Начальником отдела был В.И. Смирнов. С ним мне не пришлось долго работать. Произошел несчастный случай. В Браззавиль готовился технический рейс Аэрофлота на самолете Ту-114. Была зима. При взлете с заснеженного аэродрома летчик не выдержал направление взлета, самолет зацепился за сугроб, перевернулся на середине аэродрома и сгорел. Много погибло людей, в том числе и В.И. Смирнов. В этом же самолете находился начальник ТУМВЛ генерал Башкиров, с которым мы учились на одном курсе в Монинской академии. Он в этом полете был главой делегации. При взлете находился в хвостовой части самолета, поэтому и остался жив.
После Смирнова начальником отдела был Л.И. Рыбаков (бывший командир самолета Ту-104), затем генерал в отставке М.Б. Комаров и т.д. Всего за время моей работы в этом отделе сменилось 15 начальников.
В 1969 году меня направили на два месяца в КНДР на подмену представителя Аэрофлота в Пхеньяне Дубинина на период его отпуска. Но получилось так, что я там проработал не два, а шесть месяцев. Дубинин заболел. Затем сдавал экзамены в Академию гражданской авиации в Ленинграде.
Командировка в КНДР была интересной. В то время в Пхеньян летали самолеты Ту-104 один раз в неделю. День-два работаешь, а остальные дни недели занимаешься самообразованием. Вот тогда-то и надо было писать воспоминания о Великой Отечественной войне. Память была свежее. Ведь с годами многое забывается. Послом в КНДР был тогда Судариков. Высокий, симпатичный, импозантный мужчина. Каждый раз, прогуливаясь по саду посольства, приглашал меня, рассказывал о себе, спрашивал о моей работе на Кубе. По возможности я удовлетворял его интерес, так как знал многих кубинских руководителей, в том числе и Фиделя Кастро.
Шел 1968 год. Отношения Советского Союза с Кубой были натянутые, поэтому и между советским и кубинским посольствами поддерживались сугубо официальные отношения. Однажды в аэропорту посол Кубы встречал свою делегацию. Самолет задерживался. Посол обратился ко мне и спросил, когда прилетит самолет. Я ему ответил на испанском языке, что самолет задерживается с прилетом минут на 40. В ожидании рейса мы познакомились. Я рассказал, что знаю хорошо Курбело, Дьеклеса, Альмейду. Встретив делегацию и уезжая в город, посол пригласил меня к себе в гости. Доложил об этом своему послу, он разрешил принять приглашение. По предложению Сударикова кубинский посол был приглашен в советское посольство для просмотра кинофильма. Тот дал согласие. Затем прошли переговоры между ними. Переводчиком приглашен был я. Так восстановилась дружба двух послов. Да и отношения на государственном уровне после посещения Кубы и беседы Косыгина с Фиделем Кастро стали восстанавливаться в лучшую сторону.
Командировка закончилась. Возвращаюсь в Москву. Решил сделать остановку в Омске, где проживали мои дядя и тетя. Об этом я проинформировал второго пилота. Родные были очень рады моему посещению. На другой день очередным рейсом прибыл в Москву. Пришел на работу, меня вызвал начальник политического отдела управления В.Д. Вишневский. Недоумеваю. Зачем же он меня вызвал? Оказалось, командир корабля доложил руководству отряда, что я напился и пьяный отстал от рейса. Эта нелепая выдумка была опровергнута другими членами экипажа. Особенно был недоволен поступком командира второй пилот, который знал, что я специально сделал остановку в Омске, а не отстал в пьяном виде от самолета. Недоразумение было исчерпано.
В 1970 году мне предложили оформить документы для поездки в длительную служебную командировку на Кубу. Я согласился и через два месяца сменил представителя Аэрофлота Н.И. Торицина. На Кубе по совместительству исполнял обязанности представителя Аэрофлота в Испании, Перу и Чили.
В то время у Советского Союза с Испанией дипломатических отношений не было. У власти был Франко. Я хорошо знал представителя авиакомпании "Иберия" в Гаване. В одну из командировок высказал заместителю министра гражданской авиации С.С. Павлову мысль открыть полеты в Испанию не из Москвы, а из Гаваны. Тем более в то время у Испании с Кубой были хорошие отношения. Павлов поддержал мою идею. Сергей Сергеевич, как и всегда, быстро уловил все то, что я рассказал ему о полете Ил-62 из Гаваны в Мадрид, и без лишних вопросов дал указание по телефону своим подчиненным оказать максимум помощи в осуществлении этой идеи.
Сергей Сергеевич Павлов, 1925 года рождения, генерал-лейтенант, обладал огромными знаниями в международных авиационных делах. Занимая должность заместителя министра гражданской авиации СССР, он достойно выполнял свои обязанности. С ним всегда можно было решить любой вопрос быстро и конструктивно, получить необходимую поддержку.
После возвращения в Гавану я провел переговоры с кубинскими авиационными властями и с представителем испанской авиакомпании. Был сделан запрос в Мадрид. Пришло согласие на полет советского самолета из Гаваны в Мадрид. Мы решили экипаж сделать смешанным. Летный состав от Аэрофлота, бортпроводники от авиакомпании "Кубана". На борту самолета надпись "Аэрофлот" дополнили новой - "Кубана".
В один из летних дней самолет Ил-62 прилетел в Мадрид. Представителем от гражданской авиации СССР был назначен я, от кубинцев Педро Триго начальник протокольного отдела Института гражданской авиации Кубы. Во время полета Педро мне подробно рассказал, как они штурмовали казармы Монкада. Из его рассказа я понял, что штурм казарм происходил с трех направлений. Основные силы были сосредоточены под руководством Фиделя Кастро. И вот когда колонна автомашин с фиделевцами на борту, переодетыми в батистовскую форму, стала подъезжать к казармам с тыла, то первая автомашина резко затормозила перед тротуаром и невольно произвела шум, который услышали охранники. Они выбежали навстречу двигающейся колонне. Мгновение, и Фидель отдал приказ стрелять в охранников. Внезапность была утрачена. Поднялась тревога. Из других казарм начала поступать подмога. Завязалась перестрелка, но силы были неравные, и группе Фиделя пришлось отступать.
Через некоторое время всех оставшихся в живых, в том числе Фиделя и Педро Триго, арестовали и посадили в тюрьму.
Под натиском общественности арестованные были выпущены из тюрьмы и через некоторое время уехали в Мексику. Там организовались и на шхуне "Гранма" высадились на кубинском побережье, но неудачно. Оставшиеся в живых ушли в горы Сьерра Маэстро. Вновь перегруппировались, разработали тактику партизанских действий, двинулись на штурм режима Батисты. Революция как снежный ком победоносно покатилась по всей стране. В 1959 году одержана историческая победа под руководством Фиделя Кастро Рус.
В аэропорту Мадрида нас встретили приветливо. Формальностей почти никаких не было. Сели в автобус - и в гостиницу. При выполнении очередных рейсов экипаж на автобусе подъезжал прямо к самолету. И так же - обратно в гостиницу. Мадрид на меня произвел неизгладимое впечатление. Чистый город. Здания, фундаментально построенные, выглядели нарядно. Чувствовалась размеренная жизнь. Почти отсутствовали различные рекламные афиши и иностранные объявления. Город типично испанский. Никакого преклонения, как у нас говорят, перед Западом. Красота мадридских улиц напоминала Ленинград и Париж.
Посетили мы ресторан-театр "Фламинго". Очарование. Не могу забыть до сих пор их музыку и темпераментные национальные танцы в сопровождении кастаньет и гитары. Вход в театр свободный. Заходишь, занимаешь столик, заказываешь и смотришь концерт. Правда, цены, особенно на спиртное, очень высокие. Дороже в три-четыре раза, чем в обычном ресторане. Это и естественно. Ведь плата за вход не установлена. Между прочим, нас предупредили об этих ценах, чтобы мы не попали в неудобное положение. Мадрид запомнился на всю жизнь.
После возвращения в Гавану меня вызвали в Москву. Заместитель министра гражданской авиации С.С. Павлов поставил мне задачу вылететь в Чили и там на месте на основании межправительственного соглашения между Советским Союзом и Чили подготовить все необходимое для открытия полетов самолетов Аэрофлота из Москвы в Сантьяго-де-Чили с промежуточной посадкой в Рабате, Гаване, Лиме.
На другой день из Москвы самолетом Аэрофлота я вылетел в Париж. Далее на самолете Эр-Франс в Сантьяго-де-Чили. В Париже в аэропорту "Шарль де Голль" меня встретил представитель Аэрофлота Борис Мельников. До рейса Париж - Барселона - Каракас - Лима - Сантьяго оставалось 10 часов, и мы поехали на квартиру к Борису Мельникову. Перекусили, он показал мне Париж. Были у Эйфелевой башни. На Монмартре выпили бургонского пива и поздно ночью на самолете авиакомпании Эр-Франс я отправился в Сантьяго.
Прилетел. В Чили в это время было введено чрезвычайное положение. Везде стояли вооруженные солдаты правительственных войск. Все это произвело на меня не очень приятное впечатление. Вошел в вокзал. Взял свои вещички, которых было немного, и стал думать, как мне добраться до города и попасть в гостиницу. Сел на скамейку. Вдруг слышу знакомый голос: - Василио, амиго! Ке ту асес аки? (Василий, друг! Что ты делаешь здесь?) Я сказал, что прибыл в командировку в Сантьяго-де-Чили. Это был Артуро - сын представителя авиакомпании Лан-Чили в Гаване, который прилетал в отпуск к своему отцу. Тогда-то мы с ним и познакомились. Стройный, высокий юноша 19 лет от роду, энергичный и красивый парень. Очень внимательный и предупредительный. Он работал диспетчером в аэропорту. Дежурил как раз в ночную смену. Не раздумывая, он предложил план поездки в город. Единственным средством добраться было такси. Но у меня не было чилийских эскудо, чтобы заплатить за поездку. Были доллары США. Артуро взял у меня пятидесятидолларовую бумажку и через несколько минут вернулся с огромной кучей эскудо. Взяли такси и отправились в гостиницу "Конкистадор".
Впоследствии мне рассказали, что после пиночетовского переворота Роберто, отец Артуро, возвратившийся из Гаваны, был схвачен охранкой и расстрелян. Артуро тоже погиб в перестрелке.
На другой день после прилета в Чили я отправился в советское посольство, доложить о цели прибытия. Все работники посольства были на местах, в том числе и посол. Во избежание провокаций в город почти никто не выходил. Работа была фактически свернута. У меня сложилось такое впечатление, что посольство бездействовало.
Посол выслушал меня внимательно и говорит: - Значит, вы прибыли открывать новую воздушную линию из Сантьяго-де-Чили в Москву через Лиму, Гавану, Рабат? И добавил: - Зачем все это нужно? Ведь мы летаем без каких-либо проблем иностранными авиакомпаниями через Рио-де-Жанейро, Дакар.
После непродолжительного разговора посол все-таки понял, что такая воздушная линия Аэрофлота нужна, хотя и будет очень неудобной для пассажиров. На самом деле, лететь почти 30 часов без отдыха очень тяжело. Вернее с отдыхом, но не более двух часов в каждом аэропорту промежуточной посадки.
Намечалось празднование в честь двухлетия правления Сальвадора Альенде. От Советского Союза на празднование прибыла делегация во главе с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Б. Пастуховым.
На крыльце одной библиотеки в центре города была организована трибуна для правительства и гостей. Мы стояли вместе с Б. Пастуховым рядом в 4-5 метрах от крыльца. Нам было видно, причем очень хорошо, как шли манифестанты. Они шли по улице колоннами, взявшись за руки, в течении 4-5 часов. Несли различные транспаранты. А на шестах несли подвешенных общипанных и в перьях кур, петухов.
Я спросил одного чилийского товарища, который нас охранял, для чего несут этих кур? Он мне ответил: - Оппозиция Альенде твердит, что в стране надвигается голод, так как Альенде все распродает за границу. Даже кур продает Советскому Союзу. Вот манифестанты и несли на шестах кур, показывая, что это неправда, куры есть.
На меня произвело сильное впечатление выступление Альенде. Он выступил с зажигательной речью. И вообще, он был таким же прекрасным оратором, как и Фидель Кастро.
Кстати, с Фиделем за период работы на Кубе мне пришлось встречаться несколько раз. Вот одна из таких встреч. Фидель собирался лететь в Чили. Однажды в аэропорту мне сказали, что со мною хотел бы поговорить Фидель. Я пришел в правительственную комнату аэропорта. Фидель встретил дружелюбно. Высокий, одет в военную форму. Широкая борода и приятная улыбка придавали ему какую-то божественность, хотя он казался очень уставшим. Мы вышли на перрон. Он положил левую руку мне на плечо и спросил: - Василио, наши секреты никто не подслушает, поэтому я хочу рассказать вам свою идею о полете в Чили.
Он задал мне множество вопросов относительно планируемого полета в Чили. Его, в частности, интересовала продолжительность полета и расстояние, которое может покрыть самолет Ил-62. Я подбирал более понятные слова, как мне казалось, чтобы ответить на все его вопросы. Ведь разговор шел на испанском языке. Кстати, Фидель сказал, что он прекрасно меня понимает.
Прохаживаясь по перрону и разговаривая с Фиделем, я старался все время всмотреться в его глаза. Немного прищуренные, в них проглядывалась человеческая нежность и обаяние. Тут же я подумал, что не напрасно говорят о Фиделе как о гуманном человеке. Во время разговора невольно вспоминал 1961 год: ведь я причастен к спасению жизни Фиделя. Но этого я не имел права тогда говорить. Сейчас настало время сказать: видимо, тогда в Мексике, мне удалось предотвратить покушение на кубинских руководителей. Об этом никто из кубинцев не знает до сих пор.
В конце нашего разговора Фидель Кастро сказал, что теперь он будет обращаться к советскому правительству с просьбой выделить по возможности для него самолет Ил-62 с экипажем Аэрофлота.
Действительно через 15 дней, впервые за последние годы, такой полет кубинского руководителя состоялся. Фидель прилетел на самолете Аэрофлота в Чили и пробыл там 30 дней.
Вернувшись в представительство Аэрофлота, стал задавать себе вопрос: почему же Фидель обратился на аэродроме ко мне, к представителю Аэрофлота, а не в посольство? До сих пор не знаю. Может быть, по той причине, что было у него время в ожидании прилета А. Кириленко. Самолет, на котором он летел, задерживался.
Ко мне в гостиницу приехал военный атташе посольства полковник Хлебников. Проинформировал, что в Сантьяго через два дня прилетит главнокомандующий ВВС Советского Союза главный маршал авиации П.С. Кутахов. Когда я спросил Хлебникова, на каком самолете он прилетит, он ответил: "Безразлично, на каком бы самолете он ни прилетел, я должен встретить этот рейс и оказать содействие во всех вопросах, вплоть до выдачи суточных".
Потом мы разобрались что к чему, и вся ответственность за рейс была возложена на Хлебникова. Несмотря на это, я оказал Хлебникову помощь во всех вопросах, связанных с этим рейсом.
На другой день мы с ним выехали в аэропорт. П.С. Кутахов прилетел на самолете Ил-18, специально предназначенном для официальных военных делегаций. На борту было два экипажа. Старшим летного состава был командир бригады особого назначения генерал Константин Андреевич Викторов. Летчиков мы разместили в той же гостинице "Конкистадор". Обслуживающий персонал хорошо встретил наших гостей.
По программе командующий ВВС Чили в одной из авиационных воинских частей дал в честь советского маршала обед. На прием был приглашен и я. Обед прошел в дружественной обстановке. Все были довольны. И чилийская и наша делегации. После приема мы вернулись в гостиницу. Я уже собирался отдыхать, как вдруг командир бригады и старший штурман самолета пришли ко мне в номер. Буквально огорошили: после возвращения из гостей в кармане пиджака штурман обнаружил 40 тысяч новых купюр чилийских денег эскудо 5-тысячного достоинства. Это колоссальная сумма.
Как впоследствии оказалось, это была самая настоящая провокация. Часть купюр из этих денег после проверки оказалась фальшивой. В случае покупки в магазине товаров эти деньги могли проверить и уличить делегацию в подделке денежных знаков. На другой день эти 40 тысяч мы с военным атташе сожгли, составив при этом акт на уничтожение. Об этом случае мы проинформировали П.С. Кутахова. Он одобрил наши действия. После пятидневного пребывания в Чили делегация вылетела в Москву. Началась подготовка материалов к открытию новой воздушной линии в Чили.
В один из дней президент гостиничного фонда, принадлежащего соцпартии, пригласил меня на ужин. Об этом я доложил нашему послу. Получил разрешение, и мы встретились с президентом в одном из лучших ресторанов Сантьяго. Естественно, что в ресторан я пришел не один, а с одним работником советского посольства, против которого президент не возражал. На банкете нас пригласили в туристическую поездку по стране. Об этом мы доложили советскому послу. Он одобрил мероприятие, заявив, что для Аэрофлота все разрешается, а вот для посольских товарищей, надо подумать...
Накануне вылета меня посетил Гонсалес, который был вместе с президентом в ресторане. Меня предупредили в советском посольстве об этом посещении, посоветовали отвечать на все вопросы Гонсалеса. О чем только он меня ни спрашивал. Порой от его вопросов мне становилось жутко. Но, памятуя рекомендации советского посольства, я на все вопросы старался отвечать кратко и ясно. Оказалось, президент дал Гонсалесу задание подписать контракт с Аэрофлотом в моем лице на предмет размещения советских туристов только в их гостиницах, когда начнутся интенсивные полеты Аэрофлота в Чили. Поэтому президент и пригласил меня в путешествие по стране с целью показать гостиницы, принадлежащие соцпартии.
На другой день мы втроем вылетели на юг страны в направлении Огненной земли. Первую посадку произвели в Пуэрто-дель-Монте. Разместились в гостинице. Я со своим товарищем. Чилиец отдельно от нас. Как-то Гонсалес разоткровенничался. Все упирается в бизнес. Если Гонсалес заключит договор о размещении туристов Аэрофлота в их гостиницах, то президент ему выплатит премию в сумме 50 тысяч эскудо. Вот это предпринимательство. Оперативно работают, хотя еще и не было решения хунты об открытии полетов из Москвы в Сантьяго.
Что такое хунта? Это заседание представителей различных организаций, заинтересованных в решении того или иного вопроса. То есть решают вопрос на совещании все вместе, а по-испански "вместе" означает "хунто". Так вот это слово "хунто" и превратили в нарицательное название "хунта". Чилийская хунта - армия, ВВС, Морфлот.
Такая деятельность Гонсалеса, да и самого президента гостиниц мне очень понравилась. Прекрасно. Нам этому надо учиться и учиться.
На Огненную землю я не полетел, так как через два дня должно было состояться заседание хунты, где предполагалось окончательно решить вопрос полетов Аэрофлота в Чили.
Обратно из Пуэто-дель-Монте в Сантьяго я вернулся поездом. Заседание хунты состоялось точно в назначенное время. Как сейчас помню. С вокзала, не заезжая в гостиницу, направился в Генеральный штаб Министерства обороны Чили, где проходило заседание. У главного входа в здание стоит охрана. Спросил, как пройти в такую-то аудиторию к начальнику аэронавтики. Но сел не в тот лифт. Вышел на пятом этаже и вижу табличку: "Эль эстадо майор хенераль" (начальник Генерального штаба). Вышел майор, я его спросил, как пройти к начальнику аэронавтики. Он мне объяснил. Сел в другой лифт и поднялся на шестой этаж. Я был одет в гражданское платье и без всякого пропуска мог ходить по кабинетам Генерального штаба. Никто меня не останавливал. Вот по этой причине, как я полагаю, с легкостью и произошел переворот. Пиночету без труда удалось свергнуть правительство Альенде. Все открыто. Кто хотел, тот и приходил в секретные учреждения бесконтрольно.
На хунте решение состоялось. Полеты самолетов Аэрофлота разрешены из Москвы в Сантьяго через Марокко, Кубу, Перу. Об этом я информировал Министерство гражданской авиации.
Когда вернулся в Сантьяго, то обнаружил там большие беспорядки. В центре города фашистские молодчики и различные подстрекатели из буржуазных оппозиционных Альенде партий устраивали заторы на узких перекрестках улиц. Полиция наводила порядок вплоть до разгона зачинщиков этих нарушении с применением слезоточивых газов и дубинок.
Много раз приходилось попадать в подобные ситуации. Один раз, возвращаясь в гостиницу, я оказался на улице, где стали рваться гранаты со слезоточивым газом. Если бы вы знали, откуда только берутся слезы. Они лились потоком из глаз и носа, раздирая гортань. Деваться некуда. Я успел нырнуть в один из магазинчиков, железные створки которого сразу же закрылись за мной. Хозяин магазина дружелюбно похлопал меня по плечу и спросил, из какой я страны. Когда я ему ответил, что из Советского Союза, он налил мне чашку кофе. Завязалась дружеская беседа. Беспорядки окончились, я вернулся в гостиницу. Так я попадал в аналогичные переплеты раза четыре. Приходилось ходить пешком. Автомашины-то у меня не было, на это не было отпущено денег. Экономил. Можно было, как делал представитель Морфлота, арендовать на каждый день автомобиль, но аренда дорого стоила, а это было не по карману Аэрофлоту.
Пришел в гостиницу, выпил стакан чая и как убитый мгновенно заснул. Проспал часов восемь. На другой день утром на рассвете услышал непонятные звуки, подобные грозовым раскатам. Что же произошло? Недовольные жены чиновников различных ведомств и министерств, мужья которых входили в буржуазные партии, организовали своеобразный бунт. Их называли "мумии", то есть отжившие элементы. Они вышли на балконы своих квартир и в условленное время, как по команде дирижера оркестра, стали греметь кастрюлями, железными бидонами и другими предметами, создавая при этом адский шум. Такой формой протеста они выражали недовольство правительством Альенде.
В Чили я пробыл восемь месяцев. Мне предстояло вернуться на Кубу, потому что на замену мне прибыл в Сантьяго другой представитель Аэрофлота. На Кубу я вернулся через Мадрид. Здесь мне хочется сделать некоторые пояснения. Почему же на Кубу я полетел не самолетом Аэрофлота по маршруту через Лиму, а самолетом "Боинг-747" авиакомпании "Иберия". Наши рейсы летали один раз в неделю, то есть по воскресным дням, а распоряжение вернуться на Кубу пришло в понедельник. Значит, надо было ждать почти неделю. Хотелось полететь на "Боинге-747" и ознакомиться с обслуживанием пассажиров на этом самолете. Любопытно было побывать еще раз в Мадриде.
Чтобы лететь на самолете авиакомпании "Иберия", надо было приобрести билет. Поэтому я и обратился к представителю этой авиакомпании в целях получения бесплатного билета для полета на их самолете. Это не противоречило нашим порядкам и международному авиационному праву. Представитель "Иберии" встретил меня на десятом этаже одного из зданий Сантьяго очень дружелюбно. Его секретарша доложила, что представитель Аэрофлота в Чили хотел бы с ним встретиться. Поэтому при беседе он не спрашивал каких-либо документов, подтверждающих мою принадлежность к Аэрофлоту. Только спросил, когда мы начнем летать в Чили. О том, что здесь находится представитель Аэрофлота на Кубе, прибывший открывать полеты из Москвы в Сантьяго, он знал. После непродолжительной беседы он мне порекомендовал купить в испанском консульстве визу и затем получить у него билет. Что я и сделал.
Вернулся с визой, меня вновь встретила секретарша. Она извинилась за то, что нет представителя, и вручила мне авиабилет вместе с сувениром. Это была пластинка "Фламенко", на которой записаны танцы с исполнением испанских национальных песен. Прекрасная музыка. Много раз я слушал ее. И каждый раз она меня воодушевляла и трогала. Прекраснейшая мелодия. Разве можно ее сравнить с тем музыкальным хаосом, который господствует у нас на радио и телевидении. Что характерно, Испания, как никакая другая страна, никогда не преклонялась перед иностранщиной. Везде можно слышать исключительно национальную музыку. Вот что значит, народ дорожит своим национальным достоинством.
Получив авиабилет, на другой день я прибыл в аэропорт и вылетел в Мадрид. На борту самолета "Боинг-747" лететь было намного удобнее, чем на Ил-62.
Разнообразие и обилие питания выгодно отличало авиакомпанию "Иберия" от Аэрофлота. Между прочим, когда летел самолетом Эр-Франс из Парижа в Сантъяго, то там предложили мне выбор спиртного. Я попросил не оказавшийся на тележке коньяк "мартель". Стюард принес бутылку, налил рюмку и унес обратно. Так повторилось три раза. Я подумал: какая жадность. На французском самолете и жалеют "мартель". А на самолете "Иберии" старший стюард в красном жакете, отличающем его от других бортпроводников, принес полную бутылку "мартеля", открыл ее при мне и с моего разрешения оставил на столике. Мелочь, но приятно...
В салоне работал телевизор. К сожалению, утомляла реклама. В подлокотнике были вмонтированы наушники для прослушивания музыки. На удивление отсутствовали шумы от работающих двигателей.
Во время полета из Сантьяго в Мадрид в салоне первого класса вместе со мной находился еще один пассажир. Чилиец. Разговорились. Мой собеседник немного охмелел. Когда я похвалил Альенде, мой собеседник резко возмутился: - Пендехо этот Корвалан. Дурак этот Корвалан. Мальдидосеа твой Альенде. Предатель твой Альенде. Надо убить этого... Ай ке матар эстэ коммуниста и так далее.
Я его успокоил. Предложил еще выпить из моей бутылки, и он успокоился. Сосед оказался директором по продаже американских автомашин в Чили.
После Смирнова начальником отдела был Л.И. Рыбаков (бывший командир самолета Ту-104), затем генерал в отставке М.Б. Комаров и т.д. Всего за время моей работы в этом отделе сменилось 15 начальников.
В 1969 году меня направили на два месяца в КНДР на подмену представителя Аэрофлота в Пхеньяне Дубинина на период его отпуска. Но получилось так, что я там проработал не два, а шесть месяцев. Дубинин заболел. Затем сдавал экзамены в Академию гражданской авиации в Ленинграде.
Командировка в КНДР была интересной. В то время в Пхеньян летали самолеты Ту-104 один раз в неделю. День-два работаешь, а остальные дни недели занимаешься самообразованием. Вот тогда-то и надо было писать воспоминания о Великой Отечественной войне. Память была свежее. Ведь с годами многое забывается. Послом в КНДР был тогда Судариков. Высокий, симпатичный, импозантный мужчина. Каждый раз, прогуливаясь по саду посольства, приглашал меня, рассказывал о себе, спрашивал о моей работе на Кубе. По возможности я удовлетворял его интерес, так как знал многих кубинских руководителей, в том числе и Фиделя Кастро.
Шел 1968 год. Отношения Советского Союза с Кубой были натянутые, поэтому и между советским и кубинским посольствами поддерживались сугубо официальные отношения. Однажды в аэропорту посол Кубы встречал свою делегацию. Самолет задерживался. Посол обратился ко мне и спросил, когда прилетит самолет. Я ему ответил на испанском языке, что самолет задерживается с прилетом минут на 40. В ожидании рейса мы познакомились. Я рассказал, что знаю хорошо Курбело, Дьеклеса, Альмейду. Встретив делегацию и уезжая в город, посол пригласил меня к себе в гости. Доложил об этом своему послу, он разрешил принять приглашение. По предложению Сударикова кубинский посол был приглашен в советское посольство для просмотра кинофильма. Тот дал согласие. Затем прошли переговоры между ними. Переводчиком приглашен был я. Так восстановилась дружба двух послов. Да и отношения на государственном уровне после посещения Кубы и беседы Косыгина с Фиделем Кастро стали восстанавливаться в лучшую сторону.
Командировка закончилась. Возвращаюсь в Москву. Решил сделать остановку в Омске, где проживали мои дядя и тетя. Об этом я проинформировал второго пилота. Родные были очень рады моему посещению. На другой день очередным рейсом прибыл в Москву. Пришел на работу, меня вызвал начальник политического отдела управления В.Д. Вишневский. Недоумеваю. Зачем же он меня вызвал? Оказалось, командир корабля доложил руководству отряда, что я напился и пьяный отстал от рейса. Эта нелепая выдумка была опровергнута другими членами экипажа. Особенно был недоволен поступком командира второй пилот, который знал, что я специально сделал остановку в Омске, а не отстал в пьяном виде от самолета. Недоразумение было исчерпано.
В 1970 году мне предложили оформить документы для поездки в длительную служебную командировку на Кубу. Я согласился и через два месяца сменил представителя Аэрофлота Н.И. Торицина. На Кубе по совместительству исполнял обязанности представителя Аэрофлота в Испании, Перу и Чили.
В то время у Советского Союза с Испанией дипломатических отношений не было. У власти был Франко. Я хорошо знал представителя авиакомпании "Иберия" в Гаване. В одну из командировок высказал заместителю министра гражданской авиации С.С. Павлову мысль открыть полеты в Испанию не из Москвы, а из Гаваны. Тем более в то время у Испании с Кубой были хорошие отношения. Павлов поддержал мою идею. Сергей Сергеевич, как и всегда, быстро уловил все то, что я рассказал ему о полете Ил-62 из Гаваны в Мадрид, и без лишних вопросов дал указание по телефону своим подчиненным оказать максимум помощи в осуществлении этой идеи.
Сергей Сергеевич Павлов, 1925 года рождения, генерал-лейтенант, обладал огромными знаниями в международных авиационных делах. Занимая должность заместителя министра гражданской авиации СССР, он достойно выполнял свои обязанности. С ним всегда можно было решить любой вопрос быстро и конструктивно, получить необходимую поддержку.
После возвращения в Гавану я провел переговоры с кубинскими авиационными властями и с представителем испанской авиакомпании. Был сделан запрос в Мадрид. Пришло согласие на полет советского самолета из Гаваны в Мадрид. Мы решили экипаж сделать смешанным. Летный состав от Аэрофлота, бортпроводники от авиакомпании "Кубана". На борту самолета надпись "Аэрофлот" дополнили новой - "Кубана".
В один из летних дней самолет Ил-62 прилетел в Мадрид. Представителем от гражданской авиации СССР был назначен я, от кубинцев Педро Триго начальник протокольного отдела Института гражданской авиации Кубы. Во время полета Педро мне подробно рассказал, как они штурмовали казармы Монкада. Из его рассказа я понял, что штурм казарм происходил с трех направлений. Основные силы были сосредоточены под руководством Фиделя Кастро. И вот когда колонна автомашин с фиделевцами на борту, переодетыми в батистовскую форму, стала подъезжать к казармам с тыла, то первая автомашина резко затормозила перед тротуаром и невольно произвела шум, который услышали охранники. Они выбежали навстречу двигающейся колонне. Мгновение, и Фидель отдал приказ стрелять в охранников. Внезапность была утрачена. Поднялась тревога. Из других казарм начала поступать подмога. Завязалась перестрелка, но силы были неравные, и группе Фиделя пришлось отступать.
Через некоторое время всех оставшихся в живых, в том числе Фиделя и Педро Триго, арестовали и посадили в тюрьму.
Под натиском общественности арестованные были выпущены из тюрьмы и через некоторое время уехали в Мексику. Там организовались и на шхуне "Гранма" высадились на кубинском побережье, но неудачно. Оставшиеся в живых ушли в горы Сьерра Маэстро. Вновь перегруппировались, разработали тактику партизанских действий, двинулись на штурм режима Батисты. Революция как снежный ком победоносно покатилась по всей стране. В 1959 году одержана историческая победа под руководством Фиделя Кастро Рус.
В аэропорту Мадрида нас встретили приветливо. Формальностей почти никаких не было. Сели в автобус - и в гостиницу. При выполнении очередных рейсов экипаж на автобусе подъезжал прямо к самолету. И так же - обратно в гостиницу. Мадрид на меня произвел неизгладимое впечатление. Чистый город. Здания, фундаментально построенные, выглядели нарядно. Чувствовалась размеренная жизнь. Почти отсутствовали различные рекламные афиши и иностранные объявления. Город типично испанский. Никакого преклонения, как у нас говорят, перед Западом. Красота мадридских улиц напоминала Ленинград и Париж.
Посетили мы ресторан-театр "Фламинго". Очарование. Не могу забыть до сих пор их музыку и темпераментные национальные танцы в сопровождении кастаньет и гитары. Вход в театр свободный. Заходишь, занимаешь столик, заказываешь и смотришь концерт. Правда, цены, особенно на спиртное, очень высокие. Дороже в три-четыре раза, чем в обычном ресторане. Это и естественно. Ведь плата за вход не установлена. Между прочим, нас предупредили об этих ценах, чтобы мы не попали в неудобное положение. Мадрид запомнился на всю жизнь.
После возвращения в Гавану меня вызвали в Москву. Заместитель министра гражданской авиации С.С. Павлов поставил мне задачу вылететь в Чили и там на месте на основании межправительственного соглашения между Советским Союзом и Чили подготовить все необходимое для открытия полетов самолетов Аэрофлота из Москвы в Сантьяго-де-Чили с промежуточной посадкой в Рабате, Гаване, Лиме.
На другой день из Москвы самолетом Аэрофлота я вылетел в Париж. Далее на самолете Эр-Франс в Сантьяго-де-Чили. В Париже в аэропорту "Шарль де Голль" меня встретил представитель Аэрофлота Борис Мельников. До рейса Париж - Барселона - Каракас - Лима - Сантьяго оставалось 10 часов, и мы поехали на квартиру к Борису Мельникову. Перекусили, он показал мне Париж. Были у Эйфелевой башни. На Монмартре выпили бургонского пива и поздно ночью на самолете авиакомпании Эр-Франс я отправился в Сантьяго.
Прилетел. В Чили в это время было введено чрезвычайное положение. Везде стояли вооруженные солдаты правительственных войск. Все это произвело на меня не очень приятное впечатление. Вошел в вокзал. Взял свои вещички, которых было немного, и стал думать, как мне добраться до города и попасть в гостиницу. Сел на скамейку. Вдруг слышу знакомый голос: - Василио, амиго! Ке ту асес аки? (Василий, друг! Что ты делаешь здесь?) Я сказал, что прибыл в командировку в Сантьяго-де-Чили. Это был Артуро - сын представителя авиакомпании Лан-Чили в Гаване, который прилетал в отпуск к своему отцу. Тогда-то мы с ним и познакомились. Стройный, высокий юноша 19 лет от роду, энергичный и красивый парень. Очень внимательный и предупредительный. Он работал диспетчером в аэропорту. Дежурил как раз в ночную смену. Не раздумывая, он предложил план поездки в город. Единственным средством добраться было такси. Но у меня не было чилийских эскудо, чтобы заплатить за поездку. Были доллары США. Артуро взял у меня пятидесятидолларовую бумажку и через несколько минут вернулся с огромной кучей эскудо. Взяли такси и отправились в гостиницу "Конкистадор".
Впоследствии мне рассказали, что после пиночетовского переворота Роберто, отец Артуро, возвратившийся из Гаваны, был схвачен охранкой и расстрелян. Артуро тоже погиб в перестрелке.
На другой день после прилета в Чили я отправился в советское посольство, доложить о цели прибытия. Все работники посольства были на местах, в том числе и посол. Во избежание провокаций в город почти никто не выходил. Работа была фактически свернута. У меня сложилось такое впечатление, что посольство бездействовало.
Посол выслушал меня внимательно и говорит: - Значит, вы прибыли открывать новую воздушную линию из Сантьяго-де-Чили в Москву через Лиму, Гавану, Рабат? И добавил: - Зачем все это нужно? Ведь мы летаем без каких-либо проблем иностранными авиакомпаниями через Рио-де-Жанейро, Дакар.
После непродолжительного разговора посол все-таки понял, что такая воздушная линия Аэрофлота нужна, хотя и будет очень неудобной для пассажиров. На самом деле, лететь почти 30 часов без отдыха очень тяжело. Вернее с отдыхом, но не более двух часов в каждом аэропорту промежуточной посадки.
Намечалось празднование в честь двухлетия правления Сальвадора Альенде. От Советского Союза на празднование прибыла делегация во главе с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Б. Пастуховым.
На крыльце одной библиотеки в центре города была организована трибуна для правительства и гостей. Мы стояли вместе с Б. Пастуховым рядом в 4-5 метрах от крыльца. Нам было видно, причем очень хорошо, как шли манифестанты. Они шли по улице колоннами, взявшись за руки, в течении 4-5 часов. Несли различные транспаранты. А на шестах несли подвешенных общипанных и в перьях кур, петухов.
Я спросил одного чилийского товарища, который нас охранял, для чего несут этих кур? Он мне ответил: - Оппозиция Альенде твердит, что в стране надвигается голод, так как Альенде все распродает за границу. Даже кур продает Советскому Союзу. Вот манифестанты и несли на шестах кур, показывая, что это неправда, куры есть.
На меня произвело сильное впечатление выступление Альенде. Он выступил с зажигательной речью. И вообще, он был таким же прекрасным оратором, как и Фидель Кастро.
Кстати, с Фиделем за период работы на Кубе мне пришлось встречаться несколько раз. Вот одна из таких встреч. Фидель собирался лететь в Чили. Однажды в аэропорту мне сказали, что со мною хотел бы поговорить Фидель. Я пришел в правительственную комнату аэропорта. Фидель встретил дружелюбно. Высокий, одет в военную форму. Широкая борода и приятная улыбка придавали ему какую-то божественность, хотя он казался очень уставшим. Мы вышли на перрон. Он положил левую руку мне на плечо и спросил: - Василио, наши секреты никто не подслушает, поэтому я хочу рассказать вам свою идею о полете в Чили.
Он задал мне множество вопросов относительно планируемого полета в Чили. Его, в частности, интересовала продолжительность полета и расстояние, которое может покрыть самолет Ил-62. Я подбирал более понятные слова, как мне казалось, чтобы ответить на все его вопросы. Ведь разговор шел на испанском языке. Кстати, Фидель сказал, что он прекрасно меня понимает.
Прохаживаясь по перрону и разговаривая с Фиделем, я старался все время всмотреться в его глаза. Немного прищуренные, в них проглядывалась человеческая нежность и обаяние. Тут же я подумал, что не напрасно говорят о Фиделе как о гуманном человеке. Во время разговора невольно вспоминал 1961 год: ведь я причастен к спасению жизни Фиделя. Но этого я не имел права тогда говорить. Сейчас настало время сказать: видимо, тогда в Мексике, мне удалось предотвратить покушение на кубинских руководителей. Об этом никто из кубинцев не знает до сих пор.
В конце нашего разговора Фидель Кастро сказал, что теперь он будет обращаться к советскому правительству с просьбой выделить по возможности для него самолет Ил-62 с экипажем Аэрофлота.
Действительно через 15 дней, впервые за последние годы, такой полет кубинского руководителя состоялся. Фидель прилетел на самолете Аэрофлота в Чили и пробыл там 30 дней.
Вернувшись в представительство Аэрофлота, стал задавать себе вопрос: почему же Фидель обратился на аэродроме ко мне, к представителю Аэрофлота, а не в посольство? До сих пор не знаю. Может быть, по той причине, что было у него время в ожидании прилета А. Кириленко. Самолет, на котором он летел, задерживался.
Ко мне в гостиницу приехал военный атташе посольства полковник Хлебников. Проинформировал, что в Сантьяго через два дня прилетит главнокомандующий ВВС Советского Союза главный маршал авиации П.С. Кутахов. Когда я спросил Хлебникова, на каком самолете он прилетит, он ответил: "Безразлично, на каком бы самолете он ни прилетел, я должен встретить этот рейс и оказать содействие во всех вопросах, вплоть до выдачи суточных".
Потом мы разобрались что к чему, и вся ответственность за рейс была возложена на Хлебникова. Несмотря на это, я оказал Хлебникову помощь во всех вопросах, связанных с этим рейсом.
На другой день мы с ним выехали в аэропорт. П.С. Кутахов прилетел на самолете Ил-18, специально предназначенном для официальных военных делегаций. На борту было два экипажа. Старшим летного состава был командир бригады особого назначения генерал Константин Андреевич Викторов. Летчиков мы разместили в той же гостинице "Конкистадор". Обслуживающий персонал хорошо встретил наших гостей.
По программе командующий ВВС Чили в одной из авиационных воинских частей дал в честь советского маршала обед. На прием был приглашен и я. Обед прошел в дружественной обстановке. Все были довольны. И чилийская и наша делегации. После приема мы вернулись в гостиницу. Я уже собирался отдыхать, как вдруг командир бригады и старший штурман самолета пришли ко мне в номер. Буквально огорошили: после возвращения из гостей в кармане пиджака штурман обнаружил 40 тысяч новых купюр чилийских денег эскудо 5-тысячного достоинства. Это колоссальная сумма.
Как впоследствии оказалось, это была самая настоящая провокация. Часть купюр из этих денег после проверки оказалась фальшивой. В случае покупки в магазине товаров эти деньги могли проверить и уличить делегацию в подделке денежных знаков. На другой день эти 40 тысяч мы с военным атташе сожгли, составив при этом акт на уничтожение. Об этом случае мы проинформировали П.С. Кутахова. Он одобрил наши действия. После пятидневного пребывания в Чили делегация вылетела в Москву. Началась подготовка материалов к открытию новой воздушной линии в Чили.
В один из дней президент гостиничного фонда, принадлежащего соцпартии, пригласил меня на ужин. Об этом я доложил нашему послу. Получил разрешение, и мы встретились с президентом в одном из лучших ресторанов Сантьяго. Естественно, что в ресторан я пришел не один, а с одним работником советского посольства, против которого президент не возражал. На банкете нас пригласили в туристическую поездку по стране. Об этом мы доложили советскому послу. Он одобрил мероприятие, заявив, что для Аэрофлота все разрешается, а вот для посольских товарищей, надо подумать...
Накануне вылета меня посетил Гонсалес, который был вместе с президентом в ресторане. Меня предупредили в советском посольстве об этом посещении, посоветовали отвечать на все вопросы Гонсалеса. О чем только он меня ни спрашивал. Порой от его вопросов мне становилось жутко. Но, памятуя рекомендации советского посольства, я на все вопросы старался отвечать кратко и ясно. Оказалось, президент дал Гонсалесу задание подписать контракт с Аэрофлотом в моем лице на предмет размещения советских туристов только в их гостиницах, когда начнутся интенсивные полеты Аэрофлота в Чили. Поэтому президент и пригласил меня в путешествие по стране с целью показать гостиницы, принадлежащие соцпартии.
На другой день мы втроем вылетели на юг страны в направлении Огненной земли. Первую посадку произвели в Пуэрто-дель-Монте. Разместились в гостинице. Я со своим товарищем. Чилиец отдельно от нас. Как-то Гонсалес разоткровенничался. Все упирается в бизнес. Если Гонсалес заключит договор о размещении туристов Аэрофлота в их гостиницах, то президент ему выплатит премию в сумме 50 тысяч эскудо. Вот это предпринимательство. Оперативно работают, хотя еще и не было решения хунты об открытии полетов из Москвы в Сантьяго.
Что такое хунта? Это заседание представителей различных организаций, заинтересованных в решении того или иного вопроса. То есть решают вопрос на совещании все вместе, а по-испански "вместе" означает "хунто". Так вот это слово "хунто" и превратили в нарицательное название "хунта". Чилийская хунта - армия, ВВС, Морфлот.
Такая деятельность Гонсалеса, да и самого президента гостиниц мне очень понравилась. Прекрасно. Нам этому надо учиться и учиться.
На Огненную землю я не полетел, так как через два дня должно было состояться заседание хунты, где предполагалось окончательно решить вопрос полетов Аэрофлота в Чили.
Обратно из Пуэто-дель-Монте в Сантьяго я вернулся поездом. Заседание хунты состоялось точно в назначенное время. Как сейчас помню. С вокзала, не заезжая в гостиницу, направился в Генеральный штаб Министерства обороны Чили, где проходило заседание. У главного входа в здание стоит охрана. Спросил, как пройти в такую-то аудиторию к начальнику аэронавтики. Но сел не в тот лифт. Вышел на пятом этаже и вижу табличку: "Эль эстадо майор хенераль" (начальник Генерального штаба). Вышел майор, я его спросил, как пройти к начальнику аэронавтики. Он мне объяснил. Сел в другой лифт и поднялся на шестой этаж. Я был одет в гражданское платье и без всякого пропуска мог ходить по кабинетам Генерального штаба. Никто меня не останавливал. Вот по этой причине, как я полагаю, с легкостью и произошел переворот. Пиночету без труда удалось свергнуть правительство Альенде. Все открыто. Кто хотел, тот и приходил в секретные учреждения бесконтрольно.
На хунте решение состоялось. Полеты самолетов Аэрофлота разрешены из Москвы в Сантьяго через Марокко, Кубу, Перу. Об этом я информировал Министерство гражданской авиации.
Когда вернулся в Сантьяго, то обнаружил там большие беспорядки. В центре города фашистские молодчики и различные подстрекатели из буржуазных оппозиционных Альенде партий устраивали заторы на узких перекрестках улиц. Полиция наводила порядок вплоть до разгона зачинщиков этих нарушении с применением слезоточивых газов и дубинок.
Много раз приходилось попадать в подобные ситуации. Один раз, возвращаясь в гостиницу, я оказался на улице, где стали рваться гранаты со слезоточивым газом. Если бы вы знали, откуда только берутся слезы. Они лились потоком из глаз и носа, раздирая гортань. Деваться некуда. Я успел нырнуть в один из магазинчиков, железные створки которого сразу же закрылись за мной. Хозяин магазина дружелюбно похлопал меня по плечу и спросил, из какой я страны. Когда я ему ответил, что из Советского Союза, он налил мне чашку кофе. Завязалась дружеская беседа. Беспорядки окончились, я вернулся в гостиницу. Так я попадал в аналогичные переплеты раза четыре. Приходилось ходить пешком. Автомашины-то у меня не было, на это не было отпущено денег. Экономил. Можно было, как делал представитель Морфлота, арендовать на каждый день автомобиль, но аренда дорого стоила, а это было не по карману Аэрофлоту.
Пришел в гостиницу, выпил стакан чая и как убитый мгновенно заснул. Проспал часов восемь. На другой день утром на рассвете услышал непонятные звуки, подобные грозовым раскатам. Что же произошло? Недовольные жены чиновников различных ведомств и министерств, мужья которых входили в буржуазные партии, организовали своеобразный бунт. Их называли "мумии", то есть отжившие элементы. Они вышли на балконы своих квартир и в условленное время, как по команде дирижера оркестра, стали греметь кастрюлями, железными бидонами и другими предметами, создавая при этом адский шум. Такой формой протеста они выражали недовольство правительством Альенде.
В Чили я пробыл восемь месяцев. Мне предстояло вернуться на Кубу, потому что на замену мне прибыл в Сантьяго другой представитель Аэрофлота. На Кубу я вернулся через Мадрид. Здесь мне хочется сделать некоторые пояснения. Почему же на Кубу я полетел не самолетом Аэрофлота по маршруту через Лиму, а самолетом "Боинг-747" авиакомпании "Иберия". Наши рейсы летали один раз в неделю, то есть по воскресным дням, а распоряжение вернуться на Кубу пришло в понедельник. Значит, надо было ждать почти неделю. Хотелось полететь на "Боинге-747" и ознакомиться с обслуживанием пассажиров на этом самолете. Любопытно было побывать еще раз в Мадриде.
Чтобы лететь на самолете авиакомпании "Иберия", надо было приобрести билет. Поэтому я и обратился к представителю этой авиакомпании в целях получения бесплатного билета для полета на их самолете. Это не противоречило нашим порядкам и международному авиационному праву. Представитель "Иберии" встретил меня на десятом этаже одного из зданий Сантьяго очень дружелюбно. Его секретарша доложила, что представитель Аэрофлота в Чили хотел бы с ним встретиться. Поэтому при беседе он не спрашивал каких-либо документов, подтверждающих мою принадлежность к Аэрофлоту. Только спросил, когда мы начнем летать в Чили. О том, что здесь находится представитель Аэрофлота на Кубе, прибывший открывать полеты из Москвы в Сантьяго, он знал. После непродолжительной беседы он мне порекомендовал купить в испанском консульстве визу и затем получить у него билет. Что я и сделал.
Вернулся с визой, меня вновь встретила секретарша. Она извинилась за то, что нет представителя, и вручила мне авиабилет вместе с сувениром. Это была пластинка "Фламенко", на которой записаны танцы с исполнением испанских национальных песен. Прекрасная музыка. Много раз я слушал ее. И каждый раз она меня воодушевляла и трогала. Прекраснейшая мелодия. Разве можно ее сравнить с тем музыкальным хаосом, который господствует у нас на радио и телевидении. Что характерно, Испания, как никакая другая страна, никогда не преклонялась перед иностранщиной. Везде можно слышать исключительно национальную музыку. Вот что значит, народ дорожит своим национальным достоинством.
Получив авиабилет, на другой день я прибыл в аэропорт и вылетел в Мадрид. На борту самолета "Боинг-747" лететь было намного удобнее, чем на Ил-62.
Разнообразие и обилие питания выгодно отличало авиакомпанию "Иберия" от Аэрофлота. Между прочим, когда летел самолетом Эр-Франс из Парижа в Сантъяго, то там предложили мне выбор спиртного. Я попросил не оказавшийся на тележке коньяк "мартель". Стюард принес бутылку, налил рюмку и унес обратно. Так повторилось три раза. Я подумал: какая жадность. На французском самолете и жалеют "мартель". А на самолете "Иберии" старший стюард в красном жакете, отличающем его от других бортпроводников, принес полную бутылку "мартеля", открыл ее при мне и с моего разрешения оставил на столике. Мелочь, но приятно...
В салоне работал телевизор. К сожалению, утомляла реклама. В подлокотнике были вмонтированы наушники для прослушивания музыки. На удивление отсутствовали шумы от работающих двигателей.
Во время полета из Сантьяго в Мадрид в салоне первого класса вместе со мной находился еще один пассажир. Чилиец. Разговорились. Мой собеседник немного охмелел. Когда я похвалил Альенде, мой собеседник резко возмутился: - Пендехо этот Корвалан. Дурак этот Корвалан. Мальдидосеа твой Альенде. Предатель твой Альенде. Надо убить этого... Ай ке матар эстэ коммуниста и так далее.
Я его успокоил. Предложил еще выпить из моей бутылки, и он успокоился. Сосед оказался директором по продаже американских автомашин в Чили.