Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки – ландесфюрст

   – Вы так и не расседлали своего коня?
   – Я бываю таким невнимательным, – пожаловался я. – Нет чтобы с конем, да я с вами… Как не стыдно?
   – Это я поняла, – обронила она холодновато.
   – Что делать, – сокрушенно сказал я, – я, так сказать, типовой. Не шибко заморачиваюсь.
   – Это могут себе позволить только государи, – сказала она язвительно, – и простолюдины. А воспитанные мужчины, да еще куртуазные…
   Я вскинул руку, она мгновенно умолкла и застыла. В лесу, как подсказывает мне чутье, мы уже не одни. Нас засекли, нечто приближается – могучее и враждебное.
   На конях выметнулись трое: два рыцаря, а за ними, чуть приотстав, на черном лохматом коне, похожем на некое чудовище, человек в черном плаще с надвинутым на глаза капюшоном.
   Я ухватился за лук, но все трое несутся, как птицы с растопыренными крыльями, едва успел выхватить меч.
   Они подали коней в стороны, чтобы я оказался между ними, однако я торопливо метнулся вбок, избежал просвистевшего рядом с ухом клинка, а сам ухватил наглеца за сапог и с силой дернул.
   Всадник вылетел из седла и ударился о землю с такой силой, что зазвенел металл доспехов, а сам он вскрикнул тонким поросячьим голосом. Добить я не успел, второй развернул коня и ринулся с поднятым мечом.
   Я отпрыгнул, отразил сильнейший удар, всадник остановил коня и рубит по мне сверху с силой и злобным хэканьем, будто дровосек раскалывает поленья, мой клинок наконец-то достал его по бедру, кровь ударила сильной струей, словно я рассек артерию.
   Всадник закричал, я ощутил приближение того первого, что поднялся и теперь ковыляет ко мне, сильно припадая на правую ногу.
   – Тебе мало? – заорал я.
   Он замахнулся мечом, я с размаху ударил рукоятью в лицо. Хрустнуло, в брызгах крови вылетели выбитые зубы. Он отшатнулся и, выронив меч, ухватился ладонями за лицо, хрипло закашлялся, глотая остальные зубы.
   За спиной слышится отчаянный женский крик. Ротильда с кинжалом в руке прижалась спиной к дубу, перед ней прыгает разъяренный Адский Пес, глаза полыхают багровым огнем, шерсть дыбом, а клыки выдвинулись и теперь уже втрое длиннее. Всадник пытался подъехать на коне и ударить сверху длинным странно голубым мечом, похожим на тонкую пластину льда из горного озера, но страшный с виду конь хрипит и пятится от ужасного пса.
   Я заорал:
   – Деритесь!.. А ты, тварь, повернись…
   Бобик, услышав мой голос, быстро метнулся вперед и ухватил зубами переднюю ногу лохматого коня. Всадник замахнулся мечом, но Бобик молниеносно отпрыгнул.
   Конь завизжал дико, рванулся, упал на бок, всадник выкатился, а конь, хромая, заковылял прочь.
   Я не успел к всаднику, он вскочил моментально, капюшон все так же закрывает голову, даже глаза скрыты краем, он может видеть меня только от пояса и ниже…
   Мой удар он отбил с такой силой, что руки онемели, я отступил, сердце затрепетало в страхе: это точно не человек.
   Он проговорил таким нечеловечески скрежещущим голосом, что так могла говорить разве что пролежавшая под жгучим солнцем миллионы лет скала:
   – Ты… зря…
   – Ты тоже, – вскрикнул я. – Зачем тебе это? Ты же выше этой мелочи!
   Он проскрежетал:
   – Умри!
   Его меч пошел вниз со страшной силой. Я приготовился парировать, но в последний миг отпрыгнул, ударил сам в коротком замахе. Он успел уклониться, лезвие сорвало капюшон, я похолодел, увидел смертельно-синее лицо с красной щелью рта и красными глазами. У него лицо человека, но это зверь; я отпрыгнул и лихорадочно прикидывал, что же делать, а он вдруг повернул голову к дереву, где все еще стоит бледная как смерть Ротильда, протянул в ее сторону руку и произнес короткое слово, что показалось мне сгустком ярости.
   В его руке появился длинный кинжал.
   – Умри! – крикнул он.
   Я бросился на него с поднятым мечом, однако нож вырвался из его пальцев с такой немыслимой скоростью, что я увидел только смазанную серебристую полосу, что протянулась от его пальцев до груди Ротильды.
   – Сволочь! – заорал я.
   Лезвие моего меча ударило по его руке в районе локтя. Мои пальцы онемели от удара, раздался хруст, рука вздрогнула, половина отделилась и рухнула на землю, я с холодом в душе рассмотрел, что она из камня.
   Синелицый повернул ко мне страшное лицо.
   – Ты… осмелился…
   – Еще не то увидишь, – пообещал я. – Сдавайся!
   Он пошел на меня, быстро размахивая мечом, и, как я ни пытался защититься, он и с одной рукой выглядит лучшим воином, чем я с двумя. Я больше уклонялся, а он шел за мной и рубил, и рубил.
   – Да чтоб ты сдох, – прошипел я и сам пошел в атаку.
   Он принял два удара и вдруг парировал так, что мои руки онемели до локтей, а мой меч взвился в воздух и, пролетев ярдов пять, упал далеко в стороне.
   Я застыл, часто дыша и не зная, что делать, а он хрипло расхохотался:
   – Я сражался две тысячи лет!.. Кто может быть лучше…
   Я прыгнул вперед и, ухватившись изо всех сил за руку с мечом, другой ударил ему в зубы. Голова лишь чуть дернулась; ударил снова и снова, заныли разбитые в кровь пальцы, а он искривил губы в насмешливой ухмылке:
   – И это все?
   – Нет, – ответил я.
   Он не успел среагировать, а я пригнулся, дернул его на себя, поднялся с трудом, словно поднимая каменного слона, с силой бросил оземь. Земля вздрогнула и загудела.
   Сердце мое застучало в отчаянии, он не рассыпался, а поднялся достаточно легко, жестокое синее лицо искривилось в жуткой гримасе.
   – Не ожидал?
   – Это хорошо, – сказал я, – я ж целых три часа не дрался! Как жить?
   Он ответил скрипящим голосом:
   – Тебе жить… не придется.
   Обрубок руки начал медленно удлиняться, я так ошалел, что упустил момент, когда этот синелицый смотрит очень сосредоточенно на руку, отращивая ее, а когда опомнился и бросился к нему, он уже сцепил отросшие пальцы в кулак и метнул мне в лицо.
   Я уклонился, сам ударил и снова разбил пальцы в кровь. Боль стегает по телу, словно вгоняет острые иглы, а его удар сбил меня с ног с такой силой, что я не просто перекувырнулся, а сперва пролетел по воздуху как тряпичная кукла.
   Он захохотал, глядя, как я недвижимо распростерся на земле, уже не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, повернулся к дереву.
   Я с трудом сфокусировал зрение, Ротильда все так же прижимается спиной к дереву, перед ней сидит Бобик, а на земле кинжал, что швырнул этот синелицый монстр.
   Сердце мое наполнилось благодарностью. Молодец, Бобик, ты у меня такой, и молнию схватишь зубами…
   Монстр пошел к ним, походка тяжелая и неторопливая, в трех шагах от Бобика остановился.
   – Собака Тантала? – донесся до меня его хрипло-скрипучий голос, я впервые уловил в нем изумление. – Но что ты в таком презренном мире… Хорошо, я убью эту женщину и заберу тебя с собой…
   Бобик оскалил зубы, они стали еще длиннее – саблезубый тигр показался бы домашней кошечкой, а из глаз пошел багровый свет и озарил впереди землю.
   Синелицый вытянул руку в сторону Ротильды, в ладони опять возникло тонкое блестящее лезвие ножа.
   – А вот этот нож ты не поймаешь, – сказал он Бобику.
   – Это и не нужно, – ответил я за его спиной.
   Руки болезненно тряхнуло снова, однако стальной клинок срубил голову точно и красиво. Она откатилась в сторону, а сдвинутое ударом тело тупо выпустило клинок в цель.
   Мы не успели увидеть, как он исчез из руки монстра, в тот же миг рукоять задрожала в стволе дерева. Тело покачнулось, пыталось сделать шаг, однако ноги запутались, оно грохнулось перед Бобиком.
   Он зарычал снова, я сказал строго:
   – Фу!.. Эту гадость есть нельзя.
   Ротильда всхлипнула.
   – Как ужасно…
   – Что? – удивился я. – Это же обычные мужские игры!.. Я мог бы сразу, но это неинтересно. Да и вам хотели показать хоть что-то забавное… Вам весело, правда?
   Голова щелкала зубами и пыталась говорить, но для этого нужны легкие, я погнал ее пинками к костру, чувствуя, что качу тяжеленный валун. Она пыталась ухватить сапог зубами, но я в последнем усилии, отбив на ноге пальцы, запихнул в самую середину раскаленных углей.
   Ротильда проговорила в ужасе:
   – Что вы за люди?.. Как вам нравится драться!
   – Так за самку же, – объяснил я. – Не за какую-то там корону!
   – Кто это был?
   – Узнаем, – пообещал я. – Леди Ротильда, вы там пирожные не догрызли…
   Она вскрикнула:
   – Что? Какие пирожные?
   – Сдобные, – ответил я в недоумении. – И заварные с трубочками. С кремом то есть. Очень даже – рекомендую.
   Она сказала, чуть не плача:
   – Я не знаю, что это за чудище!
   – Я тоже, – ответил я, – но аппетит такое не должно портить. Может быть, оно только для того и появилось!
   Она смотрела на меня с тем же ужасом, что и на отрубленную голову: та все еще жутко гримасничает на раскаленных углях, уже начинает обретать багровый цвет, как сами угли; я подумал и подбросил еще несколько толстых сухих веток.
   Шерсть на Бобике уже опустилась, клыки втянулись в пасть, а глаза стали коричневыми. Он сбегал к обезглавленному телу, обнюхал. Мне показалось, что руки сделали попытку схватить пса, но лишь дернулись пару раз и застыли после предсмертных судорог.

Глава 9

   Я подобрал с земли нож, очень необычная форма, а потом вернулся к месту схватки и поднял меч, удивительно прозрачный, словно смотрю сквозь драгоценное голубое стекло.
   Не слишком легкий, не слишком тяжелый, как раз по руке. Я оглядел свой меч, на нем такие глубокие зарубины, что еще чуть, и его перерубили бы, как будто он из слабого дерева вроде сосны.
   – Пожалуй, – сказал я, – возьму как трофей. Я вообще люблю собирать такие штуки… Что-то есть во мне от сороки-воровки.
   Леди Ротильда все еще вздрагивает, бледная и с огромными испуганными глазами.
   Я посмотрел на нее внимательно.
   – Вам нечего добавить? А то я не понимаю: ваши противники захватили столицу, на троне уже кто-то сидит, утверждается… Зачем гоняться за вами, расходовать такие ресурсы? Я бы точно не стал.
   Она прошипела зло:
   – Ну спасибо…
   – Ну пожалуйста, – ответил я. – Так почему?
   Она посмотрела с удивлением и брезгливой жалостью.
   – Вы в самом деле какой-то… Захватив власть, можно стать только королем, но не хозяином моих земель!.. Потому и стараются поймать, чтобы насильно выдать замуж… и тем самым прибрать к рукам мои личные огромные владения!
   Я подумал, кивнул, сказал досадливо:
   – Виноват, это я сам не врубился. Видно, по голове тот гад меня все-таки шарахнул… Да-да, теперь понял… Просто я жил в тех королевствах, где короли не беднее феодалов. Значит, эти ради ваших земель пытаются перехватить и по-быстрому жениться на вас? А вашего мнения спрашивать не будут?
   Она вздохнула.
   – Есть много способов принудить женщину…
   Я чувствовал, как она вздрогнула и насторожилась. Я прислушался, но везде тихо, потом сообразил, что боится меня, раз уж сама проговорилась, усмехнулся, пошел посмотреть на раненого, однако он за это время истек кровью, а второй ушел в лес, хотя за ним такой кровавый след, что сбежится все местное зверье.
   Леди Ротильда все еще смотрит на меня настороженно, как же, подсказала мне, тупому, такую невероятно новую идею, ну да, теперь будет трястись, пока видит такого спасителя.
   Я свистнул Зайчику, послышался топот, он примчался, веселый и бодрый, но насторожил уши и начал принюхиваться ко мне, потом к Бобику.
   – Едем? – спросил я рыжеволоску. – Или останетесь?
   – Ну, я не знаю…
   Я прервал:
   – Леди, вы исключительно красивая женщина! Даже очень. Но абсолютно не в моем вкусе.
   – Что-о?
   – Не люблю рыжих, – объяснил я с подчеркнутой чистосердечностью. – Они все ведьмы. Так что с моей стороны вам ничего не грозит. Ведьмы почему-то красивые, вы не знали?.. Или безобразные, середины ну вот нет как нет. Во всяком случае, я не видел, а уж ведьм почему-то насмотрелся и нагляделся. А ваше богатство и земли я не взял бы, даже если бы мне еще и доплатили.
   Она чуточку успокоилась, но сказала с некоторым вызовом:
   – К счастью, вы простой рыцарь.
   – И что? – спросил я задето.
   – Такой брак, – объяснила она, – все равно признали бы недействительным.
   – Вот видите, – сказал я с облегчением, – как мне повезло!
   Она покосилась недовольно.
   – Да? Вас в самом деле мое состояние не прельщает? Не врите, очень даже любезный сэр.
   – А чем прельщаться?
   – Мои родовые, – отрезала она, – и неотчуждаемые владения впятеро превосходят земли короля!
   – Эх, Ваше Величество, – сказал я. – Как говорил один мудрец, мой ишак: хочу еду, хочу е… иду. Разве свобода стоит королевства? Ну с какой стати я стал бы обременять себя землями, замками, поместьями, деревнями, городами?
   – Как это, с какой?
   Я пояснил:
   – Нужно обо всех думать, заботиться, а эти наглые твари, что для них ни сделай, все равно поливают экскрементами… ну, это говном, по-вашему, и ни на какой козе к ним не подъедешь… Нет уж, свобода странствующего рыцаря – превыше всего!
   Она смотрела на меня несколько странно.
   – Вы были в услужении знатного сеньора, – сказала она уверенно, – и слышали его жалобы! Только вы зря приняли их всерьез.
   – Почему?
   – А почему он не бросил свои земли, – спросила она, – и не пошел, вот как вы, странствовать?
   – Ну-ну!
   – Ведь не бросил же?.. Не бросил, знаю. Между красивыми стремлениями и реализацией – дистанция…
   – …огромного размера, – договорил я задумчиво. – Может быть, вы и правы, леди… тьфу, Ваше Величество.
   Она поморщилась.
   – Плеваться неприлично.
   – Дык я ж не во дворце, – объяснил я чистосердечно, – и никогда в нем не буду. У меня дворцефобия, я натурист и нигилист, природу люблю. Надо ее спешить любить, пока еще можно, а то постареет, станет такой неопрятной, даже не представляете… Ладно, я бы не хотел слишком задерживаться в этом лесу, что-то он не совсем нравится…
   Она так вздрагивала, что не попадала ногой в стремя, я помог ей взобраться, а затем вскочил в седло, не касаясь стремени. Раны уже затянулись, а повыпендриваться перед женщиной святое дело.
   Дальше мы двигались галопом через обширное поле, вклинившееся в лес и разбившее его надвое, хотя там, ближе к горизонту, лес все-таки сходится, как края заживающей раны.
   Бобик насторожился, начал смотреть влево, быстро зыркнул на меня, я видел, как глаза быстро налились красным огнем.
   – Зайчик, – сказал я, – стой!..
   Мои пальцы коснулись рукояти меча, однако дальняя стена леса распахнулась, словно трава. Оттуда выметнулись два громадных чудовища, похожие на псов, но размером оба с быков.
   Двигаются оба с огромной скоростью, я с холодком успел подумать, что как же повезло, что на этот раз застали нас не в лесу.
   Я торопливо накинул тетиву и, наложив стрелу, поспешно прицелился в ближайшего, что обогнал другого на полкорпуса.
   Стрела с щелчком исчезла, я ухватил вторую и выпустил в другого зверя, потом начал хватать и стрелять, стрелять, стараясь не слышать истошный визг Ротильды.
   Оба чудовища продолжали нестись на меня, но с ними происходило нечто странное: стрелы выпали на землю, одно начало прихрамывать и отстало, но первое на огромной скорости налетело на меня, я ощутил смрад, в глазах на короткое время потемнело.
   Когда оглянулся, чудовище рассыпалось, как если бы грязный туман превратился в песок, а тот взвился дымом и пропал.
   Другое чудовище рассыпалось, не добежав. Я подобрал стрелы, пусть Ротильда не догадывается, что у меня за лук.
   Она провизжала:
   – Это же Черные Гразды!
   – Ух ты, – сказал я. – Надо же!.. А что это за Гразды?
   – Псы Войны! – прокричала она, дрожа всем телом. – Их могут вызвать только очень сильные колдуны!.. И копить мощь на такое черное дело нужно годами!
   – Значит, того стоило, – сказал я и, посмотрев на нее, уточнил, – с точки зрения этих идиотов.
   Она стояла бледная и с прижатыми к груди руками.
   – Значит, – прошептали ее губы, – они сумели привлечь на свою сторону самого Керенгеля. Это самый могучий маг… Нам не уйти.
   – А вот и неправда, – ответил я жизнерадостно. – Я от бабушки ушел…
   Вдали послышался грозный гул. В том же месте, откуда выскочили эти два пса-нежити, напролом выметнулись всадники в дорогих доспехах, с пышными султанами и на покрытых богатыми попонами конях.
   Я насчитал двенадцать человек, все выглядят очень даже серьезными и озабоченными. Завидев нас, они начали сдерживать коней – хороший знак, прямую атаку двенадцати рыцарей мы вряд ли выдержим.
   – Бобик, – сказал я, – охраняй вот ее. Разрешаю убивать.
   Бобик замахал хвостом, кровавый огонь в глазах разгорелся так, что зловещий отсвет пал и на морду.
   Всадники с галопа перешли на рысь, а с нее на шаг, приблизились на такое расстояние, чтобы успеть закрыться щитами, если попробую ссаживать с помощью стрельбы.
   Передний прокричал:
   – Кто бы ты ни был, мы приветствуем тебя, сумевшего остановить наших Псов Ночи!.. Я – сэр Агинарк, глава королевский охраны. А это мои люди.
   – Ричард, – назвался я, – странствующий рыцарь, который ищет смысл жизни и свое место в ней.
   Агинарк крикнул:
   – У тебя должно быть могучее средство от нежити?
   – Есть, – скромно сказал я. – Я сам это средство.
   Он коротко хохотнул.
   – Хорошо сказано. А теперь о деле. Мы преследуем эту женщину, она выкрала нечто важное из королевского дворца. Она принадлежит нам.
   Я перевел взгляд на леди Ротильду.
   – Так вот в чем дело? – протянул я озадаченно. – А я смотрю, в той картине, что вы нарисовали, многое не сходится…
   Она сказала отчаянным голосом:
   – И что? Да, я соврала. Но эта вещь принадлежит мне!
   Всадник возразил спокойно:
   – Эта вещь принадлежала королю Гергенту Великому.
   – Это был муж! – воскликнула она. – Теперь принадлежит мне!
   Всадник покачал головой:
   – Нет.
   – Это достояние королевской семьи!
   Он отрубил тверже:
   – Это достояние королевства.
   – Я – королева!
   – Уже нет, – ответил всадник и обратил взгляд на меня. – Кто бы вы ни были, отважный герой, но правда и право на нашей стороне. К тому же нас двенадцать, с оружием обращаться умеем. За лук вы схватиться, конечно, успеете, но больше двух выстрелов сделать не дадим, как вы понимаете. Все мы тверды в желании вернуть сокровище в королевскую казну. Даже если убьете кого-то из нас, да хоть половину, остальные зарубят вас…
   Я сказал медленно:
   – Последний довод особенно… убедителен. Хорошо, передаю эту весьма обременительную ношу вам. Бобик, ко мне! У нас своих дел невпроворот.
 
   Конечно, мне бы в самом деле ехать, дел невпроворот, но я политик только на словах да в громадье планов, а на самом деле весь из себя оскорбленная на глазах женщины ранимая сущность, прям поэт трепетный и легкокрылый…
   Проскакал милю на случай, если за мной следят каким-то образом, затем вернулся по их следу, понял, в каком направлении движутся, что не такая уж и задача, послал Зайчика по взгорью и вскоре увидел весь их отряд внизу в долине.
   Так и есть, руки Ротильды свободны, однако длинный повод ее коня привязан к седлу едущего впереди всадника. Более того, ее ноги, как я заметил с изумлением, связаны прочной веревкой друг с другом под конским брюхом. Едет она гордо, ни на кого не смотрит, да с нею и не заговаривают, их дело привезти ее обратно и получить награду.
   – Не спеши, – шепнул я Бобику. – Ищи место для засады…
   К моему удивлению, он посмотрел серьезно и помчался вперед по гребню. Зайчик понял и ринулся за ним.
   Этот псяка в самом деле отыскал удобное местечко: долина сужается, много свалившихся камней затрудняет дорогу, а в мою сторону есть узкая тропка между отвесными скалами.
   Я спешился, огляделся. Зайчик сразу отошел на задний план, выбил копытом что-то вкусное из валуна и начал с хрустом грызть.
   Я потрепал Бобика по лобастой башке.
   – Да ты умница, – сказал я потрясенно, – я не знал, что такой хитрый… Может быть, ты и кофе делать умеешь?
   Он хитро улыбнулся, лизнул мне руку и лег на камни. Я приготовил лук, а вдали уже послышался приближающийся стук копыт.
   Они едут в том же порядке: впереди рослый воин с красивым жестоким лицом, в кольчуге, с плеч ниспадает красный плащ, что накрывает идущую от седла веревку, за ним движется конь с Ротильдой, а следом остальные одиннадцать воинов.
   Если раньше ехали компактной группой и весело переговаривались, то теперь им прошлось вытянуться по одному, я прицелился в переднего и ждал, когда тот приблизится к рассчитанному месту.
   Он словно ощутил опасность, начал быстро зыркать по сторонам, затем взял привязанный к седлу шлем и напялил на голову, даже забрало опустил.
   Я вздохнул, быстро натянул тетиву, поймал цель и спустил стрелу. Воин, как мне показалось, успел ее заметить в последний миг, но отшатнуться не сумел, она ударила его сбоку в шею и вышла с другой стороны.
   Он захрипел и начал клониться на конскую гриву.
   Я поднялся и прокричал во весь голос:
   – Ротильда!.. Ко мне!
   Бобик заворчал и посмотрел на меня с упреком.
   – Не ревнуй, – сказал я. – Женщина! Мы скоро от нее избавимся.
   Ротильда пустила коня вперед, поравнялась с ведущим. Я успел увидеть, как она дотянулась до его пояса и выхватила оттуда нож, дальше я за нею не следил, стрелы идут веером в безумцев, что стараются атаковать, перепрыгивая через упавших людей и коней.
   Ротильда наконец перепилила конский повод и повернула коня в сторону этой узой расщелины.
   – Молодец, – прошептал я с облегчением, – догадалась… Бобик, не ворчи, ты все равно умнее.

Глава 10

   За Ротильдой погнались несколько человек, к ней уже протянулись руки, но одному стрела угодила в голову, другому в грудь, третий влетел за женщиной в щель, он тот мне и нужен: стрела попала ему в шею, он начал падать, потянул повод, и они с конем грохнулись оземь, загородив узкую тропку.
   Конь с Ротильдой вылетел из расщелины на мою сторону, глаза у обоих перепуганные, она закричала восторженно:
   – Я знала, я знала!
   – Теперь не отставать! – велел я.
   С длинного пологого холма мчаться легко и красиво, ее конь в самом деле не отставал в простом галопе, и мы ушли довольно далеко, прежде чем она перестала оборачиваться.
   – Сэр Ричард, – произнесла она с сомнением, – вы настолько хороши с луком, что я усомнилась в вашем благородном происхождении. Но все равно я вам весьма признательна. Обещаю, вас вознаградят по достоинству.
   – Спасибо… но лучше не надо.
   – Почему?
   – Меня пугает это… по достоинству.
   – Простите, чем пугает?
   – Всем, – ответил я откровенно. – Я сам еще не знаю всех свои достоинств. То ли вам надо будет приготовить мне гору из золота и горный хребет из бриллиантов, то ли меня нужно утопить в болоте…
   Она усмехнулась, приняв за шутку, хотя я говорю с самым серьезным лицом, затем скомандовала:
   – А теперь снимите веревку с моих ног.
   Я сказал с сомнением:
   – Может, пусть? Зато не свалитесь.
   – Я прекрасно держусь в седле, – возразила она сердито.
   – А если напьетесь?
   Она поморщилась.
   – Глупые мужские шуточки. Леди, кстати, тоже могут искать уединения.
   – А, – сказал я понимающе, – растрясло… Минутку!
   Веревку я быстро перехватил ножом, остатки хотел бросить за кусты, да не будет подсказки, а потом передумал и разложил прямо на дороге.
   Она посмотрела, подозрительно нахмурилась.
   – Зачем?
   – Следы они и так видят, – объяснил я, – а когда заметят веревку, явно положенную нарочито, чтобы заставить идти именно этой дорогой, сразу заподозрят засаду или ловушку… И будут продвигаться как осторожные улитки.
   Она фыркнула, но ничего не сказала, а торопливо исчезла за ближайшими кустами.
   Бобик хотел пойти за нею, но покрутил носом и посмотрел на меня с вопросом в больших мудрых глазах ребенка.
   – Если хочешь, – сказал я, – можешь пойти. Поможешь процессу.
   Он подумал, снова понюхал воздух и даже чуточку попятился. Ротильда вышла из-за кустов достаточно быстро, сама поднялась в седло, хотя я соскочил и готовился помочь.
   – За мной, – сообщила она деловито, – пустили самого начальника дворцовой стражи.
   Я буркнул:
   – Я запоминаю с первого раза.
   – Правда? – спросила она язвительно. – А я думала, что вы воин.
   – И что, если начальник стражи?
   – В его руках, – объяснила она, – лучшие воины, лучшие кони… Они сумеют и догнать, и даже перекрыть все дороги впереди.
   Я пустил Зайчика в ровный галоп, Ротильда умело заставила своего коня держаться рядом, на меня почти не смотрит, лицо отрешенно-угнетенное.
   – Так уж и все? – спросил я.
   Она вздохнула.
   – У них мощные амулеты и даже талисманы. Керенгель мог настроить их на меня еще там, в моем дворце.
   – Тогда должны бежать по следу, – возразил я. – А не забегать вперед и раскидывать сети!
   – Впереди Зачарованный Лес Ночи, – произнесла она, я ощутил ужас в ее словах. – Мы можем обогнуть его только справа или слева! Там хорошие дороги, а других нет, дальше скалы и пропасти… Им нужно всего лишь устроить засады на этих дорогах. А людей у них столько, что и десяток могли бы перекрыть…
   Я подумал, поинтересовался:
   – А что за Лес Ночи? Как я понимаю, это все-таки лес, а не бездонное болото, мертвое озеро или огненная пропасть…