Стой! -- вдруг крикнул Валленброк. Мы обернулись. Уронив голову, он стоял на коленях, опираясь руками о землю, пистолет валялся рядом.
Катрин подалась было к нему, но Валленброк, быстро выпрямившись, схватил пистолет. Он по-прежнему стоял на коленях, раскачиваясь всем телом, вместе с ним качался и пистолет, но нацелен он был, как и прежде, на нас. Надо же, теперь, когда мы так близко... -- Было непонятно, обращается ли он к нам или говорит сам с собой.-- Жаль... мне так хотелось выяснить.
Не вставая с колен, он подобрался ко входу слева от себя, поднялся, опираясь о стену, и нащупал шкафчик, вмурованный в нее на высоте груди. Открыл его и медленно, одну за другой, нажал кнопки.
Входите! -- Он отступил в сторону, должно быть, боялся, что мы выхватим у него пистолет. Увидев, что мы не двигаемся, Валленброк прицелился.--Церемониться с вами я не буду! Вперед!
Мы вошли и оказались в тесной комнате, стены которой были закрыты полками, там стояли сосуды со знаком радиоактивности: лучи, исходящие из одной точки. Мы почувствовали какой-то кисловатый запах--неужели радиоактивность здесь настолько сильна, что ионизирует воздух?
Валленброк, оставшийся снаружи, снова нажал на кнопки.
-- Мышеловка захлопнулась!--сказал он.
Он стоял перед дверью, в нескольких метрах от нее, широко расставив ноги -- иначе он не смог бы удержаться вертикально, его качало так, что для равновесия он делал иногда несколько шагов вперед или назад.
-- Ну, так кто же из вас предатель?--спросил он и, подождав немного, продолжал: -- Это один из вас... жаль, мы уже так близки к цели--и вот...
-- Почему ты подозреваешь именно нас?--спросила Катрин. Любопытно, это ее действительно интересует или она просто хочет выиграть время?
-- Я, конечно, не доверял Эллиоту... -- пробормотал Валленброк. Он говорил невнятно, и я понял, что мысли у него путаются. Он был словно в трансе, и именно это и было опаснее всего: Валленброк, вероятно, ничего уже не чувствует и собирает последние силы, неизвестно откуда у него взявшиеся.-- Эллиот слюнтяй!--продолжал он.-- Брюхо оказалось для него важнее жизни. Нет, он не похож на агента, ни железной воли, ни выдержки... нет, это исключено.
Он опять пошатнулся, сделал несколько шагов назад и, привалившись к стене, закрыл глаза.
-- А Эйнар?--спросила Катрин очень громко, словно хотела его разбудить.
-- Эйнар? Да, одно время я думал на него. Когда он захватил оружие... Ну, а потом, когда я увидел, как он дал себя одурачить... А главное... Агент не стал бы убегать. Предатель обычно не сдается и идет до конца -- это всем известно. Эйнар решил убежать -- и получил по заслугам.
-- Но ты-то проиграл,-- сказала Катрин. Я все больше убеждался, что она хочет его раздразнить.-- Ты никогда не узнаешь, кто помешал тебе пустить в ход оружие. Ну скажи, может, это была я? А может, Рихард? Ничего ты не добился, ничего у тебя не вышло.
Валленброк исподлобья злобно уставился на нее.
-- Дело не в том, чтобы выяснить, как это произошло, дело в том, чтобы наказать предателя. Он подлежит казни и будет казнен. Прямо сейчас.
Он поднял пистолет, широко расставил ноги, чтобы стоять покрепче, и нажал спуск... Ничего. Попробовал еще раз. Снова ничего. Валленброк покачал головой и недоуменно пожал плечами.
-- Ладно, еще часок-другой... и вам все равно конец. Он уронил пистолет, повернулся и, пошатываясь, скрылся из глаз.
Столько всего навалилось на меня за эти несколько минут, что я ничего не мог осмыслить. Только что в глаза мне смотрела смерть, и вдруг... отсрочка...
-- Пистолет не сработал,-- проговорил я.
-- Это я вынула из него батарейку,--сказала Катрин.-- Я нашла его там, в яме, на камне, раньше, чем Эйнар.
-- Но почему ты это сделала?
-- Я поняла, что будет дальше... Этот черный юноша... думаешь, Валленброк дал бы ему уйти? Конечно, я не предполагала, что Эйнар найдет пистолет и оставит себе.
Я прислонился к полке... только теперь я вспомнил, что пребывание в этой комнате, возле этих сосудов, может оказаться опасным. Я вышел на середину комнаты, подальше от смертельного излучения. Выглянул в коридор... Валленброк снова включил блокировку, но какова она была, эта блокировка?
-- Можно отсюда выйти?--спросил я Катрин, как будто она знала ответ.
Она подошла к дверному проему, осмотрела косяк.
-- Световая блокировка! Вот здесь... и здесь... -- Она показала несколько еле заметных углублений в раме, потом провела рукой по полке и сдула пыль--сразу стали заметны тонкие пучки света. Они были расположены так тесно, что проползти между ними не было никакой возможности.
Катрин присела на корточки, примериваясь к уровню нижнего луча.
-- Если отключить его, мы могли бы проползти под ним,-- пояснила она. Катрин сняла фонарь со шлема, включила и направила свет прямо в стеклянную линзу.-- Ну давай скорей!
Я плохо соображал в этот момент и даже не понял, насколько опасна была эта попытка. Но все обошлось довольно легко. Поднявшись с четверенек, я направил свет своего фонаря на фотоэлемент, и Катрин быстро и ловко проделала тот же путь, что и я. Итак, мы выбрались из плена и пошли в том же направлении, что и Валленброк. Теперь Катрин указывала дорогу. Что она задумала? Может, мне ее следовало бояться?
Катрин была предательница! Кажется, я давно это знал -- была одна мелочь, настолько незаметная, что даже Валленброк не обратил на нее внимания. Обратный счет команд, последние минуты в Центре управления... Катрин вышла и вернулась со шлемами. Она надела свой шлем и опустила маску противогаза... Да, да, она опустила на лицо маску противогаза! Все погрузились в сон, кроме нее. Она получила возможность действовать!
Катрин -- предательница! До последней минуты я не хотел этому верить; теперь же, когда никакое другое объяснение было невозможно, все, что ужасало меня всего несколько дней назад, вдруг совершенно потеряло значение. За двести лет мои представления, взгляды и предрассудки не изменились. Они как бы законсервировались, а теперь оказалось достаточно нескольких дней, чтобы все во мне перевернулось. Я сам переставал себя понимать! Мы бежали, бежали, насколько хватало сил, и у меня не было возможности расспросить Катрин о том, что еще оставалось для меня неясным. Да все эти детали уже были не важны--лишь настоящее имело значение. Только теперь, когда мы бежали следом за Валленброком, я понял, что ему было важно не столько выявить и наказать саботажника, сколько выполнить гораздо более важную задачу. Ответный удар Союзных армий был предотвращен. Катрин удалось помешать этому. Сумела ли она отключить систему или просто прервала отсчет команд? Меня обожгла мысль, что этот отсчет замер на цифре три. Еще три приказа, три строчки цифр на экране, три переключения, три команды, три нажатия кнопки--и возобновится то, что было прервано двести лет назад--вплоть до гибельного конца. Застрявшие в памяти обрывки речей Валленброка вдруг сложились в единое целое: надо выполнить свой долг до конца... ответственность перед историей... достойная смерть... Я вспомнил проклятия, которые он произнес над телом Нерона... Вся его воля, весь его фанатизм были нацелены на этот последний удар, кульминация была еще впереди... Не знаю, с самого ли начала Валленброк задумал это, или встреча с отрядами, продолжавшими сражение под землей, навела его на эту мысль, но он явно понял, что великой победы обычным путем ему уже не добиться, и если удержать власть для человека-- вопрос жизни или смерти, то гибель неизбежна.
Катрин не приходилось отыскивать дорогу, она превосходно ориентировалась в подземном лабиринте-- может, это связано с ее секретной работой, которую она так ловко от нас скрывала? Она ведь и мне ничего не сказала даже в ту ночь, в отеле... Может быть, она решила на краткий миг забыть прошлое, решила посвятить эту ночь своему счастью. И если бы не появился Валленброк, кто знает...
Шли мы не так быстро, как нам хотелось. Катрин приходилось все время следить за предупредительными знаками, и хотя она, очевидно, знала, как находить цифровой код по желтым меткам на стенах, ей все-таки требовалось время, чтобы отыскать эти метки. Наконец мы остановились перед дверью... Катрин огляделась, посмотрела вниз... Видимо, это место ей было знакомо, но она хотела найти следы Валленброка -- отпечатки подошв на пыльной земле. Остановившись перед дверью, Катрин что-то обдумывала. Я ждал...
-- Валленброк разблокировал вход... В таком состоянии он вряд ли сообразит снова закрыть его.-- Я сказал это просто так, следуя естественной логике -- но можно ли было сейчас полагаться на логику?
-- Пожалуй, ты прав, надо рискнуть. Подожди меня!
И тут произошло нечто совсем неожиданное: стремительно приблизившись, она поцеловала меня в губы. Потом повернулась и бросилась в проход... мимо опасного места...
Все было спокойно. Только теперь я осознал, чем рисковала Катрин, и поспешил вслед за ней.
Мы благополучно миновали еще несколько заграждений, все двери, все бронированные плиты были открыты, путь свободен, мы уже не опасались, что Валленброк где-нибудь вновь включит позади себя систему блокировки. Мы шагали вперед без оглядки, почти бежали.
Я начал узнавать эти места. Миновав узкий проход, мы оказались в знакомом помещении, где провели когда-то годы, здесь был тогда информационный центр. Режиссерская комната, в которую мы вошли, была пуста, через большое окно мы заглянули в студию, где лежало несколько обугленных комков -- в них едва можно было узнать человеческие останки. Следы последних боев... прошлое оживало вновь, как будто все было только вчера... вторжение врага, смерть Каттегата, товарищи, прикрывшие нас, чтобы мы без помех могли выполнить приказ. Виноваты ли мы в их смерти?
Но размышлять было некогда. Катрин уже исчезла в переходе, который был открыт, бетонный блок отодвинут-- можно идти. Кто здесь проходил? Если вражеские отряды, давно разрядившие оружие, тогда нам нечего бояться. Катрин, уже поджидавшая меня, указала на свежие следы. Она задавала себе тот же вопрос, что и я. Видимо, бетонную плиту сдвигали совсем недавно: это, судя по всему, был Валленброк, он находился сейчас там, внутри.
Мы замедлили шаг, стараясь ступать тихо... Оружия у нас не было, да в нем и не было нужды! Валленброк уже превратился в развалину, и справиться с ним ничего не стоило.
Мы вошли в большой зал--ничего не изменилось: письменный стол, стулья, на стене громадная картина с изображением битвы...
Не оглядываясь, мы пробежали по громадному ковру, покрытому таким густым слоем пыли, что в ней утопали ноги.
Еще несколько шагов, и мы оказались в Центре управления. Рабочий пульт со множеством рычажков и переключателей, изящная металлическая конструкция. Все готово к работе. В центре зала--большой монитор, на котором светится зеленая строка. Я успел увидеть лишь первые буквы: СПИСОК 0. Перед монитором спиной к нам сидел Валленброк. Он сидел, наклонясь вперед, головой упираясь в консоль, руки бессильно свисали до пола. Рядом валялся шлем, на непокрытой голове осталось лишь несколько клочков волос, белых как снег. Катрин подошла к Валленброку, тронула... он свалился на бок, точно кукла. Валленброк был мертв. Катрин подошла к пульту и набрала приказ: TRACE. На мониторе замелькали и установились строки. Нижний край экрана некоторое время оставался пустым, но вот и там появились буквы и цифры... Каждый раз, когда набиралась полная строка, изображение уползало вверх, давая место новой строке. Взгляд Катрин был прикован к экрану, она напряженно следила за ним, все больше волнуясь... Потом повернулась, обняла меня и прошептала, почти прижав губы к моему уху:
-- Поздно! Он все успел сделать. Теперь не остановить.
-- Оружие массового уничтожения... -- Я мог не продолжать, все и так было ясно.
И все-таки... в это невозможно было поверить. Несколько бегущих строк, движение рычажка, одно нажатие кнопки--и пущен в ход механизм, с гибельной неизбежностью ведущий к взрыву.
-- И как это будет? Ты знаешь?
-- Я не знаю, как... да и не в том дело.
Она взяла меня за руку, мы покинули Центр управления и вышли в большой, ярко освещенный зал. Здесь было спокойно, торжественно.
-- Я сделала все, что могла. Теперь моя миссия окончена, я свободна. Можешь ты это понять: я наконец-то почувствовала себя свободной!
-- Значит, у нас нет никаких шансов?
-- Да ты взгляни на себя! --Катрин улыбнулась, я давно уже не видел улыбки на этом лице.-- Мы больны, отравлены, облучены. Мы обморожены, а может, и заражены смертельным вирусом. Какой шанс? О чем ты говоришь!
Мы стояли на ковре, мягком, как луговая трава.
-- Валленброк отнял у нас последний шанс,-- сказала Катрин.-- Я уже была уверена, что смогу его остановить, а он перехитрил нас, да еще таким примитивным образом.
-- Почему же ты раньше ничего не предприняла?
-- Он один знал, как снимать блокировку, мне надо было какое-то время за ним понаблюдать. Я не сомневалась, что он приведет нас сюда, вот только силы оставили его слишком рано. Мелочь, случайность... но она решила судьбу мира. Просто смешно.
Ее сдержанности словно не бывало. Никогда она не казалась мне такой родной, человечной. Впервые она рассталась с маской.
-- Наконец-то я свободна! -- снова повторила она.
И вдруг на меня нахлынула безумная печаль и поглотила все остальные чувства. Нестерпимая боль пронзила все тело: выхода нет! Надо смириться и ждать гибели. Валленброк победил.
Валленброк... Вдруг сердце у меня заколотилось... Он же все время повторял: "Принцип многократной страховки..." Ведь он делал все, чтобы лично нанести последний удар. Неужели под конец он отдался на волю судьбы?
Я схватил Катрин за плечо.
-- У нас еще есть шанс... у нас должен быть выход! Валленброк всегда заранее заботился...
Она с ходу уловила мою мысль, и я почувствовал, как напряглось ее тело.
-- У нас еще есть время?
-- Он один знал, сколько нужно времени, чтобы система пришла в действие. Наверняка его план бегства был рассчитан на этот срок. Наша судьба зависит от того, успеем ли мы найти...
Мы стали лихорадочно обшаривать комнаты, открывали все двери, все шкафы... Ничего. Когда я снова вернулся в зал, Катрин сидела в глубоком кресле, обхватив голову руками, на коленях перед ней лежал бумажный лист--старый, двухсотлетней давности план с секретным предписанием. Неужели она поддалась отчаянию? Она вдруг вскочила, указывая на картину, где была изображена Сталинградская битва.
-- По плану... должно быть здесь.
Она ногтями вцепилась в холст и оторвала полосу. Стоя рядом, мы начали обрывать лоскут за лоскутом. Открылся кусок стены... сначала просто стена... и вдруг... мы увидели закрытую дверь, а справа--металлическую пластину с прорезью--простой магнитный замок. Если бы у нас был ключ...
Какой-то миг мы озадаченно смотрели друг на друга, потом Катрин повернулась и убежала... Не прошло и минуты, как она появилась снова...
-- Это лежало рядом... он все-таки надеялся на свой шанс!
Она протянула мне ошейник, который Валленброк снял с мертвого Нерона и спрятал в нагрудный карман; видно, он берег его до последнего вздоха. Я увидел на ошейнике маленький кармашек из искусственной кожи, открыл молнию... Вот он, ключ! Я подержал перед глазами магнитную пластинку, затем дрожащей рукой вставил ее в щель. Секунды ожидания показались мне вечностью, потом дверь бесшумно отошла в сторону. Перед нами открылась странного вида кабина. Однако времени на раздумья не было. Мы вошли, втиснувшись на единственное свободное место между какими-то аппаратами, шлангами, приборами и другим оборудованием. Дверь закрылась, стало совершенно темно. Мы тесней прижались друг к другу и, услышав под ногами шипенье, поняли, что начали подниматься. Шум компрессора нарастал, сила тяжести увеличивалась, тело с трудом выдерживало перегрузки, но в этой тесной кабине невозможно было даже встать на колени, не говоря уже о том, чтобы опуститься на пол. Я почувствовал на коже прикосновение металла, вокруг рук и ног замкнулись браслеты, и я уже не мог пошевелиться... Со всех сторон на меня полилась ледяная жидкость, она пропитала одежду, покрыла меня всего, проникла сквозь кожу. Я хотел было что-то сказать, но голос мне уже не повиновался.
Кабина тихо вибрировала, я чувствовал, что нас несет могучая сила --это не была кабина лифта, это был снаряд, ракета...
Наконец сила, увлекающая нас в неизвестность, достигла титанической мощности, ускорение дошло до безумных величин, и где-то там, близко и одновременно далеко, раздался грохот. Но вот он стал слабеть, словно отдалялся и замирал... Все это я ощущал смутно, словно сквозь толстый слой ваты, которая обволакивала меня все плотней -- мягкая, парализующая, холодная.
Холод преодолел границу тепла моей кожи, оцепенение неудержимо продвигалось, последние остатки жизни замирали во мне. Лишь где-то глубоко внутри еще оставалось живое ядро--сердце, которое едва билось, как и замирающий пульс в мозгу...
Вновь меня охватил холод Вселенной.
Последнее, что я почувствовал,-- тепло тела Катрин.
Катрин подалась было к нему, но Валленброк, быстро выпрямившись, схватил пистолет. Он по-прежнему стоял на коленях, раскачиваясь всем телом, вместе с ним качался и пистолет, но нацелен он был, как и прежде, на нас. Надо же, теперь, когда мы так близко... -- Было непонятно, обращается ли он к нам или говорит сам с собой.-- Жаль... мне так хотелось выяснить.
Не вставая с колен, он подобрался ко входу слева от себя, поднялся, опираясь о стену, и нащупал шкафчик, вмурованный в нее на высоте груди. Открыл его и медленно, одну за другой, нажал кнопки.
Входите! -- Он отступил в сторону, должно быть, боялся, что мы выхватим у него пистолет. Увидев, что мы не двигаемся, Валленброк прицелился.--Церемониться с вами я не буду! Вперед!
Мы вошли и оказались в тесной комнате, стены которой были закрыты полками, там стояли сосуды со знаком радиоактивности: лучи, исходящие из одной точки. Мы почувствовали какой-то кисловатый запах--неужели радиоактивность здесь настолько сильна, что ионизирует воздух?
Валленброк, оставшийся снаружи, снова нажал на кнопки.
-- Мышеловка захлопнулась!--сказал он.
Он стоял перед дверью, в нескольких метрах от нее, широко расставив ноги -- иначе он не смог бы удержаться вертикально, его качало так, что для равновесия он делал иногда несколько шагов вперед или назад.
-- Ну, так кто же из вас предатель?--спросил он и, подождав немного, продолжал: -- Это один из вас... жаль, мы уже так близки к цели--и вот...
-- Почему ты подозреваешь именно нас?--спросила Катрин. Любопытно, это ее действительно интересует или она просто хочет выиграть время?
-- Я, конечно, не доверял Эллиоту... -- пробормотал Валленброк. Он говорил невнятно, и я понял, что мысли у него путаются. Он был словно в трансе, и именно это и было опаснее всего: Валленброк, вероятно, ничего уже не чувствует и собирает последние силы, неизвестно откуда у него взявшиеся.-- Эллиот слюнтяй!--продолжал он.-- Брюхо оказалось для него важнее жизни. Нет, он не похож на агента, ни железной воли, ни выдержки... нет, это исключено.
Он опять пошатнулся, сделал несколько шагов назад и, привалившись к стене, закрыл глаза.
-- А Эйнар?--спросила Катрин очень громко, словно хотела его разбудить.
-- Эйнар? Да, одно время я думал на него. Когда он захватил оружие... Ну, а потом, когда я увидел, как он дал себя одурачить... А главное... Агент не стал бы убегать. Предатель обычно не сдается и идет до конца -- это всем известно. Эйнар решил убежать -- и получил по заслугам.
-- Но ты-то проиграл,-- сказала Катрин. Я все больше убеждался, что она хочет его раздразнить.-- Ты никогда не узнаешь, кто помешал тебе пустить в ход оружие. Ну скажи, может, это была я? А может, Рихард? Ничего ты не добился, ничего у тебя не вышло.
Валленброк исподлобья злобно уставился на нее.
-- Дело не в том, чтобы выяснить, как это произошло, дело в том, чтобы наказать предателя. Он подлежит казни и будет казнен. Прямо сейчас.
Он поднял пистолет, широко расставил ноги, чтобы стоять покрепче, и нажал спуск... Ничего. Попробовал еще раз. Снова ничего. Валленброк покачал головой и недоуменно пожал плечами.
-- Ладно, еще часок-другой... и вам все равно конец. Он уронил пистолет, повернулся и, пошатываясь, скрылся из глаз.
Столько всего навалилось на меня за эти несколько минут, что я ничего не мог осмыслить. Только что в глаза мне смотрела смерть, и вдруг... отсрочка...
-- Пистолет не сработал,-- проговорил я.
-- Это я вынула из него батарейку,--сказала Катрин.-- Я нашла его там, в яме, на камне, раньше, чем Эйнар.
-- Но почему ты это сделала?
-- Я поняла, что будет дальше... Этот черный юноша... думаешь, Валленброк дал бы ему уйти? Конечно, я не предполагала, что Эйнар найдет пистолет и оставит себе.
Я прислонился к полке... только теперь я вспомнил, что пребывание в этой комнате, возле этих сосудов, может оказаться опасным. Я вышел на середину комнаты, подальше от смертельного излучения. Выглянул в коридор... Валленброк снова включил блокировку, но какова она была, эта блокировка?
-- Можно отсюда выйти?--спросил я Катрин, как будто она знала ответ.
Она подошла к дверному проему, осмотрела косяк.
-- Световая блокировка! Вот здесь... и здесь... -- Она показала несколько еле заметных углублений в раме, потом провела рукой по полке и сдула пыль--сразу стали заметны тонкие пучки света. Они были расположены так тесно, что проползти между ними не было никакой возможности.
Катрин присела на корточки, примериваясь к уровню нижнего луча.
-- Если отключить его, мы могли бы проползти под ним,-- пояснила она. Катрин сняла фонарь со шлема, включила и направила свет прямо в стеклянную линзу.-- Ну давай скорей!
Я плохо соображал в этот момент и даже не понял, насколько опасна была эта попытка. Но все обошлось довольно легко. Поднявшись с четверенек, я направил свет своего фонаря на фотоэлемент, и Катрин быстро и ловко проделала тот же путь, что и я. Итак, мы выбрались из плена и пошли в том же направлении, что и Валленброк. Теперь Катрин указывала дорогу. Что она задумала? Может, мне ее следовало бояться?
Катрин была предательница! Кажется, я давно это знал -- была одна мелочь, настолько незаметная, что даже Валленброк не обратил на нее внимания. Обратный счет команд, последние минуты в Центре управления... Катрин вышла и вернулась со шлемами. Она надела свой шлем и опустила маску противогаза... Да, да, она опустила на лицо маску противогаза! Все погрузились в сон, кроме нее. Она получила возможность действовать!
Катрин -- предательница! До последней минуты я не хотел этому верить; теперь же, когда никакое другое объяснение было невозможно, все, что ужасало меня всего несколько дней назад, вдруг совершенно потеряло значение. За двести лет мои представления, взгляды и предрассудки не изменились. Они как бы законсервировались, а теперь оказалось достаточно нескольких дней, чтобы все во мне перевернулось. Я сам переставал себя понимать! Мы бежали, бежали, насколько хватало сил, и у меня не было возможности расспросить Катрин о том, что еще оставалось для меня неясным. Да все эти детали уже были не важны--лишь настоящее имело значение. Только теперь, когда мы бежали следом за Валленброком, я понял, что ему было важно не столько выявить и наказать саботажника, сколько выполнить гораздо более важную задачу. Ответный удар Союзных армий был предотвращен. Катрин удалось помешать этому. Сумела ли она отключить систему или просто прервала отсчет команд? Меня обожгла мысль, что этот отсчет замер на цифре три. Еще три приказа, три строчки цифр на экране, три переключения, три команды, три нажатия кнопки--и возобновится то, что было прервано двести лет назад--вплоть до гибельного конца. Застрявшие в памяти обрывки речей Валленброка вдруг сложились в единое целое: надо выполнить свой долг до конца... ответственность перед историей... достойная смерть... Я вспомнил проклятия, которые он произнес над телом Нерона... Вся его воля, весь его фанатизм были нацелены на этот последний удар, кульминация была еще впереди... Не знаю, с самого ли начала Валленброк задумал это, или встреча с отрядами, продолжавшими сражение под землей, навела его на эту мысль, но он явно понял, что великой победы обычным путем ему уже не добиться, и если удержать власть для человека-- вопрос жизни или смерти, то гибель неизбежна.
Катрин не приходилось отыскивать дорогу, она превосходно ориентировалась в подземном лабиринте-- может, это связано с ее секретной работой, которую она так ловко от нас скрывала? Она ведь и мне ничего не сказала даже в ту ночь, в отеле... Может быть, она решила на краткий миг забыть прошлое, решила посвятить эту ночь своему счастью. И если бы не появился Валленброк, кто знает...
Шли мы не так быстро, как нам хотелось. Катрин приходилось все время следить за предупредительными знаками, и хотя она, очевидно, знала, как находить цифровой код по желтым меткам на стенах, ей все-таки требовалось время, чтобы отыскать эти метки. Наконец мы остановились перед дверью... Катрин огляделась, посмотрела вниз... Видимо, это место ей было знакомо, но она хотела найти следы Валленброка -- отпечатки подошв на пыльной земле. Остановившись перед дверью, Катрин что-то обдумывала. Я ждал...
-- Валленброк разблокировал вход... В таком состоянии он вряд ли сообразит снова закрыть его.-- Я сказал это просто так, следуя естественной логике -- но можно ли было сейчас полагаться на логику?
-- Пожалуй, ты прав, надо рискнуть. Подожди меня!
И тут произошло нечто совсем неожиданное: стремительно приблизившись, она поцеловала меня в губы. Потом повернулась и бросилась в проход... мимо опасного места...
Все было спокойно. Только теперь я осознал, чем рисковала Катрин, и поспешил вслед за ней.
Мы благополучно миновали еще несколько заграждений, все двери, все бронированные плиты были открыты, путь свободен, мы уже не опасались, что Валленброк где-нибудь вновь включит позади себя систему блокировки. Мы шагали вперед без оглядки, почти бежали.
Я начал узнавать эти места. Миновав узкий проход, мы оказались в знакомом помещении, где провели когда-то годы, здесь был тогда информационный центр. Режиссерская комната, в которую мы вошли, была пуста, через большое окно мы заглянули в студию, где лежало несколько обугленных комков -- в них едва можно было узнать человеческие останки. Следы последних боев... прошлое оживало вновь, как будто все было только вчера... вторжение врага, смерть Каттегата, товарищи, прикрывшие нас, чтобы мы без помех могли выполнить приказ. Виноваты ли мы в их смерти?
Но размышлять было некогда. Катрин уже исчезла в переходе, который был открыт, бетонный блок отодвинут-- можно идти. Кто здесь проходил? Если вражеские отряды, давно разрядившие оружие, тогда нам нечего бояться. Катрин, уже поджидавшая меня, указала на свежие следы. Она задавала себе тот же вопрос, что и я. Видимо, бетонную плиту сдвигали совсем недавно: это, судя по всему, был Валленброк, он находился сейчас там, внутри.
Мы замедлили шаг, стараясь ступать тихо... Оружия у нас не было, да в нем и не было нужды! Валленброк уже превратился в развалину, и справиться с ним ничего не стоило.
Мы вошли в большой зал--ничего не изменилось: письменный стол, стулья, на стене громадная картина с изображением битвы...
Не оглядываясь, мы пробежали по громадному ковру, покрытому таким густым слоем пыли, что в ней утопали ноги.
Еще несколько шагов, и мы оказались в Центре управления. Рабочий пульт со множеством рычажков и переключателей, изящная металлическая конструкция. Все готово к работе. В центре зала--большой монитор, на котором светится зеленая строка. Я успел увидеть лишь первые буквы: СПИСОК 0. Перед монитором спиной к нам сидел Валленброк. Он сидел, наклонясь вперед, головой упираясь в консоль, руки бессильно свисали до пола. Рядом валялся шлем, на непокрытой голове осталось лишь несколько клочков волос, белых как снег. Катрин подошла к Валленброку, тронула... он свалился на бок, точно кукла. Валленброк был мертв. Катрин подошла к пульту и набрала приказ: TRACE. На мониторе замелькали и установились строки. Нижний край экрана некоторое время оставался пустым, но вот и там появились буквы и цифры... Каждый раз, когда набиралась полная строка, изображение уползало вверх, давая место новой строке. Взгляд Катрин был прикован к экрану, она напряженно следила за ним, все больше волнуясь... Потом повернулась, обняла меня и прошептала, почти прижав губы к моему уху:
-- Поздно! Он все успел сделать. Теперь не остановить.
-- Оружие массового уничтожения... -- Я мог не продолжать, все и так было ясно.
И все-таки... в это невозможно было поверить. Несколько бегущих строк, движение рычажка, одно нажатие кнопки--и пущен в ход механизм, с гибельной неизбежностью ведущий к взрыву.
-- И как это будет? Ты знаешь?
-- Я не знаю, как... да и не в том дело.
Она взяла меня за руку, мы покинули Центр управления и вышли в большой, ярко освещенный зал. Здесь было спокойно, торжественно.
-- Я сделала все, что могла. Теперь моя миссия окончена, я свободна. Можешь ты это понять: я наконец-то почувствовала себя свободной!
-- Значит, у нас нет никаких шансов?
-- Да ты взгляни на себя! --Катрин улыбнулась, я давно уже не видел улыбки на этом лице.-- Мы больны, отравлены, облучены. Мы обморожены, а может, и заражены смертельным вирусом. Какой шанс? О чем ты говоришь!
Мы стояли на ковре, мягком, как луговая трава.
-- Валленброк отнял у нас последний шанс,-- сказала Катрин.-- Я уже была уверена, что смогу его остановить, а он перехитрил нас, да еще таким примитивным образом.
-- Почему же ты раньше ничего не предприняла?
-- Он один знал, как снимать блокировку, мне надо было какое-то время за ним понаблюдать. Я не сомневалась, что он приведет нас сюда, вот только силы оставили его слишком рано. Мелочь, случайность... но она решила судьбу мира. Просто смешно.
Ее сдержанности словно не бывало. Никогда она не казалась мне такой родной, человечной. Впервые она рассталась с маской.
-- Наконец-то я свободна! -- снова повторила она.
И вдруг на меня нахлынула безумная печаль и поглотила все остальные чувства. Нестерпимая боль пронзила все тело: выхода нет! Надо смириться и ждать гибели. Валленброк победил.
Валленброк... Вдруг сердце у меня заколотилось... Он же все время повторял: "Принцип многократной страховки..." Ведь он делал все, чтобы лично нанести последний удар. Неужели под конец он отдался на волю судьбы?
Я схватил Катрин за плечо.
-- У нас еще есть шанс... у нас должен быть выход! Валленброк всегда заранее заботился...
Она с ходу уловила мою мысль, и я почувствовал, как напряглось ее тело.
-- У нас еще есть время?
-- Он один знал, сколько нужно времени, чтобы система пришла в действие. Наверняка его план бегства был рассчитан на этот срок. Наша судьба зависит от того, успеем ли мы найти...
Мы стали лихорадочно обшаривать комнаты, открывали все двери, все шкафы... Ничего. Когда я снова вернулся в зал, Катрин сидела в глубоком кресле, обхватив голову руками, на коленях перед ней лежал бумажный лист--старый, двухсотлетней давности план с секретным предписанием. Неужели она поддалась отчаянию? Она вдруг вскочила, указывая на картину, где была изображена Сталинградская битва.
-- По плану... должно быть здесь.
Она ногтями вцепилась в холст и оторвала полосу. Стоя рядом, мы начали обрывать лоскут за лоскутом. Открылся кусок стены... сначала просто стена... и вдруг... мы увидели закрытую дверь, а справа--металлическую пластину с прорезью--простой магнитный замок. Если бы у нас был ключ...
Какой-то миг мы озадаченно смотрели друг на друга, потом Катрин повернулась и убежала... Не прошло и минуты, как она появилась снова...
-- Это лежало рядом... он все-таки надеялся на свой шанс!
Она протянула мне ошейник, который Валленброк снял с мертвого Нерона и спрятал в нагрудный карман; видно, он берег его до последнего вздоха. Я увидел на ошейнике маленький кармашек из искусственной кожи, открыл молнию... Вот он, ключ! Я подержал перед глазами магнитную пластинку, затем дрожащей рукой вставил ее в щель. Секунды ожидания показались мне вечностью, потом дверь бесшумно отошла в сторону. Перед нами открылась странного вида кабина. Однако времени на раздумья не было. Мы вошли, втиснувшись на единственное свободное место между какими-то аппаратами, шлангами, приборами и другим оборудованием. Дверь закрылась, стало совершенно темно. Мы тесней прижались друг к другу и, услышав под ногами шипенье, поняли, что начали подниматься. Шум компрессора нарастал, сила тяжести увеличивалась, тело с трудом выдерживало перегрузки, но в этой тесной кабине невозможно было даже встать на колени, не говоря уже о том, чтобы опуститься на пол. Я почувствовал на коже прикосновение металла, вокруг рук и ног замкнулись браслеты, и я уже не мог пошевелиться... Со всех сторон на меня полилась ледяная жидкость, она пропитала одежду, покрыла меня всего, проникла сквозь кожу. Я хотел было что-то сказать, но голос мне уже не повиновался.
Кабина тихо вибрировала, я чувствовал, что нас несет могучая сила --это не была кабина лифта, это был снаряд, ракета...
Наконец сила, увлекающая нас в неизвестность, достигла титанической мощности, ускорение дошло до безумных величин, и где-то там, близко и одновременно далеко, раздался грохот. Но вот он стал слабеть, словно отдалялся и замирал... Все это я ощущал смутно, словно сквозь толстый слой ваты, которая обволакивала меня все плотней -- мягкая, парализующая, холодная.
Холод преодолел границу тепла моей кожи, оцепенение неудержимо продвигалось, последние остатки жизни замирали во мне. Лишь где-то глубоко внутри еще оставалось живое ядро--сердце, которое едва билось, как и замирающий пульс в мозгу...
Вновь меня охватил холод Вселенной.
Последнее, что я почувствовал,-- тепло тела Катрин.