Страница:
– Неужели вы думали, будто Никос изменит свои привычки? Да он женился на вас в угоду матери! Помните, я же на яхте предостерегала, что он всегда возвращается ко мне. Стоило бы прислушаться…
– Вы правы, стоило бы… – прошептала Маджи и, круто развернувшись, вышла. В гостиной она тупо глянула на свои покупки, лежавшие на столике, и опрометью выскочила на улицу.
Где и сколько времени металась по городу, она не знала. Не замечала ни ливня, ни редких прохожих, спешащих по делам. В быстро наступившей ночной темноте, оглохшая от горя, Маджи чуть не угодила под колеса автомобиля. Это заставило ее опомниться…
Промокшая до нитки, заплутавшая в сети совершенно незнакомых улочек, она должна была немедленно что-то предпринять. Тут-то и вспомнила про визитку Бартона.
Будучи личным помощником мужа, он, конечно, мог знать об Элизабет, как, впрочем, и многие другие. Слезы застлали ей глаза: какой стыд и унижение! Маленькая женушка, спрятанная на острове и воображающая себя любимой… Что ж я за наивная, глупая дурочка… Но больше этого не будет, молча поклялась она. Взяв себя в руки, Маджи еще раз взглянула на визитку. Обратиться сейчас к нему? Почему бы и нет? У Бартона, по крайней мере, можно привести себя в порядок, не ночевать же в подворотне, а завтра она уговорит его помочь ей вернуться в Англию…
– Маджи! – воскликнул Рой, сразу же обратив внимание на безумный вид женщины в дверях. – Заходите. Вы совсем промокли. Что случилось?
Маджи попыталась изобрази ib улыбку, но губы предательски дрожали.
– Ничего особенного, – печально сказала она. – Ничего такого, чего нельзя поправить билетом на первый же самолет в Англию. Надеюсь, Рой, вы сможете организовать это для меня? – Пройдя мимо него, она опустилась в гостиной на первый же стул.
Бартон, слава Богу, не стал задавать никаких вопросов, а просто налил основательную дозу бренди, проследил, чтобы выпила, потом направил в ванную комнату, предложив махровый халат и велев снять мокрую одежду. Маджи обрадовала его сдержанность. Она знала, стоит ему пуститься в расспросы – солгать не сможет, но и сказать правду о своем замужестве тоже.
Я должна сосредоточиться, уговаривала сама себя Маджи, отогреваясь под теплыми струями воды. Самолет домой, работа – вот что нужно, остальное пусть провалится в тартарары! И повторяла это снова и снова. Опять наворачивались слезы, однако она упрямо сжимала зубы. Ошибалась не только ее подруга Шейла.
Маджи тоже в личном плане оказалась невезучей. Им обеим любовь не принесла счастья. Но Маджи теперь не отступит и воплотит в жизнь их мечту – начать собственное дело! Оно станет тем лекарством, которое навсегда освободит ее от Никоса Костаки.
Последние несколько месяцев представлялись ей кошмаром, а желания разыгравшейся плоти – постыдной пародией на любовь. В глубине души Маджи с самого начала знала: их отношения с Никосом обречены на неудачу – они слишком разные по характерам и воззрениям на жизнь. Он баловень судьбы, она рядовая женщина, которой предстоит самой пробивать и пробивать себе дорогу. И отныне она никому и ничему не позволит ей помешать!
Маджи вышла из душа, взяла два полотенца – одно навернула на мокрые волосы, другим сильно растерлась, пока кожа не покраснела, потом надела халат Роя. Черный! Ей как раз подходит, с горечью подумала она. Смерть любви! Смерть глупых мечтаний!
У раковины Маджи заметила сушилку для волос, размотала с головы полотенце, нажала кнопку. На секунду зазвенело в ушах. Жужжание фена, как ни странно, успокоило. Покончив с непокорными локонами, она уставилась на свое отражение, уверенная в том, что сегодняшние происшествия наложили трагический отпечаток на лицо. Ничего подобного. Разве только вот глаза… Обычно светящиеся озорным блеском, пронзительно-зеленые, они вдруг погасли, будто кто-то щелкнул выключателем.
Она туго завязала пояс халата, закатала слишком длинные рукава до локтей, потом босиком прошла по коридору и открыла дверь гостиной.
Рой Бартон, сидевший в кресле, сразу повернул светловолосую голову и послал ей, как показалось Маджи, предостерегающий взгляд.
Она обернулась и увидела Никоса. Он был не похож на себя. В беспорядке спутанные мокрые волосы, прищуренные глаза, сжатые в тонкую линию губы, затвердевшие скулы. Все свидетельствовало о ярости. В напряженной тишине Маджи даже послышалось, как скрипят его зубы.
Никос оглядел ее с головы до ног, остановившись на свежевымытых волосах, низком вырезе мужского халата, едва прикрывавшего ей грудь, босых ногах. Потом взглянул прямо в глаза так, будто хотел испепелить презрением. Ее сердце упало, вся она заледенела. Не от испуга – от напряжения. Она же не намерена сдаться!
Никос молча поднялся с дивана, руки его были сжаты в кулаки, суставы побелели.
– Все понятно, Рой. Сказав мне, что у тебя нет времени обсуждать наш новый проект, ты спокойно развлекал мою жену.
– Нет. Ты ошибаешься. Маджи обратилась ко мне за помощью, только и всего.
– Вижу, какого рода услуги ты ей оказал. Эта сучка совершенно голая в твоем халате… – Он угрожающе двинулся к Бартону. – Встань, подонок! – дико прорычал он.
– Нет! – вскинулась Маджи.
Не обращая на нее внимания, Никос схватил Бартона за рубашку, приподнял и сокрушительным ударом кулака пригвоздил к креслу.
– Стой! Стой! – Маджи бросилась к мужу, пытаясь остановить.
– Послушай свою жену, – проговорил Рой с чисто английской сдержанностью. – На один удар я согласен – столь двусмысленная ситуация могла быть тобой неправильно истолкована, это я допускаю, но на второй удар я отвечу, – довольно флегматично добавил он.
– Никос, пожалуйста, – умоляла Маджи, повиснув на его руке. – Оставь Роя в покое.
Он стряхнул ее словно муху, и она оказалась на полу. Халат распахнулся, обнажив чуть не до бедер ее ногу.
– Ты самая настоящая сучка, мне следовало бы убить тебя.
На секунду у нее перехватило дыхание. Угроза была не показной. Он весь кипел, глаза налились, судорожное клокотание вырывалось из горла. Наградив жену уничтожающим взглядом, Никос произнес:
– Ты не стоишь даже того, чтобы мужчина из-за тебя дрался… Что касается вас, Рой, можете считать себя уволенным. Я не желаю больше вас видеть. – Повернувшись опять к Маджи, он властно приказал: – Одевайся! Мы уходим.
Она не стала спорить, проскользнула мимо мужчин в ванную комнату, быстро натянула на себя мокрую одежду. С независимо поднятой головой вернулась в гостиную. Она готова к тому, что сейчас скажет мужу. Не постесняется даже постороннего человека. Пусть знает, каков на самом деле этот самовлюбленный и самоуверенный негодяй.
Запланированной речи не получилось. Муж сгреб Маджи в охапку, ногой распахнул дверь и, не давая ни малейшей возможности шевельнуться, вынес на улицу к машине.
– Отпусти меня! – кричала Маджи, в отчаянии колотя его кулаками.
– Заткнись, просто заткнись и все, – прорычал Никос, как куль бросив ее на переднее сиденье и захлопывая за ней дверцу. Через секунду он уселся за руль, не забыв, чтобы Маджи пристегнулась ремнем.
– Ты мерзавец и подонок. Самый настоящий подонок! Пусти, я выйду.
Никос на полном ходу ударил по тормозам, так что они завизжали, а Маджи с силой бросило вперед.
Твердой рукой он ухватил ее за подбородок, повернул лицом к себе.
– Не смей обзывать меня! Я этого не потерплю.
– Моя совесть чиста! Наша встреча с Роем была совершенно невинной, а ты, ты…
– Невинной? – фыркнул цинично Никос. – За кого ты меня принимаешь – за идиота?
Маджи открыла рот, чтобы ответить, но Никос не позволил это сделать, раздавив ей губы безжалостным поцелуем.
Пожалуй, впервые она не отреагировала. Обычно прошибало точно током, теперь же Маджи не чувствовала ничего, кроме ужаса и отвращения. Даже когда его рука легла ей на грудь и сквозь мокрую ткань блузки она ощутила дрожь мужских пальцев, ее тело осталось безучастным. Никос грязно выругался. Площадные слова Маджи слышала от него тоже впервые.
– Ах мы сыты?.. – с явным сарказмом произнес он. – Тебя угостили на славу?! Ненадолго же тебе этого хватит! Я слишком хорошо знаю, как ты млеешь и исходишь соком, стоит только рядом появиться мужским штанам с ширинкой на молнии.
Маджи чуть не задохнулась от ненависти и боли, закрыла глаза, чтобы не видеть его. Ей было плевать, куда он везет ее. Их супружество приказало долго жить…
Глава 10
– Вы правы, стоило бы… – прошептала Маджи и, круто развернувшись, вышла. В гостиной она тупо глянула на свои покупки, лежавшие на столике, и опрометью выскочила на улицу.
Где и сколько времени металась по городу, она не знала. Не замечала ни ливня, ни редких прохожих, спешащих по делам. В быстро наступившей ночной темноте, оглохшая от горя, Маджи чуть не угодила под колеса автомобиля. Это заставило ее опомниться…
Промокшая до нитки, заплутавшая в сети совершенно незнакомых улочек, она должна была немедленно что-то предпринять. Тут-то и вспомнила про визитку Бартона.
Будучи личным помощником мужа, он, конечно, мог знать об Элизабет, как, впрочем, и многие другие. Слезы застлали ей глаза: какой стыд и унижение! Маленькая женушка, спрятанная на острове и воображающая себя любимой… Что ж я за наивная, глупая дурочка… Но больше этого не будет, молча поклялась она. Взяв себя в руки, Маджи еще раз взглянула на визитку. Обратиться сейчас к нему? Почему бы и нет? У Бартона, по крайней мере, можно привести себя в порядок, не ночевать же в подворотне, а завтра она уговорит его помочь ей вернуться в Англию…
– Маджи! – воскликнул Рой, сразу же обратив внимание на безумный вид женщины в дверях. – Заходите. Вы совсем промокли. Что случилось?
Маджи попыталась изобрази ib улыбку, но губы предательски дрожали.
– Ничего особенного, – печально сказала она. – Ничего такого, чего нельзя поправить билетом на первый же самолет в Англию. Надеюсь, Рой, вы сможете организовать это для меня? – Пройдя мимо него, она опустилась в гостиной на первый же стул.
Бартон, слава Богу, не стал задавать никаких вопросов, а просто налил основательную дозу бренди, проследил, чтобы выпила, потом направил в ванную комнату, предложив махровый халат и велев снять мокрую одежду. Маджи обрадовала его сдержанность. Она знала, стоит ему пуститься в расспросы – солгать не сможет, но и сказать правду о своем замужестве тоже.
Я должна сосредоточиться, уговаривала сама себя Маджи, отогреваясь под теплыми струями воды. Самолет домой, работа – вот что нужно, остальное пусть провалится в тартарары! И повторяла это снова и снова. Опять наворачивались слезы, однако она упрямо сжимала зубы. Ошибалась не только ее подруга Шейла.
Маджи тоже в личном плане оказалась невезучей. Им обеим любовь не принесла счастья. Но Маджи теперь не отступит и воплотит в жизнь их мечту – начать собственное дело! Оно станет тем лекарством, которое навсегда освободит ее от Никоса Костаки.
Последние несколько месяцев представлялись ей кошмаром, а желания разыгравшейся плоти – постыдной пародией на любовь. В глубине души Маджи с самого начала знала: их отношения с Никосом обречены на неудачу – они слишком разные по характерам и воззрениям на жизнь. Он баловень судьбы, она рядовая женщина, которой предстоит самой пробивать и пробивать себе дорогу. И отныне она никому и ничему не позволит ей помешать!
Маджи вышла из душа, взяла два полотенца – одно навернула на мокрые волосы, другим сильно растерлась, пока кожа не покраснела, потом надела халат Роя. Черный! Ей как раз подходит, с горечью подумала она. Смерть любви! Смерть глупых мечтаний!
У раковины Маджи заметила сушилку для волос, размотала с головы полотенце, нажала кнопку. На секунду зазвенело в ушах. Жужжание фена, как ни странно, успокоило. Покончив с непокорными локонами, она уставилась на свое отражение, уверенная в том, что сегодняшние происшествия наложили трагический отпечаток на лицо. Ничего подобного. Разве только вот глаза… Обычно светящиеся озорным блеском, пронзительно-зеленые, они вдруг погасли, будто кто-то щелкнул выключателем.
Она туго завязала пояс халата, закатала слишком длинные рукава до локтей, потом босиком прошла по коридору и открыла дверь гостиной.
Рой Бартон, сидевший в кресле, сразу повернул светловолосую голову и послал ей, как показалось Маджи, предостерегающий взгляд.
Она обернулась и увидела Никоса. Он был не похож на себя. В беспорядке спутанные мокрые волосы, прищуренные глаза, сжатые в тонкую линию губы, затвердевшие скулы. Все свидетельствовало о ярости. В напряженной тишине Маджи даже послышалось, как скрипят его зубы.
Никос оглядел ее с головы до ног, остановившись на свежевымытых волосах, низком вырезе мужского халата, едва прикрывавшего ей грудь, босых ногах. Потом взглянул прямо в глаза так, будто хотел испепелить презрением. Ее сердце упало, вся она заледенела. Не от испуга – от напряжения. Она же не намерена сдаться!
Никос молча поднялся с дивана, руки его были сжаты в кулаки, суставы побелели.
– Все понятно, Рой. Сказав мне, что у тебя нет времени обсуждать наш новый проект, ты спокойно развлекал мою жену.
– Нет. Ты ошибаешься. Маджи обратилась ко мне за помощью, только и всего.
– Вижу, какого рода услуги ты ей оказал. Эта сучка совершенно голая в твоем халате… – Он угрожающе двинулся к Бартону. – Встань, подонок! – дико прорычал он.
– Нет! – вскинулась Маджи.
Не обращая на нее внимания, Никос схватил Бартона за рубашку, приподнял и сокрушительным ударом кулака пригвоздил к креслу.
– Стой! Стой! – Маджи бросилась к мужу, пытаясь остановить.
– Послушай свою жену, – проговорил Рой с чисто английской сдержанностью. – На один удар я согласен – столь двусмысленная ситуация могла быть тобой неправильно истолкована, это я допускаю, но на второй удар я отвечу, – довольно флегматично добавил он.
– Никос, пожалуйста, – умоляла Маджи, повиснув на его руке. – Оставь Роя в покое.
Он стряхнул ее словно муху, и она оказалась на полу. Халат распахнулся, обнажив чуть не до бедер ее ногу.
– Ты самая настоящая сучка, мне следовало бы убить тебя.
На секунду у нее перехватило дыхание. Угроза была не показной. Он весь кипел, глаза налились, судорожное клокотание вырывалось из горла. Наградив жену уничтожающим взглядом, Никос произнес:
– Ты не стоишь даже того, чтобы мужчина из-за тебя дрался… Что касается вас, Рой, можете считать себя уволенным. Я не желаю больше вас видеть. – Повернувшись опять к Маджи, он властно приказал: – Одевайся! Мы уходим.
Она не стала спорить, проскользнула мимо мужчин в ванную комнату, быстро натянула на себя мокрую одежду. С независимо поднятой головой вернулась в гостиную. Она готова к тому, что сейчас скажет мужу. Не постесняется даже постороннего человека. Пусть знает, каков на самом деле этот самовлюбленный и самоуверенный негодяй.
Запланированной речи не получилось. Муж сгреб Маджи в охапку, ногой распахнул дверь и, не давая ни малейшей возможности шевельнуться, вынес на улицу к машине.
– Отпусти меня! – кричала Маджи, в отчаянии колотя его кулаками.
– Заткнись, просто заткнись и все, – прорычал Никос, как куль бросив ее на переднее сиденье и захлопывая за ней дверцу. Через секунду он уселся за руль, не забыв, чтобы Маджи пристегнулась ремнем.
– Ты мерзавец и подонок. Самый настоящий подонок! Пусти, я выйду.
Никос на полном ходу ударил по тормозам, так что они завизжали, а Маджи с силой бросило вперед.
Твердой рукой он ухватил ее за подбородок, повернул лицом к себе.
– Не смей обзывать меня! Я этого не потерплю.
– Моя совесть чиста! Наша встреча с Роем была совершенно невинной, а ты, ты…
– Невинной? – фыркнул цинично Никос. – За кого ты меня принимаешь – за идиота?
Маджи открыла рот, чтобы ответить, но Никос не позволил это сделать, раздавив ей губы безжалостным поцелуем.
Пожалуй, впервые она не отреагировала. Обычно прошибало точно током, теперь же Маджи не чувствовала ничего, кроме ужаса и отвращения. Даже когда его рука легла ей на грудь и сквозь мокрую ткань блузки она ощутила дрожь мужских пальцев, ее тело осталось безучастным. Никос грязно выругался. Площадные слова Маджи слышала от него тоже впервые.
– Ах мы сыты?.. – с явным сарказмом произнес он. – Тебя угостили на славу?! Ненадолго же тебе этого хватит! Я слишком хорошо знаю, как ты млеешь и исходишь соком, стоит только рядом появиться мужским штанам с ширинкой на молнии.
Маджи чуть не задохнулась от ненависти и боли, закрыла глаза, чтобы не видеть его. Ей было плевать, куда он везет ее. Их супружество приказало долго жить…
Глава 10
Полчаса спустя Маджи была пристегнута к пассажирскому сиденью вертолета, а Никос занял место пилота. Дождь заливал стекла кабины, ветер играючи трепал лопасти.
– Не слишком ли бурная погода для полета? – холодно спросила она.
– Если упадем, так вместе. Или напомнить знаменитую цитату «Они любили друг друга, пока смерть не разлучила их»? Ты ведь сама частенько ее повторяла. Неужели забыла? – ядовито процедил Никос.
Маджи поджала губы. Пусть играет в свою двуличную игру, думала она. Ведь ей известно – Элизабет его любовница. Впрочем, ей все равно.
Единственное, что теперь всерьез беспокоило Маджи, – ситуация, в которую попал Рой Бар-тон. Ведь из-за нее он потерял работу, что несправедливо и глупо. Объясняться на сей счет с Никосом бесполезно, во всяком случае сейчас. Но, как только ей удастся покинуть остров, – а это Маджи собиралась сделать при малейшей возможности, – она первым делом напишет Ни-косу письмо, в котором скажет всю правду о причинах своего появления у Бартона и тем самым снимет с него всякие подозрения…
К тому моменту, когда они долетели до острова и наконец вошли в дом, Маджи промерзла до костей и дрожала.
– Черт возьми, если не хочешь заработать воспаление легких, отправляйся немедленно в ванную, – приказал Никос. Довольно грубо он сорвал с нее одежду и включил воду. – Ты справишься сама или тебе помочь?
– Никакой помощи мне больше от тебя не надо! – отрезала Маджи и повернулась к нему спиной.
Тут же она услышала, как остервенело громко Никос хлопнул дверью.
На следующий день Маджи проснулась от рева взлетающего вертолета. Простыня и подушка рядом с ней были абсолютно не смяты. Что ж, сказала она себе, крохи человечности в нем все-таки остались, раз он не позволил себе влезть в супружескую кровать, а переночевал в кабинете.
Маджи опустила ноги, встала и подошла к окну. Серое небо вполне соответствовало ее настроению. Она посмотрела вниз, на сад – последствия ночной бури были очевидны: сломанные ветки деревьев усеяли газоны, цветы смяло, прибило к земле. Вроде меня, невольно подумалось ей.
Море выглядело холодным, черным, но относительно спокойным. Я могу уехать сегодня же – меня больше ничто не удерживает здесь. Если бы вчерашнюю сцену Маджи могла объяснить ревностью Никоса, стало бы чуть легче на душе. Но она твердо знала – это всего лишь реакция мужчины-собственника на удар по самолюбию.
Маджи повернулась и пошла в гардеробную. Медленно заполнила чемодан теми личными вещами, которые привезла с собой из Лондона, не удостоив даже взглядом наряды и украшения, купленные Никосом. Натянула синие джинсы и шерстяную рубашку – так она всегда одевалась в дорогу. Потом перенесла чемодан и саквояж в спальню, кинула сверху, чтобы не забыть, теплый жакет и взялась за телефон.
Она дозвонилась в аэропорт и через несколько минут уже забронировала себе место на рейс из Афин в Лондон. Посмотрела на свои ручные часики – девять тридцать, у нее полно времени. Экономка наградила ее удивленным взглядом, увидев, как Маджи спускается по лестнице с багажом в руках.
– Вы уезжаете? – спросила та, с трудом выговаривая английские слова.
В ответ Маджи лишь кивнула. В кухне налила себе чашку кофе, вспомнив, что за весь вчерашний день практически ничего не ела, отломила кусок хлеба. Сложив руки на животе, Катерина сокрушенно качала головой и вздыхала.
Пять минут спустя Маджи вышла из дома и даже не оглянулась…
Бар был пуст, если не считать хозяина. Она спокойно попросила его доставить ее на материк. Он озадаченно посмотрел, велел сыну готовить катер. Тот долго копался. Мотор заводился, но тут же чихал и глох.
Маджи присела на стул у покосившегося пластмассового столика, чемодан и саквояж поставила рядом, заглянула в сумочку. Деньги и паспорт на месте, все в порядке. Скоро, очень скоро все кончится… Только бы завелся проклятый мотор… Наконец, уже уставшая ждать, она услышала ровный и мерный звук, доносившийся из-за дверей бара. Обрадованная, Маджи кинулась к выходу. На пороге стоял Никос…
Он окинул взглядом ее неподвижно застывшую фигуру, дорожную поклажу.
– Уезжаешь куда-нибудь? – мрачно спросил он, вскинув бровь.
– Откуда ты взялся, я что-то не слышала шума твоего вертолета? – растерялась она.
Никос выглядел ужасно: небритый, глаза ввалились, рот вытянулся в угрюмую тонкую линию – ну точно как человек, не спавший неделю.
– Ты не ошиблась. Я не на вертолете, а на яхте.
– На яхте? – отозвалась Маджи. Она была не в состоянии собраться с мыслями – он опять нарушил ее планы, помешав исчезнуть незаметно, без лишних разговоров и объяснений.
Никос подошел, остановился рядом. Чуть раскачиваясь с каблука на носок, засунув руки в карманы полинявших джинсов, молча постоял несколько минут. Тяжелая пауза явно затягивалась.
– Я уезжаю, – стараясь не глядеть ему в глаза, произнесла наконец Маджи.
– Я вижу. – Никос наклонился, поднял ее вещи. – Позволь мне помочь тебе. – Прежде чем она успела возразить, он уже выходил за дверь.
– Нет, подожди. Я могу и сама…
Не оглядываясь, он направился к трапу яхты, причаленной у длинного деревянного помоста.
– Поднимайся на борт или мне придется применить силу, – хрипло бросил он на ходу.
Маджи посмотрела на мужчин, молча стоявших вокруг. Они явно ждали команды, чтобы помочь хозяину, когда понадобится освободить судно от удерживавших его у берега толстых морских канатов.
– Маджи! – Голос Никоса щелкнул как бич. – Поторопись!
Под посторонними любопытными взглядами ей некуда было деваться. Она буквально заставила себя сдвинуться с места. Никос взял ее за локоть и подтолкнул к трапу. На палубе он сурово сказал:
– Спустись вниз. Мои матросы не в полном составе. Поскольку опять надвигается шторм, мне придется им помочь.
– Ты подбросишь меня на материк? – с надеждой спросила Маджи.
Никос вскользь глянул на нее:
– Посмотрим.
На налившихся свинцом ногах она прошла по палубе в главную каюту, тяжело опустилась на диван. Сердце ныло и покалывало. Вскоре Маджи почувствовала тяжелое биение двигателя, яхта тронулась. Она старалась не думать о Никосе, их разрыве и той боли в сердце, которая опять явно напоминала ей о пережитой личной драме.
Когда Никос вошел, она кожей ощутила это. Его физическое присутствие как бы заполнило каюту. Он спокойно смотрел на нее, хотя за бесстрастным выражением его лица чувствовались угроза, железная воля и предостережение. Такой человек не привык, чтобы ему кто-либо перечил, – особенно женщина, тем более собственная жена!
Маджи невольно нервно сглотнула.
– Во сколько мы прибудем? – задала она первый пришедший в голову вопрос, лишь бы нарушить молчание.
– Мы уже прибыли, – проронил Никос спокойным холодным голосом и добавил: – Мы заключили сделку – ты и я: наш брачный союз будет длиться, пока не родишь мне сына. Придется тебе смириться с любовными притязаниями мужа. Ничего не изменилось, просто я решил держать тебя не дома, а на яхте, откуда тебе уж точно не удастся сбежать. А когда я удостоверюсь, что ты… что мы… на пути к результату, я изменю условия твоего содержания…
– Невероятно! – прошептала она, потрясенная.
– Можешь поверить, выхода у тебя нет.
– Неужели ты думаешь, что я после вчерашнего соглашусь спать с тобой? Ты ненормальный!
– Скажи спасибо, что я врезал твоему любовнику, а не тебе. Ни разу в жизни не бил женщину, а вчера был очень близок к этому. – Его губы скривились в пародии на улыбку. – Я виню себя в одном. Обычно, когда я составляю контракты, то оговариваю любые детали. В нашей сделке я забыл обговорить супружескую верность – вот в чем моя оплошность, но тебе уже больше не удастся ею воспользоваться.
Маджи побледнела. В слепой ярости вскочила, готовая плюнуть ему в лицо, расцарапать глаза, вырвать волосы.
– Кто бы говорил о супружеской верности, негодяй! – кричала она, больше не пытаясь сдерживаться. – Рой не был моим любовником. Я кинулась к нему за помощью после того, как обнаружила твою Элизабет у тебя в квартире!
Никос так неожиданно отпустил Маджи, что та едва не упала. Его черные глаза расширились в недоумении.
– Ты была в моей квартире?.. Зачем? – озадаченно спросил он.
– Ну уж не для того, чтобы застать давнюю подружку мужа! – ядовито парировала она.
Никос пристально посмотрел ей в глаза. Сомнений не было – Маджи сказала о том, что ему и в голову не могло прийти. Он попытался восстановить цепочку событий.
– Ты искала меня, а нашла Элизабет?.. От ревности пришла в ярость и убежала?.. Тебе некуда было деться – и ты явилась к Бартону?.. Так было дело?..
– Шерлок Холмс пропустил одну важную деталь. На улице шел дождь, и я вымокла до нитки, – скептически усмехнулась Маджи. – Хотя какое это теперь имеет значение?..
– Нет, Маджи, – мягко возразил он, – имеет! Иногда деталь что посох слепцу… Давай поговорим спокойно.
– Нам не о чем говорить. Все кончено.
В это мгновение в борт яхты ударила мощная волна, Никос едва успел обхватить Маджи, чтобы та удержалась на ногах.
– Оставь меня. – Маджи инстинктивно попыталась освободиться из крепких объятий, а он поднял ее на руки и понес в свою каюту. Сердце Маджи учащенно забилось. Она, как прежде, вдыхала столь волнующий запах его волос, ощущала знакомую упругость мужской груди, сильные руки, ласку которых помнила каждая ее клеточка…
Никос открыл дверь и спиной вошел в каюту.
– Ну, пожалуйста, отпусти меня, – робко просила Маджи. – Оставь меня в покое навсегда. – Она со слезами на глазах молила об этом.
– Никогда, Маджи, – страстно прошептал Никос. – Слышишь? Ни-ког-да!..
Почувствовав откровенное возбуждение мужской плоти, Маджи снова попыталась высвободиться, но Никос запустил пальцы ей в волосы, заставляя смотреть себе в лицо.
– Пойми, секс ничего не решает, – сказала она, узнав знакомый блеск глаз, всегда предвещавший начало атаки, которой вопреки всякому здравому смыслу подспудно жаждало ее тело.
– Да, ты права… Но любовь решает все!
– Что ты знаешь о любви?.. У тебя в жизни было больше женщин, чем обычных обедов! – горячо воскликнула Маджи. – Разве у тебя есть сердце? Ты способен чувствовать боль или хотя бы мучиться из-за нее ночами?.. Сердце у тебя высохло, как пустыня, и потому бесплодно. Мне жаль тебя, Никос, если плотское наслаждение ты принимаешь за настоящее счастье…
– Я люблю тебя, Маджи… Хотя и не надеюсь, что ты мне поверишь…
Маджи растерялась. В изнеможении – не ослышалась ли? – уставилась ему в лицо. Неужели он произнес то, что даже представить было невозможно?
– Знаю, я во многом виноват… Но позволь мне хоть слово сказать в оправдание… – Минуту Никос отрешенно молчал, потом взглянул на нее с привычной властностью: – Ты моя жена и в конце концов обязана выслушать мужа.
– Так говори!..
– Когда я впервые встретил тебя, ты привела меня в ярость и одновременно заворожила. Я считал себя слишком старым для любви и, пожалуй, не очень верил в нее. Я говорил себе, что все дело в сексе, в непреодолимой реакции тела, возникавшей, как только я оказывался рядом с тобой. Я был полон решимости затащить тебя в койку.
– Это я помню, – неохотно отозвалась Маджи.
Никос наклонился и отвел с ее лба несколько золотистых локонов.
– Рыжеголовая прелесть, ты очаровала меня настолько, что мне было уже плевать, являлась ли ты очередной ловушкой матери. Я был уверен – рано или поздно ты сама упадешь в мои объятия. Но ты доказала, что я не прав.
Если бы только он знал, подумала Маджи, как я тоже желала его чуть ли не с первого дня знакомства. Она опустила глаза, сложила на коленях руки. Они сидели рядом, но, как стыдливые подростки, даже не касались друг друга.
– Ну вот ты и признал, что не чувства, а плоть брали над тобой верх…
– Проклятье, Маджи, посмотри же на меня!
Не веришь словам, загляни в глаза, они не лгут! Забудь о сарказме и дай мне шанс. Дай… нам… обоим шанс.
«Нам», повторила про себя Маджи. Он впервые соединил ее и себя вместе. В это трудно было поверить.
– Да, ты явилась первой женщиной, которая не стала моей сразу же. У меня никогда не возникало такой проблемы. Я человек состоятельный, а женщины готовы пойти на все, чтобы получить одновременно и мужчину, и деньги.
– Ты посчитал меня такой же? – не удержалась от едкого замечания Маджи. – Теперь я понимаю, почему ты упорно каждый раз намекал на деньги или в открытую говорил мне о них.
– Я вообще много наговорил тебе такого, чего на самом деле не имел в виду. Хотя ты сама вынуждала меня на это, Маджи!.. Когда ты вернулась из Греции в Англию, я уговаривал себя, что твой отъезд мне безразличен. Но уже на следующий день затосковал. И все же я был не готов еще признать зов собственного чувства. Секс говорил во мне громче. И только когда ты ушла из моей квартиры, поставив условием нашей окончательной близости семью и брак, я забеспокоился.
– Ты забеспокоился? – Маджи не могла себе такого вообразить. – Только не преувеличивай, пожалуйста. Хотел поговорить – так давай начистоту.
Маджи считала – между ними на самом деле не должно оставаться тайн, если они хотят дать шанс своему браку.
– Я сказал правду. – Никос взял ее руки, поцеловал каждую ладонь. – Я провел бессонную ночь и убедил себя, что брак – не такая уж плохая идея. Вполне добротная и удобная сделка. Мне почти сорок, время подумать о наследнике. Это осчастливит мою мать, а я заполучу тебя в постель. Любовь?.. Вероятно, она уже постукивала в мое сердце, но я не воспринимал эти сигналы всерьез. Даже когда на следующий день я сделал тебе предложение, то продолжал обманывать себя.
Маджи хотела сказать, что так же, как и ему, ей хорошо знаком самообман – разве она не страдала от той же болезни, когда задумала свой дурацкий план мести будущему мужу?
– Не перебивай. Дай закончить, пока у меня хватает на это мужества. Всю прошлую ночь я провел, готовя речь, и я должен произнести ее.
Это был человек, которого Маджи раньше не знала. Ее твердокаменный муж колебался, нервничал, даже каялся.
– В день свадьбы я ликовал, надев тебе на палец кольцо. Поздравлял себя с законным получением девушки, которую хотел больше, чем какую-либо другую вообще! Но не признавался в том, что влюбился. Я не мог дождаться момента, когда окажусь с тобой наедине в Париже. Но моя страсть обернулась против меня самого, когда в первую же брачную ночь ты огорошила меня. Оказывается, ты вышла замуж, чтобы отомстить подлецу и мерзавцу за его преступный, аморальный бизнес?..
Маджи смотрела в его хмурое лицо и ясно видела боль, отразившуюся в нем. Какими же глупыми мы оба были, подумала она, и слезы застлали ей глаза.
– Я чуть не убил тебя тогда. Не мог перенести твоего презрения… Мне всегда казалось – любовь делает человека уязвимым и ее необходимо избегать любой ценой. Но я не мог отказаться от женщины, которую полюбил и хотел слишком сильно, поэтому и предложил нашу сделку.
– Предложил? Скорее навязал, – поправила его Маджи, подняла руку и провела пальцами по его побелевшим губам. Он снова сказал, что любит! Может, теперь ее очередь осмелеть и попытаться объясниться?
– Я призналась тогда в своих скрытых намерениях не из жажды мести, а потому, что уже знала, как люблю тебя. Я надеялась, мы сможем начать все сначала, если я заставлю себя забыть то обстоятельство, что именно ты владелец клуба, из-за которого покончила с собой Шейла. Я готова была все простить любимому человеку.
– Ты уже любила меня? – изумился Никос. – Так презирала, но готова была простить?.. – спросил он хриплым голосом, обнял ее за худенькие плечи, свободной рукой прижал ее ладонь к своей щеке. – Если бы я знал тогда… Но я был в ярости. Я нарочно был груб, когда в первый раз входил в тебя… Мне доставляло удовольствие причинять боль, слышать, как ты кричишь. Я безжалостно казнил тебя… Прости…
Чувствуя, как его признание в любви согревает ей сердце, Маджи призналась:
– Мне не за что прощать. Это было самое замечательное, что я испытала в своей жизни. Я просто наслаждалась тобой.
– В этом-то и моя проблема, – печально произнес Никос. – Я получил тогда слишком большое блаженство, которого и вообразить не мог… В моих объятиях, в постели ты всегда становишься такой красивой, такой страстной и желанной, что я часто лишаюсь самообладания. Это даже порой пугает меня.
– То же самое могу сказать и о себе, – прошептала она.
– Так пойми же! Поскольку первая брачная ночь оказалась столь восхитительной, я решил, что ты никуда не денешься от своего первого и единственного любовника. Ты моя – и этого было достаточно.
– Скромность украшает тебя, – сухо проронила Маджи.
Никос наклонился и мягко поцеловал ее.
– Слово «болван» очень мне подходит, – пошутил он, потом добавил самым серьезным тоном: – Но прошлой ночью, увидев тебя в квартире Роя Бартона, мистер Костаки почувствовал себя растоптанным. От моего величайшего высокомерия ничего не осталось. Я появился у Роя совершенно случайно и вдруг увидел свою полуобнаженную супругу выходящей из ванной комнаты… – Он покачал головой, словно прогоняя непрошеное видение.
– Не слишком ли бурная погода для полета? – холодно спросила она.
– Если упадем, так вместе. Или напомнить знаменитую цитату «Они любили друг друга, пока смерть не разлучила их»? Ты ведь сама частенько ее повторяла. Неужели забыла? – ядовито процедил Никос.
Маджи поджала губы. Пусть играет в свою двуличную игру, думала она. Ведь ей известно – Элизабет его любовница. Впрочем, ей все равно.
Единственное, что теперь всерьез беспокоило Маджи, – ситуация, в которую попал Рой Бар-тон. Ведь из-за нее он потерял работу, что несправедливо и глупо. Объясняться на сей счет с Никосом бесполезно, во всяком случае сейчас. Но, как только ей удастся покинуть остров, – а это Маджи собиралась сделать при малейшей возможности, – она первым делом напишет Ни-косу письмо, в котором скажет всю правду о причинах своего появления у Бартона и тем самым снимет с него всякие подозрения…
К тому моменту, когда они долетели до острова и наконец вошли в дом, Маджи промерзла до костей и дрожала.
– Черт возьми, если не хочешь заработать воспаление легких, отправляйся немедленно в ванную, – приказал Никос. Довольно грубо он сорвал с нее одежду и включил воду. – Ты справишься сама или тебе помочь?
– Никакой помощи мне больше от тебя не надо! – отрезала Маджи и повернулась к нему спиной.
Тут же она услышала, как остервенело громко Никос хлопнул дверью.
На следующий день Маджи проснулась от рева взлетающего вертолета. Простыня и подушка рядом с ней были абсолютно не смяты. Что ж, сказала она себе, крохи человечности в нем все-таки остались, раз он не позволил себе влезть в супружескую кровать, а переночевал в кабинете.
Маджи опустила ноги, встала и подошла к окну. Серое небо вполне соответствовало ее настроению. Она посмотрела вниз, на сад – последствия ночной бури были очевидны: сломанные ветки деревьев усеяли газоны, цветы смяло, прибило к земле. Вроде меня, невольно подумалось ей.
Море выглядело холодным, черным, но относительно спокойным. Я могу уехать сегодня же – меня больше ничто не удерживает здесь. Если бы вчерашнюю сцену Маджи могла объяснить ревностью Никоса, стало бы чуть легче на душе. Но она твердо знала – это всего лишь реакция мужчины-собственника на удар по самолюбию.
Маджи повернулась и пошла в гардеробную. Медленно заполнила чемодан теми личными вещами, которые привезла с собой из Лондона, не удостоив даже взглядом наряды и украшения, купленные Никосом. Натянула синие джинсы и шерстяную рубашку – так она всегда одевалась в дорогу. Потом перенесла чемодан и саквояж в спальню, кинула сверху, чтобы не забыть, теплый жакет и взялась за телефон.
Она дозвонилась в аэропорт и через несколько минут уже забронировала себе место на рейс из Афин в Лондон. Посмотрела на свои ручные часики – девять тридцать, у нее полно времени. Экономка наградила ее удивленным взглядом, увидев, как Маджи спускается по лестнице с багажом в руках.
– Вы уезжаете? – спросила та, с трудом выговаривая английские слова.
В ответ Маджи лишь кивнула. В кухне налила себе чашку кофе, вспомнив, что за весь вчерашний день практически ничего не ела, отломила кусок хлеба. Сложив руки на животе, Катерина сокрушенно качала головой и вздыхала.
Пять минут спустя Маджи вышла из дома и даже не оглянулась…
Бар был пуст, если не считать хозяина. Она спокойно попросила его доставить ее на материк. Он озадаченно посмотрел, велел сыну готовить катер. Тот долго копался. Мотор заводился, но тут же чихал и глох.
Маджи присела на стул у покосившегося пластмассового столика, чемодан и саквояж поставила рядом, заглянула в сумочку. Деньги и паспорт на месте, все в порядке. Скоро, очень скоро все кончится… Только бы завелся проклятый мотор… Наконец, уже уставшая ждать, она услышала ровный и мерный звук, доносившийся из-за дверей бара. Обрадованная, Маджи кинулась к выходу. На пороге стоял Никос…
Он окинул взглядом ее неподвижно застывшую фигуру, дорожную поклажу.
– Уезжаешь куда-нибудь? – мрачно спросил он, вскинув бровь.
– Откуда ты взялся, я что-то не слышала шума твоего вертолета? – растерялась она.
Никос выглядел ужасно: небритый, глаза ввалились, рот вытянулся в угрюмую тонкую линию – ну точно как человек, не спавший неделю.
– Ты не ошиблась. Я не на вертолете, а на яхте.
– На яхте? – отозвалась Маджи. Она была не в состоянии собраться с мыслями – он опять нарушил ее планы, помешав исчезнуть незаметно, без лишних разговоров и объяснений.
Никос подошел, остановился рядом. Чуть раскачиваясь с каблука на носок, засунув руки в карманы полинявших джинсов, молча постоял несколько минут. Тяжелая пауза явно затягивалась.
– Я уезжаю, – стараясь не глядеть ему в глаза, произнесла наконец Маджи.
– Я вижу. – Никос наклонился, поднял ее вещи. – Позволь мне помочь тебе. – Прежде чем она успела возразить, он уже выходил за дверь.
– Нет, подожди. Я могу и сама…
Не оглядываясь, он направился к трапу яхты, причаленной у длинного деревянного помоста.
– Поднимайся на борт или мне придется применить силу, – хрипло бросил он на ходу.
Маджи посмотрела на мужчин, молча стоявших вокруг. Они явно ждали команды, чтобы помочь хозяину, когда понадобится освободить судно от удерживавших его у берега толстых морских канатов.
– Маджи! – Голос Никоса щелкнул как бич. – Поторопись!
Под посторонними любопытными взглядами ей некуда было деваться. Она буквально заставила себя сдвинуться с места. Никос взял ее за локоть и подтолкнул к трапу. На палубе он сурово сказал:
– Спустись вниз. Мои матросы не в полном составе. Поскольку опять надвигается шторм, мне придется им помочь.
– Ты подбросишь меня на материк? – с надеждой спросила Маджи.
Никос вскользь глянул на нее:
– Посмотрим.
На налившихся свинцом ногах она прошла по палубе в главную каюту, тяжело опустилась на диван. Сердце ныло и покалывало. Вскоре Маджи почувствовала тяжелое биение двигателя, яхта тронулась. Она старалась не думать о Никосе, их разрыве и той боли в сердце, которая опять явно напоминала ей о пережитой личной драме.
Когда Никос вошел, она кожей ощутила это. Его физическое присутствие как бы заполнило каюту. Он спокойно смотрел на нее, хотя за бесстрастным выражением его лица чувствовались угроза, железная воля и предостережение. Такой человек не привык, чтобы ему кто-либо перечил, – особенно женщина, тем более собственная жена!
Маджи невольно нервно сглотнула.
– Во сколько мы прибудем? – задала она первый пришедший в голову вопрос, лишь бы нарушить молчание.
– Мы уже прибыли, – проронил Никос спокойным холодным голосом и добавил: – Мы заключили сделку – ты и я: наш брачный союз будет длиться, пока не родишь мне сына. Придется тебе смириться с любовными притязаниями мужа. Ничего не изменилось, просто я решил держать тебя не дома, а на яхте, откуда тебе уж точно не удастся сбежать. А когда я удостоверюсь, что ты… что мы… на пути к результату, я изменю условия твоего содержания…
– Невероятно! – прошептала она, потрясенная.
– Можешь поверить, выхода у тебя нет.
– Неужели ты думаешь, что я после вчерашнего соглашусь спать с тобой? Ты ненормальный!
– Скажи спасибо, что я врезал твоему любовнику, а не тебе. Ни разу в жизни не бил женщину, а вчера был очень близок к этому. – Его губы скривились в пародии на улыбку. – Я виню себя в одном. Обычно, когда я составляю контракты, то оговариваю любые детали. В нашей сделке я забыл обговорить супружескую верность – вот в чем моя оплошность, но тебе уже больше не удастся ею воспользоваться.
Маджи побледнела. В слепой ярости вскочила, готовая плюнуть ему в лицо, расцарапать глаза, вырвать волосы.
– Кто бы говорил о супружеской верности, негодяй! – кричала она, больше не пытаясь сдерживаться. – Рой не был моим любовником. Я кинулась к нему за помощью после того, как обнаружила твою Элизабет у тебя в квартире!
Никос так неожиданно отпустил Маджи, что та едва не упала. Его черные глаза расширились в недоумении.
– Ты была в моей квартире?.. Зачем? – озадаченно спросил он.
– Ну уж не для того, чтобы застать давнюю подружку мужа! – ядовито парировала она.
Никос пристально посмотрел ей в глаза. Сомнений не было – Маджи сказала о том, что ему и в голову не могло прийти. Он попытался восстановить цепочку событий.
– Ты искала меня, а нашла Элизабет?.. От ревности пришла в ярость и убежала?.. Тебе некуда было деться – и ты явилась к Бартону?.. Так было дело?..
– Шерлок Холмс пропустил одну важную деталь. На улице шел дождь, и я вымокла до нитки, – скептически усмехнулась Маджи. – Хотя какое это теперь имеет значение?..
– Нет, Маджи, – мягко возразил он, – имеет! Иногда деталь что посох слепцу… Давай поговорим спокойно.
– Нам не о чем говорить. Все кончено.
В это мгновение в борт яхты ударила мощная волна, Никос едва успел обхватить Маджи, чтобы та удержалась на ногах.
– Оставь меня. – Маджи инстинктивно попыталась освободиться из крепких объятий, а он поднял ее на руки и понес в свою каюту. Сердце Маджи учащенно забилось. Она, как прежде, вдыхала столь волнующий запах его волос, ощущала знакомую упругость мужской груди, сильные руки, ласку которых помнила каждая ее клеточка…
Никос открыл дверь и спиной вошел в каюту.
– Ну, пожалуйста, отпусти меня, – робко просила Маджи. – Оставь меня в покое навсегда. – Она со слезами на глазах молила об этом.
– Никогда, Маджи, – страстно прошептал Никос. – Слышишь? Ни-ког-да!..
Почувствовав откровенное возбуждение мужской плоти, Маджи снова попыталась высвободиться, но Никос запустил пальцы ей в волосы, заставляя смотреть себе в лицо.
– Пойми, секс ничего не решает, – сказала она, узнав знакомый блеск глаз, всегда предвещавший начало атаки, которой вопреки всякому здравому смыслу подспудно жаждало ее тело.
– Да, ты права… Но любовь решает все!
– Что ты знаешь о любви?.. У тебя в жизни было больше женщин, чем обычных обедов! – горячо воскликнула Маджи. – Разве у тебя есть сердце? Ты способен чувствовать боль или хотя бы мучиться из-за нее ночами?.. Сердце у тебя высохло, как пустыня, и потому бесплодно. Мне жаль тебя, Никос, если плотское наслаждение ты принимаешь за настоящее счастье…
– Я люблю тебя, Маджи… Хотя и не надеюсь, что ты мне поверишь…
Маджи растерялась. В изнеможении – не ослышалась ли? – уставилась ему в лицо. Неужели он произнес то, что даже представить было невозможно?
– Знаю, я во многом виноват… Но позволь мне хоть слово сказать в оправдание… – Минуту Никос отрешенно молчал, потом взглянул на нее с привычной властностью: – Ты моя жена и в конце концов обязана выслушать мужа.
– Так говори!..
– Когда я впервые встретил тебя, ты привела меня в ярость и одновременно заворожила. Я считал себя слишком старым для любви и, пожалуй, не очень верил в нее. Я говорил себе, что все дело в сексе, в непреодолимой реакции тела, возникавшей, как только я оказывался рядом с тобой. Я был полон решимости затащить тебя в койку.
– Это я помню, – неохотно отозвалась Маджи.
Никос наклонился и отвел с ее лба несколько золотистых локонов.
– Рыжеголовая прелесть, ты очаровала меня настолько, что мне было уже плевать, являлась ли ты очередной ловушкой матери. Я был уверен – рано или поздно ты сама упадешь в мои объятия. Но ты доказала, что я не прав.
Если бы только он знал, подумала Маджи, как я тоже желала его чуть ли не с первого дня знакомства. Она опустила глаза, сложила на коленях руки. Они сидели рядом, но, как стыдливые подростки, даже не касались друг друга.
– Ну вот ты и признал, что не чувства, а плоть брали над тобой верх…
– Проклятье, Маджи, посмотри же на меня!
Не веришь словам, загляни в глаза, они не лгут! Забудь о сарказме и дай мне шанс. Дай… нам… обоим шанс.
«Нам», повторила про себя Маджи. Он впервые соединил ее и себя вместе. В это трудно было поверить.
– Да, ты явилась первой женщиной, которая не стала моей сразу же. У меня никогда не возникало такой проблемы. Я человек состоятельный, а женщины готовы пойти на все, чтобы получить одновременно и мужчину, и деньги.
– Ты посчитал меня такой же? – не удержалась от едкого замечания Маджи. – Теперь я понимаю, почему ты упорно каждый раз намекал на деньги или в открытую говорил мне о них.
– Я вообще много наговорил тебе такого, чего на самом деле не имел в виду. Хотя ты сама вынуждала меня на это, Маджи!.. Когда ты вернулась из Греции в Англию, я уговаривал себя, что твой отъезд мне безразличен. Но уже на следующий день затосковал. И все же я был не готов еще признать зов собственного чувства. Секс говорил во мне громче. И только когда ты ушла из моей квартиры, поставив условием нашей окончательной близости семью и брак, я забеспокоился.
– Ты забеспокоился? – Маджи не могла себе такого вообразить. – Только не преувеличивай, пожалуйста. Хотел поговорить – так давай начистоту.
Маджи считала – между ними на самом деле не должно оставаться тайн, если они хотят дать шанс своему браку.
– Я сказал правду. – Никос взял ее руки, поцеловал каждую ладонь. – Я провел бессонную ночь и убедил себя, что брак – не такая уж плохая идея. Вполне добротная и удобная сделка. Мне почти сорок, время подумать о наследнике. Это осчастливит мою мать, а я заполучу тебя в постель. Любовь?.. Вероятно, она уже постукивала в мое сердце, но я не воспринимал эти сигналы всерьез. Даже когда на следующий день я сделал тебе предложение, то продолжал обманывать себя.
Маджи хотела сказать, что так же, как и ему, ей хорошо знаком самообман – разве она не страдала от той же болезни, когда задумала свой дурацкий план мести будущему мужу?
– Не перебивай. Дай закончить, пока у меня хватает на это мужества. Всю прошлую ночь я провел, готовя речь, и я должен произнести ее.
Это был человек, которого Маджи раньше не знала. Ее твердокаменный муж колебался, нервничал, даже каялся.
– В день свадьбы я ликовал, надев тебе на палец кольцо. Поздравлял себя с законным получением девушки, которую хотел больше, чем какую-либо другую вообще! Но не признавался в том, что влюбился. Я не мог дождаться момента, когда окажусь с тобой наедине в Париже. Но моя страсть обернулась против меня самого, когда в первую же брачную ночь ты огорошила меня. Оказывается, ты вышла замуж, чтобы отомстить подлецу и мерзавцу за его преступный, аморальный бизнес?..
Маджи смотрела в его хмурое лицо и ясно видела боль, отразившуюся в нем. Какими же глупыми мы оба были, подумала она, и слезы застлали ей глаза.
– Я чуть не убил тебя тогда. Не мог перенести твоего презрения… Мне всегда казалось – любовь делает человека уязвимым и ее необходимо избегать любой ценой. Но я не мог отказаться от женщины, которую полюбил и хотел слишком сильно, поэтому и предложил нашу сделку.
– Предложил? Скорее навязал, – поправила его Маджи, подняла руку и провела пальцами по его побелевшим губам. Он снова сказал, что любит! Может, теперь ее очередь осмелеть и попытаться объясниться?
– Я призналась тогда в своих скрытых намерениях не из жажды мести, а потому, что уже знала, как люблю тебя. Я надеялась, мы сможем начать все сначала, если я заставлю себя забыть то обстоятельство, что именно ты владелец клуба, из-за которого покончила с собой Шейла. Я готова была все простить любимому человеку.
– Ты уже любила меня? – изумился Никос. – Так презирала, но готова была простить?.. – спросил он хриплым голосом, обнял ее за худенькие плечи, свободной рукой прижал ее ладонь к своей щеке. – Если бы я знал тогда… Но я был в ярости. Я нарочно был груб, когда в первый раз входил в тебя… Мне доставляло удовольствие причинять боль, слышать, как ты кричишь. Я безжалостно казнил тебя… Прости…
Чувствуя, как его признание в любви согревает ей сердце, Маджи призналась:
– Мне не за что прощать. Это было самое замечательное, что я испытала в своей жизни. Я просто наслаждалась тобой.
– В этом-то и моя проблема, – печально произнес Никос. – Я получил тогда слишком большое блаженство, которого и вообразить не мог… В моих объятиях, в постели ты всегда становишься такой красивой, такой страстной и желанной, что я часто лишаюсь самообладания. Это даже порой пугает меня.
– То же самое могу сказать и о себе, – прошептала она.
– Так пойми же! Поскольку первая брачная ночь оказалась столь восхитительной, я решил, что ты никуда не денешься от своего первого и единственного любовника. Ты моя – и этого было достаточно.
– Скромность украшает тебя, – сухо проронила Маджи.
Никос наклонился и мягко поцеловал ее.
– Слово «болван» очень мне подходит, – пошутил он, потом добавил самым серьезным тоном: – Но прошлой ночью, увидев тебя в квартире Роя Бартона, мистер Костаки почувствовал себя растоптанным. От моего величайшего высокомерия ничего не осталось. Я появился у Роя совершенно случайно и вдруг увидел свою полуобнаженную супругу выходящей из ванной комнаты… – Он покачал головой, словно прогоняя непрошеное видение.