Гарвуд Джулия. Роковое сокровище

   — Скорее, леди, — прошептал он, на этот раз по-английски.
   Джиллиан подвинулась ближе, держась за углубление над головой, и едва успела обнять его за талию окровавленной рукой, как веревка лопнула. Если бы мальчик не стоял к тому времени на выступе, они оба полетели бы вниз. Джиллиан прижала его к себе и громко вздохнула.
   — Вы успели в самый раз, — сообщил он, срывая с себя остатки веревки и швыряя ее в пропасть. Ему хотелось посмотреть, как она упадет на землю, но Джиллиан стиснула его и велела не шевелиться.
   — Мы добрались сюда, — еле слышно пролепетала она, — осталось самое трудное.
   Мальчик распознал дрожь в голосе спасительницы.
   — Боитесь, леди? — догадался он.
   — О да, еще бы! Послушай, теперь я тебя отпущу. Прислонись к скале и не двигайся. Сейчас я поднимусь и…
   — Но мы должны спускаться!
   — Не ори, пожалуйста, — поморщилась Джиллиан. — Ничего не получится. Не найдем опоры. Разве не видишь, что ниже скала совсем гладкая?
   — Но если вы вернетесь и найдете веревку потолще, мы…
   — Об этом не может быть и речи, — перебила она.
   Схватившись за край крошечной ямки, она честно, но, увы, безуспешно попробовала подтянуться. Напрасно. У нее попросту не хватало сил.
   — Знаете что, леди?
   — Тише, — прошептала она, готовясь к новой попытке.
   — Но вы знаете, что…
   — Нет, — устало обронила она, откинув голову на камень и стараясь унять заколотившееся сердце.
   — Под нами большущий выступ. Я сам видел. Спрыгнуть совсем нетрудно. Посмотрите вниз, леди, это близко.
   — Не хочу.
   — Придется! Мы могли бы даже сползти.
   — Нет! — завопила она и снова неуклюже повисла на руках. Если бы только удалось вскарабкаться на тот камень, что над головой, она нашла бы способ поднять малыша.
   Тот критически наблюдал за ее бесплодными усилиями.
   — Ты что, слишком слабая, да?
   — Наверное.
   — Давай помогу.
   — Нет, оставайся на месте, — велела девушка. Все зря, она ни на что не способна. Почти теряя голову от страха, Джиллиан никак не могла сообразить, что предпринять дальше. Господи Боже, она в жизни так не боялась!
   — Знаете что, леди? — снова пропищал неугомонный постреленок.
   Оставив всякую надежду утихомирить его, Джиллиан покорно спросила:
   —Что?
   — Нам нужно вниз.
   — Ну уж нет, только наверх.
   — Почему же мы стоим — и ни туда ни сюда?
   — Потерпи немного, — приказала Джиллиан. — Я никак не найду опору. Дай мне несколько минут, и все будет в порядке.
   — Ты не сможешь подняться, потому что я тебя ранил, — пояснил мальчик. — У тебя вся одежда в крови. Прости меня, но очень уж я струсил.
   Похоже, он вот-вот расплачется. Нужно как можно скорее успокоить беднягу.
   — Пустяки, — утешила она. Очередная попытка ни к чему не привела, и Джиллиан, застонав от злости, наконец сдалась. — Похоже, ты прав. Придется спускаться.
   Она медленно повернулась, боясь соскользнуть с узкого выступа, прижалась спиной к откосу и села. Мальчик немедленно плюхнулся рядом — так поспешно, что у Джиллиан едва сердце не разорвалось. Она схватила его за руку.
   — Прыгаем? — с энтузиазмом осведомился он. Нет, у этого ребенка ни капли здравого смысла!
   — Никаких прыжков. Сползем потихоньку вниз, медленно и очень осторожно. Крепче держись за меня.
   — Но у тебя кровь!
   Джиллиан быстро вытерла ладонь о юбку, снова сжала пальцы мальчика. Вместе они опасливо вперились глазами в бездонную глубину: девушка желала убедиться, что карниз достаточно широк. Она снова помолилась, затаила дыхание и спорхнула вниз. Расстояние действительно было невелико, однако сила удара была такова, что оглушила Джиллиан. Малыш потерял равновесие, покачнулся, и она едва успела дернуть его назад. Он бросился в ее объятия, впечатав с размаху в скалу, и зарылся лицом в ее плечо. Он так дрожал, что Джиллиан погладила его по голове и чмокнула в макушку.
   — Я едва не грохнулся пропасть.
   — Верно, — со вздохом согласилась она, — зато теперь мы в безопасности.
   — Но разве мы не спустимся дальше?
   — Нет. Останемся здесь.
   Прошло несколько минут, прежде чем мальчик отпустил Джиллиан. Как быстро он оправился, хотя едва разминулся со смертью! Еще минута, и он пополз к другому, более широкому краю карниза, защищенному естественной нависающей крышей из камня и глины.
   Довольный результатами осмотра, он сел, скрестил ноги и поманил Джиллиан.
   — Ну уж нет, — отказалась та. — Мне и здесь хорошо.
   — Сейчас пойдет дождь, и ты промокнешь. Это совсем нетрудно. Гляди только на меня.
   И в подтверждение его предсказания где-то вдали пронесся громовой раскат.
   Она смирилась и поползла к нему. Сердце стучало сотнями барабанов, от страха, казалось, вот-вот вывернет наизнанку. Похоже, у ребенка куда больше храбрости, чем у нее, взрослой дуры!
   — Интересно, почему ты не любишь смотреть вниз? — подметил мальчик, подбираясь к самому обрыву.
   Ахнув, Джиллиан вцепилась в его ноги и потянула назад.
   — Не смей!
   — Но я хотел сплюнуть, чтобы увидеть, куда упадет!
   — Сядь рядом и подожди немного. Нужно подумать, как быть дальше.
   — Но все же почему ты жмуришься и боишься открыть глаза?
   — Так уж выходит.
   — Может, тебе плохо? Лицо у тебя совсем зеленое, ну прямо как трава. Наверное, тошнит?
   — Нет, — устало отмахнулась она.
   — Значит, трусишь?
   Неужели он никогда не отвяжется?
   — Почему ты все время трещишь как сорока? Мальчик с деланным сожалением пожал плечами:
   — Не знаю. Так уж получается.
   — И я понятия не имею, почему так боюсь высоты. Стараюсь даже никогда не выглядывать из окна спальни, потому что до земли так далеко! Сразу перед глазами все кружится. — Интересно, все английские леди такие? — Не думаю.
   — Ну уж нет, они всегда ужасно хилые и тщедушные, — безапелляционно заявил малыш. — Так дядя Эннис говорил.
   — Твой дядя ошибается. Многие женщины ничем не хуже мужчин и могут делать то же, что и они.
   Ребенок, должно быть, посчитал, что она шутит, потому что хохотал до упаду, так что по щекам потекли слезы. Странно, откуда в маленьком мальчике столько спеси?
   — А как тебя зовут, леди? — поинтересовался он, немного успокоившись.
   — Джиллиан.
   Парнишка, по-видимому, ожидал, что она, в свою очередь, захочет знать, как зовут его, но, не услышав встречного вопроса, подтолкнул ее локтем.
   — Не желаешь услышать мое имя?
   — Мне все известно, малыш. Я подслушала, как солдаты толковали о тебе. Ты Майкл и принадлежишь к клану, глава которого некий лэрд Рамзи. Ты его младший брат.
   Но мальчик яростно затряс головой.
   — Я вовсе никакой не Майкл, — признался он, прижимаясь к ней и беря ее за руку. — Мы решили сыграть кое с кем одну штуку, когда пришли чужаки и схватили меня. Сунули в мешок из-под муки.
   — Ты, должно быть, очень испугался, — посочувствовала Джиллиан. — А о какой штуке ты говоришь? — И прежде чем он успел ответить, добавила: — Кстати, почему ты не подождал меня в конюшне? Мы могли бы ускользнуть без всякого труда, если бы ты меня послушал и сделал, что приказано. И зачем тыкать кинжалом мне в руку? Ты ведь знал, что я твой друг. Кто отпер дверные замки? Вместо того чтобы довериться мне…
   — Каждому известно, что англичанам доверия нет.
   — Это твой дядя Эннис наговорил?
   — Нет, дядя Бродик, — объяснил малыш. — Но я и сам знал.
   — Разве ты мне не веришь?
   — Может, и верю, — неохотно отозвался он. — Я не хотел ранить тебя. Здорово болит?
   Рука с каждой минутой ныла все сильнее, но, видя беспокойство в глазах парнишки, Джиллиан не решилась сказать правду. Ребенку и так пришлось немало пережить, не стоит добавлять ему тревог.
   — Заживет, — уверила она. — Вот только кровь остановить не мешало бы.
   Под неотступным взглядом сорванца она оторвала полоску от нижней юбки и обмотала руку. Мальчик помог ей завязать узел, и Джиллиан натянула пониже изорванный окровавленный рукав.
   — Ну вот, совсем как новенькая.
   — А знаешь что? — снова завел свою песенку мальчик.
   — Ну что? — измученно вздохнула Джиллиан.
   — Я тоже расцарапал пальцы! — Он поднял грязную ладошку, словно хвастаясь небывалым подвигом. — Теперь я совсем ничего не могу делать, потому что уж очень они горят.
   — Представляю.
   Лицо проказника осветилось ангельской улыбкой. Он и в самом деле походил на маленького херувимчика, со своими вьющимися волосами и огромными серыми глазами. Нос и щеки были усыпаны веснушками. Он отодвинулся от нее и поднял тунику, открыв живот и грудь.
   — Теперь у меня останутся шрамы!
   — Ну, так уж и шрамы, — начала она, но, увидев его удрученную мордашку, осеклась и поспешно заверила: — Наверное, так оно и есть. Ты ведь хотел бы их иметь, верно?
   — Угу, — кивнул он.
   — Почему?
   — У всех воинов шрамы. Знаки доблести, — так серьезно сообщил малыш, что Джиллиан не посмела улыбнуться.
   — А что такое доблесть, знаешь?
   — Нет, но что-то очень хорошее.
   — Верно. Доблесть — это отвага и мужество, а что может быть лучше? Наверное, эти царапины саднят. Когда мы выберемся отсюда и вернемся в замок, я попрошу служанку смазать все порезы и ссадины и тебе сразу полегчает. Некоторые из женщин постарше помнят меня. Они помогут, — пообещала Джиллиан.
   — Но нам нельзя возвращаться! — рассердился малыш. Перемена была столь неожиданной и резкой, что девушка растерялась.
   — Да пойми же! — уговаривала она. — Мы здесь в ловушке и никуда не можем спуститься. — Я подползу к краю и посмотрю…
   — Ни за что! — оборвала Джиллиан. — А вдруг камень не выдержит твоего веса? Неужели не видишь, как он сужается?
   — Но я…
   — А я не позволю тебе рисковать.
   — Не пойду обратно, — всхлипнул мальчик. — Хочу домой.
   — Знаю и постараюсь тебе помочь, — сочувственно кивнула Джиллиан. — Обязательно найду способ.
   Но похоже, мальчика убедить не удалось. Правда, он чуть расслабился и громко зевнул.
   — А знаешь, что твердит дядя Эннис? Если англичанин дал тебе слово, считай, что останешься в дураках.
   — Я просто обязана познакомиться с твоим дядюшкой и просветить его относительно некоторых истин.
   — Он и говорить с тобой не захочет, — фыркнул малыш, — уж я-то знаю! — И, немного помолчав, добавил: — Джиллиан, я спрятался было в конюшие, но туда вошел противный урод, вот я испугался и сбежал.
   — Хочешь сказать, сам барон явился туда?
   — Ужасное чудовище с рыжей бородой.
   — Это он. Барон видел тебя?
   — Не думаю. Я спрятался в зарослях, а он куда-то уехал вместе с двумя вооруженными людьми. Может, и насовсем.
   — О, вот уж это нет, — твердо заявила девушка, не желая давать мальчику напрасных надежд. — Он обязательно примчится — если не завтра, то послезавтра.
   С уморительно нахмуренными бровями мальчик казался куда старше своих лет, и это опечалило Джиллиан. Дети должны носиться по лугам и полям, смеясь, озорничая, а это дитя оторвали от дома, чтобы использовать как пешку в жестоких играх барона Элфорда. Жизнь этого ни в чем не повинного ребенка превратилась в настоящий кошмар.
   — Ты все еще боишься, Джиллиан?
   —Нет.
   — А я вот никогда не трушу, — похвастался парнишка.
   — Неужели?
   — Почти никогда, — поспешно поправился он.
   — Сколько тебе лет?
   — Почти семь.
   — Почти?
   — Да. Скоро будет.
   — Ты очень храбрый мальчик.
   — Знаю, — деловито подтвердил он. — Но как случилось, что эти люди украли меня прямо с праздника? Я в первый раз туда приехал — и так веселился! Наверное, все потому, что мы с приятелем решили подшутить над нашими семьями.
   — Нет, — вздохнула она, — дело не в этом.
   — Значит… значит, я сделал что-то плохое?
   — О нет, что ты! Ты ни в чем не виноват. Просто попал между молотом и наковальней, вот и все. Барону что-то нужно от меня, и ты каким-то образом имеешь к этому отношение. Правда, он еще не открыл, в чем дело.
   — Ничего, скоро все кончится! Барон отправится в ад, потому что мой папа пошлет его туда! Я скучаю по маме и папе, — дрогнувшим голосом признался он.
   — Еще бы! Должно быть, они с ума сходят, разыскивая тебя.
   — Вовсе нет, потому что, знаешь, они ведь верят, что я мертв.
   — Не дай Бог! С чего ты взял?
   — Барон говорил своим дружкам.
   — В таком случае ты проведал о его намерениях? — резко спросила она.
   — Может, и так, — протянул мальчик. — Те, что схватили меня, все обставили так, будто я ударился головой о камни, упал в воду и утонул. Так он сказал. Клянусь, моя мама глаз не осушает.
   — Ах, бедняжка…
   — Она тоскует по мне день и ночь.
   — Конечно. Но подумай, как счастлива она будет, когда ты вернешься домой. А теперь скажи, что ты еще слышал? — допытывалась девушка, пытаясь говорить как можно небрежнее, чтобы не расстраивать мальчика.
   — Да все, что они там болтали, и знаешь почему? Я и их одурачил. Барон понятия не имел, что я все понимаю, потому что я притворился немым и не говорил ни слова, даже по-гаэльски.
   — Это очень умно с твоей стороны, — похвалила Джиллиан, и малыш тут же гордо задрал нос и расплылся в улыбке.
   — Поведай мне все до последнего слова, и смотри не пропусти ни единой мелочи.
   — Когда-то, давным-давно, барон потерял шкатулку и теперь, похоже, узнал, где она. Кто-то ему донес.
   — Кто? Барон назвал его имя?
   — Нет, но тот человек умирал. У шкатулки какое-то смешное название, но я позабыл какое.
   Джиллиан от неожиданности задохнулась. Желудок словно скрутило тугим комом. Теперь она поняла, отчего Элфорду взбрело в голову вновь затащить ее в Даненшир, и это ужасное озарение поразило ее как громом.
   — Арианна, — прошептала она. — Он называл ее шкатулкой Арианны, верно?
   — Да! — возбужденно воскликнул ребенок. — Откуда… Ты вспомнила?!
   Джиллиан не ответила. Голову раздирали бесчисленные вопросы. О Господи, неужели Элфорд нашел Кристен?
   — Как ты выучила гаэльский?
   — Что? — вскинулась она, не сразу уловив смысл вопроса.
   — Откуда ты знаешь гаэльский? Что молчишь? Разозлилась, потому что спросил? — разволновался мальчик.
   — Нет, разумеется, нет, — заверила она. — Просто моя сестра Кристен живет на Шотландском нагорье, и…
   — А где именно на Шотландском нагорье? — перебил ребенок.
   — Точно не уверена…
   — Но…
   — Говорю же, не уверена. Когда узнаю в точности, обязательно поеду туда и хочу говорить с ней по-гэльски.
   — Но как получилось, что она живет в Шотландии, а ты нет?
   — Потому что меня взяли в плен, — уныло пробормотала Джиллиан. — Давно, когда я была совсем маленькой, барон и его солдаты захватили Даненшир. Отец пытался спасти меня и сестру, но в хаосе битвы нас с Кристен разлучили.
   — И твоя сестра потерялась?
   — Вовсе нет. Ее увезли на север, в Шотландскую низменность, к одному из людей, оставшихся верным моему отцу. Наш дядя Морган из кожи вон лез, чтобы узнать, где она, но оказалось, что Кристен исчезла в горах. Надеюсь, что в один прекрасный день я ее найду.
   — Тебе плохо без нее?
   — Очень. Мы так долго не виделись, что вряд ли узнаем друг друга. Дядя Морган считает, что семья, принявшая Кристен, должно быть, сменила ей имя, чтобы уберечь от опасности.
   — Ей тоже барон угрожал? — оживился мальчик.
   — Да, к несчастью. Все же Кристен обязательно вспомнит свою младшую сестричку.
   — А если нет?
   — Быть не может! — упрямо возразила Джиллиан. Прошло несколько долгих минут благословенной тишины, прежде чем мальчик снова принялся за свое.
   — А знаешь что? — в сотый раз повторил он.
   — Ну что, надоеда?
   — Я запросто могу болтать на твоем языке, потому что мама меня научила, хотя папа ругал ее за это и говорил со мной только по-гаэльски. Даже не помню, откуда я его запомнил. Сам собой в голову влез, должно быть.
   — Ты просто молодец и сообразительный малый.
   — Так и мама сказала. Гаэльский язык ужасно трудный, потому что многие кланы по-своему произносят слова, и их трудно понять, и к тому же много времени уходит на то, чтобы вызубрить всякие новые выражения. Дяде Бродику приходится говорить со мной на наречии моего клана, иначе я никак не соображаю, о чем он толкует. Но даже если ты и понимаешь их язык, это все равно не важно, потому что с тобой никто и слова не проронит, пока дядя не разрешит.
   — Но почему?
   — Да ведь ты англичанка, — пояснил ребенок, раздраженный ее непонятливостью. — Ой! Уже темнеет! Ты и темноты боишься?
   — Нет, успокойся.
   Он страстно желал, чтобы девушка обняла его и привлекла к себе, но все намеки до нее не доходили. И наконец мальчик, доведенный до отчаяния, взял ее руку и положил себе на плечо.
   — Ты пахнешь совсем как моя мама.
   — Как именно?
   — Хорошо, — прерывающимся шепотом признался мальчик, очевидно, измученный тоской по дому. — Может, барон и не найдет нас…
   — Либо он, либо его воины обязательно увидят веревку, обмотанную вокруг валуна, — мягко напомнила Джиллиан.
   — Не хочу назад! — охнул мальчик и разразился слезами. Джиллиан наклонилась над ним, пригладила непокорные локоны и поцеловала в лоб.
   — Тише, дорогой, обещаю, все будет хорошо. Я обязательно найду способ тебя выручить.
   — Но ты всего лишь женщина! — зарыдал малыш.
   Господи, как отвлечь его и вселить в сердце ребенка надежду? Его рыдания были для нее настоящей пыткой, и она, окончательно потеряв голову, выпалила:
   — Ты знаешь, что такое покровитель?
   — Все равно что защитник, — всхлипнул ребенок, вытирая кулачками слезы. — Сначала у меня был один защитник, а потом дали другого. В нашем клане каждый малыш получает защитника с самого рождения. Тот должен присматривать за мальчиком или девочкой, чтобы с ними не случилось ничего дурного. Раньше моим опекуном был Энгус, но потом он умер.
   — Мне очень жаль, — покачала головой девушка. — Уверена, что Энгус был настоящим защитником.
   Силы Джиллиан были на исходе, а пустая болтовня утомляла ее еще больше. Рука горела и пульсировала, словно охваченная огнем. Но она преисполнилась решимости занимать ребенка беседой, пока тот не задремлет.
   — Позже мне назначили нового защитника, — продолжал он. — Папа долго-предолго над этим раздумывал, потому что желал выбрать мне самого лучшего, такого же сильного и неукротимого, как у Грэма.
   — Грэм? Кто это?
   — Мой брат, — отмахнулся мальчик.
   — И кого же в конце концов выбрал твой отец?
   — Своего друга, — сообщил парнишка. — Он могучий воин, знатный лэрд и знаешь что?
   — Что? — улыбнулась девушка.
   — Еще он ужасно грозный. И это самое главное. Поэтому папа считает, что лучшего опекуна не найти.
   — Только оттого, что он грозный?
   — И еще сильный, — добавил мальчик. — Может расщепить дерево одним взглядом. И потом он бывает жесток, только когда требуется. Так дядя Эннис твердит.
   — Кстати, твой защитник — не тот ли самый знаменитый Эннис?
   — Ну уж нет, — покачал он головой. — Дядя Эннис не годится. Он слишком добрый.
   — Но разве это не прекрасно?! Самые лучшие покровители всегда выходят из добрых людей, — возразила Джиллиан, но мальчик смерил ее снисходительным взглядом, словно услышал невероятную глупость.
   — Нет, к врагам нужно быть беспощадным. Поэтому папа и попросил об услуге дядю Бродика. Он и есть мой новый опекун, и никогда никто не назвал его милым и добрым. Знаешь что?
   Этот неизменный вопрос уже доводил ее до умопомрачения.
   — Ну что тебе?
   — Бродик, наверное, изрыгает пламя, как дракон, потому что уговаривал папу не брать меня на праздник, но мама, как всегда, добилась своего и папа сдался.
   — А твой дядя Бродик тоже приехал?
   — Нет, он никогда не бывает на праздниках, потому что там слишком много англичан. Бьюсь об заклад, он уверен, что я не погиб. Он новый лэрд над всеми Бьюкененами, и каждому ясно, что упрямее Бьюкененов никого на свете нет. Теперь, когда он стал моим защитником, я зову его дядей. Может, он явится сюда и найдет меня, прежде чем приедет папа.
   — Наверное, — утешила его девушка. — Почему бы тебе не положить голову мне на колени? Закрой глаза и отдохни немного.
   — Ты не уйдешь, пока я сплю?
   — Куда, солнышко?
   Мальчик улыбнулся, поняв всю беспочвенность своих волнений.
   — Мне будет плохо без тебя. Я сам слышал, как барон хвастался дружкам, что ты собираешься отправиться за сестрой. Он лопнет от злости, когда узнает, что ты понятия не имеешь, где она.
   — Почему ты не сказал этого раньше?
   — Забыл.
   — А что еще он болтал, этот мерзавец? — допрашивала Джиллиан.
   — Вроде того, что король тоже ищет шкатулку, но барон хвастался, что доберется до нее первым. Больше ничего не помню, — проныл парнишка. — Хочу, чтобы пришел папа и спас меня…
   — Пожалуйста, не плачь, — заклинала девушка, прижимая его к себе. — Мальчик, у которого целых три защитника, должен смеяться!
   — Но у меня всего один!
   — Нет, три! Отец, Бродик и я. Я стану твоей покровительницей. И буду оберегать, пока ты благополучно не окажешься дома.
   — Но дамы не могут быть защитницами.
   — Конечно, могут!
   Парнишка долго раздумывал над такой возможностью, прежде чем кивнуть:
   — Так и быть. Но тогда ты должна мне дать кое-что.
   —Я?!
   — Ну да, — подтвердил он. — Защитник всегда дает мальчику или девочке, за которым ему поручено приглядывать, что-то ценное.
   — И твой дядя Бродик тоже?
   — Конечно! Он передал для меня с папой свой лучший кинжал. На рукояти его герб! Папа велел сделать для него кожаные ножны и позволил взять с собой на праздник. Теперь он пропал.
   — Что случилось? — расстроилась девушка.
   — Один из воинов барона отобрал его у меня и бросил на сундук в большом зале.
   — Попробуем стащить его оттуда, — решила Джиллиан.
   — А ты? Что дашь мне ты? — не отставал он. Джиллиан подняла руку.
   — Видишь это кольцо? Оно мне дороже всего на свете.
   В тусклом сумеречном свете разглядеть что-либо было почти невозможно, и поэтому ребенок поднес ее пальцы к самым глазам.
   — Красивое, — одобрил он.
   — Принадлежало моей бабушке. Дядя Морган подарил мне его на последний день рождения. Я продену сквозь него ленту и повешу тебе на шею. Носи под туникой, чтобы барон не заметил ее.
   — Ты насовсем его отдала? — обрадовался сорванец.
   — О нет, — покачала она головой. — После того как я сдержу обещание и благополучно верну тебя домой, отдашь мне кольцо.
   — Мама обязательно расплачется от счастья, а папа — нет, хоть и обрадуется, потому что воины никогда не плачут. Однако, боюсь, плохо мне придется, потому что рано или поздно, а нужно честно признаться, что я его ослушался.
   — Ослушался? Каким же образом?
   — Он запретил мне и близко подходить к водопаду. Сказал, что мальчикам опасно играть в таком месте, потому что камни скользкие. Но я все равно отправился туда со своим другом, и когда обо всем поведаю папе, он здорово на меня обозлится.
   — А ты его боишься?
   — Ну да! Вот еще! — ухмыльнулся парнишка. — Чтобы я боялся отца?!
   — В таком случае почему ты так волнуешься?
   — Потому что он обязательно заставит меня пройтись с ним и попросит хорошенько подумать о том, что я наделал, и объяснить, в чем не прав… ну и накажет…
   — Побьет?
   — Нет… запретит кататься верхом вместе с ним, и хуже ничего быть не может, потому что я ужасно люблю, когда он сажает меня перед собой в седло. И даже разрешает держать поводья.
   Джиллиан потерла ему спину и посоветовала пока не волноваться зря. Но мальчик еще не кончил исповедоваться в грехах.
   — Это еще не все. Придется сказать, что натворили мы с Майклом.
   — Твоего друга тоже зовут Майклом?
   — Он и есть Майкл. Я же говорил, мы сыграли шутку, — напомнил он.
   — Ну и ни к чему сейчас мучиться. Твоему отцу нет никакого дела до ваших игр.
   — Да, только…
   — Спи, — приказала Джиллиан.
   Ребенок успокоился и на время умолк. Девушка уже обрадовалась было, что он спит, и принялась обдумывать свое невеселое положение.
   — А знаешь что?
   — Что? — покорно спросила она.
   — Ты вроде ничего, хорошая, но остальных англичан я терпеть не могу, а дядя Эннис — тот их просто ненавидит. Твердит, что если пожмешь англичанину руку, то без пальцев останешься. Но ведь это неправда, Джиллиан?
   — Неправда.
   — А ты не жалеешь, что родилась англичанкой?
   — Нет, но обидно, что Элфорд — мой земляк.
   — Он настоящий болван. Знаешь почему? У Джиллиан было такое чувство, что он не отстанет от нее, пока не выскажется.
   — Почему? — покорно повторила она.
   — Потому что считает меня Майклом.
   Девушка перестала растирать ему спину и замерла.
   — Так ты в самом деле не Майкл?
   — Я же говорил, это мой друг! Этот олух барон вообразил, что я брат Рамзи! Мы поменялись пледами. Хотели посмотреть, сколько пройдет времени, прежде чем кто-то заметит. Когда стемнеет, я собирался отправиться в шатер Майкла, а он — в мой.
   — О Господи, — ошарашенно прошептала она. Просто дух захватывает от ужаса! Невинный малыш понятия не имел, как важно то, что он только сейчас ей сообщил. Беднягу волновало лишь то, что сделает и скажет отец, когда узнает, что за трюк выкинули сорванцы. Недолог час, когда Элфорд обнаружит правду, и тогда мальчик обречен!
   Джиллиан схватила его за плечи и притянула к себе.
   — Послушай, — потребовала она, — поклянись ни одной живой душе не открывать того, что сказал мне сейчас.