Страница:
Когда оркестр умолк, над войсками проплыли антигравитационные громкоговорители, и генерал произнес речь. Ничего стоящего курсанты и не надеялись услышать, а в конце, как и следовало ожидать, генерал объявил, что в связи с тяжелыми потерями на полях сражений программа обучения будет ускорена. Потом опять заиграл оркестр, новобранцы строем разошлись по баракам, переоделись в свои власяницы и быстрым шагом отправились на стрельбище палить из атомных винтовок по пластиковым макетам чинджеров, выскакивавшим из подземных щелей. Стреляли вяло, пока из одной щели не высунулся Смер-твич Дранг. Тут все стрелки переключились на автоматический огонь, и каждый влепил ему без промаха целую обойму, что, безусловно, было рекордом меткости. Но дым рассеялся - и ликующие вопли солдат сменились криками отчаяния, когда они сообразили, что разнесли в клочья всего лишь пластиковую копию, оригинал которой появился сзади и, щелкнув каблуками, вкатил им по месяцу нарядов вне очереди.
- Человеческий организм - удивительная штука! - произнес месяц спустя Скотина Браун в столовой для нижних чинов, поедая сосиски, сваренные из уличных отбросов и обернутые целлофаном, и запивая их теплым водянистым пивом.
Браун когда-то пас на равнине тоатов, за что его и прозвали Скотиной: всем известно, что эти пастухи выделывают там со своими тоатами. Высокий, худой, с кривыми ногами и задубевшей кожей, он редко разговаривал, привыкнув к вечному безмолвию степей, нарушаемому лишь жутким воем потревоженных тоатов, но зато был великим мыслителем, благо времени для размышлений у него было хоть отбавляй. Каждую мысль он вынашивал неделями, и ничто в мире не могло прервать этот процесс. Он даже не протестовал, когда его обзывали Скотиной; любой другой солдат за это сразу врезал бы по морде. Билл, Трудяга и другие парни из десятого взвода, сидевшие за столом, восторженно заорали и захлопали в ладоши, как всегда, когда Скотина изрекал что-либо вслух.
- Давай, давай, Скотина!
- Смотри-ка, оно еще разговаривает! Я-то думал, оно давным-давно околело!
- Ну-ка объясни, почему это организм - удивительная штука?
Все смотрели, как Скотина Браун с трудом откусил шматок сосиски, тщетно попытался разжевать его и наконец проглотил Целиком, отчего на глазах у него выступили слезы. Заглушив боль в горле глотком пива. Скотина продолжал:
- Человеческий организм - удивительная штука потому, что, пока он не помер, он живет.
Солдаты сидели молча, пока не сообразили, что продолжения не будет. После чего дружно подняли Брауна на смех:
- Господи, вот уж действительно Скотина!
- Шел бы ты в офицерскую школу, болван!
- Что он хотел этим сказать, ребята?
Билл понял, что хотел сказать Скотина, но промолчал. К этому времени взвод поредел уже наполовину. Одного курсанта куда-то перевели, других держали в госпитале или в психушке, а прочих списали вчистую - что для правительства было удобнее всего - за непригодностью к строевой по причине увечий. Или по причине смерти. Выжившие, от которых остались кожа да кости, теперь наращивали мускулы и полностью приспособились к беспощадному режиму лагеря, хотя и ненавидели его по-прежнему.
Билл поражался эффективности системы. Штатские суетились из-за экзаменов, званий, степеней, пенсий и тысячи других вещей, которые тормозили производство, отвлекая от работы. А военные решили эту проблему одним махом. Они просто убивали слабейших и пускали в дело тех, кто выжил. Билл не мог не уважать эту систему. И одновременно испытывал к ней отвращение.
- А я знаю, чего хочу! Я бабу хочу! - заявил Урод Аглисвей.
- Только, пожалуйста, без похабщины, - тут же оборвал его Билл, воспитанный в строгих правилах.
- Ну какая же это похабщина? - заныл Урод. - Я же не говорю, что снова хочу записаться в армию, или что Смертвич - тоже человек, или какую-нибудь другую гадость. Я просто сказал, что мне баба нужна. А кому не нужна?
- А мне нужна выпивка! - заявил Скотина Браун, глотнул Обезвоженного и заново разведенного пива, содрогнулся и выпустил сквозь зубы длинную струю на асфальт, откуда она мгновенно испарилась.
- Точно! Точно! - подвывал Урод, энергично тряся бородавчатой головой с колтуном на макушке. - Баба и выпивка - вот чего я хочу! - Его нытье перешло в скорбные стенания. - Чего еще солдату нужно?
Курсанты долго ворочали эту мысль и так и эдак, но не смогли придумать, чего бы им еще хотелось по-настоящему. Трудяга Бигер выглянул из-под стола, где он исподтишка обрабатывал чей-то сапог, и пискнул, что ему бы не повредила банка сапожного крема, но общество проигнорировало его. Даже Билл, как ни старался, не мог придумать ничего, кроме этой неразрывно связанной пары желаний. Он напрягался изо всех сил, смутно припоминая, что на гражданке у него были всякие другие желания, но ничего не приходило на ум.
- Эй! А ведь до первой увольнительной осталось всего семь недель, - сказал из-под стола Трудяга Бигер и тут же взвизгнул, получив пинки со всех сторон.
Казалось, что время топчется на месте, но на самом деле оно неутомимо шло вперед, и недели одна за другой уходили в небытие. Это были тяжелые недели, заполненные солдатской наукой: штыковым боем, стрельбой, изучением личного оружия, лекциями по ориентировке, маршировкой на плацу и зубрежкой воинского устава. Занятия по уставу проводились с удручающим постоянством дважды в неделю и были особенно мучительны из-за того, что нагоняли на солдат необоримую сонливость. При первых же звуках гнусавого голоса, записанного на пленку, курсанты начинали клевать носом. Но специальная аппаратура, подключенная к каждому сиденью, чутко регистрировала биотоки пленников. Как только кривые альфа-волн указывали на переход от бодрствования к дремоте, мощный электрический разряд впивался спящему прямо в зад, встряхивая его владельца и пробуждая ото сна болезненным ударом. Затхлая аудитория походила на камеру пыток, в которой глухое бормотание лектора прерывалось отчаянными воплями подвергнутых электрошоку, а из моря опущенных голов то и дело выпрыгивали неестественно скрюченные фигуры.
Никто толком и не вслушивался в длинный перечень жутких экзекуций и взысканий, положенных по уставу за самые невинные прегрешения. Все и так понимали, что, завербовавшись, лишились элементарных человеческих прав, и подробное перечисление того, что они потеряли, абсолютно не волновало курсантов. Гораздо больше их интересовало, сколько часов осталось до первого отпуска.
Ритуал, которым сопровождалась выдача этой награды, был необычайно унизителен, но солдаты, потупив глаза и еле переставляя ноги, все же продвигались вперед в очереди, готовые пожертвовать последними крохами самоуважения в обмен на вожделенный клочок полиэтилена. После схватки за места в монорельсовом поезде они наконец отправились в путь по эстакаде, электрические опоры которой вздымались над колючей проволокой, натянутой вдоль колеи на высоте тридцати футов.
Поезд пересек обширные пространства зыбучих песков и спустился к крошечному фермерскому городку Лейвиллу.
До появления неподалеку лагеря имени Льва Троцкого это был типичный маленький центр сельскохозяйственной округи, да и теперь периодически, когда солдат не отпускали в увольнение, городок продолжал следовать своим начальным аграрным наклонностям. В остальное же время амбары и склады с фуражом стояли закрытыми, зато открывались двери борделей и баров. Впрочем, обычно одни и те же помещения с успехом выполняли разные функции. Стоило первой партии отпускников с грохотом вывалиться со станции, как в действие тут же приводился механизм, превращавший закрома с зерном в постели, а продавцов - в сутенеров; кассиры, правда, оставались при своем занятии, зато цены взлетали вверх, а прилавки прогибались под тяжестью стаканов. В одно из таких заведений - полусалун, полупохоронное бюро - и попал Билл со своими друзьями.
- Чего будем пить, ребята? - поднялся им навстречу вечно улыбающийся владелец бара "Последнее отдохновение".
- Двойной формальдегид, пожалуйста, - ответил Скотина Браун.
- Не хулигань! - сказал хозяин, согнав с лица улыбку и доставая бутылку, на которой из-под яркой этикетки "Настоящее виски" просвечивала гравировка "Формальдегид". - Будете безобразничать, так и военную полицию вызвать недолго. - Как только по прилавку застучали монеты, улыбка вернулась на место. - Травитесь на здоровье!
Они уселись вокруг длинного узкого стола с медными ручками по бокам и отдались блаженству, ощущая, как благословенный поток алкоголя омывает их забитые пылью глотки.
- Был и я трезвенником, пока в армию не попал, - мечтательно проговорил Билл, осушив стакан с жидкостью, убойной для печени, и протянув руку за новой порцией.
- А с какой стати тебе было тогда напиваться? - пробурчал Урод.
- Что правда, то правда, - подтвердил Скотина Браун, жадно облизывая губы и вновь поднося к ним бутылку.
- ФУ-У, - протянул Трудяга Бигер, нерешительно делая первый глоток. - Похоже на смесь микстуры от кашля, опилок, сивушного масла и спирта.
- Лакай, лакай! - гудел Скотина сквозь бутылочное горлышко. - Все это полезные для организма вещи...
- А теперь - по бабам! - завопил Урод, и они ринулись к выходу, пытаясь протиснуться в дверь всем скопом и образовав в результате небольшой затор.
- Эй! - крикнул кто-то, и, обернувшись, солдаты увидели, что Трудяга Бигер остался сидеть за столом.
- Бабы! - крикнул ему Урод, как кричат, подзывая собаку показывая ей аппетитную кость. Человеческий клубок в дверях зашевелился, нетерпеливо перебирая ногами.
- Я... Пожалуй, я обожду вас тут, - сказал Трудяга, улыбаясь глупее обычного. - Вы идите, ребята.
- Ты что - заболел, Трудяга?
- Да вроде нет.
- Не вышел еще из щенячьего возраста, а?
- Э-э-э...
- Да какие у тебя тут могут быть дела? Трудяга нырнул под стол, вытащил брезентовый саквояж и вывалил на пол груду красных сапог.
- Почищу маленько...
Они молча двинулись по деревянному тротуару.
- Интересно, что это с ним? - спросил Билл, но не дождался ответа.
Все смотрели вперед - туда, где над выщербленной мостовой сияла вывеска, ослепляя соблазнительными ярко-красными всполохами:
ПРИЮТ ДЕСАНТНИКА
СТРИПТИЗ БЕЗ АНТРАКТОВ!
ЛУЧШИЕ НАПИТКИ И РОСКОШНЫЕ ОТДЕЛЬНЫЕ КАБИНЕТЫ ДЛЯ ГОСТЕЙ И ИХ ЗНАКОМЫХ.
Они ускорили шаг. Фасад "Приюта" украшали витрины из пуленепробиваемого стекла, в которых виднелись объемные картинки полностью одетых (ленточка на чреслах и две звездочки) девиц, сменявшиеся их изображением в голом виде (без ленточки и с упавшими звездочками). Однако Билл немедленно охладил пыл разгоряченных приятелей, указав на маленькую табличку, затерявшуюся среди изобилия пышных мясистых грудей:
"Только для офицеров".
- Мотайте отсюда! - рявкнул на них военный полицей-ский, замахнувшись электронной дубинкой.
Они побрели дальше. В следующее заведение пускали всех, но за вход брали семьдесят семь кредиток, что значительно превышало их объединенные ресурсы. Потом опять замелькали вывески "Только для офицеров", а там уж и тротуар кончился, и огни остались позади.
- Что бы это значило? - спросил Урод, уловив приглушенный гул голосов, доносившийся из соседнего переулка.
Вглядевшись во тьму, они увидели длинную солдатскую очередь, уходившую далеко вперед и исчезавшую за поворотом.
- Что тут такое? - спросил Урод солдата, стоявшего последним.
- Бордель для нижних чинов. И не вздумай пролезть без очереди, козел! Взад давай, понял?
Билл оказался замыкающим, но ненадолго. Очередь медленно продвигалась вперед, подходили все новые солдаты, выстраиваясь в хвосте. Ночь выдалась холодная, и Биллу частенько приходилось прикладываться к бутылке, чтобы согреться. Солдаты вяло перебрасывались репликами, напряженно умолкая по мере приближения к освещенному красным фонарем входу. Дверь открывалась и закрывалась с равномерными временными интервалами, и приятели Билла один за другим проскальзывали внутрь. Наконец подошла его очередь; дверь приоткрылась, Билл сделал шаг вперед - но тут внезапно завыли сирены, и необъятный полицейский втиснул в проход свое жирное брюхо.
- Тревога! Эй вы, марш на базу! - гаркнул он. Билл рванулся к двери, вложив в приглушенный вопль все свои разбитые надежды, но легкое прикосновение электронной дубинки оглушило его и бросило в сторону, смешав с беспорядочно бегущей толпой. Людской поток потащил его вперед под завывание сирен и всполохи искусственного северного сияния, которое разливалось на небе ослепительным призывом "К ОРУЖИЮ!!!" длиной в сотню миль. Чья-то рука поддержала Билла, чуть было не затоптанного тяжелыми красными сапогами. Это оказался добрый старина Урод, на лице которого застыла такая глупая блаженная ухмылка, что Билл от зависти чуть не врезал ему по физиономии. Однако не успел он поднять кулак, как их уже втиснули в вагон и поезд помчался обратно в лагерь.
Биллова злость мгновенно улетучилась, как только шишковатая клешня Смертвича Дранга выволокла его из толпы.
- Быстро паковаться - и на погрузку!
- Но как же так... Мы еще не закончили обучение...
- Вас никто не спрашивает! Славная битва в космосе подходит к победоносному концу, четыре миллиона вышли из строя, плюс-минус пара сотен тысяч. Требуется пополнение, а это вы и есть! Немедленно приготовиться к погрузке! Одна нога здесь, другая там!
- Но у нас нет космического обмундирования! Склады...
- Обслуживающий персонал уже отправлен.
- Еда...
- Повара и кухонная обслуга уже в космосе. Военное положение: все, в ком нет особой необходимости, отправлены в первую очередь. Вполне возможно, что они уже подохли! - Смертвич игриво щелкнул клыками и мерзко осклабился. - А я останусь тут в полной безопасности и буду обучать новых рекрутов. - На локте его звякнул сигнал особого коммуникационного канала. Смертвич вскрыл капсулу, начал читать, и улыбка медленно сползла с его лица. - Меня тоже забирают! - глухо уронил он.
Глава 3
- Человеческий организм - удивительная штука! - произнес месяц спустя Скотина Браун в столовой для нижних чинов, поедая сосиски, сваренные из уличных отбросов и обернутые целлофаном, и запивая их теплым водянистым пивом.
Браун когда-то пас на равнине тоатов, за что его и прозвали Скотиной: всем известно, что эти пастухи выделывают там со своими тоатами. Высокий, худой, с кривыми ногами и задубевшей кожей, он редко разговаривал, привыкнув к вечному безмолвию степей, нарушаемому лишь жутким воем потревоженных тоатов, но зато был великим мыслителем, благо времени для размышлений у него было хоть отбавляй. Каждую мысль он вынашивал неделями, и ничто в мире не могло прервать этот процесс. Он даже не протестовал, когда его обзывали Скотиной; любой другой солдат за это сразу врезал бы по морде. Билл, Трудяга и другие парни из десятого взвода, сидевшие за столом, восторженно заорали и захлопали в ладоши, как всегда, когда Скотина изрекал что-либо вслух.
- Давай, давай, Скотина!
- Смотри-ка, оно еще разговаривает! Я-то думал, оно давным-давно околело!
- Ну-ка объясни, почему это организм - удивительная штука?
Все смотрели, как Скотина Браун с трудом откусил шматок сосиски, тщетно попытался разжевать его и наконец проглотил Целиком, отчего на глазах у него выступили слезы. Заглушив боль в горле глотком пива. Скотина продолжал:
- Человеческий организм - удивительная штука потому, что, пока он не помер, он живет.
Солдаты сидели молча, пока не сообразили, что продолжения не будет. После чего дружно подняли Брауна на смех:
- Господи, вот уж действительно Скотина!
- Шел бы ты в офицерскую школу, болван!
- Что он хотел этим сказать, ребята?
Билл понял, что хотел сказать Скотина, но промолчал. К этому времени взвод поредел уже наполовину. Одного курсанта куда-то перевели, других держали в госпитале или в психушке, а прочих списали вчистую - что для правительства было удобнее всего - за непригодностью к строевой по причине увечий. Или по причине смерти. Выжившие, от которых остались кожа да кости, теперь наращивали мускулы и полностью приспособились к беспощадному режиму лагеря, хотя и ненавидели его по-прежнему.
Билл поражался эффективности системы. Штатские суетились из-за экзаменов, званий, степеней, пенсий и тысячи других вещей, которые тормозили производство, отвлекая от работы. А военные решили эту проблему одним махом. Они просто убивали слабейших и пускали в дело тех, кто выжил. Билл не мог не уважать эту систему. И одновременно испытывал к ней отвращение.
- А я знаю, чего хочу! Я бабу хочу! - заявил Урод Аглисвей.
- Только, пожалуйста, без похабщины, - тут же оборвал его Билл, воспитанный в строгих правилах.
- Ну какая же это похабщина? - заныл Урод. - Я же не говорю, что снова хочу записаться в армию, или что Смертвич - тоже человек, или какую-нибудь другую гадость. Я просто сказал, что мне баба нужна. А кому не нужна?
- А мне нужна выпивка! - заявил Скотина Браун, глотнул Обезвоженного и заново разведенного пива, содрогнулся и выпустил сквозь зубы длинную струю на асфальт, откуда она мгновенно испарилась.
- Точно! Точно! - подвывал Урод, энергично тряся бородавчатой головой с колтуном на макушке. - Баба и выпивка - вот чего я хочу! - Его нытье перешло в скорбные стенания. - Чего еще солдату нужно?
Курсанты долго ворочали эту мысль и так и эдак, но не смогли придумать, чего бы им еще хотелось по-настоящему. Трудяга Бигер выглянул из-под стола, где он исподтишка обрабатывал чей-то сапог, и пискнул, что ему бы не повредила банка сапожного крема, но общество проигнорировало его. Даже Билл, как ни старался, не мог придумать ничего, кроме этой неразрывно связанной пары желаний. Он напрягался изо всех сил, смутно припоминая, что на гражданке у него были всякие другие желания, но ничего не приходило на ум.
- Эй! А ведь до первой увольнительной осталось всего семь недель, - сказал из-под стола Трудяга Бигер и тут же взвизгнул, получив пинки со всех сторон.
Казалось, что время топчется на месте, но на самом деле оно неутомимо шло вперед, и недели одна за другой уходили в небытие. Это были тяжелые недели, заполненные солдатской наукой: штыковым боем, стрельбой, изучением личного оружия, лекциями по ориентировке, маршировкой на плацу и зубрежкой воинского устава. Занятия по уставу проводились с удручающим постоянством дважды в неделю и были особенно мучительны из-за того, что нагоняли на солдат необоримую сонливость. При первых же звуках гнусавого голоса, записанного на пленку, курсанты начинали клевать носом. Но специальная аппаратура, подключенная к каждому сиденью, чутко регистрировала биотоки пленников. Как только кривые альфа-волн указывали на переход от бодрствования к дремоте, мощный электрический разряд впивался спящему прямо в зад, встряхивая его владельца и пробуждая ото сна болезненным ударом. Затхлая аудитория походила на камеру пыток, в которой глухое бормотание лектора прерывалось отчаянными воплями подвергнутых электрошоку, а из моря опущенных голов то и дело выпрыгивали неестественно скрюченные фигуры.
Никто толком и не вслушивался в длинный перечень жутких экзекуций и взысканий, положенных по уставу за самые невинные прегрешения. Все и так понимали, что, завербовавшись, лишились элементарных человеческих прав, и подробное перечисление того, что они потеряли, абсолютно не волновало курсантов. Гораздо больше их интересовало, сколько часов осталось до первого отпуска.
Ритуал, которым сопровождалась выдача этой награды, был необычайно унизителен, но солдаты, потупив глаза и еле переставляя ноги, все же продвигались вперед в очереди, готовые пожертвовать последними крохами самоуважения в обмен на вожделенный клочок полиэтилена. После схватки за места в монорельсовом поезде они наконец отправились в путь по эстакаде, электрические опоры которой вздымались над колючей проволокой, натянутой вдоль колеи на высоте тридцати футов.
Поезд пересек обширные пространства зыбучих песков и спустился к крошечному фермерскому городку Лейвиллу.
До появления неподалеку лагеря имени Льва Троцкого это был типичный маленький центр сельскохозяйственной округи, да и теперь периодически, когда солдат не отпускали в увольнение, городок продолжал следовать своим начальным аграрным наклонностям. В остальное же время амбары и склады с фуражом стояли закрытыми, зато открывались двери борделей и баров. Впрочем, обычно одни и те же помещения с успехом выполняли разные функции. Стоило первой партии отпускников с грохотом вывалиться со станции, как в действие тут же приводился механизм, превращавший закрома с зерном в постели, а продавцов - в сутенеров; кассиры, правда, оставались при своем занятии, зато цены взлетали вверх, а прилавки прогибались под тяжестью стаканов. В одно из таких заведений - полусалун, полупохоронное бюро - и попал Билл со своими друзьями.
- Чего будем пить, ребята? - поднялся им навстречу вечно улыбающийся владелец бара "Последнее отдохновение".
- Двойной формальдегид, пожалуйста, - ответил Скотина Браун.
- Не хулигань! - сказал хозяин, согнав с лица улыбку и доставая бутылку, на которой из-под яркой этикетки "Настоящее виски" просвечивала гравировка "Формальдегид". - Будете безобразничать, так и военную полицию вызвать недолго. - Как только по прилавку застучали монеты, улыбка вернулась на место. - Травитесь на здоровье!
Они уселись вокруг длинного узкого стола с медными ручками по бокам и отдались блаженству, ощущая, как благословенный поток алкоголя омывает их забитые пылью глотки.
- Был и я трезвенником, пока в армию не попал, - мечтательно проговорил Билл, осушив стакан с жидкостью, убойной для печени, и протянув руку за новой порцией.
- А с какой стати тебе было тогда напиваться? - пробурчал Урод.
- Что правда, то правда, - подтвердил Скотина Браун, жадно облизывая губы и вновь поднося к ним бутылку.
- ФУ-У, - протянул Трудяга Бигер, нерешительно делая первый глоток. - Похоже на смесь микстуры от кашля, опилок, сивушного масла и спирта.
- Лакай, лакай! - гудел Скотина сквозь бутылочное горлышко. - Все это полезные для организма вещи...
- А теперь - по бабам! - завопил Урод, и они ринулись к выходу, пытаясь протиснуться в дверь всем скопом и образовав в результате небольшой затор.
- Эй! - крикнул кто-то, и, обернувшись, солдаты увидели, что Трудяга Бигер остался сидеть за столом.
- Бабы! - крикнул ему Урод, как кричат, подзывая собаку показывая ей аппетитную кость. Человеческий клубок в дверях зашевелился, нетерпеливо перебирая ногами.
- Я... Пожалуй, я обожду вас тут, - сказал Трудяга, улыбаясь глупее обычного. - Вы идите, ребята.
- Ты что - заболел, Трудяга?
- Да вроде нет.
- Не вышел еще из щенячьего возраста, а?
- Э-э-э...
- Да какие у тебя тут могут быть дела? Трудяга нырнул под стол, вытащил брезентовый саквояж и вывалил на пол груду красных сапог.
- Почищу маленько...
Они молча двинулись по деревянному тротуару.
- Интересно, что это с ним? - спросил Билл, но не дождался ответа.
Все смотрели вперед - туда, где над выщербленной мостовой сияла вывеска, ослепляя соблазнительными ярко-красными всполохами:
ПРИЮТ ДЕСАНТНИКА
СТРИПТИЗ БЕЗ АНТРАКТОВ!
ЛУЧШИЕ НАПИТКИ И РОСКОШНЫЕ ОТДЕЛЬНЫЕ КАБИНЕТЫ ДЛЯ ГОСТЕЙ И ИХ ЗНАКОМЫХ.
Они ускорили шаг. Фасад "Приюта" украшали витрины из пуленепробиваемого стекла, в которых виднелись объемные картинки полностью одетых (ленточка на чреслах и две звездочки) девиц, сменявшиеся их изображением в голом виде (без ленточки и с упавшими звездочками). Однако Билл немедленно охладил пыл разгоряченных приятелей, указав на маленькую табличку, затерявшуюся среди изобилия пышных мясистых грудей:
"Только для офицеров".
- Мотайте отсюда! - рявкнул на них военный полицей-ский, замахнувшись электронной дубинкой.
Они побрели дальше. В следующее заведение пускали всех, но за вход брали семьдесят семь кредиток, что значительно превышало их объединенные ресурсы. Потом опять замелькали вывески "Только для офицеров", а там уж и тротуар кончился, и огни остались позади.
- Что бы это значило? - спросил Урод, уловив приглушенный гул голосов, доносившийся из соседнего переулка.
Вглядевшись во тьму, они увидели длинную солдатскую очередь, уходившую далеко вперед и исчезавшую за поворотом.
- Что тут такое? - спросил Урод солдата, стоявшего последним.
- Бордель для нижних чинов. И не вздумай пролезть без очереди, козел! Взад давай, понял?
Билл оказался замыкающим, но ненадолго. Очередь медленно продвигалась вперед, подходили все новые солдаты, выстраиваясь в хвосте. Ночь выдалась холодная, и Биллу частенько приходилось прикладываться к бутылке, чтобы согреться. Солдаты вяло перебрасывались репликами, напряженно умолкая по мере приближения к освещенному красным фонарем входу. Дверь открывалась и закрывалась с равномерными временными интервалами, и приятели Билла один за другим проскальзывали внутрь. Наконец подошла его очередь; дверь приоткрылась, Билл сделал шаг вперед - но тут внезапно завыли сирены, и необъятный полицейский втиснул в проход свое жирное брюхо.
- Тревога! Эй вы, марш на базу! - гаркнул он. Билл рванулся к двери, вложив в приглушенный вопль все свои разбитые надежды, но легкое прикосновение электронной дубинки оглушило его и бросило в сторону, смешав с беспорядочно бегущей толпой. Людской поток потащил его вперед под завывание сирен и всполохи искусственного северного сияния, которое разливалось на небе ослепительным призывом "К ОРУЖИЮ!!!" длиной в сотню миль. Чья-то рука поддержала Билла, чуть было не затоптанного тяжелыми красными сапогами. Это оказался добрый старина Урод, на лице которого застыла такая глупая блаженная ухмылка, что Билл от зависти чуть не врезал ему по физиономии. Однако не успел он поднять кулак, как их уже втиснули в вагон и поезд помчался обратно в лагерь.
Биллова злость мгновенно улетучилась, как только шишковатая клешня Смертвича Дранга выволокла его из толпы.
- Быстро паковаться - и на погрузку!
- Но как же так... Мы еще не закончили обучение...
- Вас никто не спрашивает! Славная битва в космосе подходит к победоносному концу, четыре миллиона вышли из строя, плюс-минус пара сотен тысяч. Требуется пополнение, а это вы и есть! Немедленно приготовиться к погрузке! Одна нога здесь, другая там!
- Но у нас нет космического обмундирования! Склады...
- Обслуживающий персонал уже отправлен.
- Еда...
- Повара и кухонная обслуга уже в космосе. Военное положение: все, в ком нет особой необходимости, отправлены в первую очередь. Вполне возможно, что они уже подохли! - Смертвич игриво щелкнул клыками и мерзко осклабился. - А я останусь тут в полной безопасности и буду обучать новых рекрутов. - На локте его звякнул сигнал особого коммуникационного канала. Смертвич вскрыл капсулу, начал читать, и улыбка медленно сползла с его лица. - Меня тоже забирают! - глухо уронил он.
Глава 3
За время существования лагеря имени Льва Троцкого через него прошло 98 672 899 новобранцев, так что процесс погрузки был хорошо отработан и проходил без сучка без задоринки. Но теперь лагерю надлежало свернуться. Билл и его товарищи были последней группой, и лагерь подобно змее, заглатывающей свой хвост, занялся самоистреблением. Парикмахеры, едва успев снять с голов солдат отросшие патлы и уничтожить при помощи ультразвуковой вошебойки вшей, бросились стричь и брить друг друга, в суматохе вместе с клочьями волос и пучками усов сдирая лоскутья кожи и окропляя все кругом каплями крови, а затем нырнули в вошебойку, втащив за собой механика. Фельдшеры принялись вкалывать себе сыворотку против ракетной лихорадки и космической депрессии, писари быстро выписывали себе аттестаты, в то время как ответственные за погрузку пинками загоняли всех оставшихся на скользкие сходни ракет.
Вспыхнули дюзы, столбы пламени алыми языками слизнули стартовые площадки, искрящимся фейерверком запылали сходчи, ибо механики, ответственные за сохранность трапов, были уже на борту. Ракеты взревели и с грохотом умчались в черное небо, оставив внизу пустынный призрак лагеря. Листки распоряжений и реестры экзекуций шурша облетали со стендов, плясали на опустевших улицах и липли к стеклам освещенных окон офицерского клуба, где шла грандиозная шумная пьянка, то и дело прерываемая возмущенными жалобами недовольных офц-церов, которым пришлось перейти на самообслуживание.
Все выше и выше поднимались космические челноки, направляясь к гигантскому флоту, затмевавшему сияние звезд, - самому крупному флоту в Галактике, который фактически еще продолжал достраиваться. Ослепительно горели огни сварочных аппаратов, раскаленные заклепки описывали в небе широкие дуги и падали в контейнеры. Прекращение световых вспышек означало, что очередной левиафан космических просторов готов к полету, и в этот момент радиосеть оглашалась душераздирающими воплями рабочих, которых не пускали обратно на верфи мгновенно зачисляя в команды построенных ими кораблей. Война была тотальной.
Билл полез по извилистой пластиковой трубе, соединявшей челнок с космическим дредноутом, и бросил свой мешок к ногам главного старшины, сидевшего за столом в камере воздуш-ного шлюза размерами с хороший ангар. Вернее, попытался бросить, так как сила тяжести отсутствовала, и мешок повис над полом. Когда же Билл попробовал подпихнуть его, то и сам взлетел кверху. (Поскольку тело в свободном состоянии, говорят, невесомо, а каждое действие рождает противодействие - или что-то в этом роде.) Старшина заржал и потянул Билла на палубу.
- Брось свои пехотные замашки, увалень! Имя?
- Билл. Пишется с двумя "л".
- Бил, - пробормотал старшина, облизнув перо и вписав имя круглыми неуверенными буквами в корабельную ведомость. - Два "л" положены только офицерам, понял, вонючка? Знай свое место! Квалификация?
- Рекрут необученный, неквалифицированный, от космоса блюющий.
- Ладно, только не вздумай блевать здесь, для этого у тебя есть свой кубрик. Теперь ты - малоопытный заряжающий 6-го класса. Вали в кубрик 34И-89Т-001. Шевелись! Да держи этот чертов мешок над головой!
Едва Билл отыскал свой кубрик и швырнул на койку мешок, который повис в пяти дюймах над матрацем из искусственной шерсти, как туда ввалились Трудяга Бигер, Скотина Браун и толпа незнакомцев с автогенами в руках и обозленными физиономиями.
- А где Урод и другие парни из взвода? - спросил Билл.
Скотина пожал плечами и пристегнулся ремнями к койке, надеясь маленько всхрапнуть. Трудяга развязал один из шести мешков и достал оттуда несколько пар сапог, явно нуждающихся в чистке.
- Спасен ли ты? - послышался из дальнего кубрика чей-то глубокий проникновенный бас. Билл удивленно обернулся, и, заметив его заинтересованность, огромный солдат направил на него гигантский указующий перст.
- О брат мой, обрел ли ты вечное спасение?
- Кто ж его знает, - промямлил Билл, наклонился и принялся рыться в своем мешке, надеясь, что солдат отстанет. Однако тот не только не отстал, но пробрался через кубрик и уселся рядом на койку. Билл попробовал проигнорировать его, но это было не так-то просто, учитывая рост незнакомца - более шести футов, его недюжинную мускулатуру и железные челюсти. Кожа у солдата была чудесного черного цвета с пурпурным отливом, что вызвало у Билла легкое чувство зависти, так как сам он был серовато-розовым. Корабельная форма по цвету мало отличалась от кожи солдата, и он казался выточенным из цельного куска камня, на котором эффектно выделялись белки глаз и белозубая улыбка.
- Приветствую тебя на борту "Фанни Хилл", - сказал он и чуть не раздавил правую кисть Билла в дружеском рукопожатии. - Она в нашем флоте уже старушка, построена почти неделю назад. Что касается меня, то я - преподобный заряжающий 6-го класса Тембо, а по ярлыку на твоем вещевом мешке я вижу, что тебя зовут Билл, а раз уж мы с тобой в одной команде, Билл, то зови меня просто Тембо, а кстати - заботишься ли ты о спасении души?
- В последнее время мне некогда было об этом задумываться...
- Ну еще бы! Ты же с рекрутского обучения, а в это время посещение церкви считается воинским преступлением. Однако теперь все позади, можно подумать и о душе. Какого ты вероисповедания?
- Мои предки были фундаментальными зороастрийцами, значит, и я...
- Суеверие, мой мальчик, чистой воды суеверие! Сама судьба свела нас на этом корабле, дабы дать твоей душе последний шанс на спасение от геенны огненной. Ты слыхал о Земле?
- Нет, я привык к простой пище...
- Это планета, мальчик мой, колыбель человеческой расы, откуда мы все ведем свое происхождение. Смотри, какой это прекрасный зеленый мир, это просто жемчужина космоса! - Тембо вытащил из кармана миниатюрный проектор, и на переборке возникло красочное изображение планеты, изящно плывущей в пустоте и окутанной легким покровом облаков. Внезапно белую пелену прорезала ярко-красная молния, облака вспенились и закипели, и на поверхности планеты возникли зияющие раны. Из портативного репродуктора раздался стонущий гул взрыва. - Но возникли распри меж сынами человеческими, и поражали они друг друга атомными ударами до тех пор, пока не возопила Земля, и страшен был вопль ее гибели! И когда смолкли последние взрывы, то была смерть на севере, и смерть на востоке, и смерть на западе, смерть, смерть, смерть... Понимаешь ли ты, что произошло? - Исполненный глубокого чувства голос Тембо сорвался, будто он и в самом деле ждал ответа на этот риторический вопрос.
- Не знаю, - сказал Билл, роясь без всякой надобности в своем мешке. - Я-то сам с Фигеринадона-2, это тихое местечко...
- Смерти не было НА ЮГЕ! А почему, спрашиваю я, был спасен Юг? И ответ на это: такова воля Самеди, чтобы ложные религии, ложные пророки и ложные Боги были стерты с лица Земли и осталась лишь истинная вера - Первая Реформированная Церковь Водуистов... [Воду - культ, распространенный на некоторых Антильских островах, в том числе на Ямайке, Гаити и др. Самеди - один из фольклорных персонажей этого культа. (Прим пер.)]
Тут зазвенел сигнал тревоги, настроенный таким образом, чтобы вызвать в черепной коробке резонирующие колебания, казалось, будто голову засунули внутрь гигантского колокола, с каждым ударом которого глаза вылезали из орбит. Образовав у входа небольшую свалку, солдаты ринулись в коридор, где жуткий звон был чуть менее оглушительным и где их уже поджидали унтер-офицеры, готовясь загнать всех на боевые посты. Вслед за Трудягой Бигером Билл вскарабкался по скользкой лесенке и через люк попал в крюйт-камеру. Огромные стеллажи с зарядами тянулись вдоль стен, от верхних полок отходили кабели толщиной в руку и исчезали где-то в потолке. Перед стеллажами в палубе на равных расстояниях были проделаны круглые отверстия диаметром около фута.
- Буду краток: малейший проступок, и я лично спущу любого из вас в зарядный люк вниз головой. - Сальный палец указал на дырку в палубе, и всем стало ясно, что перед ними новое начальство. Оно было ниже, шире и толще Смертвича, но родовое сходство было несомненно. - Я - заряжающий 1 -го класса Сплин. Или я сделаю из вас, то есть из гнусного сухопутного дерьма, умелых и опытных заряжающих, или спущу вас в ближайший люк. Наша техническая специальность требует высокой квалификации и навыка; обычно на ее освоение уходит как минимум год, но сейчас война, и вам придется ее освоить немедленно, иначе... Сейчас я вам покажу, как это делается. Тембо, марш из строя! Полка 19К-9 отключена от сети.
Тембо щелкнул каблуками и встал по стойке "смирно" возле указанной полки, на которой рядами стояли заряды - белые керамические цилиндры с металлическими крышками на концах. Каждый пятифутовый цилиндр диаметром около фута весил 90 фунтов и был опоясан красной полосой. Заряжающий 1-го класса Сплин щелкнул по ней ногтем:
- Такой лентой снабжен каждый заряд; ода называется зарядной лентой и имеет красный цвет. Когда заряд сгорает, цвет ленты меняется на черный. Все сразу вы, конечно, не запомните, но у вас есть инструкции, которые вы должны зазубрить, чтобы от зубов отскакивало, иначе... Тембо, вон сгоревший заряд! ПОШЕЛ!
- Ух-х! - выкрикнул Тембо, прыгнул к заряду и обхватил его обеими руками. - Ух-х-х! - повторил он, вытаскивая заряд из зажимов и бросая его в открытый люк. Затем с таким же уханьем он сдернул с полки новый заряд, закрепил его и, ухнув напоследок, застыл по стойке "смирно".
- Вот как это делается по-солдатски! И вам придется делать так же, иначе... - Его прервал глухой гудок, похожий на подавленную отрыжку. - Сигнал на жратву. Придется вас распустить, но, пока будете жрать, повторяйте все, чему я вас тут учил... Разойдись!
Они вышли в коридор и влились в густой поток солдат, впускавшихся в глубь корабельного чрева.
- Как думаешь, жратва-то тут хоть получше лагерной или как? - спросил Трудяга Бигер, возбужденно причмокивая губами.
- Хуже она быть не может, это исключено, - ответил Билл, становясь в очередь к двери с табличкой "СТОЛОВАЯ ДЛЯ НИЖНИХ ЧИНОВ э 2". - Любое изменение будет к лучшему. Мы ж теперь, как ни крути, боевые солдаты, верно? А в бой нужно идти в хорошей форме, так в уставе сказано.
Очередь двигалась томительно медленно, но за час они все же добрались до двери. За дверью усталый дневальный в засаленном комбинезоне вручил Биллу желтую пластмассовую чашку. Билл двинулся дальше и, когда подошла его очередь, очутился перед голой стеной, из которой одиноко торчал кран без ручки. Жирный повар в огромном белом колпаке и грязной майке махнул ему половником:
- Шевелись, шевелись, ты что - никогда не ел, что ли! Чашку под кран, жетон в прорезь, да поживее!
Билл подставил чашку и заметил на уровне глаз узкую прорезь в стальной переборке. Туда он засунул жетон, висевший у него на шее. Послышалось жужжание, и из крана вытекла тоненькая струйка желтоватой жидкости, наполнив чашку до половины.
- Следующий! - заорал повар и, оттолкнув Билла, освободил место для Трудяги.
- Что же это такое? - спросил Билл, изучая свою чашку.
- Что такое! Что такое! - Повар аж побагровел от ярости. - Твой обед, тупая скотина! Химически чистая вода, в которой растворено восемнадцать аминокислот, шестнадцать витаминов, одиннадцать минеральных солей, эфиры жирных кислот и глюкоза! А ты чего хотел?!
- Пообедать... - с надеждой проговорил Билл, и тут же из глаз у него посыпались искры от удара половником по голове. - Ну можно хотя бы без этих... жирных эфиров? - успел он крикнуть, прежде чем повар вытолкал его в коридор, где к нему присоединился Трудяга.
Вспыхнули дюзы, столбы пламени алыми языками слизнули стартовые площадки, искрящимся фейерверком запылали сходчи, ибо механики, ответственные за сохранность трапов, были уже на борту. Ракеты взревели и с грохотом умчались в черное небо, оставив внизу пустынный призрак лагеря. Листки распоряжений и реестры экзекуций шурша облетали со стендов, плясали на опустевших улицах и липли к стеклам освещенных окон офицерского клуба, где шла грандиозная шумная пьянка, то и дело прерываемая возмущенными жалобами недовольных офц-церов, которым пришлось перейти на самообслуживание.
Все выше и выше поднимались космические челноки, направляясь к гигантскому флоту, затмевавшему сияние звезд, - самому крупному флоту в Галактике, который фактически еще продолжал достраиваться. Ослепительно горели огни сварочных аппаратов, раскаленные заклепки описывали в небе широкие дуги и падали в контейнеры. Прекращение световых вспышек означало, что очередной левиафан космических просторов готов к полету, и в этот момент радиосеть оглашалась душераздирающими воплями рабочих, которых не пускали обратно на верфи мгновенно зачисляя в команды построенных ими кораблей. Война была тотальной.
Билл полез по извилистой пластиковой трубе, соединявшей челнок с космическим дредноутом, и бросил свой мешок к ногам главного старшины, сидевшего за столом в камере воздуш-ного шлюза размерами с хороший ангар. Вернее, попытался бросить, так как сила тяжести отсутствовала, и мешок повис над полом. Когда же Билл попробовал подпихнуть его, то и сам взлетел кверху. (Поскольку тело в свободном состоянии, говорят, невесомо, а каждое действие рождает противодействие - или что-то в этом роде.) Старшина заржал и потянул Билла на палубу.
- Брось свои пехотные замашки, увалень! Имя?
- Билл. Пишется с двумя "л".
- Бил, - пробормотал старшина, облизнув перо и вписав имя круглыми неуверенными буквами в корабельную ведомость. - Два "л" положены только офицерам, понял, вонючка? Знай свое место! Квалификация?
- Рекрут необученный, неквалифицированный, от космоса блюющий.
- Ладно, только не вздумай блевать здесь, для этого у тебя есть свой кубрик. Теперь ты - малоопытный заряжающий 6-го класса. Вали в кубрик 34И-89Т-001. Шевелись! Да держи этот чертов мешок над головой!
Едва Билл отыскал свой кубрик и швырнул на койку мешок, который повис в пяти дюймах над матрацем из искусственной шерсти, как туда ввалились Трудяга Бигер, Скотина Браун и толпа незнакомцев с автогенами в руках и обозленными физиономиями.
- А где Урод и другие парни из взвода? - спросил Билл.
Скотина пожал плечами и пристегнулся ремнями к койке, надеясь маленько всхрапнуть. Трудяга развязал один из шести мешков и достал оттуда несколько пар сапог, явно нуждающихся в чистке.
- Спасен ли ты? - послышался из дальнего кубрика чей-то глубокий проникновенный бас. Билл удивленно обернулся, и, заметив его заинтересованность, огромный солдат направил на него гигантский указующий перст.
- О брат мой, обрел ли ты вечное спасение?
- Кто ж его знает, - промямлил Билл, наклонился и принялся рыться в своем мешке, надеясь, что солдат отстанет. Однако тот не только не отстал, но пробрался через кубрик и уселся рядом на койку. Билл попробовал проигнорировать его, но это было не так-то просто, учитывая рост незнакомца - более шести футов, его недюжинную мускулатуру и железные челюсти. Кожа у солдата была чудесного черного цвета с пурпурным отливом, что вызвало у Билла легкое чувство зависти, так как сам он был серовато-розовым. Корабельная форма по цвету мало отличалась от кожи солдата, и он казался выточенным из цельного куска камня, на котором эффектно выделялись белки глаз и белозубая улыбка.
- Приветствую тебя на борту "Фанни Хилл", - сказал он и чуть не раздавил правую кисть Билла в дружеском рукопожатии. - Она в нашем флоте уже старушка, построена почти неделю назад. Что касается меня, то я - преподобный заряжающий 6-го класса Тембо, а по ярлыку на твоем вещевом мешке я вижу, что тебя зовут Билл, а раз уж мы с тобой в одной команде, Билл, то зови меня просто Тембо, а кстати - заботишься ли ты о спасении души?
- В последнее время мне некогда было об этом задумываться...
- Ну еще бы! Ты же с рекрутского обучения, а в это время посещение церкви считается воинским преступлением. Однако теперь все позади, можно подумать и о душе. Какого ты вероисповедания?
- Мои предки были фундаментальными зороастрийцами, значит, и я...
- Суеверие, мой мальчик, чистой воды суеверие! Сама судьба свела нас на этом корабле, дабы дать твоей душе последний шанс на спасение от геенны огненной. Ты слыхал о Земле?
- Нет, я привык к простой пище...
- Это планета, мальчик мой, колыбель человеческой расы, откуда мы все ведем свое происхождение. Смотри, какой это прекрасный зеленый мир, это просто жемчужина космоса! - Тембо вытащил из кармана миниатюрный проектор, и на переборке возникло красочное изображение планеты, изящно плывущей в пустоте и окутанной легким покровом облаков. Внезапно белую пелену прорезала ярко-красная молния, облака вспенились и закипели, и на поверхности планеты возникли зияющие раны. Из портативного репродуктора раздался стонущий гул взрыва. - Но возникли распри меж сынами человеческими, и поражали они друг друга атомными ударами до тех пор, пока не возопила Земля, и страшен был вопль ее гибели! И когда смолкли последние взрывы, то была смерть на севере, и смерть на востоке, и смерть на западе, смерть, смерть, смерть... Понимаешь ли ты, что произошло? - Исполненный глубокого чувства голос Тембо сорвался, будто он и в самом деле ждал ответа на этот риторический вопрос.
- Не знаю, - сказал Билл, роясь без всякой надобности в своем мешке. - Я-то сам с Фигеринадона-2, это тихое местечко...
- Смерти не было НА ЮГЕ! А почему, спрашиваю я, был спасен Юг? И ответ на это: такова воля Самеди, чтобы ложные религии, ложные пророки и ложные Боги были стерты с лица Земли и осталась лишь истинная вера - Первая Реформированная Церковь Водуистов... [Воду - культ, распространенный на некоторых Антильских островах, в том числе на Ямайке, Гаити и др. Самеди - один из фольклорных персонажей этого культа. (Прим пер.)]
Тут зазвенел сигнал тревоги, настроенный таким образом, чтобы вызвать в черепной коробке резонирующие колебания, казалось, будто голову засунули внутрь гигантского колокола, с каждым ударом которого глаза вылезали из орбит. Образовав у входа небольшую свалку, солдаты ринулись в коридор, где жуткий звон был чуть менее оглушительным и где их уже поджидали унтер-офицеры, готовясь загнать всех на боевые посты. Вслед за Трудягой Бигером Билл вскарабкался по скользкой лесенке и через люк попал в крюйт-камеру. Огромные стеллажи с зарядами тянулись вдоль стен, от верхних полок отходили кабели толщиной в руку и исчезали где-то в потолке. Перед стеллажами в палубе на равных расстояниях были проделаны круглые отверстия диаметром около фута.
- Буду краток: малейший проступок, и я лично спущу любого из вас в зарядный люк вниз головой. - Сальный палец указал на дырку в палубе, и всем стало ясно, что перед ними новое начальство. Оно было ниже, шире и толще Смертвича, но родовое сходство было несомненно. - Я - заряжающий 1 -го класса Сплин. Или я сделаю из вас, то есть из гнусного сухопутного дерьма, умелых и опытных заряжающих, или спущу вас в ближайший люк. Наша техническая специальность требует высокой квалификации и навыка; обычно на ее освоение уходит как минимум год, но сейчас война, и вам придется ее освоить немедленно, иначе... Сейчас я вам покажу, как это делается. Тембо, марш из строя! Полка 19К-9 отключена от сети.
Тембо щелкнул каблуками и встал по стойке "смирно" возле указанной полки, на которой рядами стояли заряды - белые керамические цилиндры с металлическими крышками на концах. Каждый пятифутовый цилиндр диаметром около фута весил 90 фунтов и был опоясан красной полосой. Заряжающий 1-го класса Сплин щелкнул по ней ногтем:
- Такой лентой снабжен каждый заряд; ода называется зарядной лентой и имеет красный цвет. Когда заряд сгорает, цвет ленты меняется на черный. Все сразу вы, конечно, не запомните, но у вас есть инструкции, которые вы должны зазубрить, чтобы от зубов отскакивало, иначе... Тембо, вон сгоревший заряд! ПОШЕЛ!
- Ух-х! - выкрикнул Тембо, прыгнул к заряду и обхватил его обеими руками. - Ух-х-х! - повторил он, вытаскивая заряд из зажимов и бросая его в открытый люк. Затем с таким же уханьем он сдернул с полки новый заряд, закрепил его и, ухнув напоследок, застыл по стойке "смирно".
- Вот как это делается по-солдатски! И вам придется делать так же, иначе... - Его прервал глухой гудок, похожий на подавленную отрыжку. - Сигнал на жратву. Придется вас распустить, но, пока будете жрать, повторяйте все, чему я вас тут учил... Разойдись!
Они вышли в коридор и влились в густой поток солдат, впускавшихся в глубь корабельного чрева.
- Как думаешь, жратва-то тут хоть получше лагерной или как? - спросил Трудяга Бигер, возбужденно причмокивая губами.
- Хуже она быть не может, это исключено, - ответил Билл, становясь в очередь к двери с табличкой "СТОЛОВАЯ ДЛЯ НИЖНИХ ЧИНОВ э 2". - Любое изменение будет к лучшему. Мы ж теперь, как ни крути, боевые солдаты, верно? А в бой нужно идти в хорошей форме, так в уставе сказано.
Очередь двигалась томительно медленно, но за час они все же добрались до двери. За дверью усталый дневальный в засаленном комбинезоне вручил Биллу желтую пластмассовую чашку. Билл двинулся дальше и, когда подошла его очередь, очутился перед голой стеной, из которой одиноко торчал кран без ручки. Жирный повар в огромном белом колпаке и грязной майке махнул ему половником:
- Шевелись, шевелись, ты что - никогда не ел, что ли! Чашку под кран, жетон в прорезь, да поживее!
Билл подставил чашку и заметил на уровне глаз узкую прорезь в стальной переборке. Туда он засунул жетон, висевший у него на шее. Послышалось жужжание, и из крана вытекла тоненькая струйка желтоватой жидкости, наполнив чашку до половины.
- Следующий! - заорал повар и, оттолкнув Билла, освободил место для Трудяги.
- Что же это такое? - спросил Билл, изучая свою чашку.
- Что такое! Что такое! - Повар аж побагровел от ярости. - Твой обед, тупая скотина! Химически чистая вода, в которой растворено восемнадцать аминокислот, шестнадцать витаминов, одиннадцать минеральных солей, эфиры жирных кислот и глюкоза! А ты чего хотел?!
- Пообедать... - с надеждой проговорил Билл, и тут же из глаз у него посыпались искры от удара половником по голове. - Ну можно хотя бы без этих... жирных эфиров? - успел он крикнуть, прежде чем повар вытолкал его в коридор, где к нему присоединился Трудяга.