Страница:
Поначалу абвер-группа состояла из трех подгрупп: I. Разведка, II. Шифровальная служба и служба радиоподслушивания, III. Контрразведка. В качестве непосредственных исполнительных органов в каждом из семи военных округов (корпусов) были созданы отделения абвера. Они располагались так: в 1 м округе в Кёнигсберге, во 2 м – в Штеттине, в 3 м – в Берлине, в 4 м – в Дрездене, в 5 м – в Штутгарте, в 6 м – в Мюнстере и в 7 м – в Мюнхене. В штате каждого из этих отделений, к которым позже добавилось еще одно – при штабе 2 й кавалерийской дивизии в Бреслау, вначале был один офицер генштаба, один офицер-помощник и один писарь. Например, в штабе 1 го округа за решение задач разведки отвечал капитан Вальтер Вайсс (в будущем – генерал-полковник и командующий одной из армий). В его распоряжении были трое офицеров (они служили как вольнонаемные), которые и занимались непосредственно вопросами разведки и контрразведки[19].
Военной разведке, конечно, нелегко было держаться в стороне от напряженных моментов во внутренней и внешней политике. Тогдашние враги Германии – Франция и Англия – имели свои опорные пункты тайных служб на всей территории рейха. Глава межсоюзнической Контрольной комиссии генерал Дюпон прежде был начальником французского Второго бюро (секретной службы). Он покрыл всю Германию сетью шпионов, действовавших во всех сферах. Было также известно, что военный шпионаж направляется главным командованием французских оккупационных войск в Майнце. Специалисты Второго бюро помогали Праге и Варшаве при создании ими своих сетей шпионажа против Германии. Иными словами, рейх был осажден и наводнен разведывательными службами его противников.
Тем выше следует оценивать достижения германского абвера. Из-за нехватки финансовых средств и персонала он сосредоточивал свою работу только на главных направлениях, делая из нужды добродетель. В частности, в период с 1921 по 1933 г. Польша после непродолжительной разрядки политической напряженности стала вновь вплоть до начала войны в 1939 г. беспокоить абвер в двух аспектах: во первых, в плане борьбы с польским шпионажем, а во вторых, в связи с необходимостью разведки находившейся в процессе строительства польской армии. При этом мы исходили из того, что Польша может выставить около 60 дивизий. Это была, во всяком случае, та цель, которую Варшава стремилась достичь с очевидной для всех энергией. Соответственно германский абвер начал с того, что создал «сеть усиленного внимания», которая предполагала засылку агентов во все районы, имевшие большое военное и транспортное значение. Эти агенты должны были немедленно доносить об обнаруженных ими событиях, в особенности – военного или военно-политического характера. В то же время абвер обязан был систематически изучать состояние польской армии, выявлять ее численность, места расквартирования войск, их оснащение, вооружение и т. д. Это осуществлялось также и путем анализа общедоступных печатных изданий, описаний строящихся объектов, статей в специальных журналах и т. п. Кроме того, предпринимались попытки заполучить «прямые» источники, т. е. найти живых носителей информации среди польского офицерства и представителей власти, имевших отношение к вопросам обороны страны. Таким путем удавалось получать наставления о мобилизации, описания видов вооружения и снаряжения, планы проведения маневров и учений и другие материалы. Опыт говорил, однако, что такие информаторы стоили абверу недешево; к тому же они, получая крупные вознаграждения, часто начинали вести шикарную жизнь, вызывая тем самым подозрения и провал. Несколько судебных процессов над такими шпионами заставили абвер очень строго подходить к отбору и вербовке информаторов в польском офицерском корпусе. Эти процессы заставили поляков обратить повышенное внимание на охрану объектов.
Выполнение разнообразных задач разведки, поставленных перед абвером в отношении Польши, несколько облегчалось для него тем, что примерно с 1928–1929 гг. против этой страны начала работать еще и литовская разведка, и добытые ею сведения частично передавались абверу. В обмен на это литовская разведка получала от немецкого офицера связи многие ценные сведения о Польше.
Из подразделений абвера, работавших преимущественно против Польши, главными считались отделения в Кёнигсберге, Штеттине и Берлине. В течение первых 10 лет работы их личный состав усиливался незначительно. Так, отделение в Кёнигсберге (в документах оно значилось как ASTO – Abwehrstelle Osttpreussen – отделение абвера в Восточной Пруссии) было укомплектовано так: начальник – капитан (впоследствии генерал-лейтенант) Вольманн, референт сектора I (разведка против Польши) – обер-лейтенант (впоследствии генерал-лейтенант) Раух, референт – лейтенант (впоследствии подполковник) Горачек; референт секции II (контрразведка) ротмистр Рудольф (впоследствии полковник), вольнонаемный служащий, лейтенант запаса (впоследствии полковник) Кортельери. Кроме того, в отделении были: один обработчик данных и несколько писарей. В других отделениях положение было еще хуже, так как на Восточную Пруссию обращали больше внимания. Разведка против Советского Союза в то время систематически не велась. До начала 1930 х гг. заброска агентов и связников в СССР могла осуществляться лишь в единичных случаях.
Фабрично-заводская служба безопасности, созданная в середине 1920 х гг. на территории Германии (исключая оккупированную союзными державами Рейнскую область) для борьбы против коммунистических актов саботажа и диверсий, была сугубо частным предприятием, финансировавшимся самими промышленниками. Эта организация, руководимая вышедшими в отставку офицерами, не имела к абверу ровно никакого отношения. Тем не менее после 1945 г. стали утверждать, будто адмирал Канарис уже тогда наводнил оборонную промышленность своими агентами, «исходя из политических соображений». Он не смог бы это сделать как по причине занимаемой им должности, не позволявшей ему вмешиваться в подобные вопросы, так и потому, что не мог влиять на деятельность бывших офицеров, руководивших фабрично-заводской службой безопасности. Разумеется, абвер следил за радикальными политическими группировками и их вождями, выясняя, в какой мере они оказывают вредное влияние на обороноспособность и не стоят ли за ними иностранные деньги, а тем более – чужие тайные службы. При этом абверовцы действовали весьма осторожно, ибо внутренняя и внешняя обстановка заставляла рейхсвер вести себя сдержанно, соблюдать условия Версальского договора и учитывать настроения партий и прессы разных политических ориентаций – от левых до крайне правых и буржуазных центристских.
23 июня 1927 г. Гемп, произведенный в генерал-майоры, был отправлен в отставку. Его преемником стал майор генерального штаба Швантес (впоследствии полковник). Это был прирожденный кавалерист и человек строгих светских правил. Какого либо оживления в работу абвера он не внес. В его бытность имела место недоброй памяти «афера Ломанна». Капитану I ранга в отставке Ломанну было поручено в министерстве рейхсвера распоряжаться финансами, выделенными для тайных мероприятий, связанных с развитием морских вооружений[20]. Он уже вел официально дела с голландской судостроительной фирмой в Гааге, но решил вложить деньги еще и в предприятия, не имевшие отношения к ВМФ, в надежде на то, что таким способом удастся получить еще больше средств на вооружения. Были учреждены какие то акционерные общества, покупались доходные дома, делались инвестиции в нефтяные компании, и даже была оказана солидная – в 10 млн марок – финансовая поддержка кинофирме «Фёбус». По чьей то неосторожности сведения об этом попали в 1927 г. в прессу и вызвали колоссальный скандал. Противники рейхсвера в рейхстаге предположили, что речь идет о тайных спекуляциях, но положения о неразглашении государственной тайны не позволили им выявить все нити этого дела. Министру рейхсвера Гесслеру пришлось уйти в отставку, а его преемник Грёнер быстро свернул деятельность большинства предприятий Ломанна с потерей в общей сложности около 26 млн марок.
С тех пор долго держался слух, будто истинными инициаторами этих гешефтов были Вильгельм Канарис и абвер. Но Канарис до 1935 г. не имел к абверу никакого отношения. В личном деле будущего начальника абвера сказано буквально следующее: «…чтобы помешать распространению легенд, необходимо указать, что Канарис слишком далек от совершения каких либо сомнительных дел по своему усмотрению. Следует далее здесь и теперь заявить, что Канарис не только не имел ничего общего с делами, связанными с «аферой Ломанна», но, напротив, энергично содействовал расчистке этой аферы». Однако один из офицеров абвера все же оказался замешанным в истории с Ломанном. Это был капитан II ранга Протце. И по требованию министра рейхсвера Грёнера его должны были уволить. Но майор Швантес сумел сохранить для абвера этого дельного офицера. Позже он сыграл решающую роль в раскрытии польского шпиона Сосновского.
В своих сенсационных статьях журналисты послевоенной эпохи часто путали абвер-группу сухопутных войск в министерстве рейхсвера с управлением разведки ВМФ. Оно было до 1928 г., как и в кайзеровском флоте, самостоятельной инстанцией военно-морского руководства. Эта разведка, нацеленная на военно-морские силы противника, его базы и верфи, работала, используя очень дальние линии связи, и, конечно, во многом уступала разведке армейской, которая имела бесчисленное множество линий ближней связи. Тем большее значение приобретали результаты работы военной радиотехнической разведки и контрразведки (Абвер-III К). Уже в 1932–1933 гг. она первой среди всех (как и русская радиотехническая служба) стала использовать для связи с агентами коротковолновые приемопередатчики. Она продвинула развитие этой техники и создала превосходно по тому времени работавшую службу тайной радиосвязи и подслушивания. Это означало настоящий переворот в деятельности тайной службы. В начале Второй мировой войны только Германия и Россия располагали сетью агентов, имевших радиосвязь, и абвер в этом плане серьезно способствовал быстрым победам германских войск. Однако это продолжалось недолго, поскольку и вражеские агенты на оккупированных немцами территориях к середине войны также получили средства прямой радиосвязи с Лондоном и Москвой, а вскоре в эту сеть включились еще и подпольные организации и партизаны.
В конце 1929 г. руководство военной разведкой принял полковник фон Бредов (впоследствии генерал-майор). Он был жизнерадостным, веселым человеком, любившим общество и хорошо державшимся в нем. Он был убежден в необходимости найти взаимопонимание с Францией. В то время абвер размещался еще на четвертом этаже министерства рейхсвера, а точнее – в помещении бывшего главного управления ВМФ на Тирпицуфер, 78. Для чужого посетителя единственным путем туда был лифт, и, когда он останавливался, вы оказывались перед тяжелой раздвижной железной решеткой. Отсюда с посетителя после тщательной проверки ни на миг не спускали глаз. В нескольких комнатах размещались семь групп, в каждой из которых было несколько офицеров и небольшое число гражданских служащих.
Задача контрразведывательного прикрытия тайных планов производства вооружений и военной техники как в области военной авиации, строительства подводных лодок, так и в создании современных танков, предъявляла к немногочисленному тогда абверу очень высокие требования. Но вскоре оказалось, что рейхсвер может преследовать свои планы почти без помех. Этому в немалой степени способствовали усилившиеся противоречия между англичанами и французами в отношении перевооружения Германии. В январе 1930 г. полковник фон Бредов доложил начальству о следующем: «…В беседе с высокопоставленным офицером из британского военного министерства я услышал, что последнее вовсе не обеспокоено возможным ростом военных возможностей Германии и не слишком возражает против усиления рейхсвера или военно-морского флота. Напротив, оно проявляет живой интерес к развитию авиации и внимательно наблюдает за работами, ведущимися в Брауншвейге, Варнемюнде, Штакене и на других аэродромах и авиационных заводах… Сведения о немецких военных делах, противоречащих условиям договора, британцы, как правило, утаивают от французов, поскольку не желают допускать того, чтобы Франция чинила новые преграды примирению с Германией. В свою очередь, французы передают британцам все, что знают, и при этом жалуются, что те не хотят этим воспользоваться». Войсковое управление министерства рейхсвера издало в мае 1930 г. директиву, чтобы впредь при упоминании о запрещенных видах вооружения непременно следовала оговорка, что у нас такого оружия нет. Особую осторожность следовало проявлять при упоминании о тяжелой войсковой артиллерии, подвижных зенитно-артиллерийских системах, моторизованных боевых средствах, противотанковой артиллерии, огнеметах и авиации.
Известно, что полковник фон Бредов пользовался особым расположением у генерала фон Шлейхера, ставшего вскоре в кабинете фон Папена министром рейхсвера. Уже в начале 1926 г. честолюбивый и серьезно интересовавшийся политикой Шлейхер, тогда еще полковник, добился того, что Войсковое управление-I (группа, ведавшая военно-политическими вопросами) превратилось в самостоятельное управление. А уже из него он сделал 1 марта 1929 г. политический орган министерства рейхсвера – так называемое «министериальное ведомство» в составе военно-исторического отдела, отдела разведки и контрразведки (абвер) и правового отдела. Обработка разведдонесений чисто военного характера осталась функцией Войскового управления и с 1935 г. была передана отделу «Иностранные армии» нового генерального штаба. Благодаря своим тесным отношениям со Шлейхером, создавшим себе благодаря «министериальному ведомству» ключевое положение в рейхсвере, позволявшее влиять как на командование сухопутных войск, так и на президента фон Гинденбурга, фон Бредов, а за ним и его преемник капитан I ранга Патциг сумели постепенно превратить абвер в кадровую организацию. При расширении 100 тысячного рейхсвера последняя могла в короткий срок увеличиться в три раза. Но в то время это были еще только мечты, и никто в те штормовые годы, наполненные внутренними беспорядками и внешнеполитическими осложнениями, не мог предположить, что из небольшого отделения послевоенных лет однажды возникнет во много раз более мощное ведомство «Абвер/Аусланд» («Абвер/Заграница»).
Глава 4
Военной разведке, конечно, нелегко было держаться в стороне от напряженных моментов во внутренней и внешней политике. Тогдашние враги Германии – Франция и Англия – имели свои опорные пункты тайных служб на всей территории рейха. Глава межсоюзнической Контрольной комиссии генерал Дюпон прежде был начальником французского Второго бюро (секретной службы). Он покрыл всю Германию сетью шпионов, действовавших во всех сферах. Было также известно, что военный шпионаж направляется главным командованием французских оккупационных войск в Майнце. Специалисты Второго бюро помогали Праге и Варшаве при создании ими своих сетей шпионажа против Германии. Иными словами, рейх был осажден и наводнен разведывательными службами его противников.
Тем выше следует оценивать достижения германского абвера. Из-за нехватки финансовых средств и персонала он сосредоточивал свою работу только на главных направлениях, делая из нужды добродетель. В частности, в период с 1921 по 1933 г. Польша после непродолжительной разрядки политической напряженности стала вновь вплоть до начала войны в 1939 г. беспокоить абвер в двух аспектах: во первых, в плане борьбы с польским шпионажем, а во вторых, в связи с необходимостью разведки находившейся в процессе строительства польской армии. При этом мы исходили из того, что Польша может выставить около 60 дивизий. Это была, во всяком случае, та цель, которую Варшава стремилась достичь с очевидной для всех энергией. Соответственно германский абвер начал с того, что создал «сеть усиленного внимания», которая предполагала засылку агентов во все районы, имевшие большое военное и транспортное значение. Эти агенты должны были немедленно доносить об обнаруженных ими событиях, в особенности – военного или военно-политического характера. В то же время абвер обязан был систематически изучать состояние польской армии, выявлять ее численность, места расквартирования войск, их оснащение, вооружение и т. д. Это осуществлялось также и путем анализа общедоступных печатных изданий, описаний строящихся объектов, статей в специальных журналах и т. п. Кроме того, предпринимались попытки заполучить «прямые» источники, т. е. найти живых носителей информации среди польского офицерства и представителей власти, имевших отношение к вопросам обороны страны. Таким путем удавалось получать наставления о мобилизации, описания видов вооружения и снаряжения, планы проведения маневров и учений и другие материалы. Опыт говорил, однако, что такие информаторы стоили абверу недешево; к тому же они, получая крупные вознаграждения, часто начинали вести шикарную жизнь, вызывая тем самым подозрения и провал. Несколько судебных процессов над такими шпионами заставили абвер очень строго подходить к отбору и вербовке информаторов в польском офицерском корпусе. Эти процессы заставили поляков обратить повышенное внимание на охрану объектов.
Выполнение разнообразных задач разведки, поставленных перед абвером в отношении Польши, несколько облегчалось для него тем, что примерно с 1928–1929 гг. против этой страны начала работать еще и литовская разведка, и добытые ею сведения частично передавались абверу. В обмен на это литовская разведка получала от немецкого офицера связи многие ценные сведения о Польше.
Из подразделений абвера, работавших преимущественно против Польши, главными считались отделения в Кёнигсберге, Штеттине и Берлине. В течение первых 10 лет работы их личный состав усиливался незначительно. Так, отделение в Кёнигсберге (в документах оно значилось как ASTO – Abwehrstelle Osttpreussen – отделение абвера в Восточной Пруссии) было укомплектовано так: начальник – капитан (впоследствии генерал-лейтенант) Вольманн, референт сектора I (разведка против Польши) – обер-лейтенант (впоследствии генерал-лейтенант) Раух, референт – лейтенант (впоследствии подполковник) Горачек; референт секции II (контрразведка) ротмистр Рудольф (впоследствии полковник), вольнонаемный служащий, лейтенант запаса (впоследствии полковник) Кортельери. Кроме того, в отделении были: один обработчик данных и несколько писарей. В других отделениях положение было еще хуже, так как на Восточную Пруссию обращали больше внимания. Разведка против Советского Союза в то время систематически не велась. До начала 1930 х гг. заброска агентов и связников в СССР могла осуществляться лишь в единичных случаях.
Фабрично-заводская служба безопасности, созданная в середине 1920 х гг. на территории Германии (исключая оккупированную союзными державами Рейнскую область) для борьбы против коммунистических актов саботажа и диверсий, была сугубо частным предприятием, финансировавшимся самими промышленниками. Эта организация, руководимая вышедшими в отставку офицерами, не имела к абверу ровно никакого отношения. Тем не менее после 1945 г. стали утверждать, будто адмирал Канарис уже тогда наводнил оборонную промышленность своими агентами, «исходя из политических соображений». Он не смог бы это сделать как по причине занимаемой им должности, не позволявшей ему вмешиваться в подобные вопросы, так и потому, что не мог влиять на деятельность бывших офицеров, руководивших фабрично-заводской службой безопасности. Разумеется, абвер следил за радикальными политическими группировками и их вождями, выясняя, в какой мере они оказывают вредное влияние на обороноспособность и не стоят ли за ними иностранные деньги, а тем более – чужие тайные службы. При этом абверовцы действовали весьма осторожно, ибо внутренняя и внешняя обстановка заставляла рейхсвер вести себя сдержанно, соблюдать условия Версальского договора и учитывать настроения партий и прессы разных политических ориентаций – от левых до крайне правых и буржуазных центристских.
23 июня 1927 г. Гемп, произведенный в генерал-майоры, был отправлен в отставку. Его преемником стал майор генерального штаба Швантес (впоследствии полковник). Это был прирожденный кавалерист и человек строгих светских правил. Какого либо оживления в работу абвера он не внес. В его бытность имела место недоброй памяти «афера Ломанна». Капитану I ранга в отставке Ломанну было поручено в министерстве рейхсвера распоряжаться финансами, выделенными для тайных мероприятий, связанных с развитием морских вооружений[20]. Он уже вел официально дела с голландской судостроительной фирмой в Гааге, но решил вложить деньги еще и в предприятия, не имевшие отношения к ВМФ, в надежде на то, что таким способом удастся получить еще больше средств на вооружения. Были учреждены какие то акционерные общества, покупались доходные дома, делались инвестиции в нефтяные компании, и даже была оказана солидная – в 10 млн марок – финансовая поддержка кинофирме «Фёбус». По чьей то неосторожности сведения об этом попали в 1927 г. в прессу и вызвали колоссальный скандал. Противники рейхсвера в рейхстаге предположили, что речь идет о тайных спекуляциях, но положения о неразглашении государственной тайны не позволили им выявить все нити этого дела. Министру рейхсвера Гесслеру пришлось уйти в отставку, а его преемник Грёнер быстро свернул деятельность большинства предприятий Ломанна с потерей в общей сложности около 26 млн марок.
С тех пор долго держался слух, будто истинными инициаторами этих гешефтов были Вильгельм Канарис и абвер. Но Канарис до 1935 г. не имел к абверу никакого отношения. В личном деле будущего начальника абвера сказано буквально следующее: «…чтобы помешать распространению легенд, необходимо указать, что Канарис слишком далек от совершения каких либо сомнительных дел по своему усмотрению. Следует далее здесь и теперь заявить, что Канарис не только не имел ничего общего с делами, связанными с «аферой Ломанна», но, напротив, энергично содействовал расчистке этой аферы». Однако один из офицеров абвера все же оказался замешанным в истории с Ломанном. Это был капитан II ранга Протце. И по требованию министра рейхсвера Грёнера его должны были уволить. Но майор Швантес сумел сохранить для абвера этого дельного офицера. Позже он сыграл решающую роль в раскрытии польского шпиона Сосновского.
В своих сенсационных статьях журналисты послевоенной эпохи часто путали абвер-группу сухопутных войск в министерстве рейхсвера с управлением разведки ВМФ. Оно было до 1928 г., как и в кайзеровском флоте, самостоятельной инстанцией военно-морского руководства. Эта разведка, нацеленная на военно-морские силы противника, его базы и верфи, работала, используя очень дальние линии связи, и, конечно, во многом уступала разведке армейской, которая имела бесчисленное множество линий ближней связи. Тем большее значение приобретали результаты работы военной радиотехнической разведки и контрразведки (Абвер-III К). Уже в 1932–1933 гг. она первой среди всех (как и русская радиотехническая служба) стала использовать для связи с агентами коротковолновые приемопередатчики. Она продвинула развитие этой техники и создала превосходно по тому времени работавшую службу тайной радиосвязи и подслушивания. Это означало настоящий переворот в деятельности тайной службы. В начале Второй мировой войны только Германия и Россия располагали сетью агентов, имевших радиосвязь, и абвер в этом плане серьезно способствовал быстрым победам германских войск. Однако это продолжалось недолго, поскольку и вражеские агенты на оккупированных немцами территориях к середине войны также получили средства прямой радиосвязи с Лондоном и Москвой, а вскоре в эту сеть включились еще и подпольные организации и партизаны.
В конце 1929 г. руководство военной разведкой принял полковник фон Бредов (впоследствии генерал-майор). Он был жизнерадостным, веселым человеком, любившим общество и хорошо державшимся в нем. Он был убежден в необходимости найти взаимопонимание с Францией. В то время абвер размещался еще на четвертом этаже министерства рейхсвера, а точнее – в помещении бывшего главного управления ВМФ на Тирпицуфер, 78. Для чужого посетителя единственным путем туда был лифт, и, когда он останавливался, вы оказывались перед тяжелой раздвижной железной решеткой. Отсюда с посетителя после тщательной проверки ни на миг не спускали глаз. В нескольких комнатах размещались семь групп, в каждой из которых было несколько офицеров и небольшое число гражданских служащих.
Задача контрразведывательного прикрытия тайных планов производства вооружений и военной техники как в области военной авиации, строительства подводных лодок, так и в создании современных танков, предъявляла к немногочисленному тогда абверу очень высокие требования. Но вскоре оказалось, что рейхсвер может преследовать свои планы почти без помех. Этому в немалой степени способствовали усилившиеся противоречия между англичанами и французами в отношении перевооружения Германии. В январе 1930 г. полковник фон Бредов доложил начальству о следующем: «…В беседе с высокопоставленным офицером из британского военного министерства я услышал, что последнее вовсе не обеспокоено возможным ростом военных возможностей Германии и не слишком возражает против усиления рейхсвера или военно-морского флота. Напротив, оно проявляет живой интерес к развитию авиации и внимательно наблюдает за работами, ведущимися в Брауншвейге, Варнемюнде, Штакене и на других аэродромах и авиационных заводах… Сведения о немецких военных делах, противоречащих условиям договора, британцы, как правило, утаивают от французов, поскольку не желают допускать того, чтобы Франция чинила новые преграды примирению с Германией. В свою очередь, французы передают британцам все, что знают, и при этом жалуются, что те не хотят этим воспользоваться». Войсковое управление министерства рейхсвера издало в мае 1930 г. директиву, чтобы впредь при упоминании о запрещенных видах вооружения непременно следовала оговорка, что у нас такого оружия нет. Особую осторожность следовало проявлять при упоминании о тяжелой войсковой артиллерии, подвижных зенитно-артиллерийских системах, моторизованных боевых средствах, противотанковой артиллерии, огнеметах и авиации.
Известно, что полковник фон Бредов пользовался особым расположением у генерала фон Шлейхера, ставшего вскоре в кабинете фон Папена министром рейхсвера. Уже в начале 1926 г. честолюбивый и серьезно интересовавшийся политикой Шлейхер, тогда еще полковник, добился того, что Войсковое управление-I (группа, ведавшая военно-политическими вопросами) превратилось в самостоятельное управление. А уже из него он сделал 1 марта 1929 г. политический орган министерства рейхсвера – так называемое «министериальное ведомство» в составе военно-исторического отдела, отдела разведки и контрразведки (абвер) и правового отдела. Обработка разведдонесений чисто военного характера осталась функцией Войскового управления и с 1935 г. была передана отделу «Иностранные армии» нового генерального штаба. Благодаря своим тесным отношениям со Шлейхером, создавшим себе благодаря «министериальному ведомству» ключевое положение в рейхсвере, позволявшее влиять как на командование сухопутных войск, так и на президента фон Гинденбурга, фон Бредов, а за ним и его преемник капитан I ранга Патциг сумели постепенно превратить абвер в кадровую организацию. При расширении 100 тысячного рейхсвера последняя могла в короткий срок увеличиться в три раза. Но в то время это были еще только мечты, и никто в те штормовые годы, наполненные внутренними беспорядками и внешнеполитическими осложнениями, не мог предположить, что из небольшого отделения послевоенных лет однажды возникнет во много раз более мощное ведомство «Абвер/Аусланд» («Абвер/Заграница»).
Глава 4
Абвер при капитане I ранга Конраде Патциге
Полковник фон Бредов, произведенный в генерал-майоры, занял 2 июня 1932 г. место генерала Шлейхера, назначенного министром рейхсвера. В качестве его преемника абвер принял капитан I ранга Конрад Патциг. Это был прямой, открытый, прозорливый и высококвалифицированный морской офицер. Он уже служил в отделе с октября 1929 г. в должности начальника группы V (военно-морской флот) и за эти три года приобрел богатый опыт в тайной службе.
Надо сказать, что назначение морского офицера начальником абвера вызвало сенсацию, так как до тех пор тайная разведка (отдел «III-b» кайзеровского генерального штаба) считалась исключительным делом сухопутной армии. Поэтому капитану Патцигу поначалу приходилось нелегко. Его встретили с известной сдержанностью, и лишь после того, как он в докладе шефу Войскового управления генералу Адаму описал трудности, с которыми он столкнулся, у него наладились с начальством вполне доверительные и даже тесные отношения.
Как и во времена фон Бредова, при Патциге у абвера был довольно скромный бюджет. Так что пока приходилось игнорировать давно назревшую, но непомерно дорогостоящую задачу тщательной детализации разведывательной деятельности за рубежом и ограничиваться разработкой определенных узловых моментов. Использование имеющихся небольших средств оправдывало себя прежде всего там, где были наибольшие шансы на успех, а это, как и прежде, был Восток с Польшей в качестве основного объекта разведки. Для дальней оперативно-стратегической разведки вряд ли можно было найти что-то большее, чем продолжать уже начатый путь с удвоенной энергией и последовательностью. В условиях сильной децентрализации системы абвера выходило само собой, что начальник должен был наделять внешние инстанции большей ответственностью и в то же время оказывать им большее доверие.
Однако эра Патцига была с самого начала отмечена новым переводом стрелок. Если при фон Бредове и его предшественниках Швантесе и Гемпе абвер был преимущественно внутриполитическим органом министерства рейхсвера, то теперь он становился тайной военной службой, а значит – получал внешнеполитическую ориентацию. Это совершилось не в одну ночь, а постепенно в ходе все более и более неблагополучного политического развития. Провозглашение Гитлера рейхсканцлером 30 января 1933 г. поначалу затронуло абвер лишь незначительно как в служебных, так и в кадровых вопросах, хотя генерал фон Шлейхер, непосредственный начальник абвера, был отправлен в отставку и заменен генералом фон Бломбергом. Был снят со своего поста и бывший шеф абвера, а тогда начальник «министериального ведомства» генерал-майор фон Бредов. Новым шефом там стал полковник Вальтер фон Райхенау, вскоре произведенный в генерал-майоры. Это был, бесспорно, один из самых политизированных высших офицеров, которых, если не считать Шлейхера, когда либо имел в своих рядах рейхсвер, и к тому же единственный, кто относительно рано принял национал-социалистическую идеологию[21]. Что же касается абвера, то для него, несмотря на жестокости штурмовиков СА, вызвавшие в его рядах серьезные антипатии к режиму, мерилом всего по-прежнему оставались рейхспрезидент и верховный главнокомандующий рейхсвера. Разведчики затаились в ожидании того, что революционные бесчинства быстро пройдут. Решающим для них было то, что рейхсканцлер Гитлер давал гарантию давно ожидаемого восстановления национальной военной мощи и устранения версальских оков.
С приходом к власти Гитлера выделяемые абверу бюджетные средства существенно увеличились; вместе с тем усилились и его позиции после того, как Гитлер решил начать перевооружение и когда вермахт в конце концов встал на ноги и начал принимать все меры для своей защиты и прежде всего для борьбы со шпионажем и диверсиями. С тех пор абвер начал предусмотрительно принимать разнообразные меры по обеспечению безопасности на всей территории рейха, в связи с чем начал расти и его штатный состав. С созданием теперь уже не корпусных, а армейских округов быстро и планомерно расширялся и абвер. При каждом таком военном округе формировался отдел абвера, подчинявшийся начальнику разведки армейского округа. Кроме того, при абверштелле[22] на Балтике и в Северном море, в Киле и Вильгельмсхафене, были созданы аналогичные подразделения тайной разведслужбы. Строительство абвера как таковое осуществлялось в Третьем рейхе в преобладающей мере силами офицеров-запасников, которые по преимуществу внесли с собой в работу тайных служб новую кровь, инициативу и хорошие внешние связи. Они стали разведчиками-профессионалами и уже не стремились в другие ведомства. Это вело к известному отчуждению их от остального корпуса кадровых офицеров, и то, что офицеры-разведчики номинально являлись строевыми офицерами, в этом ничего не меняло. Теперь начальниками секторов, а позже – отделов были в основном кадровые генштабисты – сухопутчики и моряки, а также прикомандированные войсковые офицеры. Благодаря Патцигу центральное управление абвера и его отделы и группы на местах превратились в одну большую семью и оставались такой до самого конца. Это, в свою очередь, способствовало единению людей и выработке определенного иммунитета против доносительства, слежки друг за другом, попыток развала аппарата и внедрения нацистских элементов.
Захват власти Гитлером давал военной разведке немалый шанс. В своем восхищении перед английской военной традицией и институтами британской мировой державы Гитлер тоже думал о создании всеохватывающей тайной службы по образцу британской Сикрет Сервис. Подобный замысел должен был рано или поздно активизировать СД – службу безопасности СС, но в то время, в 1933–1934 гг., там практически не было еще никого, кто мог бы всерьез оспаривать приоритет абвера. Человек, который в первую очередь подходил для этого, а именно – шеф СД Рейнхард Гейдрих, пока еще должен был осторожничать, прежде чем осуществлять свои честолюбивые амбиции.
Капитан I ранга Патциг очень скоро понял, какая опасность грозит ему с этой стороны, и постарался создать в вопросах тайной внешней разведки единый фронт абвера с министерством иностранных дел против различных партийных организаций. Однако его деловое предложение на этот счет встретило недоверчиво ревнивое отношение статс-секретаря фон Бюлова. Этот чиновник упорно отстаивал «непререкаемую компетенцию» своего министерства в сфере сбора внешнеполитической информации и рассматривал стремление абвера составлять внешнеполитические донесения как вмешательство в священные права своего ведомства. Но когда монополии на тайную политическую разведку, которая, кстати, велась шефами германских дипломатических миссий, потребовала служба СД, влиятельным лицам в министерстве иностранных дел пришлось уступить. Тем самым СД официально получила возможность контролировать дипломатические доклады министерства и фальсифицировать их по своему усмотрению, дозировать их огласку или вовсе замалчивать.
Новый министр рейхсвера генерал-лейтенант фон Бломберг не только имел приятную внешность, но и был весьма находчивым человеком, обладавшим некоторыми дипломатическими способностями, которые он успешно продемонстрировал на Женевской конференции по разоружению. Однако он совершенно не умел защищать интересы вермахта, а тем самым и отечества, перед Гитлером с той решительностью, которая была необходима в изменившихся условиях. У него было прозвище «Резиновый лев», которое ему дал Патциг. Оно очень точно определяло неустойчивый характер этого человека, с течением времени все больше склонявшегося к полному повиновению Гитлеру. Это можно проиллюстрировать целым рядом случаев, имевших место в эпоху Патцига. Однажды шефу СД Гейдриху пришло в голову потребовать от абвера список всех объектов в Германии, производивших запрещенное Версалем вооружение. Как и следовало ожидать, Бломберг согласился и приказал Патцигу дать ему такой список. Тот недвусмысленно ответил: «Такого списка не существует, и его не будут составлять, так как это слишком опасно. Кроме того, охрана этих объектов является исключительно задачей вермахта»[23].
У шефа абвера была достаточно веская причина для такой реакции, поскольку в условиях напряженности, с самого начала существовавшей в отношениях между абвером и СД, он со всей очевидностью был настроен решительно отразить любую попытку Гейдриха вторгнуться в специфическую сферу тайной военной службы. Ему очень важно было избежать непосредственных контактов с Гиммлером и Гейдрихом как шефами СС и СД и ограничиться связями со своим непосредственным начальством – министром рейхсвера. Однако и Бломберг и Рейхенау соглашались напрямую сотрудничать с Гиммлером и Гейдрихом, потому что они в принципе пытались добиться равновесия в сфере секретной службы, т. е. в самой чувствительной точке соприкосновения вермахта и СС/СД. Вероятно, Патциг раньше многих других и даже раньше Канариса понял абсолютную необходимость бороться с тоталитарными претензиями СД. Чем закончится эта борьба, никто не мог знать. Можно было действительно стать пессимистом, однако не следовало сдавать позиции военной разведки без всякого сопротивления. До прихода Гитлера к власти все соображения и намерения абвера, переданные руководству непосредственно или по инстанции, неизменно встречали понимание. Они тщательно проверялись, однако мнение шефа абвера уважалось. В 1933 г. это положение резко изменилось, однако в первые годы Гитлер еще не мог согнуть рейхсвер, поскольку он оставался основным силовым фактором в государстве.
Событиями 30 июня 1934 г. капитан I ранга Патциг отнюдь не был удивлен[24]. Еще примерно 25 июня абверу стало известно о встрече высших офицеров СА на частной квартире Рёма в Берлине. На ней, по видимому, должны были обсуждаться детали, конечно, еще неблизкой силовой разборки между СА и рейхсвером. Копию плана путча, подготавливаемого Рёмом, абвер получил через одного из «фюреров» СА некоего Герта. Это был герой-летчик Первой мировой войны, кавалер высокого ордена, который уже готовился возглавить новые военно-воздушные силы. Эта лояльность Герта не спасла его (а, возможно, послужила причиной) от «ошибочного» внесения его в расстрельные списки Гейдриха, и 30 июня он был казнен. Гейдрих знал о замыслах Рёма и действовал решительно. Как шеф СД он нередко отмечал у Гитлера тогда еще сохранявшееся уважение к военным. Знал он и то, с каким раздражением воспринимал фюрер закулисные планы и амбиции своего начальника штаба Рёма, и шеф СД верно угадал три крупных и уникальных шанса для себя и одновременно для Гиммлера. Во-первых, он мог разом упразднить собственную зависимость по службе от начальника штаба СА и прекратить подчинение СС командованию СА. Во-вторых, он мог бы заменить самого Рёма рейхсфюрером СС, а его «пролетарскую» армию как противовес рейхсверу и преторианскую гвардию Гитлера заменить эсэсовской элитой и, в-третьих, сделать себя абсолютно необходимым для фюрера. Тем самым расчищался путь для реализации его собственных далеко идущих замыслов.
Надо сказать, что назначение морского офицера начальником абвера вызвало сенсацию, так как до тех пор тайная разведка (отдел «III-b» кайзеровского генерального штаба) считалась исключительным делом сухопутной армии. Поэтому капитану Патцигу поначалу приходилось нелегко. Его встретили с известной сдержанностью, и лишь после того, как он в докладе шефу Войскового управления генералу Адаму описал трудности, с которыми он столкнулся, у него наладились с начальством вполне доверительные и даже тесные отношения.
Как и во времена фон Бредова, при Патциге у абвера был довольно скромный бюджет. Так что пока приходилось игнорировать давно назревшую, но непомерно дорогостоящую задачу тщательной детализации разведывательной деятельности за рубежом и ограничиваться разработкой определенных узловых моментов. Использование имеющихся небольших средств оправдывало себя прежде всего там, где были наибольшие шансы на успех, а это, как и прежде, был Восток с Польшей в качестве основного объекта разведки. Для дальней оперативно-стратегической разведки вряд ли можно было найти что-то большее, чем продолжать уже начатый путь с удвоенной энергией и последовательностью. В условиях сильной децентрализации системы абвера выходило само собой, что начальник должен был наделять внешние инстанции большей ответственностью и в то же время оказывать им большее доверие.
Однако эра Патцига была с самого начала отмечена новым переводом стрелок. Если при фон Бредове и его предшественниках Швантесе и Гемпе абвер был преимущественно внутриполитическим органом министерства рейхсвера, то теперь он становился тайной военной службой, а значит – получал внешнеполитическую ориентацию. Это совершилось не в одну ночь, а постепенно в ходе все более и более неблагополучного политического развития. Провозглашение Гитлера рейхсканцлером 30 января 1933 г. поначалу затронуло абвер лишь незначительно как в служебных, так и в кадровых вопросах, хотя генерал фон Шлейхер, непосредственный начальник абвера, был отправлен в отставку и заменен генералом фон Бломбергом. Был снят со своего поста и бывший шеф абвера, а тогда начальник «министериального ведомства» генерал-майор фон Бредов. Новым шефом там стал полковник Вальтер фон Райхенау, вскоре произведенный в генерал-майоры. Это был, бесспорно, один из самых политизированных высших офицеров, которых, если не считать Шлейхера, когда либо имел в своих рядах рейхсвер, и к тому же единственный, кто относительно рано принял национал-социалистическую идеологию[21]. Что же касается абвера, то для него, несмотря на жестокости штурмовиков СА, вызвавшие в его рядах серьезные антипатии к режиму, мерилом всего по-прежнему оставались рейхспрезидент и верховный главнокомандующий рейхсвера. Разведчики затаились в ожидании того, что революционные бесчинства быстро пройдут. Решающим для них было то, что рейхсканцлер Гитлер давал гарантию давно ожидаемого восстановления национальной военной мощи и устранения версальских оков.
С приходом к власти Гитлера выделяемые абверу бюджетные средства существенно увеличились; вместе с тем усилились и его позиции после того, как Гитлер решил начать перевооружение и когда вермахт в конце концов встал на ноги и начал принимать все меры для своей защиты и прежде всего для борьбы со шпионажем и диверсиями. С тех пор абвер начал предусмотрительно принимать разнообразные меры по обеспечению безопасности на всей территории рейха, в связи с чем начал расти и его штатный состав. С созданием теперь уже не корпусных, а армейских округов быстро и планомерно расширялся и абвер. При каждом таком военном округе формировался отдел абвера, подчинявшийся начальнику разведки армейского округа. Кроме того, при абверштелле[22] на Балтике и в Северном море, в Киле и Вильгельмсхафене, были созданы аналогичные подразделения тайной разведслужбы. Строительство абвера как таковое осуществлялось в Третьем рейхе в преобладающей мере силами офицеров-запасников, которые по преимуществу внесли с собой в работу тайных служб новую кровь, инициативу и хорошие внешние связи. Они стали разведчиками-профессионалами и уже не стремились в другие ведомства. Это вело к известному отчуждению их от остального корпуса кадровых офицеров, и то, что офицеры-разведчики номинально являлись строевыми офицерами, в этом ничего не меняло. Теперь начальниками секторов, а позже – отделов были в основном кадровые генштабисты – сухопутчики и моряки, а также прикомандированные войсковые офицеры. Благодаря Патцигу центральное управление абвера и его отделы и группы на местах превратились в одну большую семью и оставались такой до самого конца. Это, в свою очередь, способствовало единению людей и выработке определенного иммунитета против доносительства, слежки друг за другом, попыток развала аппарата и внедрения нацистских элементов.
Захват власти Гитлером давал военной разведке немалый шанс. В своем восхищении перед английской военной традицией и институтами британской мировой державы Гитлер тоже думал о создании всеохватывающей тайной службы по образцу британской Сикрет Сервис. Подобный замысел должен был рано или поздно активизировать СД – службу безопасности СС, но в то время, в 1933–1934 гг., там практически не было еще никого, кто мог бы всерьез оспаривать приоритет абвера. Человек, который в первую очередь подходил для этого, а именно – шеф СД Рейнхард Гейдрих, пока еще должен был осторожничать, прежде чем осуществлять свои честолюбивые амбиции.
Капитан I ранга Патциг очень скоро понял, какая опасность грозит ему с этой стороны, и постарался создать в вопросах тайной внешней разведки единый фронт абвера с министерством иностранных дел против различных партийных организаций. Однако его деловое предложение на этот счет встретило недоверчиво ревнивое отношение статс-секретаря фон Бюлова. Этот чиновник упорно отстаивал «непререкаемую компетенцию» своего министерства в сфере сбора внешнеполитической информации и рассматривал стремление абвера составлять внешнеполитические донесения как вмешательство в священные права своего ведомства. Но когда монополии на тайную политическую разведку, которая, кстати, велась шефами германских дипломатических миссий, потребовала служба СД, влиятельным лицам в министерстве иностранных дел пришлось уступить. Тем самым СД официально получила возможность контролировать дипломатические доклады министерства и фальсифицировать их по своему усмотрению, дозировать их огласку или вовсе замалчивать.
Новый министр рейхсвера генерал-лейтенант фон Бломберг не только имел приятную внешность, но и был весьма находчивым человеком, обладавшим некоторыми дипломатическими способностями, которые он успешно продемонстрировал на Женевской конференции по разоружению. Однако он совершенно не умел защищать интересы вермахта, а тем самым и отечества, перед Гитлером с той решительностью, которая была необходима в изменившихся условиях. У него было прозвище «Резиновый лев», которое ему дал Патциг. Оно очень точно определяло неустойчивый характер этого человека, с течением времени все больше склонявшегося к полному повиновению Гитлеру. Это можно проиллюстрировать целым рядом случаев, имевших место в эпоху Патцига. Однажды шефу СД Гейдриху пришло в голову потребовать от абвера список всех объектов в Германии, производивших запрещенное Версалем вооружение. Как и следовало ожидать, Бломберг согласился и приказал Патцигу дать ему такой список. Тот недвусмысленно ответил: «Такого списка не существует, и его не будут составлять, так как это слишком опасно. Кроме того, охрана этих объектов является исключительно задачей вермахта»[23].
У шефа абвера была достаточно веская причина для такой реакции, поскольку в условиях напряженности, с самого начала существовавшей в отношениях между абвером и СД, он со всей очевидностью был настроен решительно отразить любую попытку Гейдриха вторгнуться в специфическую сферу тайной военной службы. Ему очень важно было избежать непосредственных контактов с Гиммлером и Гейдрихом как шефами СС и СД и ограничиться связями со своим непосредственным начальством – министром рейхсвера. Однако и Бломберг и Рейхенау соглашались напрямую сотрудничать с Гиммлером и Гейдрихом, потому что они в принципе пытались добиться равновесия в сфере секретной службы, т. е. в самой чувствительной точке соприкосновения вермахта и СС/СД. Вероятно, Патциг раньше многих других и даже раньше Канариса понял абсолютную необходимость бороться с тоталитарными претензиями СД. Чем закончится эта борьба, никто не мог знать. Можно было действительно стать пессимистом, однако не следовало сдавать позиции военной разведки без всякого сопротивления. До прихода Гитлера к власти все соображения и намерения абвера, переданные руководству непосредственно или по инстанции, неизменно встречали понимание. Они тщательно проверялись, однако мнение шефа абвера уважалось. В 1933 г. это положение резко изменилось, однако в первые годы Гитлер еще не мог согнуть рейхсвер, поскольку он оставался основным силовым фактором в государстве.
Событиями 30 июня 1934 г. капитан I ранга Патциг отнюдь не был удивлен[24]. Еще примерно 25 июня абверу стало известно о встрече высших офицеров СА на частной квартире Рёма в Берлине. На ней, по видимому, должны были обсуждаться детали, конечно, еще неблизкой силовой разборки между СА и рейхсвером. Копию плана путча, подготавливаемого Рёмом, абвер получил через одного из «фюреров» СА некоего Герта. Это был герой-летчик Первой мировой войны, кавалер высокого ордена, который уже готовился возглавить новые военно-воздушные силы. Эта лояльность Герта не спасла его (а, возможно, послужила причиной) от «ошибочного» внесения его в расстрельные списки Гейдриха, и 30 июня он был казнен. Гейдрих знал о замыслах Рёма и действовал решительно. Как шеф СД он нередко отмечал у Гитлера тогда еще сохранявшееся уважение к военным. Знал он и то, с каким раздражением воспринимал фюрер закулисные планы и амбиции своего начальника штаба Рёма, и шеф СД верно угадал три крупных и уникальных шанса для себя и одновременно для Гиммлера. Во-первых, он мог разом упразднить собственную зависимость по службе от начальника штаба СА и прекратить подчинение СС командованию СА. Во-вторых, он мог бы заменить самого Рёма рейхсфюрером СС, а его «пролетарскую» армию как противовес рейхсверу и преторианскую гвардию Гитлера заменить эсэсовской элитой и, в-третьих, сделать себя абсолютно необходимым для фюрера. Тем самым расчищался путь для реализации его собственных далеко идущих замыслов.