Я пожал плечами:
- Охоту на Коди затеяли гринго, но мои милые соотечественники с готовностью воспользуются партизанской помощью. Бандюги Мондрагона стерегли меня близ Кананеа, до этого они же отправили на тот свет Вилла Пирса и Милли Чарльз, отчего-то спешивших к востоку...
- А почему они спешили к востоку? - равнодушно спросила Антония.
- Кто скажет? Мондрагон принял все меры, чтобы Пирс не улизнул. Генералу было известно: делец разыскивает оружие; и, коль скоро за винтовки еще не уплачено, собственностью Пирса они и остаются... Оружие было его билетом в страну респектабельности, финансового благополучия - коль скоро Пирсу удалось бы разыскать достаточно богатого покупателя, готового отвалить пару миллионов. Мондрагон, безусловно, знал о визите Пирса к Артуро, о хорошенькой даме средних лет. И давался диву: с чего бы милой парочке ринуться на восток? Сломя голову ринуться, заметь! Мондрагон заключил: Пирсу назвали истинное местонахождение тайника; Пирса нужно срочно перехватывать. В коричневый фургон запихнули отряд убийц, поторопились вдогонку. Мондрагон захватил американцев, не получил сколько-нибудь вразумительного ответа на вопрос, куда они летят во весь опор - или получил, но отнюдь не убедительный, - велел нажать посильнее, и оказался в итоге с двумя изуродованными трупами вместо трех тысяч новеньких винтовок.
- Не слишком-то умен генерал, как я погляжу, - сказала Антония.
- Генерал не умен, и не хитер. Генерал безрассуден. Однако же, понимает: его паскудная революция не может начаться без надлежащего количества готовых к бою стволов. Американскому покровителю Мондрагона стало всецело плевать на тайник, раз операция пошла вкривь и вкось, но убийства он одобрил, и весьма. Полагаю, даже заключил с генералом новое соглашение: вы устраняете всех, кого скажу, а за это можете владеть винтовками, если отыщете их. С точки зрения сеньора Сабадо, единственно хорошим Пирсом был мертвый Пирс... Но тут некстати выскочил на сцену Коди, имевший глупость разболтать о своих намерениях исследовать мексиканский север. Сабадо всполошился, известил генерала. Из этого следует: Мондрагон обретается в непосредственной близости от Пьедрас-Неграс и готовится выполнить свою часть соглашения... Увидишь - стреляй, и не вздумай промахнуться.
Антония ухмыльнулась.
- Не очень-то зубы скаль, - заметил я. - Они тоже курок спускать умеют.
Антония безразлично передернула плечами:
- Никто не бессмертен... Дай бинокль, а?
- Возьми.
Спустя минуту девушка возвратила "пейсе" не произнеся ни слова.
- Что-нибудь различила?
- Nada.Никаких hombres.Только птицы... Пойдем?
Птиц не замечалось; лишь одинокий стервятник парил в прозрачных голубых высях.
- Пришли, - уведомила девушка. - Теперь очень осторожно посмотрим с гребня... Видишь? Пьедрас-Неграс...
- Уже видел, - огрызнулся я. - Как ты думаешь, наблюдателя там оставили?
- Si.На другой стороне, должно быть. Отсюда нелегко спуститься, но обзор - лучше не бывает.
- Вот и спускайся, - посоветовал я. - В мокасинах тебе и карты в руки. Приметишь стрелка, тут же вернись: управляться с этой публикой - по моей части. У меня, - прибавил я торопливо, - больше опыта... Эй, сделай маленькое одолжение!
- Хоть сию минуту, - последовал учтивый испанский ответ.
- Ссуди меня двадцатидвухкалиберным зверьком.
Антония нахмурилась.
- Он же считается у вас последним делом, игрушкой никчемной... А, понимаю! Тебе нужен очень маленький пистолет, чтобы в ботинок затолкать... Миу Bieп.[35]
-Антония!
- Si?
-Будь осторожна.
Девушка приподнялась на цыпочки и легонько чмокнула меня в щеку. Потом бесшумно исчезла. Я уселся на горячую землю и принялся выжидать. Над Пьедрас-Неграс по-прежнему витал одинокий стервятник.
- Янки? Мекс?
- По-моему, гринго. Соломенная шевелюра, да и рост - ого-го. Разговаривал по радиотелефону. Далеко было, слов я не разобрала, но, кажется, болтал на твоем языке.
- О да! Эта публика без радиотелефона и шагу не ступит.
Я поглядел на часы. Ровно десять.
- Винтовка у парня есть?
- А как же!
- Настоящая или штурмовая?
Антония нахмурилась, не вполне понимая разницу. Затем просияла:
- Длинное ружьище, с оптическим прицелом и старомодным затвором.
-Что ж, оно и понятно: самые подходящие края для снайперов. Но и нам хорошая винтовка не помешает...
Вынув складной нож фирмы Рассел, я проверил остроту лезвия. Как выяснилось, хирургические упражнения доктора Бекман отнюдь не повредили клинку.
- Подожди здесь! Ни шагу в сторону, - велел я. Антония знала гораздо больше, чем говорила: это было несомненно. Привела к месту, с которого отлично просматриваются Пьедрас-Неграс, без малейшего колебания. Безусловно, бродила здесь не впервые. Любой разумный профессионал задушил бы девку не раздумывая, и Антония понимала это; и забавлялась, видя, что я медлю. Я действительно медлил. Дерзкая сучонка нравилась мне, а излишняя подозрительность может невзначай и боком выйти... Какого лешего!
- Где сей заядлый курильщик примостился?
- Осторожно ступай a la derecha,направо. Метров через пятьдесят выйдешь на ровное место, увидишь скалу, возле нее растет одинокое дерево. Там он и пристроился. Vaya con Dios, amigo.
Я не мог не вспомнить, что с такими же словами проводил меня в заранее расставленную ловушку бандюга Артуро. Но хоть кому-то же надо верить?
Часовой обнаружился именно там, где сказала Антония.
Парень даже не трудился напрягать слух, ибо не ждал, что противник может подкрасться вплотную. Он просто поглядывал направо и налево, ленивым взором обводил местность, убеждался: никого нет, и снова предавался блаженному безделью. На груди у парня болтался мощный бинокль, не менее 7х50. Инфракрасный, должно быть.
Антония уведомила точно: из-под широкополой шляпы выбивались белокурые, длинные, до самых плеч свисавшие волосы. Ни дать, ни взять, генерал Кастер. Только бедный Кастер был честным американцем и своего роскошного скальпа лишился на родной земле: при Литтл-Бигхорне, или Гризи-Грассе, или как там еще зовут знаменитое место? Имен у этого клочка земли побольше, чем у кастильского дворянина.
Дождавшись хорошего дуновения, под коим жухлые травы зашелестели вовсю, я метнул маленький камешек, заставил часового повернуть голову, охватил физиономию парня ладонью и от уха до уха перерезал ему глотку трехдюймовым лезвием фирмы Рассел.
Винтовка несколько разочаровала меня. Хорошее устройство, но калибр мелковат: двести сорок третий, или, по мексиканскому счету, шесть миллиметров. Это значило, что, пролетев триста ярдов, пуля весом сто гранов потеряет убойную силу, в то время как более тяжелый снарядец, весящий, допустим, гранов сто восемьдесят, сохраняет ее и на шестистах ярдах.
Но все же я обзавелся винтовкой; это ободряло. Холмистая местность - неподходящий тир для стрельбы из револьвера.
- Хорошо снимаешь часовых! - сказала возникшая рядом Антония. - Чисто индеец! Присоединяйся к нашему племени.
Воспоследовала ослепительная улыбка.
- Благодарю за любезность, - ответил я. - Как оно именуется, племя твое? Улыбка исчезла.
- А! - махнула Антония рукой. - Тоже, племя... Разжирели, отупели, обленились... Ты и я можем создать новое! Выступим на тропу войны, прогоним всех неприятелей - ха!
- Непременно выступим, но пока что надо уносить ноги, да попроворней. Парня вот-вот вызовут по радио и начнут гадать, чем он занялся.
- Погоди! - сказала Антония. - Ты ведь хотел полюбоваться Пьедрас-Неграс? Посмотри в бинокль... Да-да, в ту самую сторону.
Мне показалось, будто в линзах возникли трое толстых мужчин, облаченных фраками, шатающихся по траве пьяной, неуверенной походкой. Повертев рубчатое колесико, я навел фокус порезче. Изображение прояснилось.
Передо мной расхаживали не люди, а тошнотворные лысые птицы; очень большие птицы, с черными крыльями и отвратительными розовыми головами. Они поклевывали странные продолговатые предметы, белые предметы, с которых уже, в общем, и склевать было нечего...
- Разрешите представить вам лежащее в долине общество, - раздался голос Антонии. - A la izquierda, слева, обретается сеньор Энрике Серафин Руис. Чуть подальше - господин Бернардо Бустаменте, пытавшийся удрать, но упавший на бегу. A la derecha,справа, поближе к нам - сеньор Элой Миэра. Ну и, наконец, сеньор Сантос Дельгадо, чью черепную коробку кто-то уволок. Que lastima[36]...
Глава 27
Глава 28
- Охоту на Коди затеяли гринго, но мои милые соотечественники с готовностью воспользуются партизанской помощью. Бандюги Мондрагона стерегли меня близ Кананеа, до этого они же отправили на тот свет Вилла Пирса и Милли Чарльз, отчего-то спешивших к востоку...
- А почему они спешили к востоку? - равнодушно спросила Антония.
- Кто скажет? Мондрагон принял все меры, чтобы Пирс не улизнул. Генералу было известно: делец разыскивает оружие; и, коль скоро за винтовки еще не уплачено, собственностью Пирса они и остаются... Оружие было его билетом в страну респектабельности, финансового благополучия - коль скоро Пирсу удалось бы разыскать достаточно богатого покупателя, готового отвалить пару миллионов. Мондрагон, безусловно, знал о визите Пирса к Артуро, о хорошенькой даме средних лет. И давался диву: с чего бы милой парочке ринуться на восток? Сломя голову ринуться, заметь! Мондрагон заключил: Пирсу назвали истинное местонахождение тайника; Пирса нужно срочно перехватывать. В коричневый фургон запихнули отряд убийц, поторопились вдогонку. Мондрагон захватил американцев, не получил сколько-нибудь вразумительного ответа на вопрос, куда они летят во весь опор - или получил, но отнюдь не убедительный, - велел нажать посильнее, и оказался в итоге с двумя изуродованными трупами вместо трех тысяч новеньких винтовок.
- Не слишком-то умен генерал, как я погляжу, - сказала Антония.
- Генерал не умен, и не хитер. Генерал безрассуден. Однако же, понимает: его паскудная революция не может начаться без надлежащего количества готовых к бою стволов. Американскому покровителю Мондрагона стало всецело плевать на тайник, раз операция пошла вкривь и вкось, но убийства он одобрил, и весьма. Полагаю, даже заключил с генералом новое соглашение: вы устраняете всех, кого скажу, а за это можете владеть винтовками, если отыщете их. С точки зрения сеньора Сабадо, единственно хорошим Пирсом был мертвый Пирс... Но тут некстати выскочил на сцену Коди, имевший глупость разболтать о своих намерениях исследовать мексиканский север. Сабадо всполошился, известил генерала. Из этого следует: Мондрагон обретается в непосредственной близости от Пьедрас-Неграс и готовится выполнить свою часть соглашения... Увидишь - стреляй, и не вздумай промахнуться.
Антония ухмыльнулась.
- Не очень-то зубы скаль, - заметил я. - Они тоже курок спускать умеют.
Антония безразлично передернула плечами:
- Никто не бессмертен... Дай бинокль, а?
- Возьми.
Спустя минуту девушка возвратила "пейсе" не произнеся ни слова.
- Что-нибудь различила?
- Nada.Никаких hombres.Только птицы... Пойдем?
Птиц не замечалось; лишь одинокий стервятник парил в прозрачных голубых высях.
* * *
Я тащился вослед Антонии угрюмо и сосредоточенно.- Пришли, - уведомила девушка. - Теперь очень осторожно посмотрим с гребня... Видишь? Пьедрас-Неграс...
- Уже видел, - огрызнулся я. - Как ты думаешь, наблюдателя там оставили?
- Si.На другой стороне, должно быть. Отсюда нелегко спуститься, но обзор - лучше не бывает.
- Вот и спускайся, - посоветовал я. - В мокасинах тебе и карты в руки. Приметишь стрелка, тут же вернись: управляться с этой публикой - по моей части. У меня, - прибавил я торопливо, - больше опыта... Эй, сделай маленькое одолжение!
- Хоть сию минуту, - последовал учтивый испанский ответ.
- Ссуди меня двадцатидвухкалиберным зверьком.
Антония нахмурилась.
- Он же считается у вас последним делом, игрушкой никчемной... А, понимаю! Тебе нужен очень маленький пистолет, чтобы в ботинок затолкать... Миу Bieп.[35]
-Антония!
- Si?
-Будь осторожна.
Девушка приподнялась на цыпочки и легонько чмокнула меня в щеку. Потом бесшумно исчезла. Я уселся на горячую землю и принялся выжидать. Над Пьедрас-Неграс по-прежнему витал одинокий стервятник.
* * *
- Один караульный, - сообщила Антония получасом позже. - Сидит, привалившись к утесу, курит сигарету. Дым относит метров на сто.- Янки? Мекс?
- По-моему, гринго. Соломенная шевелюра, да и рост - ого-го. Разговаривал по радиотелефону. Далеко было, слов я не разобрала, но, кажется, болтал на твоем языке.
- О да! Эта публика без радиотелефона и шагу не ступит.
Я поглядел на часы. Ровно десять.
- Винтовка у парня есть?
- А как же!
- Настоящая или штурмовая?
Антония нахмурилась, не вполне понимая разницу. Затем просияла:
- Длинное ружьище, с оптическим прицелом и старомодным затвором.
-Что ж, оно и понятно: самые подходящие края для снайперов. Но и нам хорошая винтовка не помешает...
Вынув складной нож фирмы Рассел, я проверил остроту лезвия. Как выяснилось, хирургические упражнения доктора Бекман отнюдь не повредили клинку.
- Подожди здесь! Ни шагу в сторону, - велел я. Антония знала гораздо больше, чем говорила: это было несомненно. Привела к месту, с которого отлично просматриваются Пьедрас-Неграс, без малейшего колебания. Безусловно, бродила здесь не впервые. Любой разумный профессионал задушил бы девку не раздумывая, и Антония понимала это; и забавлялась, видя, что я медлю. Я действительно медлил. Дерзкая сучонка нравилась мне, а излишняя подозрительность может невзначай и боком выйти... Какого лешего!
- Где сей заядлый курильщик примостился?
- Осторожно ступай a la derecha,направо. Метров через пятьдесят выйдешь на ровное место, увидишь скалу, возле нее растет одинокое дерево. Там он и пристроился. Vaya con Dios, amigo.
Я не мог не вспомнить, что с такими же словами проводил меня в заранее расставленную ловушку бандюга Артуро. Но хоть кому-то же надо верить?
Часовой обнаружился именно там, где сказала Антония.
Парень даже не трудился напрягать слух, ибо не ждал, что противник может подкрасться вплотную. Он просто поглядывал направо и налево, ленивым взором обводил местность, убеждался: никого нет, и снова предавался блаженному безделью. На груди у парня болтался мощный бинокль, не менее 7х50. Инфракрасный, должно быть.
Антония уведомила точно: из-под широкополой шляпы выбивались белокурые, длинные, до самых плеч свисавшие волосы. Ни дать, ни взять, генерал Кастер. Только бедный Кастер был честным американцем и своего роскошного скальпа лишился на родной земле: при Литтл-Бигхорне, или Гризи-Грассе, или как там еще зовут знаменитое место? Имен у этого клочка земли побольше, чем у кастильского дворянина.
Дождавшись хорошего дуновения, под коим жухлые травы зашелестели вовсю, я метнул маленький камешек, заставил часового повернуть голову, охватил физиономию парня ладонью и от уха до уха перерезал ему глотку трехдюймовым лезвием фирмы Рассел.
* * *
Радиотелефон, по счастью, уцелел, и даже не утонул в крови. Горящая красная лампочка сообщала: рация включена в режиме приема. Я подвесил аппарат на ремень, защелкнув особую, приспособленную сбоку застежку. Затем принялся осматривать трофейный ствол.Винтовка несколько разочаровала меня. Хорошее устройство, но калибр мелковат: двести сорок третий, или, по мексиканскому счету, шесть миллиметров. Это значило, что, пролетев триста ярдов, пуля весом сто гранов потеряет убойную силу, в то время как более тяжелый снарядец, весящий, допустим, гранов сто восемьдесят, сохраняет ее и на шестистах ярдах.
Но все же я обзавелся винтовкой; это ободряло. Холмистая местность - неподходящий тир для стрельбы из револьвера.
- Хорошо снимаешь часовых! - сказала возникшая рядом Антония. - Чисто индеец! Присоединяйся к нашему племени.
Воспоследовала ослепительная улыбка.
- Благодарю за любезность, - ответил я. - Как оно именуется, племя твое? Улыбка исчезла.
- А! - махнула Антония рукой. - Тоже, племя... Разжирели, отупели, обленились... Ты и я можем создать новое! Выступим на тропу войны, прогоним всех неприятелей - ха!
- Непременно выступим, но пока что надо уносить ноги, да попроворней. Парня вот-вот вызовут по радио и начнут гадать, чем он занялся.
- Погоди! - сказала Антония. - Ты ведь хотел полюбоваться Пьедрас-Неграс? Посмотри в бинокль... Да-да, в ту самую сторону.
Мне показалось, будто в линзах возникли трое толстых мужчин, облаченных фраками, шатающихся по траве пьяной, неуверенной походкой. Повертев рубчатое колесико, я навел фокус порезче. Изображение прояснилось.
Передо мной расхаживали не люди, а тошнотворные лысые птицы; очень большие птицы, с черными крыльями и отвратительными розовыми головами. Они поклевывали странные продолговатые предметы, белые предметы, с которых уже, в общем, и склевать было нечего...
- Разрешите представить вам лежащее в долине общество, - раздался голос Антонии. - A la izquierda, слева, обретается сеньор Энрике Серафин Руис. Чуть подальше - господин Бернардо Бустаменте, пытавшийся удрать, но упавший на бегу. A la derecha,справа, поближе к нам - сеньор Элой Миэра. Ну и, наконец, сеньор Сантос Дельгадо, чью черепную коробку кто-то уволок. Que lastima[36]...
Глава 27
- Н-да, - изрек я. - Артуро, сдается, умеет держать слово. Мы просили сказать, где находятся теперь четверо шоферов - он и сказал в точности. Надо полагать, Вилл Пирс и Милли Чарльз увидали этих ребят еще свежими, разнимаемыми на кровавые клочья?
- Si,они были почти новенькими, чуток растерзанными, и только... Zopilotesи cueruos[37] нарадоваться не могли. Чего нельзя сказать об американской женщине. Такой визг устроила! Орала, блевала, рыдала... "Гребись они с конем, - кричит, - винтовки твои Проклятые! Вон из этой жуткой страны! Скорее!"
Вот оно что... Моя теория касательно Пирса, обнаружившего истинный тайник на востоке, разлеталась вдребезги. Вместо тайника Пирс и Милли обнаружили в Пьедрас-Неграс поистине чарующее зрелище: несметная стая трупоедов, дерущаяся из-за окровавленных клочьев человеческой падали. Миллисент, конечно, чуть не спятила. Существует разновидность двуногих хищников, способных на любую гнусность - но лишь до тех пор, пока не увидят настоящей крови. Натолкнувшись на размыканные коршунами останки, Милли немедленно велела трубить отбой и пускаться наутек.
"Наверное, - подумал я, - Артуро, чью скромную обитель миссис Чарльз не удостоила посещением, тихонько последовал за парочкой туристов, полюбовался на итог своей шутки, нашел его чрезвычайно забавным. А Пирс уступил бьющейся в истерике любовнице, отказался от надежды возвратить винтовки... Да и сам, должно быть, усомнился в разумности затеянного. Подозревая - и небезосновательно - слежку, незадачливые контрабандисты помчали по шоссе на Масатлан, рассчитывая миновать Дуранго и Торреон, а затем вырваться на магистральную дорогу, прямиком ведущую в Соединенные Штаты. Хотели обогнуть район, в котором орудовали insurgentes".
Но пронырливый Карлос Мондрагон обретался в собственной стране и догнал беглецов без малейшего труда. Вычеркиваем Пирса, одну штуку, и Чарльз, одну штуку... Поделом. Нечего соваться в такие дела, если у тебя желудок слабоват.
Разумеется, надлежало задать Антонии пару-тройку естественных вопросов. Но время казалось не совсем подходящим. Я проронил:
- Давай подыщем новый наблюдательный пункт. Не хотелось бы наскочить на приятелей этого субъекта.
- Сейчас найдем.
- Да, это mejicano, - сказала Антония. - Ну, и что? Ведь он тебя хочет убить.
- Видишь ли, я работаю с любезного разрешения и при содействии... одного мексиканца, имеющего в правительстве здоровенную лапу...
- Что-что?
- Виноват, огромное влияние имеющего. Он способен сделать так, что на самые дерзкие мои похождения просто закроют глаза. Никто не будет особо тревожиться, если банда янки, тайно переправлявшая оружие через границу, погибнет при невыясненных обстоятельствах. Очень жаль, и только... Que lastima, senores...Но здесь уже валяются четыре мексиканских скелета - очень старательно обглоданных и очищенных. Признаю, это ребятки, возившие оружие для генерала Мондрагона, однако не стоит проверять политический вес моего друга, вынуждая того смывать целые потоки мексиканской крови с моего послужного списка...
- Не понимаю, - пожала плечами Антония, - но дело твое.
- Медина потрудился в поте лица, - заметил я. - Надо было сразу догадаться... Никаким торжественным клятвам профессиональный контрабандист не поверит. И сколько бы ни уплатил Медина водителям, а полагаться на их полное молчание не мог. Дьявольщина, да ведь старые добрые флибустьеры, сновавшие по берегам Испанского Мэйна, тоже убивали всех, кто помогал им закапывать сокровища! Чтоб тайну по свету не разнесли! Давняя, заслуженная традиция...
Последовала короткая пауза; потом Антония улыбнулась.
- Хорхе был изумительным любовником, но глупым и мягкотелым донельзя. Верил всем и каждому. За него постоянно приходилось думать мне. Очень милым ребенком был мой Хорхе...
- Значит, - ошарашенно выдавил я, - припрятать оружие решил не Медина? Девушка рассмеялась:
- Нет, конечно! Я подсказала!.. А еще я сидела в пикапе, когда Хорхе советовался с Артуро, и слышала все до последнего словца... В Байя Сан-Кристобаль Хорхе меня, сам понимаешь, не взял; получать партию винтовок с корабля - мужское занятие... Ха! Я села в пикап, добралась до Пьедрас-Неграс, притаилась. Долго ждала, очень долго... Наконец, прибыли четыре больших camiones.Пустых.
- Само собою, - вставил я.
- Хорхе заплатил шоферам. Хорошие деньги заплатил: за вождение, за погрузку, за выгрузку. Хорошие деньги дал им за silencio[38].Начал брать клятву, но я поднялась и застрелила Руиса. Бустаменте побежал, я ранила его. Тут Хорхе опомнился, выстрелил в Миэру, а я уложила Дельгадо. Наповал. Потом добила Бустаменте. Деньги остались в карманах у мертвецов, потому что причитались, на самом деле, Артуро...
Н-да. Милая спутница, ничего не скажешь... Прирожденная убийца. И я ведь чувствовал это, чувствовал непрерывно... Хотя, учитывая собственный род занятий, вряд ли стоит замечать соринку в глазу ближнего.
- Хорхе рыдал, точно дитя малое. Ругал меня последними словами, твердил: чудовище бессердечное! Оставил меня в Кино-Бэе, велел не показываться ему на глаза... Я решила: пускай поездит, поразвеется, поостынет - а его подкараулил и замучил Мондрагон. Вместе с неповинными шоферами, ровным счетом ничего не знавшими.
-Н-да, - промолвил я вслух, дабы сказать хоть что-то.
- Крови не прольешь - не разбогатеешь. По крайней мере, таким, как мы, иначе не разбогатеть; у нас ни головы ученой на плечах нет, ни смекалки деловой...
Голос Антонии прервался. Я скосил глаза и увидел: женщина трясется от безмолвного плача.
- Альфа, Альфа! Гамма вызывает Альфу!
- Слушаю, Гамма.
- Докладываю. Через перевал проехал вездеходный "субару" серебристого цвета. Понятия не имею, как не застрял по пути: осадка у этих колымаг низкая...
- Гамма, прекрати неуместные рассуждения. Продолжай доклад.
- Слушаю, сэр. "Субару" остановился, водитель вышел. Водительница. Свободная голубая рубашка, белые обтягивающие джинсы, высокие коричневые сапоги, уйма индейских побрякушек. Захватил ее врасплох, без шума и возни. Отобрал заряженную девятимиллиметровую "беретту". Изъял удостоверение на имя Джоанны Чарльз Бекман, магистра медицины. Конец доклада. Распоряжения, сэр?
- Закуй в наручники, держи под непрерывным присмотром. С места не трогаться. Объекты, по-видимому, близятся; оставайся, где находишься, и затаись.
Невзирая на малую громкость и атмосферные разряды, трещавшие в динамике, я опознал голос. Альфой был Марион Рутерфорд, по кличке Танк. Я ощутил непроизвольное раздражение: хотелось бы услыхать иной голосок...
- Понято и учтено. Конец передачи, Альфа. Радиотелефон притих. Несколько секунд спустя Антония спросила:
- Что еще за Гамма, Альфа?
- Греческие буквы. Ими принято пользоваться при переговорах кодом. Альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон - а дальше не помню.
- Мы, - неторопливо полюбопытствовала Антония, - отправимся выручать... магистра медицины?
Глубоко вздохнув, я пояснил:
- В нашей службе не заботятся об особах женского пола, не имеющих прямого касательства к заданию, мелочь пузатая! Учти, это полностью распространяется и на тебя. Джоанна сама сунула голову в петлю, пускай сама и выкарабкивается. Вас, голубушек, не приглашали совершать увеселительную прогулку в горах. Обе вы, по моему разумению - совершенный балласт... Чему ты смеешься, ослица?
- Замечательный человек! - радостно выпалила мексиканка.
Ждала, наверное, что я ринусь разыгрывать странствующего рыцаря, возьмусь немедленно избавлять прекрасную даму от злодейских лап. Это Антонию весьма разочаровало бы - в точности, как устроенная покойным Хорхе Мединой послеубийственная истерика.
- Замечательный человек? - фыркнул я. - Я, к твоему сведению, сволочь девяносто шестой пробы и чистейшей воды! Иных в нашем агентстве не держат.
- Замечательная сволочь, - сказала Антония. - Идем, отыщем какого-нибудь гринго и пристукнем.
- Si,они были почти новенькими, чуток растерзанными, и только... Zopilotesи cueruos[37] нарадоваться не могли. Чего нельзя сказать об американской женщине. Такой визг устроила! Орала, блевала, рыдала... "Гребись они с конем, - кричит, - винтовки твои Проклятые! Вон из этой жуткой страны! Скорее!"
Вот оно что... Моя теория касательно Пирса, обнаружившего истинный тайник на востоке, разлеталась вдребезги. Вместо тайника Пирс и Милли обнаружили в Пьедрас-Неграс поистине чарующее зрелище: несметная стая трупоедов, дерущаяся из-за окровавленных клочьев человеческой падали. Миллисент, конечно, чуть не спятила. Существует разновидность двуногих хищников, способных на любую гнусность - но лишь до тех пор, пока не увидят настоящей крови. Натолкнувшись на размыканные коршунами останки, Милли немедленно велела трубить отбой и пускаться наутек.
"Наверное, - подумал я, - Артуро, чью скромную обитель миссис Чарльз не удостоила посещением, тихонько последовал за парочкой туристов, полюбовался на итог своей шутки, нашел его чрезвычайно забавным. А Пирс уступил бьющейся в истерике любовнице, отказался от надежды возвратить винтовки... Да и сам, должно быть, усомнился в разумности затеянного. Подозревая - и небезосновательно - слежку, незадачливые контрабандисты помчали по шоссе на Масатлан, рассчитывая миновать Дуранго и Торреон, а затем вырваться на магистральную дорогу, прямиком ведущую в Соединенные Штаты. Хотели обогнуть район, в котором орудовали insurgentes".
Но пронырливый Карлос Мондрагон обретался в собственной стране и догнал беглецов без малейшего труда. Вычеркиваем Пирса, одну штуку, и Чарльз, одну штуку... Поделом. Нечего соваться в такие дела, если у тебя желудок слабоват.
Разумеется, надлежало задать Антонии пару-тройку естественных вопросов. Но время казалось не совсем подходящим. Я проронил:
- Давай подыщем новый наблюдательный пункт. Не хотелось бы наскочить на приятелей этого субъекта.
- Сейчас найдем.
* * *
- Боюсь, - промолвил я, опуская бинокль 7х50, - перед нами смуглокожий гражданин Мексики!.. Бандитские усищи, наглая рожа... Охотничий сезон, к великому сожалению, не открыт. Ищи мне дичь, дозволенную к отстрелу: бледнолицых гринго.- Да, это mejicano, - сказала Антония. - Ну, и что? Ведь он тебя хочет убить.
- Видишь ли, я работаю с любезного разрешения и при содействии... одного мексиканца, имеющего в правительстве здоровенную лапу...
- Что-что?
- Виноват, огромное влияние имеющего. Он способен сделать так, что на самые дерзкие мои похождения просто закроют глаза. Никто не будет особо тревожиться, если банда янки, тайно переправлявшая оружие через границу, погибнет при невыясненных обстоятельствах. Очень жаль, и только... Que lastima, senores...Но здесь уже валяются четыре мексиканских скелета - очень старательно обглоданных и очищенных. Признаю, это ребятки, возившие оружие для генерала Мондрагона, однако не стоит проверять политический вес моего друга, вынуждая того смывать целые потоки мексиканской крови с моего послужного списка...
- Не понимаю, - пожала плечами Антония, - но дело твое.
- Медина потрудился в поте лица, - заметил я. - Надо было сразу догадаться... Никаким торжественным клятвам профессиональный контрабандист не поверит. И сколько бы ни уплатил Медина водителям, а полагаться на их полное молчание не мог. Дьявольщина, да ведь старые добрые флибустьеры, сновавшие по берегам Испанского Мэйна, тоже убивали всех, кто помогал им закапывать сокровища! Чтоб тайну по свету не разнесли! Давняя, заслуженная традиция...
Последовала короткая пауза; потом Антония улыбнулась.
- Хорхе был изумительным любовником, но глупым и мягкотелым донельзя. Верил всем и каждому. За него постоянно приходилось думать мне. Очень милым ребенком был мой Хорхе...
- Значит, - ошарашенно выдавил я, - припрятать оружие решил не Медина? Девушка рассмеялась:
- Нет, конечно! Я подсказала!.. А еще я сидела в пикапе, когда Хорхе советовался с Артуро, и слышала все до последнего словца... В Байя Сан-Кристобаль Хорхе меня, сам понимаешь, не взял; получать партию винтовок с корабля - мужское занятие... Ха! Я села в пикап, добралась до Пьедрас-Неграс, притаилась. Долго ждала, очень долго... Наконец, прибыли четыре больших camiones.Пустых.
- Само собою, - вставил я.
- Хорхе заплатил шоферам. Хорошие деньги заплатил: за вождение, за погрузку, за выгрузку. Хорошие деньги дал им за silencio[38].Начал брать клятву, но я поднялась и застрелила Руиса. Бустаменте побежал, я ранила его. Тут Хорхе опомнился, выстрелил в Миэру, а я уложила Дельгадо. Наповал. Потом добила Бустаменте. Деньги остались в карманах у мертвецов, потому что причитались, на самом деле, Артуро...
Н-да. Милая спутница, ничего не скажешь... Прирожденная убийца. И я ведь чувствовал это, чувствовал непрерывно... Хотя, учитывая собственный род занятий, вряд ли стоит замечать соринку в глазу ближнего.
- Хорхе рыдал, точно дитя малое. Ругал меня последними словами, твердил: чудовище бессердечное! Оставил меня в Кино-Бэе, велел не показываться ему на глаза... Я решила: пускай поездит, поразвеется, поостынет - а его подкараулил и замучил Мондрагон. Вместе с неповинными шоферами, ровным счетом ничего не знавшими.
-Н-да, - промолвил я вслух, дабы сказать хоть что-то.
- Крови не прольешь - не разбогатеешь. По крайней мере, таким, как мы, иначе не разбогатеть; у нас ни головы ученой на плечах нет, ни смекалки деловой...
Голос Антонии прервался. Я скосил глаза и увидел: женщина трясется от безмолвного плача.
* * *
Радио, подвешенное на моем ремне, внезапно ожило.- Альфа, Альфа! Гамма вызывает Альфу!
- Слушаю, Гамма.
- Докладываю. Через перевал проехал вездеходный "субару" серебристого цвета. Понятия не имею, как не застрял по пути: осадка у этих колымаг низкая...
- Гамма, прекрати неуместные рассуждения. Продолжай доклад.
- Слушаю, сэр. "Субару" остановился, водитель вышел. Водительница. Свободная голубая рубашка, белые обтягивающие джинсы, высокие коричневые сапоги, уйма индейских побрякушек. Захватил ее врасплох, без шума и возни. Отобрал заряженную девятимиллиметровую "беретту". Изъял удостоверение на имя Джоанны Чарльз Бекман, магистра медицины. Конец доклада. Распоряжения, сэр?
- Закуй в наручники, держи под непрерывным присмотром. С места не трогаться. Объекты, по-видимому, близятся; оставайся, где находишься, и затаись.
Невзирая на малую громкость и атмосферные разряды, трещавшие в динамике, я опознал голос. Альфой был Марион Рутерфорд, по кличке Танк. Я ощутил непроизвольное раздражение: хотелось бы услыхать иной голосок...
- Понято и учтено. Конец передачи, Альфа. Радиотелефон притих. Несколько секунд спустя Антония спросила:
- Что еще за Гамма, Альфа?
- Греческие буквы. Ими принято пользоваться при переговорах кодом. Альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон - а дальше не помню.
- Мы, - неторопливо полюбопытствовала Антония, - отправимся выручать... магистра медицины?
Глубоко вздохнув, я пояснил:
- В нашей службе не заботятся об особах женского пола, не имеющих прямого касательства к заданию, мелочь пузатая! Учти, это полностью распространяется и на тебя. Джоанна сама сунула голову в петлю, пускай сама и выкарабкивается. Вас, голубушек, не приглашали совершать увеселительную прогулку в горах. Обе вы, по моему разумению - совершенный балласт... Чему ты смеешься, ослица?
- Замечательный человек! - радостно выпалила мексиканка.
Ждала, наверное, что я ринусь разыгрывать странствующего рыцаря, возьмусь немедленно избавлять прекрасную даму от злодейских лап. Это Антонию весьма разочаровало бы - в точности, как устроенная покойным Хорхе Мединой послеубийственная истерика.
- Замечательный человек? - фыркнул я. - Я, к твоему сведению, сволочь девяносто шестой пробы и чистейшей воды! Иных в нашем агентстве не держат.
- Замечательная сволочь, - сказала Антония. - Идем, отыщем какого-нибудь гринго и пристукнем.
Глава 28
Я пригнулся, прячась за большим валуном, и уставился на человека, сидевшего под засохшим деревом. Оставалось лишь гадать о количестве расставленных Танком Рутерфордом стражей. Этот был уже третьим. Четвертый приглядывал за Джоанной. Наверняка наличествовало еще столько же, если не больше.
- Теперь мой черед, - шепнула Антония. На маленьком лице отражался неподдельный азарт. Я не мог изобразить удовольствия при мысли, что девчонка отправится снимать часового. Здесь не учения для новичков проводились, а очень серьезная операция развернулась. Если пигалица сноровисто и успешно перестреляла ничего не подозревавших, безоружных водителей, это еще не значило, что сумеет совладать с обученным, вооруженным, владеющим приемами рукопашного боя агентом.
- Ладно, - процедил я сквозь зубы, инстинктивно догадываясь: коль скоро не разрешу - девушка все едино сорвется с цепи. Она уже видела сегодня пролитую кровь и жаждала пролить еще немного собственными руками. - Только очень тихо.
- Не беспокойся...
Пять минут спустя караульный свинтил с термоса крышку, налил себе горячего кофе, запрокинул голову, осушая пластмассовый стаканчик. Раздался глухой хрустящий удар. Что-то увесистое и острое погрузилось во что-то сравнительно мягкое. Хотя, говоря по чести, я не столь изощрен в распознавании звуков. Просто увидел, как брошенный Антонией клинок блеснул в воздухе, и понял, какого свойства хруст услышу.
Человек выронил стаканчик, разинул рот, застонал - но почти неслышно. Лезвие пробило шею и горло. Рядом с часовым, точно из-под земли, возникла Антония...
Через пять минут я добрался до нее. Глаза девицины блестели, как у наевшегося тигра; казалось, дикая тварь склоняется над еще теплым телом своей добычи. Выражение лица было почти нечеловеческим. Или весьма человеческим - в зависимости от вашей точки зрения на людскую породу.
- Итак, amigo? - спросила Антония ликующим шепотом.
- Миу Biеп, guapa, - вздохнул я. Антония хихикнула.
- Я тебе пока еще не guapa, - сказала она. - Скажи, неплохо сработано, да?
- Умело сработано.
Вряд ли стоило говорить мексиканке, что метать ножи в нашем деле разрешается лишь при чрезвычайных обстоятельствах; что подобные цирковые трюки начисто возбраняются, когда операция требует полной тишины; что брошенным клинком часового убивают лишь голливудские кретины... Удалось - и ладно.
Антония поглядела на мертвеца:
- Послушай, а зачем, собственно, мы его кокнули?
- Снайпера?
- У мексиканца была штурмовая винтовка, у этого парня, как видишь, тоже "М-16", - ответил я. - Любой разумный командир отрядит им на подмогу хотя бы одного бойца, вооруженного дальнобойным крупнокалиберным ружьем. Или малокалиберным, но имеющим достаточно большой радиус поражения. Здесь холмы, крошка. Судя по винтовке, изъятой возле Пьедрас-Неграс, нужно рассчитывать на еще один шестимиллиметровый ствол: разнокалиберное оружие не очень облегчает жизнь диверсионной группе. Здесь наверняка затаился еще один Вильгельм Телль, у которого оптический прицел имеется.
- Отдай его мне!
- Слушай, золотко, - ласково промолвил я, - ты и впрямь решила, будто сумеешь парой нежных ручек перебить всех высоких, сильных, бесстрашных гринго, связавшихся с генералом Мондрагоном? Тебя убьют, Антония - и кто поквитается с Мондрагоном? Уж во всяком случае, не я!
Это соображение немного остудило боевой пыл мексиканки.
- Они расставили западню, собираясь поймать старого раненого лиса, - продолжил я. - И вдруг, прошу любить и жаловать, сталкиваются с волком... А, вот он, стрелок!
Место выбрали прекрасное: на вершине скалистого отрога, откуда можно было держать на мушке и главную дорогу, выводившую прочь из долины, и боковую, тянувшуюся до Пьедрас-Неграс. Бойца упрятали основательно, да вот беда: место было слишком хорошим. Очевидным для всякого, хоть немного знакомого с нашим делом. Проследив за утесом в бинокль, я поймал быстрое движение: у парня, должно быть, мышцы затекли, он поворочался и устроился удобнее.
- Дельта-Один!
Голос Танка Рутерфорда прозвучал одновременно из двух радиотелефонов.
- Дельта-Один! Эй, Сэмми, проснись, уже одиннадцать!.. Сэмми, проверка связи! Эй! Альфа вызывает Дельту-Один... Сэмми, черт возьми, куда ты пропал?
Последовало краткое безмолвие, потом Рутерфорд заговорил опять:
- Дельта-Два! Дельта-Два!
- Дельта-Два слушает. Ничего не видал, ничего не слыхал, докладывать не о чем.
Незнакомец ответил с несомненным испанским акцентом. Наверное, тот самый смуглый субъект, которого мы пощадили из уважения к Рамону Солана-Руису, El Cacique.
-Альфа, давай-ка, я посмотрю, как себя чувствует сеньор Гэйнер... виноват, Дельта-Один.
- Да, Люпэ, отправься на разведку и доложи немедля. Только иди осторожно... Дельта-Три, Дельта-Три!.. Дельта-Три!!! Дельта-Три, отвечай! Греб твою мать, это что же в гребаных горах творится? Вилли, где ты? Альфа вызывает Дельту-Три!.. Вилли! Дельта-Четыре!.. Дельта-Четыре, отвечай!!!
Антония недоуменно свела брови у переносицы. Мы вывели из строя только двоих супостатов - куда же третий подевался?
- Дельта-Четыре! - почти жалобно позвал Рутерфорд.
- Слушаю, Танк... Ох, не ори, дай человеку брюки застегнуть...
- Хэнк?
- Да, это Крамер... тьфу, Дельта-Четыре. Что стряслось помимо урочной проверки?
- Тебе не видно Дельту-Один и Дельту-Три?
-Вроде нет...
- Слушай, дурень, ты что, не можешь помочиться прямо на посту? А если так хорошо воспитан, что непременно отойти хочешь, бери с собою рацию!.. Слушай, Хэнк, неладное началось. Ни от Сэма, ни от Вилли ни гу-гу. Вряд ли сразу два телефона сломались, как по-твоему?
- Едва ли. Танк. Думаешь, старый пердун учинил индейский набег? А чем же он, скажи на милость, орудует? Бесшумной лазерной пушкой?
- Если ты не запамятовал, - раздраженно ответил Рутерфорд, - этот старый пердун уже вырвался от нас безо всяких пушек! И до сих пор ускользал, хоть м следок за ним тянулся кровью забрызганный... Посему, гляди в оба, не то Коди тебя аккурат застигнет со спущенными штанами. То-то умора будет.
- Как насчет Люпэ?
- Рацию бросать не надобно! Только что я беседовал с Люпэ. Дельта-Два в порядке, отправился посмотреть, чем занимается Сэм. А ты постарайся проверить, не пристроился ли Вилли вздремнуть. Хотя, сомневаюсь... Ради Бога, Хэнк, будь осторожен.
- Знаешь, Танк, маловероятно, что старец убрал Дельту-Один и Дельту-Три, а Люпэ, между ними засевшего, не тронул.
- Может, Коди возненавидел соотечественников, почем я знаю?
- Не спеши с выводами, Танк, мы пока не убедились, что Сэм и Вилли... Впрочем, ты прав.
- Бегом, Хэнк! Отставить, как раз не бегом, а очень тихо! Как мышь! Не забывай почаще оглядываться.
- Понял. Дельта-Четыре, конец связи.
Спустя секунду Рутерфорд позвал:
- Гамма, Гамма! Альфа вызывает Гамму.
- Да, Танк... то есть. Альфа. Я все слышал. Думаешь...
- Бросай "субару", хватай задержанную, забирайся в свою машину и лети сюда, в штаб! Непонятное творится, не хочу, чтобы ты оставался на отшибе вместе с пленницей. И помни: осторожность, осторожность, осторожность! Всем прочим затаиться на местах, дожидаться распоряжений.
- Минутку, Танк...
- Если Сэма и Вилли, - процедил Рутерфорд, - прикончили, то мерзавец забрал их рации. Сократить переговоры до минимума, тщательно взвешивать каждое слово!
Неизвестный, дотоле не слыханный мною голос пробурчал:
- Остынь чуточку. Танк! Не многовато ли чести для старого козла с дырявой спиной?
- Старый козел, - процедил Рутерфорд, - угробил в Эль-Пасо Ральфа и Куни, а у тебя, сверхчеловек, револьвер отнял. Уймись.
- Альфа слушает.
- Докладываю, сеньор. Сеньору Гэйнеру очень умело перерезали глотку. Очень острым, по-видимому, карманным ножом.
Воцарилось безмолвие. Потом неведомый мне голос выдавил:
- Твою мать!
- Продолжай докладывать, - спокойно произнес Марион Рутерфорд.
Испанский выговор Люпэ, известного также как Дельта-Два, зазвучал снова.
- Теперь мой черед, - шепнула Антония. На маленьком лице отражался неподдельный азарт. Я не мог изобразить удовольствия при мысли, что девчонка отправится снимать часового. Здесь не учения для новичков проводились, а очень серьезная операция развернулась. Если пигалица сноровисто и успешно перестреляла ничего не подозревавших, безоружных водителей, это еще не значило, что сумеет совладать с обученным, вооруженным, владеющим приемами рукопашного боя агентом.
- Ладно, - процедил я сквозь зубы, инстинктивно догадываясь: коль скоро не разрешу - девушка все едино сорвется с цепи. Она уже видела сегодня пролитую кровь и жаждала пролить еще немного собственными руками. - Только очень тихо.
- Не беспокойся...
Пять минут спустя караульный свинтил с термоса крышку, налил себе горячего кофе, запрокинул голову, осушая пластмассовый стаканчик. Раздался глухой хрустящий удар. Что-то увесистое и острое погрузилось во что-то сравнительно мягкое. Хотя, говоря по чести, я не столь изощрен в распознавании звуков. Просто увидел, как брошенный Антонией клинок блеснул в воздухе, и понял, какого свойства хруст услышу.
Человек выронил стаканчик, разинул рот, застонал - но почти неслышно. Лезвие пробило шею и горло. Рядом с часовым, точно из-под земли, возникла Антония...
Через пять минут я добрался до нее. Глаза девицины блестели, как у наевшегося тигра; казалось, дикая тварь склоняется над еще теплым телом своей добычи. Выражение лица было почти нечеловеческим. Или весьма человеческим - в зависимости от вашей точки зрения на людскую породу.
- Итак, amigo? - спросила Антония ликующим шепотом.
- Миу Biеп, guapa, - вздохнул я. Антония хихикнула.
- Я тебе пока еще не guapa, - сказала она. - Скажи, неплохо сработано, да?
- Умело сработано.
Вряд ли стоило говорить мексиканке, что метать ножи в нашем деле разрешается лишь при чрезвычайных обстоятельствах; что подобные цирковые трюки начисто возбраняются, когда операция требует полной тишины; что брошенным клинком часового убивают лишь голливудские кретины... Удалось - и ладно.
Антония поглядела на мертвеца:
- Послушай, а зачем, собственно, мы его кокнули?
* * *
- Теперь нужно обнаружить следующего по порядку снайпера, - прошептал я, вручая девушке второй радиотелефон.- Снайпера?
- У мексиканца была штурмовая винтовка, у этого парня, как видишь, тоже "М-16", - ответил я. - Любой разумный командир отрядит им на подмогу хотя бы одного бойца, вооруженного дальнобойным крупнокалиберным ружьем. Или малокалиберным, но имеющим достаточно большой радиус поражения. Здесь холмы, крошка. Судя по винтовке, изъятой возле Пьедрас-Неграс, нужно рассчитывать на еще один шестимиллиметровый ствол: разнокалиберное оружие не очень облегчает жизнь диверсионной группе. Здесь наверняка затаился еще один Вильгельм Телль, у которого оптический прицел имеется.
- Отдай его мне!
- Слушай, золотко, - ласково промолвил я, - ты и впрямь решила, будто сумеешь парой нежных ручек перебить всех высоких, сильных, бесстрашных гринго, связавшихся с генералом Мондрагоном? Тебя убьют, Антония - и кто поквитается с Мондрагоном? Уж во всяком случае, не я!
Это соображение немного остудило боевой пыл мексиканки.
- Они расставили западню, собираясь поймать старого раненого лиса, - продолжил я. - И вдруг, прошу любить и жаловать, сталкиваются с волком... А, вот он, стрелок!
Место выбрали прекрасное: на вершине скалистого отрога, откуда можно было держать на мушке и главную дорогу, выводившую прочь из долины, и боковую, тянувшуюся до Пьедрас-Неграс. Бойца упрятали основательно, да вот беда: место было слишком хорошим. Очевидным для всякого, хоть немного знакомого с нашим делом. Проследив за утесом в бинокль, я поймал быстрое движение: у парня, должно быть, мышцы затекли, он поворочался и устроился удобнее.
- Дельта-Один!
Голос Танка Рутерфорда прозвучал одновременно из двух радиотелефонов.
- Дельта-Один! Эй, Сэмми, проснись, уже одиннадцать!.. Сэмми, проверка связи! Эй! Альфа вызывает Дельту-Один... Сэмми, черт возьми, куда ты пропал?
Последовало краткое безмолвие, потом Рутерфорд заговорил опять:
- Дельта-Два! Дельта-Два!
- Дельта-Два слушает. Ничего не видал, ничего не слыхал, докладывать не о чем.
Незнакомец ответил с несомненным испанским акцентом. Наверное, тот самый смуглый субъект, которого мы пощадили из уважения к Рамону Солана-Руису, El Cacique.
-Альфа, давай-ка, я посмотрю, как себя чувствует сеньор Гэйнер... виноват, Дельта-Один.
- Да, Люпэ, отправься на разведку и доложи немедля. Только иди осторожно... Дельта-Три, Дельта-Три!.. Дельта-Три!!! Дельта-Три, отвечай! Греб твою мать, это что же в гребаных горах творится? Вилли, где ты? Альфа вызывает Дельту-Три!.. Вилли! Дельта-Четыре!.. Дельта-Четыре, отвечай!!!
Антония недоуменно свела брови у переносицы. Мы вывели из строя только двоих супостатов - куда же третий подевался?
- Дельта-Четыре! - почти жалобно позвал Рутерфорд.
- Слушаю, Танк... Ох, не ори, дай человеку брюки застегнуть...
- Хэнк?
- Да, это Крамер... тьфу, Дельта-Четыре. Что стряслось помимо урочной проверки?
- Тебе не видно Дельту-Один и Дельту-Три?
-Вроде нет...
- Слушай, дурень, ты что, не можешь помочиться прямо на посту? А если так хорошо воспитан, что непременно отойти хочешь, бери с собою рацию!.. Слушай, Хэнк, неладное началось. Ни от Сэма, ни от Вилли ни гу-гу. Вряд ли сразу два телефона сломались, как по-твоему?
- Едва ли. Танк. Думаешь, старый пердун учинил индейский набег? А чем же он, скажи на милость, орудует? Бесшумной лазерной пушкой?
- Если ты не запамятовал, - раздраженно ответил Рутерфорд, - этот старый пердун уже вырвался от нас безо всяких пушек! И до сих пор ускользал, хоть м следок за ним тянулся кровью забрызганный... Посему, гляди в оба, не то Коди тебя аккурат застигнет со спущенными штанами. То-то умора будет.
- Как насчет Люпэ?
- Рацию бросать не надобно! Только что я беседовал с Люпэ. Дельта-Два в порядке, отправился посмотреть, чем занимается Сэм. А ты постарайся проверить, не пристроился ли Вилли вздремнуть. Хотя, сомневаюсь... Ради Бога, Хэнк, будь осторожен.
- Знаешь, Танк, маловероятно, что старец убрал Дельту-Один и Дельту-Три, а Люпэ, между ними засевшего, не тронул.
- Может, Коди возненавидел соотечественников, почем я знаю?
- Не спеши с выводами, Танк, мы пока не убедились, что Сэм и Вилли... Впрочем, ты прав.
- Бегом, Хэнк! Отставить, как раз не бегом, а очень тихо! Как мышь! Не забывай почаще оглядываться.
- Понял. Дельта-Четыре, конец связи.
Спустя секунду Рутерфорд позвал:
- Гамма, Гамма! Альфа вызывает Гамму.
- Да, Танк... то есть. Альфа. Я все слышал. Думаешь...
- Бросай "субару", хватай задержанную, забирайся в свою машину и лети сюда, в штаб! Непонятное творится, не хочу, чтобы ты оставался на отшибе вместе с пленницей. И помни: осторожность, осторожность, осторожность! Всем прочим затаиться на местах, дожидаться распоряжений.
- Минутку, Танк...
- Если Сэма и Вилли, - процедил Рутерфорд, - прикончили, то мерзавец забрал их рации. Сократить переговоры до минимума, тщательно взвешивать каждое слово!
Неизвестный, дотоле не слыханный мною голос пробурчал:
- Остынь чуточку. Танк! Не многовато ли чести для старого козла с дырявой спиной?
- Старый козел, - процедил Рутерфорд, - угробил в Эль-Пасо Ральфа и Куни, а у тебя, сверхчеловек, револьвер отнял. Уймись.
* * *
- Альфа, Альфа! - раздался далекий призыв.- Альфа слушает.
- Докладываю, сеньор. Сеньору Гэйнеру очень умело перерезали глотку. Очень острым, по-видимому, карманным ножом.
Воцарилось безмолвие. Потом неведомый мне голос выдавил:
- Твою мать!
- Продолжай докладывать, - спокойно произнес Марион Рутерфорд.
Испанский выговор Люпэ, известного также как Дельта-Два, зазвучал снова.