Гамильтон Питер Ф.. Нейтронный Алхимик: Конфликт

   — Но не идеален, — заметил Эшли. — Иначе солнце Омуты уже превратилось бы в сверхновую.
   — Им помешали одержимые, вот и все, — поправила его Сара. — Кто мог предугадать введение карантина?
   — Не в том дело, — отмахнулся Джошуа. — Суть в том, что «Т'Опингту» была основана, скорее всего, с одной целью — снабдить Мзу средством для доставки Алхимика. А Икела должен был удостовериться, что эта цель достигнута, даже если он по каким-то причинам умрет раньше.
   — Так и вышло, хотя едва-едва, — буркнул Эшли. — Должно быть, те же спецслужбы его и грохнули.
   — Но не Мзу, — вступил Мелвин. — Эта… рекламная кампания началась слишком быстро после смерти Икелы. Кто-то знает, что она здесь. Кто-то очень влиятельный, но напрямую с ней не связанный. Теперь, когда население так взбудоражено, нам едва ли удастся похитить ее незаметно, капитан.
   — В этом и смысл! — воскликнул Дахиби. — Хотя это скорей защита от спецслужб, чем от нас.
   — Будет проблема — будем решать, — заявил Джошуа. — Сейчас нам найти бы Мзу.
   — Как?
   — У Икелы была дочь. Если верить общедоступному досье, она единственная его родственница.
   — Наследница, — отрезала Болью.
   — Именно. Ее зовут Вои, ей двадцать один год. Она — наш путь к той организации, что построил ее отец в ожидании Мзу.
   — Да ну, Джошуа, — запротестовал Эшли. — Ее отца только что убили, она не станет связываться с какими-то незнакомцами, не говоря уж о том, чтобы рассказывать про гариссанское подполье, даже если что-то о нем и знает. В чем я сомневаюсь. Я бы свою дочь в такие дела впутывать не стал. И спецслужбы тоже захотят ее допросить.
   Джошуа не стал спорить. Он понял, что Вои — это ключ, как только прочитал досье на Икелу. Иона называла это интуицией, и, возможно, не зря.
   — Если мы сможем подобраться к ней, — с пламенной убежденностью заявил он, — у нас появится шанс. Мзу не может позволить себе оставаться на Айякучо. Она должна сделать попытку, и как можно скорее. Так или иначе, но Вои будет в это замешана. Это наш лучший шанс.
   — Не то чтобы я спорил, — заметил Дахиби, — идеи лучше у меня нет. Но как ты, черт побери, к ней подберешься?
   — Ты не оглох? — полюбопытствовал один из приставов. — Вои — молодая женщина двадцати одного года…
   Джошуа гнусно ухмыльнулся.
   — Да ты шутишь, — в некотором оцепенении выдавил узловик.
   — Я буду лежать молча и думать о Конфедерации.
   — Джошуа!..
   Капитан расхохотался.
   — Ну у вас и рожи! Не волнуйся, Дахиби, я не настолько озабочен. Но у нее найдутся друзья. На Дорадосах достаточно богатых предпринимателей, их детишки будут держаться вместе, в собственном кругу. А я в конце концов капитан — владелец звездолета. Одна из них меня туда проведет. Сейчас главное — найти эту одну. — Он широко ухмыльнулся команде, взиравшей на него с мрачной покорностью. — Пора веселиться!
 
   Принц Ламберт застегнул лямки на запястьях тощей девки и активировал программу сенсреды. Спальня растаяла, уступив место круглой палате на верхнем этаже каменной замковой башни. Кровать стояла на плитняковом полу. Через окованную железом дверь один за другим проходили рабы, все десять, бесстрастно глядя на распростертую на ложе фигуру.
   Принц Ламберт вытащил из-под подушки контрольный ошейник и аккуратно надел девчонке на шею.
   — Что это за штука? — спросила та с беспокойством. Она была настолько молода, что, наверное, и не слыхала о подобных устройствах.
   Принц Ламберт поцеловал ее в губы, не давая говорить, и датавизировал ошейнику код активации. Технология, примененная в ошейнике, была ублюдочным потомком той, что использовалась в медицинских нанопакетах. Тончайшие волоконца устремились к спинному мозгу, чтобы связаться с его нейронами. Теперь хозяин мог управлять телом девчонки, как ему вздумается, исполняя одну за другой все свои фантазии.
   — Надеюсь, я не помешаю, — заметил один из рабов резким голосом. Женским.
   Принц Ламберт подскочил на кровати. Девчонка заныла, когда ошейник начал прикрепляться к коже.
   Он отключил программу сенсреды, возвращая реальность сумрачной спальни, и с изумлением воззрился на худощавую фигуру, заменившую мускулистого раба.
   — Ради Марии благой, Вои! Надо будет сменить этот проклятый код доступа. Нельзя было тебе его давать. — Он прищурился. — Вои?
   Девушка стянула капюшон костюма-комбинезона, и кудрявые волосы рассыпались по плечам. В руке она сжимала растрепанный парик песочного цвета. Одета она была в стандартный комбинезон биосферного агронома.
   — Надо поговорить…
   У Принца Ламберта отпала челюсть. Он беспомощно махнул рукой в сторону кровати, на которой девочка отчаянно дергала застежки ошейника.
   — Вои!
   — Сейчас.
   Она вышла в гостиную.
   Принц Ламберт выругался, датавизировал ошейнику команду на отключение и принялся расстегивать ремни.
   — Сколько ей лет? — поинтересовалась Вои, когда он тоже вышел в гостиную.
   — Это имеет значение?
   — Для Ши — может быть. Она уже знает про твои маленькие причуды?
   — Откуда такой внезапный интерес к моей половой жизни? Скучаешь?
   — Как загорающий по птичьему дерьму.
   — Тогда ты говорила иначе.
   — А кому какое дело?
   — Мне. Нам было неплохо вместе, Вои.
   — Было.
   — Тогда зачем ты вернулась?
   — Мне от тебя кое-что нужно.
   — Мать Мария, большой ошибкой была эта детоксикация. Прежней ты мне нравилась больше.
   — Я польщена неимоверно, ПЛ.
   — Какого черта тебе надо?
   — Мне надо, чтобы ты подготовил к отлету «Текас» и вывез меня с друзьями за пределы системы.
   — Ага, нет проблем. — Он рухнул на кожаную кушетку и окинул свою гостью жалостным взглядом. — Куда-нибудь конкретно? На Новую Калифорнию? На Норфолк? Эй, а может, не будем мелочиться и попробуем пробить систему СО Земли?
   — Это важно. Для Гариссы.
   — Ох, Мария! Твоя идиотская революция…
   — Это не революция. Это называется «честь». Посмотри в подгружаемом словаре.
   — Никогда не слышал. И к — твоему сведению — действует полный запрет на гражданские рейсы. Я если и захочу, не смогу улететь.
   — Да ну?
   — Да! Ладно, один ноль. Если бы я знал о карантине заранее, улетел бы. Дорадосы, конечно, дом родной, но когда тут шляются одержимые, это не лучшее место для жизни. Хорошая идея, Вои, поздно только в голову пришла…
   Она показала ему клип.
   — Разрешение на полет от правящего совета Дорадосов. Официальный рейс.
   — Каким образом…
   — Отец был в совете. У меня есть его коды доступа.
   Искушение терзало Принца Ламберта.
   — Оно действительно?
   — Да. Я и еще трое. Договорились?
   — Я хотел бы кое-кого пригласить.
   — Нет. Ты можешь вести яхту один, поэтому я тебя и выбрала. Это не круиз с девочками, черт, ПЛ! Тебе придется совершать очень сложные маневры.
   — «Текас» не боевой корабль. И кто эти другие?
   — Тебе знать не обязательно. И не узнаешь. Договорились?
   — Займемся сексом в невесомости?
   — Если для того, чтобы вести корабль, ты должен меня трахать — трахай.
   — Мать Мария, ну ты и сука!
   — Да или нет?
   — Да. Дай мне день, чтобы с делами разобраться.
   — Вылет через три часа.
   — Никогда, Вои. Я даже баки залить не успею.
   — А ты попробуй. — Вои помахала клипом. — Не успеешь — не будет разрешения.
   — Сука.
 
   Девушка была экстравагантно-привлекательна. Ей было чуть больше двадцати; гладкая эбеновая кожа странно сочеталась с каштановыми волосами, ниспадавшими до самых ягодиц, а ее металлически искрящееся сизое платье было короче, чем волосы.
   Мелвин подозревал, что она — всего лишь испорченная дочка богатых родителей, но Джошуа был, похоже, не против. Он усиленно целовался с девушкой на танцплощадке бара «КФ-Т».
   — Просто дьявол, — проворчал Мелвин, чувствуя себя обязанным как-то объяснить свою мрачность перед сидевшей рядом Болью. — У меня никогда так не получается. В конце концов, я ядерщик. Работа у меня тяжелая. И я космонавт — этого, что ли, мало? Но когда мы стыкуемся, они все бросаются на шею ему. У него, наверное, феромоны вгенинженированы вместе со всем прочим.
   Он принялся выглядывать в батарее пивных бутылок на столе хотя бы одну не совсем пустую. Бутылок было много.
   — Тебе не кажется, что причина может быть в том, что он на тридцать лет тебя моложе? — поинтересовалась космоник.
   — Двадцать пять! — возмущенно поправил Мелвин.
   — Двадцать пять.
   — Это совершенно ни при чем.
   Космоник в очередной раз машинально обвела бар взглядом. Направление, которое приняло расследование Джошуа, явно ввело наблюдавших за ним службистов в недоумение. Мелвин и Болью насчитали пятерых; для них это стало чем-то вроде игры, чтобы убить время, пока они пили пиво и ждали, когда же Джошуа снимет свою телку. Не то чтобы агенты особенно выделялись, они пили, танцевали, болтали. Выдавало их то, что все они старались держаться на определенном расстоянии от членов команды «Леди Мак».
   Джошуа послал девушке прощальную лучезарную улыбку и с удовлетворенным вздохом присел за столик Мелвина.
   — Ее зовут Коле, и она пригласила меня сегодня на вечер.
   — Странно, что она держалась так долго, — пробормотал Мелвин.
   — Мы встретимся с ней и ее подружками на благотворительном сейшне, а потом они отправятся к кому-то на квартиру на частный раскрут.
   — Благотворительный сейшн? — переспросила Болью.
   — Местные МФ-группы играют вместе, чтобы оплатить адвокатов для Алкад Мзу, буде той потребуется отбрехаться от ордеров на выдачу конфедеративным властям.
   — Да это уже религия какая-то! — воскликнул Мелвин.
   — На то похоже. — Джошуа принялся пересчитывать бутылки. — Пора возвращаться на «Леди Мак».
   Он подхватил Мелвина под мышки, жестом приказав Болью помочь. Вдвоем они поставили пьяного ядерщика на ноги. Эшли и Сара подошли к ним. Поднялись с табуретов все четыре пристава.
   Никто из агентов даже не шевельнулся. Это было бы слишком очевидно.
   В бар «КФ-Т» вошла пара одержимых. Мужчина и женщина, оба в почти современных костюмах.
   Блок противоэлектронной борьбы Джошуа датавизировал тревогу.
   — Ложись! — гаркнули четыре пристава хором. Программа аварийного реагирования, запущенная тревожным сигналом, заставила Джошуа рухнуть на пол среди стульев и столов и ловко перекатиться, чтобы погасить удар. Полетели в стороны два сбитых табурета. Команда последовала его примеру, хотя Мелвин, чьи рефлексы были несколько замедлены алкоголем, чуть задержался.
   Когда приставы выхватили оружие, бар огласился разноголосыми воплями. Агенты тоже зашевелились, так быстро, что глаз не успевал за движениями усиленных мышц.
   Оба одержимых замерли, ошеломленные столь бурной реакцией. Несмотря на хаос и панику, охватившую посетителей, на врага нацелилось до жути много стволов.
   — Стоять! — последовала команда в четыре голоса.
   Нейросети, куда можно было бы загрузить боевую программу, если и были у одержимых, то вышли из строя, но инстинкты служили им немногим хуже. Когда оба стали поднимать руки, на пальцах у них вспыхнул белый пламень.
   И тут открыли огонь шесть автоматов, три пистолета-пулемета и одна винтовка.
   Джошуа никогда прежде не слышал, как стреляет пулевое оружие. Десять стволов создавали в замкнутом пространстве больше шума, чем работающий термоядерный двигатель. Джошуа закрыл уши ладонями. Канонада продолжалась не более двух секунд. Когда грохот смолк, капитан рискнул поднять голову.
   На ногах остались только службисты (их было шестеро — одного Мелвин упустил) и приставы. Все остальные валялись на полу — кто распростершись на животе, кто свернувшись в позе зародыша. Столы и стулья раскатились во все стороны. Голограммы на танцплощадке все еще играли.
   До ушей Джошуа донесся характерный металлический лязг, с которым полные магазины вставляют в автомат.
   Пули размололи композитное покрытие стен за спинами одержимых в крошку, обильно политую кровью. Два тела…
   При первом же взгляде на них Джошуа поежился. Собственно, от них почти ничего не осталось. Программа подавления рвотного рефлекса запустилась автоматически, но она действовала только на физиологию.
   Только теперь музыку заглушили стоны и крики. Кого-то зацепило рикошетом.
   — Джошуа! — вскрикнула Сара. Она зажимала руками левое бедро Эшли. Сквозь пальцы ее сочилась кровь. — Он ранен!
   Пилот с отстраненным мрачноватым интересом разглядывал рану.
   — Вот дурость какая. — Он непонимающе сморгнул.
   — Иона! — гаркнул Джошуа. — Медпакет!
   Один из приставов снял пакет с пояса. Болью распорола штанину пилота остреньким ножичком из набора инструментов в своем левом запястье. Ее медная кираса была пробита, и из отверстия сочилась серо-зеленая жижа.
   — Поосторожней там, — пробормотал Эшли. Когда рана обнажилась, Сара залепила ее пакетом.
   — Пошли, — скомандовал Джошуа. — Болью, тащи Мелвина. Мы с Сарой берем Эшли. Иона, прикрой нас.
   — Эй, погодите-ка! — воскликнул один из агентов. Джошуа распознал в нем громилу, сопровождавшего Паулину Уэбб. — До прихода полиции вы никуда не уйдете!
   Записывать сцену начал бармен, успевший сообразить, какую финансовую выгоду сулит эта разборка. До конца дня и большую часть ночи запись успели распространить все новостные каналы. Перебранка шла между шестью вооруженными людьми с одной стороны и молодым звездолетчиком (опознанным позднее как сам «Лагранж» Калверт) и его командой — с другой. Капитан заявлял, что никто не остановит его, когда он, капитан, несет раненого друга в лазарет. Да и вообще, по какому праву? Между Калвертом и вооруженными людьми стояли четверо жутковато идентичных внушительных космоников. Последовала короткая пауза, потом оружие куда-то испарилось, и звездолетчики покинули бар, унося раненых с собой.
   Ведущие долго и шумно спорили, могут ли шестеро вооруженных типов быть агентами инопланетных разведок. Вольные журналисты пытались найти хоть одного из них — безуспешно.
   Полиция официально подтвердила, что оба застреленных агентами человека были одержимыми (хотя причины подобной уверенности не разглашались). Правящий совет Айякучо распространил заявление, в котором просил сохранять спокойствие. На первый план выходили планы поиска и опознания других одержимых, несомненно скрывающихся на астероиде. Всех граждан и постоянных жителей просили содействовать в поисках.
   Паника никак не проявлялась внешне. Озлобленные толпы не собирались в биосферных пещерах и не штурмовали зал совета. Люди слишком боялись того, что может ожидать их за дверью. Остававшиеся еще открытыми фирмы и конторы спешно закрывались или переходили на работу в сети, лишь бы свести к минимуму личные контакты. Родители забирали детей из клубов. Аварийные службы переходили на режим повышенной готовности. В помощь полиции на поиски одержимых направили охранников крупных корпораций.
   К концу дня совет выдал официальные разрешения на вылет нескольким звездолетам — большинство из них увозили советников, их семьи и ближайших помощников на всяческие конференции или переговоры с союзниками.
   — И остановить их мы не можем, — пожаловалась Моника.
   Она сидела в занятой эденистами конторе и попивала из кружки растворимый чай. Делать ей пока было нечего, и это ее донельзя огорчало. Все контакты королевского разведывательного агентства были задействованы. Никто не имел ни малейшего понятия, где находится Мзу, и почти никто даже не слышал о Вои, не говоря уже о группе подпольщиков, с которой девчонка могла быть связана.
   Теперь обнаружить Мзу могли только эденисты, а Монике оставалось лишь надеяться, что им все же повезет.
   — Ни на одном из звездолетов ее не было, — ответил Самуэль. — В этом мы уверены. Обе осевые камеры находятся под постоянным наблюдением, и не только нашим. Никто, чьи рост и вес отличаются от параметров Мзу менее чем на двадцать пять процентов, не прошел через космопорты без положительного опознания.
   — Да-да, — раздраженно бросила Моника.
   — Если мы не найдем ее за ближайшие четыре часа, нам придется покинуть Айякучо.
   Она знала, что так и случится, но легче от этого не становилось.
   — Настолько паршиво?
   — Боюсь, что да. — Самуэль только что наблюдал глазами паука еще одно одержание в жилом секторе. Это была семья из пяти человек, добросовестно выполнявшая рекомендации сидеть дома и никого не впускать. Пока не прибыла полиция. Все трое офицеров были одержимыми. Семь минут спустя одержано было и семейство. — По нашим оценкам, одержано уже восемь процентов населения. Политика бесконтактной изоляции только помогает им распространяться. Они просто перехватили все полицейские силы.
   — Ублюдки. Они бросаются на должностных лиц с тех пор, как Капоне использовал полицию и гражданских чиновников для захвата Новой Калифорнии.
   — Хитроумный человек этот мистер Капоне.
   — Полагаю, бить общую тревогу уже поздно?
   — Скорее всего. Население почти лишено оружия, а то, что есть, — энергетическое и в нынешних обстоятельствах более чем бесполезно. Мы только добавим лишних страданий.
   — И с тех пор, как началась эта идиотская рекламная кампания, нам никто уже не поверит.
   — Именно.
   — А что нам делать, если Мзу не уйдет?
   — Смотря что случится здесь. Если одержимые выдернут Айякучо из нашей Вселенной, проблема решится сама, хотя и не лучшим образом. Если нет, мы можем установить постоянную блокаду космоястребами.
   Моника скрипнула зубами, пытаясь скрыть отчаяние.
   — Можно попытаться передать ей предупреждение, предложить взять ее на борт, что ли.
   — Я уже подумывал об этом. В качестве крайней меры перед эвакуацией это, может быть, и сойдет.
   — Отлично. Так что будем сидеть и молиться, чтобы она попалась пауку на глаза.
   — У тебя есть альтернатива?
   — Нет. У тебя, думаю, тоже.
   — Вероятно. Хотя мне все равно интересно, чем занимались Джошуа Калверт со товарищи в том баре.
   — Судя по всему, искали, с кем переспать.
   — Нет. Калверт хитер. По-моему, он пытается разыскать Вои через ее друзей.
   — Он не может знать, с кем она в дружбе. У него нет таких ресурсов. В нашем списке ее друзей три фамилии, а мы составляли его пять часов.
   — Может быть… Но он уже внедрился в ее социальный слой, получив приглашение на вечеринку. А астероид-то тесен.
   — Если Вои прячет Мзу, она не станет светиться.
   — Верно. — Самуэль по-детски лукаво улыбнулся.
   — Что смешного? — раздраженно поинтересовалась Моника.
   — Ирония судьбы. Из надоедливого дилетанта Калверт превратился в наш единственный след.
 
   По дороге в космопорт Эшли больше молчал. Джошуа подозревал, что нейросеть пилота слишком занята тем, что гасила болевой шок. Но Сара вроде бы не очень волновалась из-за раны Эшли и поглядывала на мониторы мед-пакета на его бедре.
   Мелвин пытался как можно скорее протрезветь. Один из приставов подсунул ему медицинский нанопакет; ядерщик налепил его на шею на манер толстого воротника, и теперь пакет выцеживал остатки алкоголя из крови, поступающей в мозг.
   Джошуа больше заботила жидкость, вытекавшая из отверстия в кирасе Болью. Медицинские нанопакеты для лечения космоников не подходили. Стандартными системами те не пользовались принципиально; каждый из них был уникален в своем роде и гордился этим. Капитан не был даже уверен, чего у нее больше под панцирем — биологических компонентов или механических.
   — Как ты? — спросил он у нее.
   — Пуля повредила одну из моих желез метаболического синтеза. Не критично.
   — А у тебя есть… э-э… запасные?
   — Нет. Это многократно дублированная функция. Выглядит страшнее, чем на самом деле.
   — Только не говори, что кость не задета, — буркнул Эшли.
   — Именно так.
   Двери транспортного лифта открылись. Первыми в коридор выскользнули двое приставов, проверяя, не стоят ли за порогом одержимые.
   — Джошуа… — окликнул один из них. Блочок противоэлектронной борьбы молчал. — Что?
   — К тебе гости.
   Тон пристава ничего ему не говорил, так что Джошуа оттолкнулся носками ботинок и поплыл вдоль коридора.
   — Ох, Иисусе скорбящий!
   В шлюзе его ждали миссис Натеги и двое ее вышибал из «Таяри, Усоро и Ванг», а с ними еще один мужчина. Команда вслед за Джошуа вылетела из лифта.
   — Капитан Калверт! — с неприличной радостью воскликнула миссис Натеги.
   — Что, отцепиться не можем? И что на сей раз? Штраф на миллион за разбрасывание мусора? Десять лет строгого режима за несдачу пустых бутылок? Каторга за пердеж в общественном месте?
   — Юмор — прекрасный защитный механизм, капитан Калверт. Но для суда я бы советовала вам подготовить что-нибудь посущественнее.
   — Я только что спас ваш астероид от захвата одержимыми. Сойдет?
   — Я смотрела репортаж «Ньюс Галактик». Вы всю перестрелку лежали в позе «руки за голову». Капитан Калверт, вы вызваны в суд на предварительное слушание с целью установить законного владельца звездолета «Леди Макбет» в соответствии с иском, поданным моим клиентом.
   Джошуа воззрился на нее, онемев от удивления.
   — Владельца? — переспросила Сара. — Это корабль Джошуа и всегда таким был.
   — Неверно, — отозвалась миссис Натеги. — Это корабль Маркуса Калверта. У меня есть полносенсная запись, в которой капитан Калверт подтверждает это лично.
   — Он и не отрицал этого. Его отец мертв. «Леди Мак» перерегистрирована в бюро безопасности полетов. Тут не поспоришь.
   — Еще как поспоришь. — Еще один мужчина неторопливо выплыл из-за спин мускулистых адвокатов.
   — Ты! — воскликнула Сара.
   — Я.
   Джошуа уставился на него, и по спине его пробежал ощутимый холодок. Это угловатое, темнокожее лицо… «Господи, а я его знаю. Только вот откуда?»
   — И кто ты, черт возьми, такой?
   — Меня зовут Лайол. Лайол Калверт, если быть точным. Я твой старший брат.
 
   Меньше всего Джошуа хотелось приводить этого… этого самозванца в капитанскую каюту. Это была каюта отца, черт возьми, хотя при последнем ремонте большая часть старой меблировки и личных вещей испарилась куда-то. Ничего более похожего на дом у Джошуа не было.
   Но, чтобы удалить пулю, Эшли требовались инвазивные пакеты из лазарета «Леди Мак». А такую уникальную суку, как миссис Натеги, вооруженную самым настоящим ордером, остановить было непросто. И у Джошуа было задание. Так что пришлось возвращаться к истокам.
   Первым, что спросил Джошуа, когда дверь каюты закрылась за ними, было:
   — Ладно, засранец, сколько?
   Лайол ответил не сразу. Взгляд его блуждал по каюте с выражением, близким к священному трепету.
   — Вот я и здесь, — срывающимся голосом произнес он. — Тебе, наверное, это кажется странным, Джошуа. Мне тоже.
   — Кончай херню нести. Сколько?
   Лицо Лайола просветлело.
   — Сколько за что?
   — За то, чтобы забрать иск и унести ноги, само собой. Затея недурна, должен признать. В обычных обстоятельствах я бы позволил суду растерзать тебя на мелкие клочья, но сейчас меня время подгоняет. Мне не нужны лишние проблемы. Так что называй цену, но больше пятидесяти «кусков» не дам.
   — Неплохая попытка, Джош. — Лайол улыбнулся и протянул свой кредитный диск Юпитерианского банка. По поверхности бежали зеленые цифры.
   Увидав, какая сумма хранится в диске, Джошуа сморгнул. Восемьсот тысяч фьюзеодолларов.
   — Не понимаю.
   — Все просто. Я твой брат. Я имею право самое малое на половину корабля.
   — Никогда. Ты жулик, умело пользующийся косметическими пакетами. Сейчас моя рожа известна, как лицо Джеззибеллы. Ты увидел шанс меня подловить и переправил свою морду.
   — Это мое лицо. Оно было на мне с рождения, а родился я раньше тебя. Хочешь убедиться — поройся в моем досье.
   — Такой хитрец, как ты, мог и подправить данные в банках памяти Айякучо. Домашнее задание ты выполнил, а денег, чтобы купить официальные коды доступа, у тебя хватает — сам показал.
   — Да ну? А ты сам?
   — Я?
   — Да. Как ты получил корабль после смерти моего отца? И кстати — как он погиб? Он вообще умер или нет? Докажи, что ты Калверт. И что ты сын Маркуса.
   — Я не получил корабль. Я его унаследовал. По воле отца. Завещание его хранится на Транквиллити. Во всеобщем доступе.
   — Замечательно. Значит, доступные записи Транквиллити вне подозрений, а все, что хранится на Дорадосах, туда преступники записали. Очень удобно. На твоем месте я бы этого суду не говорил.
   — Он мой отец! — рявкнул Джошуа.
   — Мой тоже. И ты это знаешь.
   — Я знаю, что ты самозванец.
   — Если бы ты был настоящим Калвертом, ты бы понял.
   — Что ты несешь?
   — Интуиция. Что тебе подсказывает интуиция, Джош?
   В первый раз в жизни Джошуа ощутил головокружение. Как будто стоишь на краю бездонной пропасти.
   — А-а! — Лайол триумфально улыбнулся. — Наша милая семейная черта иногда так подводит. Я-то понял, что ты настоящий, с того момента, как посмотрел репортаж Келли Тиррел. И я понимаю, каково тебе приходится, Джошуа. Мне было не лучше. И этот дикий гнев, и нежелание верить собственным глазам. Мы не просто братья, мы почти близнецы.
   — Вранье. Мы вообще из разных вселенных.
   — Что тебя тревожит больше, Джош? Что я твой брат или что нет?
   — Я скорее сдам «Леди Мак» в лом, чем отдам другому. Если бы у тебя была… интуиция, ты бы это знал.