Страница:
Я сидел в машине и нервно постукивал ногой по педали тормоза. Очень не люблю ждать. Да и кто любит?
Время тянется так медленно, что хочется завыть от тоски. В голову лезут разные непотребные мысли, в горле – сушь, а глаза готовы всосать бутылку дорогого шотландского виски, выставленную в витрине бутика, возле которого я припарковал «фольксваген» Марка.
С этого места хорошо просматривалась «девятка» Михеича, чего нельзя было сказать о здании бывшего проектного института, где окопалось, судя по нашим данным, одно из подразделений «Альянса». Такая неудачная позиция еще больше меня нервировала, но подъехать поближе я не имел права из конспиративных соображений. Да и не мог – там припарковаться было негде.
Проклятая техника! – злобился я, вспоминая видеокамеры, утыкавшие здание со всех сторон. Как хорошо было Шерлоку Холмсу без этих всевидящих стеклянных глаз. Переоделся нищим и вышивай по Лондону, сколько душе угодно.
А тут пройдешься мимо здания несколько раз в таком наряде – и все, ты приплыл. Сразу вычислит служба безопасности. Если там, конечно, сидят не лохи.
Но, судя по моему опыту, в «Альянсе» таких не держат.
– Ну что там, Михеич? – не выдержав долгого ожидания, я включил мобильное переговорное устройство.
Это был шедевр инженерной мысли, сконструированный Маркузиком. Кроме своей основной функции – обеспечивать оперативную связь наших агентов, гавкунчик Марка был еще и диктофоном, но скрытого типа. Не разобрав аппарат, сроду не догадаешься, что у него внутри.
Диктофон работал на запись и ретрансляцию даже при отключенном переговорном устройстве, стоило лишь нажать хорошо замаскированную кнопку. А еще в аппарат был встроен мощный радиомаяк, благодаря которому с центрального пульта нашего агентства можно было следить за передвижениями сотрудников по городу и его окрестностям.
– Пока тихо.
– Дверь навесили?
– Обижаешь… Конечно. – Михеич вдруг заржал. – Нас еще и обругали за некачественно выполненную работу.
– Кто?
– Какой-то начальник. Толстый, плешивый и вредный. Планка, говорит, криво присобачена. А мы всего лишь поставили ее на прежнее место.
– Это еще раз подтверждает известную истину, что у ментов – даже бывших – руки не из того места, что надо, выросли.
Михеич снова хохотнул.
– Что да, то да. Когда я дома забиваю хотя бы один гвоздь, моя жена устраивает праздник, – сказал он весело. – Для нее видеть меня в качестве хозяина – неординарное событие… Стоп, внимание! Появился объект! Я стартую.
– Удачи!
Дождавшись, пока машина Михеича вырулит на проезжую часть улицы, я последовал за ней, строго выдерживая дистанцию. Меня пока волновало только одно – удастся ли продержаться на хвосте «мерса» достаточно долго?
Дело в том, что крутые и «новые» чихать хотели на правила дорожного движения. Они ездят, как им вздумается. В отличие от нас, простых смертных.
Если «мерседес» с нашей дамочкой попрет на красный свет светофора, то Михеичу (да и мне тоже) придется хорошо подумать, прежде чем последовать за ним.
Козырный «мерс» наши доблестные регулировщики автомобильного движения во избежание неприятностей могут и «не заметить», а нас точно остановят…
На удивление, преследуемая нами машина четко выдерживала скоростной режим, предписанный правилами. Что, в принципе, было понятно. Это только у нас «какой же русский не любит быстрой езды».
А в Америке все подчинено законам, даже если некоторые из них совсем дурацкие.
Наверное, американка строго-настрого приказала своему водителю не лихачить. По крайней мере, на городских улицах.
В конечном итоге мы неторопливо пересекли весь город и выехали на шоссе. Здесь «мерс» сильно прибавил в скорости. Теперь уже я шел вслед за ним. «Фольксваген» тоже не хилая машинка, поэтому я шибко не напрягался, чего нельзя было сказать о Михеиче.
Его далеко не новая «девятка» рвала все свои невидимые жилы, чтобы удержаться на хвосте нашего мини-каравана, но это было выше ее возможностей. Постепенно машина Михеича отстала, и мне не оставалось ничего иного, как в одиночку следить за невестой Рыжего… чтоб ей пусто было!
Куда мы едем? Эта мысль все настойчивей стучалась в мою башку, которая на некоторое время превратилась в локатор. Судя по всему, «мерс» держал курс на элитный дачный поселок Залив – тот, в котором жил Крапивин.
Но если машина не свернет с трассы, значит, мне придется ехать вместе с Дженнифер в командировку.
Куда?
А хрен его знает.
Может, в Москву. Что тоже неплохо. Давно я не посещал столичные кабаки. Говорят, что там есть все, что душа пожелает; и даже больше, чем все.
«Мерс» повернул на Залив. Я сразу же начал строить планы. Если Дженнифер едет домой, к своему ненаглядному жениху, то это просто здорово. Только она на порог – а тут и я нарисуюсь.
Принимай, Рыжий, свое сокровище и плати бабки!
Сама приехала? Ха-ха! А кто у нее висел на хвосте? Наша фирма веников не вяжет…
Верно говорится, что дурак думкой богатеет. Но и это еще полбеды. А вот то, что я на какой-то момент утратил бдительность, это совсем было худо.
Меня ущучили элементарно. Двигающийся мне навстречу «лендровер» неожиданно перегородил узкую лесную дорогу, а когда я наконец сообразил, что попал в переплет, и хотел дать задний ход, чтобы развернуться, сзади мой «фолькс» подпер железный крокодил под названием «хаммер».
Все, брат Сильвер, ты приехал…
Эта мысль еще металась внутри моей враз опустевшей черепной коробке, а меня уже вытаскивали из салона весьма крепкие парни.
Единственное, что я успел сделать, так это нажать «тревожную» кнопку на мобильном переговорном устройстве и запихнул его в нагрудный карман. Этим я включил и передатчик, и красную сигнальную лампочку на пульте оперативного дежурного по агентству.
– Вы чё, мужики!? – возопил я возмущенно.
– Руки на капот, сука! – рявкнул один из парней. – И ноги расставь пошире.
– Зачем пошире? – спросил я с невинным видом совсем обалдевшего от неожиданности лоха.
Парни вдруг загоготали. Радуются, козлы; как же, ущучили клиента, словно на учениях, – легко и без потерь личного состава.
– Сейчас мы все вместе тебя поимеем, – грубо пошутил один из них.
– Стой смирно, и не дергайся! – приказал второй, и с профессиональной сноровкой обыскал меня.
Я мысленно ухмыльнулся; правда, без особой радости. Из оружия у меня имелась только металлическая расческа, но она могла быть опасной лишь в умелых руках.
Вскоре на капоте передо мной лежало все мое имущество: носовой платок, расческа, переговорное устройство, кошелек и права. Мне показалось, что парни были немного разочарованы таким «уловом».
Наверное, они ожидали, что я держу в кармане, как минимум, пистолет или гранату.
– Вы кто? – спросил я блеющим голосом. – Менты… извините!… милиция?
Парни снова нехорошо заулыбались.
– Скоро узнаешь, – ответил тот, которого я назвал извращенцем; это он вознамерился меня поиметь.
Этого пидора, решил я, завалю первым. Если, конечно, подвернется удобный момент…
– Зачем вы остановили меня? – спросил я уже нормально. – Я ничего не нарушил. Я буду жаловаться!
– Кому, идиот? – сказал один из парней, постарше, и скомандовал: – Наденьте клиенту «браслеты»! Щегол, сядешь за руль его тачки. Пора отсюда сваливать.
Я покорно подставил руки и на меня надели наручники. А что я мог сделать в этой ситуации?
На меня черными зрачками смотрели три ствола, и один из них назывался «калашниковым». Против этой машинки сильно не попрешь. Враз переполовинит.
Конечно, зная точно, что меня повезут на расстрел, попытку освободиться я бы сделал. Пан или пропал. Все равно впереди могила. Какая разница, где получать пулю – под стенкой или на лесной дороге.
А так, может, и прихватил бы кого-нибудь с собой за компанию. Все-таки вдвоем брести по серым равнинам как-то веселее, чем в одиночку.
Но мне предстоял, скорее всего, разговор. Уж не с Дженнифер ли? Как эта американская сучка ловко вычислила слежку!
Потому и «мерс» по городу еле полз, что совсем не похоже на его статус машины крутых и неприкасаемых…
Ей нужно было, чтобы я не потерялся и чтобы доехал до этой лесной дороги, где меня уже ждали бойцы «Альянса». Интересно, что там с Михеичем? Или он остался вне поля зрения этой дамочки?
Хорошо бы…
Вполне возможно – его «девятка» менее заметна, чем «фольксваген» Марка. К тому же на трассе маячил только я.
Что же мне плести во время допроса? А разговор точно выльется в допрос.
Надо подумать…
Время подумать мне дали больше, чем достаточно. Меня сначала запихнули в «хаммер», предварительно натянув на голову черный мешок, чему я немного порадовался. Значит, есть надежда, что меня освободят, потому как они не хотят показывать дорогу, по которой мы ехали.
Затем еще примерно десять минут езды, и меня вытащили из машины, чтобы запихнуть в какой-то подвал. Нужно сказать, что со мной особо не церемонились. Я не спустился в подвал по ступенькам, как человек, а от мощного пинка под зад пролетел по воздуху, словно большая неуклюжая птица, метра три или четыре.
Хорошо, что во мне проснулся в свое время отработанный до автоматизма инстинкт специалиста разных тайных дел. Нас учили не падать, а приземляться. С любого, даже самого неудобного, положения.
Если уж и не на ноги, то на четыре кости – как кошка.
Иногда я смотрю на футболистов, и мне становится неудобно за футбольную науку. Пацаны просто не умеют падать, из-за чего часто травмируются. А ведь всего полгода занятий по специальной методе, и они от любой подножки катились бы по полю, как колобки, – без ущерба для ног и здоровья.
Я снял колпак из плотной материи только в подвале. И не увидел ничего. Вокруг царила кромешная тьма.
Прежде, чем обследовать подвал – уж не знаю, зачем; наверное, из обычного человеческого любопытства – я принюхался. Пахло мочой и человеческими экскрементами. Они что, запихнули меня в выгребную яму?
Хреново…
Я попробовал пол под ногами. Твердый. Кажись, дикий камень или брусчатка. Уточнять этот момент рукой на ощупь мне почему-то не захотелось.
Может, это канализация? Мне было известно, что под старой частью города есть длинные галереи, которые используются коммунальщиками для отвода дождевых и прочих стоков.
Эти галереи выкопали еще в средние века, так как наш город имел древнюю историю. Первоначально галереи использовались как тайные ходы, а несколько позже, начиная с девятнадцатого века, их приспособили под канализацию.
Но нет, этого не может быть. Я не в галерее под городом, а в другом месте. «Хаммер», в котором меня везли, ехал прямо, не разворачиваясь. Значит, я нахожусь где-то в районе Залива. Возможно, в подвале какого-нибудь особняка.
Но почему тогда здесь так дурно пахнет?
Объяснения пришло сразу, едва я начал свой обход. Сделав несколько осторожных шагов в сторону – мне почему-то показалось, что там находится стена – я вдруг наступил на что-то мягкое.
И тут же раздался чей-то испуганный голос:
– Ой! Что это!? Кто здесь!?
Нужно сказать, что я поначалу сдрейфил. Я отпрыгнул в сторону с такой резвостью, словно наступил не на лежащего человека, а, по меньшей мере, на пятиметровую кобру. Мое сердце заколотилось в груди, как бычий хвост.
– А ты… ты кто? – спросил я непослушным языком.
– Я уже никто… – В темноте послышались хлюпающие звуки; похоже, мужик плакал.
– Не разводи здесь слякоть! – сказал я сурово. – Ты что, заложник?
– Д-да… Что-то вроде того.
– А точнее?
– Я бизнесмен… был бизнесменом.
– Понятно… Чай, много задолжал и решил смыться? А тут тебя и прихватили.
– Нет, все было не так… – Судя по голосу, мой сокамерник (назовем его так), немного приободрился. – У меня хотят забрать дело. Я долго не поддавался, но потом… – Он вдруг умолк.
– Потом приехали бойцы и заперли тебя в этой клоаке, – высказал я предположение. – Верно?
– Да…
– Они хотят, чтобы ты подписал какие-то бумаги?
– И не только… – В рыхлом голосе сокамерника вдруг прорезались жесткие нотки. – Им подавай еще и номера заграничных счетов. Хрен они что получат у меня! Фирму пусть забирают, нужные документы я уже подписал. Но до бабок им не добраться. У меня семья – двое детей, мать, жена… С чем я их оставлю!?
– Долго тебя держат?
– Может, месяц… или два. Здесь время отсутствует.
– Бьют?
– Поначалу били. Кололи всякую дрянь… думали, все разболтаю. Как бы не так! Я и сам не помню точно эти номера. Все они хранятся в ячейке одного из германских банков, записанные на бумаге. И доступ к ячейке имеет только жена. А она за бугром. Ее оттуда им не достать.
– Я так понимаю, только это обстоятельство и держит тебя на плаву…
– В общем, да… Иногда раскисаю… тяжело здесь… Кормят, как собаку, какими-то помоями. Параша здесь, рядом, в углу… Вторую неделю никто ее не выносит. Паскуды… Я теперь в основном сплю. Силы уходят… Даже не услышал, когда тебя сюда запихнули. Быстрее бы сдохнуть…
– Думаешь, не выпустят?
– Конечно, нет. Как только они получат свое, так и привет… Здесь же и зароют. А ты как сюда попал? Тоже бизнесом занимаешься?
– Случайно попал, – ответил я осторожно; вдруг этот сокамерник подсадная утка или подвал напичкан подслушивающими устройствами. – Остановили посреди дороги, обшмонали, запихнули в «хаммер» и привезли сюда. От бизнеса я далек. А в кармане у меня вошь на поводке да комар на цепи. Не знаю, что и думать…
– Сюда случайные люди не попадают. Темнишь…
– С какой стати? Я даже не подозреваю, кто эти люди и где мы находимся.
Это я сказал громко и отчетливо, в надежде, что нас подслушивают. Вдруг поверят и выпустят…
– Я тоже не знаю… – Сокамерник вдруг снова начал всхлипывать. – Деток жалко… Никогда больше их не увижу…
– Крепись. Надежда умирает последней. Я не думаю, что они такие изверги.
– Я пытаюсь крепиться. Но в душе…
М-да, в моей душе тоже было невесело. Если этого мужика готовят к закланию, то и мне прикрутится трандец. Свидетелей таких дел в живых не оставляют.
Меня, конечно, поспрашивают, возможно, слегка поджарят, чтобы я стал немного румяней и сговорчивей, не исключено, что попотчуют «сывороткой правды» (вдруг я знаю что-то сногсшибательное?), а затем вывезут в лес и шлепнут, как врага народа. И никто не узнает, где могилка моя… или как там в песне поется?
Печально. Остается слабая надежда на Михеича… если, конечно, и его не захомутали. А также на оперативного дежурного, который не проспал сигнал «SOS», посланный моей говорилкой.
Долго куковать мне в кромешной темноте не дали. Отворилась тяжелая дверь подвала, и басистый голос скомандовал:
– Новенький, выходи!
– Ну, бывай, – сказал я сокамернику. – Держись. Ежели не вернусь, можешь считать меня коммунистом.
– Почему?
– Это любимая фраза писателей-соцреалистов. Когда я читал ее, у меня слезы с глаз капали. Если меня не вернут сюда, значит, выведут в расход.
– Эй, вы там! Кончайте болтать! Или я сейчас спущусь к вам.
– Уже бегу, гражданин начальник!
Я быстро одолел, как оказалось, двенадцать крутых ступенек (ни фига себе полет у меня вышел!) и оказался еще в одном подвале – так сказать, этажом выше.
Это было вполне приличное, чистенькое и хорошо освещенное помещение, сплошь заставленное ящиками и коробками. Судя по этикеткам, в них хранились консервы и другие не скоропортящиеся продукты. Вдоль одной из стен стояли стеллажи с очень даже приличной коллекцией вин.
Похоже, хозяин этого подвала затарился на случай ядерной войны, подумал я, топая вслед за обладателем мощной спины и не менее широкой задницы. Позади меня конвоировал хмырь под два метра ростом со шрамом на всю левую щеку. Он не оставлял ситуацию на авось, и держал в руках пистолет.
Как я и предполагал, меня привезли в Залив. Это я сразу определил по высоченным соснам, которые росли как за высоким каменным забором, так и внутри периметра. Такие лесные патриархи растут только в Заливе.
Солнце на миг ослепило меня, и я зажмурился, а когда открыл глаза, то оказался на выложенной плиткой дорожке, ведущей к летнему павильону.
Оставшаяся позади вилла, на которую я успел бросить лишь мимолетный взгляд, впечатляла. Это было очень большое трехэтажное здание в стиле модерн, но с варварскими усовершенствованиями, в которых угадывались древнерусские мотивы.
«Патриот…», – подумал я о хозяине дачи (вернее, поместья) не без горькой иронии. Значит, будут бить.
У богачей с европейским складом мышления в ходу более изощренные способы развязывать языки. А чисто русская традиция в таком деле предпочитает кулаки.
Пытка, например, каленым железом, это просто получение информации, притом дурно пахнущее горелым мясом, а избить человека до крови, до состояния, когда в нем уже не осталось ничего человеческого, это значит унизить его, низвести до уровня раба, собаки.
Не зря в довоенное время немецкие мастера заплечных дел – гестаповцы, приезжали перенимать опыт у советских коллег из НКВД, работающих по русской старинке, но с потрясающим эффектом…
Глава 19
Время тянется так медленно, что хочется завыть от тоски. В голову лезут разные непотребные мысли, в горле – сушь, а глаза готовы всосать бутылку дорогого шотландского виски, выставленную в витрине бутика, возле которого я припарковал «фольксваген» Марка.
С этого места хорошо просматривалась «девятка» Михеича, чего нельзя было сказать о здании бывшего проектного института, где окопалось, судя по нашим данным, одно из подразделений «Альянса». Такая неудачная позиция еще больше меня нервировала, но подъехать поближе я не имел права из конспиративных соображений. Да и не мог – там припарковаться было негде.
Проклятая техника! – злобился я, вспоминая видеокамеры, утыкавшие здание со всех сторон. Как хорошо было Шерлоку Холмсу без этих всевидящих стеклянных глаз. Переоделся нищим и вышивай по Лондону, сколько душе угодно.
А тут пройдешься мимо здания несколько раз в таком наряде – и все, ты приплыл. Сразу вычислит служба безопасности. Если там, конечно, сидят не лохи.
Но, судя по моему опыту, в «Альянсе» таких не держат.
– Ну что там, Михеич? – не выдержав долгого ожидания, я включил мобильное переговорное устройство.
Это был шедевр инженерной мысли, сконструированный Маркузиком. Кроме своей основной функции – обеспечивать оперативную связь наших агентов, гавкунчик Марка был еще и диктофоном, но скрытого типа. Не разобрав аппарат, сроду не догадаешься, что у него внутри.
Диктофон работал на запись и ретрансляцию даже при отключенном переговорном устройстве, стоило лишь нажать хорошо замаскированную кнопку. А еще в аппарат был встроен мощный радиомаяк, благодаря которому с центрального пульта нашего агентства можно было следить за передвижениями сотрудников по городу и его окрестностям.
– Пока тихо.
– Дверь навесили?
– Обижаешь… Конечно. – Михеич вдруг заржал. – Нас еще и обругали за некачественно выполненную работу.
– Кто?
– Какой-то начальник. Толстый, плешивый и вредный. Планка, говорит, криво присобачена. А мы всего лишь поставили ее на прежнее место.
– Это еще раз подтверждает известную истину, что у ментов – даже бывших – руки не из того места, что надо, выросли.
Михеич снова хохотнул.
– Что да, то да. Когда я дома забиваю хотя бы один гвоздь, моя жена устраивает праздник, – сказал он весело. – Для нее видеть меня в качестве хозяина – неординарное событие… Стоп, внимание! Появился объект! Я стартую.
– Удачи!
Дождавшись, пока машина Михеича вырулит на проезжую часть улицы, я последовал за ней, строго выдерживая дистанцию. Меня пока волновало только одно – удастся ли продержаться на хвосте «мерса» достаточно долго?
Дело в том, что крутые и «новые» чихать хотели на правила дорожного движения. Они ездят, как им вздумается. В отличие от нас, простых смертных.
Если «мерседес» с нашей дамочкой попрет на красный свет светофора, то Михеичу (да и мне тоже) придется хорошо подумать, прежде чем последовать за ним.
Козырный «мерс» наши доблестные регулировщики автомобильного движения во избежание неприятностей могут и «не заметить», а нас точно остановят…
На удивление, преследуемая нами машина четко выдерживала скоростной режим, предписанный правилами. Что, в принципе, было понятно. Это только у нас «какой же русский не любит быстрой езды».
А в Америке все подчинено законам, даже если некоторые из них совсем дурацкие.
Наверное, американка строго-настрого приказала своему водителю не лихачить. По крайней мере, на городских улицах.
В конечном итоге мы неторопливо пересекли весь город и выехали на шоссе. Здесь «мерс» сильно прибавил в скорости. Теперь уже я шел вслед за ним. «Фольксваген» тоже не хилая машинка, поэтому я шибко не напрягался, чего нельзя было сказать о Михеиче.
Его далеко не новая «девятка» рвала все свои невидимые жилы, чтобы удержаться на хвосте нашего мини-каравана, но это было выше ее возможностей. Постепенно машина Михеича отстала, и мне не оставалось ничего иного, как в одиночку следить за невестой Рыжего… чтоб ей пусто было!
Куда мы едем? Эта мысль все настойчивей стучалась в мою башку, которая на некоторое время превратилась в локатор. Судя по всему, «мерс» держал курс на элитный дачный поселок Залив – тот, в котором жил Крапивин.
Но если машина не свернет с трассы, значит, мне придется ехать вместе с Дженнифер в командировку.
Куда?
А хрен его знает.
Может, в Москву. Что тоже неплохо. Давно я не посещал столичные кабаки. Говорят, что там есть все, что душа пожелает; и даже больше, чем все.
«Мерс» повернул на Залив. Я сразу же начал строить планы. Если Дженнифер едет домой, к своему ненаглядному жениху, то это просто здорово. Только она на порог – а тут и я нарисуюсь.
Принимай, Рыжий, свое сокровище и плати бабки!
Сама приехала? Ха-ха! А кто у нее висел на хвосте? Наша фирма веников не вяжет…
Верно говорится, что дурак думкой богатеет. Но и это еще полбеды. А вот то, что я на какой-то момент утратил бдительность, это совсем было худо.
Меня ущучили элементарно. Двигающийся мне навстречу «лендровер» неожиданно перегородил узкую лесную дорогу, а когда я наконец сообразил, что попал в переплет, и хотел дать задний ход, чтобы развернуться, сзади мой «фолькс» подпер железный крокодил под названием «хаммер».
Все, брат Сильвер, ты приехал…
Эта мысль еще металась внутри моей враз опустевшей черепной коробке, а меня уже вытаскивали из салона весьма крепкие парни.
Единственное, что я успел сделать, так это нажать «тревожную» кнопку на мобильном переговорном устройстве и запихнул его в нагрудный карман. Этим я включил и передатчик, и красную сигнальную лампочку на пульте оперативного дежурного по агентству.
– Вы чё, мужики!? – возопил я возмущенно.
– Руки на капот, сука! – рявкнул один из парней. – И ноги расставь пошире.
– Зачем пошире? – спросил я с невинным видом совсем обалдевшего от неожиданности лоха.
Парни вдруг загоготали. Радуются, козлы; как же, ущучили клиента, словно на учениях, – легко и без потерь личного состава.
– Сейчас мы все вместе тебя поимеем, – грубо пошутил один из них.
– Стой смирно, и не дергайся! – приказал второй, и с профессиональной сноровкой обыскал меня.
Я мысленно ухмыльнулся; правда, без особой радости. Из оружия у меня имелась только металлическая расческа, но она могла быть опасной лишь в умелых руках.
Вскоре на капоте передо мной лежало все мое имущество: носовой платок, расческа, переговорное устройство, кошелек и права. Мне показалось, что парни были немного разочарованы таким «уловом».
Наверное, они ожидали, что я держу в кармане, как минимум, пистолет или гранату.
– Вы кто? – спросил я блеющим голосом. – Менты… извините!… милиция?
Парни снова нехорошо заулыбались.
– Скоро узнаешь, – ответил тот, которого я назвал извращенцем; это он вознамерился меня поиметь.
Этого пидора, решил я, завалю первым. Если, конечно, подвернется удобный момент…
– Зачем вы остановили меня? – спросил я уже нормально. – Я ничего не нарушил. Я буду жаловаться!
– Кому, идиот? – сказал один из парней, постарше, и скомандовал: – Наденьте клиенту «браслеты»! Щегол, сядешь за руль его тачки. Пора отсюда сваливать.
Я покорно подставил руки и на меня надели наручники. А что я мог сделать в этой ситуации?
На меня черными зрачками смотрели три ствола, и один из них назывался «калашниковым». Против этой машинки сильно не попрешь. Враз переполовинит.
Конечно, зная точно, что меня повезут на расстрел, попытку освободиться я бы сделал. Пан или пропал. Все равно впереди могила. Какая разница, где получать пулю – под стенкой или на лесной дороге.
А так, может, и прихватил бы кого-нибудь с собой за компанию. Все-таки вдвоем брести по серым равнинам как-то веселее, чем в одиночку.
Но мне предстоял, скорее всего, разговор. Уж не с Дженнифер ли? Как эта американская сучка ловко вычислила слежку!
Потому и «мерс» по городу еле полз, что совсем не похоже на его статус машины крутых и неприкасаемых…
Ей нужно было, чтобы я не потерялся и чтобы доехал до этой лесной дороги, где меня уже ждали бойцы «Альянса». Интересно, что там с Михеичем? Или он остался вне поля зрения этой дамочки?
Хорошо бы…
Вполне возможно – его «девятка» менее заметна, чем «фольксваген» Марка. К тому же на трассе маячил только я.
Что же мне плести во время допроса? А разговор точно выльется в допрос.
Надо подумать…
Время подумать мне дали больше, чем достаточно. Меня сначала запихнули в «хаммер», предварительно натянув на голову черный мешок, чему я немного порадовался. Значит, есть надежда, что меня освободят, потому как они не хотят показывать дорогу, по которой мы ехали.
Затем еще примерно десять минут езды, и меня вытащили из машины, чтобы запихнуть в какой-то подвал. Нужно сказать, что со мной особо не церемонились. Я не спустился в подвал по ступенькам, как человек, а от мощного пинка под зад пролетел по воздуху, словно большая неуклюжая птица, метра три или четыре.
Хорошо, что во мне проснулся в свое время отработанный до автоматизма инстинкт специалиста разных тайных дел. Нас учили не падать, а приземляться. С любого, даже самого неудобного, положения.
Если уж и не на ноги, то на четыре кости – как кошка.
Иногда я смотрю на футболистов, и мне становится неудобно за футбольную науку. Пацаны просто не умеют падать, из-за чего часто травмируются. А ведь всего полгода занятий по специальной методе, и они от любой подножки катились бы по полю, как колобки, – без ущерба для ног и здоровья.
Я снял колпак из плотной материи только в подвале. И не увидел ничего. Вокруг царила кромешная тьма.
Прежде, чем обследовать подвал – уж не знаю, зачем; наверное, из обычного человеческого любопытства – я принюхался. Пахло мочой и человеческими экскрементами. Они что, запихнули меня в выгребную яму?
Хреново…
Я попробовал пол под ногами. Твердый. Кажись, дикий камень или брусчатка. Уточнять этот момент рукой на ощупь мне почему-то не захотелось.
Может, это канализация? Мне было известно, что под старой частью города есть длинные галереи, которые используются коммунальщиками для отвода дождевых и прочих стоков.
Эти галереи выкопали еще в средние века, так как наш город имел древнюю историю. Первоначально галереи использовались как тайные ходы, а несколько позже, начиная с девятнадцатого века, их приспособили под канализацию.
Но нет, этого не может быть. Я не в галерее под городом, а в другом месте. «Хаммер», в котором меня везли, ехал прямо, не разворачиваясь. Значит, я нахожусь где-то в районе Залива. Возможно, в подвале какого-нибудь особняка.
Но почему тогда здесь так дурно пахнет?
Объяснения пришло сразу, едва я начал свой обход. Сделав несколько осторожных шагов в сторону – мне почему-то показалось, что там находится стена – я вдруг наступил на что-то мягкое.
И тут же раздался чей-то испуганный голос:
– Ой! Что это!? Кто здесь!?
Нужно сказать, что я поначалу сдрейфил. Я отпрыгнул в сторону с такой резвостью, словно наступил не на лежащего человека, а, по меньшей мере, на пятиметровую кобру. Мое сердце заколотилось в груди, как бычий хвост.
– А ты… ты кто? – спросил я непослушным языком.
– Я уже никто… – В темноте послышались хлюпающие звуки; похоже, мужик плакал.
– Не разводи здесь слякоть! – сказал я сурово. – Ты что, заложник?
– Д-да… Что-то вроде того.
– А точнее?
– Я бизнесмен… был бизнесменом.
– Понятно… Чай, много задолжал и решил смыться? А тут тебя и прихватили.
– Нет, все было не так… – Судя по голосу, мой сокамерник (назовем его так), немного приободрился. – У меня хотят забрать дело. Я долго не поддавался, но потом… – Он вдруг умолк.
– Потом приехали бойцы и заперли тебя в этой клоаке, – высказал я предположение. – Верно?
– Да…
– Они хотят, чтобы ты подписал какие-то бумаги?
– И не только… – В рыхлом голосе сокамерника вдруг прорезались жесткие нотки. – Им подавай еще и номера заграничных счетов. Хрен они что получат у меня! Фирму пусть забирают, нужные документы я уже подписал. Но до бабок им не добраться. У меня семья – двое детей, мать, жена… С чем я их оставлю!?
– Долго тебя держат?
– Может, месяц… или два. Здесь время отсутствует.
– Бьют?
– Поначалу били. Кололи всякую дрянь… думали, все разболтаю. Как бы не так! Я и сам не помню точно эти номера. Все они хранятся в ячейке одного из германских банков, записанные на бумаге. И доступ к ячейке имеет только жена. А она за бугром. Ее оттуда им не достать.
– Я так понимаю, только это обстоятельство и держит тебя на плаву…
– В общем, да… Иногда раскисаю… тяжело здесь… Кормят, как собаку, какими-то помоями. Параша здесь, рядом, в углу… Вторую неделю никто ее не выносит. Паскуды… Я теперь в основном сплю. Силы уходят… Даже не услышал, когда тебя сюда запихнули. Быстрее бы сдохнуть…
– Думаешь, не выпустят?
– Конечно, нет. Как только они получат свое, так и привет… Здесь же и зароют. А ты как сюда попал? Тоже бизнесом занимаешься?
– Случайно попал, – ответил я осторожно; вдруг этот сокамерник подсадная утка или подвал напичкан подслушивающими устройствами. – Остановили посреди дороги, обшмонали, запихнули в «хаммер» и привезли сюда. От бизнеса я далек. А в кармане у меня вошь на поводке да комар на цепи. Не знаю, что и думать…
– Сюда случайные люди не попадают. Темнишь…
– С какой стати? Я даже не подозреваю, кто эти люди и где мы находимся.
Это я сказал громко и отчетливо, в надежде, что нас подслушивают. Вдруг поверят и выпустят…
– Я тоже не знаю… – Сокамерник вдруг снова начал всхлипывать. – Деток жалко… Никогда больше их не увижу…
– Крепись. Надежда умирает последней. Я не думаю, что они такие изверги.
– Я пытаюсь крепиться. Но в душе…
М-да, в моей душе тоже было невесело. Если этого мужика готовят к закланию, то и мне прикрутится трандец. Свидетелей таких дел в живых не оставляют.
Меня, конечно, поспрашивают, возможно, слегка поджарят, чтобы я стал немного румяней и сговорчивей, не исключено, что попотчуют «сывороткой правды» (вдруг я знаю что-то сногсшибательное?), а затем вывезут в лес и шлепнут, как врага народа. И никто не узнает, где могилка моя… или как там в песне поется?
Печально. Остается слабая надежда на Михеича… если, конечно, и его не захомутали. А также на оперативного дежурного, который не проспал сигнал «SOS», посланный моей говорилкой.
Долго куковать мне в кромешной темноте не дали. Отворилась тяжелая дверь подвала, и басистый голос скомандовал:
– Новенький, выходи!
– Ну, бывай, – сказал я сокамернику. – Держись. Ежели не вернусь, можешь считать меня коммунистом.
– Почему?
– Это любимая фраза писателей-соцреалистов. Когда я читал ее, у меня слезы с глаз капали. Если меня не вернут сюда, значит, выведут в расход.
– Эй, вы там! Кончайте болтать! Или я сейчас спущусь к вам.
– Уже бегу, гражданин начальник!
Я быстро одолел, как оказалось, двенадцать крутых ступенек (ни фига себе полет у меня вышел!) и оказался еще в одном подвале – так сказать, этажом выше.
Это было вполне приличное, чистенькое и хорошо освещенное помещение, сплошь заставленное ящиками и коробками. Судя по этикеткам, в них хранились консервы и другие не скоропортящиеся продукты. Вдоль одной из стен стояли стеллажи с очень даже приличной коллекцией вин.
Похоже, хозяин этого подвала затарился на случай ядерной войны, подумал я, топая вслед за обладателем мощной спины и не менее широкой задницы. Позади меня конвоировал хмырь под два метра ростом со шрамом на всю левую щеку. Он не оставлял ситуацию на авось, и держал в руках пистолет.
Как я и предполагал, меня привезли в Залив. Это я сразу определил по высоченным соснам, которые росли как за высоким каменным забором, так и внутри периметра. Такие лесные патриархи растут только в Заливе.
Солнце на миг ослепило меня, и я зажмурился, а когда открыл глаза, то оказался на выложенной плиткой дорожке, ведущей к летнему павильону.
Оставшаяся позади вилла, на которую я успел бросить лишь мимолетный взгляд, впечатляла. Это было очень большое трехэтажное здание в стиле модерн, но с варварскими усовершенствованиями, в которых угадывались древнерусские мотивы.
«Патриот…», – подумал я о хозяине дачи (вернее, поместья) не без горькой иронии. Значит, будут бить.
У богачей с европейским складом мышления в ходу более изощренные способы развязывать языки. А чисто русская традиция в таком деле предпочитает кулаки.
Пытка, например, каленым железом, это просто получение информации, притом дурно пахнущее горелым мясом, а избить человека до крови, до состояния, когда в нем уже не осталось ничего человеческого, это значит унизить его, низвести до уровня раба, собаки.
Не зря в довоенное время немецкие мастера заплечных дел – гестаповцы, приезжали перенимать опыт у советских коллег из НКВД, работающих по русской старинке, но с потрясающим эффектом…
Глава 19
Я попал как раз вовремя. Шашлыки уже начали плакать прозрачными жирными слезами на угасающие угли, источая потрясающий аромат; еще минут пять-семь и можно было приступать к трапезе. При этой мысли у меня даже живот свело.
Я только сейчас понял, как сильно проголодался…
Компания, которая меня встретила, состояла всего из двух мужиков вполне презентабельного вида, которые смотрели на меня с нехорошим интересом. В ожидании шашлыков они очень даже неплохо расслабились водочкой, судя по почти опустевшему графину, и теперь желали, как я понял, зрелищ.
Нужно сказать, что некоторые мои надежды не оправдались. Я страстно желал, чтобы из охраны во время «переговоров» при мне остались только два моих конвоира.
Несмотря на внушительные габариты, эти быки туго соображали, были плохо подготовлены (это я определил сразу; в этом деле я собаку съел) и главное, показались мне слишком самоуверенными.
А это очень большой минус. Иногда даже малявка может преподнести неприятный сюрприз, а уж человек наподобие меня, с навыками убийцы, – и подавно.
Но мне снова не повезло. Возле летнего павильона околачивались еще три парня, и все со стволами (двое присматривали за мангалом, а третий находился возле стола).
Блин! До чего же умирать не хочется…
– Так, так… – Эти слова изрек, глядя на меня, старший из двух господ, крепко сбитый мужик с небольшим животиком и квадратным лицом. – Вот мы какие…
– Здравствуйте, уважаемые. – Я чинно склонил голову.
– Ишь ты! – деланно восхитился квадратнолицый. – Вежливый… Может, пригласим его за стол, а, Георгий Иванович? На шашлыки. Вполне приличный парнишка.
– Как пожелаете, Павел Иустинович, как пожелаете… – Георгий Иванович задумчиво обсасывал сахар с лимонной дольки.
Павел Иустинович Курамшин! Значит, меня прихватили парни «Альянса». Ой-ей… Почему-то мороз по коже побежал…
– Но прежде он нам сказочку расскажет, – все так же благодушно продолжал Курамшин. – Поначалу все они врут безбожно. А все потому, что плохо воспитаны.
– Плохо, Павел Иустинович, плохо, – закивал Георгий Иванович.
Этот был, как на меня, чересчур сухощав. Похоже, он сидел на какой-нибудь диете. Возможно, на так называемой «кремлевской», держать которую могут только богачи, потому что в перечень разрешенных к употреблению продуктов в основном входит мясо, ценные сорта рыбы и еще ряд дорогих деликатесов, неподъемных для кошелька простого гражданина.
А еще я заметил, что дражайший Георгий Иванович делал подтяжку лица. На фоне худой морщинистой шеи оно казалось удивительно молодым и кукольным. Так раньше варганили портреты членов политбюро центрального комитета компартии.
Старые пердуны, из которых на ходу сыпался песок, благодаря ретуши, получались лет на тридцать моложе…
Не исключено, что Георгий Иванович в недалеком прошлом тоже принадлежал к касте избранных – был вторым или третьим секретарем какого-нибудь обкома или горкома партии. Теперь уже такие, как он, – последние из могикан, но за власть они цепляются как черт за грешную душу.
А еще больше им нравятся денежки.
Советская власть, конечно, позволяла воровать своим выдвиженцам, но в разумных пределах. То ли дело нынешняя – бери, сколько утянешь. А если сам не сможешь все проглотить, то облагодетельствуй свою семью и прочих прихлебателей.
Главное, соблюсти некие чиновничьи приличия и чин.
Воровать и брать взятки не по чину уголовно наказуемо. Эта статья записана в Уголовном кодексе между строчек – если хорошо в него вчитаться. И наверное, еще основателем Страны Советов Ульяновым-Лениным, который, сидя в тюряге, писал невидимыми чернилами, в качестве которых использовал обычное молоко.
– Я бы и соврал, так не знаю, в чем моя вина. – Я старательно шарил под простака, наивного и немного испуганного. – Меня схватили на дороге, надели наручники… Будто я бандит какой-то. Я ехал по своим делам… всего лишь.
– Да? – Курамшин откровенно веселился. – Это же надо так… Ошибочка вышла, граждане. Трагическая случайность. Человек ни в чем не виноват. Что ж вы его так, а, Макс? – С этим вопросом он обратился к парню, которые стоял за его спиной.
В нем я узнал одного из тех, кто захомутал меня на лесной дороге. Похоже, он был начальником охраны или главным телохранителем Курамшина, потому что остальные парни относились к нему с почтением.
Макс молча передал Курамшину большой конверт и снова занял свое место. Ну просто тебе цепной пес. Чувствуется выучка…
Серые холодные глаза Макса сторожили каждое мое движение, несмотря на то, что мои руки по-прежнему были скованы наручниками.
Курамшин высыпал на стол десятка два фотографий. На одной из них я успел заметить и себя. Я как раз садился в «фольксваген», припаркованный возле бутика. Даже бутылка виски попала в кадр.
Я невольно восхитился – вот это оперативность! Когда же они успели фотки напечатать? Выходит, за нами все время следили, притом с фотоаппаратом в руках. Эх, Михеич… Какой же ты после этого спец?
Интересно, где и когда мы прокололись? Ведь все было, вроде, в ажуре.
Да, Михеич, кажись, против нас работала наружка посильнее, нежели та, в которой ты получил свои майорские погоны… Неужто бывшие гэбисты?
Тогда дело совсем худо. «Контора» хорошо учила своих сотрудников. И оснащены они были различной подслушивающей и подсматривающей техникой по первому разряду. Думаю, что Курамшин тоже не пожалел бабок на закупку разной иностранной дряни.
– Узнаешь себя, «случайный человек»? – Курамшин начал передавать мне фотографии по одной.
Мать моя женщина! Для начала меня сфотографировали несколько раз тогда, когда я сидел в уличном кафе напротив бывшего проектного института и пил кофе.
Классная у них аппаратура… Такое впечатление, что я позировал перед большой профессиональной камерой.
Понятное дело, над фотографиями поработали спецы – увеличили, подретушировали… – в общем, довели до кондиции. Но впечатления на меня произвели эти фотки сногсшибательное.
А затем Курамшин выдал мне порцию свежатинки. Вот я дефилирую мимо двух «работяг», вот Михеич топает вслед за мной, вот мы на скамейке сидим, делаем вид, что незнакомы, а вот я сажусь в машину…
Блин! Они водили нас как козлов на поводке. А мы лишь ушами хлопали. Хороши… орлы частного сыска, ничего не скажешь…
– Ты удовлетворен? – спросил Курамшин, благожелательно улыбаясь.
– Более чем, – вернул я олигарху местного разлива не менее приятную улыбку. – Классная работа. Сколько я вам должен за эти снимки?
– Ха-ха… Георгий Иванович, а он, оказывается, шутник. – В глазах Курамшина появились опасные огоньки. – Наверное, думает, что его пригласили к теще на блины.
– Думает, конечно, думает. Именно так… – меланхолично закивал Георгий Иванович.
– Так что ты посоветуешь, Георгий Иванович? Как мне с ним поступить?
– Советчик из меня неважный. Уж извините… Тем более, в таких делах.
– Что да, то да… Скажи-ка мне, – Курамшин перевел взгляд на меня, – только честно, где и кем ты работаешь? Смотри, не соври! – В его голосе проскрежетала сталь – словно провели рашпилем по краю металлической пластины.
У меня совершенно не было никаких сомнений в том, что он уже знал, кто я и чем занимаюсь. Думаю, что его очень шустрые сотрудники охраны уже проверили по номерам, кому принадлежит «фольксваген», на котором я следил за Дженнифер, и «девятка» Михеича.
Но если «фолькс» по документам принадлежал Марку, то «девятка» числилась за О.С.А. как служебный автомобиль. Поэтому темнить не было никакого смысла.
– Я частный детектив. – В моих прозрачных глазах просто таки светились честность и невинность. – Работаю в охранно-сыскном агентстве… – Я назвал адрес нашего главного офиса.
– Вон даже как… – Курамшин откинулся на спинку стула; как не показалось, с облегчением. – Значит, ты ищейка.
– Ну, если вам нравится так меня называть… – Я пожал плечами. – Что поделаешь, как-то же нужно зарабатывать себе на кусок хлеба. Не всем же… – тут я перевел завистливый взгляд на виллу, – везет по жизни. Никак это Залив? – Тут я повысил голос. – Козырное место. Как раз для везунчиков.
Я только сейчас понял, как сильно проголодался…
Компания, которая меня встретила, состояла всего из двух мужиков вполне презентабельного вида, которые смотрели на меня с нехорошим интересом. В ожидании шашлыков они очень даже неплохо расслабились водочкой, судя по почти опустевшему графину, и теперь желали, как я понял, зрелищ.
Нужно сказать, что некоторые мои надежды не оправдались. Я страстно желал, чтобы из охраны во время «переговоров» при мне остались только два моих конвоира.
Несмотря на внушительные габариты, эти быки туго соображали, были плохо подготовлены (это я определил сразу; в этом деле я собаку съел) и главное, показались мне слишком самоуверенными.
А это очень большой минус. Иногда даже малявка может преподнести неприятный сюрприз, а уж человек наподобие меня, с навыками убийцы, – и подавно.
Но мне снова не повезло. Возле летнего павильона околачивались еще три парня, и все со стволами (двое присматривали за мангалом, а третий находился возле стола).
Блин! До чего же умирать не хочется…
– Так, так… – Эти слова изрек, глядя на меня, старший из двух господ, крепко сбитый мужик с небольшим животиком и квадратным лицом. – Вот мы какие…
– Здравствуйте, уважаемые. – Я чинно склонил голову.
– Ишь ты! – деланно восхитился квадратнолицый. – Вежливый… Может, пригласим его за стол, а, Георгий Иванович? На шашлыки. Вполне приличный парнишка.
– Как пожелаете, Павел Иустинович, как пожелаете… – Георгий Иванович задумчиво обсасывал сахар с лимонной дольки.
Павел Иустинович Курамшин! Значит, меня прихватили парни «Альянса». Ой-ей… Почему-то мороз по коже побежал…
– Но прежде он нам сказочку расскажет, – все так же благодушно продолжал Курамшин. – Поначалу все они врут безбожно. А все потому, что плохо воспитаны.
– Плохо, Павел Иустинович, плохо, – закивал Георгий Иванович.
Этот был, как на меня, чересчур сухощав. Похоже, он сидел на какой-нибудь диете. Возможно, на так называемой «кремлевской», держать которую могут только богачи, потому что в перечень разрешенных к употреблению продуктов в основном входит мясо, ценные сорта рыбы и еще ряд дорогих деликатесов, неподъемных для кошелька простого гражданина.
А еще я заметил, что дражайший Георгий Иванович делал подтяжку лица. На фоне худой морщинистой шеи оно казалось удивительно молодым и кукольным. Так раньше варганили портреты членов политбюро центрального комитета компартии.
Старые пердуны, из которых на ходу сыпался песок, благодаря ретуши, получались лет на тридцать моложе…
Не исключено, что Георгий Иванович в недалеком прошлом тоже принадлежал к касте избранных – был вторым или третьим секретарем какого-нибудь обкома или горкома партии. Теперь уже такие, как он, – последние из могикан, но за власть они цепляются как черт за грешную душу.
А еще больше им нравятся денежки.
Советская власть, конечно, позволяла воровать своим выдвиженцам, но в разумных пределах. То ли дело нынешняя – бери, сколько утянешь. А если сам не сможешь все проглотить, то облагодетельствуй свою семью и прочих прихлебателей.
Главное, соблюсти некие чиновничьи приличия и чин.
Воровать и брать взятки не по чину уголовно наказуемо. Эта статья записана в Уголовном кодексе между строчек – если хорошо в него вчитаться. И наверное, еще основателем Страны Советов Ульяновым-Лениным, который, сидя в тюряге, писал невидимыми чернилами, в качестве которых использовал обычное молоко.
– Я бы и соврал, так не знаю, в чем моя вина. – Я старательно шарил под простака, наивного и немного испуганного. – Меня схватили на дороге, надели наручники… Будто я бандит какой-то. Я ехал по своим делам… всего лишь.
– Да? – Курамшин откровенно веселился. – Это же надо так… Ошибочка вышла, граждане. Трагическая случайность. Человек ни в чем не виноват. Что ж вы его так, а, Макс? – С этим вопросом он обратился к парню, которые стоял за его спиной.
В нем я узнал одного из тех, кто захомутал меня на лесной дороге. Похоже, он был начальником охраны или главным телохранителем Курамшина, потому что остальные парни относились к нему с почтением.
Макс молча передал Курамшину большой конверт и снова занял свое место. Ну просто тебе цепной пес. Чувствуется выучка…
Серые холодные глаза Макса сторожили каждое мое движение, несмотря на то, что мои руки по-прежнему были скованы наручниками.
Курамшин высыпал на стол десятка два фотографий. На одной из них я успел заметить и себя. Я как раз садился в «фольксваген», припаркованный возле бутика. Даже бутылка виски попала в кадр.
Я невольно восхитился – вот это оперативность! Когда же они успели фотки напечатать? Выходит, за нами все время следили, притом с фотоаппаратом в руках. Эх, Михеич… Какой же ты после этого спец?
Интересно, где и когда мы прокололись? Ведь все было, вроде, в ажуре.
Да, Михеич, кажись, против нас работала наружка посильнее, нежели та, в которой ты получил свои майорские погоны… Неужто бывшие гэбисты?
Тогда дело совсем худо. «Контора» хорошо учила своих сотрудников. И оснащены они были различной подслушивающей и подсматривающей техникой по первому разряду. Думаю, что Курамшин тоже не пожалел бабок на закупку разной иностранной дряни.
– Узнаешь себя, «случайный человек»? – Курамшин начал передавать мне фотографии по одной.
Мать моя женщина! Для начала меня сфотографировали несколько раз тогда, когда я сидел в уличном кафе напротив бывшего проектного института и пил кофе.
Классная у них аппаратура… Такое впечатление, что я позировал перед большой профессиональной камерой.
Понятное дело, над фотографиями поработали спецы – увеличили, подретушировали… – в общем, довели до кондиции. Но впечатления на меня произвели эти фотки сногсшибательное.
А затем Курамшин выдал мне порцию свежатинки. Вот я дефилирую мимо двух «работяг», вот Михеич топает вслед за мной, вот мы на скамейке сидим, делаем вид, что незнакомы, а вот я сажусь в машину…
Блин! Они водили нас как козлов на поводке. А мы лишь ушами хлопали. Хороши… орлы частного сыска, ничего не скажешь…
– Ты удовлетворен? – спросил Курамшин, благожелательно улыбаясь.
– Более чем, – вернул я олигарху местного разлива не менее приятную улыбку. – Классная работа. Сколько я вам должен за эти снимки?
– Ха-ха… Георгий Иванович, а он, оказывается, шутник. – В глазах Курамшина появились опасные огоньки. – Наверное, думает, что его пригласили к теще на блины.
– Думает, конечно, думает. Именно так… – меланхолично закивал Георгий Иванович.
– Так что ты посоветуешь, Георгий Иванович? Как мне с ним поступить?
– Советчик из меня неважный. Уж извините… Тем более, в таких делах.
– Что да, то да… Скажи-ка мне, – Курамшин перевел взгляд на меня, – только честно, где и кем ты работаешь? Смотри, не соври! – В его голосе проскрежетала сталь – словно провели рашпилем по краю металлической пластины.
У меня совершенно не было никаких сомнений в том, что он уже знал, кто я и чем занимаюсь. Думаю, что его очень шустрые сотрудники охраны уже проверили по номерам, кому принадлежит «фольксваген», на котором я следил за Дженнифер, и «девятка» Михеича.
Но если «фолькс» по документам принадлежал Марку, то «девятка» числилась за О.С.А. как служебный автомобиль. Поэтому темнить не было никакого смысла.
– Я частный детектив. – В моих прозрачных глазах просто таки светились честность и невинность. – Работаю в охранно-сыскном агентстве… – Я назвал адрес нашего главного офиса.
– Вон даже как… – Курамшин откинулся на спинку стула; как не показалось, с облегчением. – Значит, ты ищейка.
– Ну, если вам нравится так меня называть… – Я пожал плечами. – Что поделаешь, как-то же нужно зарабатывать себе на кусок хлеба. Не всем же… – тут я перевел завистливый взгляд на виллу, – везет по жизни. Никак это Залив? – Тут я повысил голос. – Козырное место. Как раз для везунчиков.