Путешественникам казалось, будто они находятся среди океана, на неизвестном, необитаемом острове, куда их выбросило во время кораблекрушения. Осторожно ступая, Катя подошла к краю листа. И тут она заметила очень странное явление: вода стояла над краем листа довольно высоким валом, он то надвигался, то отступал, но не разливался по "берегу". Катя подозвала Тиму. И оба они долго смотрели на водяной вал, раздумывая, что бы это могло значить. - Наверное, это и есть поверхностное натяжение, - сообразил Тима. Да, Тима это верно определил. Дело в том, что всякое вещество, в том числе и вода, состоит из мельчайших частиц - молекул. Они, как крошечные магнитики, притягивают друг друга. Молекулы, находящиеся внутри вещества, притягиваются со всех сторон одинаково. А для тех, что находятся на поверхности, притяжение внутренних молекул ничем не уравновешивается, потому что снаружи их ничто не притягивает. Поэтому поверхностные молекулы образуют как бы упругую пленку, которая давит на внутренние слои жидкости. Эта пленка подобна упругой резиновой оболочке детского воздушного шара. Ее называют пленкой поверхностного натяжения. Вот почему можно наполнить стакан водой немного выше края и она не прольется. Здесь действуют силы поверхностного натяжения. - Мы с тобой такие легкие, Тима, что могли бы пройти по воде, не замочив ног. Правда? - спросила Катя. - Пожалуй, - задумчиво ответил Тима. - Только мне кажется, что костюм наш и все снаряжение настолько нас утяжеляют, что ничего бы не вышло из этого. Да и опасно нам покидать лист. В пруду может произойти много всяких неожиданностей и очень неприятных встреч. Я бы не хотел попасть кому-либо на обед. Катя засмеялась: - Не могу сказать, чтобы и я мечтала об этом! Она заглянула в воду. В глубине неясно различались силуэты странных существ, не похожих ни на одно из знакомых Кате животных. Изредка проплывала чья-то огромная тень, быстро скрываясь из виду. Наверное, это были рыбы. Катя и Тима отошли подальше от края. Они решили осмотреться вокруг и вооружились уменьшителями. Вот берег, заросший осокой. Вот лежат на воде твердые глянцевитые листья белой водяной кувшинки - нимфеи. Над ней кружились какие-то мошки. Вот другая кувшинка, третья... Когда смотришь в уменьшитель, кажется, будто цветы совсем близко, но стоило опустить трубу, как они превращались в маленькие, окутанные голубой дымкой точечки - словно далекие острова в открытом море. Было тихо-тихо. Только изредка в неподвижную тишину врывался какой-то густой гул, словно работал мотор низко летящего самолета. Это пролетал где-то в вышине комар. Тима не отрывал глаз от уменьшителя. Он все смотрел и смотрел вперед, на знакомые места, такие близкие и вместе с тем недосягаемые. Как подать о себе весть? Как найти способ перелететь огромное расстояние, отделяющее их от "домика", от черной плиты, единственного места во всем мире, где они с Катей смогут обрести свой нормальный вид? Неужели же на всю жизнь обречены они странствовать по свету незаметными пылинками или станут жертвой какой-либо амебы или инфузории! На каждом шагу их подстерегала опасность в этом огромном мире, населенном чудовищами, бессмысленными, тупыми, но от этого не менее страшными и не менее опасными, чем любой зверь для человека в девственном лесу. Еще вчера Тима с беспокойством думал о том, что тайна их путешествия станет известна в Джохоре раньше, чем они вернутся. Сегодня он уже мечтал, чтобы об этом узнали как можно скорее. Они с Катей так нуждаются в помощи! Только бы Ван с Виктором добрались до лаборатории! Когда это может произойти? Самое большее - дня через два-три. Нет, быстрее, конечно, быстрее! Может, Анатолий Степанович вернется сегодня, в крайнем случае - завтра. Разумеется, он тотчас же отправится в лабораторию и увидит там сигнальные огни. Скорей всего, сам спустится вниз. И тогда обнаружит Вана и Виктора. Отец! Наверное, его вызовут. Да, конечно. А мама?.. Тима почувствовал, как он холодеет от этих мыслей. Вот она - цена обмана! Казалось, все так просто: обегают в лист и вернутся. А что получилось? Тима тяжело вздохнул. Подошла Катя. Она участливо заглянула ему в глаза. - Ты думаешь о маме, да, Тима? - сказала она. - Я тоже, Тимочка... Я вспомнила сейчас Москву, нашу комнату. Мама ничего не знает, бедняжка. Наверное, ей скажут либо когда мы вернемся, либо когда не останется никаких надежд на наше спасение. Тима взял себя в руки и сказал почти весело: - Пустяки, Катя, выкинь из головы эти мысли! Нас обязательно найдут, или мы сами как-нибудь изловчимся... Вот увидишь! Давай лучше подумаем, что нам сейчас делать. Путешественники уселись. Тима облокотился на футляр с запасными инструментами, а Катя, как она любила делать, обхватила колени руками. Так они сидели некоторое время, погруженные в свои невеселые мысли. Солнце сильно припекало, было душно. В эти часы обычно они прятались от жары в затененных комнатах с включенными приборами домашнего климата. А здесь деваться было некуда. Внизу, в воздушной клетке листа, было ничуть не лучше - не имело смысла спускаться туда. Все-таки от воды шла прохлада. - Сидим над водой, а искупаться нельзя, - с сожалением произнесла Катя. - Не стоит, хотя и соблазнительно... Ну, так что же, по-твоему, будем делать? - Есть у нас хоть какой-нибудь способ подать о себе весточку? - Кое-какой есть. Вот. Тима хлопнул рукой по футляру с радиомаяком. - Да, я тоже об этом думала. Почему бы, собственно, нам его сейчас не установить? - Это, конечно, сделать просто, но я побаиваюсь. Кто его знает, насколько надежен наш лист? Вдруг его возьмет да и перевернет какое-нибудь животное! Нет, нельзя рисковать, особенно сейчас. Да и вряд ли уже начались поиски. Нам с тобой, Катя, прежде всего следует подумать о более надежном убежище, чем этот лист. Тима начал подробно излагать свои соображения. Кленовый лист был огромен по сравнению с крохотными путешественниками, действительно целый остров. Но он скоро увянет. Откуда же тогда брать крахмал и сладкий сок? А запасов в баллонах при экономном расходовании хватит дня на два, самое большее. Значит, нужно поискать такое место, где оказался бы "и стол и дом". Самое лучшее - это белая кувшинка нимфея. Если посмотреть в уменьшитель, то кувшинок здесь много, а им, собственно, и одной хватит. Ее твердые, глянцевитые листья стоят на месте, прикрепленные к корневищу под водой. Не страшен будет и ветер - он никуда не погонит ни лист, ни цветок. Сами они всегда смогут укрыться внутри листа. Это будет отличный дом. И там, не боясь превратностей судьбы, можно установить радиомаяк. Он посылает, правда, очень короткие волны, но в пределах видимости их можно уловить. Катя слушала, одобрительно кивая головой. Тима прав - надо переселяться на кувшинку. Разумеется, это проще сказать, чем сделать. Сейчас ветер дует как раз в нужном направлении. Хорошо, если он не изменится, Тогда, возможно, к вечеру они доберутся до "порта Белой нимфеи" - так назвали путешественники эту желанную гавань. Досадно, что приходится сидеть сложа руки и ждать, когда ветер соблаговолит доставить их в "порт", но ничего не поделаешь. - Только бы поскорей добраться до кувшинки! - сказала Катя. - Здесь меня не оставляет ужасно неприятное ощущение - того и гляди, перевернешься в воду или... Не успела Катя договорить, как лист накрыла чья-то огромная тень. В ту же минуту путешественники почувствовали, что "почва" колеблется у них под ногами. Катя и Тима схватились за шлемы, хотели было надеть их, но лист успокоился. Путешественники сидели тихо, боясь пошевельнуться. Какое-то огромное существо опустилось на лист неподалеку от них. Они увидели высоченные столбы, сплошь покрытые длинной щетиной, и огромные сверкающие шары. Шары переливались всеми цветами радуги. Внизу, под ними находились чудовищных размеров створки с зубчатыми краями. Эти створки беспрерывно были в движении: то открывались, то закрывались. Туловище было так велико, что путешественники не могли охватить его взглядом.
- Экое чудище! - спокойно сказал Тима и потянулся за уменьшителем. Катя с трудом пыталась унять охватившую ее дрожь. - Да это стрекоза! - Тима сказал это так радостно, словно давно ее поджидал. - Обыкновенная стрекоза-коромысло. Ты только посмотри на нее, Катюша! В уменьшителе это чудовище приняло самый невинный вид. Прозрачные крылья, длинные, покрытые волосками ноги. Продолговатое туловище. Удивительные глаза охватывают всю голову. Стрекоза могла смотреть одновременно во все стороны. И не так-то просто было добыче ускользнуть от ее внимания. - Хорошо, что мы такие маленькие, - тихо сказал Тима. - Она нас не видит. А то, пожалуй, ей пришла бы в голову фантазия закусить нами. - Значит, наш крошечный рост имеет и свои преимущества, - заметила Катя. Она опустила уменьшитель, и снова перед ней возникло гигантское существо. Стрекоза немного посидела, посидела и поднялась, снова изрядно всколыхнув лист. Путешественники с завистью следили за ее полетом. Вот бы им такие крылья! Не успела стрекоза скрыться из глаз, как появилась новая гостья. О своем приближении она предупредила сильным жужжанием. Оно становилось все сильнее, и опять лист заколебался под тяжестью непрошеного посетителя, весьма страшного на вид. Оно было хоть и меньше первого, но достаточно большим, чтобы внушить ужас. Рыжее, волосатое, оно с шумом уселось па лист и затихло. - Посмотрим, что это такое, - сказал Тима. Оказалось, что на этот раз путешественников навестила пчела. Наверное, она нагрузила сладким нектаром полный зобик и присела по дороге немножко отдохнуть. На задних ногах у нее Тима увидел по корзиночке из волосков; там лежали два желтых шара. Пыльца! Пчела не засиделась долго. Крылья ее затрепетали. С низким жужжанием пчела поднялась и скоро скрылась в западном направлении. - Вероятно, летит к себе в улей, домой... - задумчиво произнес Тима. - Я знаю, где они находятся, эти ульи. Недалеко от нашего дома есть один любитель-пчеловод. Мама у него покупала свежий мед, в сотах. Я очень люблю мед именно в сотах. А ты, Катя? - Нет, я к нему равнодушна... А вот сесть бы к ней в корзиночку вместо пыльцы да полететь в Джохор - от этого я бы не отказалась. - Да, при условии, если бы она доставила нас в лабораторию. - Это я просто так сказала. Мечтаю... - А я всерьез подумал. Такой перелет мог бы состояться, если бы у нас было средство, во-первых, заставить ее подождать, пока мы заберемся в корзиночку, а во-вторых, если бы мы могли управлять ее полетом. - Если бы, да если... Что говорить, Тима, все это чепуха! Над водой все время летали большие птицы. Они быстро-быстро взмахивали крыльями и проносились прямо над головой. Но это вовсе не были птицы, а всего лишь бабочки. Вот по воде, мимо листа, едва не задевая его, пронеслись чьи-то колоссальные ноги, как столбы; они были густо покрыты чем-то похожим на волосы, только волосы эти были очень, очень толстые. Тима теперь не отрывал глаз от уменьшителя. Длинные волосатые ноги принадлежали водяному клопу - водомерке. Водомерки бегали по воде, как по полу. Легкие тельца их были чуть тяжелее воды, а ненамокающие волоски позволяли им держаться на широко расставленных ногах, чуть-чуть вдавливаясь в воду. Быстро перебирая двумя парами ног, они третьей парой передней - схватывали на бегу добычу. - Посмотри, Катя, - сказал Тима. - Видишь, сколько здесь водомерок? Я тут, бывало, часами просиживал на пруду, следил за ними. Как-то я поймал такую водомерку и захотел ее утопить. Ничего не вышло. Я ее вдавил пальцем в воду, а она обратно выпрыгнула, как пробка, и умчалась. Путешественники направили свои уменьшители к берегу. Там они увидели на воде стайки каких-то других обитателей пруда. Их темные тельца поблескивали на солнце, как сталь. Животные беспрерывно кружились, можно было подумать, что они просто резвятся, играют. Это жучки-вертячки. Вот одна вертячка схватила передними ножками, как руками, добычу. А две другие пары ног - коротких и широких - гребли по воде, словно весла. Вертячки все кружились и кружились по воде - нырнут и снова появляются на поверхности. Они охотились. Сколько же здесь всякой живности, на пруду! Вот проворно плывет водяной клоп-гладыш, или, как его иногда называют, водяная оса. Гладыш замечательный пловец. Он двигается очень быстро, а главное - плывет не так, как другие, - брюшком вниз. Нет, совсем наоборот. Брюшко у него наверху. Обычно брюшко бывает светлым, потому что оно в воде, а спина темная; она сливается с общим фоном воды, и животное не сразу заметишь. Гладыш плавает брюшком вверх, и оно окрашено у него в темный цвет. Добычу гладыш парализует ухо-лом своего острого хоботка, словно жалит ее. Потому его и прозвали водяной осой. Много разных обитателей пруда видели путешественники через свои уменьшители. Но стоило им опустить подзорную трубу, как мир тотчас же менялся. Вместо водомерок, гладышей и жучков-вертячек они видели огромных, непонятных зверей, внушающих страх своими размерами. Над головой летали комары, бабочки, мухи; изредка какая-нибудь мушка присядет на лист, посидит немного и снова отправится дальше. Путешественники каждый раз хватались за свои шлемы, боясь, что их ненароком смахнет в воду какой-либо "гигант". Катя проголодалась. Концентрат путешественники решили, по возможности, экономить и потому спустились внутрь листа, чтобы напечь "булочек" и "сварить чай". Они заметили, что хлоропласты стали много бледнее. С трудом отыскалось несколько лепешек крахмала. Еле набрали в трубках-сосудах соку. Лист умирал. Работа его чудесной лаборатории прекращалась и вот-вот остановится совсем.
Поднявшись часа через два на поверхность листа, путешественники увидели, что белый цветок кувшинки стал заметно ближе. - Пожалуй, к вечеру мы доберемся до "порта Белой нимфеи". Как ты думаешь, Тима? - Пожалуй, если никто не помешает, - осторожно ответил Тима. Небо по-прежнему было безоблачным. Солнце уже шло к закату, зной спадал. Воздух был чист и ароматен; легкий ветерок дул все в том же направлении, и это было большим счастьем. Кувшинка казалась все крупнее и крупнее. Ее листья. как огромные острова, неподвижно лежали на воде, а сам цветок уже начал закрываться. Скоро он погрузится на ночь в воду, чтобы утром снова раскрыться навстречу солнцу. Чем ближе путешественники подплывали к "порту Белой нимфеи", тем им становилось веселей. Они строили планы о том, как высадятся на листе, спрячутся на ночь в одной из его воздушных клеток, а утром, когда цветок появится на поверхности, отправятся к нему, - Если ничего не изменится, не произойдет никакого непредвиденного случая, через час-полтора мы уже будем в "гавани", - сказал Тима. - Целый час! Ой, как долго! - вздохнула Катя. - Ничего. Терпи. Зато мы обоснуемся прочно, как дома. Тимины расчеты оказались правильными. Через три четверти часа их "плавающий остров" настолько приблизился к "гавани", что ничего не стоило добраться до него вплавь. Но путешественники боялись рисковать, они решили подождать, пока их "плавающий остров" совсем прибьет к листу кувшинки. Тима повесил через плечо футляр с радиомаяком, надел шлем - на всякий случай, так он сказал Кате, и ей велел сделать то же самое. Катя противилась - ей надоел шлем, однако Тима чуть ли не насильно заставил ее последовать своему примеру. Эта предусмотрительность оказалась совсем не лишней... "Плавающий остров" плыл медленно, спокойно. Казалось, ничто не предвещало беды. Немного терпения - и путешественники обретут более или менее твердую почву под ногами. - Еще немного, совсем чуточку нам осталось ждать, - подбадривал Тима свою спутницу. - Думаю, что совсем скоро мы сможем без риска пуститься вплавь... Но не успел Тима договорить, как раздался сильный шум. Вода заволновалась - "плавающий остров" сильно качнуло. Путешественники едва не упали в воду. - Что?.. Что произошло?! - взволнованно спросила Катя. - Смотри... Тима протянул руку по направлению к кувшинке. Она уже оказалась на почтительном расстоянии. На листе ее сидело что-то огромное, по-видимому вынырнувшее из глубины. Путешественники потянулись за уменьшителями. Они увидели... лягушку. Обыкновенную лягушку. Казалось, она смотрит на них своими выпуклыми глазами. - Хорошо, что она не видит нас... - пробормотал Тима. - Вот уж некстати вынырнула! - тяжело вздохнула Катя. - Экая досада! Совсем уже были рядом, теперь жди опять невесть сколько. Волнение, поднятое лягушкой, понемногу успокаивалось. Путешественники напряженно следили за тем, что будет делать дальше непрошеная гостья. А та сидела на листе неподвижно, устремив вдаль свой холодный взор. - Любуется видом, мечтает... - прошептал Тима. Катя засмеялась. "Плавающий остров" снова прибивало к цветку. Услужливый ветерок, как бы войдя в тяжелое положение наших путешественников, резво подгонял их к "порту Белой нимфеи". Лист, на котором продолжала восседать лягушка, был совсем близко. Путешественники решительно собрались пуститься вплавь, но как раз в тот момент, когда они подошли к самому краю своего "острова", лягушке, наверное, надоело любоваться видом, и она плюхнулась в воду, задев при этом "остров" и подняв высокую волну. Катя и Тима крикнуть не успели, как оказались в воде. Их последнее прибежище - кленовый лист покачивался где-то далеко-далеко. Теперь волей-неволей им приходилось добираться до нимфеи вплавь. А расстояние стало большим. Вообще-то оно, на нормальную мерку, не превышало двух сантиметров, но для наших путешественников, ставших крошками, оно, соответственно с их размерами, увеличилось в тысячи раз. Тима за себя не боялся, он отлично плавал, а вот Катя... Хорошо, что на ней был шлем. Страшно подумать, что могло бы произойти, если бы она не послушалась Тимы. Волна отбросила ее далеко, так что Тиме пришлось ее догонять. Пока он добрался до нее, силы оставили бедняжку, и она стала медленно погружаться в воду. Тима нырнул следом за ней. НА ДНЕ ПРУДА Катя и Тима медленно шли ко дну. Под ними и вокруг них взад и вперед сновали инфузории. Вот стрелой промчались хищные инфузории: они настигали свои жертвы, и те мгновенно исчезали в их ненасытной утробе. Вращаясь, как бы ввинчиваясь в воду. плыла веретенообразная эвглена. Изредка проплывали огромные темные тени. Это были рыбы. Они казались нашим путешественникам великанами, словно то были не мальки, а киты. Крупные обитатели пруда были менее опасны для крошечных человечков, чем инфузории и другая мелочь, но все же становилось страшно, когда крохотный малек, выглядевший гигантской рыбой, проплывал близко, возмущая воду и отбрасывая потерпевших бедствие друг от друга. На глазах у Кати личинка стрекозы напала на пиявку. Катя видела голову личинки, зачатки крыльев на спине. Мягкая пиявка пыталась вырваться, обвивалась вокруг головы и груди личинки, но та крепко зажала ее крючками своей "маски" и пододвигала все ближе и ближе к челюстям. Катя в ужасе отвернулась, даже закрыла глаза, чтобы не видеть страшной расправы. Тима, догнавший было Катю, снова оказался от нее далеко. Они оба стремились поскорей сблизиться. Самое Страшное для них было то, что они не вместе. Особенно боялась Катя. Без Тимы она казалась совсем беззащитной, ведь лучемёт-то один, и он у Тимы. Да если бы он и находился у Кати, то она все равно не умела с ним обращаться. Катя знала что костюм и шлем хорошо ее защищают: ни один хищник не сможет переварить ее в своем желудке, даже если бы она и оказалась проглоченной. Но тогда ей грозило полное одиночество, потому что Хищник совсем унес бы ее от Тимы, и неизвестно, найдут ли они друг друга. После долгих усилий Тиме удалось приблизиться к Кате, но в этот момент из глубины появилась стайка инфузорий-туфелек, иначе их называют "парамеции". Быстро шевеля коротенькими ресничками, покрывавшими их вытянутое тело, туфельки-парамеции проворно передвигались. Повертываясь на ходу то на один бок, то на другой, они словно шныряли в воде. Сквозь тончайшую оболочку, одевавшую прозрачное студенистое тело, ясно просвечивал Плотный комок ядра, какие-то пузырьки, что-то вроде звезд, то с едва заметными, то с толстыми лучами. Формой своего вытянутого тела парамеции были похожи на подметку туфли, и название "туфелька" неплохо определяло их внешность. Плывя, парамеции охотились. Добычей этим хищникам служили бактерии и всякие мелкие частицы, Они не были безоружны, но их оружие хорошо для защиты, а не для охоты. Помимо ресничек, па поверхности тела парамеции есть особые стрекательные пузырьки. Из них выбрасывается наружу ядовитая нить. Стрекая, парамеция защищается от некоторых врагов. Вынырнувшая из глубины стайка парамеций плыла между Тимой и Катей, отделяя их друг от друга. Внезапно Катя ощутила жгучую боль в ноге. Через секунду она почувствовала, что ее с силой куда-то втягивает. На нее напала парамеция и проглотила! Тима видел все это. Он видел, как Катю втянуло в водоворот: на боку парамеции было углубление, по краям которого двигались длинные реснички. Они словно подгребали воду к туфельке, гнали ее в углубление. А там, на дне углубления, был короткий канал. Он вел внутрь парамеции. Катю затягивало все глубже и глубже. Тима знал, чем это грозит, и у него даже сердце остановилось от ужаса. - Ядро! Катя, уничтожай ядро! - крикнул он, спеша ей на помощь. Парамеция вместе с Катей стала проворно опускаться вниз Тима понимал, что догнать ее он не сможет, но все же пытался возможно быстрей погружаться следом - Не бойся! - кричал он. - Главное, уничтожай ядро! Я иду за тобой! - Не оставляй меня, Тима! - услышал он умоляющий голос Кати. - Нет, нет, я иду, иду! Он был так поглощен погоней, что не заметил, как к нему самому приближается другая парамеция. Он увидел ее совсем рядом и просто чудом увернулся от ее поражающей нити. Тима выхватил лучемёт. Второпях он нажал кнопку, сам не зная какую. По-видимому, он плохо прицелился - и луч скользнул лишь по одному боку туфельки. Реснички на этой пораженной стороне мгновенно замерли, а на другой продолжали двигаться. Туфелька, загребая одним боком, смешно завертелась на месте. Но вот ожили и пораженные реснички; туфелька поплыла в сторону от Тимы. "Вот так штука! - подумал Тима, глядя вслед ожившей парамеции. - Значит, я послал усыпляющие лучи, а не убивающие - и туфелька ожила! Но как она смешно крутилась на месте!" В это время невдалеке показалась другая парамеция. И тут Тиму осенила блестящая мысль. Если можно частично усыпить парамецию, заставив ее двигать то одними ресничками, то другими, то нельзя ли это использовать в своих целях? Тима послал сонные лучи на одну сторону тела парамеции. Туфелька тотчас же смешно завертелась на одном месте, загребая с одного боку. Тогда Тима решился на смелый опыт. Он усыпил парамецию. Преодолевая отвращение, он приблизился к ней, залез в ее глотку, пробрался дальше и уселся вблизи конца тела туфельки. Когда она стала приходить в себя, он послал "лучи сна" на одни реснички, а другим предоставил действовать. Парамеция поплыла в одну сторону. Тогда Тима, рассчитав приблизительно время, которое потребуется, чтобы парализованные реснички зашевелились, усыпил другие На секунду парамеция остановилась, а затем снова поплыла, на этот раз загребая уже в другую сторону. Так Тима, облучая парамецию то с одной, то с другой стороны, то сильнее, то слабее, стал управлять ее движениями. Это было замечательное открытие, и Тима даже повеселел. - Тима! Тима! - между тем звала Катя. - Почему ты молчишь? Тима, занятый своим опытом, действительно перестал отвечать Кате. Тут он спохватился и крикнул ей, что нашел отличный способ передвигаться... За это время Катя уплыла уже далеко, и голос ее звучал слабо. Тима заставил свою послушную парамецию опускаться, время от времени окликая Катю. Судя по тому, что голос ее зазвучал громче, Тима понял, что приближается к ней. - Катя, слушай! - говорил он. - Я залез в парамецию и лучемётом управляю ее движениями. А как твои дела? - Ничего. Я расправилась со своей - уничтожила ядро, но не вылезаю из нее. Мне кажется - так безопасней. - Хорошо. Сиди и жди меня. Вначале парамеция плыла рывками и не всегда так, как хотел Тима. Но раз от разу он налаживал свое управление, и парамеция делалась все послушнее. Она то убыстряла ход, то замедляла; гребла то в одну, то в другую сторону. И Тима, делая круги, опускался все ниже и ниже. Чем глубже шла живая "подводная лодка", тем становилось темнее. Вода наверху была довольно прозрачной, пониже - сине-зеленой, а внизу - совсем темная Вокруг плавали и большие и маленькие обитатели глубины. Тима зажег свой фонарь и посоветовал Кате сделать то же самое. Тотчас он увидел под собой, внизу, сноп света. "Как это я раньше не догадался? - подумал Тима. - Теперь я, по крайней мере, вижу, где она!" Сноп света двигался кругами. Тима мог следить за ним - ведь сквозь прозрачную оболочку туфельки было хорошо видно. Туфелька между тем шевелила своими ресничками, ударяя ими в воде, как веслами, и плыла, послушная воле Тимы. Тима спускался по спирали, так было легче. Делая круга, он заметил какой-то высокий неподвижный столб. "Наверное, водоросль", - решил Тима. - Катя, ты видишь столб? - спросил он. - Да, вижу, - отвечала девочка. - Он от тебя близко? - Да, довольно близко. Меня несет прямо к нему. - Отлично! Я тоже пойду к нему. Тима подгонял свою живую "подводную лодку", но, как ни пытался он заставить ее двигаться быстрее, ничего не получалось. Видно, парамеция достигла своей предельной скорости. Тима видел свет Катиного фонаря, но почему-то он становился слабее и наконец вовсе погас. - Катя, зачем ты погасила фонарь? - крикнул он В наушниках раздался какой-то невнятный слабый шум. Ни одного слова Тима не мог разобрать. - Катя, Катя! - звал Тима. - Что случилось, где ты? Почему погасила фонарь? Никакого ответа! Обеспокоенный не на шутку, Тима беспрестанно окликал Катю, но в наушниках теперь не раздавалось ни звука. Неподвижный "столб" находился совсем близко. Тима уже различал внутри него клетки.
- Экое чудище! - спокойно сказал Тима и потянулся за уменьшителем. Катя с трудом пыталась унять охватившую ее дрожь. - Да это стрекоза! - Тима сказал это так радостно, словно давно ее поджидал. - Обыкновенная стрекоза-коромысло. Ты только посмотри на нее, Катюша! В уменьшителе это чудовище приняло самый невинный вид. Прозрачные крылья, длинные, покрытые волосками ноги. Продолговатое туловище. Удивительные глаза охватывают всю голову. Стрекоза могла смотреть одновременно во все стороны. И не так-то просто было добыче ускользнуть от ее внимания. - Хорошо, что мы такие маленькие, - тихо сказал Тима. - Она нас не видит. А то, пожалуй, ей пришла бы в голову фантазия закусить нами. - Значит, наш крошечный рост имеет и свои преимущества, - заметила Катя. Она опустила уменьшитель, и снова перед ней возникло гигантское существо. Стрекоза немного посидела, посидела и поднялась, снова изрядно всколыхнув лист. Путешественники с завистью следили за ее полетом. Вот бы им такие крылья! Не успела стрекоза скрыться из глаз, как появилась новая гостья. О своем приближении она предупредила сильным жужжанием. Оно становилось все сильнее, и опять лист заколебался под тяжестью непрошеного посетителя, весьма страшного на вид. Оно было хоть и меньше первого, но достаточно большим, чтобы внушить ужас. Рыжее, волосатое, оно с шумом уселось па лист и затихло. - Посмотрим, что это такое, - сказал Тима. Оказалось, что на этот раз путешественников навестила пчела. Наверное, она нагрузила сладким нектаром полный зобик и присела по дороге немножко отдохнуть. На задних ногах у нее Тима увидел по корзиночке из волосков; там лежали два желтых шара. Пыльца! Пчела не засиделась долго. Крылья ее затрепетали. С низким жужжанием пчела поднялась и скоро скрылась в западном направлении. - Вероятно, летит к себе в улей, домой... - задумчиво произнес Тима. - Я знаю, где они находятся, эти ульи. Недалеко от нашего дома есть один любитель-пчеловод. Мама у него покупала свежий мед, в сотах. Я очень люблю мед именно в сотах. А ты, Катя? - Нет, я к нему равнодушна... А вот сесть бы к ней в корзиночку вместо пыльцы да полететь в Джохор - от этого я бы не отказалась. - Да, при условии, если бы она доставила нас в лабораторию. - Это я просто так сказала. Мечтаю... - А я всерьез подумал. Такой перелет мог бы состояться, если бы у нас было средство, во-первых, заставить ее подождать, пока мы заберемся в корзиночку, а во-вторых, если бы мы могли управлять ее полетом. - Если бы, да если... Что говорить, Тима, все это чепуха! Над водой все время летали большие птицы. Они быстро-быстро взмахивали крыльями и проносились прямо над головой. Но это вовсе не были птицы, а всего лишь бабочки. Вот по воде, мимо листа, едва не задевая его, пронеслись чьи-то колоссальные ноги, как столбы; они были густо покрыты чем-то похожим на волосы, только волосы эти были очень, очень толстые. Тима теперь не отрывал глаз от уменьшителя. Длинные волосатые ноги принадлежали водяному клопу - водомерке. Водомерки бегали по воде, как по полу. Легкие тельца их были чуть тяжелее воды, а ненамокающие волоски позволяли им держаться на широко расставленных ногах, чуть-чуть вдавливаясь в воду. Быстро перебирая двумя парами ног, они третьей парой передней - схватывали на бегу добычу. - Посмотри, Катя, - сказал Тима. - Видишь, сколько здесь водомерок? Я тут, бывало, часами просиживал на пруду, следил за ними. Как-то я поймал такую водомерку и захотел ее утопить. Ничего не вышло. Я ее вдавил пальцем в воду, а она обратно выпрыгнула, как пробка, и умчалась. Путешественники направили свои уменьшители к берегу. Там они увидели на воде стайки каких-то других обитателей пруда. Их темные тельца поблескивали на солнце, как сталь. Животные беспрерывно кружились, можно было подумать, что они просто резвятся, играют. Это жучки-вертячки. Вот одна вертячка схватила передними ножками, как руками, добычу. А две другие пары ног - коротких и широких - гребли по воде, словно весла. Вертячки все кружились и кружились по воде - нырнут и снова появляются на поверхности. Они охотились. Сколько же здесь всякой живности, на пруду! Вот проворно плывет водяной клоп-гладыш, или, как его иногда называют, водяная оса. Гладыш замечательный пловец. Он двигается очень быстро, а главное - плывет не так, как другие, - брюшком вниз. Нет, совсем наоборот. Брюшко у него наверху. Обычно брюшко бывает светлым, потому что оно в воде, а спина темная; она сливается с общим фоном воды, и животное не сразу заметишь. Гладыш плавает брюшком вверх, и оно окрашено у него в темный цвет. Добычу гладыш парализует ухо-лом своего острого хоботка, словно жалит ее. Потому его и прозвали водяной осой. Много разных обитателей пруда видели путешественники через свои уменьшители. Но стоило им опустить подзорную трубу, как мир тотчас же менялся. Вместо водомерок, гладышей и жучков-вертячек они видели огромных, непонятных зверей, внушающих страх своими размерами. Над головой летали комары, бабочки, мухи; изредка какая-нибудь мушка присядет на лист, посидит немного и снова отправится дальше. Путешественники каждый раз хватались за свои шлемы, боясь, что их ненароком смахнет в воду какой-либо "гигант". Катя проголодалась. Концентрат путешественники решили, по возможности, экономить и потому спустились внутрь листа, чтобы напечь "булочек" и "сварить чай". Они заметили, что хлоропласты стали много бледнее. С трудом отыскалось несколько лепешек крахмала. Еле набрали в трубках-сосудах соку. Лист умирал. Работа его чудесной лаборатории прекращалась и вот-вот остановится совсем.
Поднявшись часа через два на поверхность листа, путешественники увидели, что белый цветок кувшинки стал заметно ближе. - Пожалуй, к вечеру мы доберемся до "порта Белой нимфеи". Как ты думаешь, Тима? - Пожалуй, если никто не помешает, - осторожно ответил Тима. Небо по-прежнему было безоблачным. Солнце уже шло к закату, зной спадал. Воздух был чист и ароматен; легкий ветерок дул все в том же направлении, и это было большим счастьем. Кувшинка казалась все крупнее и крупнее. Ее листья. как огромные острова, неподвижно лежали на воде, а сам цветок уже начал закрываться. Скоро он погрузится на ночь в воду, чтобы утром снова раскрыться навстречу солнцу. Чем ближе путешественники подплывали к "порту Белой нимфеи", тем им становилось веселей. Они строили планы о том, как высадятся на листе, спрячутся на ночь в одной из его воздушных клеток, а утром, когда цветок появится на поверхности, отправятся к нему, - Если ничего не изменится, не произойдет никакого непредвиденного случая, через час-полтора мы уже будем в "гавани", - сказал Тима. - Целый час! Ой, как долго! - вздохнула Катя. - Ничего. Терпи. Зато мы обоснуемся прочно, как дома. Тимины расчеты оказались правильными. Через три четверти часа их "плавающий остров" настолько приблизился к "гавани", что ничего не стоило добраться до него вплавь. Но путешественники боялись рисковать, они решили подождать, пока их "плавающий остров" совсем прибьет к листу кувшинки. Тима повесил через плечо футляр с радиомаяком, надел шлем - на всякий случай, так он сказал Кате, и ей велел сделать то же самое. Катя противилась - ей надоел шлем, однако Тима чуть ли не насильно заставил ее последовать своему примеру. Эта предусмотрительность оказалась совсем не лишней... "Плавающий остров" плыл медленно, спокойно. Казалось, ничто не предвещало беды. Немного терпения - и путешественники обретут более или менее твердую почву под ногами. - Еще немного, совсем чуточку нам осталось ждать, - подбадривал Тима свою спутницу. - Думаю, что совсем скоро мы сможем без риска пуститься вплавь... Но не успел Тима договорить, как раздался сильный шум. Вода заволновалась - "плавающий остров" сильно качнуло. Путешественники едва не упали в воду. - Что?.. Что произошло?! - взволнованно спросила Катя. - Смотри... Тима протянул руку по направлению к кувшинке. Она уже оказалась на почтительном расстоянии. На листе ее сидело что-то огромное, по-видимому вынырнувшее из глубины. Путешественники потянулись за уменьшителями. Они увидели... лягушку. Обыкновенную лягушку. Казалось, она смотрит на них своими выпуклыми глазами. - Хорошо, что она не видит нас... - пробормотал Тима. - Вот уж некстати вынырнула! - тяжело вздохнула Катя. - Экая досада! Совсем уже были рядом, теперь жди опять невесть сколько. Волнение, поднятое лягушкой, понемногу успокаивалось. Путешественники напряженно следили за тем, что будет делать дальше непрошеная гостья. А та сидела на листе неподвижно, устремив вдаль свой холодный взор. - Любуется видом, мечтает... - прошептал Тима. Катя засмеялась. "Плавающий остров" снова прибивало к цветку. Услужливый ветерок, как бы войдя в тяжелое положение наших путешественников, резво подгонял их к "порту Белой нимфеи". Лист, на котором продолжала восседать лягушка, был совсем близко. Путешественники решительно собрались пуститься вплавь, но как раз в тот момент, когда они подошли к самому краю своего "острова", лягушке, наверное, надоело любоваться видом, и она плюхнулась в воду, задев при этом "остров" и подняв высокую волну. Катя и Тима крикнуть не успели, как оказались в воде. Их последнее прибежище - кленовый лист покачивался где-то далеко-далеко. Теперь волей-неволей им приходилось добираться до нимфеи вплавь. А расстояние стало большим. Вообще-то оно, на нормальную мерку, не превышало двух сантиметров, но для наших путешественников, ставших крошками, оно, соответственно с их размерами, увеличилось в тысячи раз. Тима за себя не боялся, он отлично плавал, а вот Катя... Хорошо, что на ней был шлем. Страшно подумать, что могло бы произойти, если бы она не послушалась Тимы. Волна отбросила ее далеко, так что Тиме пришлось ее догонять. Пока он добрался до нее, силы оставили бедняжку, и она стала медленно погружаться в воду. Тима нырнул следом за ней. НА ДНЕ ПРУДА Катя и Тима медленно шли ко дну. Под ними и вокруг них взад и вперед сновали инфузории. Вот стрелой промчались хищные инфузории: они настигали свои жертвы, и те мгновенно исчезали в их ненасытной утробе. Вращаясь, как бы ввинчиваясь в воду. плыла веретенообразная эвглена. Изредка проплывали огромные темные тени. Это были рыбы. Они казались нашим путешественникам великанами, словно то были не мальки, а киты. Крупные обитатели пруда были менее опасны для крошечных человечков, чем инфузории и другая мелочь, но все же становилось страшно, когда крохотный малек, выглядевший гигантской рыбой, проплывал близко, возмущая воду и отбрасывая потерпевших бедствие друг от друга. На глазах у Кати личинка стрекозы напала на пиявку. Катя видела голову личинки, зачатки крыльев на спине. Мягкая пиявка пыталась вырваться, обвивалась вокруг головы и груди личинки, но та крепко зажала ее крючками своей "маски" и пододвигала все ближе и ближе к челюстям. Катя в ужасе отвернулась, даже закрыла глаза, чтобы не видеть страшной расправы. Тима, догнавший было Катю, снова оказался от нее далеко. Они оба стремились поскорей сблизиться. Самое Страшное для них было то, что они не вместе. Особенно боялась Катя. Без Тимы она казалась совсем беззащитной, ведь лучемёт-то один, и он у Тимы. Да если бы он и находился у Кати, то она все равно не умела с ним обращаться. Катя знала что костюм и шлем хорошо ее защищают: ни один хищник не сможет переварить ее в своем желудке, даже если бы она и оказалась проглоченной. Но тогда ей грозило полное одиночество, потому что Хищник совсем унес бы ее от Тимы, и неизвестно, найдут ли они друг друга. После долгих усилий Тиме удалось приблизиться к Кате, но в этот момент из глубины появилась стайка инфузорий-туфелек, иначе их называют "парамеции". Быстро шевеля коротенькими ресничками, покрывавшими их вытянутое тело, туфельки-парамеции проворно передвигались. Повертываясь на ходу то на один бок, то на другой, они словно шныряли в воде. Сквозь тончайшую оболочку, одевавшую прозрачное студенистое тело, ясно просвечивал Плотный комок ядра, какие-то пузырьки, что-то вроде звезд, то с едва заметными, то с толстыми лучами. Формой своего вытянутого тела парамеции были похожи на подметку туфли, и название "туфелька" неплохо определяло их внешность. Плывя, парамеции охотились. Добычей этим хищникам служили бактерии и всякие мелкие частицы, Они не были безоружны, но их оружие хорошо для защиты, а не для охоты. Помимо ресничек, па поверхности тела парамеции есть особые стрекательные пузырьки. Из них выбрасывается наружу ядовитая нить. Стрекая, парамеция защищается от некоторых врагов. Вынырнувшая из глубины стайка парамеций плыла между Тимой и Катей, отделяя их друг от друга. Внезапно Катя ощутила жгучую боль в ноге. Через секунду она почувствовала, что ее с силой куда-то втягивает. На нее напала парамеция и проглотила! Тима видел все это. Он видел, как Катю втянуло в водоворот: на боку парамеции было углубление, по краям которого двигались длинные реснички. Они словно подгребали воду к туфельке, гнали ее в углубление. А там, на дне углубления, был короткий канал. Он вел внутрь парамеции. Катю затягивало все глубже и глубже. Тима знал, чем это грозит, и у него даже сердце остановилось от ужаса. - Ядро! Катя, уничтожай ядро! - крикнул он, спеша ей на помощь. Парамеция вместе с Катей стала проворно опускаться вниз Тима понимал, что догнать ее он не сможет, но все же пытался возможно быстрей погружаться следом - Не бойся! - кричал он. - Главное, уничтожай ядро! Я иду за тобой! - Не оставляй меня, Тима! - услышал он умоляющий голос Кати. - Нет, нет, я иду, иду! Он был так поглощен погоней, что не заметил, как к нему самому приближается другая парамеция. Он увидел ее совсем рядом и просто чудом увернулся от ее поражающей нити. Тима выхватил лучемёт. Второпях он нажал кнопку, сам не зная какую. По-видимому, он плохо прицелился - и луч скользнул лишь по одному боку туфельки. Реснички на этой пораженной стороне мгновенно замерли, а на другой продолжали двигаться. Туфелька, загребая одним боком, смешно завертелась на месте. Но вот ожили и пораженные реснички; туфелька поплыла в сторону от Тимы. "Вот так штука! - подумал Тима, глядя вслед ожившей парамеции. - Значит, я послал усыпляющие лучи, а не убивающие - и туфелька ожила! Но как она смешно крутилась на месте!" В это время невдалеке показалась другая парамеция. И тут Тиму осенила блестящая мысль. Если можно частично усыпить парамецию, заставив ее двигать то одними ресничками, то другими, то нельзя ли это использовать в своих целях? Тима послал сонные лучи на одну сторону тела парамеции. Туфелька тотчас же смешно завертелась на одном месте, загребая с одного боку. Тогда Тима решился на смелый опыт. Он усыпил парамецию. Преодолевая отвращение, он приблизился к ней, залез в ее глотку, пробрался дальше и уселся вблизи конца тела туфельки. Когда она стала приходить в себя, он послал "лучи сна" на одни реснички, а другим предоставил действовать. Парамеция поплыла в одну сторону. Тогда Тима, рассчитав приблизительно время, которое потребуется, чтобы парализованные реснички зашевелились, усыпил другие На секунду парамеция остановилась, а затем снова поплыла, на этот раз загребая уже в другую сторону. Так Тима, облучая парамецию то с одной, то с другой стороны, то сильнее, то слабее, стал управлять ее движениями. Это было замечательное открытие, и Тима даже повеселел. - Тима! Тима! - между тем звала Катя. - Почему ты молчишь? Тима, занятый своим опытом, действительно перестал отвечать Кате. Тут он спохватился и крикнул ей, что нашел отличный способ передвигаться... За это время Катя уплыла уже далеко, и голос ее звучал слабо. Тима заставил свою послушную парамецию опускаться, время от времени окликая Катю. Судя по тому, что голос ее зазвучал громче, Тима понял, что приближается к ней. - Катя, слушай! - говорил он. - Я залез в парамецию и лучемётом управляю ее движениями. А как твои дела? - Ничего. Я расправилась со своей - уничтожила ядро, но не вылезаю из нее. Мне кажется - так безопасней. - Хорошо. Сиди и жди меня. Вначале парамеция плыла рывками и не всегда так, как хотел Тима. Но раз от разу он налаживал свое управление, и парамеция делалась все послушнее. Она то убыстряла ход, то замедляла; гребла то в одну, то в другую сторону. И Тима, делая круги, опускался все ниже и ниже. Чем глубже шла живая "подводная лодка", тем становилось темнее. Вода наверху была довольно прозрачной, пониже - сине-зеленой, а внизу - совсем темная Вокруг плавали и большие и маленькие обитатели глубины. Тима зажег свой фонарь и посоветовал Кате сделать то же самое. Тотчас он увидел под собой, внизу, сноп света. "Как это я раньше не догадался? - подумал Тима. - Теперь я, по крайней мере, вижу, где она!" Сноп света двигался кругами. Тима мог следить за ним - ведь сквозь прозрачную оболочку туфельки было хорошо видно. Туфелька между тем шевелила своими ресничками, ударяя ими в воде, как веслами, и плыла, послушная воле Тимы. Тима спускался по спирали, так было легче. Делая круга, он заметил какой-то высокий неподвижный столб. "Наверное, водоросль", - решил Тима. - Катя, ты видишь столб? - спросил он. - Да, вижу, - отвечала девочка. - Он от тебя близко? - Да, довольно близко. Меня несет прямо к нему. - Отлично! Я тоже пойду к нему. Тима подгонял свою живую "подводную лодку", но, как ни пытался он заставить ее двигаться быстрее, ничего не получалось. Видно, парамеция достигла своей предельной скорости. Тима видел свет Катиного фонаря, но почему-то он становился слабее и наконец вовсе погас. - Катя, зачем ты погасила фонарь? - крикнул он В наушниках раздался какой-то невнятный слабый шум. Ни одного слова Тима не мог разобрать. - Катя, Катя! - звал Тима. - Что случилось, где ты? Почему погасила фонарь? Никакого ответа! Обеспокоенный не на шутку, Тима беспрестанно окликал Катю, но в наушниках теперь не раздавалось ни звука. Неподвижный "столб" находился совсем близко. Тима уже различал внутри него клетки.