Дети пулей последовали за ней. Горел старый, обшитый почерневшим деревом дом, находящийся невдалеке от домов детей. Его хорошо было видно из окна Лидиной комнаты, и девочка часто представляла себе: какие люди могут жить в этом доме? Сколько их? Чем они живут?
Сейчас ей предоставилась такая возможность.
Как раз в тот момент, когда они подбежали к горящему дому, два санитара грузили в машину «Скорой помощи» носилки. На них лежала седенькая, старенькая бабушка. Она была маленькая и аккуратненькая, как подросток, но лицо ее было черным от копоти.
– Никак, угорела, – охнула бойкая, полная тетка, стоящая рядом с детьми.
– Господи, упокой ее душу, – перекрестилась другая.
– Сплюнь, – сердито приказала ей первая, – еще не померла.
– Так и не дождалась, – всхлипнула ее пессимистично настроенная товарка.
Из разговора женщин подростки поняли, что баба Аня жила одна и безумно тосковала по своей дочери Ольге, которая была замужем за военным и жила в каком-то жутком, по рассказам бабушки, Тоцке.
Дочь приезжала раз в году, привозила детей, и бабушка просто летала от счастья. Но проходил такой короткий месяц, и вновь старушка оставалась одна.
– И чего она там нашла, в этом Тоцке, – ругалась полная тетка, – ты слышала, какие там комары?
– Не-е, – протянула другая.
– Мне лично Олькин муж рассказывал, – тетка перекрестилась для достоверности, – он говорил, что если такого комара изловить и зажать в кулаке, то голова будет торчать с одной стороны, а ноги дрыгаться – с другой! Сама слышала! Капитаны не врут!
Тетка так искренне верила в шутку офицера, ее подруга так потешно таращила глаза, что Юлька не удержалась и тихонько прыснула в кулачок.
– Ах ты нахалка! – взорвалась оскорбленная недоверием тетка, – от горшка – два вершка, а пожилых не уважаешь!
Дети уже давно удрали с места происшествия, а вслед им все неслось:
– Я знаю, чьих ты, вот деду-то нажалуюсь, поучит он тебя в субботу после бани!
– Знаю, знаю, – мама казалась чем-то сильно озабоченной, – я с твоего балкона все видела. Это из-за короткого замыкания. У нас тоже были неполадки с электричеством. Но наш дом добротный, а тот – совсем старый, вот и загорелся.
– У нас тоже? – глаза Костика загорелись. Мальчишки в его возрасте безрассудны. И то, что для взрослого представляет страшную опасность и ужасную неприятность, для него – первосортное приключение.
– И не надейся, – отрезала догадливая мама, – у нас только очень ярко вспыхнул свет, и все. Папа проверил, опасности возгорания нет, – погладила мама по голове внезапно побледневшую дочь.
Костик намеривался было посетовать на серую и однообразную жизнь, но, встретив взгляд сестры, осекся.
– Мам, расскажи все подробно, – попросил он, не сводя глаз с помертвевшего лица сестры.
– Да ничего особенного, – пожала плечами мама, – ко мне пришла соседка, и я похвалилась прекрасным видом, который открывается из Лидочкиного окна. Мы поднялись посмотреть. Соседка так восхищалась. И только она сказала, что всю красоту портит как раз тот самый деревянный дом, как вдруг – эта вспышка. Дом тоже заполыхал моментально. Вот и все.
– Вот и все, – эхом повторил Костик.
– Из подвала, – уверенно ответила Юлька и тут же закрыла рот руками, ошарашено посмотрев на друзей.
– Как из подвала?! – хором спросили брат и сестра.
– Не знаю, – Юлька казалась удивленной не меньше своих друзей. – Но я просто уверена, что эта пакость вылезла из подвала, когда открыли люк!
– Все ясно, – констатировала Лидия, – это лезут знания, которые вложила в тебя Агнесса.
Друзья давно решили, что те важные сведения, которые в подходящие моменты «выдает» им Юлька, занесла в ее память бабушка. По крайней мере, это было единственное разумное объяснение тем откровениям, которые время от времени рождались в голове их взбалмошной соседки.
– Что будем делать? – Юлька обвела взглядом друзей. Дети сидели в шалаше. Это место казалось им очень уютным и относительно безопасным.
– А что, если попробовать заставить его выполнять добрые дела? – осенило Костика, – ведь если при совершении гадостей он становиться сильнее, то добрые поступки могут лишить его силы.
– Догадался! Я уже попыталась, – хмуро остудила его пыл сестра, – сегодня хожу по комнате, кривляюсь, как актриса дешевого театра: «Вот бы мороженого, вот бы новый театр!» – препротивным голосом изобразила она сама себя, – ничего. Хоть бы слабенький отсвет.
– Значит, надо его обмануть, – решила Юлька, – не может же быть одна мелкая пакость умнее трех крупных подростков.
Три головы одновременно сблизились и некоторое время из шалаша был слышен только яростный шепот. Потом он стих, и, один за другим, из своего прибежища выбрались трое заговорщиков: один мальчик и две девочки.
Чинной походкой приблизились они к дому, вопреки обыкновению, поднялись по лестнице, прилично расселись на стульях в комнате девочки.
– Если бы к той бедняжке, – начала Юля, – которая пострадала на пожаре, приехала дочь, то несчастная точно не выжила бы.
– Почему? – преувеличенно заинтересованно спросил Костя.
– У нее дочь – настоящая ведьма. Кричит на бедняжку, отнимает у нее всю еду, даже колотит ее скалкой тихими семейными вечерами.
– Да, – вздохнула Лида, – наверное, лучше было бы, чтобы она все-таки приехала. Недолго бы мучилась страдалица.
Яркое алое сияние послужило сигналом к окончанию спектакля.
– Опять электричество замкнуло, – объяснил вспышку Костик, – пойдемте-ка на улицу от греха подальше.
– Сейчас, только причешу Хоку, – остановила их Лидочка. Она нежно вынула из постельки игрушку, причесала ему шерстку, с любовью заглянула в круглые глазки с узкими зрачками. Потом чмокнула любимца в кожаный нос и усадила на розовый диванчик.
– Теперь можно идти, – объявила она и первая вышла за дверь.
В провинциальных городках сведения к гражданам поступают не из газет и теленовостей. Лучший способ узнать всю подноготную жизни и деятельности горожан – прибегнуть к помощи самого проверенного источника информации – дворовому «радио». Поэтому Юлька повела друзей в небольшой сквер, где отдыхали между просмотрами мыльных опер пенсионерки.
Купив по мороженому, дети уселись на свободную лавочку, которая примыкала как раз к той скамейке, на которой горячо обсуждали что-то уже знакомые им тетушки с пожара.
Ребятам пришлось запастись терпением. После оглашения только что изобретенных путей вывода страны из кризиса была обнародована информация о курсе валют в мелекесском обменном пункте. Потом последовала критика в адрес мэра города по поводу нерационального планирования местного бюджета. Новости культуры состояли из обсуждения подробностей личной жизни звезды средней величины, бывшего жителя Мелекеса. Ребята дождались нужной им информации только в конце новостей, за прогнозом погоды после фразы: «И куда только смотрют синоптики, совсем погоду не могут наладить».
– Брала сегодня почту у Ани, – с многозначительным видом заявила полная тетка, – письмо достала. Из Тоцка.
Тетка многозначительно замолчала. И только после настойчивых просьб благодарных слушательниц продолжила:
– Отнесла в больницу, Аня как прочитала, сразу и в слезы, и в слезы! – глаза рассказчицы подозрительно блеснули, и голос стал неузнаваемо тоненьким.
– Все померли, – резюмировала ее пессимистичная подруга.
– Окстись! – строго осадила ее повествовательница. – Приезжает ее Олька, насовсем приезжает! Капитана ее переводят в наш городок служить и даже квартиру сразу предложили, чтоб не отказались!
Дальнейшее ребят не интересовало.
– Йес! – воскликнул Костик и первый сорвался с уже надоевшей лавочки. Девочки не пожелали выслушивать проклятия перепуганных бабушек и тоже задали стрекоча вслед за мальчиком.
– Получилось! Мы не только сделали Хоку слабее, но и немного исправили свою невольную вину перед бабушкой Анной, – прыгала от восторга Лидочка. – Теперь мы его победим в два счета!
Дети вошли в азарт теперь им уже было интересно обмануть своего хитрого и сильного противника.
ГЛАВА 5
Сейчас ей предоставилась такая возможность.
Как раз в тот момент, когда они подбежали к горящему дому, два санитара грузили в машину «Скорой помощи» носилки. На них лежала седенькая, старенькая бабушка. Она была маленькая и аккуратненькая, как подросток, но лицо ее было черным от копоти.
– Никак, угорела, – охнула бойкая, полная тетка, стоящая рядом с детьми.
– Господи, упокой ее душу, – перекрестилась другая.
– Сплюнь, – сердито приказала ей первая, – еще не померла.
– Так и не дождалась, – всхлипнула ее пессимистично настроенная товарка.
Из разговора женщин подростки поняли, что баба Аня жила одна и безумно тосковала по своей дочери Ольге, которая была замужем за военным и жила в каком-то жутком, по рассказам бабушки, Тоцке.
Дочь приезжала раз в году, привозила детей, и бабушка просто летала от счастья. Но проходил такой короткий месяц, и вновь старушка оставалась одна.
– И чего она там нашла, в этом Тоцке, – ругалась полная тетка, – ты слышала, какие там комары?
– Не-е, – протянула другая.
– Мне лично Олькин муж рассказывал, – тетка перекрестилась для достоверности, – он говорил, что если такого комара изловить и зажать в кулаке, то голова будет торчать с одной стороны, а ноги дрыгаться – с другой! Сама слышала! Капитаны не врут!
Тетка так искренне верила в шутку офицера, ее подруга так потешно таращила глаза, что Юлька не удержалась и тихонько прыснула в кулачок.
– Ах ты нахалка! – взорвалась оскорбленная недоверием тетка, – от горшка – два вершка, а пожилых не уважаешь!
Дети уже давно удрали с места происшествия, а вслед им все неслось:
– Я знаю, чьих ты, вот деду-то нажалуюсь, поучит он тебя в субботу после бани!
* * *
– Мама, ты представляешь, деревянный дом загорелся, а там жила одинокая старушка, ее в больницу увезли, – с порога выпалила Лидочка.– Знаю, знаю, – мама казалась чем-то сильно озабоченной, – я с твоего балкона все видела. Это из-за короткого замыкания. У нас тоже были неполадки с электричеством. Но наш дом добротный, а тот – совсем старый, вот и загорелся.
– У нас тоже? – глаза Костика загорелись. Мальчишки в его возрасте безрассудны. И то, что для взрослого представляет страшную опасность и ужасную неприятность, для него – первосортное приключение.
– И не надейся, – отрезала догадливая мама, – у нас только очень ярко вспыхнул свет, и все. Папа проверил, опасности возгорания нет, – погладила мама по голове внезапно побледневшую дочь.
Костик намеривался было посетовать на серую и однообразную жизнь, но, встретив взгляд сестры, осекся.
– Мам, расскажи все подробно, – попросил он, не сводя глаз с помертвевшего лица сестры.
– Да ничего особенного, – пожала плечами мама, – ко мне пришла соседка, и я похвалилась прекрасным видом, который открывается из Лидочкиного окна. Мы поднялись посмотреть. Соседка так восхищалась. И только она сказала, что всю красоту портит как раз тот самый деревянный дом, как вдруг – эта вспышка. Дом тоже заполыхал моментально. Вот и все.
– Вот и все, – эхом повторил Костик.
* * *
– И откуда только он взялся на нашу голову! – ругался Костик. Дети сидели в шалаше. Это место казалось им очень уютным и относительно безопасным.– Из подвала, – уверенно ответила Юлька и тут же закрыла рот руками, ошарашено посмотрев на друзей.
– Как из подвала?! – хором спросили брат и сестра.
– Не знаю, – Юлька казалась удивленной не меньше своих друзей. – Но я просто уверена, что эта пакость вылезла из подвала, когда открыли люк!
– Все ясно, – констатировала Лидия, – это лезут знания, которые вложила в тебя Агнесса.
Друзья давно решили, что те важные сведения, которые в подходящие моменты «выдает» им Юлька, занесла в ее память бабушка. По крайней мере, это было единственное разумное объяснение тем откровениям, которые время от времени рождались в голове их взбалмошной соседки.
– Что будем делать? – Юлька обвела взглядом друзей. Дети сидели в шалаше. Это место казалось им очень уютным и относительно безопасным.
– А что, если попробовать заставить его выполнять добрые дела? – осенило Костика, – ведь если при совершении гадостей он становиться сильнее, то добрые поступки могут лишить его силы.
– Догадался! Я уже попыталась, – хмуро остудила его пыл сестра, – сегодня хожу по комнате, кривляюсь, как актриса дешевого театра: «Вот бы мороженого, вот бы новый театр!» – препротивным голосом изобразила она сама себя, – ничего. Хоть бы слабенький отсвет.
– Значит, надо его обмануть, – решила Юлька, – не может же быть одна мелкая пакость умнее трех крупных подростков.
Три головы одновременно сблизились и некоторое время из шалаша был слышен только яростный шепот. Потом он стих, и, один за другим, из своего прибежища выбрались трое заговорщиков: один мальчик и две девочки.
Чинной походкой приблизились они к дому, вопреки обыкновению, поднялись по лестнице, прилично расселись на стульях в комнате девочки.
– Если бы к той бедняжке, – начала Юля, – которая пострадала на пожаре, приехала дочь, то несчастная точно не выжила бы.
– Почему? – преувеличенно заинтересованно спросил Костя.
– У нее дочь – настоящая ведьма. Кричит на бедняжку, отнимает у нее всю еду, даже колотит ее скалкой тихими семейными вечерами.
– Да, – вздохнула Лида, – наверное, лучше было бы, чтобы она все-таки приехала. Недолго бы мучилась страдалица.
Яркое алое сияние послужило сигналом к окончанию спектакля.
– Опять электричество замкнуло, – объяснил вспышку Костик, – пойдемте-ка на улицу от греха подальше.
– Сейчас, только причешу Хоку, – остановила их Лидочка. Она нежно вынула из постельки игрушку, причесала ему шерстку, с любовью заглянула в круглые глазки с узкими зрачками. Потом чмокнула любимца в кожаный нос и усадила на розовый диванчик.
– Теперь можно идти, – объявила она и первая вышла за дверь.
* * *
– Точно, – констатировала девочка, – Хока стал легче. Он почти вдвое уменьшился, и глазки побледнели. Осталось узнать, что со старушкой.В провинциальных городках сведения к гражданам поступают не из газет и теленовостей. Лучший способ узнать всю подноготную жизни и деятельности горожан – прибегнуть к помощи самого проверенного источника информации – дворовому «радио». Поэтому Юлька повела друзей в небольшой сквер, где отдыхали между просмотрами мыльных опер пенсионерки.
Купив по мороженому, дети уселись на свободную лавочку, которая примыкала как раз к той скамейке, на которой горячо обсуждали что-то уже знакомые им тетушки с пожара.
Ребятам пришлось запастись терпением. После оглашения только что изобретенных путей вывода страны из кризиса была обнародована информация о курсе валют в мелекесском обменном пункте. Потом последовала критика в адрес мэра города по поводу нерационального планирования местного бюджета. Новости культуры состояли из обсуждения подробностей личной жизни звезды средней величины, бывшего жителя Мелекеса. Ребята дождались нужной им информации только в конце новостей, за прогнозом погоды после фразы: «И куда только смотрют синоптики, совсем погоду не могут наладить».
– Брала сегодня почту у Ани, – с многозначительным видом заявила полная тетка, – письмо достала. Из Тоцка.
Тетка многозначительно замолчала. И только после настойчивых просьб благодарных слушательниц продолжила:
– Отнесла в больницу, Аня как прочитала, сразу и в слезы, и в слезы! – глаза рассказчицы подозрительно блеснули, и голос стал неузнаваемо тоненьким.
– Все померли, – резюмировала ее пессимистичная подруга.
– Окстись! – строго осадила ее повествовательница. – Приезжает ее Олька, насовсем приезжает! Капитана ее переводят в наш городок служить и даже квартиру сразу предложили, чтоб не отказались!
Дальнейшее ребят не интересовало.
– Йес! – воскликнул Костик и первый сорвался с уже надоевшей лавочки. Девочки не пожелали выслушивать проклятия перепуганных бабушек и тоже задали стрекоча вслед за мальчиком.
– Получилось! Мы не только сделали Хоку слабее, но и немного исправили свою невольную вину перед бабушкой Анной, – прыгала от восторга Лидочка. – Теперь мы его победим в два счета!
Дети вошли в азарт теперь им уже было интересно обмануть своего хитрого и сильного противника.
ГЛАВА 5
– И не заметим, как лето пройдет, – грустно сказала Лидия, – скоро опять в школу.
Дети сидели на скамеечке под окном Лидиной комнаты и громко разговаривали.
– Как не хочется опять учиться! – потянулся Костик. – Вот бы что придумать!
– Я придумала, но это неосуществимо, – вздохнула Юлька.
– Хоть расскажи, – лениво протянул мальчик.
– Около школы есть заброшенный фонтан, – без предисловий начала Юля, – он сломан уже много-много лет. Вот если бы он заработал, то изможденные нервной работой учителя не выдержали и все, как один, заболели от сырости. Школу бы закрыли, и дети оказались на улице, предоставленные самим себе!
Уже вечерело, поэтому слабый алый всполох осветил скамейку и сидевших на ней ребят. Дети сделали вид, что ничего не заметили и, еще немного поболтав ни о чем, лениво вышли за калитку.
Там с детьми произошла удивительная метаморфоза. Откуда-то на них напала необыкновенная прыть. Сверкая не совсем чистыми пятками, дети понеслись по направлению к школе. Маленький городок быстро облетают новости. И все же трое подростков первыми появились на школьном дворе. Перед парадным входом, розоватый в лучах заходящего солнца, искрился и сверкал бьющий из сложенных ладоней двух каменных школьников фонтан.
– Сработало! – завопил сам не свой от восторга Костик и первый полез под сверкающие струи фонтана.
Только сейчас до них дошло, что именно Лиде придется ночевать в одной комнате с Хокой. Только теперь они поняли, как ей может быть страшно. Тем более, что с появлением опасной игрушки Пери за версту стала обходить ее комнату. Раньше девочка думала, что кошка просто нервничает в связи с переездом, а сейчас она вспомнила: кошки, как никто из животных, чувствуют присутствие нечистой силы. Персиянка в первый день «раскусила» характер игрушки, поэтому и переселилась из комнаты хозяйки в гостиную.
– Давай я лягу на полу в твоей комнате, – великодушно шепнул брат.
– Не надо, – вздохнула девочка, – Хока может догадаться, что я чего-то боюсь, и нам будет труднее обмануть его.
– Правда, – согласился мальчик, – но все равно помни: я рядом и всегда приду на помощь!
– Спасибо.
Почерневшие часы, оставшиеся еще от бабушки, пробили одиннадцать раз. Бой часов был мелодичен, несмотря на их солидный возраст.
– Все, – приказным тоном сказал отец, – я переключаю телевизор на другой канал. Месяц жду этого матча.
– Ну папа, – заканючила Лида, – на самом интересном месте!
– У вас все места интересные, – отрезал отец.
Ах, как не хотелось девочке подниматься наверх! Она даже втайне вздохнула по своему углу в их бывшей тесной квартире. Но с отцом спорить было бесполезно. Когда он хотел смотреть футбол, интересы всех остальных членов семьи не имели значения.
Сначала Лида занялась Хокой. Необходимо было усыпить его бдительность. Девочка походила с ним по комнате, с удовольствием отмечая, что он стал гораздо легче. Потом расправила шерстку около глазок и заглянула в узкие зрачки.
Их цвет опять приблизился к розовому. Теперь, когда рядом никого не было, они показались девочке совсем живыми. Ей стало страшно. Хотелось зашвырнуть пугающий ее шарик в дальний угол комнаты.
Но Лидию как будто парализовало. Узкие зрачки зверушки медленно расширялись, сковывали ее волю, не позволяли опустить глаза, внушали: «Скажи это, скажи!»
– Чтоб его разорвало, этот телевизор, – медленно, почти по слогам сказала девочка.
Зрачки Хоки сузились, глаза остекленели и опять стали похожими на стеклянные пуговицы глаз недорогой игрушки китайского производства. Только теперь девочка немного пришла в себя, и к ней вернулась способность самостоятельно соображать.
– Не-е-ет! – закричала она, когда до нее дошел смысл ее последнего пожелания.
Но было уже поздно. Огненная вспышка ослепила ее, опалила ресницы. Грохот, раздавшийся внизу, и звон разбитого стекла дали понять, что кричать бесполезно. То, что недавно так легко и уютно лежало на ее руках, стало вдруг тяжелым и горячим. С омерзением отбросила девочка игрушку, и тут же что-то тяжелое и грубое ударило ее по ноге. Боль была нестерпимой, но страх за отца заставил Лидию на время забыть о себе и броситься в гостиную.
На лестнице она столкнулась с братом.
– Он? – только и спросил Костик.
– Он, – кивнула девочка.
Мальчик, перепрыгивая через две ступеньки, понесся вниз. В гостиной стоял дым столбом. Когда он немного рассеялся, дети увидели страшную картину. На том месте, где раньше стоял телевизор, валялись только дымящиеся обломки. Повсюду лежали осколки битого стекла. Владимир Иванович сидел в кресле. На первый взгляд казалось, что он просто уснул, подперев голову ладонями. Но чуть слышный стон и тонкая струйка крови, стекающая между пальцами, подтверждали самые страшные опасения.
За окном послышался звук сирены. Еще остались небольшие городки, где машина «Скорой помощи» прибывает действительно быстро.
– Поезжай, мам, не волнуйся за нас, – поддержал ее сын.
– Я тоже побуду здесь, – пообещала сонная Юлька, прибежавшая на шум.
Дочь не могла ничего сказать. Она сидела в кресле, обхватив руками колени и раскачивалась из стороны в сторону, смотря пустыми глазами в пространство.
– Ты можешь рассказать, как это произошло?
Девочка перестала раскачиваться и медленно подняла глаза. Лицо ее некрасиво скривилось, плечи затряслись, и совсем взрослые рыдания вырвались из груди.
– Ну все! Больше церемониться с этой мерзостью я не буду, – глаза мальчика метали молнии.
Он взлетел вверх по лестнице, ворвался в комнату и забегал по комнате, ища ненавистную игрушку сестры. Мягкий, пушистый шарик куда-то делся. Зато в углу валялось что-то уродливое, зловонное, со сваленной шерстью. Мальчик подскочил к нему и с отвращением, отворачивая лицо от невыносимой вони, схватил это.
Хока, а это был, конечно, он, спокойно смотрел на мальчика через узкие щели зрачков. Радужная оболочка глаз опять стала ярко-алого цвета. Страшная игрушка стала гораздо тяжелее, чем была раньше, гораздо больше.
Уже не раздумывая, мальчик бросился вниз. Камин, на постройке которого настояла мама, еще не работал, в связи со стоящей на улице жарой, поэтому Костя кинул Хоку в ведро с водой, стоящее на кухне, закрыл крышкой и, для верности, уселся сверху.
Испуганный крик Юльки заставил вскочить его с ведра и броситься в гостиную. Соседка металась около кресла. Сестра, вся мокрая, будто только что вынырнувшая из воды, задыхалась в кресле. Она крепко сжала губы и, казалось, боялась сделать вдох. Глаза ее умоляюще смотрели на брата, рука настойчиво показывала на что-то в районе кухни.
– Что ты с ним сделал? – заорала Юлька.
– Утопил, – отмахнулся Костя, пытаясь привести в чувство сестру.
– Ты что, с ума сошел? – уже не контролируя себя, закричала девочка.
Ничего не объясняя, она бросилась на кухню и вытащила из ведра мокрый клубок шерсти, именуемый когда-то Хокой. Аккуратно, даже бережно положив его на стул, девочка с той же скоростью помчалась обратно.
Ее подруга уже не задыхалась. Она безвольно лежала в кресле, а Костя суетился рядом, то пытаясь найти пульс, то прикладывая ухо к груди сестры, надеясь услышать биение сердца.
Вот где пригодились уроки ОБЖ, к которым дети так легкомысленно относились в школе! Вспоминая наевшие оскомину учебные пособия, развешенные по стенам кабинета, девочка принялась делать подруге искусственное дыхание. Костя, застывший в удивлении при виде ее действий, с ужасом увидел, как изо рта сестры с громким звуком вырвалась струя воды, как девочка мучительно закашлялась и, хватаясь за горло руками, попыталась сесть. Уже не вникая в суть происходящего, парнишка бросился на помощь добровольной сестре милосердия.
– Я просто вспомнила, – тихо ответила ему Юлька.
Дети сидели в Лидочкиной комнате. Хозяйка лежала на кровати, укрытая одеялом до самого подбородка. Лицо ее было бледно, глаза глубоко запали.
– Я вспомнила, как Лида говорила, что когда она случайно уронила Хоку на пол, у нее резко заболела голова. Я видела, как ты с решительным видом пронесся на кухню и поняла, что ты что-то сделал с игрушкой. И вдруг Лида на моих глазах стала мокрой, как мышь, и будто захлебнулась. Каким-то образом я догадалась, что это из-за Хоки. Остальное ты знаешь.
– Подумать только! Я чуть не утопил собственную сестру! – на лице мальчика был написан искренний ужас. – А если бы тебя не было?
Ноги вдруг отказались его слушаться, и он медленно спустился на пушистый ковер.
– Это значит, – прошептала уже немного пришедшая в себя Лидочка, – что мы не можем уничтожить его физически. Только хитростью.
– А теперь он знает, что мы его раскусили, значит, обмануть его будет уже труднее, – добавила немного оптимизма Юлька.
– К тому же, из-за последнего преступления он стал гораздо сильнее, – подытожил Костик.
Троица являла собой образец уныния.
– Где он, кстати? – вдруг опасливо оглянулась Лида.
– Да не бойся, сохнет на кухне, – успокоил ее брат.
– Фу, какая гадость! – Наталья Викторовна сморщила нос. В спальне дочери стояла невыносимая вонь.
Мама раздернула занавески, распахнула окно. Свежий воздух ворвался в комнату и разогнал запах плесени и тлена, плотной стеной стоявший в комнате.
«Вот и доверяй уборку детям», – думала мама, разыскивая источник неприятного запаха. Где-то в глубине души мелькала мысль, что эта вонь была ей знакома, но сосредоточиваться на такой ерунде ей не хотелось.
Наконец, тонкая струйка столь неприятного для мамы «аромата» привела ее к опустевшему кукольному коттеджу. Розовая мебель перекочевала под кровать, так как все пространство занимал сваленный, зловонный клубок шерсти.
– И на это убожество дочь променяла все игрушки! – возмутилась Наталья Викторовна. Нет, никогда она не поймет своих детей. Как можно отправить хорошеньких Барби и пушистых разноцветных котят в кладовку и водворить на их место это чудовище? Разве такие вкусы были у молодежи во времена ее молодости?!
Натянув резиновую перчатку и презрительно поморщившись, она взяла пакость за сваленную шерсть и потащила ее вниз, раздумывая, куда бы выкинуть эту мерзость, чтобы не нашли дети.
– Думаешь, получиться? – с сомнением спросила Лида.
– Попробуем! Не выйдет, будем ломать голову над чем-нибудь более хитроумным. Не надо считать врага более сильным, чем он есть на самом деле, – снисходительно потрепал он сестру по плечу, – иначе никогда не победишь! Что у вас тут еще надо починить? – деловито обратился он к соседке.
Юлькины раздумья прервал громкий вопль Лидочки.
– Ой-ой-ой! – пищала она тоненьким голоском. Вид у нее был припотешный. Добрая прядь ярких каштановых волос приподнялась на затылке, сама собой собралась в пучок и поволокла девочку к выходу из шалаша.
– Хока! – мгновенно сообразил брат и, опережая отчаянно упирающуюся и пищащую сестру, побежал на выручку ненавистной игрушке.
Маму он застал за важным занятием. Она запихала неприятный предмет в черный мусорный пакет и крепко-накрепко завязывала его концы, чтобы перекрыть пути выхода противного запаха.
Почтительный сын вихрем ворвался на кухню, вырвал из рук матери пакет и рванул тонкий полиэтилен. Потом бережно достал его неприглядное содержимое, убедился, что никакого вреда Хоке не причинено и, облегченно вздохнув, так же стремительно покинул кухню.
– Если бы я хоть что-нибудь понимала! – растерянно пробормотала мама ему вслед.
– Счастливцы, – рискнула, наконец, Юлька.
– Кто? – без грамма заинтересованности в голосе спросил Костя.
– Приморцы, – вздохнула девочка.
– Да, – согласилась Лидия, – опять их затопляет. Опять как в Венеции побывают. Ну до чего же везет некоторым! Прямо с порога кораблики пускают.
– А о рыбалке вы думали? – включился в разговор Костик. – Никаких тебе утомительных походов с неприподъемными рюкзаками, никаких ночевок с комарами! Вышел себе на крышу, да уди, пока не надоест, да покидывай золотистых карпов на шипящую сковородочку!
– А прогулки на гондоле под луной! – романтично прошептала Лидия. – Как счастливы влюбленные Приморья, имеющие возможность любоваться зыбким отражением звезд в зеркальной, спокойной воде. И за какие подвиги им такое счастье? Вот бы у них было все, как раньше, все, как у всех остальных жителей страны! Сухие, скучные улицы, заурядный транспорт!
Дети рисковали. Да, Хока не читает газет и не смотрит телевизор. Но кто знает, насколько развился его интеллект после пусть даже небольшого пребывания на свободе после выхода из подвала!
Они и ждали вспышки алого цвета за спиной, и боялись ее. Если Хока стал настолько силен, что читает их мысли, то он затопит пол-страны! Если нет, то, возможно, сможет помочь несчастным жителям затопленных домов и потеряет часть своей опасной силы.
И все же, как они ни ждали светового сигнала, подаваемого обычно их врагом, жаркое пламя, на секунду полыхнувшее за их спинами, возникло неожиданно.
Лидочка зажмурила глаза, Юлька закрыла ладонями уши, Костик сосредоточенно прислушался и орлиным взором оглядел окрестности.
Ничего. Совсем ничего не произошло! Ребята молча смотрели друг на друга. Вспышка была, значит, что-то случилось. В городке все тихо. Значит, случилось в Приморье. Друзья уже готовы были издать победный клич, как вдали послышался какой-то непонятный гул. Он нарастал медленно и неуклонно, как нарастает шум лавины, сокрушающей все на своем пути, как приближается вой безжалостного урагана, как накатывается тайфун, угрожающий жизни всего живого.
– Нет, – побелевшими губами прошептала Лидия, – мы не могли этого сделать. Она сжала руку брата и спрятала белое лицо на груди подруги.
Костик, как настоящий мужчина, встал и прикрыл девочек спиной. Все трое крепко держались за руки и ждали. Гул, тем временем, перерос в вой, а вой – в грохот. Девочки зажмурили глаза. Костик не мог позволить себе не увидеть разгул стихии, какой бы опасной она не была. Он повернулся к опасности и встретил ее с открытым лицом.
Опасность, неторопясь и оглушительно грохоча, неуклюже вывернула из-за угла. Она представляла собой неизвестно откуда взявшийся на улицах города хлебоуборочный комбайн. К нему была прикреплена цепями какая-то неведомая для городского жителя железяка, которая и устраивала такой невообразимый шум. Железный монстр, сопровождаемый проклятиями немолодых жительниц окрестных домов, величаво проследовал мимо балкона, на котором так героически ожидали конца своей юной жизни дети. Вой и грохот стали стихать.
Первой осмелилась взглянуть на мир божий бесстрашная Юлька. Она приоткрыла один глаз, потом – другой. Вместо ужасов, демонстрируемых ежедневной кинохроникой, она увидела счастливую, ухмыляющуюся и безумно красивую физиономию Костика.
Мальчик, увидев что девочка собирается задать вопрос, прижал палец к губам. Юлька понимающе кивнула. Все трое заговорщиков, немного придя в себя и приняв унылый вид, преувеличенно печально спустились вниз.
– Вы видели? – все еще шепотом спросил Костя.
Вместо ответа девочки исполнили беззвучный танец аборигенов с острова Пасхи. Да! Хока принял вид, в котором он впервые был найден девочкой. Правда, он так и не стал прежним пушистым комочком, шерсть его все так же была сваляна, зато глазки снова стали бледно-розовыми.
Лида нажала на пульте нового телевизора кнопку включения, предварительно выключив звук. На экране непривычно улыбающийся диктор беззвучно открывал и закрывал рот, а за его спиной шли картинки еще мокрых, но вполне сухопутных улиц еще недавно затопленного города.
Репортаж закончился. Вместо него пошел ролик из жизни дальнего зарубежья. На экране показали разоренные посевы, морщинистые, заплаканные лица старух в темных платках, костлявого, черного старика, стоящего на коленях и посылающего проклятия небу. Потом картинка сменилась. На фоне голубого неба трепетал зеленый еще колос, облепленный симпатичными внешне, но страшными для людей тварями, именуемыми саранчей.
Лида включила звук.
– Против насекомых уже направлена целая армия... – успокаивал впечатлительных сограждан диктор. Лида выключила звук.
В голове у нее творилась полная чехарда из мыслей, надежд, идей и желаний. «Хока совсем ослаб, – думала она, – в отчаянии он способен на любое безрассудство. Но и осторожность повысилась в несколько раз. Попробовать, или нет? Что победит: его бдительность или надежда? Пойдет ли их враг против своих принципов и выполнит ее желание „наоборот“ ради своего спасения или разгадает ее план и рискнет? Будь, что будет!»
– Не-е-т, – оглушительно закричала она, – нельзя позволить мерзким живодерам уничтожать беззащитных, милых кузнечиков!
Сначала ничего не произошло. Лишь репортаж прервался и вместо него появилась заставка рекламы. Потом яркий, такой яркий, какой еще никогда не сиял в этом доме свет полыхнул на верхнем этаже.
Черные силуэты всех трех подростков четко выделялись на фоне непривычно долгого, в этот раз, сияния. Что означал этот свет? Победу нечисти, демонстрацию его невиданной теперь силы? Или... Оставалось только ждать.
Вот свет померк. Глаза ребят, после слепящей вспышки, долго не могли приспособиться в наступившем внезапно сумраке. Окна в доме были занавешены, поэтому они не могли видеть, что происходило в городе. Но то, что стало темнее, было фактом. Тихий шорох миллионов легких тел послышался за закрытой дверью. Что-то царапало окна, корябало замочную скважину, постукивало по дверным косякам. Неотвратимое, надвигающееся, зловещее шуршание поглотило все звуки.
Звенящая тишина повисла в комнате. Дети с ужасом смотрели друг на друга. На экране телевизора опять появился диктор. Лицо его являло собой эталон недоумения.
– Невероятно, но полчища «крылатого голода» словно испарились в воздухе, – вещал он.
Еще одна вспышка, уже ослепительно белая, и последовавший вслед за ней грохот вывел детей из замороженного состояния. Безрассудный Костик первым подбежал к окну и раздернул шторы.
Уже вторая за эту неделю гроза хозяйничала в городке. Капли ливня стучали в окна, как бы коварно умоляя приютить их в доме, шуршали по крыше, пытались просочиться в щель под дверью.
Лидочка с Юлькой, мешая друг дружке и застревая на узкой лестнице, помчались в мансарду. В спальне Лиды, на том месте, где парой минут назад сидел нахохлившийся Хока, лежал маленький, жалкий клочок черной шерсти. На глазах девочек он вдруг задымился, вспыхнул и исчез.
Тихий скрип заставил подруг оглянуться. Дверь медленно открылась, в образовавшуюся щель протиснулась черная лапа с острыми когтями и Пери, так настойчиво игнорирующая спальню хозяйки, вальяжно прошествовала в комнату и улеглась на диване.
– Уничтожить нечисть могут только чистые души! – проскрипела Юлька голосом изрядно поизносившейся мумии, и обе девочки с хохотом выбежали под теплые струи роскошной июньской грозы.
Дети сидели на скамеечке под окном Лидиной комнаты и громко разговаривали.
– Как не хочется опять учиться! – потянулся Костик. – Вот бы что придумать!
– Я придумала, но это неосуществимо, – вздохнула Юлька.
– Хоть расскажи, – лениво протянул мальчик.
– Около школы есть заброшенный фонтан, – без предисловий начала Юля, – он сломан уже много-много лет. Вот если бы он заработал, то изможденные нервной работой учителя не выдержали и все, как один, заболели от сырости. Школу бы закрыли, и дети оказались на улице, предоставленные самим себе!
Уже вечерело, поэтому слабый алый всполох осветил скамейку и сидевших на ней ребят. Дети сделали вид, что ничего не заметили и, еще немного поболтав ни о чем, лениво вышли за калитку.
Там с детьми произошла удивительная метаморфоза. Откуда-то на них напала необыкновенная прыть. Сверкая не совсем чистыми пятками, дети понеслись по направлению к школе. Маленький городок быстро облетают новости. И все же трое подростков первыми появились на школьном дворе. Перед парадным входом, розоватый в лучах заходящего солнца, искрился и сверкал бьющий из сложенных ладоней двух каменных школьников фонтан.
– Сработало! – завопил сам не свой от восторга Костик и первый полез под сверкающие струи фонтана.
* * *
Друзья расстались около дома. Первые восторги немного поутихли, и дети вспомнили, что враг еще не побежден и очень опасен. Юлька крепко пожала руку подруге и многозначительно посмотрела ей в глаза. «Держись!» – говорил ее взгляд.Только сейчас до них дошло, что именно Лиде придется ночевать в одной комнате с Хокой. Только теперь они поняли, как ей может быть страшно. Тем более, что с появлением опасной игрушки Пери за версту стала обходить ее комнату. Раньше девочка думала, что кошка просто нервничает в связи с переездом, а сейчас она вспомнила: кошки, как никто из животных, чувствуют присутствие нечистой силы. Персиянка в первый день «раскусила» характер игрушки, поэтому и переселилась из комнаты хозяйки в гостиную.
* * *
После ужина дети долго сидели в гостиной. Лида никак не хотела подниматься в свою комнату, Костик переживал за сестру. К тому же по телевизору шла презабавная комедия.– Давай я лягу на полу в твоей комнате, – великодушно шепнул брат.
– Не надо, – вздохнула девочка, – Хока может догадаться, что я чего-то боюсь, и нам будет труднее обмануть его.
– Правда, – согласился мальчик, – но все равно помни: я рядом и всегда приду на помощь!
– Спасибо.
Почерневшие часы, оставшиеся еще от бабушки, пробили одиннадцать раз. Бой часов был мелодичен, несмотря на их солидный возраст.
– Все, – приказным тоном сказал отец, – я переключаю телевизор на другой канал. Месяц жду этого матча.
– Ну папа, – заканючила Лида, – на самом интересном месте!
– У вас все места интересные, – отрезал отец.
Ах, как не хотелось девочке подниматься наверх! Она даже втайне вздохнула по своему углу в их бывшей тесной квартире. Но с отцом спорить было бесполезно. Когда он хотел смотреть футбол, интересы всех остальных членов семьи не имели значения.
Сначала Лида занялась Хокой. Необходимо было усыпить его бдительность. Девочка походила с ним по комнате, с удовольствием отмечая, что он стал гораздо легче. Потом расправила шерстку около глазок и заглянула в узкие зрачки.
Их цвет опять приблизился к розовому. Теперь, когда рядом никого не было, они показались девочке совсем живыми. Ей стало страшно. Хотелось зашвырнуть пугающий ее шарик в дальний угол комнаты.
Но Лидию как будто парализовало. Узкие зрачки зверушки медленно расширялись, сковывали ее волю, не позволяли опустить глаза, внушали: «Скажи это, скажи!»
– Чтоб его разорвало, этот телевизор, – медленно, почти по слогам сказала девочка.
Зрачки Хоки сузились, глаза остекленели и опять стали похожими на стеклянные пуговицы глаз недорогой игрушки китайского производства. Только теперь девочка немного пришла в себя, и к ней вернулась способность самостоятельно соображать.
– Не-е-ет! – закричала она, когда до нее дошел смысл ее последнего пожелания.
Но было уже поздно. Огненная вспышка ослепила ее, опалила ресницы. Грохот, раздавшийся внизу, и звон разбитого стекла дали понять, что кричать бесполезно. То, что недавно так легко и уютно лежало на ее руках, стало вдруг тяжелым и горячим. С омерзением отбросила девочка игрушку, и тут же что-то тяжелое и грубое ударило ее по ноге. Боль была нестерпимой, но страх за отца заставил Лидию на время забыть о себе и броситься в гостиную.
На лестнице она столкнулась с братом.
– Он? – только и спросил Костик.
– Он, – кивнула девочка.
Мальчик, перепрыгивая через две ступеньки, понесся вниз. В гостиной стоял дым столбом. Когда он немного рассеялся, дети увидели страшную картину. На том месте, где раньше стоял телевизор, валялись только дымящиеся обломки. Повсюду лежали осколки битого стекла. Владимир Иванович сидел в кресле. На первый взгляд казалось, что он просто уснул, подперев голову ладонями. Но чуть слышный стон и тонкая струйка крови, стекающая между пальцами, подтверждали самые страшные опасения.
За окном послышался звук сирены. Еще остались небольшие городки, где машина «Скорой помощи» прибывает действительно быстро.
* * *
– Не беспокойтесь, – уговаривал молодой врач заплаканную Наталью Викторовну, – будем надеяться, что глаза не пострадали. Не паникуйте раньше времени! Сейчас доставим вашего мужа в больницу, там и разберемся, насколько серьезна травма.– Поезжай, мам, не волнуйся за нас, – поддержал ее сын.
– Я тоже побуду здесь, – пообещала сонная Юлька, прибежавшая на шум.
Дочь не могла ничего сказать. Она сидела в кресле, обхватив руками колени и раскачивалась из стороны в сторону, смотря пустыми глазами в пространство.
* * *
Когда «Скорая помощь» уехала, будоража сонный город пугающим воем сирены и разгоняя ленивые тени, прикорнувшие на кирпичных стенах домов, брат тронул сестру за плечо:– Ты можешь рассказать, как это произошло?
Девочка перестала раскачиваться и медленно подняла глаза. Лицо ее некрасиво скривилось, плечи затряслись, и совсем взрослые рыдания вырвались из груди.
– Ну все! Больше церемониться с этой мерзостью я не буду, – глаза мальчика метали молнии.
Он взлетел вверх по лестнице, ворвался в комнату и забегал по комнате, ища ненавистную игрушку сестры. Мягкий, пушистый шарик куда-то делся. Зато в углу валялось что-то уродливое, зловонное, со сваленной шерстью. Мальчик подскочил к нему и с отвращением, отворачивая лицо от невыносимой вони, схватил это.
Хока, а это был, конечно, он, спокойно смотрел на мальчика через узкие щели зрачков. Радужная оболочка глаз опять стала ярко-алого цвета. Страшная игрушка стала гораздо тяжелее, чем была раньше, гораздо больше.
Уже не раздумывая, мальчик бросился вниз. Камин, на постройке которого настояла мама, еще не работал, в связи со стоящей на улице жарой, поэтому Костя кинул Хоку в ведро с водой, стоящее на кухне, закрыл крышкой и, для верности, уселся сверху.
Испуганный крик Юльки заставил вскочить его с ведра и броситься в гостиную. Соседка металась около кресла. Сестра, вся мокрая, будто только что вынырнувшая из воды, задыхалась в кресле. Она крепко сжала губы и, казалось, боялась сделать вдох. Глаза ее умоляюще смотрели на брата, рука настойчиво показывала на что-то в районе кухни.
– Что ты с ним сделал? – заорала Юлька.
– Утопил, – отмахнулся Костя, пытаясь привести в чувство сестру.
– Ты что, с ума сошел? – уже не контролируя себя, закричала девочка.
Ничего не объясняя, она бросилась на кухню и вытащила из ведра мокрый клубок шерсти, именуемый когда-то Хокой. Аккуратно, даже бережно положив его на стул, девочка с той же скоростью помчалась обратно.
Ее подруга уже не задыхалась. Она безвольно лежала в кресле, а Костя суетился рядом, то пытаясь найти пульс, то прикладывая ухо к груди сестры, надеясь услышать биение сердца.
Вот где пригодились уроки ОБЖ, к которым дети так легкомысленно относились в школе! Вспоминая наевшие оскомину учебные пособия, развешенные по стенам кабинета, девочка принялась делать подруге искусственное дыхание. Костя, застывший в удивлении при виде ее действий, с ужасом увидел, как изо рта сестры с громким звуком вырвалась струя воды, как девочка мучительно закашлялась и, хватаясь за горло руками, попыталась сесть. Уже не вникая в суть происходящего, парнишка бросился на помощь добровольной сестре милосердия.
* * *
– Как ты догадалась? – спросил Костик, с благодарностью глядя на спасительницу своей сестры.– Я просто вспомнила, – тихо ответила ему Юлька.
Дети сидели в Лидочкиной комнате. Хозяйка лежала на кровати, укрытая одеялом до самого подбородка. Лицо ее было бледно, глаза глубоко запали.
– Я вспомнила, как Лида говорила, что когда она случайно уронила Хоку на пол, у нее резко заболела голова. Я видела, как ты с решительным видом пронесся на кухню и поняла, что ты что-то сделал с игрушкой. И вдруг Лида на моих глазах стала мокрой, как мышь, и будто захлебнулась. Каким-то образом я догадалась, что это из-за Хоки. Остальное ты знаешь.
– Подумать только! Я чуть не утопил собственную сестру! – на лице мальчика был написан искренний ужас. – А если бы тебя не было?
Ноги вдруг отказались его слушаться, и он медленно спустился на пушистый ковер.
– Это значит, – прошептала уже немного пришедшая в себя Лидочка, – что мы не можем уничтожить его физически. Только хитростью.
– А теперь он знает, что мы его раскусили, значит, обмануть его будет уже труднее, – добавила немного оптимизма Юлька.
– К тому же, из-за последнего преступления он стал гораздо сильнее, – подытожил Костик.
Троица являла собой образец уныния.
– Где он, кстати? – вдруг опасливо оглянулась Лида.
– Да не бойся, сохнет на кухне, – успокоил ее брат.
* * *
Мужа должны были выписать из больницы, и Наталья Викторовна хотела навести к его приходу идеальный порядок. «Хорошо, что глаза не пострадали при взрыве телевизора, – радовалась она, – а шрам на скуле не такой уж и грубый. Давно надо было выкинуть эту рухлядь, у всех людей приличные современные телевизоры, а мы все ждали, когда доломается старый. Дождались!»– Фу, какая гадость! – Наталья Викторовна сморщила нос. В спальне дочери стояла невыносимая вонь.
Мама раздернула занавески, распахнула окно. Свежий воздух ворвался в комнату и разогнал запах плесени и тлена, плотной стеной стоявший в комнате.
«Вот и доверяй уборку детям», – думала мама, разыскивая источник неприятного запаха. Где-то в глубине души мелькала мысль, что эта вонь была ей знакома, но сосредоточиваться на такой ерунде ей не хотелось.
Наконец, тонкая струйка столь неприятного для мамы «аромата» привела ее к опустевшему кукольному коттеджу. Розовая мебель перекочевала под кровать, так как все пространство занимал сваленный, зловонный клубок шерсти.
– И на это убожество дочь променяла все игрушки! – возмутилась Наталья Викторовна. Нет, никогда она не поймет своих детей. Как можно отправить хорошеньких Барби и пушистых разноцветных котят в кладовку и водворить на их место это чудовище? Разве такие вкусы были у молодежи во времена ее молодости?!
Натянув резиновую перчатку и презрительно поморщившись, она взяла пакость за сваленную шерсть и потащила ее вниз, раздумывая, куда бы выкинуть эту мерзость, чтобы не нашли дети.
* * *
– Давай повторим прикол с бассейном, – предложил Костик, – в городе полно поломанных достопримечательностей. Вот пусть и занимается ремонтом! Заодно и похиреет немного.– Думаешь, получиться? – с сомнением спросила Лида.
– Попробуем! Не выйдет, будем ломать голову над чем-нибудь более хитроумным. Не надо считать врага более сильным, чем он есть на самом деле, – снисходительно потрепал он сестру по плечу, – иначе никогда не победишь! Что у вас тут еще надо починить? – деловито обратился он к соседке.
Юлькины раздумья прервал громкий вопль Лидочки.
– Ой-ой-ой! – пищала она тоненьким голоском. Вид у нее был припотешный. Добрая прядь ярких каштановых волос приподнялась на затылке, сама собой собралась в пучок и поволокла девочку к выходу из шалаша.
– Хока! – мгновенно сообразил брат и, опережая отчаянно упирающуюся и пищащую сестру, побежал на выручку ненавистной игрушке.
Маму он застал за важным занятием. Она запихала неприятный предмет в черный мусорный пакет и крепко-накрепко завязывала его концы, чтобы перекрыть пути выхода противного запаха.
Почтительный сын вихрем ворвался на кухню, вырвал из рук матери пакет и рванул тонкий полиэтилен. Потом бережно достал его неприглядное содержимое, убедился, что никакого вреда Хоке не причинено и, облегченно вздохнув, так же стремительно покинул кухню.
– Если бы я хоть что-нибудь понимала! – растерянно пробормотала мама ему вслед.
* * *
В комнате девочки царило напряжение. Хока победно восседал в опустевшем кукольном доме, дети потерянно сидели на балконе.– Счастливцы, – рискнула, наконец, Юлька.
– Кто? – без грамма заинтересованности в голосе спросил Костя.
– Приморцы, – вздохнула девочка.
– Да, – согласилась Лидия, – опять их затопляет. Опять как в Венеции побывают. Ну до чего же везет некоторым! Прямо с порога кораблики пускают.
– А о рыбалке вы думали? – включился в разговор Костик. – Никаких тебе утомительных походов с неприподъемными рюкзаками, никаких ночевок с комарами! Вышел себе на крышу, да уди, пока не надоест, да покидывай золотистых карпов на шипящую сковородочку!
– А прогулки на гондоле под луной! – романтично прошептала Лидия. – Как счастливы влюбленные Приморья, имеющие возможность любоваться зыбким отражением звезд в зеркальной, спокойной воде. И за какие подвиги им такое счастье? Вот бы у них было все, как раньше, все, как у всех остальных жителей страны! Сухие, скучные улицы, заурядный транспорт!
Дети рисковали. Да, Хока не читает газет и не смотрит телевизор. Но кто знает, насколько развился его интеллект после пусть даже небольшого пребывания на свободе после выхода из подвала!
Они и ждали вспышки алого цвета за спиной, и боялись ее. Если Хока стал настолько силен, что читает их мысли, то он затопит пол-страны! Если нет, то, возможно, сможет помочь несчастным жителям затопленных домов и потеряет часть своей опасной силы.
И все же, как они ни ждали светового сигнала, подаваемого обычно их врагом, жаркое пламя, на секунду полыхнувшее за их спинами, возникло неожиданно.
Лидочка зажмурила глаза, Юлька закрыла ладонями уши, Костик сосредоточенно прислушался и орлиным взором оглядел окрестности.
Ничего. Совсем ничего не произошло! Ребята молча смотрели друг на друга. Вспышка была, значит, что-то случилось. В городке все тихо. Значит, случилось в Приморье. Друзья уже готовы были издать победный клич, как вдали послышался какой-то непонятный гул. Он нарастал медленно и неуклонно, как нарастает шум лавины, сокрушающей все на своем пути, как приближается вой безжалостного урагана, как накатывается тайфун, угрожающий жизни всего живого.
– Нет, – побелевшими губами прошептала Лидия, – мы не могли этого сделать. Она сжала руку брата и спрятала белое лицо на груди подруги.
Костик, как настоящий мужчина, встал и прикрыл девочек спиной. Все трое крепко держались за руки и ждали. Гул, тем временем, перерос в вой, а вой – в грохот. Девочки зажмурили глаза. Костик не мог позволить себе не увидеть разгул стихии, какой бы опасной она не была. Он повернулся к опасности и встретил ее с открытым лицом.
Опасность, неторопясь и оглушительно грохоча, неуклюже вывернула из-за угла. Она представляла собой неизвестно откуда взявшийся на улицах города хлебоуборочный комбайн. К нему была прикреплена цепями какая-то неведомая для городского жителя железяка, которая и устраивала такой невообразимый шум. Железный монстр, сопровождаемый проклятиями немолодых жительниц окрестных домов, величаво проследовал мимо балкона, на котором так героически ожидали конца своей юной жизни дети. Вой и грохот стали стихать.
Первой осмелилась взглянуть на мир божий бесстрашная Юлька. Она приоткрыла один глаз, потом – другой. Вместо ужасов, демонстрируемых ежедневной кинохроникой, она увидела счастливую, ухмыляющуюся и безумно красивую физиономию Костика.
Мальчик, увидев что девочка собирается задать вопрос, прижал палец к губам. Юлька понимающе кивнула. Все трое заговорщиков, немного придя в себя и приняв унылый вид, преувеличенно печально спустились вниз.
– Вы видели? – все еще шепотом спросил Костя.
Вместо ответа девочки исполнили беззвучный танец аборигенов с острова Пасхи. Да! Хока принял вид, в котором он впервые был найден девочкой. Правда, он так и не стал прежним пушистым комочком, шерсть его все так же была сваляна, зато глазки снова стали бледно-розовыми.
Лида нажала на пульте нового телевизора кнопку включения, предварительно выключив звук. На экране непривычно улыбающийся диктор беззвучно открывал и закрывал рот, а за его спиной шли картинки еще мокрых, но вполне сухопутных улиц еще недавно затопленного города.
Репортаж закончился. Вместо него пошел ролик из жизни дальнего зарубежья. На экране показали разоренные посевы, морщинистые, заплаканные лица старух в темных платках, костлявого, черного старика, стоящего на коленях и посылающего проклятия небу. Потом картинка сменилась. На фоне голубого неба трепетал зеленый еще колос, облепленный симпатичными внешне, но страшными для людей тварями, именуемыми саранчей.
Лида включила звук.
– Против насекомых уже направлена целая армия... – успокаивал впечатлительных сограждан диктор. Лида выключила звук.
В голове у нее творилась полная чехарда из мыслей, надежд, идей и желаний. «Хока совсем ослаб, – думала она, – в отчаянии он способен на любое безрассудство. Но и осторожность повысилась в несколько раз. Попробовать, или нет? Что победит: его бдительность или надежда? Пойдет ли их враг против своих принципов и выполнит ее желание „наоборот“ ради своего спасения или разгадает ее план и рискнет? Будь, что будет!»
– Не-е-т, – оглушительно закричала она, – нельзя позволить мерзким живодерам уничтожать беззащитных, милых кузнечиков!
Сначала ничего не произошло. Лишь репортаж прервался и вместо него появилась заставка рекламы. Потом яркий, такой яркий, какой еще никогда не сиял в этом доме свет полыхнул на верхнем этаже.
Черные силуэты всех трех подростков четко выделялись на фоне непривычно долгого, в этот раз, сияния. Что означал этот свет? Победу нечисти, демонстрацию его невиданной теперь силы? Или... Оставалось только ждать.
Вот свет померк. Глаза ребят, после слепящей вспышки, долго не могли приспособиться в наступившем внезапно сумраке. Окна в доме были занавешены, поэтому они не могли видеть, что происходило в городе. Но то, что стало темнее, было фактом. Тихий шорох миллионов легких тел послышался за закрытой дверью. Что-то царапало окна, корябало замочную скважину, постукивало по дверным косякам. Неотвратимое, надвигающееся, зловещее шуршание поглотило все звуки.
Звенящая тишина повисла в комнате. Дети с ужасом смотрели друг на друга. На экране телевизора опять появился диктор. Лицо его являло собой эталон недоумения.
– Невероятно, но полчища «крылатого голода» словно испарились в воздухе, – вещал он.
Еще одна вспышка, уже ослепительно белая, и последовавший вслед за ней грохот вывел детей из замороженного состояния. Безрассудный Костик первым подбежал к окну и раздернул шторы.
Уже вторая за эту неделю гроза хозяйничала в городке. Капли ливня стучали в окна, как бы коварно умоляя приютить их в доме, шуршали по крыше, пытались просочиться в щель под дверью.
Лидочка с Юлькой, мешая друг дружке и застревая на узкой лестнице, помчались в мансарду. В спальне Лиды, на том месте, где парой минут назад сидел нахохлившийся Хока, лежал маленький, жалкий клочок черной шерсти. На глазах девочек он вдруг задымился, вспыхнул и исчез.
Тихий скрип заставил подруг оглянуться. Дверь медленно открылась, в образовавшуюся щель протиснулась черная лапа с острыми когтями и Пери, так настойчиво игнорирующая спальню хозяйки, вальяжно прошествовала в комнату и улеглась на диване.
– Уничтожить нечисть могут только чистые души! – проскрипела Юлька голосом изрядно поизносившейся мумии, и обе девочки с хохотом выбежали под теплые струи роскошной июньской грозы.