Страница:
– Я не уверена, – задумчиво ответила Кассандра. – Я хочу видеться с вами, Колин, но мне приходится соблюдать осторожность.
– Да, конечно, я понимаю.
– Только не подумайте, будто я его боюсь. Я могу встречаться, с кем пожелаю. Я не его собственность…
Она умолкла, но в красноречивой паузе ясно послышалось непроизнесенное слово «пока». Прекрасно понимая, что поступает не правильно (ей ведь следовало всячески его поощрять, а не прикрываться Риорданом, как щитом!), Кассандра все-таки ничего не смогла с собой поделать. Было в Уэйде что-то пугавшее ее. Она решила не торопить события.
– Ну, если так, приглашаю вас провести вместе завтрашний вечер.
У нее сжалось сердце, но она заставила себя улыбнуться.
– Хорошо, я согласна.
Вместо того чтобы улыбнуться в ответ с довольным видом, он продолжал пристально смотреть на нее с каким-то загадочным выражением, «Ну вот, теперь он меня поцелует, – подумала Кассандра. – Надо держаться свободно, а то он все поймет».
Тут произошло нечто такое, чего она не предвидела и не могла даже вообразить. Он неуклюже схватил ее за плечи и грубо поцеловал. Ее голова с глухим стуком ударилась о кирпичную стену дома, и она издала сдавленный крик боли. Уэйд не отпустил ее, напротив, он еще крепче прижался к ее губам. Она попробовала смягчить поцелуй, но он так больно придавил ртом ее губы, что у нее ничего не вышло. Он даже не пытался пустить в ход язык, но его зубы несколько раз стукнулись о ее собственные. Ей показалось, что она чувствует во рту привкус своей крови. Когда он отпрянул, чтобы взглянуть на нее, ей не удалось скрыть свой испуг.
– Мне нравится вот так, Кассандра, – произнес Уэйд удивительно бесстрастным тоном. – Вот так.
Он снова поцеловал ее точно так же, но на этот раз просунул руки ей за спину и принялся жестокими, больно щиплющими движениями тискать ее ягодицы. Она едва не закричала от боли, но все вытерпела, не двигаясь, вся охваченная страхом и стыдом.
Наконец Уэйд отступил на шаг, обхватил обеими руками ее шею и слегка сдавил ее пальцами.
– Тебе ведь тоже это нравится, верно, Кассандра?
Она молча кивнула, внутренне содрогнувшись.
Его тонкие, раскрасневшиеся от поцелуев губы растянулись в довольной улыбке. Когда он вновь протянул руку, она едва не отпрыгнула, но он всего лишь открыл дверь.
– Доброй ночи, моя дорогая. Буду считать часы до завтрашнего дня.
Он заботливо провел ее внутрь и закрыл дверь перед ее побелевшим, перепуганным лицом. Оказавшись в доме, Кассандра прислонилась спиной к двери в полной темноте, прислушиваясь к звуку отъезжающего кабриолета. Слезы покатились по ее щекам.
– Я не могу, не могу, – шептала она, нащупывая носовой платок.
Тут кто-то оглушительно забарабанил в дверь. Зажав уши ладонями, Кассандра отпрянула от двери, словно ее пырнули ножом в спину. Она схватилась рукой за горло, в котором застрял болезненный ком. Господи, ради всего святого, хоть бы это был не он, только бы не он! Вот опять послышался этот громкий неистовый стук. Казалось, чей-то могучий кулак сейчас проломит дверь. Она торопливо утерла слезы и положила ладонь на ручку двери.
– Кто там?
Поразительное дело: ее голос прозвучал совершенно обыденно.
– Открой дверь, черт тебя побери!
Риордан! Кассандра распахнула дверь настежь и едва не бросилась ему на шею от радости, но выражение его лица, а затем и его слова заставили ее замереть на месте.
– Ты не утерпела, верно, Касс? Я тебе велел не встречаться с ним, не предупредив меня, но тебе хотелось увидеть его поскорей!
– Да, но он…
– Тебе, наверное, трудно было обходиться без мужчины столько недель подряд. Почему же ты мне не сказала? Я был бы рад предложить свои услуги и притом совершенно бесплатно.
Она ахнула.
– Что ты такое…
– Но больше к нему не ходи, не предупредив меня поняла? Даже если очень приспичит. Запомни, Касс, этот человек – убийца, и ты можешь пострадать.
Кассандра перестала даже пытаться вставить слово и застыла в молчании, ожидая, пока он не закончит.
– А может, тебе нравятся убийцы, а? Тебя возбуждает запах крови? Ладно, меня это устраивает, мне наплевать, но ты должна быть жива и невредима, пока все это не кончится. А уж потом можешь делать все, что заблагорассудится. Скатертью дорога!
Он приблизил лицо к ее лицу и прошипел:
– Но если ты еще хоть раз пойдешь с ним, не дав мне знать заранее, я заставлю тебя об этом пожалеть!
Она едва перевела дух.
– Ах ты, сукин…
Он схватил ее за руку и заставил попятиться.
– Войди в дом и запри дверь. Не встречайся с Уэйдом, пока мы не поговорим.
С этими словами Риордан захлопнул дверь у нее перед носом, и она услыхала его разгневанные удаляющиеся шаги на мостовой. Ярость заставила ее позабыть о слезах. Она в сердцах изо всех сил пнула дверь ногой.
Холодный, стелющийся по земле туман окутал ноги Риордана, пока он шел по улице. Он поднял воротник и обхватил себя руками, стараясь унять дрожь. Просто невероятно, как можно дрожать от холода, когда внутри все кипит! А ведь он пришел сюда сегодня, чтобы извиниться! Все последние дни его мучила совесть. Он скверно обошелся с Касс и хотел помириться. Теперь ему хотелось просто свернуть ей шею.
Это ревность. Он ревнует! Это чувство Риордану было знакомо: ему и раньше приходилось ревновать женщин. Но такой жгучей ревности он не испытывал никогда в жизни, никогда еще она не сжигала его изнутри, как раскаленное добела пламя, не оставляющее за собой ничего, кроме гнева и жажды мести. А ведь он знал, что представляет собой Касс Мерлин, ему все было известно с самого начала! Почему же теперь, когда она поступила именно так, как можно было ожидать, ему хотелось ее придушить?
Впрочем, нет. Чего ему действительно хотелось, так это соблазнить Касс. Все делать медленно, не торопясь. Раздеть ее догола в закрытой карете. Или, наоборот, торопливо сорвать с нее одежду у себя в спальне, чтобы оба они через секунду оказались голыми. Или сделать это исподтишка в гостиной ее тетки, беспокойно прислушиваясь к приглушенным стонам Касс, пока он будет расстегивать пуговицы…
Риордан запрокинул голову и взглянул на невидимое небо. Сначала ему казалось, что ее следует избегать, потому что она слишком похожа на многих других женщин, которых он знал раньше. Но дело было не только в этом. Касс была воплощением всего того, что он отвергал, она пробуждала в нем все то темное, плотское, грешное, от чего он решил отказаться. Однако было в ней нечто еще, чего он даже назвать бы не мог, и это «нечто» делало ее опасной. Она представляла угрозу его будущему, хотя само по себе это утверждение казалось чистейшим безумием.
Ему хотелось быть не таким, как все, оставить после себя след, воспользоваться предоставленными ему возможностями, чтобы изменить окружающий мир в лучшую сторону. Жениться на Клодии. Усердно трудиться, заслужить уважение и восхищение людей, чьим мнением стоит дорожить, доказать им и самому себе, что он не такой, как его отец и другие члены его порочного семейства. Его инстинкты подсказывали ему, что женщина, которую он только что видел в объятиях Уэйда, способна погубить все его честолюбивые замыслы и устроить кавардак из осмысленной, упорядоченной жизни, к которой он стремился.
Чувствуя себя сильным и решительным, он продолжал идти вперед, но на перекрестке его вдруг поразило видение: с ослепительной ясностью он увидел обнаженную Касс, лежащую у него на коленях и улыбающуюся ленивой блаженной улыбкой, пока он ласкал ее. Риордан закрыл глаза, но от этого картинка стала еще ярче. Он увидел, как гладит ее между ног, одновременно наблюдая за ее лицом…
Он пошел быстрее и стал насвистывать, чтобы отвлечься. Следующее видение показалось ему еще более соблазнительным и в то же время ужасающим. Он увидел себя и Касс сидящими в креслах у потрескивающего камина в библиотеке у него дома и читающими друг другу книжки вслух. Ее ноги были укутаны пледом, он вытянул свои в домашних туфлях на скамеечку поближе к огню.
Риордан стукнул раскрытой ладонью по фонарному столбу, потом пнул его сапогом. Испустил длинную цепочку проклятий. Вновь зашагал. Ему предстоял долгий путь.
6.
– Да, конечно, я понимаю.
– Только не подумайте, будто я его боюсь. Я могу встречаться, с кем пожелаю. Я не его собственность…
Она умолкла, но в красноречивой паузе ясно послышалось непроизнесенное слово «пока». Прекрасно понимая, что поступает не правильно (ей ведь следовало всячески его поощрять, а не прикрываться Риорданом, как щитом!), Кассандра все-таки ничего не смогла с собой поделать. Было в Уэйде что-то пугавшее ее. Она решила не торопить события.
– Ну, если так, приглашаю вас провести вместе завтрашний вечер.
У нее сжалось сердце, но она заставила себя улыбнуться.
– Хорошо, я согласна.
Вместо того чтобы улыбнуться в ответ с довольным видом, он продолжал пристально смотреть на нее с каким-то загадочным выражением, «Ну вот, теперь он меня поцелует, – подумала Кассандра. – Надо держаться свободно, а то он все поймет».
Тут произошло нечто такое, чего она не предвидела и не могла даже вообразить. Он неуклюже схватил ее за плечи и грубо поцеловал. Ее голова с глухим стуком ударилась о кирпичную стену дома, и она издала сдавленный крик боли. Уэйд не отпустил ее, напротив, он еще крепче прижался к ее губам. Она попробовала смягчить поцелуй, но он так больно придавил ртом ее губы, что у нее ничего не вышло. Он даже не пытался пустить в ход язык, но его зубы несколько раз стукнулись о ее собственные. Ей показалось, что она чувствует во рту привкус своей крови. Когда он отпрянул, чтобы взглянуть на нее, ей не удалось скрыть свой испуг.
– Мне нравится вот так, Кассандра, – произнес Уэйд удивительно бесстрастным тоном. – Вот так.
Он снова поцеловал ее точно так же, но на этот раз просунул руки ей за спину и принялся жестокими, больно щиплющими движениями тискать ее ягодицы. Она едва не закричала от боли, но все вытерпела, не двигаясь, вся охваченная страхом и стыдом.
Наконец Уэйд отступил на шаг, обхватил обеими руками ее шею и слегка сдавил ее пальцами.
– Тебе ведь тоже это нравится, верно, Кассандра?
Она молча кивнула, внутренне содрогнувшись.
Его тонкие, раскрасневшиеся от поцелуев губы растянулись в довольной улыбке. Когда он вновь протянул руку, она едва не отпрыгнула, но он всего лишь открыл дверь.
– Доброй ночи, моя дорогая. Буду считать часы до завтрашнего дня.
Он заботливо провел ее внутрь и закрыл дверь перед ее побелевшим, перепуганным лицом. Оказавшись в доме, Кассандра прислонилась спиной к двери в полной темноте, прислушиваясь к звуку отъезжающего кабриолета. Слезы покатились по ее щекам.
– Я не могу, не могу, – шептала она, нащупывая носовой платок.
Тут кто-то оглушительно забарабанил в дверь. Зажав уши ладонями, Кассандра отпрянула от двери, словно ее пырнули ножом в спину. Она схватилась рукой за горло, в котором застрял болезненный ком. Господи, ради всего святого, хоть бы это был не он, только бы не он! Вот опять послышался этот громкий неистовый стук. Казалось, чей-то могучий кулак сейчас проломит дверь. Она торопливо утерла слезы и положила ладонь на ручку двери.
– Кто там?
Поразительное дело: ее голос прозвучал совершенно обыденно.
– Открой дверь, черт тебя побери!
Риордан! Кассандра распахнула дверь настежь и едва не бросилась ему на шею от радости, но выражение его лица, а затем и его слова заставили ее замереть на месте.
– Ты не утерпела, верно, Касс? Я тебе велел не встречаться с ним, не предупредив меня, но тебе хотелось увидеть его поскорей!
– Да, но он…
– Тебе, наверное, трудно было обходиться без мужчины столько недель подряд. Почему же ты мне не сказала? Я был бы рад предложить свои услуги и притом совершенно бесплатно.
Она ахнула.
– Что ты такое…
– Но больше к нему не ходи, не предупредив меня поняла? Даже если очень приспичит. Запомни, Касс, этот человек – убийца, и ты можешь пострадать.
Кассандра перестала даже пытаться вставить слово и застыла в молчании, ожидая, пока он не закончит.
– А может, тебе нравятся убийцы, а? Тебя возбуждает запах крови? Ладно, меня это устраивает, мне наплевать, но ты должна быть жива и невредима, пока все это не кончится. А уж потом можешь делать все, что заблагорассудится. Скатертью дорога!
Он приблизил лицо к ее лицу и прошипел:
– Но если ты еще хоть раз пойдешь с ним, не дав мне знать заранее, я заставлю тебя об этом пожалеть!
Она едва перевела дух.
– Ах ты, сукин…
Он схватил ее за руку и заставил попятиться.
– Войди в дом и запри дверь. Не встречайся с Уэйдом, пока мы не поговорим.
С этими словами Риордан захлопнул дверь у нее перед носом, и она услыхала его разгневанные удаляющиеся шаги на мостовой. Ярость заставила ее позабыть о слезах. Она в сердцах изо всех сил пнула дверь ногой.
Холодный, стелющийся по земле туман окутал ноги Риордана, пока он шел по улице. Он поднял воротник и обхватил себя руками, стараясь унять дрожь. Просто невероятно, как можно дрожать от холода, когда внутри все кипит! А ведь он пришел сюда сегодня, чтобы извиниться! Все последние дни его мучила совесть. Он скверно обошелся с Касс и хотел помириться. Теперь ему хотелось просто свернуть ей шею.
Это ревность. Он ревнует! Это чувство Риордану было знакомо: ему и раньше приходилось ревновать женщин. Но такой жгучей ревности он не испытывал никогда в жизни, никогда еще она не сжигала его изнутри, как раскаленное добела пламя, не оставляющее за собой ничего, кроме гнева и жажды мести. А ведь он знал, что представляет собой Касс Мерлин, ему все было известно с самого начала! Почему же теперь, когда она поступила именно так, как можно было ожидать, ему хотелось ее придушить?
Впрочем, нет. Чего ему действительно хотелось, так это соблазнить Касс. Все делать медленно, не торопясь. Раздеть ее догола в закрытой карете. Или, наоборот, торопливо сорвать с нее одежду у себя в спальне, чтобы оба они через секунду оказались голыми. Или сделать это исподтишка в гостиной ее тетки, беспокойно прислушиваясь к приглушенным стонам Касс, пока он будет расстегивать пуговицы…
Риордан запрокинул голову и взглянул на невидимое небо. Сначала ему казалось, что ее следует избегать, потому что она слишком похожа на многих других женщин, которых он знал раньше. Но дело было не только в этом. Касс была воплощением всего того, что он отвергал, она пробуждала в нем все то темное, плотское, грешное, от чего он решил отказаться. Однако было в ней нечто еще, чего он даже назвать бы не мог, и это «нечто» делало ее опасной. Она представляла угрозу его будущему, хотя само по себе это утверждение казалось чистейшим безумием.
Ему хотелось быть не таким, как все, оставить после себя след, воспользоваться предоставленными ему возможностями, чтобы изменить окружающий мир в лучшую сторону. Жениться на Клодии. Усердно трудиться, заслужить уважение и восхищение людей, чьим мнением стоит дорожить, доказать им и самому себе, что он не такой, как его отец и другие члены его порочного семейства. Его инстинкты подсказывали ему, что женщина, которую он только что видел в объятиях Уэйда, способна погубить все его честолюбивые замыслы и устроить кавардак из осмысленной, упорядоченной жизни, к которой он стремился.
Чувствуя себя сильным и решительным, он продолжал идти вперед, но на перекрестке его вдруг поразило видение: с ослепительной ясностью он увидел обнаженную Касс, лежащую у него на коленях и улыбающуюся ленивой блаженной улыбкой, пока он ласкал ее. Риордан закрыл глаза, но от этого картинка стала еще ярче. Он увидел, как гладит ее между ног, одновременно наблюдая за ее лицом…
Он пошел быстрее и стал насвистывать, чтобы отвлечься. Следующее видение показалось ему еще более соблазнительным и в то же время ужасающим. Он увидел себя и Касс сидящими в креслах у потрескивающего камина в библиотеке у него дома и читающими друг другу книжки вслух. Ее ноги были укутаны пледом, он вытянул свои в домашних туфлях на скамеечку поближе к огню.
Риордан стукнул раскрытой ладонью по фонарному столбу, потом пнул его сапогом. Испустил длинную цепочку проклятий. Вновь зашагал. Ему предстоял долгий путь.
6.
– Мисс Мерлин! Как всегда, рад вас видеть. Входите, прошу вас! Я возьму у вас шаль, если хотите.
– Спасибо, Джон.
Кассандра улыбнулась Джону Уокеру и отдала ему свою шаль. Насколько она могла заметить за те несколько недель, что приходила сюда, в доме Риордана он, по-видимому, исполнял, помимо секретарской, еще и должность экономки, а также дворецкого.
– Будьте добры, предупредите мистера Риордана о моем приходе.
Уокер неловко откашлялся, его щеки порозовели от смущения.
– О Боже, боюсь, его нет дома.
– Нет дома? Но он прислал записку, сказал, что хочет меня видеть.
Эта загадочная по содержанию и хамская по форме записка разозлила ее сверх всякой меры.
– Да, я знаю, я сам отдал ее посыльному, – извиняющимся тоном пояснил Уокер. – Но потом его срочно вызвали: какие-то неприятности с избирателями. Я точно не знаю, когда он вернется.
– Понятно.
Кассандра задумалась, не зная, что предпринять.
– В таком случае, пожалуй, мне лучше уйти.
Уокер снова откашлялся.
– Честно говоря, он… спрашивал, не будете ли вы так добры, чтобы подождать. В библиотеке. Он оставил мне книгу, которую вам следует… которую вы, может быть, захотите прочесть.
Кассандра недоверчиво выгнула бровь (нетрудно было вообразить, что именно сказал Риордан своему секретарю) и мысленно восхитилась дипломатичностью молодого человека. Она решила остаться и подождать хотя бы ради того, чтобы гнев Риордана по возвращении не обрушился на голову ни в чем не повинного секретаря.
– Ну хорошо, Джон, я подожду в библиотеке.
Секретарь бросил на нее полный благодарности взгляд и прошел вперед по коридору, чтобы распахнуть двери библиотеки. Кассандра вновь улыбнулась ему. Ей нравился Джон Уокер. Иногда ей начинало казаться, что втайне он немного увлечен ею.
По привычке она прошла прямо к банкетке под окном. Уокер принес ей не книгу, а набор печатных страниц, скрепленных по краям шпагатом. Убористый шрифт и большой объем документа заставили ее внутренне содрогнуться, но она положила его к себе на колени, подсунула подушку под поясницу и решила почитать.
– Принести вам что-нибудь? Может быть, чаю или стаканчик шерри?
– Только не шерри, а то я еще скорее засну, – рассмеялась Кассандра. – Нет, пока ничего не нужно, спасибо, Джон.
– Вы уверены? Извините меня за такие слова, но… вы в последнее время неважно выглядите. Вы не заболели?
– Нет, я совершенно здорова. Большое вам спасибо за заботу.
Он поколебался еще минуту, потом вежливо поклонился и вышел из комнаты.
Кассандра откинулась затылком на подоконник и закрыла глаза. Она сказала Джону Уокеру не правду: на самом деле она не была совершенно здорова, но надеялась, что рисовая пудра, которую она так старательно втирала в лиловые круги под глазами, поможет ей это скрыть. Вообще-то ничего страшного не случилось, просто вся ее жизнь пошла кувырком. Ей никогда не удавалось предугадать, в каком настроении будет Риордан при каждой следующей встрече на людях или наедине. Обычно он вел себя как скотина, но иногда удивлял ее неожиданной нежностью, словно вовсе и не презирал ее в душе. Всякий раз, подобно простодушному ребенку или доверчивому щенку, Кассандра попадалась в ловушку и откликалась с непосредственной теплотой на каждую ласку. И всякий раз, когда он опять начинал вести себя как скотина, ей приходилось об этом пожалеть.
С Уэйдом она старалась встречаться как можно реже, не вызывая в то же время его подозрений, а также недовольства мистера Куинна. Он больше не пытался причинить ей боль, как в тот первый вечер, но при каждой новой встрече она нервничала, опасаясь подвоха. Сначала она была слишком взбешена, чтобы рассказать Риордану о происшедшем, потом гнев сменился стыдом, и разговор вообще стал невозможен. Но втайне Кассандра дала себе слово, что, если Уэйд еще раз тронет ее хоть пальцем, она этого не позволит, даже если тем самым выдаст себя и не сможет участвовать в заговоре против него.
Ей приходилось вести беспорядочную жизнь, поменяв день с ночью: она редко ложилась раньше рассвета и обычно спала до самого обеда, поднималась с постели в дурном настроении, с головной болью, не понимая, как ее угораздило во все это ввязаться и сколько еще она сможет выдержать. Когда ей все-таки удавалось заснуть, ее мучили кошмары. Она потеряла аппетит. А сегодня был день ее рождения. Всем было наплевать.
Если не считать подобных мелочей, подумала она с горечью, в остальном дела обстояли прекрасно.
Ладно, что за чтение подсунул ей Риордан на этот раз? Тяжело вздохнув, Кассандра устроилась поудобнее. Разговор о книгах стал для них, пожалуй, единственной безопасной темой, не приводившей к ссоре. Если бы кто-то сказал ей об этом еще месяц назад, она бы рассмеялась. Она, Касс Мерлин, сделалась книжным червем! Устало покачав головой от удивления, Кассандра прочитала заглавие. Эдмунд Берк, «Размышления о революции во Франции». Берк… Берк… Имя вроде знакомое, но она не могла вспомнить, где слышала его раньше. Расправив страницы на коленях, она принялась за чтение.
Через два часа Риордан вошел в библиотеку и направился прямо к письменному столу. Он принялся рыться в деловых бумагах и письмах, загромождавших столешницу, в поисках черновика речи, который хотел показать одному из своих друзей. Какой-то неясный звук заставил его повернуться к банкетке под окном.
Касс. Он не думал, что она будет ждать его так долго, и, увидев ее, ощутил странную легкость в груди. Она спала, сидя в неудобной позе, склонившись набок и упираясь плечом в стену. Риордан бесшумно подошел поближе и остановился перед ней, сунув руки в карманы. Она выглядела бледной и беззащитной. Вот она что-то пробормотала во сне, тихо вздыхая сквозь полуоткрытые губы, и он замер в надежде, что она не проснется. Из опасения разбудить ее он даже задержал дыхание. Длинный черный локон выбился из свободного узла у нее на макушке. Риордан подхватил прядь и пропустил сквозь пальцы, запоминая на ощупь шелковистую прохладу ее волос.
Он сел рядом с ней, позабыв и про речь, и про человека, ожидавшего его в гостиной.
– Милая Касс, – прошептал он.
Осторожно просунув руку ей под затылок, Риордан тихонько потянул ее на себя. Она сонно застонала и покорно подалась к нему. Теперь опорой ей служила не стена, а его грудь; для пущей надежности он обнял ее обеими руками. Как и при первой встрече, сегодня она была в белом, только на этот раз в абсолютно благопристойном летнем наряде, отделанном светло-голубыми ленточками. Даже во сне она выглядела свежей и элегантной.
Он обнимал ее впервые с того памятного дня, когда она велела ему больше не прикасаться к ней. Такие правила придумывают, чтобы их нарушать, решил Риордан, проводя губами по ее лбу вдоль линии волос и вдыхая ей одной присущий запах: тонкий нежный аромат, для которого он никак не мог подобрать названия. Она уронила руки на расстеленные на коленях страницы; у него сжалось сердце при виде беззащитных, безвольно полураскрытых ладоней. Он бережно уложил ее голову к себе на плечо, провел рукой по ее бархатистой щеке, потом кончиками пальцев коснулся ее губ.
– Касс, – позвал он еще раз.
– Риордан, – откликнулась она с тихим долгим вздохом, открывая глаза.
– Филипп, – поправил он шепотом.
У нее по-прежнему был сонный, ничем не встревоженный взгляд. Он почувствовал, что теряет власть над собой, погружаясь с головой в прекрасную бездонную глубину ее серых глаз. Ни у кого на свете не было таких длинных ресниц, как у нее. Ее кожа напоминала лепесток диковинного белого цветка. Его рот потянулся к ее губам, словно влекомый магнитом. Потом, прямо у него на глазах, ее взгляд изменился: теперь она вполне проснулась и насторожилась, выжидая, почти не дыша. Это боязливое ожидание заставило его наконец устыдиться самого себя. Остановившись у самых губ ее, он спросил:
– Каково воздействие свободы на индивидуумов?
Кассандра растерянно заморгала, и это заставило его улыбнуться. Легонько встряхнув ее, Риордан повторил свой вопрос. Она озабоченно нахмурилась.
– Свобода позволяет им делать все, что им нравится.
– Так что же нам следует предпринять на сей счет?
– Нам следует… понять, что именно им нравится, чтобы не нарваться на поздравления, которые… которые могут вскоре перерасти в соболезнования.
Он кивнул.
– И вы с этим согласны, мисс Мерлин?
Ей трудно было думать, пока он ее обнимал. И как вообще ее голова очутилась у него на плече?
– Да, я с этим согласна. Будь добр, ты не мог бы…
– О, разумеется. Прошу прощения.
Риордан разжал руки и отодвинулся, чтобы дать ей побольше места.
– Ну и как тебе Берк в сравнении с Руссо? – деловито осведомился он, стараясь упредить ее собственные расспросы о том, каким образом она проснулась в его объятиях.
Кассандра вспыхнула, вспомнив свою первую встречу с Риорданом в клубе «Кларион», когда она заявила, что одинаково восхищается ими обоими.
– Между ними нет ничего общего, верно? – сказала она, одергивая платье и приглаживая волосы.
– Верно, – согласился Риордан, решив не смущать ее напоминанием о том вечере.
– Я бы сказала, что мистер Берк – глубокий почитатель старины. А поскольку Национальный конвент [28] – явление новое, не имеющее собственных традиций, Берк считает его учреждением вредоносным, узурпирующим законную власть.
– Вредоносным учреждением, – повторил Риордан, приятно удивленный ее ответом.
– К тому же он гораздо консервативнее, чем Руссо, – покраснев от смущения, заторопилась Кассандра. – Он не верит в способность народа к самоуправлению.
– А тебя это удивляет? Ты ведь сама жила в Париже, Касс, ты знаешь, на что способна толпа. Она заколебалась.
– Странно, почему все твердят «толпа, толпа», как будто речь идет о каких-то дикарях в окровавленных лохмотьях! Представь себе, Филипп, люди в толпе – это самые обыкновенные мужчины и женщины: булочники, мыловары, обойщики. Рабочий люд, у которого мы покупаем все, что нам необходимо. Без них мы бы просто пропали.
Риордан задумчиво кивнул.
– И тем не менее, – продолжала Кассандра, – этот Берк так убедительно доказывает, что оставлять бразды правления в их руках было бы безумием, что я не могу с ним не согласиться.
– Он обладает даром убеждения. Тем и прославился в палате общин. В Англии памфлет, который ты читаешь, больше способствовал отрезвлению горячих голов, увлекшихся идеями французской революции, чем что-либо другое. Продано уже тридцать тысяч экземпляров.
– Ты с ним знаком?
– Только шапочно. Такие выдающиеся личности, как Берк, обычно не жалуют молодых выскочек, да еще с дурной репутацией.
Его улыбка была проникнута иронией, даже горечью.
– Он тебе нравится?
– Чрезвычайно.
– Может быть, в один прекрасный день он узнает, что ты за человек на самом деле, и поймет, что все остальное было притворством. И тогда он тоже будет тебя уважать.
При этих словах его лицо изменилось.
– Ах, Касс… Спасибо тебе на добром слове.
Взяв ее руку, Риордан поцеловал пальцы, но этого ему показалось мало. Не успела Кассандра сказать хоть слово, как он поцеловал ее прямо в раскрывшиеся от неожиданности губы, упиваясь их вкусом, прислушиваясь к ее частому, неровному дыханию. Этого тоже оказалось мало, но, имея дело с Касс, он всегда увлекался и заходил слишком далеко. Риордан попытался взять себя в руки, пока это еще было возможно.
Для этого ему пришлось встать. Ее огромные глаза смотрели на него не то с упреком, не то с мольбой: в косо падавшем из окна свете трудно было разобрать.
– Мне надо идти, меня человек ждет.
Она кивнула.
– Я вернусь, а ты пока читай дальше, – отрывисто приказал Риордан и вышел.
Кассандра долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь библиотеки, прижимая пальцы к губам. Наконец она спохватилась: на коленях у нее была еще кипа непрочитанных страниц. С усталым вздохом она пристроила памфлет на углу банкетки, приспособив подушку в качестве пюпитра, а сама немного отодвинулась: таким образом ей удобнее было разбирать мелкий шрифт.
«Король Англии является королем по праву наследования, освященному законом и обычаем, – читала она. – Он сохраняет свою корону вопреки воле пораженного революцией общества, которое не подает за короля ни единого голоса, индивидуально или коллективно…»
Ее мысли стали разбредаться. Перед глазами невольно всплывала во всех подробностях сцена, только что произошедшая между нею и Риорданом, начиная с того момента, когда она проснулась в его объятиях. Кассандра вспомнила тот день, когда велела ему больше к ней не прикасаться. До сих пор, если не считать редких и случайных касаний, всегда происходивших на людях, ее запрет действовал. Что же изменилось? Неужели он, так же, как и она, тоскует по близости, которая совсем недавно их связывала?
Какая же она дурочка! Зачем задавать себе эти глупые вопросы? Мужчины устроены иначе, и ей это давным-давно хорошо известно. Удивительным и непостижимым образом они умеют быть ласковыми, не любя при этом никого, кроме себя, вообще не испытывая никаких чувств. Ласки нравятся им сами по себе. А вот женщины – те вечно теряют голову из-за каждого случайного поцелуя и придают ему Бог весть какое значение. Она в этом смысле ничем не отличается от любой последней дуры. Вот так и разбиваются сердца!
Ну уж нет, мрачно пообещала себе Кассандра, с ней ничего подобного не случится. Она навсегда выбросит из головы дурацкие размышления о чувствах Риордана, не станет задумываться над его поступками. Она будет искушенной и циничной, станет предполагать худшее – вот самый верный способ не дать себя обмануть. Раньше она никогда так не вела себя с мужчинами, но решила, что в отношении Филиппа Риордана подобные меры вполне оправданны.
Распрямив плечи и щурясь на расплывающиеся перед глазами страницы, Кассандра героическим усилием попыталась сосредоточиться на королевской власти и нуждах государства. Дверь опять открылась. Она узнала походку Риордана, но не подняла головы.
– А я-то думал, ты читаешь.
– Конечно, читаю! Чем же я, по-твоему, занимаюсь?
– С расстояния в шесть футов?
Кассандра пропустила замечание мимо ушей. «Революция низвела короля, духовенство, судебную власть…»
– Касс!
Она подскочила.
– Тебе нужны очки!
Риордан подошел ближе, глядя на нее с выражением человека, только что сделавшего грандиозное научное открытие.
– Вовсе нет.
– Конечно, нужны! Замедленность, головные боли… все указывало на это. Как же я раньше не догадался?
– Мне не нужны очки.
– Черта с два! Пошли.
– Что ты делаешь?
– Джон! Карету!
С этими словами Риордан схватил ее в охапку и потащил прочь из комнаты. Секретарь, поспешивший на зов, столкнулся с ними в коридоре.
– А вообще-то Бог с ней, с каретой. Мы прогуляемся пешком. Тут недалеко. У нее есть с собой плащ или что-то в этом роде?
– Да, сэр, шаль…
– Давайте ее сюда живо! Мы спешим, Джон.
Мистер Уокер пошел исполнять поручение.
– Риордан! – Кассандра топнула ногой с досады. – Мне не нужны очки! Я же не слепая. Вот я смотрю на тебя сейчас и вижу совершенно отчетливо!
– Не будь дурой. На вот, надень.
Взяв принесенную Уокером шаль, Риордан укутал ее плечи.
– Идем, Касс, у нас еще куча дел.
Она бросила мученический взгляд на секретаря, но позволила Риордану вывести себя на крыльцо.
– Могу я хотя бы спросить, куда ты меня тащишь? Или это государственная тайна?
Он шел стремительной походкой, крепко держа ее за руку, и ей приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним.
– Мы идем покупать очки, Касс. Я думал, ты сама сообразишь.
Ей пришлось скрипнуть зубами.
– Но мне не нуж…
– Ты, конечно, не слепа, но все же почему ты так уверена, что тебе не нужны очки?
– Я… как-то раз заговорила об этом с тетей Бесс. Она сказала, что очки мне не нужны.
Риордан замедлил шаг и пристально посмотрел на нее, – Ах, тетя Бесс так сказала! – язвительно воскликнул он, не веря своим ушам. – Господи, почему же ты не рассказала мне об этом раньше?
Кассандра покраснела и промолчала.
– А если бы ты сломала ногу и тетя Бесс сказала бы, что костыли тебе не нужны? Что бы ты стала делать? Ползать на четвереньках?
Она продолжала молчать. Риордан еще больше замедлил шаг и обнял ее за плечи.
– Послушай, милая, – заговорил он самым задушевным голосом, – спроси себя, почему твоя тетя не хочет, чтобы ты носила очки?
– И почему же?
– Подумай сама. Мы, конечно, купим тебе самые красивые очки на свете, но вообще-то считается, что девушкам очки не идут. Даже зная, что у тебя болят глаза, тетя Бесс не стала покупать тебе очки. Как ты думаешь почему?
Кассандра опустила взгляд. Ответ был ей прекрасно известен.
– Чтобы поскорее выдать меня замуж, – пробормотала она, стыдясь и теткиного мелочного эгоизма, и своего неумения распознать его вовремя.
– Вот именно. Злобная старая сука.
– Да! – свирепо согласилась Кассандра. – Злобная старая…
– Давай-давай! Не стесняйся!
– Спасибо, Джон.
Кассандра улыбнулась Джону Уокеру и отдала ему свою шаль. Насколько она могла заметить за те несколько недель, что приходила сюда, в доме Риордана он, по-видимому, исполнял, помимо секретарской, еще и должность экономки, а также дворецкого.
– Будьте добры, предупредите мистера Риордана о моем приходе.
Уокер неловко откашлялся, его щеки порозовели от смущения.
– О Боже, боюсь, его нет дома.
– Нет дома? Но он прислал записку, сказал, что хочет меня видеть.
Эта загадочная по содержанию и хамская по форме записка разозлила ее сверх всякой меры.
– Да, я знаю, я сам отдал ее посыльному, – извиняющимся тоном пояснил Уокер. – Но потом его срочно вызвали: какие-то неприятности с избирателями. Я точно не знаю, когда он вернется.
– Понятно.
Кассандра задумалась, не зная, что предпринять.
– В таком случае, пожалуй, мне лучше уйти.
Уокер снова откашлялся.
– Честно говоря, он… спрашивал, не будете ли вы так добры, чтобы подождать. В библиотеке. Он оставил мне книгу, которую вам следует… которую вы, может быть, захотите прочесть.
Кассандра недоверчиво выгнула бровь (нетрудно было вообразить, что именно сказал Риордан своему секретарю) и мысленно восхитилась дипломатичностью молодого человека. Она решила остаться и подождать хотя бы ради того, чтобы гнев Риордана по возвращении не обрушился на голову ни в чем не повинного секретаря.
– Ну хорошо, Джон, я подожду в библиотеке.
Секретарь бросил на нее полный благодарности взгляд и прошел вперед по коридору, чтобы распахнуть двери библиотеки. Кассандра вновь улыбнулась ему. Ей нравился Джон Уокер. Иногда ей начинало казаться, что втайне он немного увлечен ею.
По привычке она прошла прямо к банкетке под окном. Уокер принес ей не книгу, а набор печатных страниц, скрепленных по краям шпагатом. Убористый шрифт и большой объем документа заставили ее внутренне содрогнуться, но она положила его к себе на колени, подсунула подушку под поясницу и решила почитать.
– Принести вам что-нибудь? Может быть, чаю или стаканчик шерри?
– Только не шерри, а то я еще скорее засну, – рассмеялась Кассандра. – Нет, пока ничего не нужно, спасибо, Джон.
– Вы уверены? Извините меня за такие слова, но… вы в последнее время неважно выглядите. Вы не заболели?
– Нет, я совершенно здорова. Большое вам спасибо за заботу.
Он поколебался еще минуту, потом вежливо поклонился и вышел из комнаты.
Кассандра откинулась затылком на подоконник и закрыла глаза. Она сказала Джону Уокеру не правду: на самом деле она не была совершенно здорова, но надеялась, что рисовая пудра, которую она так старательно втирала в лиловые круги под глазами, поможет ей это скрыть. Вообще-то ничего страшного не случилось, просто вся ее жизнь пошла кувырком. Ей никогда не удавалось предугадать, в каком настроении будет Риордан при каждой следующей встрече на людях или наедине. Обычно он вел себя как скотина, но иногда удивлял ее неожиданной нежностью, словно вовсе и не презирал ее в душе. Всякий раз, подобно простодушному ребенку или доверчивому щенку, Кассандра попадалась в ловушку и откликалась с непосредственной теплотой на каждую ласку. И всякий раз, когда он опять начинал вести себя как скотина, ей приходилось об этом пожалеть.
С Уэйдом она старалась встречаться как можно реже, не вызывая в то же время его подозрений, а также недовольства мистера Куинна. Он больше не пытался причинить ей боль, как в тот первый вечер, но при каждой новой встрече она нервничала, опасаясь подвоха. Сначала она была слишком взбешена, чтобы рассказать Риордану о происшедшем, потом гнев сменился стыдом, и разговор вообще стал невозможен. Но втайне Кассандра дала себе слово, что, если Уэйд еще раз тронет ее хоть пальцем, она этого не позволит, даже если тем самым выдаст себя и не сможет участвовать в заговоре против него.
Ей приходилось вести беспорядочную жизнь, поменяв день с ночью: она редко ложилась раньше рассвета и обычно спала до самого обеда, поднималась с постели в дурном настроении, с головной болью, не понимая, как ее угораздило во все это ввязаться и сколько еще она сможет выдержать. Когда ей все-таки удавалось заснуть, ее мучили кошмары. Она потеряла аппетит. А сегодня был день ее рождения. Всем было наплевать.
Если не считать подобных мелочей, подумала она с горечью, в остальном дела обстояли прекрасно.
Ладно, что за чтение подсунул ей Риордан на этот раз? Тяжело вздохнув, Кассандра устроилась поудобнее. Разговор о книгах стал для них, пожалуй, единственной безопасной темой, не приводившей к ссоре. Если бы кто-то сказал ей об этом еще месяц назад, она бы рассмеялась. Она, Касс Мерлин, сделалась книжным червем! Устало покачав головой от удивления, Кассандра прочитала заглавие. Эдмунд Берк, «Размышления о революции во Франции». Берк… Берк… Имя вроде знакомое, но она не могла вспомнить, где слышала его раньше. Расправив страницы на коленях, она принялась за чтение.
Через два часа Риордан вошел в библиотеку и направился прямо к письменному столу. Он принялся рыться в деловых бумагах и письмах, загромождавших столешницу, в поисках черновика речи, который хотел показать одному из своих друзей. Какой-то неясный звук заставил его повернуться к банкетке под окном.
Касс. Он не думал, что она будет ждать его так долго, и, увидев ее, ощутил странную легкость в груди. Она спала, сидя в неудобной позе, склонившись набок и упираясь плечом в стену. Риордан бесшумно подошел поближе и остановился перед ней, сунув руки в карманы. Она выглядела бледной и беззащитной. Вот она что-то пробормотала во сне, тихо вздыхая сквозь полуоткрытые губы, и он замер в надежде, что она не проснется. Из опасения разбудить ее он даже задержал дыхание. Длинный черный локон выбился из свободного узла у нее на макушке. Риордан подхватил прядь и пропустил сквозь пальцы, запоминая на ощупь шелковистую прохладу ее волос.
Он сел рядом с ней, позабыв и про речь, и про человека, ожидавшего его в гостиной.
– Милая Касс, – прошептал он.
Осторожно просунув руку ей под затылок, Риордан тихонько потянул ее на себя. Она сонно застонала и покорно подалась к нему. Теперь опорой ей служила не стена, а его грудь; для пущей надежности он обнял ее обеими руками. Как и при первой встрече, сегодня она была в белом, только на этот раз в абсолютно благопристойном летнем наряде, отделанном светло-голубыми ленточками. Даже во сне она выглядела свежей и элегантной.
Он обнимал ее впервые с того памятного дня, когда она велела ему больше не прикасаться к ней. Такие правила придумывают, чтобы их нарушать, решил Риордан, проводя губами по ее лбу вдоль линии волос и вдыхая ей одной присущий запах: тонкий нежный аромат, для которого он никак не мог подобрать названия. Она уронила руки на расстеленные на коленях страницы; у него сжалось сердце при виде беззащитных, безвольно полураскрытых ладоней. Он бережно уложил ее голову к себе на плечо, провел рукой по ее бархатистой щеке, потом кончиками пальцев коснулся ее губ.
– Касс, – позвал он еще раз.
– Риордан, – откликнулась она с тихим долгим вздохом, открывая глаза.
– Филипп, – поправил он шепотом.
У нее по-прежнему был сонный, ничем не встревоженный взгляд. Он почувствовал, что теряет власть над собой, погружаясь с головой в прекрасную бездонную глубину ее серых глаз. Ни у кого на свете не было таких длинных ресниц, как у нее. Ее кожа напоминала лепесток диковинного белого цветка. Его рот потянулся к ее губам, словно влекомый магнитом. Потом, прямо у него на глазах, ее взгляд изменился: теперь она вполне проснулась и насторожилась, выжидая, почти не дыша. Это боязливое ожидание заставило его наконец устыдиться самого себя. Остановившись у самых губ ее, он спросил:
– Каково воздействие свободы на индивидуумов?
Кассандра растерянно заморгала, и это заставило его улыбнуться. Легонько встряхнув ее, Риордан повторил свой вопрос. Она озабоченно нахмурилась.
– Свобода позволяет им делать все, что им нравится.
– Так что же нам следует предпринять на сей счет?
– Нам следует… понять, что именно им нравится, чтобы не нарваться на поздравления, которые… которые могут вскоре перерасти в соболезнования.
Он кивнул.
– И вы с этим согласны, мисс Мерлин?
Ей трудно было думать, пока он ее обнимал. И как вообще ее голова очутилась у него на плече?
– Да, я с этим согласна. Будь добр, ты не мог бы…
– О, разумеется. Прошу прощения.
Риордан разжал руки и отодвинулся, чтобы дать ей побольше места.
– Ну и как тебе Берк в сравнении с Руссо? – деловито осведомился он, стараясь упредить ее собственные расспросы о том, каким образом она проснулась в его объятиях.
Кассандра вспыхнула, вспомнив свою первую встречу с Риорданом в клубе «Кларион», когда она заявила, что одинаково восхищается ими обоими.
– Между ними нет ничего общего, верно? – сказала она, одергивая платье и приглаживая волосы.
– Верно, – согласился Риордан, решив не смущать ее напоминанием о том вечере.
– Я бы сказала, что мистер Берк – глубокий почитатель старины. А поскольку Национальный конвент [28] – явление новое, не имеющее собственных традиций, Берк считает его учреждением вредоносным, узурпирующим законную власть.
– Вредоносным учреждением, – повторил Риордан, приятно удивленный ее ответом.
– К тому же он гораздо консервативнее, чем Руссо, – покраснев от смущения, заторопилась Кассандра. – Он не верит в способность народа к самоуправлению.
– А тебя это удивляет? Ты ведь сама жила в Париже, Касс, ты знаешь, на что способна толпа. Она заколебалась.
– Странно, почему все твердят «толпа, толпа», как будто речь идет о каких-то дикарях в окровавленных лохмотьях! Представь себе, Филипп, люди в толпе – это самые обыкновенные мужчины и женщины: булочники, мыловары, обойщики. Рабочий люд, у которого мы покупаем все, что нам необходимо. Без них мы бы просто пропали.
Риордан задумчиво кивнул.
– И тем не менее, – продолжала Кассандра, – этот Берк так убедительно доказывает, что оставлять бразды правления в их руках было бы безумием, что я не могу с ним не согласиться.
– Он обладает даром убеждения. Тем и прославился в палате общин. В Англии памфлет, который ты читаешь, больше способствовал отрезвлению горячих голов, увлекшихся идеями французской революции, чем что-либо другое. Продано уже тридцать тысяч экземпляров.
– Ты с ним знаком?
– Только шапочно. Такие выдающиеся личности, как Берк, обычно не жалуют молодых выскочек, да еще с дурной репутацией.
Его улыбка была проникнута иронией, даже горечью.
– Он тебе нравится?
– Чрезвычайно.
– Может быть, в один прекрасный день он узнает, что ты за человек на самом деле, и поймет, что все остальное было притворством. И тогда он тоже будет тебя уважать.
При этих словах его лицо изменилось.
– Ах, Касс… Спасибо тебе на добром слове.
Взяв ее руку, Риордан поцеловал пальцы, но этого ему показалось мало. Не успела Кассандра сказать хоть слово, как он поцеловал ее прямо в раскрывшиеся от неожиданности губы, упиваясь их вкусом, прислушиваясь к ее частому, неровному дыханию. Этого тоже оказалось мало, но, имея дело с Касс, он всегда увлекался и заходил слишком далеко. Риордан попытался взять себя в руки, пока это еще было возможно.
Для этого ему пришлось встать. Ее огромные глаза смотрели на него не то с упреком, не то с мольбой: в косо падавшем из окна свете трудно было разобрать.
– Мне надо идти, меня человек ждет.
Она кивнула.
– Я вернусь, а ты пока читай дальше, – отрывисто приказал Риордан и вышел.
Кассандра долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь библиотеки, прижимая пальцы к губам. Наконец она спохватилась: на коленях у нее была еще кипа непрочитанных страниц. С усталым вздохом она пристроила памфлет на углу банкетки, приспособив подушку в качестве пюпитра, а сама немного отодвинулась: таким образом ей удобнее было разбирать мелкий шрифт.
«Король Англии является королем по праву наследования, освященному законом и обычаем, – читала она. – Он сохраняет свою корону вопреки воле пораженного революцией общества, которое не подает за короля ни единого голоса, индивидуально или коллективно…»
Ее мысли стали разбредаться. Перед глазами невольно всплывала во всех подробностях сцена, только что произошедшая между нею и Риорданом, начиная с того момента, когда она проснулась в его объятиях. Кассандра вспомнила тот день, когда велела ему больше к ней не прикасаться. До сих пор, если не считать редких и случайных касаний, всегда происходивших на людях, ее запрет действовал. Что же изменилось? Неужели он, так же, как и она, тоскует по близости, которая совсем недавно их связывала?
Какая же она дурочка! Зачем задавать себе эти глупые вопросы? Мужчины устроены иначе, и ей это давным-давно хорошо известно. Удивительным и непостижимым образом они умеют быть ласковыми, не любя при этом никого, кроме себя, вообще не испытывая никаких чувств. Ласки нравятся им сами по себе. А вот женщины – те вечно теряют голову из-за каждого случайного поцелуя и придают ему Бог весть какое значение. Она в этом смысле ничем не отличается от любой последней дуры. Вот так и разбиваются сердца!
Ну уж нет, мрачно пообещала себе Кассандра, с ней ничего подобного не случится. Она навсегда выбросит из головы дурацкие размышления о чувствах Риордана, не станет задумываться над его поступками. Она будет искушенной и циничной, станет предполагать худшее – вот самый верный способ не дать себя обмануть. Раньше она никогда так не вела себя с мужчинами, но решила, что в отношении Филиппа Риордана подобные меры вполне оправданны.
Распрямив плечи и щурясь на расплывающиеся перед глазами страницы, Кассандра героическим усилием попыталась сосредоточиться на королевской власти и нуждах государства. Дверь опять открылась. Она узнала походку Риордана, но не подняла головы.
– А я-то думал, ты читаешь.
– Конечно, читаю! Чем же я, по-твоему, занимаюсь?
– С расстояния в шесть футов?
Кассандра пропустила замечание мимо ушей. «Революция низвела короля, духовенство, судебную власть…»
– Касс!
Она подскочила.
– Тебе нужны очки!
Риордан подошел ближе, глядя на нее с выражением человека, только что сделавшего грандиозное научное открытие.
– Вовсе нет.
– Конечно, нужны! Замедленность, головные боли… все указывало на это. Как же я раньше не догадался?
– Мне не нужны очки.
– Черта с два! Пошли.
– Что ты делаешь?
– Джон! Карету!
С этими словами Риордан схватил ее в охапку и потащил прочь из комнаты. Секретарь, поспешивший на зов, столкнулся с ними в коридоре.
– А вообще-то Бог с ней, с каретой. Мы прогуляемся пешком. Тут недалеко. У нее есть с собой плащ или что-то в этом роде?
– Да, сэр, шаль…
– Давайте ее сюда живо! Мы спешим, Джон.
Мистер Уокер пошел исполнять поручение.
– Риордан! – Кассандра топнула ногой с досады. – Мне не нужны очки! Я же не слепая. Вот я смотрю на тебя сейчас и вижу совершенно отчетливо!
– Не будь дурой. На вот, надень.
Взяв принесенную Уокером шаль, Риордан укутал ее плечи.
– Идем, Касс, у нас еще куча дел.
Она бросила мученический взгляд на секретаря, но позволила Риордану вывести себя на крыльцо.
– Могу я хотя бы спросить, куда ты меня тащишь? Или это государственная тайна?
Он шел стремительной походкой, крепко держа ее за руку, и ей приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним.
– Мы идем покупать очки, Касс. Я думал, ты сама сообразишь.
Ей пришлось скрипнуть зубами.
– Но мне не нуж…
– Ты, конечно, не слепа, но все же почему ты так уверена, что тебе не нужны очки?
– Я… как-то раз заговорила об этом с тетей Бесс. Она сказала, что очки мне не нужны.
Риордан замедлил шаг и пристально посмотрел на нее, – Ах, тетя Бесс так сказала! – язвительно воскликнул он, не веря своим ушам. – Господи, почему же ты не рассказала мне об этом раньше?
Кассандра покраснела и промолчала.
– А если бы ты сломала ногу и тетя Бесс сказала бы, что костыли тебе не нужны? Что бы ты стала делать? Ползать на четвереньках?
Она продолжала молчать. Риордан еще больше замедлил шаг и обнял ее за плечи.
– Послушай, милая, – заговорил он самым задушевным голосом, – спроси себя, почему твоя тетя не хочет, чтобы ты носила очки?
– И почему же?
– Подумай сама. Мы, конечно, купим тебе самые красивые очки на свете, но вообще-то считается, что девушкам очки не идут. Даже зная, что у тебя болят глаза, тетя Бесс не стала покупать тебе очки. Как ты думаешь почему?
Кассандра опустила взгляд. Ответ был ей прекрасно известен.
– Чтобы поскорее выдать меня замуж, – пробормотала она, стыдясь и теткиного мелочного эгоизма, и своего неумения распознать его вовремя.
– Вот именно. Злобная старая сука.
– Да! – свирепо согласилась Кассандра. – Злобная старая…
– Давай-давай! Не стесняйся!