Гарднер Эрл Стенли. Дело о позолоченной лилии

   — А это вам. — Он протянул официанту сложенную двадцатидолларовую купюру с вложенной в нее запиской.
   Он поспешно отодвинул свой стул, чтобы позволить Геральдине подойти к двери раньше, чем официант успеет развернуть купюру.
   Бедфорд знал, что совершил глупость, решив заплатить двадцать тысяч долларов шантажистам.
   А сейчас ему казалось, что он может обхитрить их.
   Но когда они возвращались назад, он пожалел о своем поступке. Это могло и не принести никакой пользы, а напротив все испортить.
   Интуиция подсказывала ему, что теперь они не побегут в журнал со скандальной репутацией: им повезло, и они могут стричь купоны в двадцать тысяч долларов.
   И чем больше он размышлял, тем больше приходил к убеждению, что Делберт являлся вымышленной фигурой. А банду составляли Бини Денэм и блондинка. Неужели эта девушка, располагающая к себе, была главной? Так или иначе, но он воспринимал ее как нормального человека. Ему хотелось думать о ней как о хорошем скауте, оказавшемся во власти Бинни, зловещего типа, скрывающегося за маской робкого человека.
   Молчание между Бедфордом и девушкой было спокойным и естественным.
   — Вы хороший человек! — вдруг сказала она. — Это понимаешь, когда узнаешь вас лучше. Вначале вы задеваете самолюбие девушки. Думаю, так ведут себя некоторые женатые мужчины. Они целиком заняты своими женами.
   — Спасибо, а вы хороший скаут, когда узнаешь вас ближе.
   — Давно вы женаты?
   — Около двух лет.
   — Счастливы?
   — Угу.
   — Это история связана с вашей женой, да?
   — Если не возражаете, я предпочел бы не обсуждать нюансы.
   — Хорошо! Пожалуй, нам пора возвращаться.
   — Они дадут знать, когда все будет кончено?
   — Требуется время, чтобы обменять двести туристских чеков, вы сами это знаете, и сделать все как следует.
   — И вы не отпустите меня, пока они не совершат эту операцию?
   Она посмотрела на него долгим взглядом.
   — Что-то в этом роде.
   — Почему это поручено не Бинни?
   — Они думали, что он будет действовать вам на нервы.
   — Они?
   — Я и мой длинный язык, — ответила она. — Давайте поговорим о политике, или сексе, или бизнесе — словом, о том, где мы могли бы прийти к согласию.
   — Вы думаете, что у нас общие политические взгляды?
   — Конечно. Я умею широко мыслить. Знаете что?
   — Что?
   — Я хотела бы выпить.
   — Можно остановиться у одного из придорожных баров, — предложил Бедфорд.
   — Им это не понравится. Пора возвращаться в мотель. Я не должна оставлять вас одного, а мне нужно забежать кое-куда. Как вы впутались во все это?
   — Давайте не будем обсуждать это.
   — О'кэй. Поехали назад. Думаю, вы попались таким же образом, как и я. Они диктуют условия, вы уступаете. Если уступили один раз, в дальнейшем сопротивляться становится все труднее и труднее. Так было со мной. Нужно однажды поплыть против течения. Лучше всего сразу же, так только попадаешь в поток. Я не должна вам это говорить. Это не имеет отношения к моей работе. Им это не понравилось бы. Наверное, я так поступаю, потому что вы очень правильный. Думаю, вы честный игрок.
   — Вы правы. Я всегда шел по пути наименьшего сопротивления. Думаю, мне не хватает решимости выступить против и встретиться с трудностями лицом к лицу.
   Некоторое время ни ехали молча. Наконец она сказала:
   — Есть только один выход.
   — Для кого?
   — Для нас обоих. Я уже забыла, насколько порядочным может быть порядочный человек.
   — Ну и какой же вы предлагаете выход?
   Она отрицательно покачала головой и замолчала. Потом придвинулась к нему поближе.
   Бедфорд, который все время отчаянно искал выход из тупика, начал расслабляться. Он признал, что совершил глупость, оказавшись во власти Бинни Денэма и некоего таинственного субъекта, о котором он знал только то, что его зовут Делбертом. Теперь, когда они завладели его деньгами, они не захотят огласки. Но не остановятся на этом и будут тянуть из него деньги снова и снова.
   Бедфорд знал, что рано или поздно этому придется положить конец. На некоторое время, вероятно, наступит передышка, и он сможет разработать план ответного удара.
   Они подъехали к мотелю. Из дверей выглянул управляющий. Вероятно, узнал машину, помахал рукой в знак приветствия и скрылся.
   Бедфорд поставил машину в гараж. Геральдина, у которой были оба ключа, открыла дверь и вместе с ним вошла в его номер. Достала бутылку виски, взяла колоду карт. Вдруг засмеялась и выбросила карты в мусорную корзинку.
   — Обойдемся без них. Никогда еще мне не было так скучно. Вот как трудно приходится зарабатывать деньги.
   Девушка подошла к холодильнику, достала кубики льда, положила их в бокалы, налила виски. Потом на кухне добавила в виски воды. Вернувшись, своим бокалом дотронулась до его бокала со словами:
   — За преступление!
   Они сели и начали медленными глотками пить виски. Геральдина сбросила туфли с ног, кончиками пальцев провела по чулкам, посмотрела на свои ноги, совершенно открыто любуясь ими. Потянулась, зевнула, еще раз приложилась к бокалу и сказала:
   — Меня что-то клонит ко сну. Ногой она подтянула к себе стул, положила ноги на его спинку и улеглась на высоком мягком кресле.
   — Знаете ли, — начала она, — в жизни девушки бывают моменты, когда она оказывается на перепутье, и все происходит так легко и естественно, что она не успевает сообразить, что наступил кризис.
   — Что вы имеете в виду? — спросил он.
   — Как вас зовут… ваши друзья?
   — Стюарт.
   — Какое ужасное имя! Они наверняка зовут вас Стю.
   — Угу.
   — Хорошо. Буду звать вас Стю. Послушайте, Стю, вы мне кое-что продемонстрировали.
   — Что именно?
   — Что ничего нельзя добиться, если будешь плыть по течению. Я должна либо повернуть назад, либо доплыть до берега. Я сыта всем по горло. И не хочу, чтобы кто-то распоряжался моей жизнью. Расскажите мне что-нибудь о своей жене.
   Бедфорд растянулся на кровати, положив под голову обе подушки.
   — Давайте не будем говорить о ней.
   — Вы хотите сказать, что не желаете говорить о ней именно со мной?
   — Не совсем так.
   — Интересно, — сказала Геральдина несколько мечтательно, — какой должна быть женщина, чтобы ее любили так сильно, как любите вы свою жену.
   — Она замечательная девочка!
   — Черт возьми! Я знаю это. Не стоит тратить время, чтобы рассказывать об этом. Я хочу знать, как она относится к жизни… Я хотела бы знать, что у Бинни есть против нее.
   — Зачем?
   — Сама не знаю. Думаю, что, может быть, могла бы ей помочь.
   Она откинула назад голову и широко зевнула:
   — Меня клонит ко сну.
   Наступило молчание. Бедфорд стал думать об Анне Роанн; ему захотелось рассказать Геральдине о ее живом характере, об умении быть остроумной, но при этом никогда не задевать чужого достоинства…
   Бедфорд услышал тихий вздох и увидел, что Геральдина заснула.
   И его самого охватила странная дремота. Бедфорд расслабился, и это было совершенно невероятно. Исчезло нервное напряжение. Он закрыл глаза, открыл их, и на мгновение у него перед глазами все стало двоиться. Ему стоило больших усилий, чтобы два предмета слились в один.