Головачев Василий. Посторонним вход воспрещен

   – Роза, слева, видите?
   Эксперт с трудом оторвалась от своих занятий, нашла выступ.
   – Да, вижу… странно… подойдите поближе.
   Вацлав сориентировал аппарат, снизил скорость.
   Нарост на остром зубце «можжевельника» стал виден лучше. Он отличался от самого «можжевельника» и цветом, и формой, но определить его происхождение было трудно. Он был явно лишним в этом мире фрактальной геометрии.
   Моллюск, пришло на ум пилоту сравнение, рыба-прилипала на шкуре кита.
   Однако это был не моллюск.
   «Голем» достиг «куста можжевельника», остановился в двух сотнях метров от него.
   Стало видно, что нарост, действительно напоминавший по форме спиралевидный панцирь улитки, буквально пронизан стрелкой «можжевельника», пришпилен к кусту фрактала.
   – Что это? – с удивлением проговорила Роза.
   – Ё моё! – выдохнул Вацлав, внезапно догадываясь. – Да это же… космолёт!
   – Космолёт?!
   – Посмотрите внимательно! Это неземной космолёт! У нас никогда не было машин таких форм. А больше здесь некому появляться. Они, как и мы, пришли посмотреть на Ось и наткнулись на острый шип «можжевельника»!
   – Почему?
   – Откуда я знаю? Может, не снизили вовремя скорость, может, их сбила пляска молний. А возможно, корабль вели автоматы.
   – Автоматы, как правило, реагируют быстрее людей.
   – Я просто перечисляю варианты.
   – Надо срочно вызвать сюда остальных!
   – Связи нет, нас не слышат.
   – Но им, возможно, нужна помощь!
   – Кому?
   – Экипажу этого «моллюска».
   – Корабль пробит от носа до кормы! Наверняка все погибли. К тому же он мог просидеть здесь «на игле» сотни лет.
   – Всё равно надо проверить.
   Пилот помедлил, продолжая вызывать спейсер, но ответа не получил.
   – Хорошо, попробуем подойти вплотную.
   «Голем» двинулся к «ракушке моллюска», ощупывая её лучом прожектора. Стало видно, что чужой корабль примерно такой же величины, что и земной спейсер. Вблизи в его грязно-зелёно-коричневом корпусе открылись какие-то ниши, выбоины и вмятины, что позволяло точней определить возраст корабля. Ему и в самом деле было много лет.
   – Я же говорил… – начал пилот.
   – Там дыра пониже, у кормы, – перебила его Роза. – Попробуй пройти внутрь.
   Вацлав хотел возразить, но прикусил язык: экспертша могла неправильно его понять, обвинить в трусости. Он же всего-навсего выполнял пункт СРАМ-инструкции.
   «Голем» подошёл вплотную к спиралевидной горе «моллюска», осторожно проник в десятиметровый пролом в нижней трубе «раковины». Прожектор высветил какие-то сложные геометрические изгибы внутренних переборок, пятна изморози на стенах помещения, ноздреватые глыбы льда. Открылся проход внутрь корабля, похожий на глотку кита.
   – Запроси их.
   Пилот послушно включил рацию:
   – Есть тут кто живой? Проснитесь! Ответьте! Или хотя бы покажитесь.
   Ответом ему была мёртвая тишина.
   Вацлав помигал прожекторами, постучал лапой манипулятора в стену помещения, вызвал хозяев ещё раз. Но корабль чужаков был заполнен вакуумом, воздух из него весь вышел, и отвечать землянам никто не спешил.
   – Корабль мёртв, – пробормотал Вацлав. – Никого мы здесь не найдём.
   – Может быть, пройдём дальше в «кокосах»? – предложила Роза.
   – Не вижу смысла! – отрезал Вацлав. – Доложим командиру, пусть решает.
   – Хорошо, – согласилась женщина, добавила после короткой паузы: – Скорее всего они были жителями океана.
   – Почему?
   – Пятна изморози на стенах – это лёд. Вон те наросты внизу и вверху – тоже лёд. Корабль был заполнен водой. Да и форма его уж больно специфична.
   – Может быть, – осторожно сказал Вацлав. – Хотя это уже не имеет никакого значения. Космолёт торчит здесь давно. Все эти дырки в его корпусе проела аннигиляция.
   Пилот выключил прожектор, и стало видно слабое звёздчатое мерцание краёв пролома – в большей части и стенок помещения. Возникающие в вакууме вблизи «можжевельника» антипротоны аннигилировали с веществом корабля, вспыхивали звёздочками и продолжали разъедать корпус корабля, потерявший защиту.
   – Уходим. Командир может послать за нами второй «голем».
   – Хорошо, возвращаемся, – согласилась разочарованная женщина.
   Аппарат выбрался из отсека разбитого корабля, развернулся, ощупывая лучом прожектора нависающие со всех сторон «ветви можжевельника», будто надеясь увидеть живых обитателей космолёта, потом двинулся обратно, в точности повторяя все эволюции прежнего курса.
   Через час они всплыли над верхней «лопастью снежинки» и сразу услышали голос второго пилота «Ра», вызывающего разведчиков.
   – Здесь мы, всё в порядке, – отозвался пилот. – Связи не было, как в могиле. Мы обнаружили корабль.
   Стало тихо.
   Потом Маккена сказал:
   – Наш?
   – Нет, чужой. У него моллюскообразная форма, как у домика улитки, разве что чуть посложней. Внутри пусто. Экипаж скорее всего давным-давно мёртв. Хотя времени на детальное обследование у нас не было.
   – Возвращайтесь.
   – Интересно, чего они такие недовольные? – вполголоса проговорил Вацлав, обращаясь к Розе.
   Та не ответила.
   На борту стало известно, что «струнная» рация космолёта вышла из строя окончательно. Ни основной, ни резервный блоки комплекса не работали. Теперь «Ра» не мог ни посоветоваться с базой, ни даже просто сообщить руководству Управления контрразведки о своих открытиях.

* * *

   Сутки Успенский, бортинженер корабля Иванов и Тихий пытались разобраться в причинах отказа связь-комплекса. Потом инконик жестом вызвал Маккену в кают-компанию.
   – Не поверите, командир…
   – Говори, – сдвинул брови к переносице Маккена.
   – Я думаю, аппаратуру поразил вирус.
   Лицо Маккены не дрогнуло, лишь в глазах протаяло сомнение.
   – Нановирус, – добавил Успенский с кривой усмешкой. – Нам надо как можно быстрей убираться отсюда. Возможно, у него в программе заложено и повреждение Тихого. Тогда нам вообще кранты.
   – Этого не может быть!
   Успенский развёл руками.
   – Я проанализировал все данные, учёл поведение систем, сделал на личинке^[18] прогноз… Иного объяснения просто не существует. Тихий реагировал правильно, пытался отремонтировать рацию своими силами, но вирус действовал хитрее, очень медленно, избирательно, а потом, очевидно, самоликвидировался. Мы не найдём никаких следов.
   – Следы остаются всегда, надо лишь знать, где их искать. Но мне в таком случае непонятно, как нанофоб попал на корабль.
   – Эксперты.
   – Что?!
   – Они, может быть, даже не догадываются, что являются носителями вируса. Мы же их не проверяли? Ни их самих, ни багаж. Либо нанофоб запустил тот, кто их сопровождал.
   – Не гони пургу! – фыркнул Маккена. – Это зам Джона Ву Кингсли Фурсенко.
   – Ну и что, что зам? Нынче ни в ком нельзя быть уверенным на сто процентов.
   Маккена покачал головой, задумался.
   – Хорошо, иди на место. Никому ни слова! Поработай с Тихим напрямую, проверь его адекватность, но так, чтобы вирус, если он уже внедрён в систему, не догадался о тестировании и не начал атаку.
   – Понял.
   Успенский удалился, озабоченный.
   Маккена прошёлся по кают-компании, защита которой включалась автономно и не зависела от услуг инка, потом вскрыл пакет инструкций, полученный ещё перед походом на случай непредвиденной ситуации. Прочитал текст на двух страничках: инструкции были напечатаны на специальной бумаге и дублировались на играющей перламутровыми переливами чешуйке флэшки. Люди, разработавшие инструкции, предусмотрели множество вариантов развития событий, однако далеко не все. Выход из строя комплекса связи по вине нанофоба они не предвидели.
   Маккена вложил листочки и флэш в конверт, стукнул по нему пальцем. Конверт вспыхнул ярким пламенем и сгорел за секунду, не оставив даже пепла.
   – Командир, надо ещё раз посетить чужой корабль, – раздался в наушнике голос Розы Линдсей.
   Маккена хотел ответить отказом, но вдруг подумал, что нановирус может активизироваться от любого неосторожного слова, и коротко ответил: