалин, пейтоль особо редкого вида, дистиллированный сок из особого гриба, листья коки из Южной Америки — множество мощных галлюциногенов, а также порошок из рога некоего магического существа, не принадлежащего к этому миру — смесь, однажды составленная в его присутствии старым шаманом племени навахо, когда Эмос много лет назад побывал в каньоне де Челли.
   Эта смесь не была собственно магической, но не была она и вполне реальной. Дракон был прав: у Безумного Эмоса не было заклинаний, чтобы убить его, и дракон не был убит. Но он больше не мог жить в реальном мире. Через месяц, когда последствия дьявольской смеси пройдут, и к Светлому Телу — Черному сердцу вернется способность соображать, он может и пожалеть, что не умер. В одном можно быть уверенным: дракон может почувствовать жажду золота, но он не вернется на охоту за ним в Колорадо.
   Он осторожно упаковал свои с виду скромные сумки и приготовился уходить, внимательно глядя на небо. Вновь появились тучи. Скоро пойдет снег, который так не прекратится до апреля.
   Но у него еще есть два — три дня. Ему надо, не теряя времени, покинуть горную высь, и такая возможность у него есть.
   Уперев руки в бока, он крикнул в сторону реки:
   — З-эй, Бесценный! Ко мне, несчастное ленивое создание! Вылезай из грязи! Зима наступает на эту дьявольскую землю, как говаривал Бриджер. Думаю, не надо дожидаться, пока здесь будет то же, что и внизу.
   Неохотно повинуясь, пегий объект этих заклинаний поднялся и покосился на хозяина. Безумный Эмос с любовью поглядел на своего четвероногого товарища.
   — Что делать с этим пятном на лбу? — проворчал он. — Этот чертов рог опять начинает расти…