Губарев Владимир Степанович. Фантом

   - Напрасно. Кстати, я ее люблю. Так вот, в некоторых произведениях действуют "фантомы" - они способны даже сквозь солнце проходить!
   - Смешно и наивно.
   - Конечно, но здесь нужен именно такой "фантом"!
   Во время взрыва из активной зоны выбросило куски твэлов, графита, бетонные плиты. Они "впились" в крышу. Да, сначала возник пожар, но когда огонь погасили, ситуация улучшилась незначительно. Иной "пожар" продолжал бушевать радиоактивный. С вертолета удалось замерить поля - на крыше были разбросаны источники излучений. В таких условиях никакая техника не выдерживала. А как убрать? Ясно, что надо сбросить всю "грязь", лучше всего в тот самый аварийный реактор, край которого отчетливо был виден на телеэкране. Причем сделать это до того момента, когда могильник будет перекрыт сверху. Иначе потом с этими "кусочками" намучаешься - через всю станцию не потащишь...
   Теперь уже с телеэкрана рассматривал Самойлов крышу. Он понял, что на нее надо выходить. Но на всякий случай все-таки спросил оператора:
   - Данных я имею в виду конкретных, по каждому источнику, нет?
   - Откуда? - удивился оператор. - Для этого надо выйти на крышу.
   - Вот видишь, - усмехнулся Самойлов, - а ты говоришь: "фантом" не нужен. Без него не обойдешься...
   - Где же его взять? - растерялся оператор.
   - А я, по-твоему, не подхожу? - Самойлов улыбался широко, доверчиво. Правда, с твоим замечанием согласен - предварительно нужно побриться. Радиоактивная "грязь" очень любит путаться в волосах...
   - Не представляю, как туда идти... - Оператор растерянно смотрел на телеэкраны. - Мне кажется, это невозможно...
   - А ты внимательней смотри, - Самойлов взглянул на часы, - через пару часов и начнем...
   Самойлов переодевался в одной из комнат санпропускника. Он уже побрился, надел чистое белье. Пожилая женщина - Никитишна - аккуратно повесила костюм на вешалку в специальный шкафчик, положила стопку полотенцев.
   - Жарко будет, вытрешь пот, - тихо сказала она.
   - Может быть, все-таки я пойду? - попросился Тема.
   - Ты лучше за датчиками смотри, - Самойлов начал натягивать на себя свинцовые трусы, - голову оторву, если хотя бы один откажет! Верно, Никитишна?
   - У него головка хорошая, светлая, - отозвалась Никитишна, - жалко такую.
   - А вы, Никитишна, давно здесь? - поинтересовался Самойлов.
   - Так три года уже, стираю за вами да и самих отмываю.
   - И во время аварии тоже? - удивился Тема.
   - Так кто будет за вами следить? - спокойно сказала Никитишна. - Вы же столько "грязи" оттуда несете, страсть. Если бы мои женщины не отстирывали да и вас не проверяли, разве вы смогли бы?
   - Это точно, - согласился Тема.
   - Мы не прекращали работу, даже когда вокруг бежать начали, - рассказала Никитишна, - отмывали и стирали... А потом многие в глаза боялись посмотреть, но ничего - тех уж тут нет, сейчас ребята собрались хорошие, ласковые, слушаются... Ну, в общем, в добрый час! Буду ждать, не беспокойся - и душ теплый будет, и простыни свежие. А брюки отгладим, видно, к холостяцкой жизни не привык: без жен вы как без рук.
   - Она приезжает.
   - Это хорошо. Там, - Никитишна показала вверх, - думай о том, что у тебя есть жена и что она очень ждет.
   - Обязательно буду помнить... Ну, помогай, Тема, этот скафандр тяжелый. Будто на Луну собираюсь...
   - Так и есть, - заметил Тимофеев, - а может быть, и похуже.
   Скафандр действительно был похож на лунный. Да и неудивительно - в основе его конструкции те же самые принципы, что и у скафандров, которыми пользуются космонавты при выходе за пределы орбитальной станции.
   Однако здесь, на крыше блока и у вентиляционной трубы, поля были намного сильнее, чем в открытом космосе, а потому Самойлов надевал дополнительные листы защиты. Рубашка, жилет, панталоны были необычайно тяжелыми, так как в основе их - сетка из свинцовых нитей. Тимофеев помогал товарищу облачиться в эти радиационные доспехи.
   - Имей в виду, старина, - напутствовал он Самойлова, - тебе отводится не более двух-трех минут. Осторожно пройдешь по маршруту - и сразу назад. Имей в виду, даже за три минуты ты получишь предельно допустимую дозу. Задержишься значит, придется отправлять со станции. Подведешь нас, ясно?
   - Ну, что ты мне как первокурснику лекции читаешь, - обиделся Самойлов. Я же понимаю...
   - Ты у нас, старина, азартный человек.
   - С чего ты это взял? - удивился Самойлов.
   - Наблюдаю за твоим характером давно, изучил.
   - Тоже мне психолог нашелся! - съязвил Самойлов. - Имей в виду, на авантюры я не способен. Расчет - и только, как говорил Кардашов.
   - Кстати, он нас по головке не погладит, что без него решили...
   - Так он обязательно сам бы полез! Нет уж, лучше доложим результаты, а победителей, как говорится, не судят.
   - Не рано ли в победители? - Тема настороженно посмотрел на Самойлова. Мне такие настроения не нравятся.
   - Рассуждай, но помогай. - Самойлов протянул Тимофееву два конца ленты, которые держали жилет. - Буду осторожен, не волнуйся.
   - И запомни одну деталь, - насупился Тимофеев, - если с тобой что-нибудь случится, я вынужден буду идти на крышу без всего, вот так, как одет сейчас. Понял меня?
   - Не пугай, - улыбнулся Самойлов, - постараюсь сохранить твою жизнь в целости и сохранности. Мне такие жертвы не нужны... А вот дойти наверх помоги. Тяжелый все-таки этот скафандр... Шлем наденешь наверху, и без него я уже взмок.
   Тимофеев подхватил Самойлова и помог ему добраться до двери.
   Они медленно начат подниматься по ступенькам.
   На верхней площадке, когда оставалось лишь приподнять люк и вылезть наружу, Самойлов остановился.
   - Накручивай "голову", - распорядился он, - и быстрее вниз. Тут уже повыше, видишь... - Он показал на прибор, прикрепленный к рукаву.
   - Сейчас. - Тимофеев надел шлем, закрепил его. - Фон пока маленький...
   Но Самойлов уже не слышал его голос. Он махнул рукой, Тимофеев быстро побежал вниз. Самойлов проследил за ним, а затем осторожно приподнял люк. Он начал медленно подниматься на крышу.
   - Работают? - Тимофеев вбежал в комнату, где находилась "группа роботов". Все телеэкраны светились.
   - Пока никого нет, - ответил оператор, - ваш "фантом" еще не добрался... Впрочем, кажется, он появился...
   На центральном телеэкране показалась белая точка. Постепенно она увеличивалась, и вот уже Самойлов встал в полный рост на краю крыши.
   - Как он так быстро сюда добрался? - удивился Тимофеев.
   - По аппарели, - объяснил оператор, - там роботы ходили, вот он и воспользовался. Фон там маленький, ему пока не нужно торопиться.
   - Попробуй вызвать его.
   Оператор включил передатчик:
   - Эй, "фантом", слышишь меня? Прием.
   - Нормально слышу. Фон пока незначительный, до начала маршрута еще десять метров, - донесся голос Самойлова.
   Тимофеев выхватил микрофон.
   - Не торопись. Хорошенько отдохни перед броском по маршруту.
   - Сейчас он выйдет за угол, фон подскочит раз в десять, - подсказал оператор, - мы тут роботами все измерили.
   - Жди повышения фона, - передал Тимофеев.
   - Знаю. Что-то командовать начал, Тема? Не увлекайся. Мы тоже кое-что соображаем, - недовольно ответил Самойлов. - Я же сказал: как только уйду на маршрут, передам. И тогда контролируй.
   Белый скафандр перемещался по экрану медленно. Самойлов часто останавливался, отдыхал.
   - Еще три метра, - тихо сказал оператор, - а дальше... Дальше вся наша аппаратура отказывала. Очень сильные поля начинаются.
   - Думаю, что метра через три радиосвязь может отказать, - услышали они голос Самойлова, - но я буду передавать все равно. Следите по экранам и контролируйте маршрут, чтобы потом наложить точные данные. Как понял меня, Тема?
   - Соображает, - прокомментировал оператор, - знающий мужик...
   - Понял, Самойлов, понял, - быстро ответил Тема. - Действуй!
   - Чуть передохну, - отозвался Самойлов.
   На экране белый скафандр приник к вертикальной стенке, которая отгораживала эту часть крыши от той, где были разбросаны куски твэлов и графита, вырванные из активной зоны реактора.
   А Самойлов смотрел на реку, на город, на безбрежное синее небо, края которого утопали в зелени лесов. Было тихо.
   Почему-то он вспомнил свою крошечную белорусскую деревню, что затерялась среди болот под Кричевом и где прошло его детство. Мама по утрам ставила на стол крынку парного молока, и он всегда выпивал ее всю, так, что живот растягивался, как барабан. И мама всегда ругала его, но крынка наутро по-прежнему оказывалась наполненной до краев, и он знал, что она сердится лишь для виду. Да и соседке она хвалилась, что сынок на парном молоке растет крепким, здоровеньким.
   "Ох, как тяжел все-таки этот скафандр..." - подумал Самойлов.
   Ворона прилетела из города. Села на трубу, начала чистить перья.
   "Вот дурочка-то, ничего не чувствует..."
   Ворона, будто опомнившись, спикировала вниз и исчезла где-то за стеной третьего блока.
   Показался вертолет. На длинном тросе прицеплена труба. Машина зависла у пятого блока, летчик осторожно опустил трубу на землю.
   "Пора, надо идти..." - приказал себе Самойлов.
   - Тема, я пошел вперед! - передал он по радио и шагнул за угол.
   Первое, что увидел Самойлов, - большой кусок твэла. "Килограммов двадцать будет", - отметил он про себя...
   Белый скафандр двинулся на экране вперед.
   Тема включил секундомер.
   Самойлов шел вперед, огибая груды бетона, какие-то трубы, углы плит. Его ноги скользили по щебню, подошвы прилипали к размягченному битуму.
   Оператор и Тимофеев отмечали на схеме его путь. Белый скафандр появлялся то на одном экране, то на другом - хорошо, что вся крыша просматривалась. Тема отмечал на схеме маршрут движения.
   Ни он, ни оператор не заметили, что в комнате появился Кардашов, остановился у самой двери. Он внимательно следил за тем, что происходит на экране.
   - Справа - полтора - четыреста... - Голос Самойлова был слышен отчетливо, он надиктовывал данные о полях; - Слева - полметра - двести пятьдесят... Справа - метр - восемьсот... - Голос стал глуше. - Справа - два - пятьсот... слева - два тридцать - тысяча... слева - метр - триста... - Дышал Самойлов тяжело.
   Кардашов молчал. Оператор и Тимофеев не замечали директора - они торопливо наносили цифры на схему.
   - Подхожу к краю, - передал Самойлов, - справа - пятьдесят - семьсот... рядом - триста... слева - рядом - двести... Нависает - тысяча...
   - Что нависает? - не понял оператор.
   - Какой-то источник, - быстро ответил Тимофеев, - труба или... не мешай, потом разберемся...
   - Смотри, смотри! - Оператор показал на экран. - Что он делает?!
   Они увидели, как Самойлов нагнулся, поднял обломок плиты и швырнул его вниз в развал поврежденного реактора. Потом он нагнулся еще раз - и следующий кусок бетона полетел в кратер.
   - Самойлов, возвращайся! - крикнул Тимофеев.-Самойлов, время! Время!!!
   Но Самойлов нагнулся в очередной раз, сбрасывая в кратер реактора кусок графита.
   Кардашов решительно шагнул вперед, схватил у Тимофеева микрофон. Тот удивленно взглянул на директора.
   - Самойлов, это я - Кардашов! - отчетливо, не торопясь, сказал Эрик Николаевич. - Приказываю - возвращаться! Достаточно... Приказываю возвращаться!
   Белый скафандр на экране выпрямился. Самойлов отряхнул рукавицы, повернулся и зашагал назад.
   - Сколько он там? - Эрик Николаевич кивнул на экран.
   - Несколько минут. - Тема виновато опустил глаза.
   - Эх ты, а еще главный по безопасности... Сколько он взял?
   - Ориентировочно - в пределах допустимого.
   - Моли бога, чтобы не больше, - жестко сказал Кардашов, - в этом случае отделаешься выговором... А если за пределами допустимых доз - можешь и под суд попасть!
   - Но он ведь сам, - попытался защитить Тему оператор.
   - Одна дурная голова - беда, а две - это уже катастрофа, - отрезал Кардашов. - Пойдем его встречать...
   Тимофеев молчал. Знал, что сейчас возражать директору нельзя.
   - Садитесь и пейте чай, - в санпропускнике распоряжалась Никитишна, она привыкла, что ей никто не перечил, - ваш товарищ пока пройдет санобработку.
   - Но у меня там аппаратура, - попробовал возразить Тема.
   - И она тоже, - ответила Никитишна, - в ту зону я вас не пущу. Обработаем его и костюм, тогда пожалуйста. А сейчас пить чай. Только что заварила для вас.
   Кардашов и Тимофеев послушно присели к столу. Никитишна налила чай, но вместе с ними не села, вышла в соседнее помещение.
   - Серьезная женщина, с ней не поспоришь. - Тема по-прежнему чувствовал себя виноватым.
   - Она свое дело знает, не то что некоторые. - Кардашов едва заметно улыбнулся, и Тема понял, что прощен.
   - Понимаете, Эрик Николаевич, так все сложилось, ну и, конечно, Самойлов не подарок, упрям. Уж где вы таких подбирали...
   - Не льсти, Тема. Это на тебя не похоже. Что, уже выговоров стал опасаться?
   - Гнева начальственного, - расплылся я улыбке Тема.
   - Это неплохо, что хоть чего-то боитесь, - сказал Эрик Николаевич. Давай-ка схему, поглядим.
   Тимофеев расстелил на столе схему крыши. Кардашов достал из кармана красный карандаш, обвел цифры, где радиоактивность была наивысшей.
   - Если убрать эти источники, - сказал он, - уровень фона сразу упадет.
   Появилась Никитишна.
   - Два раза пришлось отмываться, - сказала она, - после первого душа "светился". Волосы взяли много. Мой бабоньки хотели его постричь, но потом он отмылся... Сейчас придет. Переоденется в чистое и придет. А твои штучки, обратилась она к Теме, - в боксе. Их не отмоешь, но посмотреть на них можно. Иди.
   Тема вскочил и бросился к двери.
   - Слушайся моих бабонек, они перчатки тебе приготовили, кузнечик! крикнула вдогонку Никитишна. - Теперь могу и с тобой, директор, чайку попить. - Она присела к директору. - Ты к нам временно или насовсем? - впрямую спросила она.
   - Сколько продержите, - попытался отшутиться тот.
   - Нас не спрашивают ни тогда, когда бегут, ни тогда, когда сюда приезжают, - сказала Никитишна. - Наше дело простое: отмывать вас да одежонку за вами стирать.
   - Представляю, что тут было...
   Никитишна поняла, что Кардашов имеет в виду тот день...
   - Конечно, страшно, - тихо ответила Никитишна. - Когда отмыть не могли, а хлопцев рвать уже начало... Они же в самое пекло лезли, в самое... Их выворачивает, а они улыбаются, успокаивают меня, мол, мамаша, это от дыма... Но я-то тут не первый год, знаю... От дыма, от дыма, говорю, а слезы так и текут... "Лучевка" проклятая... Моем, моем, а они "светятся"... Страшно? Конечно, страшно... Ведь каждого из них знала, они у меня тут чай пили... Знала, что в последний раз вижу. А они улыбаются, чтобы, значит, я их именно такими помнила. И помню такими...
   - И после этого...
   - А как же я могла после этого уехать?! - перебила Никитишна.
   Кардашов увидел ее сморщенную руку, которая спокойно лежала на столе. Синие жилки выступили, они едва пульсировали. Эрик Николаевич быстро наклонился, поцеловал руку. Никитишна погладила его по голове, словно ребенка, руку не отняла.
   - Ну, ладно, ладно, - она гладила его по голове, - седой уже. Много, значит, довелось в жизни горя узнать... И много еще впереди, директор. Жалей людей, они ведь как твой кузнечик прыгают. Все торопятся, боятся не успеть.
   - Иногда надо, Никитишна. - Кардашов поднял голову.
   - Ты уж не ругай их очень, - улыбнулась Никитишна, - хорошие хлопцы, уж я-то чувствую - многих на своем веку повидала. А они у нас, в санпропускнике, не только одежонку меняют, но и душу открывают, хотят того или не хотят. На людях-то героями желают показаться, а когда "светиться" начинают, другими становятся. Без шелухи. У этих хлопцев душа чистая и с рентгенами и без них.
   В комнату вошел Самойлов. Увидев директора, улыбнулся. Протянул руку.
   - С прибытием, Эрик Николаевич! Чайку нальете? - сказал он.
   - Это уж слишком. - Кардашов сделал вид, что сердится. - Не успел явиться и сразу же на крышу. Кто позволил? И почему такая самодеятельность? Ни страховки, ни группы поддержки, ни обеспечения эксперимента. Не узнаю тебя, Самойлов!
   - Не гони, Эрик Николаевич, и не шуми, - Самойлов устало откинулся на стуле, - свое дело я знаю, а обеспечение... Был уверен, что пройду без страховки, поэтому и пошел. Сомневался бы, ей-богу, не тронулся бы с места... А насчет дозы... я не враг себе и знаю, что пока тут нужен. Так зачем же мне брать лишние "рейганы", а?.. Вот так-то, директор!.. А теперь можем спокойно выходить на Правительственную комиссию, план действий есть, и ничего взрывать не нужно, да и бессмысленно: там, на крыше, никакая техника не поможет, ручками надо все делать, только ручками... И иного выхода нет.
   Вечером состоялось заседание Правительственной комиссии. На сей раз Стрельцов сидел на своем месте, а новый директор АЭС - среди членов комиссии.
   - Хоть вчера наш Эрик Николаевич и пытался захватить власть силой, но мы успешно отбили эту атаку, - настроение у Стрельцова было хорошее. - Однако не могу не признать, что его резкий тон несколько взбодрил всех нас, не правда ли, товарищ генерал? - спросил Николай Иванович.
   Генерал стремительно поднялся.
   - Готов доложить о проделанной работе за минувшие сутки!
   - День, - заметил доктор наук.
   - За сутки, - упрямо повторил генерал, - так как наши подразделения работали и ночью. Завершено оборудование общежития, вахтовая смена уже ночует там сегодня. Во-вторых, столовая в административном здании сегодня обслужила восемьсот человек за полтора часа...
   - Надо полторы тысячи за то же время, - не удержался Кардашов.
   - Завтра выйдем на этот уровень, - охотно согласился генерал, - ввели систему самообслуживания, сразу выдаем полную порцию. Обед отличный - сам проверял.
   - Значит, вас все-таки пустили на АЭС? - съехидничал доктор наук.
   - Так точно! Хотя, извините, пришлось довольно долго убеждать капитана Недогонова, - улыбнулся генерал.
   - Ну и времена пошли: генерал спрашивает разрешения у капитана! Стрельцов рассмеялся.
   - Если для дела полезно, то и не грех, - ответил генерал. - Кстати, капитан - командир образцовый, толковый. Он сразу определил главные направления и сосредоточил на них силы, что позволило к этому часу, - генерал взглянул на часы, - провести основные работы по дезактивации местности вокруг административного корпуса, к утру поврежденные участки будут закрыты бетоном. Могу это продемонстрировать на картах.
   - Не надо. Ясно, - остановил его Стрельцов. - Что у вас, Эрик Николаевич?
   - Быт, можно считать, налаживается, - сказал Кардашов, - теперь люди могут спокойно и уверенно работать, тылы у них обеспечены. Начинаем форсировать работы по подготовке к пуску первого блока. Конечно же, под жесточайшим контролем науки, - он кивнул в сторону доктора наук, - и с их помощью. Но сейчас для нас главное - очистка крыши. Товарищ Самойлов доложит ситуацию и наши предложения.
   Самойлов развесил на стене план крыши. На нем были отчетливо видны красные и желтые пятна. Он взял указку.
   - Эти источники, - Самойлов показал на красные пятна, - наиболее опасны. Если их убрать, то фон сразу же снимется. Это определяет и характер работы: в первую очередь ликвидируем три объекта, к сожалению, на каждый из них нужно по два человека...
   - Простите, - перебил его доктор наук, - вы предлагаете убирать вручную?
   - Другого выхода нет. Насколько я знаю, роботов, способных работать в таких условиях, не существует, - спокойно ответил Самойлов.
   - Два источника товарищ Самойлов убрал, когда вел разведку, - добавил Кардашов.
   - Наслышаны о вашем подвиге, - нахмурился Стрельцов - Должен сделать вам, товарищ Самойлов, серьезное замечание. Вы пренебрегли всеми инструкциями и нарушили технику безопасности.
   - А разве вы удержались бы? - вмешался Кардашов. - Увидеть, что есть возможность убрать хотя бы немного... Разве вы поступили бы иначе?
   - Каждый из нас поступил бы так же... - заметил генерал.
   - Я контролировал ситуацию, - сказал Самойлов, - как и предполагал, дозу не превысил.
   - А ведь в прежние времена было так: если руководитель облучался, мы его понижали в должности, - напомнил Стрельцов, - и это было правильно, в первую очередь надо думать о безопасности.
   - Понижали, правильно, - вмешался Кардашов, - но не в том случае, когда это было необходимо...
   - Да не волнуйся ты! - перебил его Стрельцов. - Не тронем мы Самойлова победителей не судят... Рассказывайте, - обратился он к Самойлову. - Итак, вы предлагаете...
   - ...первая партия - добровольцы. Они могут работать на крыше не более трех минут, - сказал Самойлов, - а убрав эти источники, - он вновь показал на красные пятна, - можно продлить время работы до шести-семи минут.
   - И сколько времени потребуется на все? - спросил генерал.
   - Сейчас трудно прогнозировать, но за несколько смен можно снять большинство из пятен, а затем на крышу надо выпустить луноходы, - пояснил Самойлов.
   - Кстати, как дела с луноходами? - обратился Стрельцов к ученому. - Если мне память не изменяет, вы обещали их доставить сюда неделю назад?
   - Обещал, - охотно согласился ученый, - однако главный конструктор попросил еще несколько дней, и я дал их ему... - И, заметив, что Стрельцов начал хмуриться, добавил: - Николай Иванович, это серьезная фирма космическая. Они, пока всех испытаний не проведут, изделие не выпустят. Но потом уже мороки не будет... Если бы так все работали...
   - Хорошо, подождем, - согласился Стрельцов. - Ну, что, товарищи, даем "добро"? - обратился он к присутствующим.
   - При одном условии, - заметил генерал, - добровольцев будем отбирать вместе. Согласны? - спросил он у Самойлова.
   Тот кивнул.
   - Интересно, найдутся ли такие? - засомневался доктор наук.
   - Можете не сомневаться! - отрезал Стрельцов. - Благодарю всех, до завтра, - попрощался он.
   Кардашов задержался в кабинете. Стрельцов стоял у схемы крыши, внимательно разглядывал ее.
   - Как ты думаешь, справимся? - спросил Стрельцов. - Уж больно сильные поля...
   - Самойлов сделает, - уверенно ответил Эрик Николаевич.
   - Давно наблюдаю за тобой, - усмехнулся Стрельцов, - такое впечатление, что сомнения для тебя исключены. Поистине как "фантом" идешь к цели... Неужели ничего не свербит тут? - Стрельцов прижал руку к груди.
   - Я знаю, что люди могут сделать невозможное. Если, конечно, в них верить. Вот и все! - Кардашов посмотрел на схему. - И в первую очередь там, где даже самые совершенные машины ничего не могут... Да, Николай Иванович, замечание ты сделал Самойлову правильное - о безопасности думать надо, но не отметить Самойлова нельзя... Вот я и хочу...
   Стрельцов перебил его:
   - Не воображай, что ты только один у нас умный и справедливый. Приказ я уже подписал - благодарность твоему Самойлову от Правительственной комиссии и премия. Как положено. А если очистит крышу, к Герою представлю...
   Кардашов крепко пожал руку Стрельцову и быстро вышел из кабинета. А Николай Иванович еще долго стоял у схемы крыши, думая о чем-то своем.
   На крыльце Эрика Николаевича ждали Самойлов и Тимофеев. Они вопросительно посмотрели на него.
   - Все нормально, - директор улыбнулся, - до утра у нас есть свободное время. Может, махнем все-таки на "Мыс" к нашим - они, наверное, заждались, а?!
   - Вперед. - Тема распахнул дверь "Волги".
   - Ого, Тема, - Кардашов сел на заднее сиденье, - ты меняешь машины, как перчатки. Где такую красавицу раздобыл?
   - Для вас, Эрик Николаевич! На "Жигулях" директору станции неприлично ездить. Мои ребята у пятого блока ее обнаружили, пришлось, конечно, ее отмывать, но теперь в пределах допустимого. За 30-километровую зону на ней нельзя, но внутри - сколько угодно.
   Самойлов неуверенно топтался у машины.
   - Эрик Николаевич, может быть, я останусь, - начал он, - у меня ребята в общежитии здесь, потолковать с ними надо...
   - Без разговоров! На сегодня хватит, - перебил его Кардашов. - Садись это приказ.
   Самойлов неохотно залез в машину. Тема взял с места рывком, все-таки полихачить он любил.
   В вестибюле административного корпуса Кардашова ждали капитан Недогонов и парторг.
   Эрик Николаевич с удивлением осмотрелся. Безукоризненная чистота, до блеска натертые полы.
   Мимо прошли трое сотрудников, - спецовки выглажены, аккуратные белые шапочки. На шее у каждого висели пропуска: запечатанные в целлофан картонные квадратики и большое фото. Сотрудники направились к контрольно-пропускному пункту, где стояли два молоденьких милиционера. Они взглянули на пропуска, козырнули.
   - Совсем другое дело, - заметил Эрик Николаевич. - Показывайте, что натворили, - обратился он к капитану и парторгу.
   - Вот и ваш пропуск, - Недогонов протянул целлофановый квадратик, извините, фото не очень удачное, но другого в личном деле не было.
   - Вообще-то директора АЭС положено знать в лицо, - рассмеялся Кардашов, но порядок нарушать не буду. На фото похож, а остальное не имеет значения.
   Он предъявил пропуск, прошел через пост. Недогонов и парторг молча шли следом.
   Лестница была приведена в порядок. "И где он достал мрамор?" - подумал Эрик Николаевич.
   Всего несколько дней назад он шел по этой лестнице, и как все изменилось! Ну, а вестибюль второго этажа, где еще совсем недавно... Нет, Кардашову казалось, что он там, на своей станции... А почему здесь должно быть иначе?!
   Уже не было фанерных щитов и брусков свинца - на окнах в вестибюле и переходе к первому блоку висели нейлоновые шторы. Они чуть колебались: работали кондиционеры.
   Все двери в коридоре, что вел от вестибюля к кабинету директора, выкрашены - чувствовался запах свежей краски. Аккуратные таблички: "Главный инженер", "Партком", "Комитет ВЛКСМ"... Кардашов открыл последнюю дверь: несколько молодых людей сразу повернулись в его сторону. Очевидно, здесь шло заседание комитета комсомола.
   - Извините, не буду мешать. - Директор закрыл дверь. Он успел заметить, что мебель в комнате новая, на подоконнике цветы. - Да ты, капитан, чудодей! повернулся он к Недогонову.