Фролов Иван. Деловая операция

Фролов Иван
Деловая операция

   ИВАН ФРОЛОВ
   Деловая операция
   Научно-фантастическая повесть
   Моя карьера начиналась довольно скромно: служащий в конторе по консолидации. Но я мечтал о другом и все свободное время работал над романом, на который возлагал большие надежды.
   Однако при всем своем оптимизме я даже не мог вообразить, что поворот в моей судьбе произойдет так неожиданно...
   Однажды ко мне в кабинет вошел высокий худощавый брюнет лет двадцати пяти. -Несмотря на суровые январские морозы, он был без головного убора и в легком демисезонном пальто. Большие серые глаза смотрели спокойно и, казалось, насмешливо.
   Непринужденно поздоровавшись, гость спросил:
   - Я не ошибся? Это отдел консолидации?
   Я привык видеть совсем других клиентов: или подавленных, боящихся назвать цель своего визита, или отчаянных, с лихорадочно горящими глазами и возбужденной сбивчивой речью.
   Но этот посетитель будто пришел заключать обычную торговую сделку!
   - С кем имею честь?
   - Боб Винкли,- с достоинством произнес он.
   - Кларк Елоу к вашим услугам,- представился.- Вешайте пальто вот сюда, господин Винкли. Проходите, присаживайтесь.
   Посетитель отличался хорошим сложением, уверенными неторопливыми движениями.
   "Редкий экземпляр",- подумал я, оглядывая крупную фигуру гостя.
   Он спокойно уселся напротив меня и стал рассматривать развешанные по стенам рекламные плакаты.
   - Я слушаю вас, господин Винкли.
   - Хотел бы узнать условия полной консолидации.
   Я протянул ему справочники.
   - Сначала вам надлежит пройти исследование в Центре биологических перемещений. На основании свидетельства о состоянии ваших биосистем мы заключим с вами контракт и заплатим по этому прейскуранту.
   Посетитель быстро пробежал глазами по длинному списку, вежливо спросил:
   - На какую сумму я могу рассчитывать?
   - Если все ваши органы окажутся без изъянов, мы можем заплатить до шестисот пятидесяти тысяч дин.
   - Однако в вашем прейскуранте нет самого главного!
   - Чего именно?
   - Стоимости мыслительного аппарата!
   - На этот аппарат у нас пока нет спроса.
   - Вы отстали от жизни, господин Елоу! - возразил он и достал из кармана газету.- В сегодняшней "Газетт", например, статья об успешной операции по пересадке головного мозга. Значит, скоро понадобится и моя голова! воскликнул он.
   Действительно, пресса все настойчивее сообщала об исследованиях в этой области, и у нас уже были разговоры о таких операциях, но внедрение их в практику казалось делом далекого будущего.
   - Разрешите? - я протянул руку к газете.
   - На четвертой странице,- он неспешно подал мне листы.
   В глаза мне бросился напечатанный во всю полосу заголовок: "Успехи трансплантации".
   Статья у меня сохранилась, так что выпишу из нее основное: "Как вы знаете, хирурги и ученые всего мира работают сегодня над преодолением последнего рубежа в области пересадки органов и тканей человека - над заменой его мыслительного аппарата. Настойчивую и кропотливую работу в этом направлении проводят сотрудники Центра биологических перемещений под руководством известного профессора Дэвида Дэнниса. Доказано, что интеллектуальная деятельность - не монополия коры головного мозга. Мысль человека - это специфический продукт сложного взаимодействия всех его органов. Но и мозг, изолированный от нервной системы, способен к мышлению, хотя в комплексе с органами различных людей функционирует по-разному, каждый раз показывая различную глубину и интенсивность сообразительности. Эти опыты подтвердили, что мыслительный аппарат, подобно компьютеру, поддается замене.
   Недавно, после тщательной отработки технологии операции на животных, хирурги решились провести ее на людях. В автомобильной катастрофе оборвались две жизни. Тридцатилетнему Томасу Сперри повредило голову, у его компаньона Карла Кларенса которому было двадцать восемь лет, голова осталась неповрежденной. Родственники пострадавших дали согласие на пересадку, и профессор Дэннис встал к хирургическому столу. Автоматы по сшиванию капилляров и нервных волокон помогли предельно сократить время операции, она продолжалась чуть более трех часов. Через день оперируемый пришел в сознание, начал узнавать родственников и друзей..."
   - Я в курсе,- ответил я посетителю.- Тем не менее относительно вашей головы пока ничего не могу сказать... Впрочем, я поговорю сейчас с шефом...
   - Благодарю вас.
   Мой шеф, невысокий крепыш, с длинными не по росту руками, вышел к клиенту.
   - Добрый день, господин Винкли. Вы, безусловно, правы. Теперь в прейскурант придется внести и мыслительный аппарат.
   - Благодарю, сэр.
   - Его стоимость будет зависеть от оценки ваших умственных способностей в Центре биоперемещений. При определенных условиях мы можем заплатить за вашу голову до трехсот пятидесяти тысяч дин.
   - Значит, полная консолидация может дать миллион. Ну что же... Эта сумма требует серьезных размышлений.
   С этими словами он удалился.
   В Делинджер меня привело страстное желание приобщиться к современной цивилизации с ее сказочными благами, с великими возможностями для приложения своих сил. Прибыв из далекой окраины, где мои родители трудились на аграрной ниве, я почти три года с жадностью первооткрывателя штудировал юриспруденцию в местном университете, но отсутствие средств вынудило прервать занятия.
   Служба консолидации привлекла меня тем, что была связана, как мне казалось, с необычайно романтической и крайне важной деятельностью хирургов. К тому же эта работа требовала определенной правовой подготовки.
   К моему приходу это был для всех привычный и хорошо отлаженный механизм, который функционировал уже двенадцать лет. Однако вступление его в жизнь было непростым...
   С внедрением операций по пересадке в клиническую практику в газетах все чаще начали появляться объявления о покупке и продаже отдельных органов и тканей. И тогда мой шеф решил централизовать происходящие стихийно торговые операции и организовал свое бюро.
   Как только на дверях бюро появилась вывеска и разноцветными неоновыми огнями замелькала первая реклама, газеты набросились на новое учреждение, как свора голодных собак. Писали, что группа депрессивных личностей, лишенных совести и гражданских позиций, развернула деятельность, несовместимую с современными юридическими нормами. И явно в насмешку над гуманными, религиозными и нравственными чувствами сограждан, назвала ее консолидацией... Торговля жизнью и органами человека не должна иметь места в цивилизованном обществе, где и без того немало отверженных ежедневно уходит из жизни по своей воле.
   Однако здравый смысл оказался сильнее. В редакции начали поступать десятки писем, отстаивающих в деятельности нового бюро высокий моральный и общественный смысл. И знаете, от кого? Большей частью - от людей, решившихся на самоубийство.
   "Вы не можете лишить меня права покончить счеты с ненужной обществу и опостылевшей мне самому жизнью (что делают сейчас сотни отчаявшихся!),писал один из них.- Так не прикрывайтесь нравственными и религиозными одеждами и не отнимайте у меня возможности сделать этот последний акт с пользой для близких, которым я оставлю приличную сумму, а главное, на радость обреченным, которым я дам жизнь, желанную им самим и нужную обществу".
   Потом авторы этих писем действительно заканчивали свои дни в наших стенах. И их мнение оказалось самым веским аргументом в защиту конторы.
   Однако дебаты продолжались долго. Кое-кто пытался доказать, что консолидация подталкивает к уходу из жизни людей, потерявших в ней опору. Поэтому она будет значительно ускорять принятие рокового решения и, несомненно, увеличит количество добровольцев на преждевременное переселение в иной мир.
   Здравые голоса, наоборот, доказывали благотворное воздействие консолидации на мирские дела: банальное самоубийство она наполняет положительным содержанием, из бессмысленного шага отчаяния превращает в осмысленный поступок, в некотором отношении - даже в подвиг.
   Более того, консолидация придает смысл всей предыдущей никчемной и жалкой жизни неудачников. Их годы оказываются прожитыми не зря. И, главное, они уходят из мира не бесследно!
   Потому, что консолидация - это не только смерть отживающего в известном смысле это продолжение своей жизни в других.
   Поразительное хладнокровие Боба Винкли во время первого визита заинтриговало меня. Его могло привести к нам трагическое стечение обстоятельств, взрыв отчаяния, которые потом рассеялись, и мне уже подумалось, что он забыл о своем намерении. К нам приходило немало любопытных и просто бездельников. Чаще всего, если клиент не заключал контракт с первого захода, так сказать, в порыве решимости, мы его больше не видели.
   Но Винкли пришел, и очень скоро. И вот тогда-то он пробудил во мне особый интерес.
   - Появилась необходимость кое-что уточнить! - обратился он ко мне.
   Вел он себя по-прежнему спокойно и на удивление деловито.
   - Слушаю вас, господин Винкли.
   - Во сколько мне обойдется исследование в Центре биоперемещений?
   - В тридцать тысяч дин. Пожалуйста, ознакомьтесь,- и я пододвинул к нему один из проспектов.
   Он полистал его, отложил на столик:
   - Это старый ценник, в нем ничего не сказано о...
   - Вы правы,- перебил я его,- мы не успели вписать туда мыслительный аппарат. Но мы это сделаем сегодня же!
   - Бюрократизм у вас,- проворчал он.- Надо думать, исследование функций коры головного мозга обойдется дороже всего?
   - Ровно двадцать тысяч дин.
   - Дороговато,- он вздохнул.- А объясните, господин Елоу, часто ли во время исследований обнаруживаются скрытые дефекты?
   - Случается,- уклончиво ответил я.- У молодых реже...
   - Что значит "случается"? Я думаю, идеальное здоровье - это голубая мечта идиота. Каждое общение с медиками приносит всем нам немало неприятных сюрпризов.
   - Бывает...
   Винкли подозрительно осматривал меня:
   - И как оцениваются неполноценные биомеханизмы? - спросил он.
   - Если порок органа незначительный, то стоимость снижается на двадцать-тридцать процентов.
   Винкли подозрительно усмехнулся и повел широкими плечами.
   Видимо, остался недоволен моим ответом.
   - Что значит незначительный порок? Ваше ОТК должно беспощадно все браковать при малейшем отклонении от нормы. Стоит ли тратить адские усилия и пересаживать кому-то дефектное сердце или почку с изъяном?
   О технологии трансплантации нам запрещалось говорить с клиентами. Если все это станет достоянием гласности, мы можем остаться без работы. Однако посетитель проявил редкую проницательность.
   - Вы правы,- мягко согласился я.- Некоторые органы оказываются непригодными к пересадке.
   - Выходит, у кого-то отняли орган, а деньги не выплачивают?
   - Выплачивается небольшая компенсация...
   - Какая именно?
   Никто еще до Винкли не вникал так придирчиво во все тонкости оценки органов. Будете ли вы мелочиться и считать разменную монету под ножом гильотины? На это и были рассчитаны неписаные правила обращения с клиентами, составленные с глубоким знанием человеческой психологии. А Винкли торговался.
   Торговался вопреки всем прогнозам и правилам!
   Рассматривая его опрятную одежду, его сдержанные жесты, вникая в точные вопросы, я все более поражался его хладнокровию.
   - За непригодные биоаппараты выплачивается десять процентов общей стоимости,- вынужден был ответить я.
   Винкли резко поднялся и выпрямился во весь рост.
   - Господин Елоу, скажите откровенно,- совсем другим, требовательным тоном обратился ко мне он,- на какую сумму в конце концов я могу надеяться при полной консолидации?
   Он стоял .передо мной, как бы предлагая оценить себя.
   - Вести подобные разговоры нам категорически запрещается...
   - Я надежный человек...- сказал он.- Поверьте...
   - В самом лучшем случае вы получите до пятисот тысяч ДИН.
   Он мотнул головой: - Не забудьте оценить мои мыслительные способности!
   - Я учел все!
   - Пятьсот тысяч вместе с головой! - Он всплеснул руками.И из этих денег еще платить налог, как с прибыли?
   - Разумеется, только не с прибыли, а с наследства.
   - Это же надувательство! - От возмущения он побагровел.- Вы соблазняете миллионом, а платите гроши. Минус налог и сумма на исследование. Что же останется мне?
   - Деньги вам будут ни к чему, господин Винкли,- улыбнулся я.
   Он рванулся в мою сторону так, что я даже испуганно отшатнулся...
   - Вы дурачите меня! - Он резко повернулся и, размахивая руками, пошел к двери.
   У порога остановился: - Вашу лавочку пора прикрыть! - И вышел, хлопнув дверью.
   Но тотчас вернулся, молча снял с вешалки пальто и решительно вышел.
   О, в нем кипел могучий темперамент! Я понял, что спокойствие клиента, поразившее меня ранее, не что иное, как драгоценное умение-держать себя в руках.
   "Что нужно человеку для успеха?" - этот вопрос встал передо мной, пожалуй, еще в пору отрочества, и именно он привел меня в Делинджер. Вырвавшись из сельской тиши, окунувшись в этот современный Вавилон с миллионным людским круговоротом, с множеством ежедневных новых знакомств, я начал понимать, что для успеха в первую очередь надо уметь распознавать и правильно оценивать окружающих людей. Ведь каждый из них неизбежно что-то прячет от посторонних глаз. Недалекие люди, желая произвести впечатление, выставляют напоказ самые выигрышные свои стороны. Незаурядные натуры, наоборот, меньше всего заботятся о внешнем эффекте, поэтому никогда не раскрывают свои главные козыри, а пускают их в ход неожиданно, в нужный момент.
   Справедливо подмечено, что человека можно сопоставить с дробью: подлинное в нем является числителем, а выставляемое напоказ - знаменателем. Умение видеть в окружающих скрытые силы и пружины я назвал для себя азбукой успеха. И на всех смотрел под этим углом...
   Оказалось, что большинство наших клиентов были одномерными, опустошенными, они легко распознавались.
   Иногда попадались посетители, напускавшие на себя таинственную значительность. Они ходили к нам месяцами и все время что-то обдумывали, не решаясь на отважный шаг, и таким образом скрывали не силу, а слабость.
   Винкли не был похож ни на кого... Плату за собственную смерть он считал прибылью. Не случайно с его губ сорвался многозначительный вопрос: "А что останется мне?" И он был явно раздосадован на себя, словно бы проговорился.
   А его поведение в бюро! Он въедливо и хладнокровно выспрашивал обо всем, до чего решившемуся на роковой шаг не должно быть никакого дела. Я заподозрил, что основная его цель - не ожидаемые тысячи, а что-то иное, что он тщательно скрывал в себе. "Авантюрист?" Всякая тайна притягивает. Захотелось узнать, на что может надеяться человек, добровольно приносящий себя в жертву?
   Я не сомневался, что Винкли еще вернется в наше бюро. Его он выбрал не случайно, по-видимому, хотел обвести нас вокруг пальца.
   Появился он в конторе через несколько дней. Неторопливо уселся напротив меня, интригующе, с едва заметной усмешкой посмотрел мне в глаза, беззаботно закинул ногу на ногу.
   - Господин Елоу! Я продам себя только за миллион! Он мне необходим... Хотелось бы еще кое-что выяснить насчет исследований.
   Его пышущее румянцем и нарочито спокойное лицо невольно привлекало внимание.
   - К вашим услугам.
   - Я готов влезть в долги и достать под проценты пятьдесят тысяч на исследование. А если выяснится, что половина моих механизмов с изъянами, и я окажусь непригодным к полной консолидации?
   - Такого почти не бывает. Что-то все равно пригодится.
   - За это что-то могу я получить хотя бы тысяч четыреста?
   - Судя по вашему виду - безусловно!
   - Теперь о главном. Практикуются ли у вас исследования в долг?
   Хотя я понял его с полуслова, все же для видимости спросил:
   - Как вы это себе представляете?
   - Я заключаю с вами контракт на полную консолидацию, а стоимость исследований вы вычтете потом из моего гонорара.
   Озорные искры в его глазах смутили меня. Ну, ей-богу, он хочет нас обмануть.
   - В отдельных случаях такие сделки допускаются.
   - Вы не поможете заключить такой контракт?
   В исследованиях в кредит, скажу откровенно, не только не было никаких трудностей, они даже поощрялись, так как являлись для консолидаторов своеобразным Рубиконом: задолжавшим такую сумму обратной дороги не было. Но я сразу ухватился за его слова: вот он, удобный случай для сближения. Понизив голос, с видом заговорщика я спросил:
   - Вы никуда не торопитесь, господин Винкли?
   Он хмыкнул, пожал плечами, под рубашкой его чувствовались крепкие мускулы, оживленно проговорил: - Я тоже предпочитаю приватные беседы.
   - Подождите меня минут десять у входа.
   С того вечера так и повелось. Боб Винкли часто приходил к концу рабочего дня, потом провожал меня... И я, конечно, обещал ему сделать все возможное. Разговор касался разного: Винкли был хитер, умен, умел скрывать свои тайные намерения. Тем не менее мы постепенно сблизились. В один прекрасный вечер я с внутренним ликованием принял приглашения Боба прийти к нему на обед. Я надеялся, что в домашней обстановке, мне удастся узнать больше.
   - Знакомьтесь, Кларк, моя жена Лиз.
   Высокая, полная женщина, с зелеными глазами, с темными уложенными в пучок волосами медленно протянула руку для поцелуя, потом плавным жестом пригласила в комнату.
   - Проходите, господин Елоу.
   Пятилетнего сына Лиз отправила поиграть во двор. И за столом их скромной квартиры, кроме нас, никого не было.
   В первый момент я был поражен тем, что, обсуждая намерения мужа, Лиз держалась очень спокойно, как будто речь шла о сдаче под залог дорогой, но не очень нужной вещи. Сразу же подумалось, что у нее есть любовник и что она не прочь избавиться от Боба, да еще с такой выгодой.
   Но, посидев за-столом и приглядевшись к ней, я заметил, что эту женщину ничто не волновало, на все она реагировала до удивления поверхностно. Легко было предположить, что Лиз вообще неспособна на переживания, но я и в этом засомневался.
   Однако больше всего я удивился метаморфозе с Бобом.
   Передо мной был совсем другой человек, с порывистыми движениями и горящим взором. Его слова несли повышенный эмоциональный заряд. И все мимика, жесты - говорило о том, что Винкли незаурядная личность. Воду он пил, например, огромными глотками, а вместительные рюмки крепкой настойки выливал в себя, не глотая. Он был здоров, как бык, остроумен и хитер.
   И все-таки количество поглощенного спиртного сказалось, он разоткровенничался: - Дорогой Кларк, жизнь у нас долгая, а денег мало. Главное - научиться вовремя обращать жизнь в купюры.
   - Отказавшись от нее?
   - Ты полагаешь, что ради банкнот я иду на заклание? Ни в коем случае! Я затеваю дело свое! И раз уж ты выдал мне некоторые секреты вашей фирмы, я посвящу тебя в тайну, вернее, в тайну моей деловой операции... Начну с того, что я служу в банке и всю жизнь считаю чужие деньги. Мне до чертиков надоело пропускать через руки миллионы и получать гроши. Самая скверная штука, скажу тебе, это жить в долг. И вот я решил сделать свой бизнес...
   - На самоубийстве? - с иронией спросил я.
   - Да, я иду на Голгофу. Но для того, чтобы стать новым Иисусом!
   "Честолюбив или перебрал,- отметил я про себя.- Хотя выглядит трезво".
   - Смешно...
   - Последним смеяться буду я! - воскликнул он.- Скажи, если соединить в одно целое твое тело и мою голову, кто явится перед публикой?
   Я вопросительно посмотрел на него.
   Он насмешливо продолжал:
   - Командовать твоим телом буду я! Запомни это! Так, подобно Иисусу, я воскресаю после смерти. Причем воскресаю с миллионным состоянием.
   - За консолидацию ты получишь всего около пятисот тысяч,уточнил я.
   - По сравнению с тем, что мне даст затеваемая деловая операция, эти тысячи - пустяк. Во сколько оценивается у вас пересадка мыслительного аппарата?
   - В миллион! Но ведь это не донору!
   - Да, реципиент платит миллион хирургам ради того, чтобы все его состояние перешло к донору. Тебе еще не ясно? Я хочу, чтобы мою голову пришили какому-нибудь банкиру или промышленному магнату! Соображаешь? Такие операции по карману только богачам. А после операции в облике магната уже буду находиться и я. И вступаю во владение всеми его делами и капиталами. Теперь понятно, для чего смертному вот это вместилище нетленного разума? Он постучал себя пальцем по виску.- Для того чтобы, подобно троянскому коню, помогло ему проникнуть в царство капитала!
   При этом Боб не скрывал некой иронии превосходства, что придавало его словам особую убедительность.
   Хотя я с самого начала ожидал от Боба чего-то подобного, все же не мог удержаться от возгласа: - Гениально! Ну а риск? Ты уверен в успехе пересадки?
   - Риск, конечно, есть,- согласился он.- При современной технике и отработанной методике трансплантаций вероятность благополучного исхода уже немалая... Просто хранящийся в крови опыт веков заставляет нас бояться всего нового. Но я верю в удачу, и в один прекрасный день ты увидишь меня среди сильных мира сего, на Олимпе!
   - Дорогой Боб, неужели на эту божественную гору нельзя подняться менее рискованным путем?
   - Пытался. Но меня окрестили неуживчивым и окрасили в розовый цвет, который воздействует на власть имущих, как красная тряпка на быка.
   - Думаю, что способный человек может многого добиться, используя укоренившиеся в обществе правила игры, действуя по законам данного общества.
   - Именно так я и хочу поступить. Разбогатеть любым способом. Не я придумал консолидацию! Я вступаю в игру, созданную до меня. Между прочим, тоже по нашим волчьим законам! На мелочи я не размениваюсь! Ставка - моя жизнь! Выигрыш - миллионы!
   Лиз смотрела на него спокойно, и, как мне показалось, даже с гордостью. Она разделяла его оптимизм, а возможно, была слишком спокойной по характеру и привыкла к горячности мужа и к его фантастическим планам.
   Идея Боба настораживала меня чем-то недосказанным. Я не мог поверить в торжество его замысла. К тому же он возлагал некоторые надежды и на меня, таким образом втягивал меня в авантюру. Под впечатлением газетной шумихи о последних'открытиях ученых я не знал, чему же отдать предпочтение в определении личности: мыслительному аппарату или организму вместе со всей его нервной системой?..
   А в газетах появилась новая статья под сенсационным названием "На пути к бессмертию!".
   "Мужчина с чужим мозгом живет второй месяц! Его организм функционирует нормально. Наблюдения показывают, что новому индивидууму передалась память как реципиента, так и донора. Он вспоминает эпизоды из жизни обоих. Поэтому его назвали Дуономусом. Итак, память тела, крови и костного мозга также играет в жизни человека значительную роль.
   Как не вспомнить в связи с этим недавние утверждения профессора Куингера о том, что многие клетки тела и кровяные тельца способны нести определенную информацию?! Недаром говорят о хранящемся в крови опыте предков. Наконец, новейшие исследования ученых выявили еще один, пожалуй, решающий фактор: о зависимости индивидуальности Дуономуса от того, какие гены (от рецепиента или от донора) будут в нем преобладать. Процесс этот носит пока неуправляемый характер. Тут возможны самые разнообразные комбинации, в которых доминируют, как правило, гены реципиента".
   "...Можно утверждать, что наши хирурги штурмом взяли главную крепость, длительное время сопротивляющуюся пересадке. Внедрение такой операции в хирургическую практику открывает перед учеными широчайшие перспективы в борьбе за долголетие.
   Дэвид Дэннис высказывает мысль о том, что в дальнейшем в результате поочередной пересадки человеку различных органов и мыслительного аппарата можно будет многократно омолаживать и продлевать ему жизнь. Практически гомо сапиенс не просто обретает бессмертие, он может бесконечно жить в одном, излюбленном для него, возрастном периоде".
   Читая эту статью, я думал, что дерзновенная голова Боба Винкли способна на великие дела. Судя по всему, она достанется какому-нибудь нуворишу, будет старательно помогать ему делать миллиарды и с грустью вспоминать о том, что когда-то принадлежала бедному, но слишком честолюбивому банковскому служащему.
   Вскоре Боб Винкли снова явился ко мне в контору.
   - Что ты скажешь относительно личности Дуономуса? - спросил я, показывая ему газету.- Еще не передумал закладывать свою голову?
   - Нет, не передумал! Пишут только об одной функции мозга, о памяти. И ни слова о других, о мыслительных сторонах его деятельности. А сколько в статье туманности... И сколько оптимизма, чтобы толстосумы поверили в возможность замены одряхлевшего мозга!
   - У тебя оптимизма, пожалуй, тоже с избытком.
   - Я проштудировал ворох научных работ по анатомии, физиологии, высшей нервной деятельности...
   - Но устаревшие догмы опровергнуты последними выводами ученых.
   - Нас рассудит история, сэр! - с шутливым патетизмом воскликнул он.
   Теперь мы часто подолгу гуляли с Бобом в городском сквере.
   Оба мы были молоды, оба мечтали попасть в клан избранных. Нашим кумиром был успех в любой его форме, в любом деле,- успех, который мы связывали с богатством, а богатство - со свободой.
   Наши сердца бились в унисон, хотя мнения относительно путей достижения цели у нас расходились.
   Еле успевая за широко и энергично шагавшим другом, хватая открытым ртом морозный воздух, я выслушивал его страстные монологи в защиту дерзновенного замысла...