Гивенс Кэтлин. Легенда

   – Совершенно верно. Ты согласна?
   Откинув с его виска прядь волос, Эллин ответила:
   – Нет. Мы с тобой сегодня обручимся, Джеймс, но я буду считать, что мы уже поженились. Церемонию проведем позже, но сегодня ты будешь моим.
   – Да, – ответил Джеймс охрипшим от волнения голосом. – Да. Буду. Я уже давно твой, детка.
   – Я люблю тебя, Джеймс.
   – Я тоже люблю тебя, Эллин.
   Затуманенными от слез глазами Эллин смотрела, как он надел ей на палец кольцо, обхватил ее запястье, накинул на их сомкнутые руки свой плащ и, глядя ей в глаза, торжественно провозгласил:
   – Я, Джеймс Маккарри, вверяю свою любовь и свою верность, свое тело и свое сердце тебе, Эллин Грэм.
   Глубоко вздохнув, Эллин ответила:
   – Я, Эллин Грэм, вверяю свою любовь и свою верность, свое тело и свое сердце тебе, Джеймс Маккарри.
   Прильнув к ее губам, он поцеловал ее так крепко, что она едва не задохнулась, и, оторвавшись от нее, облегченно вздохнул:
   – Все, Эллин, теперь ты моя.
   – А ты мой.
   Отшвырнув плащ в сторону, Джеймс притянул ее к себе и вонзился в ее губы с такой страстью, что у нее перехватило дыхание. От него пахло виски, и этот запах сводил ее с ума.
   – Научи меня всему, что знаешь, – попросила она. – Мне так хочется...
   Договорить Эллин не успела: губы Джеймса прижались к ее губам, рука забралась под ночную рубашку и принялась поглаживать бедро. Рука поднималась все выше, а вместе с ней и тонкая ткань, пока наконец не оказалась у талии.
   Эллин застонала, когда его рука коснулась ее, потом еще раз, когда Джеймс раздвинул ее ноги своим коленом, и она почувствовала прикосновение мягкой шерстяной ткани его клетчатых штанов к своему обнаженному телу. Пальцы Джеймса заскользили по ее коже, даря ей невиданное наслаждение.
   Его пальцы, отыскав интимное местечко, нежно стали его ласкать. Внезапно Эллин тихонько ахнула: палец Джеймса проник внутрь и теперь медленно входил все глубже и глубже. Эллин прерывисто задышала, а Джеймс покрывал поцелуями ей щеки, подбородок, шею и грудь.
   Положив руки ему на плечи, Эллин прошептала:
   – Я чувствую тепло твоей кожи.
   Слегка отстранившись от нее, он быстро скинул куртку, стянул через голову рубашку, бросил все это на пол и проговорил, вновь кладя ее руки себе на плечи:
   – Так тебе будет гораздо приятнее.
   «Как же он красив, – подумала Эллин, – какая у него гладкая кожа и огромные мускулы!» Улыбнувшись, она провела пальцами по его груди, поросшей темными жесткими волосками, затем руки ее скользнули ниже, добрались до живота и на секунду замерли: дальнейший путь им преградил пояс клетчатых штанов.
   Кожа его была нежной как шелк. Эллин смело забралась руками под пояс, погладила ягодицы, на ощупь очень мягкие, потом рука ее опустилась вниз меж их телами. Джеймс слегка отстранился, чтобы ей было удобнее, и глухо застонал: ее пальцы сомкнулись на его восставшей плоти. Взглянув ему в глаза, Эллин рассмеялась. Какой же он потрясающий мужчина! Само совершенство!
   Сняв с нее рубашку, Джеймс прижал Эллин к своей груди, и ощущение прикосновения двух обнаженных тел друг к другу оказалось необычайно восхитительным. Отступив на шаг, Джеймс улыбнулся, стянул с себя клетчатые штаны и теперь стоял перед ней обнаженный, готовый к любовным утехам. Тело его поблескивало в свете огня. Эллин улыбнулась. Он принадлежит ей, целиком и навсегда!
   Вскинув голову, он оглядел ее с любовью.
   – Ты восхитительна, Эллин. Позволь мне как следует рассмотреть тебя.
   Взгляд Эллин опустился ниже, на восставшую плоть, и она вновь обхватила ее рукой.
   – Ты сводишь меня с ума, – застонал Джеймс.
   – Значит, в сумасшедший дом мы отправимся вместе, – прошептала она.
   Очнулась Эллин лишь тогда, когда он понес ее к кровати и, откинув одеяло, уложил на прохладные льняные простыни. Вытянувшись рядом с ней, он наклонился и вновь прильнул к ее груди.
   Внезапно Эллин почувствовала, как палец его скользнул в ее лоно и быстро там задвигался. Ощущение было настолько острым и приятным, что она вздрогнула и, обхватив рукой член Джеймса, крепко сжала его, и он застонал от наслаждения.
   – Эллин, – тихо спросил он, покачивая бёдрами, – ты готова?
   Она кивнула, и он улегся сверху и раздвинул ее ноги. Переплетя пальцы, он вытянул их руки вверх.
   – Я люблю тебя, Эллин, – шептал он. – Девочка моя, я так тебя люблю.
   Она подалась ему навстречу, и он медленно вошел в нее, двинулся вперед и остановился, глядя на нее потемневшими от страсти глазами.
   – С тобой все в порядке?
   – Да. О, Джеймс, я даже представить себе не могла...
   – Тебе приятно? Или ты хочешь, чтобы я остановился?
   – Не останавливайся.
   Он вошел в нее еще глубже, и Эллин ахнула. Джеймс замер и, приподнявшись на руках, посмотрел на нее.
   – С тобой правда все в порядке?
   – О да. – Эллин глубоко вздохнула и задвигалась под ним. – Я слышала об этом, но и представить себе не могла, что это настолько приятно. Думала, что все, о чем повествуется в песнях и рассказах, просто обычная выдумка.
   – А что ты думаешь теперь?
   – Что они и наполовину не передают всей прелести этого момента. Покажи мне еще что-нибудь.
   Джеймс еще глубже вошел в нее.
   – Не беспокойся, я научу тебя всему, что знаю сам, любовь моя.

Глава 15

   Нейл рассматривал лежавшие перед ним на столе шпаги, пытаясь видеть в них лишь оружие, а не осуществление предсказания. Если бы сейчас рядом с ним был Джейми, они бы обменялись шуточками, отчего задача показалась бы им пустяковой, не стоящей внимания. Но Джейми сейчас находился на другом конце Шотландии. И если верить ощущениям, которые испытывал Нейл, он был чем-то очень занят.
   После того как Джеймс уехал, связь между ними не прерывалась до вчерашнего дня. Это могло означать только одно: Джеймс нашел Эллин. Нейл уже и сам не понимал, какие чувства он испытывает к этой девушке. Ревность? А может быть, радость оттого, что брат так сильно влюбился, что забыл обо всех, включая брата-близнеца? Конечно, им обоим уже пора жениться и начать новую жизнь, но Нейл всегда считал, что в этом он будет первым. И сейчас испытывал такое чувство, будто его обошли.
   Женитьба должна быть целесообразной, заявил он как-то Эллин. Тогда она презрительно взглянула на него, разве что не рассмеялась ему в лицо. А что, если она права? Что, если следует жениться по любви? Ведь она не ошиблась, когда напомнила ему, что их родители очень любили друг друга и именно поэтому поженились. Нейл покачал головой. Нет, все-таки проще думать, что жениться следует, руководствуясь политическими соображениями, и только в том случае, если это выгодно твоей семье, твоему клану. Интересно, как долго продлятся отношения Эллин и Джейми? Что, если брат вернется домой, умудренный горьким опытом общения с женщиной, и все вернется на круги своя и жизнь потечет как прежде?
   Нет, она уже никогда не будет прежней. Грядет война...
   В зал вошли бабушка и несколько молоденьких служанок с нагрудниками в руках, которые предстояло носить во время сражений ему, Джеймсу и Дункану. Нагрудники эти когда-то принадлежали его отцу. Наверху мать давала указания женщине, которая шила для них новые рубашки. Внизу, в гавани, мужчины вытаскивали рыбачьи лодки на берег, строя из них заграждения, чтобы враг не смог проникнуть в верхнее озеро. Поля засевали зерном, хотя мужчины отправятся на войну и не смогут собрать урожай.
   Нейл взглянул в окно на расколотый пополам дуб и вновь вспомнил о древнем предсказании – о близнецах, которые развяжут войну, после чего на пятьдесят лет воцарится мир. Дай-то Бог, чтобы пророчество прорицателя Браана сбылось.
   «Джейми, – мысленно обратился он к брату, – возвращайся скорее, ты мне нужен».
   – Лорд Нейл? – послышался за спиной звонкий голос. Нейл круто обернулся: позади него стоял подросток.
   – Сэр Дункан вернулся.
   Нейл направился к дверям старого замка, чтобы встретить кузена, но не успел дойти до нее, как дверь распахнулась, и на пороге появился Дункан, а следом за ним порыв ветра швырнул в зал целый каскад воды. Дункан успел захлопнуть дверь, прежде чем в зале образовался потоп.
   – Нет, ты скажи мне, почему мы живем в этой стране? – сердито обратился он к Нейлу, стаскивая насквозь промокший плед и куртку. – Дождь почти не прекращается. Одно хорошо – Маклауды в такой шторм носа из дома не высунут. Кстати, я думал, ты уже отпустил внука Маклауда, но только что видел его на конюшне.
   Нейл ухмыльнулся:
   – Я его и в самом деле отпустил, но мальчишка хочет отправиться вместе с нами на войну. Он даже написал дедушке письмо, спрашивая у него разрешения.
   Фыркнув, Дункан последовал за Нейлом к камину. Взяв стул, который предложил ему Нейл, он уселся на него и повернулся к кузену:
   – Кланраналд, Гленгарри, Кеппох, Лохил, Гленкоу, Гленмористон, Слит... Все решили воевать. От Джейми что-нибудь слышно? Я имею в виду, есть о нем какие-то вести, кроме твоих ощущений?
   Нейл покачал головой.
   – Сколько людей у Маккея? – спросил он кузена.
   – Не знаю. Слышал, что в два раза больше, чем у нас.
   – Подумаешь, – небрежно бросил Нейл, – с нами, шотландскими горцами, их все равно не сравнить!
   И они с Дунканом расхохотались.
 
   Эллин закинула руки за голову и замерла: пальцы ее коснулись чьих-то пальцев. Она повернула голову – Джеймс! Она села и уставилась на него. Значит, это был не сон? На ее пальце сверкало его кольцо, а он лежит в ее кровати. Лежит обнаженный и улыбаясь смотрит на нее. Она судорожно сглотнула.
   – Доброе утро, любовь моя, – весело произнес Джеймс.
   – Джеймс, – прошептала она, судорожным движением натягивая простыню на грудь.
   Она тоже лежала обнаженная, и тело до сих пор, казалось, не забыло его ласки. Что же она наделала? Наклонившись, Джеймс коснулся губами ее живота, и Эллин подпрыгнула, словно ее ужалили, а потом удивленно покосилась на него. Он расхохотался:
   – Только не говори мне, что ты меня уже забыла!
   – Нет, не забыла, – прошептала Эллин.
   Выражение лица Джеймса стало серьезным. Сунув руку под одеяло, он нащупал руку Эллин и вытащил ее наружу.
   – Эллин, вот твое кольцо, детка. Мы с тобой обручены. Не нужно смотреть на меня так, будто я тебя изнасиловал. – Сев, он внимательно посмотрел на нее: – Ты жалеешь о чем-то?
   Эллин покачала головой. Он и в самом деле ее не насиловал, ему не пришлось этого делать. Она сама повисла у него на шее и с не меньшей, чем он, страстью занималась с ним любовью. Какие же чувства она сейчас испытывает?
   Что ее любят, сделала вывод Эллин, прислушавшись к себе.
   Она лениво улыбнулась и, подняв руку повыше, пошевелила пальцем, на котором было его кольцо.
   – Я замужем, – проговорила она.
   Джеймс кивнул.
   – А я женат.
   – Я замужем, – повторила Эллин, и на сей раз в голосе ее прозвучало изумление.
   – Ты пока моя невеста, а не жена. – Джеймс зевнул. – Но все равно моя. Я считаю тебя своей законной невестой.
   Наклонившись, Эллин поцеловала его в грудь.
   – Тебе придется рассказать об этом моей маме, – проговорила она, изо всех сил стараясь скрыть свое смущение.
   – Значит, мы все-таки едем в Нетерби?
   – Да.
   – Может быть, в таком случае нам лучше встать с постели?
   Эллин улыбнулась и прошлась рукой по его груди, потом по животу, затем рука ее забралась под одеяло. Ухмыльнувшись, Джеймс лег на нее сверху и принялся покрывать поцелуями ее щеки и шею.
   – Думаю, если мы уедем попозже, ничего не случится, – заметил он.
   – А что скажут люди?
   – Что мне здорово повезло.
 
   Стояла ясная погода, и они ехали быстро. Спали они теперь в одной кровати и их ночи были наполнены страстью, смехом и шутками. Нередко они болтали до самого рассвета, поверяя друг другу свои мысли, делясь желаниями и сомнениями, мечтами и надеждами. И чем больше они беседовали, чем лучше узнавали друг друга, тем больше Эллин любила его, этого замечательного мужчину, который теперь принадлежал ей безраздельно.
   Она не знала, рассказал ли Джеймс об их отношениях своим людям. Он ей не говорил, а она не спрашивала. А мужчины вели себя так, словно ничего не изменилось. Похоже, она одна чувствовала происшедшую в себе и Джеймсе перемену, словно смотрела на мир другими глазами.
   Она была любима и любила сама. Даже однообразный, безрадостный пейзаж казался ей прелестным. Эллин смотрела на распустившиеся молодые листочки, наблюдала за пчелами, собиравшими нектар с первых весенних цветов. Был конец апреля, зима наконец-то покинула Шотландию. Улыбнувшись, она подняла голову, подставляя лицо теплым лучам солнца.
   Они останавливались на тех постоялых дворах, список которых дал им Хью, и хотя на каждом им сообщали, что мама Эллин успела здесь побывать, догнать ее им никак не удавалось. Когда они проезжали поворот на Данфаллэнди, Джеймс спросил ее, не хочет ли она нанести визит Фергюссону. Эллин покачала головой и отвернулась.
   Той невинной девушки, какой она была несколько недель назад, больше не существовало, а женщина, в которую, она превратилась, не испытывала никакого желания видеть ни Данфаллэнди, ни Фергюссона. Этому умному и проницательному мужчине хватит одного взгляда, чтобы понять, что она стала женщиной.
   Все было бы не так уж плохо, если бы повсюду не виднелись признаки скорого наступления войны. Эллин старалась не обращать на них внимания, забыть о том, что через несколько недель, а может, даже раньше, Джеймс покинет ее и присоединится к армии Джона, но не могла. Дороги были запружены солдатами, в деревнях и городках, через которые они проезжали, жизнь била ключом. Разговоры велись только о войне.
   Джеймс и Эллин держали свои мысли при себе, не признавались в своей преданности королю Якову, если во время пути доводилось с кем-то беседовать. Однако Джеймс был в одежде шотландских горцев, поэтому вполне можно было предположить, что он сторонник Данди. Сам же он эту тему предпочитал не обсуждать. Когда же Джеймс с Эллин были уверены в том, что видят перед собой единомышленников – как это было на постоялых дворах, – они в разговоре с хозяевами просили рассказать им последние новости.
   Вся Шотландия была наводнена слухами, причем частенько они настолько отличались друг от друга, что Эллин только диву давалась. Например, чем дальше они продвигались на восток, тем чаще слышали истории о том, что Маккей захватил в плен Джона, а Джон захватил в плен Маккея, что шотландские горцы уже направляются к столице, воруя по пути детей своих противников и питаясь ими. И несчастные доверчивые люди выходили из своих домов, со страхом глядя на проезжавших мимо шотландских горцев.
   Сначала Джеймс смеялся над этими рассказами, но когда увидел, что по мере их продвижения страх у людей возрастает, ему стало не до смеха. На пристальные взгляды он не обращал внимания, однако зарядил пистолет Эллин, все время держал его под рукой и ни на шаг не отъезжал от своей невесты. По ночам они закрывали дверь комнаты на замок и на щеколду и клали рядом с кроватью шпагу. Днем старались ехать как можно быстрее.
   В Перте – городе, расположенном неподалеку от Нетерби, – они узнали, что Джон назначил встречу с кланами в Лохейбере 18 мая. Хозяин постоялого двора, на котором они остановились, дородный детина с цепким, ничего не упускающим взглядом тихонько сообщил им, что уже назначен день начала восстания. Что награда за голову Джона возросла в несколько раз, что сторонниками Вильгельма Оранского он уже официально признан предателем, но тем не менее кланы и многие жители южной Шотландии уже готовы к нему присоединиться.
   Эллин все это слушала молча. Еще один день – и она будет дома. Ни о чем другом она и думать сейчас не могла. А когда они с Джеймсом приедут туда, посмотрят, как чувствуют себя мама и Би после стычки с Питни, которая неминуемо произойдет, она решит, что делать дальше. Она знала, чего хочет Джеймс: забрать Роуз и Би и отвезти их к Макдоннеллу или в Торридон, если на это останется время, где они будут в безопасности на время войны.
   Сама же Эллин наотрез отказывалась даже говорить о том, чтобы уехать из Нетерби. Чем бы ни встретил ее родной дом, ей предстоит позаботиться о своих людях, убеждала она Джеймса, – о слугах, арендаторах, фермерах, возделывающих свои земли. Она их не оставит, пока не убедится, что с ними все в порядке. Или что ничего для них сделать нельзя.
   Она понимала, что может означать война для Нетерби. Она кузина предводителя армии, который поставил себе задачу свергнуть короля, занимающего в настоящее время престол. А Нетерби – ее родное имение. Так что противники Данди, стремясь отомстить ему, будут рады сровнять его с землей. Эллин не могла оставить живущих там людей погибать.
   Они с Джеймсом постоянно спорили по этому поводу и никак не могли прийти к согласию, и это ужасно раздражало обоих. Каждый упорно стоял на своем. Наконец они перестали спорить, решив преодолеть последние мили пути в мире и согласии.
   Нетерби... Эллин остановилась у поворота к родному дому, хотя они с Джеймсом уже договорились, что поедут дальше, к дому Би, поскольку Роуз наверняка находится там. Эллин была бледна, но спокойна. Повернувшись, она взглянула на Джеймса.
   – Если хочешь, детка, я возьму своих людей, поеду и убью этого подонка Малдена. Тогда твоя мама сможет вернуться домой.
   Эллин едва заметно покачала головой:
   – Ты даже не представляешь, как бы мне этого хотелось, но мы пока не можем это сделать.
   – Пока не можем. Давай сначала поговорим с твоей мамой и бабушкой, они, нам скажут, что следует делать дальше.
   Эллин кивнула и, бросив последний взгляд на подъездную аллею, ведущую к дому, стегнула коня и поскакала вперед. Все утро она была необыкновенно молчалива, ехала, погруженная в свои мысли, и Джеймсу казалось, что она отдаляется от него и он ей больше не нужен.
   В самом начале пути она со страстью отвечала на его ласки, но с каждой милей, приближающей ее к дому, страсть ее угасала. А в последнюю ночь она просто молча лежала в его объятиях, думая о чем-то своем и почти не разговаривая с Джеймсом. Он растерялся. Может быть, она жалеет о том, что они обручились? Неужели он завоевал ее только для того, чтобы потерять в Нетерби? Может быть, она думает о маме и Би? А может, о Гранте?
   Едва Джеймс вспомнил о Дэвиде Гранте, кровь закипела у него в жилах. Он боялся, что при встрече с этим человеком не сможет обуздать свой гнев. Неужели этот негодяй посмеет вернуться к Данди после всего, что натворил? Неужели он будет вновь за ней ухаживать? Джеймс был убежден, что Би посвятила его в свой план сделать Эллин своей наследницей, а Грант, в свою очередь, рассказал об этом Питни Малдену. Джеймсу очень хотелось поговорить с этим подонком и понять, прав ли он в своих предположениях. И если прав, он шкуру с него спустит.

* * *

   Дом Би оказался на редкость красив. Он стоял на холме, с которого открывался прелестный вид на горную долину, аккуратный и ухоженный. Двадцать всадников, за которыми пыль поднималась столбом, поскакали к воротам. Они отворились, и во дворе появился лакей. Он с ужасом уставился на них и поспешно захлопнул ворота.
   Эллин рассмеялась, впервые за сегодняшний день.
   – Наверное, решил, что отряд шотландских горцев явился грабить дом.
   Джеймс усмехнулся:
   – А у твоей бабушки найдется что-нибудь, на что мы могли бы польститься? Так это мы мигом.
   – Найдется. У нее отличный винный погреб.
   – С него и начнем, – весело заявил Джеймс и, соскочив с лошади, поднял руки, помогая ей спуститься.
   Эллин положила руки ему на плечи и только успела спрыгнуть на землю, как ворота вновь распахнулись, на сей раз во всю ширь, и в широком проеме показались две фигуры. При виде их Эллин сдавленно вскрикнула, а Джеймс повернулся, чтобы взглянуть в ту сторону, и сам не удержался от радостного возгласа: к ним опрометью неслась Бритта, волосы и юбки ее развевались, лицо сияло радостью. За ней следом бежал Нед. Джеймс смотрел на них, не веря своим глазам.
   – Мисс Эллин! Мисс Эллин! Вы дома! Вы спасены! – кричала Бритта.
   – Бритта! Нед! Вы живы! Слава тебе Господи! – восклицала Эллин, раскрыв объятия, плача и смеясь одновременно.
   Горничная бросилась ей на шею, Нед подошел к Джеймсу.
   – Ты жив! – обрадовался Джеймс, хлопнув юношу по плечу. – Я очень рад этому, парень! Вот уж не думал застать вас в живых. Я так рад тебя видеть!
   Нед ухмыльнулся:
   – Спасибо, сэр. Я заработал несколько шрамов, но нам все-таки удалось добраться до дома.
   Бритта наконец-то отошла от Эллин.
   – Добро пожаловать в дом, мистер Маккарри, – поклонилась она.
   Джеймс улыбнулся:
   – И тебя я тоже рад видеть, девочка. Эллин каждый день молилась, чтобы Господь оставил вас в живых. И я тоже. Я и не надеялся вновь тебя увидеть, детка.
   Бритта переглянулась с Недом:
   – Мы тоже потеряли надежду, что нам удастся добраться до дома. И все-таки мы здесь. Мы вам потом все расскажем. Мисс Эллин, ваша матушка будет очень рада вас видеть.
   Эллин бросила взгляд в сторону дома:
   – Она здесь?
   – Она в Нетерби, – ответила Бритта. – Все в Нетерби. Я приехала сюда лишь затем, чтобы забрать одежду вашей бабушки.
   – Как она? С ней все в порядке?
   – О да, мисс. Она сейчас с вашей матушкой. Похороны завтра утром.
   – Похороны? Чьи?
   Бритта удивленно взглянула на нее, но, сообразив, что Эллин ничего не знает, ответила:
   – Ваша матушка написала вам, но письмо, конечно, до вас не дошло. Похороны вашего отчима, мисс Эллин, мистера Малдена. Его убили.
 
   Нетерби-Холл совсем не изменился с тех пор, как Эллин отправилась в Данфаллэнди. Сквозь прозрачные шторы, которые мама всегда задергивала вечером, пробивался свет. Джеймс помог Эллин спешиться, и она постояла так несколько секунд, благодаря Бога за то, что мама и Би находятся дома, и никакая опасность им теперь не грозит. У нее были к ним вопросы, и много вопросов, но с ними можно повременить. Главное, что она наконец-то вернулась домой.
   Дверь распахнулась, и на пороге появился лакей. Оглянувшись, он что-то бросил через плечо, а в следующую секунду за его спиной появилась мама Эллин и с радостным возгласом помчалась по ступенькам вниз, протягивая руки.
   – Эллин! Девочка моя милая! Как ты смогла так быстро приехать?
   – Мамочка! – Эллин побежала к матери и с разбегу бросилась ей на шею.
   Роуз была бледна, глаза у нее покраснели, однако выглядела она спокойной.
   – Я так рада, что ты здесь, девочка моя дорогая!
   – Мама, это правда? Питни и в самом деле мертв?
   Роуз кивнула:
   – Да, он умер два дня назад. – Она перевела взгляд с Эллин на Джеймса. – А это...
   Эллин взяла Джеймса за руку.
   – Мама, это Джеймс Маккарри. Джеймс; познакомься с моей мамой.
   – Рад с вами познакомиться, мадам, – поклонился Джеймс.
   – Мама, как погиб Питни?
   – Его убили на дороге, прямо в начале подъездной аллеи. – Она взглянула на людей Джеймса, с любопытством наблюдавших за ними. – Пойдемте в дом, там поговорим. Мистер Маккарри, попросите ваших людей пройти на кухню. – И, взяв Эллин за руку, она повела ее вверх по лестнице в дом.
   – Как бабушка Би? – спросила Эллин.
   – С ней все в порядке. Она сейчас отдыхает, но мы попросим кого-нибудь за ней сходить. Она будет рада тебя видеть, – Роуз погладила Эллин по щеке. – Доченька моя! Не могу тебе передать, как я счастлива, что ты наконец дома.
   – И я счастлива снова оказаться дома, – улыбнулась Эллин и поймала на себе пристальный взгляд Джеймса.
 
   Эллин никак не могла поверить в то, что Питни больше нет в живых. Его нашли бездыханным посередине дороги с привязанными к вожжам лошади руками и с ножевыми ранами на теле. Кто-то нанес ему множество ударов ножом, а потом оставил умирать на дороге. Обнаружил его лакей, возвращавшийся в замок после своего выходного, и поднял тревогу. Срочно сообщили Роуз, и она вылезла из постели – хотя была холодная ночь, – чтобы осмотреть тело Питни. Она послала лакея за мировым судьей, а потом в течение нескольких часов терпеливо ждала, пока он приедет.
   Джеймс молча слушал рассказ Роуз, как вдруг дверь распахнулась и в комнату вошла Би.
   – Эллин! – радостно воскликнула она.
   Эллин бросилась к бабушке и пылко ее обняла. Обе были счастливы, что встретились вновь. Похоже, Би не испытывала огорчения по поводу гибели Питни, а лишь облегчение. Когда ей представили Джеймса, она окинула его цепким взглядом. От нее не укрылось ничто: ни его запыленная от долгого путешествия одежда шотландского горца, ни усталое красивое лицо. Похоже, он пришелся ей по душе, поскольку она приветствовала его широкой улыбкой.
   Когда Эллин поинтересовалась, кто убил Питни, мама с Би обменялись многозначительными взглядами.
   – Что вам известно? – спросила Эллин нетерпеливо.
   – Моя дорогая девочка, – сказала Би, – я нисколько не сомневаюсь, что это Питни убил моего поверенного. Но кто убил его самого и за что – я понятия не имею. – Она покачала головой. – Он вечно собирал у нас в замке всякий сброд. Должно быть, кто-то из этих подонков его и прикончил. Да и долгов он наделал огромное количество.
   Роуз кивнула:
   – Это верно. Мне пришлось продать часть земли, чтобы их оплатить. Но это не важно.
   – «Не важно»! – фыркнула Би. – Ты сама доброта, Роуз. Этот человек украл твои деньги, оставив тебе одни долги. Я бы на твоем месте не лила по нему слезы.
   – И все равно он такой кончины не заслужил, – ответила Роуз.