Страница:
Нерт постучал в дверь. Элегантная табличка красного дерева гласила: АРТУР БИЛЛИНГСЛИ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ. Краска на двери потускнела, и Нерт с трудом различал выгоревшее цветное изображение терранской особи женского пола — художник был явно склонен к оптимистическому гиперреализму.
Еще миг спустя крохотная панель скользнула в сторону, и на Нер-та уставилась пара мутных глаз. Их владелец спросил:
– Что вам угодно? и
– Мне нужен доктор Биллингсли. Мне сказали…
– Кто прислал вас?
– Арвин. Мортам.
– Приходите утром. — Панель захлопнулась с грохотом, эхом отразившимся от стен, словно там, за дверью, стояла целая сотня человек, а не один-единственный.
Нерт забарабанил в дверь и, когда та вновь приоткрылась, бросил в образовавшуюся щель банкноту в десять кредиток. Пара глаз исчезла, и в отверстии стало темно. Нерт слышал, как существо за дверью шуршало чем-то и неразборчиво бормотало. Нерт прокричал в отверстие: «Это срочно», — и тысячи Нертов откликнулись эхом, поддерживая его.
– Черт бы побрал всю эту срочность, — донеслось из отверстия. Панель опять с грохотом захлопнулась, и Нерт уже собрался вновь барабанить в дверь, когда услышал скрип отодвигаемых засовов, лязг отпираемых замков и тихое завывание умирающего индивидуального силового щита. Дверь отворилась; Нерт, перешагнув порог, оказался в просторной темной прихожей. Свет, лившийся из задней комнаты, заставлял тонкие ножки невидимых столов и стульев отбрасывать длинные тени. Шаркая, терранец направился по проходу меж рядами мебели в ярко освещенный кабинет. Нерт последовал за ним.
В центре располагались сдвинутые вместе конторка и длинный деревянный стол. Мощная волна миттлебрана омыла обонятельные рецепторы Нерта и отхлынула, оставив перевозбуждение и пустоту в голове. У одной из стен находился застекленный шкаф, который доктор как раз запирал тонким металлическим ключом. Несколько световых панелей не работало, отчего потолок напоминал шахматную доску.
Человек устало поплелся к письменному столу, сопя, опустился в кресло и положил ноги на стол. Какое-то время он удивленно разглядывал гостя.
– Так ты приятель Арвина? — наконец спросил он. Это звучало, скорее, как утверждение, но Нерт ответил:
– Вообще-то я встретил его только нынче вечером. Он сказал, что вы, возможно, сумеете помочь моему другу.
– Добрый старый Арвин, — пробормотал незнакомец.
– Так вы поможете? — Нерт нетерпеливо зашагал по комнате. Миттлебран уже начал оказывать свое действие, и он надеялся, что доктор не будет медлить с решением.
– Это может оказаться чем-то серьезным, — после тягостного молчания промолвил доктор. — Полагаю, нам лучше взглянуть на больного.
Нерт на заплетающихся ногах заторопился к выходу, проговорив на ходу:
– Отлично. Пошли.
– Визит обойдется вам в двадцать пять кредиток. Платить вперед. Нерт поспешно запустил клешни в сумку, извлек из нее банкноту в двадцать пять кредиток и протянул Биллингсли. Тот принял ее и запер в ящик письменного стола.
– С вами все в порядке? — спросил он.
– Я в норме, — Нерт вновь подбежал к двери. — Не будем медлить.
Доктор Биллингсли вел Нерта темным лабиринтом улиц с той же
небрежной легкостью, что и Арвин. Они свернули за угол, и, к своему удивлению, Нерт обнаружил, что отель «Галактика» находится меньше чем в квартале от них.
– Как это нам удалось добраться столь быстро? — спросил он.
– Просто срезали угол.
– Я думал, Арвин знает город. Доктор Биллингсли ответил:
– Он знает его не так уж плохо, но для настоящего лоцмана одного инстинкта недостаточно. Чтобы изучить все досконально, нужно еще и уметь соображать.
Они шли, протискиваясь сквозь толпу, хотя сейчас, ранним утром, народу было меньше, чем вечером, когда Нерт покинул отель. Нерт с доктором вошли в здание и очутились в голубом, отделанном хромом вестибюле. Самые разнообразные создания, разодетые по последней моде — складчатый мох Для ящериц с Анкешлосса II, просторные пластиковые пузыри для низеньких, приземистых существ со Сликса, сотни моделей самых разнообразных цветов, тканей, кож — все это клубящееся мерцающее сборище надменно уставилось на дроши и терранца, чьи одежды ухитрились не соответствовать ни одной моде. Нерт и доктор пересекли холл и вошли в скоростной лифт.
Воздух загудел, овевая их на подъеме, так что Нерт еле сдержал вопль ужаса.
Гравитационный поток начал стихать и замер на сто тридцать третьем этаже. Они вышли из кабины — обитый плюшем вестибюль был совершенно пуст. Нерт спросил:
– Вы хотите сказать, что Арвин руководствуется во всем лишь инстинктом?
Доктор кивнул.
Они очутились у комнаты, где Нерт оставил Херби. Нерт указал:
– Сюда.
Он сунул клешню в узкую прорезь рядом с дверью, чтобы замок просканировал ее. Когда зажегся зеленый свет, Нерт нажал на кнопку «открыто».
Доктор Биллингсли проследовал в номер за Нертом и чуть не врезался в него. Они потрясенно застыли. Сначала Нерт даже не понял, в чем дело, но потом сообразил — странное создание, с виду немного напоминавшее Херби, но значительно более светлое, с блестящей упругой кожей, под которой перекатывалась цитоплазма, плавало в бассейне, запустив вздутую псевдоподию в то, что осталось от самого Херби. На их глазах разбухшая тварь закончила всасывать тело бедняги, втянула псевдоподию и неподвижно замерла в центре бассейна, точно зловещий черпак из мутного стекла.
Нерт с воплем кинулся к ней, но, подбежав, отпрянул, почувствовав внезапный приступ тошноты; мышцы жгло, точно, огнем. Шатаясь, Нерт попятился, но когда он оказался рядом с доктором Биллигсли, боль отпустила.
– Что это? — хрипло прошептал доктор.
– Оно убило Херби, — всхлипнул Нерт, — я знал, что если я его оставлю, случится что-то ужасное. Оно сожрало Херби! — Последнее слово он надсадно выкрикнул — так всегда кричали его сородичи, очутившись в безнадежной ситуации. Нерт вновь кинулся к бассейну, окунул клешни в жижу и тут же, раздираемый болью изнутри, скорчился в агонии.
– Помогите!
– Я… — доктор Биллингсли даже не пошевелился.
– Помогите же, черт вас дери!
Доктор подскочил к нему и оттащил к двери, в свою очередь, согнувшись пополам. Они, задыхаясь, лежали на полу — доктор Биллингсли судорожно хватал воздух ртом, а дыхательные щели на груди Нерта трепетали в сумасшедшем ритме.
– Что это было? — спросил Биллингсли.
– Один Фруз знает. Доктор-то вы. — Нерт вновь подполз к бассейну, и вновь оказавшись в зоне действия убийцы Херби, замер и уставился на него, раскачиваясь взад-вперед.
– Как же я осмотрю это, если оно меня не подпускает?
– Поздно! — воскликнул Нерт. — Неужто вы не поняли? Херби мертв! Херби… — глаза Нерта втягивались, пока не стали похожи на два глубоких блюдца. Он добавил уже спокойнее: — Спасибо, что согласились прийти. Деньги можете оставить себе. Простите за беспокойство. — Он по-прежнему не отводил взгляда от твари в бассейне.
Доктор Биллингсли был уже у двери, когда Нерт обернулся к нему:
– И пожалуйста, не сообщайте ничего полиции. Доктор обернулся.
– Почему?
– Херби.. — Нерт сглотнул, — Херби говорил, что порой полицейский, привыкший иметь дело с богатыми пройдохами, может придраться к несчастному путешественнику просто так, ради забавы. Но даже если меня ни в чем не обвинят, то все равно потребуют, чтобы я остался тут до выяснения обстоятельств. Я же хочу убраться как можно скорее. К тому же я сам позабочусь обо всем. По-своему.
Доктор задумчиво произнес:
– Некоторые существа не подлежат преследованию за убийство, но даже в этом случае в полицию сообщить необходимо. — Он выбрал диванчик поудобнее и сел, небрежно скрестив ноги. — Сокрытие преступления может доставить множество неприятностей. В особенности врачу.
– Тварь не сможет держать оборону вечно. А когда она выдохнется, я буду сидеть здесь, ловя момент. Если вы доложите полиции, копы испортят мне все дело.
– Вообще-то есть один способ…
Нерт обернулся и уставился на доктора.
– Какой?
– Возможно, за незначительную дополнительную сумму я соглашусь держать все при себе.
Нерт помедлил, прежде чем заговорить.
– Сколько?
– Ровно тысячу кредиток.
Нерт задумался. Тысяча кредиток — почти все деньги, что он отложил на ферму гербисов. Но священная месть убийце Херби стоила того.
Он отсчитал тысячу кредиток и отложил жалкую тощую пачку, которая у него осталась.
– Вот ваши деньги, — сказал Нерт.
Доктор Биллингсли поспешно взял банкноты.
– Отлично, — пробормотал он, — фараоны ничего не узнают.
Нерт сел на некотором расстоянии от бассейна и уставился на неподвижную тварь. Доктор быстро проговорил:
– Ну что ж, мне пора. Меня ждут другие пациенты.
Нерт не ответил.
Входная дверь скользнула в сторону и тут же вновь тихо закрылась.
Нерт почувствовал, что провел без сна непривычно долгое время. Силуэт чудовища расплылся, и Нерту пришлось сделать усилие, чтобы вновь вернуть ему четкие очертания. Он поймал себя на том, что разглядывает чудовище со странной беспристрастностью.
Невзирая на все усилия, Нерт в конце концов задремал. Ему снилось, что он пьет глово третьего уровня, но никакого удовольствия при этом не ощущает, потому что по вкусу пойло напоминало миттлебран. Он хотел спросить Херби, в чем дело, но не мог, потому что оказался в одиночестве на уходящей в бесконечность темной улице. Налетел ураган, и под шепот «квиш… квиш…» Нерт полез по металлической лестнице, чтобы спрятаться от стихии. Но перекладины были ржавыми, он упал и летел целую вечность, пока не приземлился — квиш! — на пахнущее отварным крибом распластанное создание с тугой прозрачной кожей, от одного прикосновения к которой ему делалось дурно. Доктор Биллингсли осыпал его банкнотами, непрерывно зудя: «Теперь ему лучше? Теперь ему лучше?».
Нерт набросился на доктора, но клешня прошила его лицо насквозь. Он вновь упал на монстра и… проснулся.
Три ноги Нерта раскинулись по сторонам, точно спицы в колесе. Тварь не шевелилась. Нерт заставил себя подняться и подойти к ней. Либо сон сыграл свою благотворную роль, либо напряжение поля упало, поскольку он приблизился на расстояние вытянутой руки, ощущая лишь легкий дискомфорт.
Тварь в бассейне заворчала, и Нерт отступил на несколько шагов.
– Нерт, — голос был слишком низким, но без сомнения принадлежал Херби.
– Херби, это ты?
Тварь заговорила, надолго замолкая после каждого слова, словно это стоило ей больших усилий.
– А кто же еще?
Нерт обнаружил, что может подойти к существу сколь угодно близко не ощущая боли. Он сказал:
– А я думал, ты мертв.
– Ошибка вышла. Что происходит?
Нерт рассказал ему обо всех событиях этой злополучной ночи. Херби молвил:
– Ты хочешь сказать, что отдал этой клистирной трубке тысячу кредиток?
– Тютелька в тютельку, — грустно подтвердил Нерт.
По мере того как Херби прерывал рассказ Нерта вопросами и комментариями, голос его креп. Теперь Нерт был уверен, что перед ним не кто иной, как его друг.
Какое-то время они сидели молча; Нерт все сильнее жалел себя. Вдруг он воскликнул:
– Тысяча кредиток вылетела в трубу!
– Может, и нет.
– Что?
– Просто думаю вслух.
– А…
Они вновь замолчали. Лишь слышалось, как пузырьки, вырываясь из-под тела Херби, лопаются на поверхности. Наконец Нерт сказал:
– Великий Фруз! Из-за этих чертовых денег я даже не спросил, что с тобой стряслось. Так что же случилось, приятель?
– А я все думал, когда ты поинтересуешься моей скромной персоной. Помнишь тот вырост у меня на боку, из-за которого ты так беспокоился?
– Разумеется.
– Ну, так это я и есть.
Нерт встал с диванчика и по очереди помахал всеми тремя ногами. Иногда это помогало ему прийти в себя. Наконец он вымолвил:
– Я все-таки не совсем понимаю…
– Этот нарост, эта бульба была ребенком. Мы, трамидонцы, отращиваем детишек, от одного до шести — в зависимости от того, насколько благоприятно окружение, — и когда они вырастают, то вылупляются и пожирают родителя.
– Но тогда ты на самом деле не Херби.
– Все-таки это я. Во всяком случае, я ничем не отличаюсь от папаши. Дети наследуют всю память родителей — тогда как родители возвращаются в первичный бульон. Разумеется, воспоминания постепенно слабеют — примерно через четыре поколения, благодарение Фрузу. У нас и так сложностей хватает.
– Так значит, все, что мы с доктором Биллингсли тут видели, было в порядке вещей?
– Верно.
– И та боль, что мы чувствовали, просто помогала защитить новорожденного… э-э, тебя?
– Верно. Я ведь немножко телепат, а в этом новом теле мои свойства усилились. Ты не волнуйся насчет болевого поля. Теперь, когда я пришел в себя, то могу его контролировать.
Нерт вновь уселся на диванчике. Он сказал:
– Почему ты не рассказал мне этого раньше, прежде чем я выбросил на ветер тысячу кредиток?
– Я готовил сюрприз.
– Поздравляю, он удался!
– Я не ожидал, что ты так быстро вернешься. Мне известно, как вы, дроши, бурно занимаетесь сексом. Целых четыре пола, великий Фруз!
Нерт застенчиво посинел.
– Потом, — продолжал Херби, — я не ожидал, что ты притащишь сюда врача.
– Что же нам теперь делать? — спросил Нерт. Херби завибрировал, так что по поверхности бассейна разошлись мелкие концентрические круги. Он сказал:
– Нам нужно сделать одну вещь.
–Да?
– Вернуть наши деньги.
Нерт с сомнением посмотрел на друга.
– А как скоро ты сможешь двигаться? — спросил он.
– Я могу двигаться уже сейчас, но, конечно, безопаснее будет провести еще один день в бассейне. И не считай, что деньги потеряны. Да, Херби изменился, но ум-то у него остался прежним.
– Давай не будем про ум…
– Нет, будем! У меня как раз возникла одна идея. Я хочу поразмыслить немного и охотно остался бы наедине.
Нерт сгреб остаток денег и спустился в ресторан. Он заглушил воспоминания об отварном крибе при помощи блюд своей родины: фригул в груммусе и прошминглы на десерт. Еда обошлась в кругленькую сумму.
Когда он возвратился в номер, Херби созрел:
– Я знаю, что делать, — объявил он и углубился в подробности своего плана.
Нерт согласился, что план интересный, но спросил, так ли уж это необходимо.
– Что ты имеешь в виду?
– Нам ведь известно, — возразил Нерт, — что доктор Биллингсли употребляет миттлебран. Зачем тратить столько сил на доказательство очевидного?
– Запомни: нам ничего доподлинно не известно. Может, это кто-то из его пациентов. Ты же знаешь, как быстро одежда впитывает запахи и как трудно потом от них избавиться. К тому же наркоторговца необходимо схватить за руку.
Херби отправил Нерта в космопорт, чтобы раздобыть два билета на ближайший рейс, желательно ночной, а сам остался в номере, чтобы еще немного поразмыслить.
Наступил вечер. Заходящее солнце обрисовывало чернеющие силуэты башен и шпилей города. Друзья сошли с транспортера и углубились в Старый город, следуя по маршруту, который Херби телепатически извлек из памяти Нерта. Впрочем, самого Нерта никто бы сейчас не узнал.
Друзья понимали, что, если Биллингсли узнает своего недавнего посетителя, то тут же заподозрит неладное. А потому Херби повесил на шею приятелю камеру и закутал его в гостиничное одеяло. По словам Херби, Нерт сейчас походил на уроженца Фомальгаута VII.
Херби спустился по ступенькам, за которыми тянулся длинный ряд дверей, и очутился у ржавой металлической лестницы. Нерт увидел ее сквозь щелочку, которую Херби оставил в одеяле. Мир предстал перед ним оправленным в пушистую рамку. Желтый свет заходящего солнца сглаживал неровности стен, делая их слишком вещественными, слишком хорошо очерченными, чтобы быть настоящими. Металлические ступени лестницы отливали золотом. Даже стоя внизу, у подножия лестницы, они могли разглядеть намалеванную на докторской двери терранскую самку с гипертрофированными формами, горделиво озирающую город. Бело-голубой огонек в лучах солнца выглядел бледным и призрачным.
– Вон там, наверху, — сказал Нерт, — дверь доктора.
– А я зайду сюда, этажом ниже. — Херби двинулся вперед и внимательно оглядел старую деревянную дверь, утопленную в кирпичной стене.
Последний раз дверь циклевали давным-давно, и теперь она служила прибежищем крохотных насекомых и была сплошь изукрашена их слюдяными гнездами. На панели виднелся знак: «Не приближаться. Прохода нет». Он выцвел гораздо сильнее, чем нарисованная женщина наверху, на двери доктора.
Нерт спросил:
– Как же ты попадешь внутрь?
– Полагаю, мы можем просверлить дырку. — Херби вытащил из сумки тусклый металлический конус и наставил его на дверь. Конус был гладким, но на острие его виднелись мелкие концентрические бороздки. Херби ввел щупальце внутрь машинки, и часть его тела выдвинулась, образовав выступ для дополнительного упора.
– А как же запретительный знак?
– Судя по его состоянию, — отозвался Херби, — тем, кто его повесил, давно наплевать, что произойдет с этим зданием.
Раздался низкий свист, то и дело опускающийся ниже слухового барьера, и по двери прокатилась дрожь. Внезапно в ней образовалась аккуратная круглая дырка.
Херби отложил дрель, и они заглянули внутрь. Заходящее солнце заставляло угловатые предметы внутри отбрасывать длинные тени, перечеркивавшие комнату. По потолку, спускаясь на стены, тянулись трубы. Все было покрыто пылью.
– Прачечная, — заметил Херби.
Нерт кивнул, и они отодвинулись от отверстия.
– Не забудь, — сказал Херби, — когда ты окажешься с ним один на один, топни по полу три раза. Это будет условным сигналом.
– Ладно. А ты уверен, что можешь контролировать это свое болевое поле?
– Абсолютно. Не волнуйся. Удачи. — Херби расслабился и просочился в прачечную через отверстие. Нерт отозвался:
– Удачи, — и затопал по ступенькам, нервно щелкая клешнями.
Оказавшись на верхней площадке, он поглядел вниз, на проулок — совершенно пустой, как в тот, первый раз — и на раскинувшийся внизу город, сияющий, точно озеро в свете заходящего солнца. Он подивился, почему ни разу не встретил в этом проулке ни души. А может, здесь никто и не живет? С этими мыслями Нерт шагнул во владения фигуристой дамы.
В полумраке глаза его вылезли из орбит. В просторной квадратной приемной висели красные бархатные портьеры с выгоревшей желтой бахромой и было полным-полно старомодной деревянной мебели, которая выглядела так, словно ее сколачивали в расчете только лишь на человеческую расу.
В приемной ожидали три существа, и мебель явно не была приспособлена для них. Пурпурный дракоид лежал на полу, точно небольшой холм, и, видимо, дремал. Хрупкое создание с множеством ног корчилось, безуспешно пытаясь примоститься в кресле. Иногда из этой извивающейся массы вырастал глаз на стебельке, мигал и вновь исчезал среди многочисленных ножек.
Третье существо походило на голубой конус — Нерт подозревал, что оно было уроженцем Фомальгаута VII. Нерт устроился в самом затемненном углу, как можно дальше от «земляка».
На протяжении долгого времени единственный звук исходил лишь от существа, которое никак не могло примоститься в кресле. Ворочаясь, оно неизменно взвизгивало. Мощно пахло антисептиком из докторского кабинета, и этот запах перекрывал все остальные.
Нерт озирал комнату. Из-за сумрака, запаха амбулатории и непрекращающегося визга он чувствовал себя загнанным в ловушку. Может, спуститься вниз и сказать Херби, что он решил плюнуть на эту тысячу кредиток?
Создание, ерзавшее в кресле, попыталось завести с ним разговор, но Нерт промолчал. Когда он не ответил во второй раз, существо, отрекомендовавшееся Кавендишем, отвязалось, предоставив Нерта своим мыслям.
Вскоре дверь в торце приемной отворилась, и из нее выкатилось бочкообразное существо, за которым следовал доктор Биллингсли. Провожая взглядом пациента, он напутствовал его:
– Ограничьте на время потребление этилена, и, думаю, все будет в порядке.
Из бочки вдруг проросли две руки и отворили дверь. Миг спустя Нерт услышал, как создание с грохотом ударяется о ступени.
– Следующий!
– Это я, док! — сказал Кавендиш, сегмент за сегментом выбираясь из кресла. Он скользил по полу, одновременно жалуясь на потерю окраски и волокнистые разрастания у основания щупалец. Доктор кивал, а Кавендиш продолжал сетовать, пока дверь в кабинет не захлопнулась за ними.
Белая простыня, до того неподвижно висевшая на спинке стула, неожиданно взлетела в воздух и, опустившись, пристроилась в только что покинутом Кавендишем кресле. Какой-то момент она трепетала, потом замерла. Нерт прежде думал, что это; часть обстановки, но теперь, вблизи, стало ясно, что пятнышки, которые он поначалу принял за дырки в материи, на самом деле были глазами.
Дожидаясь своей очереди, Нерт разглядывал предполагаемого выходца с Фомальгаута. С того момента, как Нерт вошел, тот ни разу не пошевелился. Надеясь услышать голос существа, Нерт спросил:
– Как дела на родине?
Последовало длительное молчание. Нерт подумал, что существо либо не обратило на него внимания, либо вовсе не расслышало, но наконец оно произнесло:
– Горбаш в цвету. Все местные уже транслировались. Лето наступает, кликсы поют…
Голос его едва отличался от модулированного ворчания — Нерт без труда смог бы подражать ему. Он произнес:
– Рад это слышать.
И с облегчением расслабился, поняв, что существо не намерено продолжать беседу.
Вскоре многоногое создание начало просачиваться в дверной проем. Оно двигалось с трудом, обмотанное белым пластырем. Задержавшись у входной двери и приглушённо бросив: «Спасибо, док!», — оно удалилось.
Биллингсли подошел к спящему дракоиду и ткнул его в бок, отчего чешуя существа звякнула. Дракоид зевнул, потянулся и огляделся из-под прикрытых век. Потягиваясь, он опрокинул массивный стул и чуть не разбил лампу. Нерт успел отскочить, прежде чем острие хвоста просвистело мимо его глаз.
Дракоид протиснулся в дверь кабинета^ и чешуя прорезала в дверном проеме глубокие борозды.
Затем настал черед «простыни», а потом и фомальгаутца.
Нерт вздохнул с некоторым облегчением.
Когда «голубой конус» выйдет, он наконец сможет побеседовать с доктором Биллингсли один на один.
В наступившей тишине Нерт слышал, как фомальгаутец за дверью излагает историю своей болезни, а доктор Биллингсли задает многочисленные вопросы или пускается в объяснения. Нерт отворил наружную дверь и взглянул на город. Солнце зашло, но небо искрилось огнями рекламы. Прожектора на крышах высотных зданий вычерчивали на низких облаках приглашения попробовать экзотические блюда, испытать потрясающие ощущения, повеселиться. Легкий прохладный бриз омыл его обонятельные нервы, изгнав запах антисептика, и донес разнообразные ароматы и чуть слышный шум, производимый множеством существ, веселящихся где-то вдалеке. Он вспомнил о Херби, томящемся в пыльном мраке заброшенной прачечной, и задумался, сможет ли тот контролировать болевые волны.
Дверь во внутреннюю комнату отворилась, Нерт вернулся назад — в угнетающий полумрак, наполненный запахом амбулатории.
В приемной вновь появился «голубой конус»:
– Ну, и как вы сейчас себя чувствуете? — спросил «земляка» Нерт. Фомальгаутец плюхнулся в кресло и ответил:
– Еще не знаю. Доктор проводит кое-какие анализы. Доктор Биллйнгсли выглянул из кабинета и бросил Нерту:
– Заходите. Тот спросил;
– Разве вы не собираетесь сначала отпустить предыдущего пациента?
– Нет, я должен дождаться результатов исследования. Пока у меня есть время, я могу заняться вами.
Неуверенно топая в кабинет, Нерт надеялся, что дело не столь безнадежно. Он закрыл дверь и оказался лицом к лицу с сидящим за письменным столом доктором Биллйнгсли. Слабый запах миттлебрана вонзился в него миллионом крохотных иголок, и он непроизвольно сжал клешни. Они даже затрещали.
– Что это?
– Ничего… О, как раз из-за этого я и решил к вам обратиться. — Он трижды топнул. — Видите? — сказал он, внимательно наблюдая за доктором. — Ни с того ни с сего мой второй левый желудок начинает издавать вот такие звуки…
Нерт замер. Глаза доктора расширились, и он в ужасе схватился за живот. Он кряхтел, из глаз катились слезы. Согнувшись, врач кинулся к шкафу с лекарствами и начал тыкать ключом в замок. Он был в таком состоянии, что не замечал ничего вокруг, кроме своей собственной боли.
Нерт вытащил камеру из-под простыни и начал снимать доктора. Тот рылся на полке, уставленной колбами, бутылочками, упаковками таблеток, и наконец, достав маленькую коробочку с белым порошком, принялся растирать его по лицу. Он кашлял, переводил дыхание, вновь втирал порошок. Постепенно доктор выпрямился. И впервые заметил камеру Нерта.
– Что вы делаете?
Нерт под одеялом сменил окраску на бледно-синюю. Он щелкнул клешнями и закружился по комнате, точно дервиш, стараясь сбросить избыток нервной энергии, которую сообщал ему миттлебран. Когда он заговорил, его голос дрожал.
– Съемку, приятель. Доктора Биллйнгсли, принимающего миттлебран.
– Кто вы?
– Нерт, дроши. Помните? Позавчера вечером, отель «Галактика». Предлагаю вам купить пленку. За тысячу кредиток.
– Ясно, — Биллйнгсли небрежно обошел письменный стол — за ним стояла смотровая кушетка. — Небольшой шантаж, а?
Доктор положил ладони на стол и внезапно поднял их — в руках он держал пистолет.
– А теперь, — произнес эскулап, — положи камеру на стол и убирайся отсюда.
Нерт взвился и вновь трижды топнул ногой.
Лицо доктора Биллйнгсли сморщилось, точно высохшее на солнце яблоко, он застонал и выронил пистолет.
– Быстро! — прокричал Нерт. — Тысячу кредиток!
Доктор проковылял к конторке, открыл нижний ящик и извлек металлическую коробку. С трудом удерживаясь на ногах, отсчитал нужную сумму и бросил пачку на стол.
Нерт вынул кассету из камеры и, положив ее перед доктором, забрал деньги. По комнате плясали яркие вспышки — первый признак миттлебранового шока. Если он начнет слышать звук колоколов, ему и впрямь понадобится медицинская помощь.
– Пока, — бросил он второпях и пулей вылетел из комнаты.
Трехногой трусцой, характерной для дроши, он пронесся через приемную, швырнул пустую камеру фомальгаутцу, отворил дверь и выбежал на ржавую лестницу.
Фомальгаутец, было, рванул за ним с криками: «Погоди! Зачем мне эта штука?», но взвизгнул\·т удивления, когда доктор Биллйнгсли ухватил его сзади и втащил обратно в приемную.
Приблизившись к отверстию в старой деревянной двери, Нерт прокричал:
– Выходи! Ему не потребуется много времени, чтобы сообразить, что он не того схватил.
Нерт направился к подворотне и начал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Херби катился за ним, точно мягкое живое колесо.
Они пересекли улицу и спрятались в тени гротескной скульптуры на старом портике, а доктор Биллйнгсли пронесся мимо, преследуемый фомальгаутцем, который все еще размахивал камерой и орал что-то насчет анализов.
Когда они скрылись, Нерт и Херби вышли из тени и поглядели на пустую улицу. Херби сказал:
– Он больше убивается из-за того, что его одурачил новичок, чем из-за потери тысячи кредиток. Кстати, ты взял деньги?
– А как же. — Он пошуршал пачкой банкнот.
– Если мы собираемся улетать, нам нужно поторопиться.
Приятели направились к ближайшему транспортеру. Запах миттлебрана почти улетучился, и Нерту становилось лучше с каждым шагом. Он приостановился:
– Херби!
– Что такое?
– Тебе вовсе ни к чему коротать последние дни в тишине и покое на ферме гербисов — или в любом другом месте, верно? Помолчав, Херби спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты просто будешь переходить в своих собственных детей из поколения в поколение. Верно?
Улицы заливал свет реклам, а здания уже не выглядели столь враждебно.
– Это так, — согласился Херби.
– Так зачем тебе наблюдать, как я старюсь на этой самой ферме, если ты никогда не состаришься?
– Ну, может, мне надоест скитаться по космосу и я захочу заняться чем-нибудь еще. Гораздо приятнее, когда рядом с тобой друг.
В молчании они протиснулись сквозь толпу у транспортера. Наконец, Нерт проговорил:
– Если мы друзья, в следующий раз, когда ты задумаешь нечто вроде этого превращения в свое собственное потомство, пожалуйста, постарайся обойтись без сюрпризов.
Херби расхохотался.
– Если ты думаешь, что я такой уж необычный, то видел бы ты, как производят потомство терранцы.
– Как?
Херби рассказал ему.
– Не верю.
– Разрази меня Фруз!
Они представили доктора Биллингсли за этим занятием и почти всю дорогу до космопорта хохотали.
Перевела с английского
Мария ГАЛИНА
Еще миг спустя крохотная панель скользнула в сторону, и на Нер-та уставилась пара мутных глаз. Их владелец спросил:
– Что вам угодно? и
– Мне нужен доктор Биллингсли. Мне сказали…
– Кто прислал вас?
– Арвин. Мортам.
– Приходите утром. — Панель захлопнулась с грохотом, эхом отразившимся от стен, словно там, за дверью, стояла целая сотня человек, а не один-единственный.
Нерт забарабанил в дверь и, когда та вновь приоткрылась, бросил в образовавшуюся щель банкноту в десять кредиток. Пара глаз исчезла, и в отверстии стало темно. Нерт слышал, как существо за дверью шуршало чем-то и неразборчиво бормотало. Нерт прокричал в отверстие: «Это срочно», — и тысячи Нертов откликнулись эхом, поддерживая его.
– Черт бы побрал всю эту срочность, — донеслось из отверстия. Панель опять с грохотом захлопнулась, и Нерт уже собрался вновь барабанить в дверь, когда услышал скрип отодвигаемых засовов, лязг отпираемых замков и тихое завывание умирающего индивидуального силового щита. Дверь отворилась; Нерт, перешагнув порог, оказался в просторной темной прихожей. Свет, лившийся из задней комнаты, заставлял тонкие ножки невидимых столов и стульев отбрасывать длинные тени. Шаркая, терранец направился по проходу меж рядами мебели в ярко освещенный кабинет. Нерт последовал за ним.
В центре располагались сдвинутые вместе конторка и длинный деревянный стол. Мощная волна миттлебрана омыла обонятельные рецепторы Нерта и отхлынула, оставив перевозбуждение и пустоту в голове. У одной из стен находился застекленный шкаф, который доктор как раз запирал тонким металлическим ключом. Несколько световых панелей не работало, отчего потолок напоминал шахматную доску.
Человек устало поплелся к письменному столу, сопя, опустился в кресло и положил ноги на стол. Какое-то время он удивленно разглядывал гостя.
– Так ты приятель Арвина? — наконец спросил он. Это звучало, скорее, как утверждение, но Нерт ответил:
– Вообще-то я встретил его только нынче вечером. Он сказал, что вы, возможно, сумеете помочь моему другу.
– Добрый старый Арвин, — пробормотал незнакомец.
– Так вы поможете? — Нерт нетерпеливо зашагал по комнате. Миттлебран уже начал оказывать свое действие, и он надеялся, что доктор не будет медлить с решением.
– Это может оказаться чем-то серьезным, — после тягостного молчания промолвил доктор. — Полагаю, нам лучше взглянуть на больного.
Нерт на заплетающихся ногах заторопился к выходу, проговорив на ходу:
– Отлично. Пошли.
– Визит обойдется вам в двадцать пять кредиток. Платить вперед. Нерт поспешно запустил клешни в сумку, извлек из нее банкноту в двадцать пять кредиток и протянул Биллингсли. Тот принял ее и запер в ящик письменного стола.
– С вами все в порядке? — спросил он.
– Я в норме, — Нерт вновь подбежал к двери. — Не будем медлить.
Доктор Биллингсли вел Нерта темным лабиринтом улиц с той же
небрежной легкостью, что и Арвин. Они свернули за угол, и, к своему удивлению, Нерт обнаружил, что отель «Галактика» находится меньше чем в квартале от них.
– Как это нам удалось добраться столь быстро? — спросил он.
– Просто срезали угол.
– Я думал, Арвин знает город. Доктор Биллингсли ответил:
– Он знает его не так уж плохо, но для настоящего лоцмана одного инстинкта недостаточно. Чтобы изучить все досконально, нужно еще и уметь соображать.
Они шли, протискиваясь сквозь толпу, хотя сейчас, ранним утром, народу было меньше, чем вечером, когда Нерт покинул отель. Нерт с доктором вошли в здание и очутились в голубом, отделанном хромом вестибюле. Самые разнообразные создания, разодетые по последней моде — складчатый мох Для ящериц с Анкешлосса II, просторные пластиковые пузыри для низеньких, приземистых существ со Сликса, сотни моделей самых разнообразных цветов, тканей, кож — все это клубящееся мерцающее сборище надменно уставилось на дроши и терранца, чьи одежды ухитрились не соответствовать ни одной моде. Нерт и доктор пересекли холл и вошли в скоростной лифт.
Воздух загудел, овевая их на подъеме, так что Нерт еле сдержал вопль ужаса.
Гравитационный поток начал стихать и замер на сто тридцать третьем этаже. Они вышли из кабины — обитый плюшем вестибюль был совершенно пуст. Нерт спросил:
– Вы хотите сказать, что Арвин руководствуется во всем лишь инстинктом?
Доктор кивнул.
Они очутились у комнаты, где Нерт оставил Херби. Нерт указал:
– Сюда.
Он сунул клешню в узкую прорезь рядом с дверью, чтобы замок просканировал ее. Когда зажегся зеленый свет, Нерт нажал на кнопку «открыто».
Доктор Биллингсли проследовал в номер за Нертом и чуть не врезался в него. Они потрясенно застыли. Сначала Нерт даже не понял, в чем дело, но потом сообразил — странное создание, с виду немного напоминавшее Херби, но значительно более светлое, с блестящей упругой кожей, под которой перекатывалась цитоплазма, плавало в бассейне, запустив вздутую псевдоподию в то, что осталось от самого Херби. На их глазах разбухшая тварь закончила всасывать тело бедняги, втянула псевдоподию и неподвижно замерла в центре бассейна, точно зловещий черпак из мутного стекла.
Нерт с воплем кинулся к ней, но, подбежав, отпрянул, почувствовав внезапный приступ тошноты; мышцы жгло, точно, огнем. Шатаясь, Нерт попятился, но когда он оказался рядом с доктором Биллигсли, боль отпустила.
– Что это? — хрипло прошептал доктор.
– Оно убило Херби, — всхлипнул Нерт, — я знал, что если я его оставлю, случится что-то ужасное. Оно сожрало Херби! — Последнее слово он надсадно выкрикнул — так всегда кричали его сородичи, очутившись в безнадежной ситуации. Нерт вновь кинулся к бассейну, окунул клешни в жижу и тут же, раздираемый болью изнутри, скорчился в агонии.
– Помогите!
– Я… — доктор Биллингсли даже не пошевелился.
– Помогите же, черт вас дери!
Доктор подскочил к нему и оттащил к двери, в свою очередь, согнувшись пополам. Они, задыхаясь, лежали на полу — доктор Биллингсли судорожно хватал воздух ртом, а дыхательные щели на груди Нерта трепетали в сумасшедшем ритме.
– Что это было? — спросил Биллингсли.
– Один Фруз знает. Доктор-то вы. — Нерт вновь подполз к бассейну, и вновь оказавшись в зоне действия убийцы Херби, замер и уставился на него, раскачиваясь взад-вперед.
– Как же я осмотрю это, если оно меня не подпускает?
– Поздно! — воскликнул Нерт. — Неужто вы не поняли? Херби мертв! Херби… — глаза Нерта втягивались, пока не стали похожи на два глубоких блюдца. Он добавил уже спокойнее: — Спасибо, что согласились прийти. Деньги можете оставить себе. Простите за беспокойство. — Он по-прежнему не отводил взгляда от твари в бассейне.
Доктор Биллингсли был уже у двери, когда Нерт обернулся к нему:
– И пожалуйста, не сообщайте ничего полиции. Доктор обернулся.
– Почему?
– Херби.. — Нерт сглотнул, — Херби говорил, что порой полицейский, привыкший иметь дело с богатыми пройдохами, может придраться к несчастному путешественнику просто так, ради забавы. Но даже если меня ни в чем не обвинят, то все равно потребуют, чтобы я остался тут до выяснения обстоятельств. Я же хочу убраться как можно скорее. К тому же я сам позабочусь обо всем. По-своему.
Доктор задумчиво произнес:
– Некоторые существа не подлежат преследованию за убийство, но даже в этом случае в полицию сообщить необходимо. — Он выбрал диванчик поудобнее и сел, небрежно скрестив ноги. — Сокрытие преступления может доставить множество неприятностей. В особенности врачу.
– Тварь не сможет держать оборону вечно. А когда она выдохнется, я буду сидеть здесь, ловя момент. Если вы доложите полиции, копы испортят мне все дело.
– Вообще-то есть один способ…
Нерт обернулся и уставился на доктора.
– Какой?
– Возможно, за незначительную дополнительную сумму я соглашусь держать все при себе.
Нерт помедлил, прежде чем заговорить.
– Сколько?
– Ровно тысячу кредиток.
Нерт задумался. Тысяча кредиток — почти все деньги, что он отложил на ферму гербисов. Но священная месть убийце Херби стоила того.
Он отсчитал тысячу кредиток и отложил жалкую тощую пачку, которая у него осталась.
– Вот ваши деньги, — сказал Нерт.
Доктор Биллингсли поспешно взял банкноты.
– Отлично, — пробормотал он, — фараоны ничего не узнают.
Нерт сел на некотором расстоянии от бассейна и уставился на неподвижную тварь. Доктор быстро проговорил:
– Ну что ж, мне пора. Меня ждут другие пациенты.
Нерт не ответил.
Входная дверь скользнула в сторону и тут же вновь тихо закрылась.
Нерт почувствовал, что провел без сна непривычно долгое время. Силуэт чудовища расплылся, и Нерту пришлось сделать усилие, чтобы вновь вернуть ему четкие очертания. Он поймал себя на том, что разглядывает чудовище со странной беспристрастностью.
Невзирая на все усилия, Нерт в конце концов задремал. Ему снилось, что он пьет глово третьего уровня, но никакого удовольствия при этом не ощущает, потому что по вкусу пойло напоминало миттлебран. Он хотел спросить Херби, в чем дело, но не мог, потому что оказался в одиночестве на уходящей в бесконечность темной улице. Налетел ураган, и под шепот «квиш… квиш…» Нерт полез по металлической лестнице, чтобы спрятаться от стихии. Но перекладины были ржавыми, он упал и летел целую вечность, пока не приземлился — квиш! — на пахнущее отварным крибом распластанное создание с тугой прозрачной кожей, от одного прикосновения к которой ему делалось дурно. Доктор Биллингсли осыпал его банкнотами, непрерывно зудя: «Теперь ему лучше? Теперь ему лучше?».
Нерт набросился на доктора, но клешня прошила его лицо насквозь. Он вновь упал на монстра и… проснулся.
Три ноги Нерта раскинулись по сторонам, точно спицы в колесе. Тварь не шевелилась. Нерт заставил себя подняться и подойти к ней. Либо сон сыграл свою благотворную роль, либо напряжение поля упало, поскольку он приблизился на расстояние вытянутой руки, ощущая лишь легкий дискомфорт.
Тварь в бассейне заворчала, и Нерт отступил на несколько шагов.
– Нерт, — голос был слишком низким, но без сомнения принадлежал Херби.
– Херби, это ты?
Тварь заговорила, надолго замолкая после каждого слова, словно это стоило ей больших усилий.
– А кто же еще?
Нерт обнаружил, что может подойти к существу сколь угодно близко не ощущая боли. Он сказал:
– А я думал, ты мертв.
– Ошибка вышла. Что происходит?
Нерт рассказал ему обо всех событиях этой злополучной ночи. Херби молвил:
– Ты хочешь сказать, что отдал этой клистирной трубке тысячу кредиток?
– Тютелька в тютельку, — грустно подтвердил Нерт.
По мере того как Херби прерывал рассказ Нерта вопросами и комментариями, голос его креп. Теперь Нерт был уверен, что перед ним не кто иной, как его друг.
Какое-то время они сидели молча; Нерт все сильнее жалел себя. Вдруг он воскликнул:
– Тысяча кредиток вылетела в трубу!
– Может, и нет.
– Что?
– Просто думаю вслух.
– А…
Они вновь замолчали. Лишь слышалось, как пузырьки, вырываясь из-под тела Херби, лопаются на поверхности. Наконец Нерт сказал:
– Великий Фруз! Из-за этих чертовых денег я даже не спросил, что с тобой стряслось. Так что же случилось, приятель?
– А я все думал, когда ты поинтересуешься моей скромной персоной. Помнишь тот вырост у меня на боку, из-за которого ты так беспокоился?
– Разумеется.
– Ну, так это я и есть.
Нерт встал с диванчика и по очереди помахал всеми тремя ногами. Иногда это помогало ему прийти в себя. Наконец он вымолвил:
– Я все-таки не совсем понимаю…
– Этот нарост, эта бульба была ребенком. Мы, трамидонцы, отращиваем детишек, от одного до шести — в зависимости от того, насколько благоприятно окружение, — и когда они вырастают, то вылупляются и пожирают родителя.
– Но тогда ты на самом деле не Херби.
– Все-таки это я. Во всяком случае, я ничем не отличаюсь от папаши. Дети наследуют всю память родителей — тогда как родители возвращаются в первичный бульон. Разумеется, воспоминания постепенно слабеют — примерно через четыре поколения, благодарение Фрузу. У нас и так сложностей хватает.
– Так значит, все, что мы с доктором Биллингсли тут видели, было в порядке вещей?
– Верно.
– И та боль, что мы чувствовали, просто помогала защитить новорожденного… э-э, тебя?
– Верно. Я ведь немножко телепат, а в этом новом теле мои свойства усилились. Ты не волнуйся насчет болевого поля. Теперь, когда я пришел в себя, то могу его контролировать.
Нерт вновь уселся на диванчике. Он сказал:
– Почему ты не рассказал мне этого раньше, прежде чем я выбросил на ветер тысячу кредиток?
– Я готовил сюрприз.
– Поздравляю, он удался!
– Я не ожидал, что ты так быстро вернешься. Мне известно, как вы, дроши, бурно занимаетесь сексом. Целых четыре пола, великий Фруз!
Нерт застенчиво посинел.
– Потом, — продолжал Херби, — я не ожидал, что ты притащишь сюда врача.
– Что же нам теперь делать? — спросил Нерт. Херби завибрировал, так что по поверхности бассейна разошлись мелкие концентрические круги. Он сказал:
– Нам нужно сделать одну вещь.
–Да?
– Вернуть наши деньги.
Нерт с сомнением посмотрел на друга.
– А как скоро ты сможешь двигаться? — спросил он.
– Я могу двигаться уже сейчас, но, конечно, безопаснее будет провести еще один день в бассейне. И не считай, что деньги потеряны. Да, Херби изменился, но ум-то у него остался прежним.
– Давай не будем про ум…
– Нет, будем! У меня как раз возникла одна идея. Я хочу поразмыслить немного и охотно остался бы наедине.
Нерт сгреб остаток денег и спустился в ресторан. Он заглушил воспоминания об отварном крибе при помощи блюд своей родины: фригул в груммусе и прошминглы на десерт. Еда обошлась в кругленькую сумму.
Когда он возвратился в номер, Херби созрел:
– Я знаю, что делать, — объявил он и углубился в подробности своего плана.
Нерт согласился, что план интересный, но спросил, так ли уж это необходимо.
– Что ты имеешь в виду?
– Нам ведь известно, — возразил Нерт, — что доктор Биллингсли употребляет миттлебран. Зачем тратить столько сил на доказательство очевидного?
– Запомни: нам ничего доподлинно не известно. Может, это кто-то из его пациентов. Ты же знаешь, как быстро одежда впитывает запахи и как трудно потом от них избавиться. К тому же наркоторговца необходимо схватить за руку.
Херби отправил Нерта в космопорт, чтобы раздобыть два билета на ближайший рейс, желательно ночной, а сам остался в номере, чтобы еще немного поразмыслить.
Наступил вечер. Заходящее солнце обрисовывало чернеющие силуэты башен и шпилей города. Друзья сошли с транспортера и углубились в Старый город, следуя по маршруту, который Херби телепатически извлек из памяти Нерта. Впрочем, самого Нерта никто бы сейчас не узнал.
Друзья понимали, что, если Биллингсли узнает своего недавнего посетителя, то тут же заподозрит неладное. А потому Херби повесил на шею приятелю камеру и закутал его в гостиничное одеяло. По словам Херби, Нерт сейчас походил на уроженца Фомальгаута VII.
Херби спустился по ступенькам, за которыми тянулся длинный ряд дверей, и очутился у ржавой металлической лестницы. Нерт увидел ее сквозь щелочку, которую Херби оставил в одеяле. Мир предстал перед ним оправленным в пушистую рамку. Желтый свет заходящего солнца сглаживал неровности стен, делая их слишком вещественными, слишком хорошо очерченными, чтобы быть настоящими. Металлические ступени лестницы отливали золотом. Даже стоя внизу, у подножия лестницы, они могли разглядеть намалеванную на докторской двери терранскую самку с гипертрофированными формами, горделиво озирающую город. Бело-голубой огонек в лучах солнца выглядел бледным и призрачным.
– Вон там, наверху, — сказал Нерт, — дверь доктора.
– А я зайду сюда, этажом ниже. — Херби двинулся вперед и внимательно оглядел старую деревянную дверь, утопленную в кирпичной стене.
Последний раз дверь циклевали давным-давно, и теперь она служила прибежищем крохотных насекомых и была сплошь изукрашена их слюдяными гнездами. На панели виднелся знак: «Не приближаться. Прохода нет». Он выцвел гораздо сильнее, чем нарисованная женщина наверху, на двери доктора.
Нерт спросил:
– Как же ты попадешь внутрь?
– Полагаю, мы можем просверлить дырку. — Херби вытащил из сумки тусклый металлический конус и наставил его на дверь. Конус был гладким, но на острие его виднелись мелкие концентрические бороздки. Херби ввел щупальце внутрь машинки, и часть его тела выдвинулась, образовав выступ для дополнительного упора.
– А как же запретительный знак?
– Судя по его состоянию, — отозвался Херби, — тем, кто его повесил, давно наплевать, что произойдет с этим зданием.
Раздался низкий свист, то и дело опускающийся ниже слухового барьера, и по двери прокатилась дрожь. Внезапно в ней образовалась аккуратная круглая дырка.
Херби отложил дрель, и они заглянули внутрь. Заходящее солнце заставляло угловатые предметы внутри отбрасывать длинные тени, перечеркивавшие комнату. По потолку, спускаясь на стены, тянулись трубы. Все было покрыто пылью.
– Прачечная, — заметил Херби.
Нерт кивнул, и они отодвинулись от отверстия.
– Не забудь, — сказал Херби, — когда ты окажешься с ним один на один, топни по полу три раза. Это будет условным сигналом.
– Ладно. А ты уверен, что можешь контролировать это свое болевое поле?
– Абсолютно. Не волнуйся. Удачи. — Херби расслабился и просочился в прачечную через отверстие. Нерт отозвался:
– Удачи, — и затопал по ступенькам, нервно щелкая клешнями.
Оказавшись на верхней площадке, он поглядел вниз, на проулок — совершенно пустой, как в тот, первый раз — и на раскинувшийся внизу город, сияющий, точно озеро в свете заходящего солнца. Он подивился, почему ни разу не встретил в этом проулке ни души. А может, здесь никто и не живет? С этими мыслями Нерт шагнул во владения фигуристой дамы.
В полумраке глаза его вылезли из орбит. В просторной квадратной приемной висели красные бархатные портьеры с выгоревшей желтой бахромой и было полным-полно старомодной деревянной мебели, которая выглядела так, словно ее сколачивали в расчете только лишь на человеческую расу.
В приемной ожидали три существа, и мебель явно не была приспособлена для них. Пурпурный дракоид лежал на полу, точно небольшой холм, и, видимо, дремал. Хрупкое создание с множеством ног корчилось, безуспешно пытаясь примоститься в кресле. Иногда из этой извивающейся массы вырастал глаз на стебельке, мигал и вновь исчезал среди многочисленных ножек.
Третье существо походило на голубой конус — Нерт подозревал, что оно было уроженцем Фомальгаута VII. Нерт устроился в самом затемненном углу, как можно дальше от «земляка».
На протяжении долгого времени единственный звук исходил лишь от существа, которое никак не могло примоститься в кресле. Ворочаясь, оно неизменно взвизгивало. Мощно пахло антисептиком из докторского кабинета, и этот запах перекрывал все остальные.
Нерт озирал комнату. Из-за сумрака, запаха амбулатории и непрекращающегося визга он чувствовал себя загнанным в ловушку. Может, спуститься вниз и сказать Херби, что он решил плюнуть на эту тысячу кредиток?
Создание, ерзавшее в кресле, попыталось завести с ним разговор, но Нерт промолчал. Когда он не ответил во второй раз, существо, отрекомендовавшееся Кавендишем, отвязалось, предоставив Нерта своим мыслям.
Вскоре дверь в торце приемной отворилась, и из нее выкатилось бочкообразное существо, за которым следовал доктор Биллингсли. Провожая взглядом пациента, он напутствовал его:
– Ограничьте на время потребление этилена, и, думаю, все будет в порядке.
Из бочки вдруг проросли две руки и отворили дверь. Миг спустя Нерт услышал, как создание с грохотом ударяется о ступени.
– Следующий!
– Это я, док! — сказал Кавендиш, сегмент за сегментом выбираясь из кресла. Он скользил по полу, одновременно жалуясь на потерю окраски и волокнистые разрастания у основания щупалец. Доктор кивал, а Кавендиш продолжал сетовать, пока дверь в кабинет не захлопнулась за ними.
Белая простыня, до того неподвижно висевшая на спинке стула, неожиданно взлетела в воздух и, опустившись, пристроилась в только что покинутом Кавендишем кресле. Какой-то момент она трепетала, потом замерла. Нерт прежде думал, что это; часть обстановки, но теперь, вблизи, стало ясно, что пятнышки, которые он поначалу принял за дырки в материи, на самом деле были глазами.
Дожидаясь своей очереди, Нерт разглядывал предполагаемого выходца с Фомальгаута. С того момента, как Нерт вошел, тот ни разу не пошевелился. Надеясь услышать голос существа, Нерт спросил:
– Как дела на родине?
Последовало длительное молчание. Нерт подумал, что существо либо не обратило на него внимания, либо вовсе не расслышало, но наконец оно произнесло:
– Горбаш в цвету. Все местные уже транслировались. Лето наступает, кликсы поют…
Голос его едва отличался от модулированного ворчания — Нерт без труда смог бы подражать ему. Он произнес:
– Рад это слышать.
И с облегчением расслабился, поняв, что существо не намерено продолжать беседу.
Вскоре многоногое создание начало просачиваться в дверной проем. Оно двигалось с трудом, обмотанное белым пластырем. Задержавшись у входной двери и приглушённо бросив: «Спасибо, док!», — оно удалилось.
Биллингсли подошел к спящему дракоиду и ткнул его в бок, отчего чешуя существа звякнула. Дракоид зевнул, потянулся и огляделся из-под прикрытых век. Потягиваясь, он опрокинул массивный стул и чуть не разбил лампу. Нерт успел отскочить, прежде чем острие хвоста просвистело мимо его глаз.
Дракоид протиснулся в дверь кабинета^ и чешуя прорезала в дверном проеме глубокие борозды.
Затем настал черед «простыни», а потом и фомальгаутца.
Нерт вздохнул с некоторым облегчением.
Когда «голубой конус» выйдет, он наконец сможет побеседовать с доктором Биллингсли один на один.
В наступившей тишине Нерт слышал, как фомальгаутец за дверью излагает историю своей болезни, а доктор Биллингсли задает многочисленные вопросы или пускается в объяснения. Нерт отворил наружную дверь и взглянул на город. Солнце зашло, но небо искрилось огнями рекламы. Прожектора на крышах высотных зданий вычерчивали на низких облаках приглашения попробовать экзотические блюда, испытать потрясающие ощущения, повеселиться. Легкий прохладный бриз омыл его обонятельные нервы, изгнав запах антисептика, и донес разнообразные ароматы и чуть слышный шум, производимый множеством существ, веселящихся где-то вдалеке. Он вспомнил о Херби, томящемся в пыльном мраке заброшенной прачечной, и задумался, сможет ли тот контролировать болевые волны.
Дверь во внутреннюю комнату отворилась, Нерт вернулся назад — в угнетающий полумрак, наполненный запахом амбулатории.
В приемной вновь появился «голубой конус»:
– Ну, и как вы сейчас себя чувствуете? — спросил «земляка» Нерт. Фомальгаутец плюхнулся в кресло и ответил:
– Еще не знаю. Доктор проводит кое-какие анализы. Доктор Биллйнгсли выглянул из кабинета и бросил Нерту:
– Заходите. Тот спросил;
– Разве вы не собираетесь сначала отпустить предыдущего пациента?
– Нет, я должен дождаться результатов исследования. Пока у меня есть время, я могу заняться вами.
Неуверенно топая в кабинет, Нерт надеялся, что дело не столь безнадежно. Он закрыл дверь и оказался лицом к лицу с сидящим за письменным столом доктором Биллйнгсли. Слабый запах миттлебрана вонзился в него миллионом крохотных иголок, и он непроизвольно сжал клешни. Они даже затрещали.
– Что это?
– Ничего… О, как раз из-за этого я и решил к вам обратиться. — Он трижды топнул. — Видите? — сказал он, внимательно наблюдая за доктором. — Ни с того ни с сего мой второй левый желудок начинает издавать вот такие звуки…
Нерт замер. Глаза доктора расширились, и он в ужасе схватился за живот. Он кряхтел, из глаз катились слезы. Согнувшись, врач кинулся к шкафу с лекарствами и начал тыкать ключом в замок. Он был в таком состоянии, что не замечал ничего вокруг, кроме своей собственной боли.
Нерт вытащил камеру из-под простыни и начал снимать доктора. Тот рылся на полке, уставленной колбами, бутылочками, упаковками таблеток, и наконец, достав маленькую коробочку с белым порошком, принялся растирать его по лицу. Он кашлял, переводил дыхание, вновь втирал порошок. Постепенно доктор выпрямился. И впервые заметил камеру Нерта.
– Что вы делаете?
Нерт под одеялом сменил окраску на бледно-синюю. Он щелкнул клешнями и закружился по комнате, точно дервиш, стараясь сбросить избыток нервной энергии, которую сообщал ему миттлебран. Когда он заговорил, его голос дрожал.
– Съемку, приятель. Доктора Биллйнгсли, принимающего миттлебран.
– Кто вы?
– Нерт, дроши. Помните? Позавчера вечером, отель «Галактика». Предлагаю вам купить пленку. За тысячу кредиток.
– Ясно, — Биллйнгсли небрежно обошел письменный стол — за ним стояла смотровая кушетка. — Небольшой шантаж, а?
Доктор положил ладони на стол и внезапно поднял их — в руках он держал пистолет.
– А теперь, — произнес эскулап, — положи камеру на стол и убирайся отсюда.
Нерт взвился и вновь трижды топнул ногой.
Лицо доктора Биллйнгсли сморщилось, точно высохшее на солнце яблоко, он застонал и выронил пистолет.
– Быстро! — прокричал Нерт. — Тысячу кредиток!
Доктор проковылял к конторке, открыл нижний ящик и извлек металлическую коробку. С трудом удерживаясь на ногах, отсчитал нужную сумму и бросил пачку на стол.
Нерт вынул кассету из камеры и, положив ее перед доктором, забрал деньги. По комнате плясали яркие вспышки — первый признак миттлебранового шока. Если он начнет слышать звук колоколов, ему и впрямь понадобится медицинская помощь.
– Пока, — бросил он второпях и пулей вылетел из комнаты.
Трехногой трусцой, характерной для дроши, он пронесся через приемную, швырнул пустую камеру фомальгаутцу, отворил дверь и выбежал на ржавую лестницу.
Фомальгаутец, было, рванул за ним с криками: «Погоди! Зачем мне эта штука?», но взвизгнул\·т удивления, когда доктор Биллйнгсли ухватил его сзади и втащил обратно в приемную.
Приблизившись к отверстию в старой деревянной двери, Нерт прокричал:
– Выходи! Ему не потребуется много времени, чтобы сообразить, что он не того схватил.
Нерт направился к подворотне и начал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Херби катился за ним, точно мягкое живое колесо.
Они пересекли улицу и спрятались в тени гротескной скульптуры на старом портике, а доктор Биллйнгсли пронесся мимо, преследуемый фомальгаутцем, который все еще размахивал камерой и орал что-то насчет анализов.
Когда они скрылись, Нерт и Херби вышли из тени и поглядели на пустую улицу. Херби сказал:
– Он больше убивается из-за того, что его одурачил новичок, чем из-за потери тысячи кредиток. Кстати, ты взял деньги?
– А как же. — Он пошуршал пачкой банкнот.
– Если мы собираемся улетать, нам нужно поторопиться.
Приятели направились к ближайшему транспортеру. Запах миттлебрана почти улетучился, и Нерту становилось лучше с каждым шагом. Он приостановился:
– Херби!
– Что такое?
– Тебе вовсе ни к чему коротать последние дни в тишине и покое на ферме гербисов — или в любом другом месте, верно? Помолчав, Херби спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты просто будешь переходить в своих собственных детей из поколения в поколение. Верно?
Улицы заливал свет реклам, а здания уже не выглядели столь враждебно.
– Это так, — согласился Херби.
– Так зачем тебе наблюдать, как я старюсь на этой самой ферме, если ты никогда не состаришься?
– Ну, может, мне надоест скитаться по космосу и я захочу заняться чем-нибудь еще. Гораздо приятнее, когда рядом с тобой друг.
В молчании они протиснулись сквозь толпу у транспортера. Наконец, Нерт проговорил:
– Если мы друзья, в следующий раз, когда ты задумаешь нечто вроде этого превращения в свое собственное потомство, пожалуйста, постарайся обойтись без сюрпризов.
Херби расхохотался.
– Если ты думаешь, что я такой уж необычный, то видел бы ты, как производят потомство терранцы.
– Как?
Херби рассказал ему.
– Не верю.
– Разрази меня Фруз!
Они представили доктора Биллингсли за этим занятием и почти всю дорогу до космопорта хохотали.
Перевела с английского
Мария ГАЛИНА