Фролов Андрей. Падение «Хрустального Бастиона»

   – Полно тебе, Андреич, не оправдывайся. – Павел позволил себе легкую дружескую усмешку. Вынул из кармана рубахи пачку таблеток, две из них сунул в рот и разжевал. – Спасибо за коньячок. Ну, мы тогда двинули…
   – Бог в помощь, ребятки. – Ломовой встал из-за стола, суеверно перекрестился. – Адресок-то запомнил?
   – Запомнил-запомнил, – трезвея прямо на глазах, скривился Покрышкин. – К утру созвонимся…
   И они покинули кабинет, забрав из шкафа плащи и вежливо попрощавшись с симпатичной секретаршей. Всю дорогу до машины Павел был погружен в свои мысли, идя на пару шагов впереди Алексея и не оборачиваясь. Матвеев, удрученно разглядывающий широкую спину шефа, так и не смог сообразить, был тот погружен в продумывание новой операции или же замкнулся от неожиданного – и не совсем чистого – предложения майора.
   Ночной город, освещенный фонарями и рекламными панелями, принял их в свои объятия. Электромобилей на дорогах прибавилось, как и спешащих по делам пешеходов. Открылись магазины, кафе, парикмахерские и почтамты. Жизнь закипела, но, казалось, она совершенно не интересует Павла, сосредоточенно глядящего прямо перед собой.
   Всё так же не произнося ни слова, Покрышкин припарковался у закусочной с сомнительным названием «На любой вкус и достаток». Даже не спросив Матвеева, купил ему и себе по два горячих бутерброда и по стакану чая.
   В полной тишине машины, стараясь не накапать жиром на сиденье, Леша съел свой неожиданный обед, искоса поглядывая на шефа и ожидая хотя бы какой-то эмоции. Поели, выбросили упаковки и пустые пластиковые стаканы. Павел выкурил сигарету, по-прежнему глядя в окно. А затем вдруг завел мотор, сворачивая в ближайший двор, и лишь тогда заговорил.
   Вышел, жестом поманив за собой. Открыл багажник и принялся рыться в его недрах.
   – Вот, Леша, держи. – Он протянул Матвееву что-то, тускло блеснувшее в полумраке ночного двора. – Дай бог, чтобы не пригодилось, но лучше пусть будет под рукой… Знаешь, стажер, мне не очень ловко брать тебя на такое задание, лукавить не буду…
   Всё еще протягивая Алексею что-то увесистое и блестящее, он смотрел парню прямо в глаза.
   – Понимаю, первая ночь, и тут сразу столько происходит… Но врать тебе не стану – с твоей помощью мне будет проще выполнить поручение Ломового. Поэтому, разумеется, если ты не передумал, держи и будь начеку…
   Облизнув пересохшие губы, Леша взглянул на небольшой пистолет, лежащий на широкой ладони шефа. Компактный, двуствольный. Похожий на игрушку.
   – Это паралитический, как мой «Шершень». – Покрышкин перехватил взгляд напарника. – Если в глаз не попадешь, никого не покалечишь, не переживай. Разница только в емкости магазинов – в этом всего четыре иглы. Уверен, что он тебе не понадобится, но если возьмешь, мне спокойнее будет…
   – Да, конечно, – постарался как можно увереннее ответить Леша. Он волновался, сильно волновался, но вопреки этому не собирался отказываться от произнесенных в кабинете майора слов. – Как снять с предохранителя?
   – Вот эта кнопка, – показал шеф. – Больше премудростей нет. Наводишь, стреляешь. Помни, всего четыре выстрела, цель в ногу или в грудь. – Кивнув, он захлопнул дверь багажника.
   – Шеф? – вопрос, заданный Алексеем, остановил Покрышкина, уже собиравшегося вернуться за руль. – Я хотел спросить, а почему сейчас вы работаете один? Ваш предыдущий… напарник… он уволился, ведь так? По какой причине?
   Павел замер вполоборота. Свет рекламы, летящий с оживленной улицы, бросал на его летный шлем разноцветные отблески, лицо казалось выточенным из густых теней.
   – Я мог бы соврать тебе, Леша, что мой прошлый напарник уволился, как это делали несколько парней до него, – негромко произнес он, глядя куда-то поверх машины. – Но не стану. С моим прошлым напарником произошел несчастный случай. Уверен, что сейчас не лучшее время, чтобы рассказывать это, но ты сам хотел знать. Мы шли брать вампира, а тот оказался не в гробу. Вылез, сука, чтобы фильтры в саркофаге сменить и новую жрачку в отсеки закачать… Взял пистолет и выстрелил моему напарнику в грудь. Тот выжил, не думай, но и к работе вернуться уже не смог. Вот что с ним стало. Доволен рассказом?
   Алексей молчал, всё еще взвешивая в руке агрессивную тяжесть оружия.
   – Спасибо за честность, – наконец сказал он, пряча пистолет в карман. – Я постараюсь быть аккуратнее…
   Покрышкин хотел еще что-то добавить, но передумал, вздохнул и открыл машину, забираясь на сиденье. Хронометр на приборной панели показывал половину первого.
   – В бардачке есть заряженные шприцы, – выруливая на проспект, распорядился Покрышкин, – достань сразу штук шесть. Уложишь в саквояж, как приедем. И фонарик себе возьми, чтобы в кармане всегда был.
   Больше инструкций не последовало, и Матвеев принялся смотреть в окно. Конечно, его взволновал только что состоявшийся разговор. Но показать это сидящему рядом мужчине или даже самому себе Леша не мог – он ощущал себя щенком, брошенным в воду, чтобы научиться плавать. Если нынешней ночью он выкарабкается, эта работа всецело станет его. Но стоит ему дать слабину, и уже завтрашним вечером он не заставит себя вновь появиться на пороге «Кобрятки».
   Джип плавно катил по улицам города, приближаясь к Среднему Центру. Вокруг становилось все больше модных магазинов и все меньше забегаловок, где можно перекусить или выпить кружку пива. Осматриваясь по сторонам, Леша заерзал на сиденье.
   – Да, хороший район, – словно отвечая на его молчаливый вопрос, покивал Покрышкин. – Дорогой. Престижный. Возможно, Леша, когда-нибудь и нам перепадет удача купить себе тут по гнездышку…
   И он повернулся, неожиданно подмигнув напарнику. Матвеев, вовсе не ожидавший от шефа очередной смены настроения, робко улыбнулся в ответ.
   – А вот и наш домик, – выкручивая руль, прокомментировал Павел, останавливаясь перед въездом в просторный и чистый двор.
   За шлагбаумом, перегородившим дорогу, виднелись три громадины элитных небоскребов, построенных совсем недавно. Мордатые мужики с автоматами, охранявшие въезд, начали сверяться с бумагами, настороженно поглядывая на джип и его пассажиров.
   Наконец барьер стал подниматься, а стоящий на пороге караулки автоматчик небрежно махнул рукой, приказывая проезжать.
   – Я и не сомневался, что нас ждут… Оперативно Ломовой работает. – Покрышкин натянуто улыбнулся. – Смотри, как нас встречают.
   Он выставил подбородок, указывая на две черные тонированные иномарки, припаркованные с торца здания. Возле машин, о чем-то болтая и куря, топталась пара крепких молодых людей, в чьей профессии можно было не сомневаться по выправке. Заметив въезжающий на парковку джип, один из них будто бы невзначай указал сигаретой на третий подъезд, тут же отвернувшись к товарищу.
   – Те самые обезьяны, Леша, что заставляют нас, котов, таскать из огня каштаны. – Выключая мотор, Павел с излишним драматизмом покачал головой. – Останутся чистыми при любом исходе операции… Ну да ладно, чужим счастьем не согреешься, пошли помаленьку…
   Они выбрались из электромобиля, и Алексей тут же принялся наполнять саквояж здоровенными шприцами, похожими на осиновые колья. Джип поставили за углом, чтобы не было видно ни от подъезда, ни из окон.
   – Чутье подсказывает мне, что в отключении систем обнаружения необходимости нет, – негромко делился наблюдениями шеф, разглядывая красивые подъездные двери. – Даже замок уже разблокирован, я заметил. А вот в конспирации нужда присутствует…
   Он закурил. Продолжал говорить, не сводя глаз с окон:
   – В общем, Леша, сделаем так. Ты входишь первым, поднимаешься на двадцать шестой этаж и ждешь меня. Я подойду не сразу, минут через пятнадцать, не раньше. Уверен, что если в притоне и наблюдают за периметром, таких, как мы, точно не ждут. Не шуми, ни с кем не разговаривай. Если вдруг наткнешься на жильцов, скажешь, что курьер, никак не можешь свериться с выданным адресом, понял?
   – Понял, – кивнул Матвеев, вновь почувствовав в кармане вес оружия.
   Закрыл саквояж, собрался с духом.
   – Ну, я пошел, – и уверенно направился к дверям, стараясь не смотреть на объективы камер.
   Возле нужного подъезда задержался, словно бы изучая номера квартир. Потянув тяжелую створку, действительно открытую, вошел.
   Внутри оказалось прохладно, как на морском побережье. Самые современные системы кондиционирования создавали идеально сбалансированный микроклимат, заставляя жильцов забывать о пекле, царящем снаружи. Мягкий приглушенный свет был приятен глазу, ступени покрывала ковровая дорожка. Буквально вспорхнув по этим ступеням, Алексей повернулся к лифту.
   – Вы к кому, молодой человек? – резкий вопрос, брошенный в спину, чуть не заставил Матвеева вскрикнуть.
   Обернувшись, он уставился на пожилую консьержку, с интересом разглядывающую его через стекло дежурки. А затем вдруг сделал то, что заставило его гордиться собой.
   – Курьерская доставка, женщина, – спокойно и чинно ответил он, пожалев, что шеф сейчас не видит, с какой легкостью его новый стажер выходит из непредвиденной ситуации.
   – Квартира какая у вас? – прищурилась на него старушка из-за толстых очков.
   – А вот это, женщина, уже не ваше дело, – вполне натурально нахмурился Алексей. – Понятие конфиденциальности вам о чем-нибудь говорит?
   – Чего понятие? – покривилась консьержка, смущенная встречным натиском.
   – Профессиональная тайна, – отрезал в ответ Леша, входя в распахнувший двери лифт. – Ваше дело – пылесосить ковры и поливать цветы на окнах, мое – хранить секреты. Не навлекайте на себя проблемы, женщина…
   И нажал кнопку, злорадно наблюдая, как хранительница подъезда не может найти нужных слов. Парня натурально трясло от этой небольшой, но такой неожиданной победы. От этой лжи, от чувства чего-то запретного, но оставшегося позади. Поднимаясь на двадцать шестой этаж в скоростной кабине модного лифта, он был настолько увлечен переживаниями, что не обратил внимания ни на ненавязчивую музыку, ни на богатое убранство кабины.
   Вышел на нужном этаже, слыша в ушах тяжелое биение пульса. Словно не заметив мягких пуфов у стен, сел прямо на ступени бетонной лестницы, опуская саквояж между ног. Возбуждение постепенно проходило, заставляя дышать реже. Всё еще чему-то улыбаясь, Алексей принялся разглядывать стильный дизайн лестничных площадок и квартирных дверей.
   Шум вызванного снизу лифта заставил вздрогнуть, но одним глубоким вздохом Матвеев взял себя в руки. Взглянул на запястье, убедившись, что прошло чуть больше пятнадцати минут, и встал со ступеней.
   Покрышкин сделал из кабины всего один шаг. Остановился, окинув просторную лестничную площадку цепким взглядом, чуть обернулся, через плечо подмигнул напарнику.
   – Как вы обошли ту придирчивую бабку внизу? – невольно понижая голос, спросил Матвеев.
   – Как? Пристрелил, конечно же, – продолжая осматривать убранство подъезда, усмехнулся Павел. Заметив вытянувшееся лицо парня, спешно добавил: – Да не глупи ты… Морду сделал тяпкой и прошел. Бабки эти, что гиены, только шпану малолетнюю гонять умеют, учуяв страх.
   Он выглянул на лестницу, прислушиваясь к редким звукам, доносящимся из-за закрытых квартирных дверей.
   – А это место, куда мы идем, – приготовившись, что шеф подколет его за очередную глупость, все же не удержался Леша, – это настоящий притон?
   – Ну, это как сказать, – неожиданно терпеливо ответил Покрышкин, расстегивая плащ. – Были бы мы с тобой на окраине, был бы нам притон со всеми положенными атрибутами. И бронированная дверь в наличии, и охранники у подъезда, и сигнализация. Однако мы с тобой вовсе не в трущобах, а потому, скорее всего, имеем дело с флэтом богатеньких дурачков, прожигающих денежки предков и позволяющих делать это своим друзьям. У них это вовсе не притоном называется, а местом тусовки…
   Он взглянул на примолкшего Алексея, кивнув, словно подтверждая весомость своих слов. Добавил, чуть помедлив:
   – Но все равно держаться рекомендую настороже. У молодых мажоров инстинкт самосохранения притуплен образом жизни, однако врожденное чувство превосходства часто перерастает в открытую агрессию.
   Забрав саквояж, директор «Кобрятки» принялся рыться в его удивительном содержимом. Сунул что-то в карман, в другой, а затем вдруг запихнул за ремень брюк самые настоящие кусачки на длинной рукояти – мощные и профессиональные, с крохотным гидроприводом. Закончив приготовления и поманив напарника за собой, Павел передал ему саквояж и начал неспешно подниматься на нужный этаж.
   – Сейчас станет пасмурно, доставай фонарь, – неожиданно скомандовал он, вынимая небольшой сенсорный пульт. – Пока ты меня тут ждал, я совершил небольшой визит в подвал, осмотрел их систему энергоснабжения. Перебой будет недолгим, поэтому не мешкай…
   Они замерли на лестнице, не торопясь подниматься на площадку. Чуть высунувшись из-за угла и многозначительно указав на дверь в конце коридора, Покрышкин что-то набрал на пульте. В следующее мгновение Леше показалось, что он разобрал легкий хлопок, а затем свет в подъезде и алые индикаторы камер на дверях разом погасли.
   Удовлетворенно хмыкнув, шеф Матвеева уверенно двинулся по площадке, освещая себе путь ярким желтым лучом. Стараясь держаться чуть позади и сбоку, Леша шел следом, невольно втянув голову в плечи.
   Аварийные генераторы включились, едва они достигли нужной двери. Лампы над головами судорожно моргнули, а затем засияли в полную мощь, явно б€ольшую, чем это было предписано городскими властями.
   Не теряя времени, Покрышкин мелко и противно забарабанил по двери рукоятью фонаря. Эта экспрессивная, напористая и совершенно хаотичная тактика настолько отличалась от вдумчивого проникновения в квартиру Алферова, что Леша лишь подавленно ожидал приказов.
   Стучать пришлось не один раз, и в какой-то момент Алексею даже показалось, что внутри никого нет. Однако шеф всё стучал и стучал, и Матвеев в очередной раз подумал, что эта операция очень сильно отличается от пробуждения предыдущего клиента. Тот, лежа в гробу и витая в мире иллюзий, уж точно не открыл бы им дверь, даже если бы расслышал стук. Это означало, что Покрышкин точно осведомлен о наличии внутри не только нырнувших, но и живых… В подтверждение размышлений динамик возле двери наконец-то ожил.
   – Ну кто-о там еще-е? – Сонный, чуть замедленный голос наполнил подъезд, а Павел сразу и бесцеремонно прикрыл объектив камеры ладонью. – Кто там, я спра-ашиваю?
   – Свои-и! – уверенно, но подражая неторопливой манере чужой речи, затянул Покрышкин в микрофон. – Открывай, брата-ан, чо-о ты ждешь?
   – Какие еще свои-и? – почти без удивления, вполне привычно спросил голос. – Граблю убери с объектива-а, да?
   – Брата-ан, ты открое-ешь уже или нет? – продолжал Покрышкин, взглядом приказав напарнику сделать шаг в сторону. – Мне Варло-ок сказал, что тут помогут, чо-о те еще знать надо-о?
   – Варлок?! – От неожиданности голос за дверью даже потерял былую тягучесть. – Он чо, думает, его корешам тут ночлежка, что ли-и? – возмутился динамик, прибавив несколько жестких и нелитературных эпитетов в адрес этого самого Варлока.
   Однако, к искреннему изумлению Алексея, сразу после этого дверные замки принялись щелкать. Когда отомкнулся последний, а между дверью и коробкой едва-едва образовалась щель, Покрышкин ринулся вперед. Навалившись плечом, быстро сунул в щель кусачки, одним отработанным движением ловя на резаки толстую дверную цепочку. Хрустнул металл.
   Дверь распахнулась, а плечистый Павел еще и помог – коротким ударом ноги отбрасывая и металлическую створку, и стоящего за ней парня. Тот отлетел, вращая круглыми от непонимания глазами, роняя на пушистый ковер прихожей дымящуюся сигарету с синтетической марихуаной.
   – Ты чего, козлина?!. – мигом проснувшись, встрепенулся паренек.
   Невысокий, щуплый, с какой-то неописуемой прической, состоящей из косичек, цветных лент и выстриженных участков головы. Отлетев к зеркальному шкафу, он пытался подняться на ноги, все еще не приходя в себя и поливая Покрышкина тоннами отборного мата.
   Но шеф Матвеева не был настроен внимать оскорблениям. Юркнув в квартиру и невесть как умудрившись затащить следом Алексея, он быстро закрыл за собой дверь, нависая над привратником. Грубо, нарочито грязно втоптал в ковер косячок, размазывая пепел по дорогому ворсу.
   – Да ты хоть знаешь, бычара, куда попал?!. – продолжал распаляться щуплый, пытаясь встать. – Ты хоть понимаешь, что Варлок теперь ваще не жилец?!. Да ты хоть представляешь, гнида, что с тобой мой батя сделает?!.
   Договорить он не успел. Наклонившись, Павел влепил ему звонкую пощечину, бросившую паренька обратно на пол. Удар был звонким, хлестким, с характерным перестуком зубов в последних аккордах.
   – Да мне наплевать, малыш, не за тобой пришел, – хрипло, очень-очень негромко просипел Покрышкин, поднимая наркомана за грудки и поднося к своему лицу. – И на Варлока я чихал, это я наугад… В вашей гнилой тусне таких погремух, как дерьма за баней… А вот если ты сейчас не заткнешься, дитя цветов, я с тебя лицо срежу кухонным ножом, ясно?
   Резким рывком подняв побледневшего и притихшего юношу на ноги, он предельно быстро и профессионально обыскал его мешковатую одежду. Вышвырнул в угол новенькую музыкальную АйПи-приставку, без жалости бросил за ней крохотный АйПи-передатчик с возможностью проекции видео. Удерживая жертву на весу, свободной рукой открыл полупустой шкаф с верхней одеждой.
   – Ты будешь сидеть тут. Два часа. Выйдешь раньше или попытаешься позвать на помощь, гаденыш, прострелю тебе коленные чашечки. Это ясно? – все это Павел сказал наркоману прямо в глаза, уже посветлевшие от улетучившегося дурмана.
   В ответ тот что-то просипел, лихорадочно мотая головой в знак согласия, отчего копна прически смешно задергалась. На его щеке, багровея с каждой секундой, расплывался след удара.
   Больше не обращая на паренька никакого внимания, Покрышкин зашвырнул его в шкаф, словно старую тряпку. Захлопнул зеркальную створку, щелкнул задвижкой. Только теперь обернулся на Алексея, истуканом привалившегося к двери… и вдруг подмигнул как ни в чем не бывало.
   Морщины на лице шефа задвигались, когда лицо расплылось в улыбке, но в этот раз Матвеев не поверил переменам. В том, что угрозы наркоману были игрушечными и театральными, сейчас его не могла убедить ни одна улыбка на свете.
   Приложив палец к губам и не переставая ухмыляться, Павел выглянул в коридор. Справившись с возбуждением, охватившим его после вторжения и скоротечной драки, осмотреться в квартире заставил себя и Алексей.
   Хоромы были и правда царскими, под стать подъезду и всему дому. Просторный коридор, совершающий как минимум два поворота, двери в обеденную зону и три комнаты, лестница на второй этаж квартиры. Рассматривая дорогие обои, Леша не удержался и даже покачал головой, оценивая благосостояние хозяев. Вход в кухню был оформлен в виде римской арки с лепными колоннами, потолок украшали незатейливые, но очень гармоничные и приятные взгляду узоры.
   Свет горел почти везде, выдавая полнейшее безразличие хозяев к государственным законам экономии электроэнергии. Из соседней комнаты и со второго этажа неслась музыка, разная, но одинаково громкая. В дальней комнате было темно, но уже знакомое мерцание выдавало работающие там дисплеи. В воздухе витал дым и сигаретный и наркотический. Еще пахло какой-то едой, определенно прокисшей.
   Поманив напарника за собой, Покрышкин двинулся в кухню. Он опять напоминал Матвееву скупой на жесты автомат или сжатую пружину, готовую ударить в любой момент. Заглянул, быстро возвращаясь за угол, но затем спокойно вошел и с любопытством осмотрел лепнину арки.
   Кухня была огромной, способной уместить внутри чуть ли не всю квартиру Матвеева. Разделенная дизайном и мебелью на несколько зон, она казалась настоящим раем для тех, кто любит и умеет готовить. Но с первого же взгляда становилось понятно, что местные жители к таковым не относятся.
   Повсюду валялись картонные упаковки от пиццы, чипсов, пустые коробочки китайской еды, немытые тарелки, целлофановые пакеты. На огромном столе засыхали крошки хлеба, недоеденные корки покрывал тонкий налет плесени, на тумбах громоздились немытые стаканы. Гору столь же грязной посуды Леша рассчитывал найти и в раковине, но ее там не оказалось. Назначение мойки, отчего Павел лишь хмыкнул и покачал головой, сменили вовсе – кран был выкручен, а сама емкость щедро, почти до верха, засыпана разноцветными таблетками. Кормушка для наркомана – хоть горстями черпай…
   Осмотрев пустую кухню, Покрышкин вернулся в коридор, внимательно прислушиваясь к доносящимся из комнат звукам. Теперь сквозь громкую музыку, летящую из-за ближайшей приоткрытой двери, были слышны голоса и смех. Повернувшись к напарнику, Павел уверенно поднял вверх четыре пальца. А затем по-хозяйски толкнул створку и вошел внутрь.
   Сначала никто даже не понял, что произошло. Четыре молодых человека, как и угадал Павел – три парня и девушка, – по-прежнему болтали между собой, развалившись на удобных лежаках. Больше мебели в комнатушке не было – только лежаки и картонные коробки, наполненные какими-то свертками. Играла музыка. В центре дымился агрегат, напоминающий кальян.
   Но затем Покрышкин нагнулся, рывком выдергивая из розетки шнур питания музыкальной станции, и в комнате стало удивительно тихо. Леша, безмолвной тенью застывший за плечом шефа, старался сдерживать растущее волнение.
   Четыре пары глаз уставились на невысокого крепкого мужчину в лётном шлеме, появившегося на пороге. Изучали, пытаясь понять, кто перед ними и чего хочет. Напряжение, вмиг сгустившееся в помещении, было таким ощутимым, что Матвееву стало трудно дышать. Все его чувства обострились, и теперь ему казалось, что он способен в мельчайших деталях, как под микроскопом, рассмотреть лица сидящих перед ним наркоманов. Он видел их тяжелые веки, крупные поры кожи, похожие на кратеры, расширенные зрачки и помутневшие белки глаз. В этих глазах он вдруг прочитал удивление и страх.
   – Ну и кто тут за старшего?! – одной фразой вдребезги разбивая сковавшее всех оцепенение, отчеканил Покрышкин. – Кому вопросы задавать?
   Молодые люди после этого словно очнулись от транса. Девушка вскрикнула, закрывая рот ладошкой, сутулый паренек в обвислой майке отодвинулся от Павла, его сосед зачем-то замотал головой, а четвертый – плечистый юноша с нагловатым лицом, вдруг принялся подниматься с лежака.
   – А ты ваще кто такой, папаша?! – тягуче и с вызовом начал он. – Ты ваще вникаешь, какого?..
   Больше он сказать ничего не успел. Матвеев даже не смог заметить, как в руке шефа оказался «Шершень», но в комнате вдруг прозвучал глухой хлопок, а в плече любознательного наркомана появилась полая игла. Тот сонно взглянул на нее, силясь что-то сказать, но затем повалился навзничь, упав прямо на девчонку.
   Она от неожиданности и страха вскрикнула в полный голос, и по комнате тут же пронесся хлопок второго выстрела. Застонав, девушка попыталась выдернуть из своего бедра иглу транквилизатора, но тут же брезгливо отдернула пальцы, скривившись. Голова ее запрокинулась, и наркоманка мирно обмякла под боком у нагловатого парня.
   Убедившись, что оба находятся в глубокой отключке, Покрышкин присел на корточки, стволом пистолета почесывая ухо под шлемом. Он не смотрел ни на кого конкретно, но оба оставшихся в сознании торчка замерли, как кролики под взором змеи.
   – Ну что, милки? – с приторной лаской поинтересовался Павел. – Так кто тут, я не расслышал, у вас за старшего?
   Тот, что раньше мотал головой, указал на сутулого соседа. Быстро, одним движением, словно чего-то боялся. И отвернулся, будто от стыда. Длинношеий в обвисшей майке, не без презрения взглянув на сидящего рядом предателя, робко кивнул.
   – Ну, я тут за старшего, допустим… дальше-то чо? Или всех нас перестреляешь?
   – Надо будет, перестреляю, – невозмутимо заявил Покрышкин, поворачиваясь к наркоману и заглядывая ему в глаза. – Сколько на хате еще народу? Сколько торчков, сколько ныряльщиков?
   – Ну, так пойди да посчитай, – сонно облизывая пересохшие губы, попробовал огрызнуться держатель притона, за что получил легкий, но качественный тычок стволом в кадык.
   – Будешь шипеть, гнида, я в тебя весь магазин разряжу, а потом иголки выну и скажу, что ты от передоза ласты склеил, ясно? – Сейчас Матвееву казалось, что на корточках рядом с ним сидит не его начальник, а какой-то совершенно чужой и дикий мужик. – Вопрос повторить?
   – Не надо, гад фашистский… – За это сутулый получил уже настоящий удар в ухо. Зашипев, но прекратив огрызаться, он прижался к стене, затравленно глядя на незнакомцев. – Кто по колесам, тех трое, они наверху, где музыка… С ними кальянщики еще… двое. По-тяжелому кто увлекается, такой сейчас один, он в соседней комнате…
   – Вампиры где?
   – Напротив через коридор, четверо их, – всё еще поскуливая от боли, бормотал сутулый.
   – Ну-ка, милейший, расскажи мне теперь, давно ли в гробы стали наркоту примешивать? – прищурился Павел, но у наркомана вполне естественно расширились глаза.
   – Ты чо несешь-то, папаша? – искренне удивился он, словно забыв про боль в ухе. – Это ж кому такое в голову придет? Это ж верный кирдык… Не-е, наши таким не балуются, я тебе точно говорю. Кто хочет глотнуть или покурить, с нырянием не смешивает, отвечаю. А если и есть такие психи, я их не знаю…