Страница:
Этот рыцарский поступок представил шадиллов в самом выгодном для них свете, и дивиане начали воспринимать их как великодушных филантропов.
Спустя некоторое время шадиллы, представившись эмиссарами Лиги Наций, заявили, что Лига готова включить в свой состав «приемлемых» дивиан, согласных подчиниться единственному закону Лиги: никогда не убивать другое разумное существо ни сознательно, ни по умышленной небрежности. Те, кто подчинялся этому закону, рассматривались как разумные существа, и им была гарантирована защита; все остальные считались неразумными и потенциально опасными для вселенной. Лига не предпринимала активных действий для уничтожения неразумных существ, но никогда не позволяла им выходить в космос и перемещаться от одной звездной системы к другой.
Шадиллы предложили предкам Ладжоли выбор: подчиниться закону Лиги (в этом случае их обеспечивали средствами для свободного выхода в галактику) или отвергнуть его (в этом случае они будут убиты при первой же попытке покинуть свою звездную систему). На первый взгляд кажется, что ничего сложного в принятии такого рода решения нет. Мало кто готов открыто заявить: «Я отказываюсь от возможности посмотреть галактику, предпочитая убивать кого вздумается». В реальности, однако, ситуация выглядела не столь бесспорной… потому что от дивиан требовалось оставить все смертоносное оружие на своей родной планете и, следовательно, лететь к звездам безоружными. Шадиллы заявляли: тот, кто хочет отправиться в путь, сознательно прихватив с собой средства убийства, не является разумным существом; тот, кто не желает расставаться со своими ружьями и пистолетами, недостаточно «цивилизован» для того, чтобы вступить в Лигу.
Я прервала Ладжоли вопросом: что плохого в том, скажем, чтобы взять с собой блестящий серебряный топор, если ты намереваешься использовать его лишь в случае столкновения с мерзавцами. Великанша ответила, что Лига на это смотрит иначе и даже не вступает ни в какие дискуссии; за нарушение «правил игры» незамедлительно следует суровое наказание. Вот так всегда с этими чужаками: их головы так забиты всякими мыслями, что они не признают никаких доводов.
Итак, каждый дивианин в те далекие времена должен был сделать выбор: либо продолжать держаться за свое оружие и остаться дома, либо сложить оружие и отправиться к звездам. Шадиллы пообещали, что тем, кто предпочтет разоружиться, будут выделены большие земельные наделы в другой звездной системе, на планете, особым образом подготовленной, чтобы стать дублером родного дома дивиан. Шадиллы подкинули и еще кое-какие приманки в качестве «приветственных даров» Лиги: заретт, чтобы служить космическими кораблями; «таблетки молодости», позволяющие прожить вдвое дольше обычного срока, не испытывая ни слабости, ни увядания; и некоторые возможности генной инженерии, благодаря которым отпрыски дивиан могли обрести особые свойства – например, стать крупными, мускулистыми женщинами или словоохотливыми маленькими мужчинами, чья кожа способна автоматически темнеть, блокируя воздействие радиации.
Несмотря на все эти стимулы, немногие дивиане пожелали принять предложение шадиллов. Эта идея увлекла только либо великих оптимистов, либо тех, кому нечего было терять, – бьющихся в тисках крайней нужды, не говоря уж о смертельно больных людях, готовых с радостью отдаться на милость шадиллской медицины, во много раз превосходящей их собственную.
Тому, кто готов был покинуть родину, требовалось просто позвать шадиллов. Произнести, совсем негромко, несколько слов… и даже если в вашу дверь ломились убийцы или вы были заточены в камеру пыток, вас мгновенно телепортировали на шадиллский корабль. Кстати, местные власти иногда таким образом избавлялись от «нежелательных элементов».
По прошествии нескольких лет многие сбежавшие вернулись. Выглядели они здоровыми и процветающими, летали на замечательных зареттах, а их дети с перестроенными генами были красивее и умнее своих сверстников. А если принять во внимание то обстоятельство, что впереди их ждала долгая жизнь и не грозила старческая дряхлость со всеми сопутствующими ей немощами…
Вот тогда многие из застрявших на родной планете и воскликнули: «Эх, ну надо же!» Тем более, что дома сейчас наступили особенно трудные времена. Планету покинули в основном бедняки, выполнявшие грязную работу за жалкие гроши; больные, волей-неволей вынужденные платить за дорогостоящее лечение и тем самым поддерживающие экономику; презираемые люди, служившие для власть имущих «козлами отпущения». С уходом этих людей экономика пошатнулась, и богачам пришлось искать новых безответных тружеников, чтобы смазанные их потом и кровью колеса индустрии продолжали крутиться, однако эти новые труженики очень быстро начинали склоняться к тому, чтобы сбежать. Шадиллы все еще были тут как тут, их предложение по-прежнему оставалось в силе. К исходу особо скверного дня какая-нибудь женщина запросто могла решить, что босс у нее идиот, или любовник слабоват, или семья не стоит вкладываемых в нее трудов, и… бац! Только ее и видели. Она отправлялась на поиски новой, лучшей жизни, где никто не голодает и не угрожает тебе пистолетом.
Итак, вторая волна эмигрантов хлынула с планеты неудержимым потоком. Те, кому надоело сражаться за место под солнцем. Те, кому стало труднее после ухода первых. Те, кто сбежал бы еще вначале, но боялся, что шадиллы наделают из них котлет. Молодежь, не сумевшая найти работу; старики, презирающие ту работу, которую им приходилось выполнять; просто любопытные; скрывающиеся от закона преступники; любовники, мечтавшие сбежать от надоевших партнеров; недооцененные матери семейств; ученые, жаждущие испить из источника высокоразвитой Науки; женщины, загнанные в угол насильниками; подростки, чьи родители не понимали, что такое «настоящая любовь»; игроки – любители легкой наживы, уверенные, что смогут сорвать куш, если получат возможность начать все сначала на планете, где система не нацелена на подавление…
Все они, шепотом или громко, взывали к шадиллам и получали свой второй шанс.
Чем больше людей покидало планету, тем в больший хаос она погружалась – и тем больше становилось желающих сбежать. Предки Ладжоли жили на тропическом побережье, в большом портовом городе, центре мореплавания и торговли. Спустя десять лет после появления шадиллов на город обрушился ураган, разрушая дома, убивая и калеча всех подряд. Когда стихия отступила, половина уцелевших решили, что отстраиваться заново будет слишком хлопотно, и предпочли вместо этого отправиться в космос. На протяжении недели сбежали и остальные, по опустевшему городу бродили шайки грабителей.
Предложение шадиллов оставалось в силе на протяжении двадцатилет; за эти двадцать лет дивианская экономика оказалась на грани гибели. (В построенных на Научной основе цивилизациях все так взаимосвязано, что они рушатся, лишившись большого числа своих граждан. Ха!) Родная планета дивиан превратилась в руины, существование в которых продолжалось по принципу «человек человеку волк»; ее покинули все, кроме тех, кто был слишком упрям или слишком тяготел к насилию, чтобы принять закон Лиги.
– Похоже, шадиллы действовали как самые настоящие бандиты, – сказала я. – Раздавая свои милости, они вносили раскол в общество, разрушая вашу инфраструктуру.
– Нет, нет! – запротестовала Ладжоли. – Они действительно помогали нам! И они совершенствовали нас, не только даря заретт и все остальное, но и отсеивая наиболее порочные элементы. Те, кто покинул родную планету, стали миролюбивыми, разумными членами общества, не идеальными, конечно, но все же гораздо, гораздо лучше оставшихся… Ведь склонность к жестокости и насилию больше не передавалась по наследству.
– Интересно, что вы будете делать, если все же возникнет необходимость прибегнуть к насилию?
– Такого не случится. – Великанша покачала головой. – Лига гарантирует – никто не может причинить никому вреда.
– Но при определенных обстоятельствах Лига убивает определенных людей. По-прежнему допускается существование насилия: я лично могу подтвердить это. Ты можешь подтвердить это – где была Лига, когда шадиллы выстрелили в тебя боевым лучом?
На это ей нечего было ответить – может, потому, что она вела свое происхождение от людей, не относившихся подозрительно к дарам, которые слишком хороши, чтобы быть настоящими. , Каким-то образом у ее предков естественным образом не выработалось чувство разумного недоверия; я спрашивала себя, произошло ли это по чистой случайности или шадиллы умышленно создали ситуацию, подталкивающую людей к легковерию.
Мда-а…
РАСШИРЕНИЕ СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ ШАДИЛЛОВ
БОЙТЕСЬ ШАДИЛЛОВ, ДАРЫ ПРИНОСЯЩИХ
ЧАСТЬ X
ПОГОНЯ
БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ
Спустя некоторое время шадиллы, представившись эмиссарами Лиги Наций, заявили, что Лига готова включить в свой состав «приемлемых» дивиан, согласных подчиниться единственному закону Лиги: никогда не убивать другое разумное существо ни сознательно, ни по умышленной небрежности. Те, кто подчинялся этому закону, рассматривались как разумные существа, и им была гарантирована защита; все остальные считались неразумными и потенциально опасными для вселенной. Лига не предпринимала активных действий для уничтожения неразумных существ, но никогда не позволяла им выходить в космос и перемещаться от одной звездной системы к другой.
Шадиллы предложили предкам Ладжоли выбор: подчиниться закону Лиги (в этом случае их обеспечивали средствами для свободного выхода в галактику) или отвергнуть его (в этом случае они будут убиты при первой же попытке покинуть свою звездную систему). На первый взгляд кажется, что ничего сложного в принятии такого рода решения нет. Мало кто готов открыто заявить: «Я отказываюсь от возможности посмотреть галактику, предпочитая убивать кого вздумается». В реальности, однако, ситуация выглядела не столь бесспорной… потому что от дивиан требовалось оставить все смертоносное оружие на своей родной планете и, следовательно, лететь к звездам безоружными. Шадиллы заявляли: тот, кто хочет отправиться в путь, сознательно прихватив с собой средства убийства, не является разумным существом; тот, кто не желает расставаться со своими ружьями и пистолетами, недостаточно «цивилизован» для того, чтобы вступить в Лигу.
Я прервала Ладжоли вопросом: что плохого в том, скажем, чтобы взять с собой блестящий серебряный топор, если ты намереваешься использовать его лишь в случае столкновения с мерзавцами. Великанша ответила, что Лига на это смотрит иначе и даже не вступает ни в какие дискуссии; за нарушение «правил игры» незамедлительно следует суровое наказание. Вот так всегда с этими чужаками: их головы так забиты всякими мыслями, что они не признают никаких доводов.
Итак, каждый дивианин в те далекие времена должен был сделать выбор: либо продолжать держаться за свое оружие и остаться дома, либо сложить оружие и отправиться к звездам. Шадиллы пообещали, что тем, кто предпочтет разоружиться, будут выделены большие земельные наделы в другой звездной системе, на планете, особым образом подготовленной, чтобы стать дублером родного дома дивиан. Шадиллы подкинули и еще кое-какие приманки в качестве «приветственных даров» Лиги: заретт, чтобы служить космическими кораблями; «таблетки молодости», позволяющие прожить вдвое дольше обычного срока, не испытывая ни слабости, ни увядания; и некоторые возможности генной инженерии, благодаря которым отпрыски дивиан могли обрести особые свойства – например, стать крупными, мускулистыми женщинами или словоохотливыми маленькими мужчинами, чья кожа способна автоматически темнеть, блокируя воздействие радиации.
Несмотря на все эти стимулы, немногие дивиане пожелали принять предложение шадиллов. Эта идея увлекла только либо великих оптимистов, либо тех, кому нечего было терять, – бьющихся в тисках крайней нужды, не говоря уж о смертельно больных людях, готовых с радостью отдаться на милость шадиллской медицины, во много раз превосходящей их собственную.
Тому, кто готов был покинуть родину, требовалось просто позвать шадиллов. Произнести, совсем негромко, несколько слов… и даже если в вашу дверь ломились убийцы или вы были заточены в камеру пыток, вас мгновенно телепортировали на шадиллский корабль. Кстати, местные власти иногда таким образом избавлялись от «нежелательных элементов».
По прошествии нескольких лет многие сбежавшие вернулись. Выглядели они здоровыми и процветающими, летали на замечательных зареттах, а их дети с перестроенными генами были красивее и умнее своих сверстников. А если принять во внимание то обстоятельство, что впереди их ждала долгая жизнь и не грозила старческая дряхлость со всеми сопутствующими ей немощами…
Вот тогда многие из застрявших на родной планете и воскликнули: «Эх, ну надо же!» Тем более, что дома сейчас наступили особенно трудные времена. Планету покинули в основном бедняки, выполнявшие грязную работу за жалкие гроши; больные, волей-неволей вынужденные платить за дорогостоящее лечение и тем самым поддерживающие экономику; презираемые люди, служившие для власть имущих «козлами отпущения». С уходом этих людей экономика пошатнулась, и богачам пришлось искать новых безответных тружеников, чтобы смазанные их потом и кровью колеса индустрии продолжали крутиться, однако эти новые труженики очень быстро начинали склоняться к тому, чтобы сбежать. Шадиллы все еще были тут как тут, их предложение по-прежнему оставалось в силе. К исходу особо скверного дня какая-нибудь женщина запросто могла решить, что босс у нее идиот, или любовник слабоват, или семья не стоит вкладываемых в нее трудов, и… бац! Только ее и видели. Она отправлялась на поиски новой, лучшей жизни, где никто не голодает и не угрожает тебе пистолетом.
Итак, вторая волна эмигрантов хлынула с планеты неудержимым потоком. Те, кому надоело сражаться за место под солнцем. Те, кому стало труднее после ухода первых. Те, кто сбежал бы еще вначале, но боялся, что шадиллы наделают из них котлет. Молодежь, не сумевшая найти работу; старики, презирающие ту работу, которую им приходилось выполнять; просто любопытные; скрывающиеся от закона преступники; любовники, мечтавшие сбежать от надоевших партнеров; недооцененные матери семейств; ученые, жаждущие испить из источника высокоразвитой Науки; женщины, загнанные в угол насильниками; подростки, чьи родители не понимали, что такое «настоящая любовь»; игроки – любители легкой наживы, уверенные, что смогут сорвать куш, если получат возможность начать все сначала на планете, где система не нацелена на подавление…
Все они, шепотом или громко, взывали к шадиллам и получали свой второй шанс.
Чем больше людей покидало планету, тем в больший хаос она погружалась – и тем больше становилось желающих сбежать. Предки Ладжоли жили на тропическом побережье, в большом портовом городе, центре мореплавания и торговли. Спустя десять лет после появления шадиллов на город обрушился ураган, разрушая дома, убивая и калеча всех подряд. Когда стихия отступила, половина уцелевших решили, что отстраиваться заново будет слишком хлопотно, и предпочли вместо этого отправиться в космос. На протяжении недели сбежали и остальные, по опустевшему городу бродили шайки грабителей.
Предложение шадиллов оставалось в силе на протяжении двадцатилет; за эти двадцать лет дивианская экономика оказалась на грани гибели. (В построенных на Научной основе цивилизациях все так взаимосвязано, что они рушатся, лишившись большого числа своих граждан. Ха!) Родная планета дивиан превратилась в руины, существование в которых продолжалось по принципу «человек человеку волк»; ее покинули все, кроме тех, кто был слишком упрям или слишком тяготел к насилию, чтобы принять закон Лиги.
– Похоже, шадиллы действовали как самые настоящие бандиты, – сказала я. – Раздавая свои милости, они вносили раскол в общество, разрушая вашу инфраструктуру.
– Нет, нет! – запротестовала Ладжоли. – Они действительно помогали нам! И они совершенствовали нас, не только даря заретт и все остальное, но и отсеивая наиболее порочные элементы. Те, кто покинул родную планету, стали миролюбивыми, разумными членами общества, не идеальными, конечно, но все же гораздо, гораздо лучше оставшихся… Ведь склонность к жестокости и насилию больше не передавалась по наследству.
– Интересно, что вы будете делать, если все же возникнет необходимость прибегнуть к насилию?
– Такого не случится. – Великанша покачала головой. – Лига гарантирует – никто не может причинить никому вреда.
– Но при определенных обстоятельствах Лига убивает определенных людей. По-прежнему допускается существование насилия: я лично могу подтвердить это. Ты можешь подтвердить это – где была Лига, когда шадиллы выстрелили в тебя боевым лучом?
На это ей нечего было ответить – может, потому, что она вела свое происхождение от людей, не относившихся подозрительно к дарам, которые слишком хороши, чтобы быть настоящими. , Каким-то образом у ее предков естественным образом не выработалось чувство разумного недоверия; я спрашивала себя, произошло ли это по чистой случайности или шадиллы умышленно создали ситуацию, подталкивающую людей к легковерию.
Мда-а…
РАСШИРЕНИЕ СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ ШАДИЛЛОВ
Спустя двадцать лет шадиллы покинули родную планету дивиан и больше не возвращались. По-видимому, они продолжали помогать другим расам, потому что, по словам Ладжоли, главной целью шадиллов было «совершенствование чужих культур». Они посещали обитателей всей галактики… в том числе и homo sapiens, в результате чего четыреста лет назад и возникла человеческая Технократия.
Моя подруга Фестина рассказывала, как все это происходило, когда чужаки прибыли на Старую Землю в двадцать первом столетии. По ее словам, те же самые чужаки обращались со своим предложением к некоторым жителям Земли даже раньше, еще в 2000 году до нашей эры. Тогда шадиллы перенесли отобранных ими людей на планету Мелаквин – то есть моих предков – и подарили им замечательные подземные города, способные удовлетворить все их нужды, и фактическое бессмертие для своих потомков – прекрасных, умных созданий из сверхпрочного стекла.
Таких, как я.
Моя подруга Фестина рассказывала, как все это происходило, когда чужаки прибыли на Старую Землю в двадцать первом столетии. По ее словам, те же самые чужаки обращались со своим предложением к некоторым жителям Земли даже раньше, еще в 2000 году до нашей эры. Тогда шадиллы перенесли отобранных ими людей на планету Мелаквин – то есть моих предков – и подарили им замечательные подземные города, способные удовлетворить все их нужды, и фактическое бессмертие для своих потомков – прекрасных, умных созданий из сверхпрочного стекла.
Таких, как я.
БОЙТЕСЬ ШАДИЛЛОВ, ДАРЫ ПРИНОСЯЩИХ
По словам Ладжоли, название «шадиллы» придумали дивиане и оно означает «наши наставники». Сами шадиллы никогда себя никак не называли, заявляя, что они просто «граждане Лиги Наций», добрые посланцы, несущие просвещенность низшим расам исключительно из чистого великодушия.
Ха! Эти якобы прекраснодушные шадиллы обстреляли нас, безжалостно преследовали «Кусаку». И, скорее всего, сбежали при виде человеческого флота – точно воры, испугавшиеся, что их застанут на месте преступления. Хуже того, их дары обернулись ужасным проклятием для моего народа – Башнями предков, битком набитыми спящими людьми. Конечно, можно предположить, что усталость мозга – прискорбная случайность, побочный результат сложнейшей генетической перестройки. Однако чем больше я слышала о шадиллах, тем меньше верила в их великодушие – о чем и сообщила Ладжоли, меланхолично пережевывавшей мясо заретты.
– Эти шадиллы не такие добрые, как ты думаешь. Разве они не нарушили равновесие твоего родного мира и не вбили клин – умышленно – между теми, кто остался верен вашей планете, и теми, кто порвал со своими корнями? Почему, например, шадиллы дали «таблетки молодости» только тем, кто согласился уйти? Если они такие добрые, почему не дали их всем дивианам, чтобы все могли жить долго? Разве это не зло – позволять умирать молодым, имея возможность их спасти?
Ладжоли наконец проглотила то, что было у нее во рту.
– Лига Наций так не считает. Лига не требует принимать какие-то экстраординарные меры, чтобы спасти тех, чей срок истек. Их представление о разумности касается только наших собственных поступков – нам запрещено ускорять кончину другого разумного существа с помощью каких-либо действий или даже бездействия… но мы не обязаны и пальцем пошевельнуть, если кто-то умирает по независящим от нас причинам. – Она пожала плечами. – Тут, конечно, есть неясность. Допустим, вот сейчас я подавлюсь едой. Получается, что, позволив мне умереть, ты будешь полностью оправдана, поскольку это моя вина – одновременно есть и разговаривать? Или, может, ты все же заслуживаешь легкого порицания? Ведь не будь тебя здесь, я бы не разговаривала.
– Плевать я хотела на порицания! Если ты подавишься, я стукну тебя по спине, чтобы ты смогла откашляться. Цивилизованные люди помогают друг-другу.
Великанша улыбнулась.
– Спасибо… однако закон Лиги этого не требует. Если не ты являешься причиной моих затруднений, то и спасать меня ты не обязана. Поэтому и шадиллы не обязаны были предлагать «таблетки молодости» тем, кто остался на нашей родной планете. Это не их вина – что дивиане стареют и умирают в определенном возрасте; так зачем давать таблетки всем?
– Но они же дали их вам! Из каких-то своих соображений. Ну и глупые же были ваши предки, если им в голову не пришло спросить: «С какой стати эти чужаки столь великодушны?»
– Конечно, они спрашивали, а шадиллы отвечали: «В этом смысл нашей жизни». – Ладжоли задумчиво заглянула в свой котелок. – Многие считают, что у шадиллов просто такая вера – помогать другим. Религиозный альтруизм. Циники предпочитают думать, что это проблема статуса: раздавая милости направо и налево, чужаки чувствуют собственную важность. Не исключено, что шадиллы руководствуются мотивами, слишком чуждыми для нашего понимания. Люди и дивиане так давно общаются, что успели позабыть, какая это редкость во вселенной: разумные существа, столь схожие физически, ментально и социально. У нас сопоставимые физические потребности, близкие эмоции… однако у большинства других рас гораздо меньше общего. Мотивации чужаков далеко не всегда нам понятны.
– А вот я прекрасно понимаю шадиллов, – сказала я. – Мерзкие искусители, которые радуются, разрушая жизнь других; типа тех людей, которые прилетают с неба, забивают вам голову разговорами о «чудесах Науки», создают у вас впечатление, будто вы достойны уважения… а на самом деле не воспринимают вас всерьез, смеются за спиной, называя глупыми дикарями. Они дарят вам подарки… которые оказываются совсем не так хороши, как вы думаете поначалу. Эти подарки – либо просто безделушки, либо даются с тайным намерением сделать вас слабыми и зависимыми. – Внезапно у меня в глазах возникло жжение. – Даже если такие искусители не законченные злодеи, они хотят изменить вас, уподобить себе. Хотят, чтобы вы стыдились себя и боялись произнести даже слово по собственному разумению – из опасения, что будете выглядеть невеждами.
Ладжоли пристально посмотрела на меня, а потом опустила взгляд.
– Ты ведь на самом деле говоришь о Технократии, верно? Я читала отчет о том, что произошло на Мелаквине и как разведчики поступили с тобой. Однако это были просто люди, один из которых к тому же явно сошел с ума. Шадиллы совсем другие: более высокоразвитые и – да, да, это правда! – более великодушные. Они проявили себя по-настоящему заботливыми, без желания поработить…
– У нас снова гости! – крик донесся из стены, но голос принадлежал Уклоду. По-видимому, «Звездная кусака» располагала средствами, позволяющими звуку распространяться по окружающим нас тканям. – Быстро на мостик! Бегом!
Во мгновенье ока Ладжоли отодвинула свой котелок и выскочила за дверь. Она неслась по бронхиальным трубкам с такой скоростью, что я едва поспевала за ней. По пути она закричала:
– Муж мой, ты знаешь, кто это?
– Шадиллы, – ответили стены голосом Уклода. – Проклятые ублюдки все еще жаждут добраться до нас.
Ха! Эти якобы прекраснодушные шадиллы обстреляли нас, безжалостно преследовали «Кусаку». И, скорее всего, сбежали при виде человеческого флота – точно воры, испугавшиеся, что их застанут на месте преступления. Хуже того, их дары обернулись ужасным проклятием для моего народа – Башнями предков, битком набитыми спящими людьми. Конечно, можно предположить, что усталость мозга – прискорбная случайность, побочный результат сложнейшей генетической перестройки. Однако чем больше я слышала о шадиллах, тем меньше верила в их великодушие – о чем и сообщила Ладжоли, меланхолично пережевывавшей мясо заретты.
– Эти шадиллы не такие добрые, как ты думаешь. Разве они не нарушили равновесие твоего родного мира и не вбили клин – умышленно – между теми, кто остался верен вашей планете, и теми, кто порвал со своими корнями? Почему, например, шадиллы дали «таблетки молодости» только тем, кто согласился уйти? Если они такие добрые, почему не дали их всем дивианам, чтобы все могли жить долго? Разве это не зло – позволять умирать молодым, имея возможность их спасти?
Ладжоли наконец проглотила то, что было у нее во рту.
– Лига Наций так не считает. Лига не требует принимать какие-то экстраординарные меры, чтобы спасти тех, чей срок истек. Их представление о разумности касается только наших собственных поступков – нам запрещено ускорять кончину другого разумного существа с помощью каких-либо действий или даже бездействия… но мы не обязаны и пальцем пошевельнуть, если кто-то умирает по независящим от нас причинам. – Она пожала плечами. – Тут, конечно, есть неясность. Допустим, вот сейчас я подавлюсь едой. Получается, что, позволив мне умереть, ты будешь полностью оправдана, поскольку это моя вина – одновременно есть и разговаривать? Или, может, ты все же заслуживаешь легкого порицания? Ведь не будь тебя здесь, я бы не разговаривала.
– Плевать я хотела на порицания! Если ты подавишься, я стукну тебя по спине, чтобы ты смогла откашляться. Цивилизованные люди помогают друг-другу.
Великанша улыбнулась.
– Спасибо… однако закон Лиги этого не требует. Если не ты являешься причиной моих затруднений, то и спасать меня ты не обязана. Поэтому и шадиллы не обязаны были предлагать «таблетки молодости» тем, кто остался на нашей родной планете. Это не их вина – что дивиане стареют и умирают в определенном возрасте; так зачем давать таблетки всем?
– Но они же дали их вам! Из каких-то своих соображений. Ну и глупые же были ваши предки, если им в голову не пришло спросить: «С какой стати эти чужаки столь великодушны?»
– Конечно, они спрашивали, а шадиллы отвечали: «В этом смысл нашей жизни». – Ладжоли задумчиво заглянула в свой котелок. – Многие считают, что у шадиллов просто такая вера – помогать другим. Религиозный альтруизм. Циники предпочитают думать, что это проблема статуса: раздавая милости направо и налево, чужаки чувствуют собственную важность. Не исключено, что шадиллы руководствуются мотивами, слишком чуждыми для нашего понимания. Люди и дивиане так давно общаются, что успели позабыть, какая это редкость во вселенной: разумные существа, столь схожие физически, ментально и социально. У нас сопоставимые физические потребности, близкие эмоции… однако у большинства других рас гораздо меньше общего. Мотивации чужаков далеко не всегда нам понятны.
– А вот я прекрасно понимаю шадиллов, – сказала я. – Мерзкие искусители, которые радуются, разрушая жизнь других; типа тех людей, которые прилетают с неба, забивают вам голову разговорами о «чудесах Науки», создают у вас впечатление, будто вы достойны уважения… а на самом деле не воспринимают вас всерьез, смеются за спиной, называя глупыми дикарями. Они дарят вам подарки… которые оказываются совсем не так хороши, как вы думаете поначалу. Эти подарки – либо просто безделушки, либо даются с тайным намерением сделать вас слабыми и зависимыми. – Внезапно у меня в глазах возникло жжение. – Даже если такие искусители не законченные злодеи, они хотят изменить вас, уподобить себе. Хотят, чтобы вы стыдились себя и боялись произнести даже слово по собственному разумению – из опасения, что будете выглядеть невеждами.
Ладжоли пристально посмотрела на меня, а потом опустила взгляд.
– Ты ведь на самом деле говоришь о Технократии, верно? Я читала отчет о том, что произошло на Мелаквине и как разведчики поступили с тобой. Однако это были просто люди, один из которых к тому же явно сошел с ума. Шадиллы совсем другие: более высокоразвитые и – да, да, это правда! – более великодушные. Они проявили себя по-настоящему заботливыми, без желания поработить…
– У нас снова гости! – крик донесся из стены, но голос принадлежал Уклоду. По-видимому, «Звездная кусака» располагала средствами, позволяющими звуку распространяться по окружающим нас тканям. – Быстро на мостик! Бегом!
Во мгновенье ока Ладжоли отодвинула свой котелок и выскочила за дверь. Она неслась по бронхиальным трубкам с такой скоростью, что я едва поспевала за ней. По пути она закричала:
– Муж мой, ты знаешь, кто это?
– Шадиллы, – ответили стены голосом Уклода. – Проклятые ублюдки все еще жаждут добраться до нас.
ЧАСТЬ X
КАК Я БЫЛА ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ОГОРЧЕНА
ПОГОНЯ
Мы примчались на капитанский мостик, где Уклод уже пристегнулся к креслу и отвратительные розовые кишки облепили его лицо. Не слишком привлекательный вид – что ж, возможно, даже я с кишками на голове выглядела не такой красивой, как всегда. Впрочем, пора уже привыкнуть к тому, что, куда ни глянь, везде можно увидеть внутренние органы «Кусаки». Я даже не дрогнула, опустившись в кресло с сушеной медузой поверх него… но на этот раз подняла руки достаточно высоко, чтобы ремни или, точнее, щупальца безопасности не захватили их, обматывая меня.
Моя стратегия сработала превосходно: стоило усесться, как щупальца вылезли из верхней части кресла и плотно обхватили тело, однако руки остались свободны. Правда, мне тут же пришлось их опустить – когда с потолка поползли вниз кишки. Легко коснувшись макушки, они с противным щекотанием начали обхватывать лицо. На этот раз заретте не потребовалось проверять мои слух и зрение: едва очередная пасть закрыла мне глаза, передо мной открылась усыпанная звездами черная пустота.
– Включи сканеры дальнего действия, – произнес бесплотный голос Уклода.
Не знаю, к кому он обращался, к Ладжоли или «Кусаке»; в любом случае картина звездного неба на мгновение замерцала. Когда же она снова стабилизировалась, мир предстал передо мной в монохромном варианте, как уже было прежде, благодаря особым устройствам, способным видеть на огромном расстоянии.
Тем не менее мне никак не удавалось вычленить судно шадиллов. Небо было везде – сверху, снизу, спереди; и пока это огромное пространство обшаришь взглядом… Наконец мне удалось разглядеть неясное пятно, едва различимое на фоне бледных созвездий. Да, определенно это был корабль шадиллов, хотя у Уклода, наверно, уж очень хорошее зрение, если он сумел разглядеть их с такого расстояния.
– Догоняют нас, – сказал Уклод. – Не быстро, но, точно, догоняют.
– Тогда нам нужно лететь быстрее, – заметила я. – Скажи «Звездной кусаке», пусть прибавит скорость.
– Моя маленькая славная девочка уже мчится в десять раз быстрее, чем любая заретта. Похоже, это не причиняет ей вреда, но черт меня побери, если я рискну ее жизнью, пытаясь еще больше увеличить скорость.
– Она хорошая, старательная заретта. Уверена, она постарается лететь быстрее, если ты попросишь.
– Не собираюсь я ее просить! Даже если шадиллы догонят нас, смерть нам не грозит, верно? Они боятся Лиги, как и все прочие.
– Но они могут навсегда заточить нас в тюрьму! Лиге плевать, если кого-то воруют или порабощают; они возражают лишь против убийства.
– Знаю, – ответил Уклод. – Поэтому мы и убегаем.
Однако мало-помалу корабль-«вязанка» догонял нас, становясь все больше. Вот и все, что я видела: усыпанный звездами, как бы застывший черный фон; тело не ощущало движения, словно мы стоим на месте, а шадиллы медленно наползают на нас.
«Плохи дела», – подумала я. Впечатление складывалось такое, словно тот «кро-о-ошечный шанс» бедственного хода моей судьбы, о котором говорил Поллисанд, имел несколько другие размеры. Как давно я разговаривала с ним? Меньше часа назад. И – пожалуйста, катастрофа уже на подходе.
Неудивительно, что Поллисанд так поторопился встретиться со мной; и неудивительно, что с такой легкостью пообещал излечить мой усталый мозг. Он наверняка знал – уже во время разговора со мной, – что шадиллы погонятся за нами. И, должно быть, догадывался, что, схватив нас, шадиллы сделают со мной что-то ужасное. Это единственная причина, по которой мистер Задница хитростью вынудил меня сказать: «Лига не станет обвинять тебя; что бы ужасное ни произошло, я возьму ответственность на себя».
Меня обвели вокруг пальца, словно маленького ребенка. Иногда даже я могу вести себя прискорбно глупо.
Моя стратегия сработала превосходно: стоило усесться, как щупальца вылезли из верхней части кресла и плотно обхватили тело, однако руки остались свободны. Правда, мне тут же пришлось их опустить – когда с потолка поползли вниз кишки. Легко коснувшись макушки, они с противным щекотанием начали обхватывать лицо. На этот раз заретте не потребовалось проверять мои слух и зрение: едва очередная пасть закрыла мне глаза, передо мной открылась усыпанная звездами черная пустота.
– Включи сканеры дальнего действия, – произнес бесплотный голос Уклода.
Не знаю, к кому он обращался, к Ладжоли или «Кусаке»; в любом случае картина звездного неба на мгновение замерцала. Когда же она снова стабилизировалась, мир предстал передо мной в монохромном варианте, как уже было прежде, благодаря особым устройствам, способным видеть на огромном расстоянии.
Тем не менее мне никак не удавалось вычленить судно шадиллов. Небо было везде – сверху, снизу, спереди; и пока это огромное пространство обшаришь взглядом… Наконец мне удалось разглядеть неясное пятно, едва различимое на фоне бледных созвездий. Да, определенно это был корабль шадиллов, хотя у Уклода, наверно, уж очень хорошее зрение, если он сумел разглядеть их с такого расстояния.
– Догоняют нас, – сказал Уклод. – Не быстро, но, точно, догоняют.
– Тогда нам нужно лететь быстрее, – заметила я. – Скажи «Звездной кусаке», пусть прибавит скорость.
– Моя маленькая славная девочка уже мчится в десять раз быстрее, чем любая заретта. Похоже, это не причиняет ей вреда, но черт меня побери, если я рискну ее жизнью, пытаясь еще больше увеличить скорость.
– Она хорошая, старательная заретта. Уверена, она постарается лететь быстрее, если ты попросишь.
– Не собираюсь я ее просить! Даже если шадиллы догонят нас, смерть нам не грозит, верно? Они боятся Лиги, как и все прочие.
– Но они могут навсегда заточить нас в тюрьму! Лиге плевать, если кого-то воруют или порабощают; они возражают лишь против убийства.
– Знаю, – ответил Уклод. – Поэтому мы и убегаем.
Однако мало-помалу корабль-«вязанка» догонял нас, становясь все больше. Вот и все, что я видела: усыпанный звездами, как бы застывший черный фон; тело не ощущало движения, словно мы стоим на месте, а шадиллы медленно наползают на нас.
«Плохи дела», – подумала я. Впечатление складывалось такое, словно тот «кро-о-ошечный шанс» бедственного хода моей судьбы, о котором говорил Поллисанд, имел несколько другие размеры. Как давно я разговаривала с ним? Меньше часа назад. И – пожалуйста, катастрофа уже на подходе.
Неудивительно, что Поллисанд так поторопился встретиться со мной; и неудивительно, что с такой легкостью пообещал излечить мой усталый мозг. Он наверняка знал – уже во время разговора со мной, – что шадиллы погонятся за нами. И, должно быть, догадывался, что, схватив нас, шадиллы сделают со мной что-то ужасное. Это единственная причина, по которой мистер Задница хитростью вынудил меня сказать: «Лига не станет обвинять тебя; что бы ужасное ни произошло, я возьму ответственность на себя».
Меня обвели вокруг пальца, словно маленького ребенка. Иногда даже я могу вести себя прискорбно глупо.
БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ
Мне отчаянно хотелось сделать хоть что-нибудь – убежать на своих двоих или забросать приближающийся корабль камнями; но это уже было из разряда чистой воды глупости. Ни сражаться с шадиллами, ни напугать их мы не могли.
Вот только если…
– Уклод! – окликнула я его. – В качестве официально назначенного связиста я хочу передать по радио сообщение.
– Какое сообщение?
– Очень громкое. Можно сделать так, чтобы его услышали на большом расстоянии?
– Конечно. Бог знает, откуда у моей девочки такие запасы энергии, но, думаю, мы можем накрыть пространство в пятнадцать кубических парсек.
– Хорошо. Я хочу, чтобы меня услышали все.
– Будем передавать на всех общедоступных частотах. Дай мне секунду.
Рядом со мной послышались негромкие звуки – Уклод работал с рычагами управления зареттой. Потом он пробормотал:
– Порядок, детка, ты в эфире. Не терпится услышать, как ты будешь убеждать шадиллов, чтобы они оставили нас в покое.
Однако в мои намерения вовсе не входило разговаривать со злобными существами в корабле-«вязанке».
– Внимание, флот Технократии! – объявила я. – В особенности глупая капитан Проуп. Мы здесь. Приходите и возьмите нас.
Тишина. Секунда за секундой утекали прочь, но ответа не было. Потом Уклод испустил долгий вздох.
– Думаешь, шадиллы сбегут, если появится человеческий флот?
– Да, – скромно ответила я, автор блестящей идеи.
– Дорогуша, – вкрадчиво начал Уклод, – здесь возникают две проблемы. Во-первых, человеческий флот сейчас чертовски далеко; он летит к Мелаквину, а мы несемся слишком быстро, и им не догнать нас. Совсем недавно мне и в голову не приходило, что какой-нибудь корабль способен развивать такую скорость, как мы… но, выходит, подкормившись у солнца, заретта теперь на многое способна. Но корабль шадиллов летит еще быстрее. По сравнению с ними человеческий флот чертовски медлителен, и это при условии, что они вообще слышали нас. Вторая проблема с твоим сообщением в том, что фактически оно звучало разборчиво не дольше половины секунды, а потом шадиллы заглушили наш сигнал. Все, что ты говорила дальше, напоминало икоту.
– Я не икала!
– Икала или не икала, никто не разобрал ничего, кроме двух первых слов. Вообще-то человеческий флот наверняка слушает все частоты, в надежде, что мы прервем радиомолчание. Есть серьезный шанс, что они поймали сигнал, а может, даже определили наше местоположение. И все же они просто слишком далеко, мисси. Они вне игры, и мы по-прежнему предоставлены самим себе.
Конечно, человеческие корабли могли бы увеличить скорость – если бы решились нырнуть в солнце и «подкормить» свои поля ССС. Однако у наглой капитана Проуп никогда не хватит смелости на такой шаг – она же абсолютно уверена в том, что проникновение в солнце равносильно смерти.
Может, кто-нибудь из других капитанов попытается? Нет, вряд ли. Эти глупцы столетиями летают на космических кораблях, и никому даже в голову не пришло залететь в солнце. Ни из простого любопытства, ни по любой другой причине. Разве какой-нибудь человек в здравом уме пытался совершить самоубийство, принеся свою жизнь в жертву солнцу? Люди водят космические корабли уже четыреста лет; дивиане летают на зареттах тысячу.
И за все это время хоть кто-нибудь из них приблизился к пылающей звезде?
Однако ответов на эти вопросы у меня не было, а между тем корабль-«вязанка», словно гонимое ветром перекати-поле, продолжал медленно, но неуклонно настигать нас. Пока еще на фоне черного неба он был не больше шмеля, но с каждым мгновеньем ощутимо становился больше.
– Может, и впрямь стоит попросить «Кусаку» прибавить скорость, – нервно пробормотал Уклод. – Но какой в этом смысл? Шадиллы все равно догонят нас, как бы быстро мы ни летели. Уж если они безвозмездно отдали нам заретт, то для самих себя наверняка приберегли что-нибудь получше: став обладателем шикарного нового ленца, ты ведь отдаешь свой старомодный старый зигрим младшему братишке.
Я не знала значения этих слов, но, прожив много лет под башмаком старшей сестры, в общих чертах поняла, что имел в виду оранжевый человечек.
– Может, нам залететь еще в какое-нибудь солнце? – предложила я. – «Звездная кусака» подкормилась бы и смогла лететь быстрее.
– Какое солнце, дорогуша? – проворчал в ответ Уклод. – Мы в открытом космосе. Нет, нам остается лишь лететь дальше и надеяться на удачу. Может, у шадиллов что-нибудь выйдет из строя… или они отключат двигатели, чтобы дать им передышку.
– Такое возможно?
– Нет. Но если тебя припрут к стенке, всегда приятно притворяться, будто есть способ увернуться от пули. Может, капитана шадиллов хватит сердечный удар, а экипаж сбежит, решив, что у нас имеется какое-нибудь фантастическое оружие, способное воздействовать на сердце.
– Или капитан отпустит нас, – пробормотала Ладжоли, – потому что влюбится в Весло.
– Мне это не кажется удачной шуткой, – отрезала я.
Уклод поцокал языком.
– Ну, не будь такой занудой, мисси, – когда все идет наперекосяк, можно, конечно, сидеть и ныть, а можно хотя бы пофантазировать, изобретая основания для надежды. А вдруг нас затянет в какую-нибудь прореху во вселенной и выкинет черт знает куда?
– Или с помощью телекинеза мой талантливый муж сумеет не подпустить к нам шадиллов, – добавила Ладжоли.
– Может, наших врагов поймают гигантские стеклянные бабочки, – резко сказала я. – Эта болтовня – пустая трата времени! Нужно предпринять какие-нибудь реальные действия, чтобы увернуться от них.
– Непременно, – ответил Уклод, – как только от этих действий будет хоть какой-то толк. Когда шадиллы подойдут достаточно близко, чтобы схватить нас, мы постараемся ускользнуть. – Он невесело рассмеялся. – Дело не в том, будто я хочу, чтобы нас поймали, мисси. Просто мы оказались с голой задницей в космосе, где на триллионы километров во всех направлениях некуда спрятаться. У нас нет оружия, у нас нет друзей; выходит, нет и особого выбора – удирать или сдаваться: что тебе больше нравится?
Вот только если…
– Уклод! – окликнула я его. – В качестве официально назначенного связиста я хочу передать по радио сообщение.
– Какое сообщение?
– Очень громкое. Можно сделать так, чтобы его услышали на большом расстоянии?
– Конечно. Бог знает, откуда у моей девочки такие запасы энергии, но, думаю, мы можем накрыть пространство в пятнадцать кубических парсек.
– Хорошо. Я хочу, чтобы меня услышали все.
– Будем передавать на всех общедоступных частотах. Дай мне секунду.
Рядом со мной послышались негромкие звуки – Уклод работал с рычагами управления зареттой. Потом он пробормотал:
– Порядок, детка, ты в эфире. Не терпится услышать, как ты будешь убеждать шадиллов, чтобы они оставили нас в покое.
Однако в мои намерения вовсе не входило разговаривать со злобными существами в корабле-«вязанке».
– Внимание, флот Технократии! – объявила я. – В особенности глупая капитан Проуп. Мы здесь. Приходите и возьмите нас.
Тишина. Секунда за секундой утекали прочь, но ответа не было. Потом Уклод испустил долгий вздох.
– Думаешь, шадиллы сбегут, если появится человеческий флот?
– Да, – скромно ответила я, автор блестящей идеи.
– Дорогуша, – вкрадчиво начал Уклод, – здесь возникают две проблемы. Во-первых, человеческий флот сейчас чертовски далеко; он летит к Мелаквину, а мы несемся слишком быстро, и им не догнать нас. Совсем недавно мне и в голову не приходило, что какой-нибудь корабль способен развивать такую скорость, как мы… но, выходит, подкормившись у солнца, заретта теперь на многое способна. Но корабль шадиллов летит еще быстрее. По сравнению с ними человеческий флот чертовски медлителен, и это при условии, что они вообще слышали нас. Вторая проблема с твоим сообщением в том, что фактически оно звучало разборчиво не дольше половины секунды, а потом шадиллы заглушили наш сигнал. Все, что ты говорила дальше, напоминало икоту.
– Я не икала!
– Икала или не икала, никто не разобрал ничего, кроме двух первых слов. Вообще-то человеческий флот наверняка слушает все частоты, в надежде, что мы прервем радиомолчание. Есть серьезный шанс, что они поймали сигнал, а может, даже определили наше местоположение. И все же они просто слишком далеко, мисси. Они вне игры, и мы по-прежнему предоставлены самим себе.
Конечно, человеческие корабли могли бы увеличить скорость – если бы решились нырнуть в солнце и «подкормить» свои поля ССС. Однако у наглой капитана Проуп никогда не хватит смелости на такой шаг – она же абсолютно уверена в том, что проникновение в солнце равносильно смерти.
Может, кто-нибудь из других капитанов попытается? Нет, вряд ли. Эти глупцы столетиями летают на космических кораблях, и никому даже в голову не пришло залететь в солнце. Ни из простого любопытства, ни по любой другой причине. Разве какой-нибудь человек в здравом уме пытался совершить самоубийство, принеся свою жизнь в жертву солнцу? Люди водят космические корабли уже четыреста лет; дивиане летают на зареттах тысячу.
И за все это время хоть кто-нибудь из них приблизился к пылающей звезде?
Однако ответов на эти вопросы у меня не было, а между тем корабль-«вязанка», словно гонимое ветром перекати-поле, продолжал медленно, но неуклонно настигать нас. Пока еще на фоне черного неба он был не больше шмеля, но с каждым мгновеньем ощутимо становился больше.
– Может, и впрямь стоит попросить «Кусаку» прибавить скорость, – нервно пробормотал Уклод. – Но какой в этом смысл? Шадиллы все равно догонят нас, как бы быстро мы ни летели. Уж если они безвозмездно отдали нам заретт, то для самих себя наверняка приберегли что-нибудь получше: став обладателем шикарного нового ленца, ты ведь отдаешь свой старомодный старый зигрим младшему братишке.
Я не знала значения этих слов, но, прожив много лет под башмаком старшей сестры, в общих чертах поняла, что имел в виду оранжевый человечек.
– Может, нам залететь еще в какое-нибудь солнце? – предложила я. – «Звездная кусака» подкормилась бы и смогла лететь быстрее.
– Какое солнце, дорогуша? – проворчал в ответ Уклод. – Мы в открытом космосе. Нет, нам остается лишь лететь дальше и надеяться на удачу. Может, у шадиллов что-нибудь выйдет из строя… или они отключат двигатели, чтобы дать им передышку.
– Такое возможно?
– Нет. Но если тебя припрут к стенке, всегда приятно притворяться, будто есть способ увернуться от пули. Может, капитана шадиллов хватит сердечный удар, а экипаж сбежит, решив, что у нас имеется какое-нибудь фантастическое оружие, способное воздействовать на сердце.
– Или капитан отпустит нас, – пробормотала Ладжоли, – потому что влюбится в Весло.
– Мне это не кажется удачной шуткой, – отрезала я.
Уклод поцокал языком.
– Ну, не будь такой занудой, мисси, – когда все идет наперекосяк, можно, конечно, сидеть и ныть, а можно хотя бы пофантазировать, изобретая основания для надежды. А вдруг нас затянет в какую-нибудь прореху во вселенной и выкинет черт знает куда?
– Или с помощью телекинеза мой талантливый муж сумеет не подпустить к нам шадиллов, – добавила Ладжоли.
– Может, наших врагов поймают гигантские стеклянные бабочки, – резко сказала я. – Эта болтовня – пустая трата времени! Нужно предпринять какие-нибудь реальные действия, чтобы увернуться от них.
– Непременно, – ответил Уклод, – как только от этих действий будет хоть какой-то толк. Когда шадиллы подойдут достаточно близко, чтобы схватить нас, мы постараемся ускользнуть. – Он невесело рассмеялся. – Дело не в том, будто я хочу, чтобы нас поймали, мисси. Просто мы оказались с голой задницей в космосе, где на триллионы километров во всех направлениях некуда спрятаться. У нас нет оружия, у нас нет друзей; выходит, нет и особого выбора – удирать или сдаваться: что тебе больше нравится?