— Прости, отец, но если она может идти, мы её немедленно должны доставить к целителям.
   Гном кивнул, глядя на своего высокого и очень человекоподобного сына. — Я-то могу идти, а вот Тобин… Она попыталась стоять, но без опоры пошатнулась и застонала.
   Ларсен её подхватил, а Малькольм принял у неё из руки заполненную зелёным бутылку. — Ронять её сейчас не стоит, правда? Она хотела ответить, но мир завертелся, и летнее небо поглотила тьма.
   Когда Келейос очнулась, она лежала на одеяле. Летнее небо было по-прежнему голубым, а запах дыма ослабел. Вместе с ней очнулась боль. Правая сторона горела, будто кто-то выпустил оттуда всю кровь из жил и залил расплавленный металл, и он прожигал до костей. Она бессознательно дёрнулась, побуждаемая болью. Кто-то тихо заскулил, и Келейос поняла, что это она сама.
   Над ней склонился Ларсен, озабоченный, но с профессиональным оптимизмом целителя на лице.
   — Я знаю, это больно, но тут у меня есть средство, которое поможет. Тебе повезло, что правый глаз не потеряла.
   Он намазал жирный белый крем на чистую тряпицу и стал прикладывать к правой руке, пока не завернул её всю. Прямоугольный лоскут с той же мазью он наложил ей на лицо, закрыв правый глаз. — Я тут варю снадобье, которое поможет тебе заснуть.
   Лекарство облегчило жжение, стало легче. Скулёж удалось прекратить. Лежать с закрытыми глазами оказалось легче. — Ларсен, что там с Тобином? — Без белого целителя он может лишиться руки, которой держит меч, но жить будет. Она открыла левый глаз: — А где целители астрантийской школы? Его голос шёл издалека. Послышался звук снятой и положенной обратно крышки горшка.
   — Первый в Совете запретил им помогать жертвам этой катастрофы. — Что? — Она повернулась и вскрикнула от боли. Ларсен подошёл и заменил упавшую повязку. — Келейос, ради Бога, без резких движений. Она, тяжело дыша, упала обратно. — Я постараюсь. Только как мог Несбит запретить белым целителям выполнять их клятву?
   — Первый в Совете официально управляет этой школой, хотя уже столетия Совет не вмешивался в дела целителей. Я слышал, что Веррна держит собственный совет с собратьями-целителями, и они будут голосовать. — И если они придут сюда? — Это означает изгнание для них всех. — Изгнать целую школу целителей Астранты! Да за них любая страна на континенте ухватится.
   Он согласился с ней, снова исчезнув из поля зрения, чтобы помешать что-то в своих горшках. Келейос ощутила сонное прикосновение — мастер Эроар. Она позвала его по имени и услышала сонный храп, но ничего больше. Ларсен снова вышел на свет. — Дракон-оборотень в наркотическом сне — в драконьей форме. Он в этом виде здорово много места занимает.
   Келейос усмехнулась, когда Ларсен разведёнными руками показал, сколько места, но тут же её пронзила боль. — Так с ним порядок?
   — За ним смотрит Бреена. Только она достаточно разбирается в драконах, чтобы взяться за эту работу. — А где…
   Келейос хотела оглянуться на свою подругу — Бреену Колдунью, травную целительницу, травную колдунью, воительницу и потрясающе плохую лучницу. Почти все лето Келейос потратила, пытаясь научить её стрелять. Но даже Келейос пришлось отступиться.
   Ларсен коснулся рукой её здорового плеча. — Не вертись. Бреена вышла поискать, кто бы помог… с телами.
   Сзади раздался звук, и она подавила инстинкт воина — не давать никому подойти к себе незамеченным.
   — Кто ты? — напрягся Ларсен. Над Келейос наклонился Лотор. Шлема на нем не было, и платиновые волосы вились свободно на ветру, как дымка вокруг лица. Вид у него был измождённый, под серебряными глазами круги, как синяки. Кожа почти пожелтела. На волосах засохла кровь, и на лице тоже. — Не скажешь ли ты ему, кто я? — Ларсен Целитель, это Лотор, носитель Гора… мой консорт.
   Ларсен уставился на неё, и на побледневшем лице выступили веснушки. — Келейос, он же чёрный целитель! — Я знаю. — Она закрыла левый глаз, надеясь, что так будет легче. Не стало. — Он исцелил меня этой ночью, он помог нам изгнать дьявола. Открыв глаз, Келейос спросила: — Чем кончилось, Лотор? Который дьявол победил?
   — Белый, но Белен перегруппировал остатки своих войск, и нас смяли.
   Он уронил голову на грудь, и волосы скрыли лицо, а потом он вынырнул, как из глубокой воды.
   — Белен ударил Белора магией и вывел из строя с самого начала. Меня оглушил удар меча. Они приняли меня за мёртвого, а целительницу уволокли. — А Белор? — Его они тоже взяли.
   Келейос стала думать, что можно сделать, но боль туманила мысли. Вся воля уходила на то, чтобы не визжать громко, как дитя или как животное.
   — Я должен вправить эту руку, — тихо сказал Ларсен. — Я знаю. — Будет очень больно. — Оно и так очень больно. Ларсен посмотрел на чёрного целителя: — Ты вроде белого целителя, правда? На пожелтевшем лице мелькнула улыбка: — Да, что-то вроде. — Можешь ещё лечить сегодня? — Мне пришлось много лечить самого себя, и силы осталось мало. Могу лечить очень маленькие раны или взять на себя боль, если ты это имеешь в виду. — Именно это.
   Келейос услышала, как травник отошёл, потом вернулся. Разложив на траве материю, он стал выкладывать на неё предметы.
   — Подойди с этого края, целитель. Лотор с трудом поднялся, Келейос его больше не видела. — Возьми её здесь покрепче. Рука взяла её за плечо как раз над ожогами. От неё пошло лёгкое тепло, как свет от свечки во тьму. Ларсен начал сдвигать обломки костей. Келейос открыла рот — закричать, и её боль потекла к Лотору.
   Келейос осознавала боль, неодолимую тошноту, но это было на расстоянии, приглушено, будто бы с кем-то другим. У Лотора на верхней губе выступил пот. К тому времени, когда рука была выправлена, его кожа стала землисто-жёлтой. Ларсен заставил его хлебнуть восстановительного чая.
   Ларсен прижал тампон из трав к ране у неё в боку и воскликнул: — Вот это лечение!
   — Наверное, с раной поработал белый целитель, когда я была без сознания. — Нет, Келейос, её лечит твоё тело. — Не может быть. Лотор произнёс откуда-то справа: — Некоторые возможности самоисцеления иногда являются побочным эффектом метки демона. Это тебе на пользу.
   — Ты хочешь меня завербовать в ваши, да? — Не глупи. Женщины не могут быть чёрными целителями — таково правило.
   — Но я самоисцеляюсь.
   — Это временно и не продлится достаточно, чтобы закрыть рану.
   Что это с ней творится? Тёмная книга, Лёд — то же ощущение. Келейос собрала все силы и проверила себя, удивляясь неимоверной своей слабости. Было что-то ещё, центр тепла. Почему зло ощущается как добро? Над ней склонился Ларсен: — Надо отдохнуть перед лечением. Келейос закрыла глаза и попыталась отдохнуть, но боль от ожогов и тревожные мысли не дали. Из тьмы раздался тихий ласковый голос: — Келейос Заклинательница, значит, ты выжила. В животе свернулся ком, и по спине холодком прополз страх. Этот голос не спутаешь. Она даже глаз не открыла. Глубоко вдохнула и заставила голос звучать спокойно. Здесь человек, который её ненавидит, а она лежит практически беспомощная. — Едва-едва, Несбит, Первый в Совете. И взглянула. Он стоял рядом, высокий, тощий, астрантийский лорд в каждой своей черте, с волнистыми светлыми кудрями ниже плеч, чисто выбритый, как было модно в это лето при дворе. На чёрном камзоле зелёным и жёлтым были вышиты диковинные звери. На плечи спадал квадратный воротник из белых кружев. Он встал около неё на колени, и её ноги коснулся край его чёрного плаща.
   — Я рад, что ты жива, Келейос. Поверь мне. Келейос обнаружила, что злость в ней сильнее страха.
   — Тебе поверить? Ты меня дурой считаешь? — Нет, я считаю тебя предавшей Астранту. — Если на то пошло, Первый в Совете, ты должен знать предателя лучше, чем все другие.
   У него алая краска бросилась в лицо, а потом он улыбнулся: — Твоя жизнь у меня в руках. — Нет. Одно дело — дать мне погибнуть в набеге, которому ты решил не препятствовать. Другое дело — казнить принцессу. — Она с усилием повернула голову и глянула ему в лицо, подавив стон. С её ожога соскользнула повязка. Он судорожно вздохнул и, как любой астрантиец при виде уродства, отвернулся. — Ты ведь не хочешь войны с Калту и Бритом на самом-то деле? — Не искушай меня, — сказал он, не глядя. За ним появился Грот, его целитель. — Грот, как тебе понравится снова быть кроликом? — спросила она. Тот быстро попятился.
   — Она слаба и ничего тебе не сделает, — рявкнул на него Несбит.
   Ларсен подошёл и подобрал упавшую салфетку. — Ну вот, измазалась.
   Заменив её на чистую, он снова велел Келейос не двигаться. И сказал:
   — Я должен вам напомнить. Первый в Совете, что больную нельзя волновать. — Ты тоже захотел в изгнание, целитель? Ларсен выпрямился:
   — Если таково благоволение Совета, то в другом месте мне будет безопаснее.
   — Ты можешь оказаться вместе с этой в тюрьме на островах. Мне ни к чему, чтобы вы тут с вашими соотечественниками устраивали беспорядки. Успокойся, мне смертники не нужны.
   — Но у тебя они уже есть, — спокойно ответила Келейос. — Каждый, кто погиб этой ночью, все, кого взяли в плен и продали в рабство. Через несколько лет кончается твой срок, а голосовать будут аристократы. Если пал один замок, могут пасть и другие. Дай им об этом подумать, и они побоятся доверить тебе пост. Поищут более надёжного пастуха для своих земель. — Это моя забота, а не твоя. — Да нет, моя. — Она хотела на него взглянуть, но это потребовало бы усилий, и она продолжала говорить, глядя в дымное небо. — Ты это сделал моей заботой, когда разрушил этот замок и убил моих учителей и друзей. Ты меня называешь изменницей. Как же это не моя забота? Ты умрёшь, Несбит, за то, что сделал этой ночью.
   — Ты мне грозишь? — Он захохотал, задрав голову к небу, как гончая, бегущая по следу. — Я буду по тебе скучать, Келейос, но не угрожай мне. Я все ещё могу приказать тебя убить.
   — Я не угрожаю. — Она заставила себя сесть, хоть слезы катились по лицу и губы судорожно ловили воздух, хоть она ненавидела себя за слабость. — Но с сегодняшнего дня ты — покойник. Может быть, не от моей руки, но кто-то это сделает за твои дела. — Ты пророчествуешь?
   На минуту она задумалась, борясь с болью и слабостью.
   — Да, Несбит, я пророчествую для Первого в Совете Астранты. Я вижу чёрную тень смерти, упавшую на лицо твоё. — Она вскрикнула, когда видение исчезло и вернулась боль. — Нагосид, Несбит. Нагосид! И она свалилась на подстилку. — Что такое нагосид? Это часть пророчества? Подскочил Ларсен, заставляя её лежать тихо. — Я должен попросить тебя удалиться. Ты волнуешь больную.
   Голос Лотора звучал ровно, и одна лишь Келейос могла услышать в нем крайнюю усталость.
   — Нагосид, Первый в Совете — это вритийский воин, обученный как ликвидатор. Несбит вышел из её поля видения и спросил: — Что ты знаешь о нагосидах, принц Лолта? — Наша страна граничит с Вритом, Советник Несбит. Мы потеряли трех лордов от рук нагосидов, пока мой отец не поставил вне закона все набеги на эльфов. — Я этому не верю.
   — Верь чему хочешь, — пожал плечами Лотор. — Но это — часть пророчества? Моя смерть — нагосид?
   — Не думаю. Она кричала от боли, и видение оставило её. Считай это обещанием. — В каком смысле — обещанием? — В том смысле, что она — королевского эльфийского рода и может вызвать нагосидов. Келейос чуть усмехнулась. Вызвать нагосидов — ну уж нет. Эльфийских убийц мог призвать лишь чистокровный эльф. И самой ей никогда не стать настоящим нагосидом — по той же причине. Балазарос — Мастер Смерти — считал немыслимым, чтобы нагосидом стала полуэльфийка, пусть даже его собственная племянница. Но у неё куча других проблем, с которыми придётся разбираться прежде, чем ей вновь случится увидеть эльфийское королевство. А когда придёт время, она хочет увидеть, как будет умирать Несбит, — да, именно этого ей хочется. Она не прибегнет к нагосидам. Это будет её охота. Келейос медленно заговорила: — Где Зельн? Что вы с ним сделали? На поляну вышел Малькольм и ответил: — Арестован, но невредим, и никаких законов потому не нарушил Первый в Совете.
   Келейос слегка засмеялась и вздрогнула. — Законы не нарушены, Малькольм? Он опустился рядом с ней на колени: — Знаю, Келейос, знаю. Вкрадчивый голос советника произнёс: — Келейос, тебе же больно. Дай Гроту тебя полечить, полуэльфийка.
   Фигурка в серой одежде нерешительно, остерегаясь, нагнулась. Келейос отъехала по одеялу с криком: — Уберите его от меня! Выступил Ларсен:
   — Советник Несбит, поскольку вы нам ничем не помогаете, я реализую право целителя и прошу вас удалиться. И забрать с собой этого шарлатана.
   Грот протестующе пискнул. Несбит знаком заставил его умолкнуть и ответил:
   — Очень хорошо, я ухожу и забираю своего целителя. Но Грот — единственный, от кого вы можете получить помощь на земле Астранты, ибо всем остальным я запретил.
   За его спиной раздался низкий звучный голос: — Первый в Совете снова забыл, что он не монарх.
   — Как ты посмел, Гарланд? — оборачиваясь, взвился Несбит.
   — Как я посмел? — Лорд Гарланд оглядел окружавшие его развалины и повернул к Несбиту обрамлённое белой бородой лицо. — Как посмел ты вынудить Совет к такому решению! Я молчал, но более не стану.
   Из-за его спины выступили три целителя: белый, серый и чёрный. Лорд Гарланд почитал Ардат и не отдавал предпочтения никому. Несбит повернулся к Келейос: — Пророчество там или что, полуэльфийка, но сегодня на закате ты отправишься в тюрьму. Так что исцеляйся быстрее.
   Он повернулся и исчез, забрав с собой Грота. Ларсен помог Келейос вернуться на постель и поправил повязки. — Лекарство для тебя готово. Лорд Гарланд спросил:
   — Где больше всего могут пригодиться мои целители?
   — Они нам позарез нужны, Лорд-Советник. — Ларсен опустился на колени рядом с Келейос, держа в руках чашку. Он поддерживал ей голову, пока она пила, стараясь, чтобы она не двигалась более необходимого. — Этот мальчик потеряет руку без белого целителя. Мы мало нашли выживших. Остальные целители помогают искать тела. У Келейос начались судороги и боль в животе. — Ларсен, мне плохо. — Я знаю, но лекарство тебе поможет. — Нет, оно…
   Келейос скрутило судорогой, и она выгнулась неестественной дугой. Взор заволокла стеклянная дымка и боль. Над ней склонилось лицо. — Джодда?
   Но глаза целительницы были карими, а чёрные волосы убраны в косы. Не Джодда, кто-то незнакомый.
   Женская фигура заговорила неестественно грубым голосом:
   — Подержи её, чтобы я могла работать. Чьи-то руки прижали её к земле, лица склонились над ней. В животе была смерть, и она растекалась по жилам. Она знала, что умирает. Они ей не помогут.
   — Аклан, так морл, фринтик аклан, аклан! Мужской голос:
   — Целитель-травник, что ты дал ей? Ларсен поспешно ответил: — Лекарство для расслабления и сна. — Что в нем было? — Горицвет, мята, мантия богини… — Мантия богини, она же изгнание демона? — Да.
   — Ты её отравил. — Но это ведь не яд!
   — Для неё — яд. Белый целитель, ты должна удалить яд из её тела.
   Кареглазая целительница не стала спорить, но положила руки на бьющееся в судорогах тело Келейос.
   Приступы судорог и боль длились все дольше и дольше. Каждый звук, каждое движение мучительно проходили через её тело, дёргали мышцы, выгибали дугой спину. В приступах судорог Келейос не могла дышать, и каждый спазм был дольше предыдущего, и наконец дыхание остановилось совсем. И тогда по телу потекло тепло целительства, изгоняя яд. Он начал уходить из тела.
   Она, полумёртвая, проговорила сквозь боль: — Аклан.
   Мужской голос шепнул в ответ: — Нор ак морл, нор ак морл. Незваная магия слова в её теле ответила на эти звуки и успокоилась. Кто-то понял, кто-то помогал.
   Келейос лежала, тяжело дыша, и все её тело покрылось потом.
   Она моргнула, увидев над собой бледное, обрамлённое каштановыми волосами лицо. На неё смотрели два серо-зелёных глаза.
   — Когда ты отдохнёшь, мне хотелось бы поговорить с тобой наедине.
   Странный мужчина в уборе чёрного целителя. Келейос хотела заговорить, но белая целительница разогнала остальных.
   — Мне надо вылечить твои ожоги и эту руку. У тебя, кажется, есть какая-то способность к самоисцелению. Никогда ни с чем подобным не сталкивалась. — Она покачала головой. — Ну ладно, вылечу, тогда поговорим. Рядом с ней оказался Ларсен. — Келейос, я не знал. Я применял этот состав много раз без всякого вреда.
   Она ответила, выдавливая слова сквозь пересохшее горло.
   — Ты не мог знать, Ларсен, успокойся. Прохладные пальцы коснулись её щеки, и по сгоревшей коже побежала магия. На секунду по лицу стрельнула боль. Келейос вскрикнула, и эхом отозвалась белая целительница. Она обучалась в Мелтаане. Ни один белый целитель астрантийской школы не дал бы боли усилиться перед исчезновением.
   Женщина откинулась назад в медитации, и Келейос видела, как с бледного лица уходят ожоги. Они чернели, покрытая волдырями плоть становилась сурово-красной, бледнела до розовой и сливалась со здоровой кожей.
   Руки передвинулись к её плечу. Огонь пожирал плоть, и боль исчезала. Целительница прервала контакт и ушла в медитацию.
   Сломанную руку целительница осторожно держала в своих. Очнувшись, Келейос вспомнила боль — падающие скалы, крушащий камень, невыносимую тяжесть, собственный крик от боли и провал в темноту.
   Целительница сидела несколько минут, скрестив ноги. Лицо её было как мукой обсыпано, и с него стекал пот от боли. На очереди была обожжённая нога.
   Когда целительница открыла глаза после последней медитации, Келейос спросила:
   — Как твоё имя, чтобы я могла поблагодарить тебя, как положено? — Я Раделла из Крисны.
   — Благодарю тебя, белый целитель Раделла из Крисны.
   Та наклонилась над раной в боку у Келейос: — Это мелочь, но раз тебе сегодня идти в тюрьму, я не пошлю тебя туда недолеченной. От вспышки тепла боль исчезла. — У тебя ещё будет несколько часов слабости, но после отдыха станет лучше.
   Раделла встала, оставив Келейос радоваться возвращённому телу.
   Боль ушла, осталась только проникающая до костей усталость. Пошевелила правой рукой, радуясь лёгкости движений. Рука гнулась в локте, поднималась до плеча, пальцы касались лица, снова гладкого.
   Чёрный целитель с зелено-серыми глазами остановился около неё с чашей. Келейос вежливо отказалась, отозвавшись на его появление какой-то частью своего существа. Он ведь её спас.
   — Это погрузит тебя в целительный сон на несколько часов. Проснёшься освежённой и исцелённой. Я сам это приготовил, и случайного отравления больше не будет. Я бы с радостью поговорил с тобой о демонах, но сейчас тебе нужно лечение. — Я не желаю отправляться в тюрьму во сне. Он улыбнулся:
   — Мой повелитель Гарланд хлопочет, чтобы ты вообще туда не попала. Но если и придётся, то выпей это, чтобы попасть туда исцелённой. Без этого к тебе силы не вернутся ещё несколько дней.
   Она с осторожностью выпила, опираясь на локоть. Когда она снова откинулась на подстилку, все мышцы расслабились. Тело весило тысячу единорогов. Движения требовали страшных усилий. Она заставила себя пошевелить пальцем, и тот оказался тяжёл и громоздок, как учебный меч. Келейос уносилась на волне глубокого сна без сновидений.
   Кто-то её коснулся. Келейос заставила себя открыть глаза. Чёрный целитель возложил на неё руки, проверяя дыхание. Прикосновение было прикосновением белого целителя, здоровым и хорошим. Келейос вынуждена была признать, что разница лишь в господине, которому служишь, и в использовании дара.
   На площадку исцеления вошла решительным шагом Бреена Колдунья. Хотя она была лишь травницей, с ней будто вошло здоровье и сердечность. Она была одета в кожаные доспехи, вокруг плеч вились распущенные каштановые волосы. Она с размаху упала на колени возле Келейос.
   Келейос старалась не закрывать глаза, но не могла. Как издалека, она услышала голос: — Мало осталось живых.
   И Бреена добавила старую калтуанскую пословицу: — Только одна вещь печальнее выигранной битвы — битва проигранная.
   Наркотический сон уносил её в глубину. Последнее, что она услышала, было: — Вот ещё два тела. Куда класть?

Глава 11
ЦЕПИ

   Келейос открыла глаза в сумерках. В небе текла чернота. Угольной массой смотрелся на фоне серо-серебристого неба лес, и последний свет дня боролся с наступающей темнотой. Келейос чувствовала себя освежённой. Магия была здесь и готова к вызову. В теле звенела бодрость, будто она отсыпалась целую неделю. Интересно, что дал ей чёрный целитель — ей было гораздо лучше, чем она ожидала.
   Было видно, как Дракон-оборотень Эроар свернулся, положив голову на хвост, и спит глубоким, спокойным сном. Она любовалась его истинной формой. Видела она её всего третий раз. Чешуя у него была густо-синяя, как вода океана далеко от берега. Когти и спинной гребень — чёрные, весь он был большой и устрашающий.
   Тёплой тяжестью поперёк ног разлеглась Поти. Келейос лежала тихо, чтобы не беспокоить кошку. Черно-белая шерсть свалялась и измазалась. Она так устала, что не могла даже вылизаться. Кошка выгнулась во сне, дёрнув ухом, будто уловив далёкий звук.
   Келейос в полумраке улыбнулась. Многие волшебники были безразличны к животным, если это не были фамилиары или рабочая скотина. Даже Келейос никогда бы не призналась, как много значит для неё кошка.
   Бреена поддерживала огонь в двух кострах — для готовки и для варки зелий. Она подбрасывала в огонь поленья, и оранжевое пламя высвечивало осунувшееся и усталое лицо.
   Над одеялами виднелась почти полностью лысая голова Каррика. По мерному подъёму и опусканию его груди Келейос поняла, что он жив. Интересно, ему тоже дали зелье или просто позволили спать до исцеления? До чего же Каррик терпеть не мог магические зелья…
   Появились двое в ливреях с эмблемой Первого в Совете — демон, выплёвывающий красный огонь, на чёрном фоне. Бреена встала и вместе с ней чёрный целитель с каштановыми волосами. Тот из пришедших, что был повыше, протянул ей свиток. Колдунья его взяла. Разворачиваемый свиток зашуршал как-то сухо, противно и очень официально. Высокий заговорил формальным тоном: — Член Высокого Совета объявил всех выживших подмастерьев и учителей изменниками. Мы пришли просить тебя подготовить арестованных к переезду.
   Келейос только два раза видела рассерженную Бреену и оба раза радовалась, что гневается та не на неё.
   — Я умею читать. Позвольте понять это так, что Член Высокого Совета Астранты приказал бросить в тюрьму раненых, лежащих без сознания.
   Стражники неловко поёжились, поскольку вызвать гнев целителя — дурная примета. — Почему он и детей туда не отправил? — Они молоды, и их можно перевоспитать в хорошей астрантийской школе.
   — А мастер оружия Каррик тоже пойдёт в тюрьму?
   — Нет, он просто выполнял работу, на которую был нанят. В этом нет измены.
   Келейос мысленно огляделась. Блокировка телепортации была снята. Вообще телепортация не из числа её коронных заклинаний, но она согласна рискнуть оказаться в дереве или в чем угодно, лишь бы вырваться из сетей Несбита. Неправильная телепортация — очень плохая смерть, но тюрьмы Несбита славились тем, что узник начинал желать любой смерти. Она ощущала достаточно сил, чтобы справиться с двумя охранниками и прорваться на свободу. Если не магией, то уж сталью — всегда. И тут появились ещё трое охранников. Бреена уронила руку на свой короткий меч. — Вы не заберёте их вот так, когда они ничего не сознают.
   — Прошу тебя, целитель, не заставляй нас драться с тобой. Вперёд ступил чёрный целитель: — Я обещал полуэльфийке, что она не пойдёт во узилище спящей. — И он сбросил с плеч плащ, а руку положил на меч. — Я не сплю.
   При этих неожиданных словах все подпрыгнули и повернулись. Келейос села и сказала:
   — Благодарю вас обоих за защиту, но я вполне могу защитить себя сама.
   Поти, которая проснулась раньше, потянулась и спрыгнула на землю, глядя жёлтыми глазами на людей.
   И глубокий рокочущий голос произнёс: — И я тоже проснулся. Когда Эроар поднял голову, в его глазах отразился огонь. Они вспыхнули оранжевыми искрами, и дракон выдул клуб дыма знаком вопроса.
   Охранники поёжились, сбиваясь поближе друг к другу, как испуганные дети. Из леса раздался вкрадчивый голос: — Ничего такого не будет, если вы не хотите дать мне повод убить вас всех.
   Из-за деревьев выступили стрелки с дальнобойными луками. Если дать им повод, они перебьют всех стоящих на поляне, кроме Эроара. Только чудом можно попасть между его чешуйками при свете костра. Ветер переменился, и Келейос почуяла острый запах растёртой травы Смерть Дракона. Эроар выдохнул ещё клуб дыма и посмотрел на людей. На поляну вышел Несбит. Лучники не двинулись. — Будь разумной, Келейос. — Я готова быть разумной, Несбит. Что ты задумал?
   Он махнул рукой старому крестьянину, приказывая подойти. У того от старости голубые глаза выцвели в серые, и он согнулся под грузом лет. В руках он держал цепи. Они звякали и щёлкали, когда он шёл через поляну.
   — Ты и твои друзья волшебники наденете вот это, когда мы повезём вас в изгнание. Келейос прищурилась и прошипела: — Я не надену эту мерзость. — Или так, или…
   Он не закончил фразу, но альтернатива была очевидной. Бреена спросила: — А что это за цепи?
   Ответил Лотор, поднявшись с того места, где спал: — Они покрыты рунами оков. Против них нельзя использовать магию. Если ты в них закован, ты бессилен.
   — Руны оков — запретное волшебство, — сказала Бреена.
   Несбит просто улыбался и глядел на Келейос. — Несбит, я не могу. Я же полуэльфийка. Они меня убьют.