Страница:
Она с грустной усмешкой припомнила свои детские мечты, в которых при встрече с Вольфом Бодином на ней были фантастические бледно-лиловые одеяния из тончайшего шелка и кружев, сплошные оборки, бисер, ленты… А теперь она вынуждена надеть уродливые мужские вещи, надеясь тем самым заставить Бодина забыть о ее неприличной полунаготе.
«В жизни все происходит не так, как задумано», – с досадой решила она, ступая босыми ногами по холодному полу гостиной. Она даже не взглянула на шерифа, гордо прошла в кухню, хотя каждой клеточкой ощущала на себе его взгляд. Казалось, он сейчас прожжет ей спину.
«Ну и пусть, в моей одежде придраться не к чему, так что позволим ему глядеть, сколько вздумается».
«Ей даже в голову не приходит, как изумительно она сейчас выглядит», – думал Вольф, провожая глазами девушку, которая словно не замечала его. Он решил, что она, видимо, унаследовала внешность матери. Папаша Бэр с его крупной, мощной фигурой, широким скуластым лицом и хитрыми черными глазками никак не увековечил свои черты в облике дочери. Зато с избытком наделил ее упрямством и своенравием… А возможно, и скептическим отношением к закону.
Он должен выяснить, какое дело привело к ней Фесса Джонса, почему он избил ее и хотел убить. Бодин не сомневался, что Фесс Джонс – только первый бандит из тех, кто благодаря мисс Ребекке Ролингс нагрянет в его мирный лесной уголок.
Размышляя об обстоятельствах, которые заставили его этой ночью вернуться на ранчо, он старался забыть про жгучую боль в плече…
Домой он ехал, радуясь предстоящему ужину в обществе Кетлин и Билли. Всю дорогу он пытался выбросить из головы раздражавшие его мысли о мисс Ролингс. Когда он наконец доскакал до ворот дома, ему навстречу выбежал возбужденный Билли:
– Пап, бабушка не разрешила к тебе приставать, она сказала, чтобы я не выходил за ворота, но я видел его… Я его видел, папа! Того человека с объявления о розыске, которое ты привез из Додж-Сити на прошлой неделе. Помнишь, Фесс Джонс?
Вольф спрыгнул с коня, опустился перед сыном на колени и внимательно посмотрел на него.
– Успокойся, Билли. Ты уверен, что не напутал?
– Уверен, уверен. Ты же знаешь, у меня зоркий глаз, пап, – напомнил мальчик.
Это была чистейшая правда. Билли часто приходил к нему в контору, где его привлекала коллекция ружей, шкаф с боеприпасами, медное кольцо с ключами от камеры, сейф и еще много разных вещей. Но самый большой интерес у него вызывали объявления с портретами преступников, вывешенные на доске у окна конторы. Для ребенка его возраста Билли обладал феноменальной памятью, мог отбарабанить наизусть таблицу умножения, написать слово «гиппопотам» без единой ошибки, а названия штатов, в которых разыскивался тот или иной преступник, и список его злодеяний помнил лучше, чем большинство людей помнят, что ели сегодня на завтрак.
– Хорошо. Давай все по порядку.
И мальчик, набрав полную грудь воздуха, выпалил:
– Я рыбачил в ручье, сидел тихо-тихо. Вдруг вижу, кто-то скачет на лошади по той стороне между деревьями. Тут он вдруг останавливается и замечает меня. Я, пап, здорово испугался, но только на минутку. Как он смотрел, просто жуть! Он был похож на голодного койота, который забрался в курятник.
Вольф поднял глаза и увидел мать, стоявшую на пороге дома. Натруженные руки Кетлин бессильно повисли, седые волосы как всегда собраны на затылке в опрятный узел, взгляд подслеповатых глаз, казалось, ничего не выражал, и только горестно сжатые губы выдавали ее озабоченность.
– Продолжай, – тихо сказал Вольф, положив руку на хрупкое плечо мальчика. – Он тебя обидел? Напугал? Что он сказал?
– Ничего не сказал, пап. Он просто смотрел и смотрел. Так, будто сейчас изжарит меня на костре и съест – вот как он смотрел. Мне было страшно до чертиков, я даже пошевелиться не мог от страха. Но тут Сэм зарычал, пригнул голову, точно вот-вот набросится на чужака, и мне даже казалось, что Фесс Джонс его сейчас пристрелит.
Как будто понимая, что говорят о нем, рыжий пес вскочил, забегал между отцом и сыном, а затем, положив голову на широкое плечо Вольфа, затих.
– Молодец, Сэм, – сказал шериф и погладил собаку. – Билли, ты закончишь свою историю или предоставишь мне строить догадки?
Мальчик улыбнулся. Он любил находиться в центре внимания, и это было единственное, чем он напоминал Вольфу свою мать.
– Так вот, как я уже говорил, Фесс Джонс все стоял и смотрел на нас, а потом пришпорил лошадь и ускакал. Ни слова не сказал.
– Куда он поехал?
– К ранчо Пистоуна. Наверно, хочет забраться в дом и подождать там своих товарищей. Может, собирается ограбить банк в Паудер-Крике. А может…
– А может, тебе лучше пойти умыться к ужину? По-моему, бабушка уже накрыла стол.
– А ты идешь, пап?
– Нет. Оставь мне кусок бабушкиного пирога. – Вольф придержал мальчика за рукав: – Ты молодец, Билли. Действительно молодец. Я тобой горжусь.
И сын зарделся от удовольствия.
«Если бы он не видел Фесса Джонса или не узнал бы его, меня бы здесь сейчас не было, – размышлял Вольф и, случайно шевельнув плечом, вздрогнул. – А мисс Ребекка Ролингс скорее всего была бы мертва».
Уже было слишком темно, чтобы искать след Фесса Джонса на берегу ручья, поэтому Вольф поскакал к ранчо Пистоуна по никому не известной дороге, которая начиналась у границ его собственного участка. Приехав на место, он спешился неподалеку от дома, затем, прячась за деревьями и кустами, а где-то ползком, подобрался к дому и занял удобную для наблюдения позицию.
Он видел, как Ребекка Ролингс выходила, глупая женщина, чтобы набрать воды из ручья. Видел, как она тащила ведро в дом. Иногда ее силуэт мелькал в окнах, когда она со щеткой в руках ходила из комнаты в комнату. Но никаких признаков того, что Фесс Джонс тоже здесь, Вольф так и не обнаружил. Потом у дома появилась человеческая фигура, и Вольф предположил, что Джонс спрятал лошадь где-нибудь в кустах у дороги. Бандит тихо подкрался к одному из окон и пролез внутрь.
Вольф подполз ближе, но торопиться не стал, ждал, что будет. И вдруг услышал крик…
– Вам с молоком или сахаром, шериф?
– Ни того, ни другого.
Ребекка протянула ему чашку. В ее жесте было столько женской грации и столько целомудрия. Такими же сдержанными и стыдливыми были ее движения, когда она села в противоположном углу дивана. Это очень устраивало Вольфа Бодина. Цель его приезда ограничивалась служебными обязанностями, он не собирался завязывать хотя бы отдаленно дружеские отношения с дочерью Бэра Ролингса.
Она, конечно, сунула свой хорошенький носик в какое-то дерьмо, только Вольф еще не понимал, что у нее на уме.
Кофе был превосходный, крепкий и горячий. Выпив, Бодин отставил чашку и откинулся на спинку дивана.
– Пришло время поговорить, мисс Ролингс. Мы отдали должное всем условностям и правилам этикета, а теперь я хочу получить ответы на несколько вопросов.
– В жизни не всегда получаешь то, чего хочешь, шериф, не так ли? – ответила Ребекка. Ее руки лежали на коленях, пальцы нервно переплелись. Кофе нетронутым стоял рядом на ящике, от него исходил густой ароматный пар. – Я, например, хотела спокойно выспаться в тишине, привыкнуть к своему новому дому, но у меня ничего не вышло. Этот человек ворвался среди ночи и напал на меня. Что творится на вашей территории, шериф Бодин? Злодеи нарушают сон невинных граждан, пугают беззащитных женщин…
Вольф вскочил на ноги с проворством, которого нельзя было ожидать от такого огромного человека, подошел к Ребекке и здоровой рукой поднял ее с дивана. Не обращая внимания на возгласы изумления и ужаса, он притянул девушку к себе так близко, что ощущал биение ее сердца и видел дрожащие губы. Вольф дал ей почувствовать свою силу, не причиняя боли, но позволяя убедиться, что в случае необходимости ей будет по-настоящему плохо.
– Ну, хватит играть, мисс Ролингс. Не старайтесь обвести меня вокруг пальца. Вы далеко не столь невинны, как хотите казаться. Фесс Джонс приехал не случайно, он искал здесь вас, и я хочу узнать зачем. Какие пакости вы замыслили и чьего появления в городе я могу ожидать в ближайшее время?
Ребекка понимала, что ей не вырваться, даже с одной рукой он был вдесятеро сильнее ее. Но она скорее умрет, чем посвятит законника в свои проблемы. И уж тем более не станет просить его о помощи. Пусть думает о ней что угодно, ей наплевать. Лучше сразиться с тремя врагами, как Фесс Джонс, чем обратиться за поддержкой к Вольфу Бодину.
– Для человека, которому нечем доказать свою правоту, вы бросаете слишком много обвинений! – отпарировала она, гордо задрав подбородок. – Насколько мне известно, необходимы доказательства, чтобы упрятать кого-то за решетку. Доказательство виновности в преступлении или по крайней мере в намерении совершить преступление. Судя по всему, у вас нет ни того, ни другого, шериф Бодин! К тому же вы нарушили границы частной собственности. Уходите.
От гнева он еще крепче сжал ее. Каждый мускул напрягся от внутреннего усилия, которое он делал над собой, чтобы не поддаться ярости. Все же он невольно вынужден был отдать должное твердости ее характера. Девушка такой же крепкий орешек, как и ее отец. И так же неразборчива в средствах.
– Уходите, – повторила Ребекка, не дождавшись от него ответа, и лишь едва заметная дрожь в голосе выдавала ее волнение. – И заберите с собой мертвеца.
На миг Бодину показалось, что она готова уступить, когда встретила его суровый взгляд, но это впечатление моментально рассеялось, из-под взлетевших ресниц на него смотрели глаза, полные холодной ярости, по силе не уступавшей его собственной.
– Я заберу его, мисс Ролингс. – Неприятная улыбка скривила губы Вольфа. Он выпустил девушку так резко, что она рухнула на диван, и холодно кивнул: – Завтра.
– Завтра? Но вы… Повернувшись, он направился к выходу.
– Я обещал и сдержу слово, освобожу ваш дом от тела. Завтра. А вы тем временем можете провести ночь в его присутствии и подумать над тем, что произошло бы, не окажись я поблизости. В здешних местах тот, кто живет не по закону, обычно умирает раньше положенного срока. Как ваш отец. Как тип в вашей спальне. Как многие другие, кого я знал… и убил. Подумайте об этом.
Бодин ушел, даже не взглянув на нее. Звериная плавность движений не утратила грациозности из-за раны в плече, раны, которая, Ребекка была уверена, мучила его, хотя он не подавал виду, что ему больно.
Как только дверь за ним захлопнулась, девушка вскочила с дивана, едва сдержавшись, чтобы не швырнуть ему что-нибудь в спину, хоть кофейную чашку. Оставить ее на всю ночь с… этим! Да как он может? А вдруг Джонс не умер? Вдруг он встанет, когда она заснет, и притащится к ней в спальню, оставляя за собой кровавый след?..
«Хватит!» Она зашагала по комнате, пытаясь взять себя в руки. «Пойди и удостоверься, что он действительно мертв, ты, дура. Принеси одеяло и подушку, ложись здесь на диване. Не хнычь, как маленькая. Докажи, что тебя не могут запугать типы вроде Вольфа Бодина или Фесса Джонса. Живые или мертвые».
Но Ребекка долго не могла уснуть, а проснулась на рассвете, чувствуя себя разбитой. В окно гостиной проникали лучи восходящего солнца, утренняя свежесть манила выйти из дома. Но в ее спальне лежал мертвый человек, Нил Стоунер знал, где она находится, и обязательно здесь появится. Рано или поздно.
Кажется, ее неприятности, вместо того чтобы кончиться, только начинаются. В довершение всех бед еще предстоит снова встретиться с шерифом Бодином.
Вздыхая, она поставила на огонь кофейник, потом выложила на стол несколько галет. Ей необходимо получить место учительницы, иначе через месяц у нее кончатся и продукты, и деньги. Грызя сухое печенье, она старалась не вспоминать про блинчики, сосиски и бисквиты и думала о том, как скоро Вольф Бодин раструбит всему городу, кто она такая.
Глава 6
«В жизни все происходит не так, как задумано», – с досадой решила она, ступая босыми ногами по холодному полу гостиной. Она даже не взглянула на шерифа, гордо прошла в кухню, хотя каждой клеточкой ощущала на себе его взгляд. Казалось, он сейчас прожжет ей спину.
«Ну и пусть, в моей одежде придраться не к чему, так что позволим ему глядеть, сколько вздумается».
«Ей даже в голову не приходит, как изумительно она сейчас выглядит», – думал Вольф, провожая глазами девушку, которая словно не замечала его. Он решил, что она, видимо, унаследовала внешность матери. Папаша Бэр с его крупной, мощной фигурой, широким скуластым лицом и хитрыми черными глазками никак не увековечил свои черты в облике дочери. Зато с избытком наделил ее упрямством и своенравием… А возможно, и скептическим отношением к закону.
Он должен выяснить, какое дело привело к ней Фесса Джонса, почему он избил ее и хотел убить. Бодин не сомневался, что Фесс Джонс – только первый бандит из тех, кто благодаря мисс Ребекке Ролингс нагрянет в его мирный лесной уголок.
Размышляя об обстоятельствах, которые заставили его этой ночью вернуться на ранчо, он старался забыть про жгучую боль в плече…
Домой он ехал, радуясь предстоящему ужину в обществе Кетлин и Билли. Всю дорогу он пытался выбросить из головы раздражавшие его мысли о мисс Ролингс. Когда он наконец доскакал до ворот дома, ему навстречу выбежал возбужденный Билли:
– Пап, бабушка не разрешила к тебе приставать, она сказала, чтобы я не выходил за ворота, но я видел его… Я его видел, папа! Того человека с объявления о розыске, которое ты привез из Додж-Сити на прошлой неделе. Помнишь, Фесс Джонс?
Вольф спрыгнул с коня, опустился перед сыном на колени и внимательно посмотрел на него.
– Успокойся, Билли. Ты уверен, что не напутал?
– Уверен, уверен. Ты же знаешь, у меня зоркий глаз, пап, – напомнил мальчик.
Это была чистейшая правда. Билли часто приходил к нему в контору, где его привлекала коллекция ружей, шкаф с боеприпасами, медное кольцо с ключами от камеры, сейф и еще много разных вещей. Но самый большой интерес у него вызывали объявления с портретами преступников, вывешенные на доске у окна конторы. Для ребенка его возраста Билли обладал феноменальной памятью, мог отбарабанить наизусть таблицу умножения, написать слово «гиппопотам» без единой ошибки, а названия штатов, в которых разыскивался тот или иной преступник, и список его злодеяний помнил лучше, чем большинство людей помнят, что ели сегодня на завтрак.
– Хорошо. Давай все по порядку.
И мальчик, набрав полную грудь воздуха, выпалил:
– Я рыбачил в ручье, сидел тихо-тихо. Вдруг вижу, кто-то скачет на лошади по той стороне между деревьями. Тут он вдруг останавливается и замечает меня. Я, пап, здорово испугался, но только на минутку. Как он смотрел, просто жуть! Он был похож на голодного койота, который забрался в курятник.
Вольф поднял глаза и увидел мать, стоявшую на пороге дома. Натруженные руки Кетлин бессильно повисли, седые волосы как всегда собраны на затылке в опрятный узел, взгляд подслеповатых глаз, казалось, ничего не выражал, и только горестно сжатые губы выдавали ее озабоченность.
– Продолжай, – тихо сказал Вольф, положив руку на хрупкое плечо мальчика. – Он тебя обидел? Напугал? Что он сказал?
– Ничего не сказал, пап. Он просто смотрел и смотрел. Так, будто сейчас изжарит меня на костре и съест – вот как он смотрел. Мне было страшно до чертиков, я даже пошевелиться не мог от страха. Но тут Сэм зарычал, пригнул голову, точно вот-вот набросится на чужака, и мне даже казалось, что Фесс Джонс его сейчас пристрелит.
Как будто понимая, что говорят о нем, рыжий пес вскочил, забегал между отцом и сыном, а затем, положив голову на широкое плечо Вольфа, затих.
– Молодец, Сэм, – сказал шериф и погладил собаку. – Билли, ты закончишь свою историю или предоставишь мне строить догадки?
Мальчик улыбнулся. Он любил находиться в центре внимания, и это было единственное, чем он напоминал Вольфу свою мать.
– Так вот, как я уже говорил, Фесс Джонс все стоял и смотрел на нас, а потом пришпорил лошадь и ускакал. Ни слова не сказал.
– Куда он поехал?
– К ранчо Пистоуна. Наверно, хочет забраться в дом и подождать там своих товарищей. Может, собирается ограбить банк в Паудер-Крике. А может…
– А может, тебе лучше пойти умыться к ужину? По-моему, бабушка уже накрыла стол.
– А ты идешь, пап?
– Нет. Оставь мне кусок бабушкиного пирога. – Вольф придержал мальчика за рукав: – Ты молодец, Билли. Действительно молодец. Я тобой горжусь.
И сын зарделся от удовольствия.
«Если бы он не видел Фесса Джонса или не узнал бы его, меня бы здесь сейчас не было, – размышлял Вольф и, случайно шевельнув плечом, вздрогнул. – А мисс Ребекка Ролингс скорее всего была бы мертва».
Уже было слишком темно, чтобы искать след Фесса Джонса на берегу ручья, поэтому Вольф поскакал к ранчо Пистоуна по никому не известной дороге, которая начиналась у границ его собственного участка. Приехав на место, он спешился неподалеку от дома, затем, прячась за деревьями и кустами, а где-то ползком, подобрался к дому и занял удобную для наблюдения позицию.
Он видел, как Ребекка Ролингс выходила, глупая женщина, чтобы набрать воды из ручья. Видел, как она тащила ведро в дом. Иногда ее силуэт мелькал в окнах, когда она со щеткой в руках ходила из комнаты в комнату. Но никаких признаков того, что Фесс Джонс тоже здесь, Вольф так и не обнаружил. Потом у дома появилась человеческая фигура, и Вольф предположил, что Джонс спрятал лошадь где-нибудь в кустах у дороги. Бандит тихо подкрался к одному из окон и пролез внутрь.
Вольф подполз ближе, но торопиться не стал, ждал, что будет. И вдруг услышал крик…
– Вам с молоком или сахаром, шериф?
– Ни того, ни другого.
Ребекка протянула ему чашку. В ее жесте было столько женской грации и столько целомудрия. Такими же сдержанными и стыдливыми были ее движения, когда она села в противоположном углу дивана. Это очень устраивало Вольфа Бодина. Цель его приезда ограничивалась служебными обязанностями, он не собирался завязывать хотя бы отдаленно дружеские отношения с дочерью Бэра Ролингса.
Она, конечно, сунула свой хорошенький носик в какое-то дерьмо, только Вольф еще не понимал, что у нее на уме.
Кофе был превосходный, крепкий и горячий. Выпив, Бодин отставил чашку и откинулся на спинку дивана.
– Пришло время поговорить, мисс Ролингс. Мы отдали должное всем условностям и правилам этикета, а теперь я хочу получить ответы на несколько вопросов.
– В жизни не всегда получаешь то, чего хочешь, шериф, не так ли? – ответила Ребекка. Ее руки лежали на коленях, пальцы нервно переплелись. Кофе нетронутым стоял рядом на ящике, от него исходил густой ароматный пар. – Я, например, хотела спокойно выспаться в тишине, привыкнуть к своему новому дому, но у меня ничего не вышло. Этот человек ворвался среди ночи и напал на меня. Что творится на вашей территории, шериф Бодин? Злодеи нарушают сон невинных граждан, пугают беззащитных женщин…
Вольф вскочил на ноги с проворством, которого нельзя было ожидать от такого огромного человека, подошел к Ребекке и здоровой рукой поднял ее с дивана. Не обращая внимания на возгласы изумления и ужаса, он притянул девушку к себе так близко, что ощущал биение ее сердца и видел дрожащие губы. Вольф дал ей почувствовать свою силу, не причиняя боли, но позволяя убедиться, что в случае необходимости ей будет по-настоящему плохо.
– Ну, хватит играть, мисс Ролингс. Не старайтесь обвести меня вокруг пальца. Вы далеко не столь невинны, как хотите казаться. Фесс Джонс приехал не случайно, он искал здесь вас, и я хочу узнать зачем. Какие пакости вы замыслили и чьего появления в городе я могу ожидать в ближайшее время?
Ребекка понимала, что ей не вырваться, даже с одной рукой он был вдесятеро сильнее ее. Но она скорее умрет, чем посвятит законника в свои проблемы. И уж тем более не станет просить его о помощи. Пусть думает о ней что угодно, ей наплевать. Лучше сразиться с тремя врагами, как Фесс Джонс, чем обратиться за поддержкой к Вольфу Бодину.
– Для человека, которому нечем доказать свою правоту, вы бросаете слишком много обвинений! – отпарировала она, гордо задрав подбородок. – Насколько мне известно, необходимы доказательства, чтобы упрятать кого-то за решетку. Доказательство виновности в преступлении или по крайней мере в намерении совершить преступление. Судя по всему, у вас нет ни того, ни другого, шериф Бодин! К тому же вы нарушили границы частной собственности. Уходите.
От гнева он еще крепче сжал ее. Каждый мускул напрягся от внутреннего усилия, которое он делал над собой, чтобы не поддаться ярости. Все же он невольно вынужден был отдать должное твердости ее характера. Девушка такой же крепкий орешек, как и ее отец. И так же неразборчива в средствах.
– Уходите, – повторила Ребекка, не дождавшись от него ответа, и лишь едва заметная дрожь в голосе выдавала ее волнение. – И заберите с собой мертвеца.
На миг Бодину показалось, что она готова уступить, когда встретила его суровый взгляд, но это впечатление моментально рассеялось, из-под взлетевших ресниц на него смотрели глаза, полные холодной ярости, по силе не уступавшей его собственной.
– Я заберу его, мисс Ролингс. – Неприятная улыбка скривила губы Вольфа. Он выпустил девушку так резко, что она рухнула на диван, и холодно кивнул: – Завтра.
– Завтра? Но вы… Повернувшись, он направился к выходу.
– Я обещал и сдержу слово, освобожу ваш дом от тела. Завтра. А вы тем временем можете провести ночь в его присутствии и подумать над тем, что произошло бы, не окажись я поблизости. В здешних местах тот, кто живет не по закону, обычно умирает раньше положенного срока. Как ваш отец. Как тип в вашей спальне. Как многие другие, кого я знал… и убил. Подумайте об этом.
Бодин ушел, даже не взглянув на нее. Звериная плавность движений не утратила грациозности из-за раны в плече, раны, которая, Ребекка была уверена, мучила его, хотя он не подавал виду, что ему больно.
Как только дверь за ним захлопнулась, девушка вскочила с дивана, едва сдержавшись, чтобы не швырнуть ему что-нибудь в спину, хоть кофейную чашку. Оставить ее на всю ночь с… этим! Да как он может? А вдруг Джонс не умер? Вдруг он встанет, когда она заснет, и притащится к ней в спальню, оставляя за собой кровавый след?..
«Хватит!» Она зашагала по комнате, пытаясь взять себя в руки. «Пойди и удостоверься, что он действительно мертв, ты, дура. Принеси одеяло и подушку, ложись здесь на диване. Не хнычь, как маленькая. Докажи, что тебя не могут запугать типы вроде Вольфа Бодина или Фесса Джонса. Живые или мертвые».
Но Ребекка долго не могла уснуть, а проснулась на рассвете, чувствуя себя разбитой. В окно гостиной проникали лучи восходящего солнца, утренняя свежесть манила выйти из дома. Но в ее спальне лежал мертвый человек, Нил Стоунер знал, где она находится, и обязательно здесь появится. Рано или поздно.
Кажется, ее неприятности, вместо того чтобы кончиться, только начинаются. В довершение всех бед еще предстоит снова встретиться с шерифом Бодином.
Вздыхая, она поставила на огонь кофейник, потом выложила на стол несколько галет. Ей необходимо получить место учительницы, иначе через месяц у нее кончатся и продукты, и деньги. Грызя сухое печенье, она старалась не вспоминать про блинчики, сосиски и бисквиты и думала о том, как скоро Вольф Бодин раструбит всему городу, кто она такая.
Глава 6
Утром Билли, умываясь возле насоса, первым делом спросил Вольфа, поймал ли он Фесса Джонса.
– Да. Он больше никогда не станет нам докучать, – коротко ответил тот и ушел в кухню.
Но Билли не удовлетворил такой ответ. Бросившись следом, он поднялся с отцом в спальню, надоедал расспросами, пока Вольф брился у зеркала в медной оправе, и потребовал, чтобы он рассказал все до мельчайших подробностей с того самого момента, когда уехал вчера ночью из дома.
Естественно, Билли этого не дождался.
Ему удалось только узнать, что Фесс Джонс мертв – он пытался убить нового владельца ранчо.
Когда удивленная Кетлин поинтересовалась, кто бы это мог быть, Вольф отставил чашку с кофе и произнес:
– Ребекка Ролингс.
– Дочь Бэра Ролингса! Она живет на участке Пистоуна?
Глаза Билли округлились, он поставил на стол кружку с молоком и воззрился на отца.
Мальчик сразу вспомнил давнишние слухи о том, что Амос Пистоун проиграл ранчо Бэру Ролингсу, известному преступнику. Конечно, никто точно ничего не знал, поскольку новый владелец в городе не появлялся и своих прав на ранчо не предъявлял. Но, услышав имя Ребекки Ролингс, мальчик тут же сообразил, в чем дело.
– Она тоже преступница? Ты ее арестуешь, пап?
– Возможно.
– Тогда нужно рассказать об этом Джоуи. Он спорит, что женщин-преступников не бывает. Я ему говорил, что есть такие же нечестные женщины, как и мужчины, а он…
– Ну-ну. – Протянув руку через стол, Вольф взял мальчика за плечо и строго произнес: – Не спеши называть эту женщину преступницей, сынок. Она пока не совершила ничего предосудительного. Мы ее не знаем и, пока все не прояснится до конца, не имеем права судить о ней. Было бы несправедливо, если бы из-за нас Ребекку Ролингс начали считать непорядочным человеком.
Говоря это, Вольф Бодин понял, что повторяет слова Ребекки Ролингс, сказанные ночью. Как ни досадно, но следовало признать, что она права.
Мать согласилась с ним.
– У каждого человека должен быть шанс, чтобы о нем судили по его делам, – быстро сказала она внуку.
Как обычно, Кетлин Бодин вышла к завтраку, уже готовая к работе. На ней было простое, наглухо застегнутое желто-белое платье, волосы собраны в узел и зашпилены, рукава закатаны до локтей. Из-за катаракты она к пятидесяти четырем годам практически лишилась зрения, но все равно каждое утро тщательно приводила себя в порядок, считая, что женщина обязана выглядеть чистой и опрятной, как подобает леди, даже если она не очень хорошо видит.
– Никогда не уподобляйся тем, кто спешит очернить ближнего, не имея на то достаточно веских оснований, – предупредила она Билли, щурясь на мальчика, но с трудом различила только маленькую фигурку и темную голову, хотя несколько лет назад заметила бы крошечное пятнышко на его лице. – Так не годится. А если эта молодая леди на самом деле честна и порядочна? Ведь незаслуженной хулой можно убить человека.
– О-о, бабушка… разве можно убить словами?.. – заспорил Билли, однако под строгим взглядом отца присмирел и сконфуженно добавил: – Да, мэм.
Вольф долил сыну молока из голубого кувшина, которым мать пользовалась уже почти сорок лет.
– Теперь ешь бабушкину колбасу, возьми один бисквит, после чего принимайся за работу. И забудь про Ребекку Ролингс.
Вольф положил себе кусок превосходной домашней колбасы, запил ее ароматным горячим кофе, стараясь не думать о том, как Ребекка провела ночь в своем Богом забытом доме наедине с трупом Фесса Джонса. Сожаления одолевали его с той минуты, как он бросил ее одну, но она сама толкнула его на это своим отказом отвечать на вопросы. И чего ради она упрямится? Почему не может вести себя мило и вежливо, как все девушки?
Тем не менее Вольф сожалел о содеянном. На полдороге он даже был готов повернуть назад и вынести тело Фесса из дома, но такой поступок мог выглядеть как белый флаг, а для него лучше умереть, чем спасовать перед Ребеккой Ролингс хоть в самой мелочи. Он провалялся всю ночь без сна, чувствуя себя ужасно. Теперь, слава Богу, уже утро, можно поехать на ранчо и выполнить обещание. К тому времени когда он привезет тело Джонса в город, владелец похоронного бюро Мэтью Криммонс будет в конторе шерифа.
Разговор за столом перешел на обсуждение постыдного дезертирства новой учительницы, и Вольф отвлекся от терзавших его дум. Билли, как и все дети в городе, выражал неумеренный восторг по поводу долгих зимних каникул, однако Кетлин покачала головой:
– Вольф, мы должны найти учителя для наших ребят. Это просто необходимо. Что ты собираешься делать?
Тот лишь вздохнул, глядя на маленькую полуслепую, но сильную духом женщину. Кетлин Бодин считала, что ее старший сын всегда найдет выход из положения, непоколебимо верила в него и даже после смерти матери Билли ни разу не усомнилась, что Вольф один прекрасно воспитает мальчика. Когда они переселились в Паудер-Крик, находившийся в то время под властью банды Сондерса, она так же была уверена, что ее сын восстановит здесь законность и порядок. Ее вера оставалась незыблемой: Вольф справится с любыми трудностями.
Теперь мать хочет, чтобы он, словно фокусник, немедленно достал из цилиндра школьного учителя.
– Есть предложения, мам? – с легкой улыбкой поинтересовался он.
– Вообще-то да, – заявила Кетлин. Вытерев губы салфеткой, она положила ее на стол рядом с тарелкой. – Собери общегородской совет. Предложи всем подумать, нет ли у кого родственников, которые имеют диплом учителя и не прочь обосноваться в порядочном городе на Западе, где правит закон, а жители умеют о себе позаботиться. У кого-нибудь в Паудер-Крике обязательно найдется племянница, сестра или кузина, ищущие подобную работу.
– Нет, Кетлин, это ни к чему. У меня есть идея получше, – сказала вошедшая в кухню Миртль Ли, и Бодин встал ей навстречу. Его поднятые брови свидетельствовали о крайнем изумлении.
– Милости просим, Миртль. – Он выдвинул из-за стола еще один стул для гостьи. – Отведайте бисквитов.
– Пожалуй, только потом не жалейте. Кетлин, мне нужно с вами поговорить. Вы умная женщина. Как вы посмотрите на то, если мы попросим молодую леди, которая вчера приехала в город, ту, которая застрелила Скупа Пармали… взять на себя труд школьной учительницы? Голову даю на отсечение, что она не уехала вместе с другими пассажирами дилижанса, хоть мне и не известно, где она находится в данный момент. Может, в гостинице. Ну, не важно, – единым духом выпалила Миртль, не обращая внимания на сурово хмурившегося Вольфа. – Расти слышал, как один из пассажиров отрекомендовал ее превосходной учительницей! Вроде она кому-то из них рассказывала, что преподавала в одном респектабельном пансионе у себя на востоке. Я чуть со стула не упала, когда узнала об этом. Если это не провидение Господне, то я просто не знаю, как это назвать!
– Пап! Она говорит про Ребекку Ролингс? Дочь преступника будет нашей учительницей? – вмешался в разговор Билли и тут же зажал рот ладонью, поймав грозный взгляд отца.
– Дочь преступника! – ахнула Миртль и, резко повернувшись, уставилась на мальчика.
Тут послышался спокойный голос Кетлин:
– По-моему, неплохая идея, Миртль. Вам, Уэйлону и мэру следует без промедления отправиться к ней с предложением.
– Но… но… – До Миртль тоже доходили сплетни о том, что Бэр Ролингс выиграл ранчо у Амоса Пистоуна, но она никогда не придавала значения этим слухам. – Девушка… которая застрелила Скупа Пармали… она дочь Бэра Ролингса? То есть она теперь владеет участком Пистоуна? Господи, шериф, вы уверены?
Вольфу ничего не оставалось, как ответить:
– Да, мэм.
– Ну и ну! Кетлин, как вы могли сказать, что это хорошая идея? Мне бы никогда не пришло в голову предложить нечто подобное, если бы я знала, кто она такая.
– По словам моего сына, это сильная духом молодая женщина, прекрасно владеющая оружием, – твердо заявила Кетлин. – Больше мы ничего пока сказать не можем, Миртль.
– Кроме того, что она как-то связана с бандитом Фессом Джонсом, – вставил Билли.
У Миртль отвисла челюсть.
– С Фессом Джонсом?
– Билли, – тихо произнес Вольф, – сейчас же выйди из-за стола и займись делом.
– Да я…
– Немедленно.
Когда у отца такой взгляд, с ним лучше не спорить. Билли слишком поздно осознал, что его глупый язык оказал ему медвежью услугу, теперь и бабушка, и отец не на шутку сердиты на него. Мальчик встал, задвинул стул, грустно посмотрел на взрослых и чуть слышно вымолвил:
– Простите.
– Есть только одно средство, – сказала Миртль, когда дверь за Билли закрылась.
– Какое же? – сухо осведомился Вольф, хотя уже знал ответ.
– Выгнать потаскушку из нашего города.
– Миртль Ли Андерсон, – спокойно сказала Кетлин, – вы меня удивляете.
– Бэр Ролингс был убийцей и вором, и плоть от плоти его не может быть ничем иным, – не унималась толстуха, ее голос дрожал от негодования. – Вам ли не знать, что он сделал во время ограбления нашего банка. Вы оба помните тот день… – Миртль вдруг замолчала, но прежде чем Вольф или Кетлин успели открыть рот, ее могучий кулак обрушился на стол, отчего в блюдцах ложки зазвенели, и снова продолжила взволнованную речь: – Нельзя допустить, чтобы эта девица осталась в Паудер-Крике и собрала здесь шайку подонков вроде Фесса Джонса. Кстати, что у них за дела, шериф?
– Никаких дел. Джонс мертв.
– Слава Богу. Не ахти какая радость, а все ж легче на душе.
Вольф решил, что с него хватит. Он вышел из-за стола, снял шляпу с крючка у двери и выразительно посмотрел на главу общественного комитета.
– Извините, Миртль Ли, я не могу оказать вам услугу, о которой вы просите, и выслать мисс Ролингс из города или линчевать ее у вас на заднем дворе. Поймите, эта дама не совершила никакого проступка, следовательно, она может оставаться в Паудер-Крике, жить на ранчо Пистоуна, даже танцевать посреди улицы в неглиже, если ей вдруг захочется. Моей первейшей обязанностью является следить за тем, чтобы все граждане Соединенных Штатов, проживающие на здешней территории, имели равные права. Так что никто никого отсюда не прогонит, вы меня поняли? Тот, кто думает иначе, будет отвечать перед законом.
Дверь за ним захлопнулась. В чистой и светлой кухне воцарилась мертвая тишина. Выйдя во двор, Вольф вскочил на Дасти и поскакал в сторону города.
На какое-то время лишившись дара речи, Миртль тупо уставилась на нетронутый бисквит, лежавший у нее на тарелке. Она вспомнила элегантную молоденькую леди в прекрасном дорожном платье, которая смотрела на шерифа Паудер-Крика невинным взглядом фиалковых глаз. Миртль нахмурилась, ее брови сошлись в одну темную линию, а потом она вдруг снова грохнула кулаком по столу.
– Чего он так взбеленился? – воскликнула она. Кетлин отпила кофе и невозмутимо заметила:
– Мой сын – человек справедливый. Ему не нравится, когда люди выносят о ком-то поспешные суждения, даже если это дочь Бэра Ролингса.
– Дело может быть не только в справедливости. – Миртль лукаво блеснула глазами. – Я видела ту девушку, Кетлин. Настоящая красавица. Вы бы присмотрелись к Вольфу. Хотя полгорода думает, что недалек тот день, когда он женится на барышне Уэстерли, но у Ребекки Ролингс просто исключительная внешность. Она может вскружить голову нашему шерифу в одно мгновение.
– Только не Вольфу, – ответила Кетлин.
– Чрезмерное доверие ослепляет. Бьюсь об заклад, эта чернобровая мошенница способна свести с ума любого мужчину, если сделает даже малейшее усилие. Молодой Причард уже выставил себя на посмешище. То-то будет, когда он узнает, кто она такая.
Кетлин вздохнула. С минуты на минуту должна прийти младшая дочка Адамсов, чтобы помочь ей приготовить обед, прибрать в доме и заняться остальными делами. Может, хоть тогда Миртль поймет, что она здесь лишняя, и уйдет. За сегодняшнее утро Кетлин наслушалась больше гадостей, чем за последние пять лет, кроме того, ей нужно о многом подумать: действительно ли у Ребекки Ролингс достаточно образования, чтобы учить детей, и что она за женщина. К словам Миртль о причине раздражительности ее сына Кетлин отнеслась скептически. Вот уже десять лет, как нет Клариссы, а глядя иной раз на сына, Кетлин сомневалась, что тот когда-нибудь смирится с утратой. Все говорят, дескать, он женится на Нэл Уэстерли или даже на молодой привлекательной вдове Лорели Симпсон, но мать лучше знает. Обе симпатичны Вольфу не больше, чем толстозадая Молли, содержательница местного борделя «Шелковые шторки». Скорее она, Кетлин, упадет в Тихий океан, идя по своему двору, чем сын потеряет голову от любви. Но лучше все-таки познакомиться с мисс Ролингс и выяснить, какая она на самом деле.
И не откладывая.
Кетлин услышала шаги Мэри Адамс, потом различила в дверях фигуру четырнадцатилетней девочки.
– Миртль, прошу меня извинить. – Она встала из-за стола, давая гостье понять, что пора уходить. – Мэри уже здесь. Я не могу потратить целый день на разговоры, меня ждут дела. Но приходите в субботу обедать, – пригласила Кетлин, как бы извиняясь за свою резкость.
Вольф, конечно, будет недоволен, однако ничего не поделаешь, нельзя же так грубо выпроваживать человека.
Дождавшись, пока Миртль Ли распрощалась и ушла, она тут же начала претворять в жизнь идею, которая незадолго до этого пришла ей в голову.
– Да. Он больше никогда не станет нам докучать, – коротко ответил тот и ушел в кухню.
Но Билли не удовлетворил такой ответ. Бросившись следом, он поднялся с отцом в спальню, надоедал расспросами, пока Вольф брился у зеркала в медной оправе, и потребовал, чтобы он рассказал все до мельчайших подробностей с того самого момента, когда уехал вчера ночью из дома.
Естественно, Билли этого не дождался.
Ему удалось только узнать, что Фесс Джонс мертв – он пытался убить нового владельца ранчо.
Когда удивленная Кетлин поинтересовалась, кто бы это мог быть, Вольф отставил чашку с кофе и произнес:
– Ребекка Ролингс.
– Дочь Бэра Ролингса! Она живет на участке Пистоуна?
Глаза Билли округлились, он поставил на стол кружку с молоком и воззрился на отца.
Мальчик сразу вспомнил давнишние слухи о том, что Амос Пистоун проиграл ранчо Бэру Ролингсу, известному преступнику. Конечно, никто точно ничего не знал, поскольку новый владелец в городе не появлялся и своих прав на ранчо не предъявлял. Но, услышав имя Ребекки Ролингс, мальчик тут же сообразил, в чем дело.
– Она тоже преступница? Ты ее арестуешь, пап?
– Возможно.
– Тогда нужно рассказать об этом Джоуи. Он спорит, что женщин-преступников не бывает. Я ему говорил, что есть такие же нечестные женщины, как и мужчины, а он…
– Ну-ну. – Протянув руку через стол, Вольф взял мальчика за плечо и строго произнес: – Не спеши называть эту женщину преступницей, сынок. Она пока не совершила ничего предосудительного. Мы ее не знаем и, пока все не прояснится до конца, не имеем права судить о ней. Было бы несправедливо, если бы из-за нас Ребекку Ролингс начали считать непорядочным человеком.
Говоря это, Вольф Бодин понял, что повторяет слова Ребекки Ролингс, сказанные ночью. Как ни досадно, но следовало признать, что она права.
Мать согласилась с ним.
– У каждого человека должен быть шанс, чтобы о нем судили по его делам, – быстро сказала она внуку.
Как обычно, Кетлин Бодин вышла к завтраку, уже готовая к работе. На ней было простое, наглухо застегнутое желто-белое платье, волосы собраны в узел и зашпилены, рукава закатаны до локтей. Из-за катаракты она к пятидесяти четырем годам практически лишилась зрения, но все равно каждое утро тщательно приводила себя в порядок, считая, что женщина обязана выглядеть чистой и опрятной, как подобает леди, даже если она не очень хорошо видит.
– Никогда не уподобляйся тем, кто спешит очернить ближнего, не имея на то достаточно веских оснований, – предупредила она Билли, щурясь на мальчика, но с трудом различила только маленькую фигурку и темную голову, хотя несколько лет назад заметила бы крошечное пятнышко на его лице. – Так не годится. А если эта молодая леди на самом деле честна и порядочна? Ведь незаслуженной хулой можно убить человека.
– О-о, бабушка… разве можно убить словами?.. – заспорил Билли, однако под строгим взглядом отца присмирел и сконфуженно добавил: – Да, мэм.
Вольф долил сыну молока из голубого кувшина, которым мать пользовалась уже почти сорок лет.
– Теперь ешь бабушкину колбасу, возьми один бисквит, после чего принимайся за работу. И забудь про Ребекку Ролингс.
Вольф положил себе кусок превосходной домашней колбасы, запил ее ароматным горячим кофе, стараясь не думать о том, как Ребекка провела ночь в своем Богом забытом доме наедине с трупом Фесса Джонса. Сожаления одолевали его с той минуты, как он бросил ее одну, но она сама толкнула его на это своим отказом отвечать на вопросы. И чего ради она упрямится? Почему не может вести себя мило и вежливо, как все девушки?
Тем не менее Вольф сожалел о содеянном. На полдороге он даже был готов повернуть назад и вынести тело Фесса из дома, но такой поступок мог выглядеть как белый флаг, а для него лучше умереть, чем спасовать перед Ребеккой Ролингс хоть в самой мелочи. Он провалялся всю ночь без сна, чувствуя себя ужасно. Теперь, слава Богу, уже утро, можно поехать на ранчо и выполнить обещание. К тому времени когда он привезет тело Джонса в город, владелец похоронного бюро Мэтью Криммонс будет в конторе шерифа.
Разговор за столом перешел на обсуждение постыдного дезертирства новой учительницы, и Вольф отвлекся от терзавших его дум. Билли, как и все дети в городе, выражал неумеренный восторг по поводу долгих зимних каникул, однако Кетлин покачала головой:
– Вольф, мы должны найти учителя для наших ребят. Это просто необходимо. Что ты собираешься делать?
Тот лишь вздохнул, глядя на маленькую полуслепую, но сильную духом женщину. Кетлин Бодин считала, что ее старший сын всегда найдет выход из положения, непоколебимо верила в него и даже после смерти матери Билли ни разу не усомнилась, что Вольф один прекрасно воспитает мальчика. Когда они переселились в Паудер-Крик, находившийся в то время под властью банды Сондерса, она так же была уверена, что ее сын восстановит здесь законность и порядок. Ее вера оставалась незыблемой: Вольф справится с любыми трудностями.
Теперь мать хочет, чтобы он, словно фокусник, немедленно достал из цилиндра школьного учителя.
– Есть предложения, мам? – с легкой улыбкой поинтересовался он.
– Вообще-то да, – заявила Кетлин. Вытерев губы салфеткой, она положила ее на стол рядом с тарелкой. – Собери общегородской совет. Предложи всем подумать, нет ли у кого родственников, которые имеют диплом учителя и не прочь обосноваться в порядочном городе на Западе, где правит закон, а жители умеют о себе позаботиться. У кого-нибудь в Паудер-Крике обязательно найдется племянница, сестра или кузина, ищущие подобную работу.
– Нет, Кетлин, это ни к чему. У меня есть идея получше, – сказала вошедшая в кухню Миртль Ли, и Бодин встал ей навстречу. Его поднятые брови свидетельствовали о крайнем изумлении.
– Милости просим, Миртль. – Он выдвинул из-за стола еще один стул для гостьи. – Отведайте бисквитов.
– Пожалуй, только потом не жалейте. Кетлин, мне нужно с вами поговорить. Вы умная женщина. Как вы посмотрите на то, если мы попросим молодую леди, которая вчера приехала в город, ту, которая застрелила Скупа Пармали… взять на себя труд школьной учительницы? Голову даю на отсечение, что она не уехала вместе с другими пассажирами дилижанса, хоть мне и не известно, где она находится в данный момент. Может, в гостинице. Ну, не важно, – единым духом выпалила Миртль, не обращая внимания на сурово хмурившегося Вольфа. – Расти слышал, как один из пассажиров отрекомендовал ее превосходной учительницей! Вроде она кому-то из них рассказывала, что преподавала в одном респектабельном пансионе у себя на востоке. Я чуть со стула не упала, когда узнала об этом. Если это не провидение Господне, то я просто не знаю, как это назвать!
– Пап! Она говорит про Ребекку Ролингс? Дочь преступника будет нашей учительницей? – вмешался в разговор Билли и тут же зажал рот ладонью, поймав грозный взгляд отца.
– Дочь преступника! – ахнула Миртль и, резко повернувшись, уставилась на мальчика.
Тут послышался спокойный голос Кетлин:
– По-моему, неплохая идея, Миртль. Вам, Уэйлону и мэру следует без промедления отправиться к ней с предложением.
– Но… но… – До Миртль тоже доходили сплетни о том, что Бэр Ролингс выиграл ранчо у Амоса Пистоуна, но она никогда не придавала значения этим слухам. – Девушка… которая застрелила Скупа Пармали… она дочь Бэра Ролингса? То есть она теперь владеет участком Пистоуна? Господи, шериф, вы уверены?
Вольфу ничего не оставалось, как ответить:
– Да, мэм.
– Ну и ну! Кетлин, как вы могли сказать, что это хорошая идея? Мне бы никогда не пришло в голову предложить нечто подобное, если бы я знала, кто она такая.
– По словам моего сына, это сильная духом молодая женщина, прекрасно владеющая оружием, – твердо заявила Кетлин. – Больше мы ничего пока сказать не можем, Миртль.
– Кроме того, что она как-то связана с бандитом Фессом Джонсом, – вставил Билли.
У Миртль отвисла челюсть.
– С Фессом Джонсом?
– Билли, – тихо произнес Вольф, – сейчас же выйди из-за стола и займись делом.
– Да я…
– Немедленно.
Когда у отца такой взгляд, с ним лучше не спорить. Билли слишком поздно осознал, что его глупый язык оказал ему медвежью услугу, теперь и бабушка, и отец не на шутку сердиты на него. Мальчик встал, задвинул стул, грустно посмотрел на взрослых и чуть слышно вымолвил:
– Простите.
– Есть только одно средство, – сказала Миртль, когда дверь за Билли закрылась.
– Какое же? – сухо осведомился Вольф, хотя уже знал ответ.
– Выгнать потаскушку из нашего города.
– Миртль Ли Андерсон, – спокойно сказала Кетлин, – вы меня удивляете.
– Бэр Ролингс был убийцей и вором, и плоть от плоти его не может быть ничем иным, – не унималась толстуха, ее голос дрожал от негодования. – Вам ли не знать, что он сделал во время ограбления нашего банка. Вы оба помните тот день… – Миртль вдруг замолчала, но прежде чем Вольф или Кетлин успели открыть рот, ее могучий кулак обрушился на стол, отчего в блюдцах ложки зазвенели, и снова продолжила взволнованную речь: – Нельзя допустить, чтобы эта девица осталась в Паудер-Крике и собрала здесь шайку подонков вроде Фесса Джонса. Кстати, что у них за дела, шериф?
– Никаких дел. Джонс мертв.
– Слава Богу. Не ахти какая радость, а все ж легче на душе.
Вольф решил, что с него хватит. Он вышел из-за стола, снял шляпу с крючка у двери и выразительно посмотрел на главу общественного комитета.
– Извините, Миртль Ли, я не могу оказать вам услугу, о которой вы просите, и выслать мисс Ролингс из города или линчевать ее у вас на заднем дворе. Поймите, эта дама не совершила никакого проступка, следовательно, она может оставаться в Паудер-Крике, жить на ранчо Пистоуна, даже танцевать посреди улицы в неглиже, если ей вдруг захочется. Моей первейшей обязанностью является следить за тем, чтобы все граждане Соединенных Штатов, проживающие на здешней территории, имели равные права. Так что никто никого отсюда не прогонит, вы меня поняли? Тот, кто думает иначе, будет отвечать перед законом.
Дверь за ним захлопнулась. В чистой и светлой кухне воцарилась мертвая тишина. Выйдя во двор, Вольф вскочил на Дасти и поскакал в сторону города.
На какое-то время лишившись дара речи, Миртль тупо уставилась на нетронутый бисквит, лежавший у нее на тарелке. Она вспомнила элегантную молоденькую леди в прекрасном дорожном платье, которая смотрела на шерифа Паудер-Крика невинным взглядом фиалковых глаз. Миртль нахмурилась, ее брови сошлись в одну темную линию, а потом она вдруг снова грохнула кулаком по столу.
– Чего он так взбеленился? – воскликнула она. Кетлин отпила кофе и невозмутимо заметила:
– Мой сын – человек справедливый. Ему не нравится, когда люди выносят о ком-то поспешные суждения, даже если это дочь Бэра Ролингса.
– Дело может быть не только в справедливости. – Миртль лукаво блеснула глазами. – Я видела ту девушку, Кетлин. Настоящая красавица. Вы бы присмотрелись к Вольфу. Хотя полгорода думает, что недалек тот день, когда он женится на барышне Уэстерли, но у Ребекки Ролингс просто исключительная внешность. Она может вскружить голову нашему шерифу в одно мгновение.
– Только не Вольфу, – ответила Кетлин.
– Чрезмерное доверие ослепляет. Бьюсь об заклад, эта чернобровая мошенница способна свести с ума любого мужчину, если сделает даже малейшее усилие. Молодой Причард уже выставил себя на посмешище. То-то будет, когда он узнает, кто она такая.
Кетлин вздохнула. С минуты на минуту должна прийти младшая дочка Адамсов, чтобы помочь ей приготовить обед, прибрать в доме и заняться остальными делами. Может, хоть тогда Миртль поймет, что она здесь лишняя, и уйдет. За сегодняшнее утро Кетлин наслушалась больше гадостей, чем за последние пять лет, кроме того, ей нужно о многом подумать: действительно ли у Ребекки Ролингс достаточно образования, чтобы учить детей, и что она за женщина. К словам Миртль о причине раздражительности ее сына Кетлин отнеслась скептически. Вот уже десять лет, как нет Клариссы, а глядя иной раз на сына, Кетлин сомневалась, что тот когда-нибудь смирится с утратой. Все говорят, дескать, он женится на Нэл Уэстерли или даже на молодой привлекательной вдове Лорели Симпсон, но мать лучше знает. Обе симпатичны Вольфу не больше, чем толстозадая Молли, содержательница местного борделя «Шелковые шторки». Скорее она, Кетлин, упадет в Тихий океан, идя по своему двору, чем сын потеряет голову от любви. Но лучше все-таки познакомиться с мисс Ролингс и выяснить, какая она на самом деле.
И не откладывая.
Кетлин услышала шаги Мэри Адамс, потом различила в дверях фигуру четырнадцатилетней девочки.
– Миртль, прошу меня извинить. – Она встала из-за стола, давая гостье понять, что пора уходить. – Мэри уже здесь. Я не могу потратить целый день на разговоры, меня ждут дела. Но приходите в субботу обедать, – пригласила Кетлин, как бы извиняясь за свою резкость.
Вольф, конечно, будет недоволен, однако ничего не поделаешь, нельзя же так грубо выпроваживать человека.
Дождавшись, пока Миртль Ли распрощалась и ушла, она тут же начала претворять в жизнь идею, которая незадолго до этого пришла ей в голову.