Страница:
Он вошел в холл. Слева находилась маленькая столовая столом и стульями красного дерева и чудесным резным буфетом у стены, напротив окон. На полу лежал темно-вишневый ковер с желтыми и черными завитками.
Справа от входа располагалась гостиная. Перед камином серого камня возвышался мягкий бежевый диван, к которому были Придвинуты два стула. Еще один многоцветный коврик лежал перед диваном. На нем покоился ровно отпиленный ствол дерева. На этом импровизированном журнальном столике громоздились кипы книг. В конце гостиной светились высокие стеклянные двери, и Тео разглядел стоявший за ними письменный стол.
— Собственно говоря, это большой квадрат, — пояснила Мишель. — Из столовой можно попасть в кухню и утреннюю столовую, пересечь задний холл и оказаться в кабинете, а потом пройти через эти двери в гостиную. Здесь нет ни одного тупика, и это мне нравится.
— А где спальни?
— Лестница в заднем коридоре, рядом с прачечной. Спален всего две. Они просторные, но полы и стены еще требуют ремонта. Я не тороплюсь. Отделаю одну комнату, принимаюсь за другую. Но нам придется пользоваться одной ванной, если не возражаете. Или будете спускаться на первый этаж. Только здесь стоят стиральная машина и сушилка. Когда я все закончу, тут будут два отдельных помещения.
Мебель, хоть и немногочисленная, отличалась изысканным вкусом, и обстановка не создавала впечатления загроможденности, что, как решил Тео, вполне соответствовало характеру живущей здесь женщины.
— Это Мейтленд — Смит? — спросил он, входя в столовую, чтобы поближе рассмотреть стол.
— Вам знакомы имена изготовителей мебели?
— Именно, — подтвердил он. — Я ценю тонкую работу. Так это Мейтленд — Смит?
— Нет. Джон Поль.
Сначала Тео не понял, кого Мишель имеет в виду, по тут же сообразил, что речь идет о ее брате.
— Ваш брат не мог сделать такого!
— Однако сделал.
— Мишель, это произведение искусства.
Он осторожно погладил столешницу, словно головку ребенка. Мишель наблюдала за ним, довольная, что он так высоко оценил работу брата. Красное дерево казалось гладким, как отполированный мрамор.
— Невероятно! — прошептал Тео. — Взгляните на эти идеальные линии.
Он присел на корточки, заглянул под стол, провел по изогнутым ножкам. Изумительная резьба! Само совершенство!
— У кого он учился?
— Джон Поль всего достиг сам.
— Не может быть. Мишель рассмеялась.
— Моего брата в некотором отношении можно назвать перфекционистом. Он искренне стремится к достижению идеала. Он действительно талантлив, правда?
Тео продолжал рассматривать гарнитур. Встав, он поднял стул, перевернул и присвистнул.
— Ни одного гвоздя или шурупа, по крайней мере снаружи. Господи, Господи, чего бы я не дал, чтобы вот так работать! При надлежащем уходе этот стул прослужит века!
— Вы краснодеревщик?
Неизвестно почему, но предположение, что Тео может заниматься физическим трудом, поразило Мишель, показалось несовместимым со всем тем, что она о нем знала.
Заметив ее поднятые брови, он, в свою очередь, удивился:
— А что тут такого?
— Но вы не похожи на тех, кто работает руками.
— Да? Интересно, на кого же я похож? Мишель пожала плечами:
— Уолл-стрит… сшитые на заказ костюмы… слуги… ну, вы понимаете… мальчик из большого города.
— Тут вы ошибаетесь, — усмехнулся Тео. — Мои руки мне совсем неплохо служат. Хотите, предъявлю рекомендации? Мои лучшие работы сделаны собственноручно.
Намек на его сексуальные подвиги не ускользнул от Мишель.
— Означает ли это, что мне следует запереть дверь спальни на ночь?
Тео посерьезнел.
— Нет, я никогда бы не вторгся в ваше уединение. Кроме того…
— Да?
Тео подмигнул ей:
— Если я умело разыграю карту, вы сами ко мне придете.
— Вы всегда так нахально ведете себя с женщинами, мистер Бьюкенен?
— Не знаю, что со мной творится, Мишель, — засмеялся Тео. — Похоже, это вы будите во мне дьявола.
Девушка закатила глаза.
— Даю слово, — поклялся он, — что действительно люблю работать руками. Делать всякие вещицы… по крайней мере, делал. Признаю, что немного потерял квалификацию.
— А что вы сделали?
— Моим последним проектом был двухэтажный скворечник. Я сколотил его четыре года назад, но потерпел сокрушительную неудачу. Птицы и близко к нему не подлетают. Кстати, я умираю с голоду. Приглашаю вас на ужин.
— Я предпочла бы остаться дома. Если вы согласны. В конце концов, вы мой гость.
— И вам это нравится.
— Признаюсь, приятно иметь под своей крышей прокурора министерства юстиции. Может, вы сумеете отпугнуть волков.
— И все-таки вы намереваетесь запереть дверь своей спальни сегодня, так?
До чего же странно перебрасываться шутками с красивым мужчиной. И забавно. За годы учебы в медицинском колледже и ординатуре у нее совсем не было времени на флирт. Хотелось только одного — забиться в укромный уголок и заснуть. Веселые перепалки в распорядок дня не входили.
— Честно говоря, у меня и замка на двери нет, — призналась она. — Пойдемте, я покажу вашу комнату. Переоденетесь, пока я шарю в холодильнике.
Тео схватил сумку и последовал за ней через столовую на кухню, веселую, уютную комнату, в два раза больше столовой. Настоящая сельская кухня. В уголке стояли старый дубовый стул и четыре складных заляпанных краской стула. Над потрескавшейся эмалированной раковиной располагались в ряд три двойных окна, выходивших на забранное сеткой крыльцо и задний двор, длинный и узкий. На расстоянии виднелся причал, выдававшийся в мутную воду. К одному из столбиков была привязана алюминиевая лодка с подвесным мотором.
— Вы рыбачите с этого причала?
— Иногда. Но мне больше нравится отцовский. Там рыба лучше ловится.
В заднем коридоре было три двери. Одна вела на крыльцо, другая — в свежевыкрашенную ванную, а третья — в гараж.
— Наверху есть еще одна ванная. Ваша спальня слева.
Тео не сразу поднялся наверх. Бросил сумку на ступеньки, проверил замок черного хода, укоризненно покачивая головой. Такая дрянь, что даже десятилетний ребенок может его открыть! Потом осмотрел окна первого этажа.
— Любой может влезть в ваши окна, — сообщил он, вернувшись на кухню. — Ни одно не закрыто на задвижку.
— Знаю, — вздохнула она. — С этой минуты буду закрывать.
— Я не пытаюсь напугать вас. Но ведь речь идет о погроме…
— Не возражаете отложить разговор? Сначала неплохо бы поесть. Уж очень день был тяжелый…
Она повернулась и подошла к холодильнику, прислушиваясь к скрипу ступенек. Матрац на старой железной кровати в гостевой комнате жесткий и весь в буграх, и ноги Тео наверняка будут просовываться сквозь прутья спинки и свисать с края. Но он, как истинный джентльмен, вряд ли станет жаловаться.
Ей нравился его бостонский выговор.
Пока Мишель выкладывала овощи, в голову пришла странная мысль, от которой она постаралась побыстрее отделаться. Да, Бостон. Другой край света.
Девушка вздохнула. Тео приехал ловить рыбу и отблагодарить за спасение своей жизни. Он поможет ей выпутаться из переплета, в который она попала, а потом вернется к себе.
— Конец истории.
— Что вы сказали?
Мишель подскочила от неожиданности.
— Я говорила сама с собой.
На нем были потрепанные выцветшие джинсы и серая майка, определенно видевшая лучшие дни. Белые теннисные туфли тоже посерели, а на мыске красовалась дырка. Мишель он показался до ужаса сексуальным.
— Что во мне смешного?
— Вы. Я-то ожидала наглаженных джинсов со стрелочками, — пояснила она и, видя, что он нахмурился, тут же добавила:
— Щучу. Вы вполне вписались в обстановку… если не считать пистолета.
— Поверьте, буду на седьмом небе, когда удастся сдать эту чертову штуку. Терпеть не могу оружия, но бостонские власти просили меня носить его, пока не утихнет шум, вызванный последним делом.
— А вам приходилось в кого-нибудь стрелять?
— Нет, но я не теряю надежды, — лукаво усмехнулся он. — Кстати, можно мне это яблоко? — Не ожидая разрешения, он схватил яблоко, откусил половину и промычал:
— Дьявол, до чего же я голоден! Что вы стряпаете?
— Рыба на гриле с овощами и рисом. Ничего?
— Не знаю. По мне, так отдает здоровой пищей. А я люблю питаться в закусочных и «Макдоналдсах». Гамбургеры, хот-доги и тому подобное.
— Сожалею, но в моем доме принято сбалансированное питание, — строго объявила Мишель.
— А как вы смотрите на то, чтобы после ужина посидеть и поговорить о том, что происходит в вашей жизни?
— А что именно происходит?
— Происходит то, что кто-то в этом городе хочет вам нагадить… простите, следовало бы сказать, что кто-то затаил на вас злобу.
— Я слышала и похуже, — усмехнулась Мишель. — У меня и самой язык как помело! В детстве я подхватывала от братьев самые цветистые выражения, Отец утверждал, что от моего лексикона даже пьяный матрос покраснеет, вот и задушил мое пристрастие в самом зародыше.
— Каким это образом? Мыл вам рот хозяйственным мылом?
— О нет, ничего подобного. — Она повернула кран и принялась мыть зеленый лук. — Он просто сказал мне, что каждый раз, когда я произношу дурное слово, моя мама плачет.
— Значит, надавил на вашу совесть.
— Совершенно верно.
— Но ваш отец говорит о ней так, словно она…
— Ждет его дома.
— Да. — Мишель кивнула:
— Отец любит обсуждать с ней каждую мелочь.
— А как она умерла?
— У нее случился удар, как раз когда она меня рожала. Она так и не оправилась и в конце концов умерла.
Разговор прервал телефонный звонок. Мишель вытерла руки о Полотенце и подняла трубку. Ее отец звонил из «Лебедя»: она слышала звон стаканов.
В ожидании, пока Мишель закончит разговор и скажет, что нужно делать, Тео прислонился к разделочному столу. В животе хищно урчало, Пришлось пошарить глазами по столу в поисках лакомого кусочка. Черт побери, эта женщина не понимает вкуса в гамбургерах! А как она может пить холодное пиво, не закусывая солеными чипсами? Да это почти преступление!
— Не возражаете? — осведомился он, показывая на шкафчики. Мишель отмахнулась, и Тео немедленно принялся обшаривать полки, пытаясь обнаружить что-нибудь из еды. Беседа между тем продолжалась, причем болтал в основном Джейк, а Мишель едва удавалось вставить пару слов.
— Но, папа, мы только начали готовить… да, я понимаю, хорошо… сейчас буду… но почему Тео должен ехать со мной? Ведь человек приехал порыбачить… нет, я не спорю. Да, сэр. Позвоню, как только вернемся. — И тут она рассмеялась так радостно, что Тео невольно улыбнулся. — Нет, отец, не думаю, что Тео захочет твоего гамбо.
Мишель повесила трубку и со вздохом положила рыбу обратно в холодильник.
— Прошу прощения, но ужин немного подождет. У Дарила Уотерсона опять плохо с рукой, и отец сказал ему, что я подъеду и посмотрю, в чем там дело. Скорее всего, он слишком туго ее перебинтовал. Я настаивала на том, чтобы вы остались и отдохнули или начали готовить ужин, но моя машина в «Лебеде», и отец считает, что вы должны меня отвезти. Или вам тяжело?
Поскольку Тео не собирался сводить глаз с Мишель, пока они не обсудят создавшуюся ситуацию, то, разумеется, с готовностью согласился.
— Нисколько. Дарил — это отец того здоровяка? Подростка, который искал меня в баре? Как его звали?
— Эллиот. И Дарил действительно его отец.
— Может, заедем по пути в «Макдоналдс»? Раздобудем жареной картошки и «биг-мак»?
— Неужели вам нисколько не жаль своих артерий? — возмутилась она с таким искренним ужасом, что он рассмеялся.
— Жаль, и что же?
— В Боуэне нет никаких «Макдоналдсов».
Тео побежал наверх за ключами от машины, а Мишель тем временем отправилась в кабинет за сумкой с медикаментами. Тео оказался у дверки раньше, чем она.
— Захватили ключ? — строго спросил он. Мишель полезла в карман.
— Кажется, да.
— Я запер заднюю дверь. Вы оставили ее открытой, — объявил он так сурово, словно обвинял ее в преступлении.
— Со мной иногда такое бывает. В Боуэне редко запирают дома.
— А ваша клиника? Все было заперто?
— Да.
— Отныне, — процедил он, проверяя, закрыта ли дверь, — вы позаботитесь о том, чтобы не оставлять дом и клинику нараспашку. Договорились?
— Даю слово, — пообещала Мишель, бросая сумку на заднее сиденье.
Уже выезжая со двора, Тео глянул на нее и жалобно спросил:
— Как по-вашему, мы сможем заехать за….
— Нет! — отрезала она.
— Но вы не знаете, чего мне хочется…
— Как не знать! Жареная картошка, жирные бургеры….
— Картофельные чипсы, — объявил он.
— Слишком много натрия.
Спор о правильном питании продолжался все то время, пока Мишель направляла его с одной проселочной дороги на другую.
— Неужели вы никогда не позволяете себе немного отпустить вожжи?
— Я доктор, поэтому и обязана следить за собой.
— Значит, докторам не позволяется съесть что-нибудь вкусненькое?
— В жизни не предполагала, что мой гость окажется таким нытиком. Это папочка обожает есть всякую дрянь. Вам следовало поселиться с ним! — выпалила Мишель, тут же испугавшись, что покажется ему злобной фурией.
Но Тео великодушно дал ей возможность доказать, что она не полная зануда и чванливое напыщенное ничтожество.
— А как проводят свое свободное время здешние жители? Мишель пожала плечами:
— О, ничего особенно изысканного… самые простые развлечения… ходят в кино, обмениваются рыбачьими байками за Кружкой пива, приносят что у кого есть и устраивают обеды в Доме ветеранов иностранных войн, навещают соседей, чтобы сравнить урожай томатов, и, разумеется… неувядающе популярное занятие… секс.
— Что? — переспросил он, уверенный, что не так расслышал.
— Секс, — с невинным видом повторила она. — Занимаются сексом. Море секса.
— Так и знал, что мне это местечко понравится, — засмеялся Тео.
Глава 15
Справа от входа располагалась гостиная. Перед камином серого камня возвышался мягкий бежевый диван, к которому были Придвинуты два стула. Еще один многоцветный коврик лежал перед диваном. На нем покоился ровно отпиленный ствол дерева. На этом импровизированном журнальном столике громоздились кипы книг. В конце гостиной светились высокие стеклянные двери, и Тео разглядел стоявший за ними письменный стол.
— Собственно говоря, это большой квадрат, — пояснила Мишель. — Из столовой можно попасть в кухню и утреннюю столовую, пересечь задний холл и оказаться в кабинете, а потом пройти через эти двери в гостиную. Здесь нет ни одного тупика, и это мне нравится.
— А где спальни?
— Лестница в заднем коридоре, рядом с прачечной. Спален всего две. Они просторные, но полы и стены еще требуют ремонта. Я не тороплюсь. Отделаю одну комнату, принимаюсь за другую. Но нам придется пользоваться одной ванной, если не возражаете. Или будете спускаться на первый этаж. Только здесь стоят стиральная машина и сушилка. Когда я все закончу, тут будут два отдельных помещения.
Мебель, хоть и немногочисленная, отличалась изысканным вкусом, и обстановка не создавала впечатления загроможденности, что, как решил Тео, вполне соответствовало характеру живущей здесь женщины.
— Это Мейтленд — Смит? — спросил он, входя в столовую, чтобы поближе рассмотреть стол.
— Вам знакомы имена изготовителей мебели?
— Именно, — подтвердил он. — Я ценю тонкую работу. Так это Мейтленд — Смит?
— Нет. Джон Поль.
Сначала Тео не понял, кого Мишель имеет в виду, по тут же сообразил, что речь идет о ее брате.
— Ваш брат не мог сделать такого!
— Однако сделал.
— Мишель, это произведение искусства.
Он осторожно погладил столешницу, словно головку ребенка. Мишель наблюдала за ним, довольная, что он так высоко оценил работу брата. Красное дерево казалось гладким, как отполированный мрамор.
— Невероятно! — прошептал Тео. — Взгляните на эти идеальные линии.
Он присел на корточки, заглянул под стол, провел по изогнутым ножкам. Изумительная резьба! Само совершенство!
— У кого он учился?
— Джон Поль всего достиг сам.
— Не может быть. Мишель рассмеялась.
— Моего брата в некотором отношении можно назвать перфекционистом. Он искренне стремится к достижению идеала. Он действительно талантлив, правда?
Тео продолжал рассматривать гарнитур. Встав, он поднял стул, перевернул и присвистнул.
— Ни одного гвоздя или шурупа, по крайней мере снаружи. Господи, Господи, чего бы я не дал, чтобы вот так работать! При надлежащем уходе этот стул прослужит века!
— Вы краснодеревщик?
Неизвестно почему, но предположение, что Тео может заниматься физическим трудом, поразило Мишель, показалось несовместимым со всем тем, что она о нем знала.
Заметив ее поднятые брови, он, в свою очередь, удивился:
— А что тут такого?
— Но вы не похожи на тех, кто работает руками.
— Да? Интересно, на кого же я похож? Мишель пожала плечами:
— Уолл-стрит… сшитые на заказ костюмы… слуги… ну, вы понимаете… мальчик из большого города.
— Тут вы ошибаетесь, — усмехнулся Тео. — Мои руки мне совсем неплохо служат. Хотите, предъявлю рекомендации? Мои лучшие работы сделаны собственноручно.
Намек на его сексуальные подвиги не ускользнул от Мишель.
— Означает ли это, что мне следует запереть дверь спальни на ночь?
Тео посерьезнел.
— Нет, я никогда бы не вторгся в ваше уединение. Кроме того…
— Да?
Тео подмигнул ей:
— Если я умело разыграю карту, вы сами ко мне придете.
— Вы всегда так нахально ведете себя с женщинами, мистер Бьюкенен?
— Не знаю, что со мной творится, Мишель, — засмеялся Тео. — Похоже, это вы будите во мне дьявола.
Девушка закатила глаза.
— Даю слово, — поклялся он, — что действительно люблю работать руками. Делать всякие вещицы… по крайней мере, делал. Признаю, что немного потерял квалификацию.
— А что вы сделали?
— Моим последним проектом был двухэтажный скворечник. Я сколотил его четыре года назад, но потерпел сокрушительную неудачу. Птицы и близко к нему не подлетают. Кстати, я умираю с голоду. Приглашаю вас на ужин.
— Я предпочла бы остаться дома. Если вы согласны. В конце концов, вы мой гость.
— И вам это нравится.
— Признаюсь, приятно иметь под своей крышей прокурора министерства юстиции. Может, вы сумеете отпугнуть волков.
— И все-таки вы намереваетесь запереть дверь своей спальни сегодня, так?
До чего же странно перебрасываться шутками с красивым мужчиной. И забавно. За годы учебы в медицинском колледже и ординатуре у нее совсем не было времени на флирт. Хотелось только одного — забиться в укромный уголок и заснуть. Веселые перепалки в распорядок дня не входили.
— Честно говоря, у меня и замка на двери нет, — призналась она. — Пойдемте, я покажу вашу комнату. Переоденетесь, пока я шарю в холодильнике.
Тео схватил сумку и последовал за ней через столовую на кухню, веселую, уютную комнату, в два раза больше столовой. Настоящая сельская кухня. В уголке стояли старый дубовый стул и четыре складных заляпанных краской стула. Над потрескавшейся эмалированной раковиной располагались в ряд три двойных окна, выходивших на забранное сеткой крыльцо и задний двор, длинный и узкий. На расстоянии виднелся причал, выдававшийся в мутную воду. К одному из столбиков была привязана алюминиевая лодка с подвесным мотором.
— Вы рыбачите с этого причала?
— Иногда. Но мне больше нравится отцовский. Там рыба лучше ловится.
В заднем коридоре было три двери. Одна вела на крыльцо, другая — в свежевыкрашенную ванную, а третья — в гараж.
— Наверху есть еще одна ванная. Ваша спальня слева.
Тео не сразу поднялся наверх. Бросил сумку на ступеньки, проверил замок черного хода, укоризненно покачивая головой. Такая дрянь, что даже десятилетний ребенок может его открыть! Потом осмотрел окна первого этажа.
— Любой может влезть в ваши окна, — сообщил он, вернувшись на кухню. — Ни одно не закрыто на задвижку.
— Знаю, — вздохнула она. — С этой минуты буду закрывать.
— Я не пытаюсь напугать вас. Но ведь речь идет о погроме…
— Не возражаете отложить разговор? Сначала неплохо бы поесть. Уж очень день был тяжелый…
Она повернулась и подошла к холодильнику, прислушиваясь к скрипу ступенек. Матрац на старой железной кровати в гостевой комнате жесткий и весь в буграх, и ноги Тео наверняка будут просовываться сквозь прутья спинки и свисать с края. Но он, как истинный джентльмен, вряд ли станет жаловаться.
Ей нравился его бостонский выговор.
Пока Мишель выкладывала овощи, в голову пришла странная мысль, от которой она постаралась побыстрее отделаться. Да, Бостон. Другой край света.
Девушка вздохнула. Тео приехал ловить рыбу и отблагодарить за спасение своей жизни. Он поможет ей выпутаться из переплета, в который она попала, а потом вернется к себе.
— Конец истории.
— Что вы сказали?
Мишель подскочила от неожиданности.
— Я говорила сама с собой.
На нем были потрепанные выцветшие джинсы и серая майка, определенно видевшая лучшие дни. Белые теннисные туфли тоже посерели, а на мыске красовалась дырка. Мишель он показался до ужаса сексуальным.
— Что во мне смешного?
— Вы. Я-то ожидала наглаженных джинсов со стрелочками, — пояснила она и, видя, что он нахмурился, тут же добавила:
— Щучу. Вы вполне вписались в обстановку… если не считать пистолета.
— Поверьте, буду на седьмом небе, когда удастся сдать эту чертову штуку. Терпеть не могу оружия, но бостонские власти просили меня носить его, пока не утихнет шум, вызванный последним делом.
— А вам приходилось в кого-нибудь стрелять?
— Нет, но я не теряю надежды, — лукаво усмехнулся он. — Кстати, можно мне это яблоко? — Не ожидая разрешения, он схватил яблоко, откусил половину и промычал:
— Дьявол, до чего же я голоден! Что вы стряпаете?
— Рыба на гриле с овощами и рисом. Ничего?
— Не знаю. По мне, так отдает здоровой пищей. А я люблю питаться в закусочных и «Макдоналдсах». Гамбургеры, хот-доги и тому подобное.
— Сожалею, но в моем доме принято сбалансированное питание, — строго объявила Мишель.
— А как вы смотрите на то, чтобы после ужина посидеть и поговорить о том, что происходит в вашей жизни?
— А что именно происходит?
— Происходит то, что кто-то в этом городе хочет вам нагадить… простите, следовало бы сказать, что кто-то затаил на вас злобу.
— Я слышала и похуже, — усмехнулась Мишель. — У меня и самой язык как помело! В детстве я подхватывала от братьев самые цветистые выражения, Отец утверждал, что от моего лексикона даже пьяный матрос покраснеет, вот и задушил мое пристрастие в самом зародыше.
— Каким это образом? Мыл вам рот хозяйственным мылом?
— О нет, ничего подобного. — Она повернула кран и принялась мыть зеленый лук. — Он просто сказал мне, что каждый раз, когда я произношу дурное слово, моя мама плачет.
— Значит, надавил на вашу совесть.
— Совершенно верно.
— Но ваш отец говорит о ней так, словно она…
— Ждет его дома.
— Да. — Мишель кивнула:
— Отец любит обсуждать с ней каждую мелочь.
— А как она умерла?
— У нее случился удар, как раз когда она меня рожала. Она так и не оправилась и в конце концов умерла.
Разговор прервал телефонный звонок. Мишель вытерла руки о Полотенце и подняла трубку. Ее отец звонил из «Лебедя»: она слышала звон стаканов.
В ожидании, пока Мишель закончит разговор и скажет, что нужно делать, Тео прислонился к разделочному столу. В животе хищно урчало, Пришлось пошарить глазами по столу в поисках лакомого кусочка. Черт побери, эта женщина не понимает вкуса в гамбургерах! А как она может пить холодное пиво, не закусывая солеными чипсами? Да это почти преступление!
— Не возражаете? — осведомился он, показывая на шкафчики. Мишель отмахнулась, и Тео немедленно принялся обшаривать полки, пытаясь обнаружить что-нибудь из еды. Беседа между тем продолжалась, причем болтал в основном Джейк, а Мишель едва удавалось вставить пару слов.
— Но, папа, мы только начали готовить… да, я понимаю, хорошо… сейчас буду… но почему Тео должен ехать со мной? Ведь человек приехал порыбачить… нет, я не спорю. Да, сэр. Позвоню, как только вернемся. — И тут она рассмеялась так радостно, что Тео невольно улыбнулся. — Нет, отец, не думаю, что Тео захочет твоего гамбо.
Мишель повесила трубку и со вздохом положила рыбу обратно в холодильник.
— Прошу прощения, но ужин немного подождет. У Дарила Уотерсона опять плохо с рукой, и отец сказал ему, что я подъеду и посмотрю, в чем там дело. Скорее всего, он слишком туго ее перебинтовал. Я настаивала на том, чтобы вы остались и отдохнули или начали готовить ужин, но моя машина в «Лебеде», и отец считает, что вы должны меня отвезти. Или вам тяжело?
Поскольку Тео не собирался сводить глаз с Мишель, пока они не обсудят создавшуюся ситуацию, то, разумеется, с готовностью согласился.
— Нисколько. Дарил — это отец того здоровяка? Подростка, который искал меня в баре? Как его звали?
— Эллиот. И Дарил действительно его отец.
— Может, заедем по пути в «Макдоналдс»? Раздобудем жареной картошки и «биг-мак»?
— Неужели вам нисколько не жаль своих артерий? — возмутилась она с таким искренним ужасом, что он рассмеялся.
— Жаль, и что же?
— В Боуэне нет никаких «Макдоналдсов».
Тео побежал наверх за ключами от машины, а Мишель тем временем отправилась в кабинет за сумкой с медикаментами. Тео оказался у дверки раньше, чем она.
— Захватили ключ? — строго спросил он. Мишель полезла в карман.
— Кажется, да.
— Я запер заднюю дверь. Вы оставили ее открытой, — объявил он так сурово, словно обвинял ее в преступлении.
— Со мной иногда такое бывает. В Боуэне редко запирают дома.
— А ваша клиника? Все было заперто?
— Да.
— Отныне, — процедил он, проверяя, закрыта ли дверь, — вы позаботитесь о том, чтобы не оставлять дом и клинику нараспашку. Договорились?
— Даю слово, — пообещала Мишель, бросая сумку на заднее сиденье.
Уже выезжая со двора, Тео глянул на нее и жалобно спросил:
— Как по-вашему, мы сможем заехать за….
— Нет! — отрезала она.
— Но вы не знаете, чего мне хочется…
— Как не знать! Жареная картошка, жирные бургеры….
— Картофельные чипсы, — объявил он.
— Слишком много натрия.
Спор о правильном питании продолжался все то время, пока Мишель направляла его с одной проселочной дороги на другую.
— Неужели вы никогда не позволяете себе немного отпустить вожжи?
— Я доктор, поэтому и обязана следить за собой.
— Значит, докторам не позволяется съесть что-нибудь вкусненькое?
— В жизни не предполагала, что мой гость окажется таким нытиком. Это папочка обожает есть всякую дрянь. Вам следовало поселиться с ним! — выпалила Мишель, тут же испугавшись, что покажется ему злобной фурией.
Но Тео великодушно дал ей возможность доказать, что она не полная зануда и чванливое напыщенное ничтожество.
— А как проводят свое свободное время здешние жители? Мишель пожала плечами:
— О, ничего особенно изысканного… самые простые развлечения… ходят в кино, обмениваются рыбачьими байками за Кружкой пива, приносят что у кого есть и устраивают обеды в Доме ветеранов иностранных войн, навещают соседей, чтобы сравнить урожай томатов, и, разумеется… неувядающе популярное занятие… секс.
— Что? — переспросил он, уверенный, что не так расслышал.
— Секс, — с невинным видом повторила она. — Занимаются сексом. Море секса.
— Так и знал, что мне это местечко понравится, — засмеялся Тео.
Глава 15
— Вон там дом Дарила, — показала Мишель. — В конце дороги.
Тео хотел припарковаться у обочины, но таковой не существовало. Да и подъездной дорожки тоже, поэтому он поднялся по травянистому откосу и остановил машину у потрепанного фургона «шевроле». Двухэтажный домишко из вагонки отчаянно нуждался в ремонте. Прогнувшиеся ступеньки выглядели так, словно в любую секунду провалятся.
Из-за сетчатой двери за ними наблюдала Черри, жена Дарила. Едва гости вышли из машины, как она выбежала на крыльцо и радостно им помахала.
— Как любезно, что вы нашли время заехать, доктор Майк! Дарил просто на стенку лезет. Он не любит жаловаться, но могу с уверенностью сказать, что боли усилились.
Тео взял у Мишель медицинскую сумку и пошел следом. Она представила его хозяйке. Черри хлопотливо вытерла руки о передник и пожала Тео руку. Этой простоватой женщине с обветренным лицом, по его предположению, было лет сорок, но улыбка совершенно преображала ее. Черри <Вишенка (англ.).> ее прозвали, вероятно, из-за ярко-рыжих волос.
— Я все о вас знаю от нашего старшего сына Эллиота. Никогда еще не видела его в таком волнении, — продолжала Черри. — Ничего не скажешь, вы его просто потрясли. Заходите в дом. Я как раз накрываю стол к ужину. Да, пока не забыла: мистер Фриленд тоже может забежать по дороге, поздороваться.
— Мистер Фриленд?
Имя показалось Тео знакомым, но он так и не вспомнил, где мог его раньше слышать.
— Учитель музыки в средней школе, — подсказала Мишель. Черри повела их через гостиную и уголок, выгороженный для столовой. Обстановка была самая убогая, а мебель — вытертая. Маленькую кухню загромождали длинный дубовый стол и десять разномастных стульев.
Дарил уже ждал их. Сидя во главе стола, он кормил бананом малыша, устроившегося на высоком стуле. К сожалению, больше желтой массы оказывалось на его лице и ручонках, чем во рту. При виде матери ребенок расплылся в беззубой улыбке. Но тут вошла Мишель. Мальчик немедленно нахмурился. Нижняя губка задрожала.
Девушка, не пытаясь подойти ближе, пообещала:
— Сегодня никаких уколов, Генри.
Парнишка залился слезами. Черри похлопала сына по ручке и утешила горстью «Чириоз» <Овсяные хлопья с витаминно-минеральными добавками>, положенных перед ним на подносик.
— При каждой встрече я делаю Генри больно, — пояснила Мишель. — Придется нанять медсестру, которая делала бы уколы. Конечно, когда я смогу себе это позволить.
— Не обращайте на него внимания. Через минуту-другую он сообразит, что на этот раз вы пришли не к нему, — посоветовала Черри.
Дарил встал и протянул руку Тео. Мишель познакомила мужчин. Оказалось, что левая рука Дарила была забинтована до самого локтя.
— Почему бы вам не сесть рядом с доктором Майк, около этой стопки бумаг, — предложила хозяйка, — пока она посмотрит руку Дарила.
Дарил, не столь деликатный, подвинул документы поближе к Тео.
— Большой папочка Джейк считает, что вам это может быть интересно… раз уж вы адвокат и все такое…
Тео мигом распознал ловушку, но все же кивнул и уселся. Мишель тоже поняла, что происходит, но послушно сделала вид, будто осматривает руку Дарила. Проверив цвет его пальцев, она спросила:
— Меняете повязку каждый день?
— Да, — бросил тот, не сводя глаз с Тео. — Черри об этом заботится.
— У нас еще остались бинты, которые вы приносили нам на прошлой неделе, — пояснила Черри, как и муж, пристально глядя на Тео и нервно комкая в руках передник. Мишель решила помочь хозяевам.
— Дарил работал на сахарном заводе братьев Карсон.
— После несчастного случая они меня уволили. Избавились и концы в воду, вот что они сделали, — добавил Дарил, потирая подбородок.
— Несчастный случай произошел с вами на работе? — уточнил Тео.
— Так оно и было.
— Дарил двадцать два года там проработал, — вставила Черри.
— Верно, — подтвердил муж. — Начал в тот день, когда мне исполнилось семнадцать.
Тео наскоро произвел мысленные вычисления и потрясенно осознал, что хозяину всего тридцать девять-сорок. Не больше. А выглядит на десять лет старше. Такой же потрепанный, как и дом. В волосах седые пряди, на правой ладони вечные загрубелые мозоли, плечи сгорблены.
— Расскажите, как это случилось.
— До или после того, как вы посмотрите эти бумаги? — спросил Дарил.
— До.
— Постараюсь покороче. Я стоял за прессом, это такая большая машина, без которой на заводе не обойтись. Перед этим я предупредил Джима Карсона, что он неисправен и следует временно отключить его и отремонтировать. Только тот не послушал. Ясное дело, деньги тратить никому неохота. Это-то я понимаю. И все же зря он от меня отмахнулся. Так или иначе, я делал свое дело, и вдруг приводной ремень лопнул, и вся чертова штука обрушилась на меня. Всю руку размозжила, ни одной целой кости, верно, Майк?
— Почти, — согласилась девушка, все еще стоявшая над больным. Ей показалось, что это его нервирует. Поэтому она подвинула стул и села между ним и Тео.
— Вы сами оперировали? — спросил он Мишель.
— Не я, — покачала головой девушка.
— Доктор Майк улестила хирурга-ортопеда в Новом Орлеане. Он меня и починил, — пояснил Дарил.
— Хорошая работа, верно, Дарил? — добавила Черри.
— Уж это точно. Сохранил мне все пальцы. Я уже могу ими двигать.
— Настоящее чудо, — вторила Черри.
— Джим Карсон пришел в мою палату. Но не для того, чтобы навестить, — продолжал Дарил. — Заявил, что с моей стороны было преступной небрежностью работать на неисправном прессе. Мол, я обо всем знал и все же включил машину. Назвал меня бездельником и выгнал.
— А на этом заводе есть профсоюз?
— О нет, братья Карсон скорее закроют завод, прежде чем допустят туда профсоюз. Жалуются, что едва сводят концы с концами, так что еле на выплату жалованья хватает, а если придется иметь дело с рабочими, которые еще и указывают, что делать, тогда уж лучше сразу свернуться.
— Они всегда угрожают уйти на покой и закрыть завод, если кто-то будет воду мутить, — вмешалась Черри. Она давно уже оставила в покое передник и подошла к раковине, чтобы намочить тряпку и вытереть ребенку личико.
— У вас есть ручка? — обратился Тео к Мишель. — Мне нужно сделать кое-какие заметки.
Девушка открыла сумку и порылась в инструментах. Тео заметил, что малыш наблюдал за Мишель с выражением, которое можно было назвать не иначе, как комически подозрительным.
— Генри вам не доверяет, — ухмыльнулся Тео. Мальчик повернулся к нему и улыбнулся. На подбородок капали слюни.
Пока мать пыталась отмыть банан с его пальчиков, Мишель вручила Тео блокнот и ручку. Тот надел очки и принялся писать.
— А как насчет выходного пособия? — осведомился он.
— Джим сказал, что их страховочные взносы вырастут, если я предъявлю претензии, и что мне все равно ничего не полагается, поскольку несчастье произошло по моей вине.
— Дарил беспокоится о других рабочих, — пояснила Черри. — Если Джим Карсон закроется, все останутся без работы.
Тео понимающе хмыкнул и снова принялся читать документы. Разговор немедленно прекратился. Супруги выжидающе смотрели на него. Тишину нарушало только хлюпанье грызущего кулачок младенца.
— Вы подписывали какие-то бумаги насчет увольнения? — осведомился Тео.
— Никаких.
— Не забудь сказать Тео об адвокате, — напомнила Черри.
— Я как раз к этому подхожу. Джим подослал ко мне Френка Триппа.
— Все прозвали его Паразитом, — усмехнулась Черри, помешивая жаркое. — Причем зовут так прямо в лицо. Мы не привыкли говорить гадости за глаза. Пусть знает, что мы о нем думаем.
— А теперь успокойся, Черри, и дай мне докончить, — Мягко попросил Дарил. — Френк — адвокат из Сент-Клера, не сиди я в своем доме, ей-богу, сплюнул бы при поминании о нем. Настоящий мошенник, что ни говори, а его партнер Боб Грин — того же поля ягода. Они открыли контору и работают на ежемесячных… как это сказать, Черри, душенька?
— Комиссионных?
— Гонорарах, — поправил Тео.
— Именно. Во всяком случае, они получают ежемесячные гонорары от Карсонов, так что их работа — решать проблемы по мере их возникновения. Проблемы вроде меня.
— Что же, рука руку моет, — тихо сказала Мишель.
— Мы думали… — начала Черри, но, заметив взгляд мужа, кивнула. — Говори, милый. Скажи все, что у тебя на уме, как велел тебе Большой папочка.
— Ладно. Мы с Черри гадали, нельзя ли что-то сделать, тем более что вы адвокат. Мы, разумеется, заплатим за потерянное время. Благотворительность нам ни к чему.
— Но мы не хотим, чтобы вы попали в беду, — встревожилась Черри.
— Каким образом? — удивился Тео.
— Поскольку официально вы не уволились из министерства юстиции и не подписали контракт на должность тренера, Большой папочка объяснил, что денег вам брать нельзя.
— Потому что вам платит министерство юстиции! — выпалила Черри. — Это правда, или Большой папочка хочет нас утешить?
— Если я вам буду должен, лучше сразу знать, чтобы сообразить, откуда взять деньги, — объявил Дарил.
— Никакой платы, — отказался Тео.
— Значит, Большой папочка сказал правду?
— Да, — солгал Тео.
— И вы сможете урезонить Карсонов? — с надеждой спросила Черри, хотя в ее глазах светилось беспокойство.
— И при этом не разозлить их настолько, чтобы они закрыли завод, — напомнил Дарил. — Но Большой папочка так распространялся о ваших возможностях…
— Вот как? — хмыкнул Тео, едва сдерживая смех. Представить трудно, чего только Джейк о нем не наплел! Да откуда ему знать о возможностях Тео? Кроме рыбалки, они ни о чем не говорили.
— Да, сэр, еще бы! Вот он и подумал, что неплохо бы вам потолковать с Джимом Карсоном насчет меня. Ну, знаете, урезонить немного. Хозяева столько денег вычитают у нас каждый месяц за медицинское обслуживание, а потом не позволяют пользоваться им, когда очень уж прижмет. По мне так это не правильно.
— Не правильно, — согласился Тео.
— Может, лучше поговорить с Гэри, братом Джима? Он старше, и Джим делает все, как прикажет Гэри. Он управляет заводом, — предложила Черри.
Тео снова кивнул.
— Я не знаком с луизианским законодательством, — начал он и немедленно заметил, что выражение лица Дарила из обнадеженного стало обреченным. — Поэтому мне нужно немного порыться в документах, побеседовать с друзьями, которые могли бы дать мне совет, — добавил он и был вознагражден открытой улыбкой хозяина. — Так вот что я предлагаю. Сначала как следует все изучу, определю план действий, а потом мы сядем, и я выскажу свое мнение. А пока, думаю, не стоит никому рассказывать об этом разговоре. Не хочу, чтобы Карсоны или их поверенные пронюхали, чем я занимаюсь. Договорились?
— Еще бы! Я никому не скажу, — поклялся Дарит.
— А как насчет Джейка? — забеспокоилась Черри. — Он уже обо всем знает.
— Но не проговорится, — заверил Дарил. Беседу прервал детский крик:
— Мама, на крыльце ждет мистер Фриленд! Ему можно войти?
В кухню ворвался еще один мальчик лет пяти-шести, веснушчатый, с курчавыми материнскими волосами.
— Джон Патрик, приведи мистера Фриленда на кухню. Парень, не обращая внимания на мать, прижался к Мишель и схватил ее за руку.
— Нам пора, — заметил Тео, отодвигая стул. — Я все прочел, Дарил. Храните пока бумаги у себя.
— Но вы не можете уйти! — воскликнула Черри. — Мистер Фриленд специально пришел, чтобы… То есть нехорошо уходить, не познакомившись с ним.
Тео хотел припарковаться у обочины, но таковой не существовало. Да и подъездной дорожки тоже, поэтому он поднялся по травянистому откосу и остановил машину у потрепанного фургона «шевроле». Двухэтажный домишко из вагонки отчаянно нуждался в ремонте. Прогнувшиеся ступеньки выглядели так, словно в любую секунду провалятся.
Из-за сетчатой двери за ними наблюдала Черри, жена Дарила. Едва гости вышли из машины, как она выбежала на крыльцо и радостно им помахала.
— Как любезно, что вы нашли время заехать, доктор Майк! Дарил просто на стенку лезет. Он не любит жаловаться, но могу с уверенностью сказать, что боли усилились.
Тео взял у Мишель медицинскую сумку и пошел следом. Она представила его хозяйке. Черри хлопотливо вытерла руки о передник и пожала Тео руку. Этой простоватой женщине с обветренным лицом, по его предположению, было лет сорок, но улыбка совершенно преображала ее. Черри <Вишенка (англ.).> ее прозвали, вероятно, из-за ярко-рыжих волос.
— Я все о вас знаю от нашего старшего сына Эллиота. Никогда еще не видела его в таком волнении, — продолжала Черри. — Ничего не скажешь, вы его просто потрясли. Заходите в дом. Я как раз накрываю стол к ужину. Да, пока не забыла: мистер Фриленд тоже может забежать по дороге, поздороваться.
— Мистер Фриленд?
Имя показалось Тео знакомым, но он так и не вспомнил, где мог его раньше слышать.
— Учитель музыки в средней школе, — подсказала Мишель. Черри повела их через гостиную и уголок, выгороженный для столовой. Обстановка была самая убогая, а мебель — вытертая. Маленькую кухню загромождали длинный дубовый стол и десять разномастных стульев.
Дарил уже ждал их. Сидя во главе стола, он кормил бананом малыша, устроившегося на высоком стуле. К сожалению, больше желтой массы оказывалось на его лице и ручонках, чем во рту. При виде матери ребенок расплылся в беззубой улыбке. Но тут вошла Мишель. Мальчик немедленно нахмурился. Нижняя губка задрожала.
Девушка, не пытаясь подойти ближе, пообещала:
— Сегодня никаких уколов, Генри.
Парнишка залился слезами. Черри похлопала сына по ручке и утешила горстью «Чириоз» <Овсяные хлопья с витаминно-минеральными добавками>, положенных перед ним на подносик.
— При каждой встрече я делаю Генри больно, — пояснила Мишель. — Придется нанять медсестру, которая делала бы уколы. Конечно, когда я смогу себе это позволить.
— Не обращайте на него внимания. Через минуту-другую он сообразит, что на этот раз вы пришли не к нему, — посоветовала Черри.
Дарил встал и протянул руку Тео. Мишель познакомила мужчин. Оказалось, что левая рука Дарила была забинтована до самого локтя.
— Почему бы вам не сесть рядом с доктором Майк, около этой стопки бумаг, — предложила хозяйка, — пока она посмотрит руку Дарила.
Дарил, не столь деликатный, подвинул документы поближе к Тео.
— Большой папочка Джейк считает, что вам это может быть интересно… раз уж вы адвокат и все такое…
Тео мигом распознал ловушку, но все же кивнул и уселся. Мишель тоже поняла, что происходит, но послушно сделала вид, будто осматривает руку Дарила. Проверив цвет его пальцев, она спросила:
— Меняете повязку каждый день?
— Да, — бросил тот, не сводя глаз с Тео. — Черри об этом заботится.
— У нас еще остались бинты, которые вы приносили нам на прошлой неделе, — пояснила Черри, как и муж, пристально глядя на Тео и нервно комкая в руках передник. Мишель решила помочь хозяевам.
— Дарил работал на сахарном заводе братьев Карсон.
— После несчастного случая они меня уволили. Избавились и концы в воду, вот что они сделали, — добавил Дарил, потирая подбородок.
— Несчастный случай произошел с вами на работе? — уточнил Тео.
— Так оно и было.
— Дарил двадцать два года там проработал, — вставила Черри.
— Верно, — подтвердил муж. — Начал в тот день, когда мне исполнилось семнадцать.
Тео наскоро произвел мысленные вычисления и потрясенно осознал, что хозяину всего тридцать девять-сорок. Не больше. А выглядит на десять лет старше. Такой же потрепанный, как и дом. В волосах седые пряди, на правой ладони вечные загрубелые мозоли, плечи сгорблены.
— Расскажите, как это случилось.
— До или после того, как вы посмотрите эти бумаги? — спросил Дарил.
— До.
— Постараюсь покороче. Я стоял за прессом, это такая большая машина, без которой на заводе не обойтись. Перед этим я предупредил Джима Карсона, что он неисправен и следует временно отключить его и отремонтировать. Только тот не послушал. Ясное дело, деньги тратить никому неохота. Это-то я понимаю. И все же зря он от меня отмахнулся. Так или иначе, я делал свое дело, и вдруг приводной ремень лопнул, и вся чертова штука обрушилась на меня. Всю руку размозжила, ни одной целой кости, верно, Майк?
— Почти, — согласилась девушка, все еще стоявшая над больным. Ей показалось, что это его нервирует. Поэтому она подвинула стул и села между ним и Тео.
— Вы сами оперировали? — спросил он Мишель.
— Не я, — покачала головой девушка.
— Доктор Майк улестила хирурга-ортопеда в Новом Орлеане. Он меня и починил, — пояснил Дарил.
— Хорошая работа, верно, Дарил? — добавила Черри.
— Уж это точно. Сохранил мне все пальцы. Я уже могу ими двигать.
— Настоящее чудо, — вторила Черри.
— Джим Карсон пришел в мою палату. Но не для того, чтобы навестить, — продолжал Дарил. — Заявил, что с моей стороны было преступной небрежностью работать на неисправном прессе. Мол, я обо всем знал и все же включил машину. Назвал меня бездельником и выгнал.
— А на этом заводе есть профсоюз?
— О нет, братья Карсон скорее закроют завод, прежде чем допустят туда профсоюз. Жалуются, что едва сводят концы с концами, так что еле на выплату жалованья хватает, а если придется иметь дело с рабочими, которые еще и указывают, что делать, тогда уж лучше сразу свернуться.
— Они всегда угрожают уйти на покой и закрыть завод, если кто-то будет воду мутить, — вмешалась Черри. Она давно уже оставила в покое передник и подошла к раковине, чтобы намочить тряпку и вытереть ребенку личико.
— У вас есть ручка? — обратился Тео к Мишель. — Мне нужно сделать кое-какие заметки.
Девушка открыла сумку и порылась в инструментах. Тео заметил, что малыш наблюдал за Мишель с выражением, которое можно было назвать не иначе, как комически подозрительным.
— Генри вам не доверяет, — ухмыльнулся Тео. Мальчик повернулся к нему и улыбнулся. На подбородок капали слюни.
Пока мать пыталась отмыть банан с его пальчиков, Мишель вручила Тео блокнот и ручку. Тот надел очки и принялся писать.
— А как насчет выходного пособия? — осведомился он.
— Джим сказал, что их страховочные взносы вырастут, если я предъявлю претензии, и что мне все равно ничего не полагается, поскольку несчастье произошло по моей вине.
— Дарил беспокоится о других рабочих, — пояснила Черри. — Если Джим Карсон закроется, все останутся без работы.
Тео понимающе хмыкнул и снова принялся читать документы. Разговор немедленно прекратился. Супруги выжидающе смотрели на него. Тишину нарушало только хлюпанье грызущего кулачок младенца.
— Вы подписывали какие-то бумаги насчет увольнения? — осведомился Тео.
— Никаких.
— Не забудь сказать Тео об адвокате, — напомнила Черри.
— Я как раз к этому подхожу. Джим подослал ко мне Френка Триппа.
— Все прозвали его Паразитом, — усмехнулась Черри, помешивая жаркое. — Причем зовут так прямо в лицо. Мы не привыкли говорить гадости за глаза. Пусть знает, что мы о нем думаем.
— А теперь успокойся, Черри, и дай мне докончить, — Мягко попросил Дарил. — Френк — адвокат из Сент-Клера, не сиди я в своем доме, ей-богу, сплюнул бы при поминании о нем. Настоящий мошенник, что ни говори, а его партнер Боб Грин — того же поля ягода. Они открыли контору и работают на ежемесячных… как это сказать, Черри, душенька?
— Комиссионных?
— Гонорарах, — поправил Тео.
— Именно. Во всяком случае, они получают ежемесячные гонорары от Карсонов, так что их работа — решать проблемы по мере их возникновения. Проблемы вроде меня.
— Что же, рука руку моет, — тихо сказала Мишель.
— Мы думали… — начала Черри, но, заметив взгляд мужа, кивнула. — Говори, милый. Скажи все, что у тебя на уме, как велел тебе Большой папочка.
— Ладно. Мы с Черри гадали, нельзя ли что-то сделать, тем более что вы адвокат. Мы, разумеется, заплатим за потерянное время. Благотворительность нам ни к чему.
— Но мы не хотим, чтобы вы попали в беду, — встревожилась Черри.
— Каким образом? — удивился Тео.
— Поскольку официально вы не уволились из министерства юстиции и не подписали контракт на должность тренера, Большой папочка объяснил, что денег вам брать нельзя.
— Потому что вам платит министерство юстиции! — выпалила Черри. — Это правда, или Большой папочка хочет нас утешить?
— Если я вам буду должен, лучше сразу знать, чтобы сообразить, откуда взять деньги, — объявил Дарил.
— Никакой платы, — отказался Тео.
— Значит, Большой папочка сказал правду?
— Да, — солгал Тео.
— И вы сможете урезонить Карсонов? — с надеждой спросила Черри, хотя в ее глазах светилось беспокойство.
— И при этом не разозлить их настолько, чтобы они закрыли завод, — напомнил Дарил. — Но Большой папочка так распространялся о ваших возможностях…
— Вот как? — хмыкнул Тео, едва сдерживая смех. Представить трудно, чего только Джейк о нем не наплел! Да откуда ему знать о возможностях Тео? Кроме рыбалки, они ни о чем не говорили.
— Да, сэр, еще бы! Вот он и подумал, что неплохо бы вам потолковать с Джимом Карсоном насчет меня. Ну, знаете, урезонить немного. Хозяева столько денег вычитают у нас каждый месяц за медицинское обслуживание, а потом не позволяют пользоваться им, когда очень уж прижмет. По мне так это не правильно.
— Не правильно, — согласился Тео.
— Может, лучше поговорить с Гэри, братом Джима? Он старше, и Джим делает все, как прикажет Гэри. Он управляет заводом, — предложила Черри.
Тео снова кивнул.
— Я не знаком с луизианским законодательством, — начал он и немедленно заметил, что выражение лица Дарила из обнадеженного стало обреченным. — Поэтому мне нужно немного порыться в документах, побеседовать с друзьями, которые могли бы дать мне совет, — добавил он и был вознагражден открытой улыбкой хозяина. — Так вот что я предлагаю. Сначала как следует все изучу, определю план действий, а потом мы сядем, и я выскажу свое мнение. А пока, думаю, не стоит никому рассказывать об этом разговоре. Не хочу, чтобы Карсоны или их поверенные пронюхали, чем я занимаюсь. Договорились?
— Еще бы! Я никому не скажу, — поклялся Дарит.
— А как насчет Джейка? — забеспокоилась Черри. — Он уже обо всем знает.
— Но не проговорится, — заверил Дарил. Беседу прервал детский крик:
— Мама, на крыльце ждет мистер Фриленд! Ему можно войти?
В кухню ворвался еще один мальчик лет пяти-шести, веснушчатый, с курчавыми материнскими волосами.
— Джон Патрик, приведи мистера Фриленда на кухню. Парень, не обращая внимания на мать, прижался к Мишель и схватил ее за руку.
— Нам пора, — заметил Тео, отодвигая стул. — Я все прочел, Дарил. Храните пока бумаги у себя.
— Но вы не можете уйти! — воскликнула Черри. — Мистер Фриленд специально пришел, чтобы… То есть нехорошо уходить, не познакомившись с ним.