Страница:
— Вы детектив. Так скажите мне, — попросила мисс Фенн, — как этот человек мог войти в парадное, не позвонив в мою квартиру?
— Это очень просто.
— Каким образом?
— Мужчина мог позвонить в одну из других квартир, ему ответили, открыли входную дверь, и он поднялся сюда. Или просто сам открыл замок. Эти замки от наружных дверей не слишком надежны. К ним подходит ключ от любой квартирной двери. Но почему он решил войти, не позвонив вам?
Она нервно рассмеялась и сказала:
— Не спрашивайте меня, почему мужчины делают то, что они делают. Кстати, я рассказала вам все, что знаю об Арчибальде Смите.
Я понял намек и встал.
— Большое спасибо, мисс Фенн.
— Вы еще задержитесь в городе?
— Да.
— О!
Предвосхищая дальнейшие вопросы, я произнес:
— Очень жаль, если нарушил ваши планы на сегодняшний вечер. Надеюсь, вы не опоздали из-за меня…
— Пустяки. Вы мне вовсе не помешали.
Она стояла в дверях и смотрела, как я спускаюсь по лестнице. Я вышел наружу, посмотрел вверх и вниз по улице, обшарил взглядом автомобили, припаркованные поблизости, но нигде не заметил длинного типа, который только что наскакивал на Роберту Фенн. У меня была прекрасная возможность осмотреться. Прошло минут десять, прежде чем я смог схватить свободное такси, направлявшееся к центру города. Шофер заверил меня, что мне на редкость повезло. В этой части города такси разъезжают очень редко.
Глава 6
Глава 7
— Это очень просто.
— Каким образом?
— Мужчина мог позвонить в одну из других квартир, ему ответили, открыли входную дверь, и он поднялся сюда. Или просто сам открыл замок. Эти замки от наружных дверей не слишком надежны. К ним подходит ключ от любой квартирной двери. Но почему он решил войти, не позвонив вам?
Она нервно рассмеялась и сказала:
— Не спрашивайте меня, почему мужчины делают то, что они делают. Кстати, я рассказала вам все, что знаю об Арчибальде Смите.
Я понял намек и встал.
— Большое спасибо, мисс Фенн.
— Вы еще задержитесь в городе?
— Да.
— О!
Предвосхищая дальнейшие вопросы, я произнес:
— Очень жаль, если нарушил ваши планы на сегодняшний вечер. Надеюсь, вы не опоздали из-за меня…
— Пустяки. Вы мне вовсе не помешали.
Она стояла в дверях и смотрела, как я спускаюсь по лестнице. Я вышел наружу, посмотрел вверх и вниз по улице, обшарил взглядом автомобили, припаркованные поблизости, но нигде не заметил длинного типа, который только что наскакивал на Роберту Фенн. У меня была прекрасная возможность осмотреться. Прошло минут десять, прежде чем я смог схватить свободное такси, направлявшееся к центру города. Шофер заверил меня, что мне на редкость повезло. В этой части города такси разъезжают очень редко.
Глава 6
Когда я поднимался по деревянным ступеням, шаги мои звучали, как топот копыт целого табуна лошадей на мосту. Открыв дверь своим ключом, я вошел в квартиру.
Берта Кул сидела, откинувшись в кресле. Ее вытянутые крепкие, толстые ноги покоились на подушках оттоманки. Она тихо похрапывала.
Я включил верхний свет. Берта продолжала безмятежно спать. На лице ее сияла улыбка херувимского блаженства.
— Когда мы будем есть? — спросил я.
Она мгновенно проснулась. Некоторое время моргала глазами, привыкая к яркому свету, огляделась, стараясь понять, где находится и как сюда попала. Наконец ее взгляд остановился на мне.
— Где ты был, черт побери?
— Работал.
— А почему не поставил меня в известность?
— Именно это сейчас и делаю.
Она фыркнула.
— А чем занималась ты? — поинтересовался я осторожно.
— Никогда в жизни не была так взбешена, — сказала Берта.
— Что случилось?
— Я пошла в ресторан…
— Опять?
— Ну, мне хотелось осмотреться. Я ведь не знаю, сколько времени здесь пробуду, а между тем много слышала о знаменитых ресторанах Нового Орлеана.
— И что же случилось?
— Еда была великолепной, — сказала Берта, — но обслуживание! — И она махнула рукой.
— К тебе были невнимательны?
— Слишком внимательны, будь они прокляты! Это оказалось одно из тех мест, где официанты ведут себя так, что вам приходится чуть ли не отбиваться от них.
Будто вы червяк, залезший в яблоко. «Теперь мадам должна попробовать вот это, — картавила Берта, пытаясь изобразить официанта, говорящего с французским акцентом. — Мадам, конечно, захочет белого вина к рыбе и красного к мясу. Мадам разбирается в винах или доверит выбор мне?»
— И что же ты ему ответила? — спросил я, ухмыляясь.
— Сказала, чтобы он катился к чертям.
— И он последовал твоему совету?
— Нет. Продолжал вертеться возле стола, безостановочно лопоча и подсказывая мне, что я должна есть. Я попросила подать кетчуп, чтобы полить мой бифштекс, и что, ты думаешь, он мне сказал? Ему, видите ли, не разрешается подавать кетчуп к бифштексам! Я спросила: почему? Он ответил, что это оскорбляет чувства шеф-повара. Шеф приготовил необыкновенный соус! Он славится во всем мире! А кетчупом поливают бифштексы только лишенные вкуса люди!
— И что тогда?
— Тогда, — сказала Берта, — я оттолкнула свой стул и заявила, что, если шеф так заботится о бифштексе, то пусть сам его и ест. А вместе с бифштексом велела подать шефу и счет.
— И ушла?
— Ну, они остановили меня у двери. Был целый скандал. В конце концов я пошла на компромисс и заплатила за половину обеда, за ту, которую съела. Но будь я проклята, если заплатила за этот бифштекс! Я сказала им, что он принадлежит шефу.
— И что же дальше?
— Это все. Я вернулась сюда, а по дороге зашла в маленький ресторанчик на углу. Вот там я действительно получила удовольствие!
— В «Бурбон-Хаус»?
— Правильно. Будь они прокляты, эти места, где посетителя заставляют отбиваться!
— Они просто хотят дать тебе понять, что ты находишься в ресторане, известном во всем мире. Они обслуживают только элиту, — подчеркнул я.
— Как бы не так! Ресторан был полон туристов. Вот кого они обслуживают! Фу! Указывать мне, что я должна есть, и после этого ждать, что я оплачу счет! Знаменитый ресторан, да? Ну, если ты меня спросишь…
Я уселся на кушетку, взял сигарету и сказал:
— Ты можешь позвонить Хейлу в Нью-Йорк?
— Да.
— И ночью?
— Да. У меня есть его домашний телефон. А зачем?
— Давай вернемся в отель и позвоним ему.
— Зачем ты хочешь ему звонить?
— Собираюсь сказать, что мы нашли Роберту Фенн.
Берта сбросила ноги с подушек.
— Надеюсь, это не одна из твоих шуточек?
— Нет.
— Где она?
— В Галфпрайд-Билдинг на Сент-Чарльз-авеню.
— Под каким именем?
— Под своим собственным.
— Вот это да! — тихо произнесла Берта. — Как тебе это удалось, дружок?
— Просто немного побегал.
— Ты уверен, что это та самая девушка?
— Во всяком случае, та, что на фотографиях.
Берта поднялась со стула.
— Дональд, ты великолепен! У тебя потрясающие мозги! Ты просто чудо! Как ты все это устроил?
— Просто обежал много разных мест, где надеялся отыскать разгадку.
Она сказала с искренним теплом в голосе:
— Не знаю, что бы я без тебя делала, дружок! Повторяю: ты просто чудо! Я правда так считаю. Ты… О, черт побери!
— В чем дело?
Ее глаза свирепо сверкнули.
— Эта проклятая квартира! Ты сказал, что снял ее на неделю?
— Да.
— А мы можем получить назад деньги, если уедем раньше?
— Думаю, что нет.
— Черт побери, вот дураки! Я должна была предвидеть, что ты выкинешь что-нибудь в этом роде! Честно говоря, Дональд, когда речь идет о денежных вопросах, я иногда думаю, что ты ненормальный. Мы могли бы уехать отсюда завтра, а теперь придется торчать в этой квартире целую неделю.
— Но это всего пятнадцать баксов.
— Всего пятнадцать баксов! — повысила голос Берта. — Ты говоришь так, будто пятнадцать долларов — это…
— Не кричи, — тихо перебил ее я. — По лестнице поднимаются люди!
— Мне кажется, это компания на втором этаже, — махнула рукой Берта. — Там мужчина и женщина, которые…
Шаги внезапно замерли. В нашу дверь постучали.
Я торопливо сказал:
— Ответь. Это ведь сейчас наша квартира.
Берта прошла по комнате, громко стуча каблуками по полу, взялась за дверную ручку, помедлила и спросила:
— Кто там?
Интеллигентный, хорошо поставленный мужской голос ответил:
— Мы посторонние. Хотели бы спросить кое о чем.
— О чем именно?
— Думаю, будет лучше, если вы откроете дверь, тогда всем нам не придется кричать.
Я видел, что Берта обдумывает ситуацию — длительный опыт сделал ее осторожной. Незнакомцев двое, кто бы они ни были. Она вопросительно посмотрела на меня, будто оценивая, какую помощь я могу оказать в случае необходимости, и медленно открыла дверь.
Мужчина, который поклонился с улыбкой, явно был обладателем хорошо поставленного голоса. Его спутник, стоявший в двух шагах позади, вряд ли мог иметь такой голос. Человек, стоявший впереди, держал шляпу в руках, а другой — шляпы не снимал. Он изучающе разглядывал Берту Кул. Внезапно он заметил меня, и глаза его метнулись в мою сторону и встретились с моими. Подобная реакция указывала на его опытность.
Мужчина, который вел разговор, сказал:
— Извините меня. Я пытаюсь получить кое-какие сведения. Быть может, вы сумеете мне помочь.
— Скорее всего, нет, — заявила Берта.
На мужчине был костюм, сшитый на заказ и стоивший по меньшей мере сто пятьдесят долларов. Жемчужно-серая фетровая шляпа с приподнятой спереди тульей и загнутыми полями, которую он держал в руках, тянула долларов на двадцать. Облик этого человека свидетельствовал о принадлежности к обеспеченному классу.
Стройный и элегантный, он был одет со скрупулезной тщательностью, будто собирался на пасхальную, и держался весьма учтиво.
Второй человек, стоявший позади, был одет в мятый костюм, стандартный и явно неподходящего размера, подогнанный по его фигуре в мастерской галантерейного магазина. Этот лет пятидесяти, высокий, плотный, с выпяченной грудью мужчина выглядел настороженно.
Мужчина с хорошо поставленным голосом продолжал настойчиво убеждать Берту:
— Позвольте нам войти всего на одну минуту. Не хотелось бы, чтобы другие жильцы дома слышали, о чем мы говорим.
Берта, загораживая собой дверь, ответила:
— Вы уже говорите. И мне наплевать, сколько еще людей услышат то, что слушаю я.
Он рассмеялся по-интеллигентному сдержанно, продемонстрировав, что вполне согласен с этими словами.
Оценил взглядом седовласую воинственную женщину, и в его глазах отразился проснувшийся интерес.
— Говорите! — поторопила его Берта, раздражаясь от его оценивающего взгляда. — Или опустите монету, или положите трубку!
Он вынул из кармана портмоне для визиток и, похоже, с некоторым торжеством наполовину извлек карточку, как будто хотел вручить ее Берте Кул, но затем оставил на месте.
— Я из Лос-Анджелеса. Мое имя — Катлер, Марко Катлер.
Я взглянул на Берту, чтобы увидеть ее реакцию — поняла ли она? Судя по всему, нет.
— Я пытаюсь получить сведения относительно моей жены, — сказал Катлер.
— А что с ней? — спросила Берта.
— Она жила здесь.
— Когда?
— Насколько мне известно, примерно три года назад.
— Вы хотите сказать… — Берта осеклась на полуслове.
— Да. Именно в этой самой квартире, — подтвердил Катлер.
Я выступил вперед.
— Возможно, я сумею вам помочь. Квартиру для этой леди снимал я. Она в нее только что въехала. Как я понял, вы тоже жили здесь?
— Нет, я жил в Лос-Анджелесе, продолжал там работать. Моя жена приехала сюда и поселилась по этому адресу. Насколько мне известно, она жила именно в этой квартире. — Он извлек несколько потрепанных бумаг из своего кармана, развернул их, кивнул и сказал: — Да, именно так.
Большой мужчина, стоявший за спиной Катлера, по-видимому, почувствовал необходимость что-то сказать и подтвердил:
— Правильно.
Катлер быстро повернулся к нему.
— Это здесь, Голдринг?
— Да, здесь. Я стоял на этом самом месте, когда она открыла…
Катлер торопливо перебил его:
— Я понимаю, конечно, что у меня мало шансов, но я не смог найти сегодня вечером хозяйку и подумал, что вы живете здесь уже некоторое время, вероятно, знаете кого-либо из прежних жильцов и будете любезны помочь мне.
— Я нахожусь здесь не более пяти часов, — заявила Берта.
Мне пришлось вмешаться:
— А я нахожусь здесь уже в течение некоторого времени. Может быть, вы, джентльмены, войдете и присядете на минуту?
— Благодарю вас, — ответил Катлер, — я надеялся, что вы предложите это.
Берта Кул немного поколебалась, но отступила от двери. Оба мужчины вошли, бросили быстрый взгляд в сторону спальни, пересекли комнату, в которой был балкон, нависавший над улицей.
— Там, напротив, бар Джека О'Лири, — заметил Голдринг.
Катлер рассмеялся:
— Я узнал его, но мысленно представлял себе все в обратную сторону. Похоже, улица сворачивает на девяносто градусов.
— Вы привыкнете, — успокоил его Голдринг и сел, заняв удобное кресло, в котором до этого сидела Берта, положил ноги на оттоманку и спросил: — Вы не возражаете, леди, если я закурю? — И он чиркнул спичкой о подошву, не дожидаясь ответа Берты.
— Нет, — довольно резко ответила она.
— Не присядете ли вы, мисс, — предложил Катлер, — или я должен называть вас «миссис»?
Я поспешил вступить в разговор, чтобы Берта не успела себя назвать.
— Миссис. Не присядете ли и вы?
Голдринг взглянул на меня так, будто я был мухой, ползающей по куску пирога, который он намеревался съесть.
— Я буду с вами откровенен, — сказал Катлер. — Предельно откровенен. Моя жена покинула меня примерно три года назад. Наша супружеская жизнь не была вполне счастливой. Она уехала сюда, в Новый Орлеан.
Я с трудом ее отыскал.
— Верно, — вставил Голдринг, — мне пришлось изрядно повозиться из-за этой дамы.
Катлер продолжил своим мягким голосом:
— Причина, по которой я стремлюсь ее найти, в том…
В общем, я пришел к выводу, что наш брак так никогда и не станет счастливым. Как это ни прискорбно, я решил с ней развестись. Когда любовь проходит, брак становится…
Берта поудобнее уселась на табурете и прервала его:
— Ах, оставьте! Со мной не надо крутить. Жена бросила вас, и вы поменяли замок на двери, чтобы она не могла к вам вернуться. Я вас не виню. Но какое отношение это имеет ко мне?
— Вы простите меня, если я позволю себе высказаться по поводу вашего живого характера? — улыбнулся Катлер.
— Да я не буду попусту тратить слов, миссис… э…
— О'кей, в таком случае давайте ближе к делу, потому что мы хотим идти ужинать, — вновь вмешался я. — Вы собираете материал для развода? Я понимаю так: Голдринг нашел ее и передал ей бумаги.
— Правильно, — подтвердил Голдринг, посмотрев на меня в замешательстве, но с уважением — и как это я, мол, догадался?
— И теперь, — сказал Катлер с ноткой раздражения в голосе, — когда прошли годы с тех пор, как я избавился от всего этого, выясняется, что моя жена собирается заявить, будто бумаги не были ей переданы.
— Вот как! — удивился я.
— Именно так. Это, конечно, абсурд. К счастью, мистер Голдринг отчетливо помнит обстоятельства.
— Верно, — проговорил Голдринг. — Это было примерно в три часа дня тринадцатого марта 1940 года. Она подошла к двери, и я спросил, действительно ли ее фамилия Катлер и действительно ли она живет здесь. Женщина ответила утвердительно. Перед этим я выяснил, что квартира снята на имя Эдны Катлер. Тогда я спросил, зовут ли ее Эдна Катлер, и она ответила: «Да». Я взял оригинал судебной повестки, копию заявления и передал бумаги прямо ей в руки. Она стояла вон там, в дверях. — И Голдринг указал на дверь, которая вела в холл.
— Моя жена утверждает теперь, что она в это время не была в Новом Орлеане, — сказал Катлер. — Однако мистер Голдринг опознал ее по фотографии.
Берта хотела что-то сказать, но я толкнул ее коленом, кашлянул, нахмурился, глядя на ковер, будто пытаясь что-то вспомнить, и произнес:
— Я понял, мистер Катлер. Вы хотите доказать, что это была ваша жена и что она жила в этой квартире.
— Да.
— И что бумаги были вручены именно ей, — добавил Голдринг.
— Я нахожусь здесь недавно — у меня деловая поездка, но хорошо знаком с Новым Орлеаном и прежде приезжал сюда несколько раз. Мне кажется, я был здесь два года назад. Да, именно два года назад. И жил в квартире на противоположной стороне улицы. Возможно, я мог бы узнать миссис Катлер по фотографии.
Лицо его осветилось радостью.
— Это как раз то, что мы хотим. Мы ищем людей, которые могли бы засвидетельствовать, что она жила здесь в то время.
Катлер сунул тонкую, холеную руку во внутренний карман пиджака и извлек небольшой конверт. Из него он вынул три фотографии.
Я долго рассматривал снимки, чтобы наверняка узнать эту женщину, если снова увижу ее.
— Ну? — нетерпеливо спросил Катлер.
— Пытаюсь вспомнить. Где-то я ее видел, но не думаю, что был знаком с ней. А видеть определенно видел ее раньше. Это точно. Но не могу вспомнить, занимала ли она эту квартиру. Может быть, вспомню позже.
Я снова толкнул Берту, чтобы она взглянула на фотографию, но, как оказалось, зря беспокоился. Едва Катлер протянул руку за снимками, как Берта выхватила их у меня и сказала:
— Давай разглядим ее как следует.
Мы принялись рассматривать фотографии. Я имею привычку пытаться составить представление о характере человека по его фотографии. Эта девушка была примерно такого же сложения, что и Роберта. Лица их имели смутное сходство. У Роберты был прямой нос, а глаза я бы назвал загадочными или задумчивыми, а эта казалась более легкомысленной и простодушной. Она могла бы смеяться или плакать в зависимости от обстоятельств и настроения, не задумываясь над тем, что последует далее. Роберта смеялась, не переставая при этом думать.
Она всегда контролировала себя. Эта же девушка на фотографии производила впечатление безрассудного игрока.
Она могла бы рискнуть всем, вытаскивая карты; выигрыш приняла бы как должное, а проиграв, впала бы в состояние тупого недоверия. Но, начиная игру, ни за что не задумалась бы о вероятности проигрыша. Роберта же принадлежала к тому типу людей, которые никогда не поставили бы на карту то, что боятся проиграть.
Что же касается сложения и фигуры, то они вполне могли бы носить вещи друг друга.
Берта вернула фотографии Катлеру.
— Довольно молодая, — сказал я.
Катлер кивнул.
— Она моложе меня на десять лет. Возможно, в этом одна из причин краха нашего семейного союза. Однако я больше не хочу вас утруждать своими заботами. Я должен найти кого-то, кто точно знает, что моя жена жила в этой квартире.
— Очень жаль, что не могу вам помочь, — сказал я, — быть может, позднее что-нибудь вспомню. Где я смогу вас найти?
Он дал мне визитную карточку. «Марко Катлер. Акции и облигации. Голливуд». Я положил ее в карман и пообещал непременно с ним связаться, если смогу вспомнить побольше о том, кто занимал эту квартиру три года назад.
— Мое имя есть в телефонной книге, — сказал Голдринг. — Позвоните мне, если у вас появится какая-нибудь информация, прежде чем мистер Катлер уедет. Если вам понадобится вручить кому-нибудь бумаги, тоже милости прошу.
Я пообещал воспользоваться его предложением и обратился к Катлеру:
— Вы ведь не можете заставить вашу жену признаться, что она жила здесь. По-моему, ей придется представить суду подробные свидетельства о том, где именно она находилась, коль скоро она утверждает, будто бумаги не были ей вручены.
— Сделать это не так просто, как кажется, — вздохнул Катлер. — Моя жена умеет ускользать. У нее довольно трудный и скрытный характер. Ну, большое спасибо.
Он кивнул Голдрингу. Они встали. Голдринг еще раз быстро окинул взглядом квартиру и направился к двери. Катлер задержался.
— Не знаю, как вас и благодарить за содействие, — сказал он. — Конечно же то, что для меня очень серьезно, человеку постороннему может показаться пустяком. Право, чрезвычайно признателен вам за любезность.
Когда дверь за ними закрылась, Берта повернулась ко мне.
— Он мне понравился, — заметила она.
— Да, у него приятный голос, — согласился я, — и…
— Не будь таким чертовым дураком! — воскликнула Берта. — Не Катлер, Голдринг!
— О!
— Катлер — проклятый сладкоречивый лицемер! — заявила Берта. — Никто, если он так приторно вежлив, не может быть искренним, а неискренность и есть лицемерие! Мне понравился Голдринг. Он не крутил и не заговаривал зубы.
— Пра-а-а-вильно! — произнес я, стараясь подражать манере говорить Голдринга.
Берта сердито посмотрела на меня.
— Ты иногда можешь очень раздражать, малыш! Пошли, позвоним Хейлу. Он сейчас уже, наверное, в Нью-Йорке. В крайнем случае оставим ему сообщение.
Берта Кул сидела, откинувшись в кресле. Ее вытянутые крепкие, толстые ноги покоились на подушках оттоманки. Она тихо похрапывала.
Я включил верхний свет. Берта продолжала безмятежно спать. На лице ее сияла улыбка херувимского блаженства.
— Когда мы будем есть? — спросил я.
Она мгновенно проснулась. Некоторое время моргала глазами, привыкая к яркому свету, огляделась, стараясь понять, где находится и как сюда попала. Наконец ее взгляд остановился на мне.
— Где ты был, черт побери?
— Работал.
— А почему не поставил меня в известность?
— Именно это сейчас и делаю.
Она фыркнула.
— А чем занималась ты? — поинтересовался я осторожно.
— Никогда в жизни не была так взбешена, — сказала Берта.
— Что случилось?
— Я пошла в ресторан…
— Опять?
— Ну, мне хотелось осмотреться. Я ведь не знаю, сколько времени здесь пробуду, а между тем много слышала о знаменитых ресторанах Нового Орлеана.
— И что же случилось?
— Еда была великолепной, — сказала Берта, — но обслуживание! — И она махнула рукой.
— К тебе были невнимательны?
— Слишком внимательны, будь они прокляты! Это оказалось одно из тех мест, где официанты ведут себя так, что вам приходится чуть ли не отбиваться от них.
Будто вы червяк, залезший в яблоко. «Теперь мадам должна попробовать вот это, — картавила Берта, пытаясь изобразить официанта, говорящего с французским акцентом. — Мадам, конечно, захочет белого вина к рыбе и красного к мясу. Мадам разбирается в винах или доверит выбор мне?»
— И что же ты ему ответила? — спросил я, ухмыляясь.
— Сказала, чтобы он катился к чертям.
— И он последовал твоему совету?
— Нет. Продолжал вертеться возле стола, безостановочно лопоча и подсказывая мне, что я должна есть. Я попросила подать кетчуп, чтобы полить мой бифштекс, и что, ты думаешь, он мне сказал? Ему, видите ли, не разрешается подавать кетчуп к бифштексам! Я спросила: почему? Он ответил, что это оскорбляет чувства шеф-повара. Шеф приготовил необыкновенный соус! Он славится во всем мире! А кетчупом поливают бифштексы только лишенные вкуса люди!
— И что тогда?
— Тогда, — сказала Берта, — я оттолкнула свой стул и заявила, что, если шеф так заботится о бифштексе, то пусть сам его и ест. А вместе с бифштексом велела подать шефу и счет.
— И ушла?
— Ну, они остановили меня у двери. Был целый скандал. В конце концов я пошла на компромисс и заплатила за половину обеда, за ту, которую съела. Но будь я проклята, если заплатила за этот бифштекс! Я сказала им, что он принадлежит шефу.
— И что же дальше?
— Это все. Я вернулась сюда, а по дороге зашла в маленький ресторанчик на углу. Вот там я действительно получила удовольствие!
— В «Бурбон-Хаус»?
— Правильно. Будь они прокляты, эти места, где посетителя заставляют отбиваться!
— Они просто хотят дать тебе понять, что ты находишься в ресторане, известном во всем мире. Они обслуживают только элиту, — подчеркнул я.
— Как бы не так! Ресторан был полон туристов. Вот кого они обслуживают! Фу! Указывать мне, что я должна есть, и после этого ждать, что я оплачу счет! Знаменитый ресторан, да? Ну, если ты меня спросишь…
Я уселся на кушетку, взял сигарету и сказал:
— Ты можешь позвонить Хейлу в Нью-Йорк?
— Да.
— И ночью?
— Да. У меня есть его домашний телефон. А зачем?
— Давай вернемся в отель и позвоним ему.
— Зачем ты хочешь ему звонить?
— Собираюсь сказать, что мы нашли Роберту Фенн.
Берта сбросила ноги с подушек.
— Надеюсь, это не одна из твоих шуточек?
— Нет.
— Где она?
— В Галфпрайд-Билдинг на Сент-Чарльз-авеню.
— Под каким именем?
— Под своим собственным.
— Вот это да! — тихо произнесла Берта. — Как тебе это удалось, дружок?
— Просто немного побегал.
— Ты уверен, что это та самая девушка?
— Во всяком случае, та, что на фотографиях.
Берта поднялась со стула.
— Дональд, ты великолепен! У тебя потрясающие мозги! Ты просто чудо! Как ты все это устроил?
— Просто обежал много разных мест, где надеялся отыскать разгадку.
Она сказала с искренним теплом в голосе:
— Не знаю, что бы я без тебя делала, дружок! Повторяю: ты просто чудо! Я правда так считаю. Ты… О, черт побери!
— В чем дело?
Ее глаза свирепо сверкнули.
— Эта проклятая квартира! Ты сказал, что снял ее на неделю?
— Да.
— А мы можем получить назад деньги, если уедем раньше?
— Думаю, что нет.
— Черт побери, вот дураки! Я должна была предвидеть, что ты выкинешь что-нибудь в этом роде! Честно говоря, Дональд, когда речь идет о денежных вопросах, я иногда думаю, что ты ненормальный. Мы могли бы уехать отсюда завтра, а теперь придется торчать в этой квартире целую неделю.
— Но это всего пятнадцать баксов.
— Всего пятнадцать баксов! — повысила голос Берта. — Ты говоришь так, будто пятнадцать долларов — это…
— Не кричи, — тихо перебил ее я. — По лестнице поднимаются люди!
— Мне кажется, это компания на втором этаже, — махнула рукой Берта. — Там мужчина и женщина, которые…
Шаги внезапно замерли. В нашу дверь постучали.
Я торопливо сказал:
— Ответь. Это ведь сейчас наша квартира.
Берта прошла по комнате, громко стуча каблуками по полу, взялась за дверную ручку, помедлила и спросила:
— Кто там?
Интеллигентный, хорошо поставленный мужской голос ответил:
— Мы посторонние. Хотели бы спросить кое о чем.
— О чем именно?
— Думаю, будет лучше, если вы откроете дверь, тогда всем нам не придется кричать.
Я видел, что Берта обдумывает ситуацию — длительный опыт сделал ее осторожной. Незнакомцев двое, кто бы они ни были. Она вопросительно посмотрела на меня, будто оценивая, какую помощь я могу оказать в случае необходимости, и медленно открыла дверь.
Мужчина, который поклонился с улыбкой, явно был обладателем хорошо поставленного голоса. Его спутник, стоявший в двух шагах позади, вряд ли мог иметь такой голос. Человек, стоявший впереди, держал шляпу в руках, а другой — шляпы не снимал. Он изучающе разглядывал Берту Кул. Внезапно он заметил меня, и глаза его метнулись в мою сторону и встретились с моими. Подобная реакция указывала на его опытность.
Мужчина, который вел разговор, сказал:
— Извините меня. Я пытаюсь получить кое-какие сведения. Быть может, вы сумеете мне помочь.
— Скорее всего, нет, — заявила Берта.
На мужчине был костюм, сшитый на заказ и стоивший по меньшей мере сто пятьдесят долларов. Жемчужно-серая фетровая шляпа с приподнятой спереди тульей и загнутыми полями, которую он держал в руках, тянула долларов на двадцать. Облик этого человека свидетельствовал о принадлежности к обеспеченному классу.
Стройный и элегантный, он был одет со скрупулезной тщательностью, будто собирался на пасхальную, и держался весьма учтиво.
Второй человек, стоявший позади, был одет в мятый костюм, стандартный и явно неподходящего размера, подогнанный по его фигуре в мастерской галантерейного магазина. Этот лет пятидесяти, высокий, плотный, с выпяченной грудью мужчина выглядел настороженно.
Мужчина с хорошо поставленным голосом продолжал настойчиво убеждать Берту:
— Позвольте нам войти всего на одну минуту. Не хотелось бы, чтобы другие жильцы дома слышали, о чем мы говорим.
Берта, загораживая собой дверь, ответила:
— Вы уже говорите. И мне наплевать, сколько еще людей услышат то, что слушаю я.
Он рассмеялся по-интеллигентному сдержанно, продемонстрировав, что вполне согласен с этими словами.
Оценил взглядом седовласую воинственную женщину, и в его глазах отразился проснувшийся интерес.
— Говорите! — поторопила его Берта, раздражаясь от его оценивающего взгляда. — Или опустите монету, или положите трубку!
Он вынул из кармана портмоне для визиток и, похоже, с некоторым торжеством наполовину извлек карточку, как будто хотел вручить ее Берте Кул, но затем оставил на месте.
— Я из Лос-Анджелеса. Мое имя — Катлер, Марко Катлер.
Я взглянул на Берту, чтобы увидеть ее реакцию — поняла ли она? Судя по всему, нет.
— Я пытаюсь получить сведения относительно моей жены, — сказал Катлер.
— А что с ней? — спросила Берта.
— Она жила здесь.
— Когда?
— Насколько мне известно, примерно три года назад.
— Вы хотите сказать… — Берта осеклась на полуслове.
— Да. Именно в этой самой квартире, — подтвердил Катлер.
Я выступил вперед.
— Возможно, я сумею вам помочь. Квартиру для этой леди снимал я. Она в нее только что въехала. Как я понял, вы тоже жили здесь?
— Нет, я жил в Лос-Анджелесе, продолжал там работать. Моя жена приехала сюда и поселилась по этому адресу. Насколько мне известно, она жила именно в этой квартире. — Он извлек несколько потрепанных бумаг из своего кармана, развернул их, кивнул и сказал: — Да, именно так.
Большой мужчина, стоявший за спиной Катлера, по-видимому, почувствовал необходимость что-то сказать и подтвердил:
— Правильно.
Катлер быстро повернулся к нему.
— Это здесь, Голдринг?
— Да, здесь. Я стоял на этом самом месте, когда она открыла…
Катлер торопливо перебил его:
— Я понимаю, конечно, что у меня мало шансов, но я не смог найти сегодня вечером хозяйку и подумал, что вы живете здесь уже некоторое время, вероятно, знаете кого-либо из прежних жильцов и будете любезны помочь мне.
— Я нахожусь здесь не более пяти часов, — заявила Берта.
Мне пришлось вмешаться:
— А я нахожусь здесь уже в течение некоторого времени. Может быть, вы, джентльмены, войдете и присядете на минуту?
— Благодарю вас, — ответил Катлер, — я надеялся, что вы предложите это.
Берта Кул немного поколебалась, но отступила от двери. Оба мужчины вошли, бросили быстрый взгляд в сторону спальни, пересекли комнату, в которой был балкон, нависавший над улицей.
— Там, напротив, бар Джека О'Лири, — заметил Голдринг.
Катлер рассмеялся:
— Я узнал его, но мысленно представлял себе все в обратную сторону. Похоже, улица сворачивает на девяносто градусов.
— Вы привыкнете, — успокоил его Голдринг и сел, заняв удобное кресло, в котором до этого сидела Берта, положил ноги на оттоманку и спросил: — Вы не возражаете, леди, если я закурю? — И он чиркнул спичкой о подошву, не дожидаясь ответа Берты.
— Нет, — довольно резко ответила она.
— Не присядете ли вы, мисс, — предложил Катлер, — или я должен называть вас «миссис»?
Я поспешил вступить в разговор, чтобы Берта не успела себя назвать.
— Миссис. Не присядете ли и вы?
Голдринг взглянул на меня так, будто я был мухой, ползающей по куску пирога, который он намеревался съесть.
— Я буду с вами откровенен, — сказал Катлер. — Предельно откровенен. Моя жена покинула меня примерно три года назад. Наша супружеская жизнь не была вполне счастливой. Она уехала сюда, в Новый Орлеан.
Я с трудом ее отыскал.
— Верно, — вставил Голдринг, — мне пришлось изрядно повозиться из-за этой дамы.
Катлер продолжил своим мягким голосом:
— Причина, по которой я стремлюсь ее найти, в том…
В общем, я пришел к выводу, что наш брак так никогда и не станет счастливым. Как это ни прискорбно, я решил с ней развестись. Когда любовь проходит, брак становится…
Берта поудобнее уселась на табурете и прервала его:
— Ах, оставьте! Со мной не надо крутить. Жена бросила вас, и вы поменяли замок на двери, чтобы она не могла к вам вернуться. Я вас не виню. Но какое отношение это имеет ко мне?
— Вы простите меня, если я позволю себе высказаться по поводу вашего живого характера? — улыбнулся Катлер.
— Да я не буду попусту тратить слов, миссис… э…
— О'кей, в таком случае давайте ближе к делу, потому что мы хотим идти ужинать, — вновь вмешался я. — Вы собираете материал для развода? Я понимаю так: Голдринг нашел ее и передал ей бумаги.
— Правильно, — подтвердил Голдринг, посмотрев на меня в замешательстве, но с уважением — и как это я, мол, догадался?
— И теперь, — сказал Катлер с ноткой раздражения в голосе, — когда прошли годы с тех пор, как я избавился от всего этого, выясняется, что моя жена собирается заявить, будто бумаги не были ей переданы.
— Вот как! — удивился я.
— Именно так. Это, конечно, абсурд. К счастью, мистер Голдринг отчетливо помнит обстоятельства.
— Верно, — проговорил Голдринг. — Это было примерно в три часа дня тринадцатого марта 1940 года. Она подошла к двери, и я спросил, действительно ли ее фамилия Катлер и действительно ли она живет здесь. Женщина ответила утвердительно. Перед этим я выяснил, что квартира снята на имя Эдны Катлер. Тогда я спросил, зовут ли ее Эдна Катлер, и она ответила: «Да». Я взял оригинал судебной повестки, копию заявления и передал бумаги прямо ей в руки. Она стояла вон там, в дверях. — И Голдринг указал на дверь, которая вела в холл.
— Моя жена утверждает теперь, что она в это время не была в Новом Орлеане, — сказал Катлер. — Однако мистер Голдринг опознал ее по фотографии.
Берта хотела что-то сказать, но я толкнул ее коленом, кашлянул, нахмурился, глядя на ковер, будто пытаясь что-то вспомнить, и произнес:
— Я понял, мистер Катлер. Вы хотите доказать, что это была ваша жена и что она жила в этой квартире.
— Да.
— И что бумаги были вручены именно ей, — добавил Голдринг.
— Я нахожусь здесь недавно — у меня деловая поездка, но хорошо знаком с Новым Орлеаном и прежде приезжал сюда несколько раз. Мне кажется, я был здесь два года назад. Да, именно два года назад. И жил в квартире на противоположной стороне улицы. Возможно, я мог бы узнать миссис Катлер по фотографии.
Лицо его осветилось радостью.
— Это как раз то, что мы хотим. Мы ищем людей, которые могли бы засвидетельствовать, что она жила здесь в то время.
Катлер сунул тонкую, холеную руку во внутренний карман пиджака и извлек небольшой конверт. Из него он вынул три фотографии.
Я долго рассматривал снимки, чтобы наверняка узнать эту женщину, если снова увижу ее.
— Ну? — нетерпеливо спросил Катлер.
— Пытаюсь вспомнить. Где-то я ее видел, но не думаю, что был знаком с ней. А видеть определенно видел ее раньше. Это точно. Но не могу вспомнить, занимала ли она эту квартиру. Может быть, вспомню позже.
Я снова толкнул Берту, чтобы она взглянула на фотографию, но, как оказалось, зря беспокоился. Едва Катлер протянул руку за снимками, как Берта выхватила их у меня и сказала:
— Давай разглядим ее как следует.
Мы принялись рассматривать фотографии. Я имею привычку пытаться составить представление о характере человека по его фотографии. Эта девушка была примерно такого же сложения, что и Роберта. Лица их имели смутное сходство. У Роберты был прямой нос, а глаза я бы назвал загадочными или задумчивыми, а эта казалась более легкомысленной и простодушной. Она могла бы смеяться или плакать в зависимости от обстоятельств и настроения, не задумываясь над тем, что последует далее. Роберта смеялась, не переставая при этом думать.
Она всегда контролировала себя. Эта же девушка на фотографии производила впечатление безрассудного игрока.
Она могла бы рискнуть всем, вытаскивая карты; выигрыш приняла бы как должное, а проиграв, впала бы в состояние тупого недоверия. Но, начиная игру, ни за что не задумалась бы о вероятности проигрыша. Роберта же принадлежала к тому типу людей, которые никогда не поставили бы на карту то, что боятся проиграть.
Что же касается сложения и фигуры, то они вполне могли бы носить вещи друг друга.
Берта вернула фотографии Катлеру.
— Довольно молодая, — сказал я.
Катлер кивнул.
— Она моложе меня на десять лет. Возможно, в этом одна из причин краха нашего семейного союза. Однако я больше не хочу вас утруждать своими заботами. Я должен найти кого-то, кто точно знает, что моя жена жила в этой квартире.
— Очень жаль, что не могу вам помочь, — сказал я, — быть может, позднее что-нибудь вспомню. Где я смогу вас найти?
Он дал мне визитную карточку. «Марко Катлер. Акции и облигации. Голливуд». Я положил ее в карман и пообещал непременно с ним связаться, если смогу вспомнить побольше о том, кто занимал эту квартиру три года назад.
— Мое имя есть в телефонной книге, — сказал Голдринг. — Позвоните мне, если у вас появится какая-нибудь информация, прежде чем мистер Катлер уедет. Если вам понадобится вручить кому-нибудь бумаги, тоже милости прошу.
Я пообещал воспользоваться его предложением и обратился к Катлеру:
— Вы ведь не можете заставить вашу жену признаться, что она жила здесь. По-моему, ей придется представить суду подробные свидетельства о том, где именно она находилась, коль скоро она утверждает, будто бумаги не были ей вручены.
— Сделать это не так просто, как кажется, — вздохнул Катлер. — Моя жена умеет ускользать. У нее довольно трудный и скрытный характер. Ну, большое спасибо.
Он кивнул Голдрингу. Они встали. Голдринг еще раз быстро окинул взглядом квартиру и направился к двери. Катлер задержался.
— Не знаю, как вас и благодарить за содействие, — сказал он. — Конечно же то, что для меня очень серьезно, человеку постороннему может показаться пустяком. Право, чрезвычайно признателен вам за любезность.
Когда дверь за ними закрылась, Берта повернулась ко мне.
— Он мне понравился, — заметила она.
— Да, у него приятный голос, — согласился я, — и…
— Не будь таким чертовым дураком! — воскликнула Берта. — Не Катлер, Голдринг!
— О!
— Катлер — проклятый сладкоречивый лицемер! — заявила Берта. — Никто, если он так приторно вежлив, не может быть искренним, а неискренность и есть лицемерие! Мне понравился Голдринг. Он не крутил и не заговаривал зубы.
— Пра-а-а-вильно! — произнес я, стараясь подражать манере говорить Голдринга.
Берта сердито посмотрела на меня.
— Ты иногда можешь очень раздражать, малыш! Пошли, позвоним Хейлу. Он сейчас уже, наверное, в Нью-Йорке. В крайнем случае оставим ему сообщение.
Глава 7
Мы сидели в отеле, ожидая телефонного разговора с Нью-Йорком. Наконец с центральной станции сообщили, что в офисе Хейла никого нет и домашний телефон не отвечает.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента