Страница:
Затем он активировал генератор помех в клапане сумки, пока выставив уровень «шума» на минимум. Если же военные захотят устроить незамедлительную проверку, ломщик успеет переключить прибор, обрывая связь со спутником.
В туалеты входил молодой шалопай в кепке и с рюкзаком.
Вместо него на утреннюю улицу Абакана вышел совсем другой человек.
Статный, аккуратно одетый – в нем с первого взгляда угадывался мелкий чиновник или начинающий предприниматель, путешествующий поездами. На плече его висел рабочий портфель для планшетного компьютера и необходимой канцелярии, в левой руке покачивался похудевший вещмешок.
Как бывало и в старину, к видному приезжему со всех сторон направились ямщики – водители припаркованных неподалеку мобилей. Принялись наперебой зазывать недорого доехать в любую точку города, но Листопад только покачал головой, сделав легкий жест свободной рукой. Он точно знал, куда направляется, и собирался сделать это пешком.
Обиженные извозчики еще какое-то время брели за ним. Самые нетерпеливые отсеялись почти сразу, а затем и остальные, пока наконец вся стайка водителей не оставила скупого юношу в одиночестве. Тот вздохнул свободно, улыбаясь тому, что какие-то вещи на планете неизменны, даже по прошествии многих веков.
Абакан оказался приятным небольшим городом из числа тех, кто не потянулся небоскребами к самым облакам, а сохранил самобытность и определенное очарование провинциального центра.
Всесильный Инцидент зацепил и его, притопив и расшатав. Но местный посадник работал на совесть, чему способствовал растущий контингент «барсов», а потому руин почти не осталось – на месте порушенных зданий виднелись свежие надстройки из газобетона и глинопластика.
Здание ближайшего отделения БАРСа Листопад нашел с легкостью человека, хорошо знавшего маршрут. Это оказался массивный семиэтажный дом, в котором когда-то располагался штаб местного отделения внутренних войск. После того как Ростислав Гиляров начал строить свою Республику, кабинеты и подвалы семиэтажки заняли секретариаты и отделения новой Сибирской Армии.
Ладони вспотели от возбуждения, и Листопад заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, изгоняя непрошеный мандраж. Если его поймают, ничего смертельного не произойдет, но операция будет провалена и перенесена на неопределенный срок. Кроме того, в следующий раз Порфирион пошлет совершенно другого ломщика…
Проскользнув в раздвижные двери на фотоэлементах, Листопад оказался внутри. Бегло осмотрел приемный покой, отгороженный от холла массивными железными турникетами, рамками наноскопа, дозиметра и кабиной дежурного, наблюдавшего за гостем через пуленепробиваемое стекло. Подошел, опуская сумку на покрытый трещинами пол.
– Здравствуйте, – как можно приветливее сказал он рядовому, склонившемуся над мониторами внешнего наблюдения. – Пожалуйста, пригласите дежурного офицера…
– По какому вопросу?
Дежурный с суконным барсом на левом камуфлированном рукаве интересовался грубовато, но без особенного хамства. Голос его раздавался из крохотных динамиков, размещенных над головой юноши. Вместо ответа тот наклонился, почти прижимаясь глазом к объективу сканера, и позволил электронике считать со зрачка визитную карточку, разработанную специально по такому случаю.
– Ожидайте… – равнодушно протянул рядовой, связываясь с кем-то по внутреннему коммуникатору.
Младший лейтенант появился в кабине контрольного пункта, будто караулил за дверью. Заинтересованно, хоть и мельком, взглянул на визитера, бегло ознакомился с данными электронной визитки. Густая бровь его поползла вверх, и он посмотрел на Листопада совершенно иначе.
– Пожалуйста, встаньте на площадку для идентификации личности, – попросил он, указав в сторону от кабины.
Юноша послушно отошел от сумки на несколько шагов. Встал на специальную площадку со схематически нарисованными ступнями ног, прижал затылок к прорезиненной щели сканера. И практически тут же услышал щелчок, с которым разомкнулись турникеты.
– Здравствуйте, – поздоровался он с лейтенантом, забирая вещмешок и проходя в холл. – Мой секретарь должен был ввести вас в курс дела…
– Да-да, конечно. – Покинув кабинку, офицер протянул ему руку. – Мы ждали. Официальный запрос на посещение «Ильи Муромца» придет позже?
– Нет, – мягко отрезал Листопад, отвечая на рукопожатие.
Именно в эту секунду решалась судьба всей его авантюры, но ломщик чувствовал себя на удивление спокойно и уверенно.
– Мой визит в сибирское посольство является неофициальной операцией Министерства и должен оставаться инкогнито.
Лейтенант замялся, с интересом глядя на юношу, и по всему было заметно, что его распирает от незаданного вопроса. Чтобы подбодрить офицера, Листопад улыбнулся, откровенно дозволяя проявить интерес.
– А вы, Степан Анатольевич, случайно не приходитесь?..
– Совершенно верно. – Теперь кивок ломщика был четким и по-армейски коротким. – Я его родной брат, как и указано в документах. Но в своей карьере стремлюсь добиваться всего сам, без протекции.
Все честно, ни слова лжи или полуправды.
За одним-единственным исключением – Листопад никогда не служил в ведомстве брата и не получал от того приказов. Это крохотное дополнение к своей биографии, так же как семидневную визу или уровень дипломатической неприкосновенности, он создал сам. Разумеется, сделав так, чтобы новые данные совпадали с имеющимися у «барсов» досье.
Для этого, к сожалению, пришлось-таки воспользоваться преимуществом происхождения. Но член «Мидгарда» не имел прав на сомнения. Даже если противостояние отбрасывало старшего брата на другую сторону баррикады…
– Мне необходимо как можно скорее попасть на «Илью Муромца». – Теперь он позволил себе легкое давление на лейтенанта. – Мой секретарь запрашивал у вас скоростной вертолет, он готов?
– Да, безусловно. – Военный кивнул. – Мы произвели необходимые проверки, для вашего визита нет никаких преград. Если желаете, вылет может быть организован в течение получаса.
У Листопада отлегло от сердца. Фальшивки, разбросанные им по правительственной сети, не только не оказались разоблачены, но искренне убедили местных «барсов» в законности его визита. Не без понимания, кем является молодой чиновник, разумеется – слишком многие дела в России и Сибири делались именно так…
Он тепло, по-настоящему искренне улыбнулся младшему лейтенанту.
Одна из самых непростых и рискованных фаз операции Порфириона прошла успешно, и теперь ломщику лишь оставалось сесть в вертолет. Когда в Новосибирске опомнятся, чтобы остановить самозванца, он уже вступит на борт «Муромца».
– Моя поездка не будет долгосрочной. – Листопад почтительно склонил голову, всем видом прося военного об одолжении. – Я мог бы на какое-то время оставить здесь на хранение эту сумку?
Талантливые личности необычайно многогранны
Никому не убежать от собственной тени
В туалеты входил молодой шалопай в кепке и с рюкзаком.
Вместо него на утреннюю улицу Абакана вышел совсем другой человек.
Статный, аккуратно одетый – в нем с первого взгляда угадывался мелкий чиновник или начинающий предприниматель, путешествующий поездами. На плече его висел рабочий портфель для планшетного компьютера и необходимой канцелярии, в левой руке покачивался похудевший вещмешок.
Как бывало и в старину, к видному приезжему со всех сторон направились ямщики – водители припаркованных неподалеку мобилей. Принялись наперебой зазывать недорого доехать в любую точку города, но Листопад только покачал головой, сделав легкий жест свободной рукой. Он точно знал, куда направляется, и собирался сделать это пешком.
Обиженные извозчики еще какое-то время брели за ним. Самые нетерпеливые отсеялись почти сразу, а затем и остальные, пока наконец вся стайка водителей не оставила скупого юношу в одиночестве. Тот вздохнул свободно, улыбаясь тому, что какие-то вещи на планете неизменны, даже по прошествии многих веков.
Абакан оказался приятным небольшим городом из числа тех, кто не потянулся небоскребами к самым облакам, а сохранил самобытность и определенное очарование провинциального центра.
Всесильный Инцидент зацепил и его, притопив и расшатав. Но местный посадник работал на совесть, чему способствовал растущий контингент «барсов», а потому руин почти не осталось – на месте порушенных зданий виднелись свежие надстройки из газобетона и глинопластика.
Здание ближайшего отделения БАРСа Листопад нашел с легкостью человека, хорошо знавшего маршрут. Это оказался массивный семиэтажный дом, в котором когда-то располагался штаб местного отделения внутренних войск. После того как Ростислав Гиляров начал строить свою Республику, кабинеты и подвалы семиэтажки заняли секретариаты и отделения новой Сибирской Армии.
Ладони вспотели от возбуждения, и Листопад заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, изгоняя непрошеный мандраж. Если его поймают, ничего смертельного не произойдет, но операция будет провалена и перенесена на неопределенный срок. Кроме того, в следующий раз Порфирион пошлет совершенно другого ломщика…
Проскользнув в раздвижные двери на фотоэлементах, Листопад оказался внутри. Бегло осмотрел приемный покой, отгороженный от холла массивными железными турникетами, рамками наноскопа, дозиметра и кабиной дежурного, наблюдавшего за гостем через пуленепробиваемое стекло. Подошел, опуская сумку на покрытый трещинами пол.
– Здравствуйте, – как можно приветливее сказал он рядовому, склонившемуся над мониторами внешнего наблюдения. – Пожалуйста, пригласите дежурного офицера…
– По какому вопросу?
Дежурный с суконным барсом на левом камуфлированном рукаве интересовался грубовато, но без особенного хамства. Голос его раздавался из крохотных динамиков, размещенных над головой юноши. Вместо ответа тот наклонился, почти прижимаясь глазом к объективу сканера, и позволил электронике считать со зрачка визитную карточку, разработанную специально по такому случаю.
– Ожидайте… – равнодушно протянул рядовой, связываясь с кем-то по внутреннему коммуникатору.
Младший лейтенант появился в кабине контрольного пункта, будто караулил за дверью. Заинтересованно, хоть и мельком, взглянул на визитера, бегло ознакомился с данными электронной визитки. Густая бровь его поползла вверх, и он посмотрел на Листопада совершенно иначе.
– Пожалуйста, встаньте на площадку для идентификации личности, – попросил он, указав в сторону от кабины.
Юноша послушно отошел от сумки на несколько шагов. Встал на специальную площадку со схематически нарисованными ступнями ног, прижал затылок к прорезиненной щели сканера. И практически тут же услышал щелчок, с которым разомкнулись турникеты.
– Здравствуйте, – поздоровался он с лейтенантом, забирая вещмешок и проходя в холл. – Мой секретарь должен был ввести вас в курс дела…
– Да-да, конечно. – Покинув кабинку, офицер протянул ему руку. – Мы ждали. Официальный запрос на посещение «Ильи Муромца» придет позже?
– Нет, – мягко отрезал Листопад, отвечая на рукопожатие.
Именно в эту секунду решалась судьба всей его авантюры, но ломщик чувствовал себя на удивление спокойно и уверенно.
– Мой визит в сибирское посольство является неофициальной операцией Министерства и должен оставаться инкогнито.
Лейтенант замялся, с интересом глядя на юношу, и по всему было заметно, что его распирает от незаданного вопроса. Чтобы подбодрить офицера, Листопад улыбнулся, откровенно дозволяя проявить интерес.
– А вы, Степан Анатольевич, случайно не приходитесь?..
– Совершенно верно. – Теперь кивок ломщика был четким и по-армейски коротким. – Я его родной брат, как и указано в документах. Но в своей карьере стремлюсь добиваться всего сам, без протекции.
Все честно, ни слова лжи или полуправды.
За одним-единственным исключением – Листопад никогда не служил в ведомстве брата и не получал от того приказов. Это крохотное дополнение к своей биографии, так же как семидневную визу или уровень дипломатической неприкосновенности, он создал сам. Разумеется, сделав так, чтобы новые данные совпадали с имеющимися у «барсов» досье.
Для этого, к сожалению, пришлось-таки воспользоваться преимуществом происхождения. Но член «Мидгарда» не имел прав на сомнения. Даже если противостояние отбрасывало старшего брата на другую сторону баррикады…
– Мне необходимо как можно скорее попасть на «Илью Муромца». – Теперь он позволил себе легкое давление на лейтенанта. – Мой секретарь запрашивал у вас скоростной вертолет, он готов?
– Да, безусловно. – Военный кивнул. – Мы произвели необходимые проверки, для вашего визита нет никаких преград. Если желаете, вылет может быть организован в течение получаса.
У Листопада отлегло от сердца. Фальшивки, разбросанные им по правительственной сети, не только не оказались разоблачены, но искренне убедили местных «барсов» в законности его визита. Не без понимания, кем является молодой чиновник, разумеется – слишком многие дела в России и Сибири делались именно так…
Он тепло, по-настоящему искренне улыбнулся младшему лейтенанту.
Одна из самых непростых и рискованных фаз операции Порфириона прошла успешно, и теперь ломщику лишь оставалось сесть в вертолет. Когда в Новосибирске опомнятся, чтобы остановить самозванца, он уже вступит на борт «Муромца».
– Моя поездка не будет долгосрочной. – Листопад почтительно склонил голову, всем видом прося военного об одолжении. – Я мог бы на какое-то время оставить здесь на хранение эту сумку?
Талантливые личности необычайно многогранны
15 дней до начала операции
«Бронзовое зеркало»
Простой карандаш с твердым грифелем кротко скользил по поверхности листа, оставляя за собой ровный, казавшийся чуть пыльным след. Останавливался ненадолго, почти не отрываясь от бумаги, а затем снова выписывал виражи и причудливые повороты. Карандаш словно отмечал грань, где из-под белоснежной пустоты вдруг проявлялась картина, до поры скрытая тонким льдом.
Буньип любил карандаши. Обыкновенные грифельные карандаши, один вид коробки которых заставлял сердце специалиста по деликатным поручениям учащенно биться. Их божественный, несравнимый ни с чем запах, хрупкость стержня, приятное тепло деревянной оправы в руке. Тепло настоящего дерева! Когда Буньип покупал новую упаковку, он не жалел денег на самые старинные и дорогие технологии. Можно было бы даже сказать – он любил их больше всего на свете. Если бы кроме карандашей австралиец вообще любил хоть что-то.
Буньип уважал честность карандаша. Тот никогда не соврет, в отличие от безвольной акварели или неестественно ярких масляных красок. Только карандаш покажет настоящую границу между рисунком и пустотой. Только карандаш может всего двумя штрихами ухватить самую суть предмета, человека или события, и это могущество не под силу ни мелкам, ни кисти.
Буньип считал себя похожим на карандаш и потому упивался его простотой. Зачем делить мир на миллиарды оттенков, когда все, совершенно все, при внимательном рассмотрении сводилось лишь к белоснежному цвету или его отсутствию – черному росчерку карандаша, выявляющему суть мироздания?..
Черно-белый мир прост и грациозен. Он не заставляет попусту терзаться и не оставляет в душе недожеванные полунамеки или блеклые тона. Точно так же, как действует карандаш, предпочитал действовать и сам Буньип – мысленным взором представлять основные линии будущего наброска, а затем резкими росчерками создавать в податливом пространстве свою цель. Ничего лишнего – только белая бумага и темные линии плана, воплощенного в жизнь.
Это не делало характер австралийца покладистым или компанейским, но он с легкостью обходился без жены и друзей. Особенности работы, которой Буньип зарабатывал на жизнь и беззаботную старость еще до Катаклизма, вообще не предполагали наличие близких знакомых или родни, а потому особенности «черно-белого» восприятия мира не казались неудобными. Ни ему, ни его заказчикам.
Точнее сказать, одному-единственному заказчику.
Человеку, через год после Катаклизма приметившему его незаурядные способности. Человеку, не просто предложившему разовый заказ, но обеспечившему регулярный пансион. Единственным условием нового спонсора была немедленная отставка австралийца из «официальных» структур dd, а также недопустимость приема заказов от посторонних клиентов.
Пересчитав поступившие авансом доллары на трудодни, Буньип остался вполне доволен, согласившись на заключение необычного контракта. Работой постоянный хозяин не перегружал, а задания его были настолько оригинальны и любопытны, что австралиец брался за них с неподдельным интересом…
Он поднял рисунок на уровень глаз. На белоснежном листе очень дорогой и качественной бумаги был грубо, без деталей, в самых общих чертах нарисован кот. Однако динамика животного, какие-то едва заметные черты его шаловливого характера и стремление прыгнуть вперед были настолько грамотно уловлены художником, что казалось – сейчас набросок оживет!
Довольно улыбнувшись, Буньип отложил рисунок в высокую стопку других, возвышающуюся на углу стола. Бережно зажал карандаш в пальцах, взял бритвенно-острый нож и принялся осторожно, чтобы не снять ни одной лишней стружки, очинять грифель, напоминая робкого резчика по красному дереву.
Буньип… Болотный демон, раздирающий ночь пронзительным воплем. Стоило признать, что необычному заказчику наемник был обязан не только цифрам на банковском счете, но и зловещим прозвищем. Окрестив нового работника именем злого духа из мифологии австралийских аборигенов, тот словно давал понять, что знает о нем значительно больше, чем можно найти в открытом сетевом доступе.
С тех пор – уже почти три года – Леон Брейгель пропал без вести, уступив свою монреальскую квартиру, воспоминания, фальшивую биографию, сбережения и даже тело существу по имени Буньип…
Он уже приготовился приступить к новому рисунку, как в «балалайке» раздался сигнал. Спутниковый коммуникатор, лежащий в холле его уютной квартирки, заливался трелями. Особенный коммуникатор, номер которого был известен единственному существу на всей умирающей планете.
Буньип встал из-за рабочего места, аккуратно откладывая остро заточенный карандаш на край чистого листа. Неспешно прошел в холл, подобрал со столика коробочку коммуникатора. Вместо того чтобы подключить его к «балалайке», вставил в специальный паз огромной стереопанели, занимавшей почти всю стену. Сунул в сканер листок с рисунком, только после этого ответив на вызов.
Экран заполнила фигура: немного нелепая, немного зловещая. Когда Брейгель впервые выступил в контакт с этим человеком, он был готов забавляться. Чуть поближе узнав мужчину, именовавшего себя Циклом, он избавился от неуместной иронии.
Шею, плечи и даже кисти появившегося на экране человека скрывала алая накидка, сшитая, казалось, из густой артериальной крови. Голову же, отметая любую попытку узнать о собеседнике хоть что-то, обволакивала зеркальная наномаска, напоминавшая рыцарский шлем. Сейчас в ней не отражалось ничего, словно хозяин маски был способен управлять отражаемостью поверхности.
– Доброго дня, Буньип, – поздоровался Цикл бархатным голосом, почти не искаженным его личиной. – Как поживаешь?
– Здравствуй, Цикл, – незатейливо ответил наемник, подходя к бару. – С удовольствием, если тебе это интересно…
Он вынул из шкафа бутылку односолодового виски, простого и безумно дорогого, как и любимые карандаши. Щедро плеснул в широкий стакан. Глотнул и только после этого сел на диван сбоку от стереопанели.
По взаимной договоренности, Цикл не имел прямого видеоконтакта со своим работником, во время диалога рассматривая карандашный рисунок, изображающий торчащее из болота чудовище.
Этот набросок Буньип делал заново перед каждым очередным сеансом связи. Если в один не совсем прекрасный день хозяин насчитает в оскаленной пасти четыре, а не три языка, он уничтожит все следы, навсегда забыв о существовании верного специалиста…
– Чувствуешь себя героем? – не торопясь переходить к делу, поинтересовался Цикл.
В правом нижнем углу панели появилось окно крупного новостного канала, передающего сюжет о недавнем скандале на островах Британского Халифата.
«Напомним, что 14 августа на шеффилдскую резиденцию шейха Хамада бен Зайеда было совершено вооруженное нападение отряда радикально настроенных националистов, – пробился в их диалог голос тележурналистки, ведущей репортаж со знакомой Медоу-Гейт-авеню, которую Буньип в последний раз видел с высоты полета. – По счастливому стечению обстоятельств сам шейх, да и впредь хранит его Аллах, в момент штурма находился в Эль-Париже, а нападавшим дали отпор его лучшие гвардейцы. Сегодня нам стали известны новые подробности этой трагедии. Из источника, пожелавшего остаться неизвестным, наш канал смог установить, что за покушением на Хамада бен Зайеда стоит молодая неофашистская группировка «За Европу без мусульманства», только в этом году взявшая на себя ответственность за два террористических акта и целый ряд покушений на видных деятелей исламского мира…».
– Говорят, ты убил семерых охранников?
Зеркальная голова Цикла заинтересованно склонилась набок, окно с телерепортажем свернулось в точку.
– Ты стал верить журналистам? А еще они говорят, что перестреляли дюжину националистов, – скупо улыбнулся Буньип. – Я отработал всего пятерых, и то один вполне мог остаться жив.
– Я так и думал… Кстати, друг мой, я еще не сказал тебе спасибо. Это была отличная работа! И главное, очень быстрая, без лишних затрат на длительную подготовку.
В пальцах Цикла, затянутых в красную кожу перчаток, что-то блеснуло. Присмотревшись, Леон без удивления разглядел скорпиона Сехмет, три дня назад отправленного хозяину экспресс-почтой.
– У меня есть новое поручение для тебя, – наконец перешел к сути разговора человек без лица.
– Так быстро? – спокойно поинтересовался Брейгель. – Новая вещица?
Он уже привык, что его наниматель питает слабость к предметам старинных культов и Традиций. Новое задание, касающееся поиска старинной иконы или ацтекской маски не стало бы неожиданностью. Леон не имел ни малейшего представления, на кого работает стеклянный шлем, но предполагал, что тут не обошлось без интересов одной из новых трансконтинентальных корпораций. Однако ответ Цикла сумел удивить наемника:
– Не совсем. – Красная перчатка продолжала поглаживать египетское украшение. – Точнее говоря, не только. Конечно же, ты знаешь, что Китайская Народная Республика строит грандиозную железную дорогу к Станции корпорации «Науком». Воистину титанический проект, требующий огромных денег и человеческих ресурсов.
– Я смотрю новости.
– Тогда ты должен знать, что сейчас проект «Звездный Путь» прорубается через Саянские горы, приближаясь к Хакасии – юго-восточной провинции Сибирской Республики.
– Слышал и об этом.
– Скоро строительство доберется до Алтайских Саян, входящих в сферу моих интересов. – Цикл поправил накидку на плечах, отчего по маске прокатился алый блик. – Меня интересуют предметы культа алтайских колдунов. Я хочу, чтобы ты отправился в район разработок и постарался отыскать вещь, которую местные жители знают как бубен Усюги Ороон, или Врата Ульгеня. Если не обнаружишь ни единого образца, попробуй узнать о судьбе иных подобных артефактов.
Буньип сделал новый глоток обжигающего виски.
Он не любил вино и пиво, с их «богатыми» оттенками и послевкусиями, в которых гурманы находили аромат августовского солнца или легкую свежесть хмеля. Как и во всем другом, Брейгель ценил в шотландском напитке честность вкуса и прямоту эффекта.
– Как я понимаю, это еще не все?
– Не раз говорил, что мне приятно иметь с тобой дело, Буньип. – Леон мог поклясться, что человек под маской улыбнулся. – Да, это еще не все. Нам стало известно, что к проекту приковано повышенное внимание юной, но весьма дерзкой организации «Мидгард». Информация эта обрывочна и недостоверна. Я хочу, чтобы ты стал моими глазами на объекте поднебесников и выяснил, чего члены «Мидгарда» хотят от китайцев.
– Шпионаж, сбор данных и поиск одного предмета – я верно понимаю задание?
– Абсолютно точно. – Зеркальный шлем склонился вперед. – Все необходимые данные и аванс на подготовку к миссии уже отправлены на твои сетевые ресурсы.
– Каким временем я ограничен?
– Ты должен появиться на строительной площадке поднебесников в течение полутора недель. Тебе ведь хватит этого на разработку операции?
– Безусловно.
Человек в красном плаще величественно взмахнул рукой, точно зная, что Буньип сейчас внимательно наблюдает за его изображением. После этого связь прервалась.
Одним глотком допив виски, Леон поставил пустой стакан на подлокотник дивана, направляясь к компьютеру. Задумался, остановился.
Свернул в рабочий кабинет – просторный и светлый, в котором занимался рисованием.
Сначала он сделает еще пару набросков и только после этого ознакомится с файлами Цикла. Сделает несколько черно-белых рисунков, в точности отражающих характер непростой современной жизни.
Буньип любил карандаши. Обыкновенные грифельные карандаши, один вид коробки которых заставлял сердце специалиста по деликатным поручениям учащенно биться. Их божественный, несравнимый ни с чем запах, хрупкость стержня, приятное тепло деревянной оправы в руке. Тепло настоящего дерева! Когда Буньип покупал новую упаковку, он не жалел денег на самые старинные и дорогие технологии. Можно было бы даже сказать – он любил их больше всего на свете. Если бы кроме карандашей австралиец вообще любил хоть что-то.
Буньип уважал честность карандаша. Тот никогда не соврет, в отличие от безвольной акварели или неестественно ярких масляных красок. Только карандаш покажет настоящую границу между рисунком и пустотой. Только карандаш может всего двумя штрихами ухватить самую суть предмета, человека или события, и это могущество не под силу ни мелкам, ни кисти.
Буньип считал себя похожим на карандаш и потому упивался его простотой. Зачем делить мир на миллиарды оттенков, когда все, совершенно все, при внимательном рассмотрении сводилось лишь к белоснежному цвету или его отсутствию – черному росчерку карандаша, выявляющему суть мироздания?..
Черно-белый мир прост и грациозен. Он не заставляет попусту терзаться и не оставляет в душе недожеванные полунамеки или блеклые тона. Точно так же, как действует карандаш, предпочитал действовать и сам Буньип – мысленным взором представлять основные линии будущего наброска, а затем резкими росчерками создавать в податливом пространстве свою цель. Ничего лишнего – только белая бумага и темные линии плана, воплощенного в жизнь.
Это не делало характер австралийца покладистым или компанейским, но он с легкостью обходился без жены и друзей. Особенности работы, которой Буньип зарабатывал на жизнь и беззаботную старость еще до Катаклизма, вообще не предполагали наличие близких знакомых или родни, а потому особенности «черно-белого» восприятия мира не казались неудобными. Ни ему, ни его заказчикам.
Точнее сказать, одному-единственному заказчику.
Человеку, через год после Катаклизма приметившему его незаурядные способности. Человеку, не просто предложившему разовый заказ, но обеспечившему регулярный пансион. Единственным условием нового спонсора была немедленная отставка австралийца из «официальных» структур dd, а также недопустимость приема заказов от посторонних клиентов.
Пересчитав поступившие авансом доллары на трудодни, Буньип остался вполне доволен, согласившись на заключение необычного контракта. Работой постоянный хозяин не перегружал, а задания его были настолько оригинальны и любопытны, что австралиец брался за них с неподдельным интересом…
Он поднял рисунок на уровень глаз. На белоснежном листе очень дорогой и качественной бумаги был грубо, без деталей, в самых общих чертах нарисован кот. Однако динамика животного, какие-то едва заметные черты его шаловливого характера и стремление прыгнуть вперед были настолько грамотно уловлены художником, что казалось – сейчас набросок оживет!
Довольно улыбнувшись, Буньип отложил рисунок в высокую стопку других, возвышающуюся на углу стола. Бережно зажал карандаш в пальцах, взял бритвенно-острый нож и принялся осторожно, чтобы не снять ни одной лишней стружки, очинять грифель, напоминая робкого резчика по красному дереву.
Буньип… Болотный демон, раздирающий ночь пронзительным воплем. Стоило признать, что необычному заказчику наемник был обязан не только цифрам на банковском счете, но и зловещим прозвищем. Окрестив нового работника именем злого духа из мифологии австралийских аборигенов, тот словно давал понять, что знает о нем значительно больше, чем можно найти в открытом сетевом доступе.
С тех пор – уже почти три года – Леон Брейгель пропал без вести, уступив свою монреальскую квартиру, воспоминания, фальшивую биографию, сбережения и даже тело существу по имени Буньип…
Он уже приготовился приступить к новому рисунку, как в «балалайке» раздался сигнал. Спутниковый коммуникатор, лежащий в холле его уютной квартирки, заливался трелями. Особенный коммуникатор, номер которого был известен единственному существу на всей умирающей планете.
Буньип встал из-за рабочего места, аккуратно откладывая остро заточенный карандаш на край чистого листа. Неспешно прошел в холл, подобрал со столика коробочку коммуникатора. Вместо того чтобы подключить его к «балалайке», вставил в специальный паз огромной стереопанели, занимавшей почти всю стену. Сунул в сканер листок с рисунком, только после этого ответив на вызов.
Экран заполнила фигура: немного нелепая, немного зловещая. Когда Брейгель впервые выступил в контакт с этим человеком, он был готов забавляться. Чуть поближе узнав мужчину, именовавшего себя Циклом, он избавился от неуместной иронии.
Шею, плечи и даже кисти появившегося на экране человека скрывала алая накидка, сшитая, казалось, из густой артериальной крови. Голову же, отметая любую попытку узнать о собеседнике хоть что-то, обволакивала зеркальная наномаска, напоминавшая рыцарский шлем. Сейчас в ней не отражалось ничего, словно хозяин маски был способен управлять отражаемостью поверхности.
– Доброго дня, Буньип, – поздоровался Цикл бархатным голосом, почти не искаженным его личиной. – Как поживаешь?
– Здравствуй, Цикл, – незатейливо ответил наемник, подходя к бару. – С удовольствием, если тебе это интересно…
Он вынул из шкафа бутылку односолодового виски, простого и безумно дорогого, как и любимые карандаши. Щедро плеснул в широкий стакан. Глотнул и только после этого сел на диван сбоку от стереопанели.
По взаимной договоренности, Цикл не имел прямого видеоконтакта со своим работником, во время диалога рассматривая карандашный рисунок, изображающий торчащее из болота чудовище.
Этот набросок Буньип делал заново перед каждым очередным сеансом связи. Если в один не совсем прекрасный день хозяин насчитает в оскаленной пасти четыре, а не три языка, он уничтожит все следы, навсегда забыв о существовании верного специалиста…
– Чувствуешь себя героем? – не торопясь переходить к делу, поинтересовался Цикл.
В правом нижнем углу панели появилось окно крупного новостного канала, передающего сюжет о недавнем скандале на островах Британского Халифата.
«Напомним, что 14 августа на шеффилдскую резиденцию шейха Хамада бен Зайеда было совершено вооруженное нападение отряда радикально настроенных националистов, – пробился в их диалог голос тележурналистки, ведущей репортаж со знакомой Медоу-Гейт-авеню, которую Буньип в последний раз видел с высоты полета. – По счастливому стечению обстоятельств сам шейх, да и впредь хранит его Аллах, в момент штурма находился в Эль-Париже, а нападавшим дали отпор его лучшие гвардейцы. Сегодня нам стали известны новые подробности этой трагедии. Из источника, пожелавшего остаться неизвестным, наш канал смог установить, что за покушением на Хамада бен Зайеда стоит молодая неофашистская группировка «За Европу без мусульманства», только в этом году взявшая на себя ответственность за два террористических акта и целый ряд покушений на видных деятелей исламского мира…».
– Говорят, ты убил семерых охранников?
Зеркальная голова Цикла заинтересованно склонилась набок, окно с телерепортажем свернулось в точку.
– Ты стал верить журналистам? А еще они говорят, что перестреляли дюжину националистов, – скупо улыбнулся Буньип. – Я отработал всего пятерых, и то один вполне мог остаться жив.
– Я так и думал… Кстати, друг мой, я еще не сказал тебе спасибо. Это была отличная работа! И главное, очень быстрая, без лишних затрат на длительную подготовку.
В пальцах Цикла, затянутых в красную кожу перчаток, что-то блеснуло. Присмотревшись, Леон без удивления разглядел скорпиона Сехмет, три дня назад отправленного хозяину экспресс-почтой.
– У меня есть новое поручение для тебя, – наконец перешел к сути разговора человек без лица.
– Так быстро? – спокойно поинтересовался Брейгель. – Новая вещица?
Он уже привык, что его наниматель питает слабость к предметам старинных культов и Традиций. Новое задание, касающееся поиска старинной иконы или ацтекской маски не стало бы неожиданностью. Леон не имел ни малейшего представления, на кого работает стеклянный шлем, но предполагал, что тут не обошлось без интересов одной из новых трансконтинентальных корпораций. Однако ответ Цикла сумел удивить наемника:
– Не совсем. – Красная перчатка продолжала поглаживать египетское украшение. – Точнее говоря, не только. Конечно же, ты знаешь, что Китайская Народная Республика строит грандиозную железную дорогу к Станции корпорации «Науком». Воистину титанический проект, требующий огромных денег и человеческих ресурсов.
– Я смотрю новости.
– Тогда ты должен знать, что сейчас проект «Звездный Путь» прорубается через Саянские горы, приближаясь к Хакасии – юго-восточной провинции Сибирской Республики.
– Слышал и об этом.
– Скоро строительство доберется до Алтайских Саян, входящих в сферу моих интересов. – Цикл поправил накидку на плечах, отчего по маске прокатился алый блик. – Меня интересуют предметы культа алтайских колдунов. Я хочу, чтобы ты отправился в район разработок и постарался отыскать вещь, которую местные жители знают как бубен Усюги Ороон, или Врата Ульгеня. Если не обнаружишь ни единого образца, попробуй узнать о судьбе иных подобных артефактов.
Буньип сделал новый глоток обжигающего виски.
Он не любил вино и пиво, с их «богатыми» оттенками и послевкусиями, в которых гурманы находили аромат августовского солнца или легкую свежесть хмеля. Как и во всем другом, Брейгель ценил в шотландском напитке честность вкуса и прямоту эффекта.
– Как я понимаю, это еще не все?
– Не раз говорил, что мне приятно иметь с тобой дело, Буньип. – Леон мог поклясться, что человек под маской улыбнулся. – Да, это еще не все. Нам стало известно, что к проекту приковано повышенное внимание юной, но весьма дерзкой организации «Мидгард». Информация эта обрывочна и недостоверна. Я хочу, чтобы ты стал моими глазами на объекте поднебесников и выяснил, чего члены «Мидгарда» хотят от китайцев.
– Шпионаж, сбор данных и поиск одного предмета – я верно понимаю задание?
– Абсолютно точно. – Зеркальный шлем склонился вперед. – Все необходимые данные и аванс на подготовку к миссии уже отправлены на твои сетевые ресурсы.
– Каким временем я ограничен?
– Ты должен появиться на строительной площадке поднебесников в течение полутора недель. Тебе ведь хватит этого на разработку операции?
– Безусловно.
Человек в красном плаще величественно взмахнул рукой, точно зная, что Буньип сейчас внимательно наблюдает за его изображением. После этого связь прервалась.
Одним глотком допив виски, Леон поставил пустой стакан на подлокотник дивана, направляясь к компьютеру. Задумался, остановился.
Свернул в рабочий кабинет – просторный и светлый, в котором занимался рисованием.
Сначала он сделает еще пару набросков и только после этого ознакомится с файлами Цикла. Сделает несколько черно-белых рисунков, в точности отражающих характер непростой современной жизни.
Никому не убежать от собственной тени
14 дней до начала операции
«Бронзовое зеркало»
Пробиваться через громадный этаж было сложнее, чем миновать густые таежные буреломы.
Следуя за повелителем царящего вокруг делового бардака, Илья старался не отставать. Это было не так-то легко, даже несмотря на разницу в физической форме. Беспрерывно извиняясь и стараясь не налетать на сотрудников, Вебер то и дело терялся в человеческих водоворотах, оттиравших его от коляски.
В который раз он поблагодарил судьбу, выбравшую для него иной путь – представить себя безвольным винтиком хитроумного офисного механизма Илья не мог совершенно. На матерых бандитов, лесных пионеров или «кротов» он смотрел менее затравленным взглядом, чем на офисный планктон, шныряющий мимо по этажу Министерства.
Человек, принимавший гостя в своем царстве, напротив, чувствовал себя рыбой в кристально чистой воде. Умело маневрируя в людских потоках на юркой инвалидной коляске, он так и норовил оторваться от Вебера, поглощенный валом работы.
Его блестящий бритый затылок, украшенный профессиональными татуировками, оставался последним путеводным маяком, по которому Илья находил дорогу между людскими спинами. Из «балалайки» инвалида свисал «психопривод» с разветвителем, к которому были одновременно подключены два коммуникатора, «раллер» и пяток других гаджетов.
– Нет, акценты расставлены не совсем верно… – Человек остановил коляску прямо посреди коридора, и поток сотрудников мгновенно разделился, обтекая ее. Возле шефа остались двое подчиненных, с которыми и общался влиятельный машинист. – Когда мы пишем о переделе влияния и возможной смене династии, стоит учитывать не только рост цен на ресурсы или драгоценные металлы. Я хочу, чтобы вы скорректировали сюжет…
Пальцы человека в инвалидном кресле опустились на клавиатуру «раллера», когда он принялся вносить правки в новостной блок.
– Выводите на передний план религиозное противостояние суннитов и шиитов. Приведите историческую справку, покажите процентовку жителей королевства. Пусть зрителю станет очевидно, что волнения начались из-за бесчинств шиитской семьи шейха и его приближенных, а отнюдь не из-за хлеба или налогов…
Он на какое-то время замер, уставившись в пустоту, и Вебер догадался, что принимающий его человек просматривает препарированный сюжет на одном из глазных наноэкранов.
– В остальном порядок: перепишите подводку, добавьте справку и давайте в эфир. Что там еще? – Он повернулся к подошедшей девушке, принимая протянутый планшет. – Ага, вот и наша техника…
И вдруг спохватился, наконец-то вспомнив про гостя, завертел лысой головой.
Вебер, терпеливо подпирающий стену коридора, небрежно взмахнул рукой, привлекая его внимание. Человек в инвалидной коляске поманил, призывая следовать за собой, и продолжил движение. Симпатичная девушка в хиджабе, дожидавшаяся, пока министр просмотрит данные на планшете, засеменила рядом.
Илья вздохнул, отлепился от стены и зашагал за ними.
Вебер вошел в здание республиканского Правительства больше часа назад, но до сих пор не успел перекинуться с высокопоставленным знакомым и парой слов. Минут двадцать, конечно, ушло на досмотр и проверку в службе безопасности, но даже полчаса блуждания по этажу Министерства за коляской калечного – много.
Терпение сам выслал ему приглашение.
Открытый «балалайкой» файл, укол в сердце – на мгновение Илье показалось, что многоликий машинист научился читать его мысли и зовет, чтобы сорвать маски с самого сокровенного. Глупое, слабое сердце, вдруг возомнившее, что вернулись старые времена.
Затем Илья справился с собой, сухо ответив по Сети, что рассмотрит возможность визита в здание Правительства. С тех пор прошло меньше двух суток, после чего Эдуард повторил приглашение. Настойчиво и кротко дав понять, что мобиль заберет гостя в течение часа.
И вот он тут, пытается догнать коляску в переполненных людьми коридорах и съемочных площадках, а министр государственной информационной политики и компьютерной безопасности Республики Сибирь все так же остается неуловим…
– Я лично подготовлю все сюжеты на данную тему. – Человек, которого до событий на Станции Сеть знала исключительно под именем Терпение, поднял голову, натянуто улыбаясь помощнице. – Вы пока можете заниматься волнениями нацистов в Баварском султанате. И помните, Алена, я жду не обычный сюжет, я жду аналитическую программу с выводами и прогнозами.
– Конечно, Эдуард Анатольевич, будет сделано, приступлю прямо сейчас.
Она забрала планшет, дождавшись, пока шеф скопирует нужные данные на свой «раллер». Ушла быстро, но без суеты.
– Представляешь, сюжеты про столкновения белых нацистов с европейскими мусульманами приходится вставлять в каждый второй выпуск новостей. – Он обернулся к Веберу, будто подыскивая оправдание своей загруженности. – Кажется, кое-кто из потомков Верцингеторикса и Нибелунгов только после Инцидента осознал, кому сегодня принадлежит земля их отцов…
– Позвал меня, чтобы прочитать курс новейшей истории? – Илья подошел к инвалиду, с опаской поглядывая по сторонам – вот-вот, да набежит кто-то из помощников, снова отвлекая Терпение от разговора. – Ты ведь хорошо знаешь, что я не интересуюсь геополитикой.
– Да помню… – Министр отмахнулся, затем развернул коляску, направляя ее в тихое ответвление коридора. – Это я к тому, Илья, что любая информация должна подаваться дозированно, тщательно взвешенная на порции и с нужным количеством приправ. Так, чтобы не напугать союзников и вселить ужас в сердца врагов.
Потеребив нагрудный бэйдж с яркой надписью «Гость. Допуск уровня 2», Илья последовал за Эдуардом, даже не пытаясь помочь тому катить коляску. Жужжа аккумуляторами, чиновник свернул в новый коридор, и Вебер ускорил шаг. Теперь стало слышно, как шины умиротворенно и приятно шуршат по полированному бетонному полу.
В этой части этажа, полностью отведенного под Министерство информационной политики и безопасности, было почти безлюдно. Ни шумных студий с яркими софитами, ни монтажных цехов с суетливым персоналом. Кажется, Терпение наконец-то соизволил уединиться, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз…
– Вот, например, – продолжал разглагольствовать тот, направляя коляску еще глубже в лабиринты этажа, – заяви мы о том, что восстанавливаем нефтепроводы Ванкора, законсервированные еще во времена Нефтяного Голода. Новость-то какая! Жареная, сенсационная! Но ведь мы оба понимаем, что это сразу наводнит Республику шпионами, а небеса – разведывательными беспилотниками.
Следуя за повелителем царящего вокруг делового бардака, Илья старался не отставать. Это было не так-то легко, даже несмотря на разницу в физической форме. Беспрерывно извиняясь и стараясь не налетать на сотрудников, Вебер то и дело терялся в человеческих водоворотах, оттиравших его от коляски.
В который раз он поблагодарил судьбу, выбравшую для него иной путь – представить себя безвольным винтиком хитроумного офисного механизма Илья не мог совершенно. На матерых бандитов, лесных пионеров или «кротов» он смотрел менее затравленным взглядом, чем на офисный планктон, шныряющий мимо по этажу Министерства.
Человек, принимавший гостя в своем царстве, напротив, чувствовал себя рыбой в кристально чистой воде. Умело маневрируя в людских потоках на юркой инвалидной коляске, он так и норовил оторваться от Вебера, поглощенный валом работы.
Его блестящий бритый затылок, украшенный профессиональными татуировками, оставался последним путеводным маяком, по которому Илья находил дорогу между людскими спинами. Из «балалайки» инвалида свисал «психопривод» с разветвителем, к которому были одновременно подключены два коммуникатора, «раллер» и пяток других гаджетов.
– Нет, акценты расставлены не совсем верно… – Человек остановил коляску прямо посреди коридора, и поток сотрудников мгновенно разделился, обтекая ее. Возле шефа остались двое подчиненных, с которыми и общался влиятельный машинист. – Когда мы пишем о переделе влияния и возможной смене династии, стоит учитывать не только рост цен на ресурсы или драгоценные металлы. Я хочу, чтобы вы скорректировали сюжет…
Пальцы человека в инвалидном кресле опустились на клавиатуру «раллера», когда он принялся вносить правки в новостной блок.
– Выводите на передний план религиозное противостояние суннитов и шиитов. Приведите историческую справку, покажите процентовку жителей королевства. Пусть зрителю станет очевидно, что волнения начались из-за бесчинств шиитской семьи шейха и его приближенных, а отнюдь не из-за хлеба или налогов…
Он на какое-то время замер, уставившись в пустоту, и Вебер догадался, что принимающий его человек просматривает препарированный сюжет на одном из глазных наноэкранов.
– В остальном порядок: перепишите подводку, добавьте справку и давайте в эфир. Что там еще? – Он повернулся к подошедшей девушке, принимая протянутый планшет. – Ага, вот и наша техника…
И вдруг спохватился, наконец-то вспомнив про гостя, завертел лысой головой.
Вебер, терпеливо подпирающий стену коридора, небрежно взмахнул рукой, привлекая его внимание. Человек в инвалидной коляске поманил, призывая следовать за собой, и продолжил движение. Симпатичная девушка в хиджабе, дожидавшаяся, пока министр просмотрит данные на планшете, засеменила рядом.
Илья вздохнул, отлепился от стены и зашагал за ними.
Вебер вошел в здание республиканского Правительства больше часа назад, но до сих пор не успел перекинуться с высокопоставленным знакомым и парой слов. Минут двадцать, конечно, ушло на досмотр и проверку в службе безопасности, но даже полчаса блуждания по этажу Министерства за коляской калечного – много.
Терпение сам выслал ему приглашение.
Открытый «балалайкой» файл, укол в сердце – на мгновение Илье показалось, что многоликий машинист научился читать его мысли и зовет, чтобы сорвать маски с самого сокровенного. Глупое, слабое сердце, вдруг возомнившее, что вернулись старые времена.
Затем Илья справился с собой, сухо ответив по Сети, что рассмотрит возможность визита в здание Правительства. С тех пор прошло меньше двух суток, после чего Эдуард повторил приглашение. Настойчиво и кротко дав понять, что мобиль заберет гостя в течение часа.
И вот он тут, пытается догнать коляску в переполненных людьми коридорах и съемочных площадках, а министр государственной информационной политики и компьютерной безопасности Республики Сибирь все так же остается неуловим…
– Я лично подготовлю все сюжеты на данную тему. – Человек, которого до событий на Станции Сеть знала исключительно под именем Терпение, поднял голову, натянуто улыбаясь помощнице. – Вы пока можете заниматься волнениями нацистов в Баварском султанате. И помните, Алена, я жду не обычный сюжет, я жду аналитическую программу с выводами и прогнозами.
– Конечно, Эдуард Анатольевич, будет сделано, приступлю прямо сейчас.
Она забрала планшет, дождавшись, пока шеф скопирует нужные данные на свой «раллер». Ушла быстро, но без суеты.
– Представляешь, сюжеты про столкновения белых нацистов с европейскими мусульманами приходится вставлять в каждый второй выпуск новостей. – Он обернулся к Веберу, будто подыскивая оправдание своей загруженности. – Кажется, кое-кто из потомков Верцингеторикса и Нибелунгов только после Инцидента осознал, кому сегодня принадлежит земля их отцов…
– Позвал меня, чтобы прочитать курс новейшей истории? – Илья подошел к инвалиду, с опаской поглядывая по сторонам – вот-вот, да набежит кто-то из помощников, снова отвлекая Терпение от разговора. – Ты ведь хорошо знаешь, что я не интересуюсь геополитикой.
– Да помню… – Министр отмахнулся, затем развернул коляску, направляя ее в тихое ответвление коридора. – Это я к тому, Илья, что любая информация должна подаваться дозированно, тщательно взвешенная на порции и с нужным количеством приправ. Так, чтобы не напугать союзников и вселить ужас в сердца врагов.
Потеребив нагрудный бэйдж с яркой надписью «Гость. Допуск уровня 2», Илья последовал за Эдуардом, даже не пытаясь помочь тому катить коляску. Жужжа аккумуляторами, чиновник свернул в новый коридор, и Вебер ускорил шаг. Теперь стало слышно, как шины умиротворенно и приятно шуршат по полированному бетонному полу.
В этой части этажа, полностью отведенного под Министерство информационной политики и безопасности, было почти безлюдно. Ни шумных студий с яркими софитами, ни монтажных цехов с суетливым персоналом. Кажется, Терпение наконец-то соизволил уединиться, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз…
– Вот, например, – продолжал разглагольствовать тот, направляя коляску еще глубже в лабиринты этажа, – заяви мы о том, что восстанавливаем нефтепроводы Ванкора, законсервированные еще во времена Нефтяного Голода. Новость-то какая! Жареная, сенсационная! Но ведь мы оба понимаем, что это сразу наводнит Республику шпионами, а небеса – разведывательными беспилотниками.