Страница:
— Вряд ли я смогу…
— Конечно, не сможете. Именно поэтому я предлагаю вам номер с полным пансионом в «Фениксе» за шестьсот долларов в месяц. Это сотни на две меньше, чем я запросил бы с кого-нибудь другого.
Беркли молча кивнула.
При виде такой покорности Грей улыбнулся:
— Я заинтересован в том, чтобы вы жили в «Фениксе» и, пользуясь своими талантами, создавали в отеле атмосферу таинственности. Будет лучше, если вы не станете называть все это салонными трюками. Пусть это останется между нами. По городу быстро разнесется молва о том, что в «Фениксе» появилась загадочная гостья. Чем реже вы станете появляться на публике и чем меньше окружающие будут знать о ваших способностях, тем большие доходы ждут нас в будущем.
— Гостья? — растерянно переспросила Беркли.
— Да. А в качестве кого мне вас нанять? Ну-ка, вразумите меня. Вот видите, вы опять не подумали.
— Нет, подумала, — решительно возразила Беркли. — Но вы ведь знаете, что я способна дать за вечер лишь несколько сеансов, не более того.
— Этого вполне достаточно, — заверил ее Грей. — Вы будете встречать игроков, беседовать и наблюдать за ними. Это необходимо для того, чтобы ваши предсказания звучали более убедительно, не так ли?
Беркли понимала, что спорить бессмысленно, к тому же общение с клиентами действительно шло на пользу дела. Чем ближе она знала человека, тем меньше ей приходилось тратить сил, пуская в ход свой редкостный талант.
— Значит, мне придется самой выбирать себе клиентов?
— Совершенно верно. Чем меньше вы станете полагаться на волю случая, тем лучше вас будут принимать.
«Андерсон Шоу и Грей Джейнуэй вылеплены из одного теста, — подумала Беркли. — Создавая их. Всевышний располагал лишь одним комком». Вспоминая о трюках с серьгами, которые проделывали Колин и Декер Торны, она все более убеждалась в этом. Должно быть, мужчины чаще занимаются мошенничеством, нежели женщины.
— Продолжайте, — попросила она Грея, хотя беседа уже потеряла для нее всякий интерес.
— Для исполнения своих обязанностей вам придется завести обширный гардероб.
— Который вы сами мне подберете.
— Разумеется.
Беркли вздохнула. Ее грядущая жизнь не слишком отличалась от прежней, когда она была под опекой Андерсона. Решимость Беркли покинуть Сан-Франциско укрепилась. Теперь главным препятствием на этом пути был долг перед Греем Джейнуэем. Расходы на номер, питание и одежду вряд ли позволят ей в обозримом будущем приобрести билет на судно, идущее на Восток.
— Платья будут примерять и подгонять по вашей фигуре здесь, в «Фениксе», — продолжал Грей. — Вам не придется ездить по магазинам.
Не ожидавшая ничего другого, Беркли покорно кивнула и опустила глаза.
— Мне пришлось отложить открытие «Феникса» до двадцать шестого сентября. Осталось чуть больше месяца. А потом все будут трудиться не покладая рук. Вы тоже должны полностью подготовиться к назначенному сроку.
— Я не разочарую вас, мистер Джейнуэй. Грей смотрел на склоненную голову девушки. Блестящие волосы выбивались из ее косы, на лоб спускались короткие пряди.
— Да, — сказал он. — Вряд ли. — Грей помолчал, пытаясь угадать, о чем думает Беркли, и добавил:
— Вы еще не спросили о том, какое жалованье будете получать.
— Я впервые в жизни поступаю на работу. Поэтому решила, что будет лучше, если вы сами заговорите об этом.
— Вы правы. Я готов предложить вам тысячу долларов в месяц. — Беркли открыла рот, собираясь что-то сказать, но Грей быстро продолжил:
— Прежде чем торговаться, вспомните, сколько получает в «Эльдорадо» Энни Джек — а ведь она умеет готовить.
Беркли прекрасно сознавала, как жалко выглядят ее способности по сравнению с морским рагу Энни Джек. Предложение Грея лишило ее дара речи.
— Скажите что-нибудь, мисс Шоу.
— Да. Я говорю «да».
— Отлично. Надеюсь, теперь вы понимаете, что вам будет вполне по силам расплатиться с долгами? Беркли кивнула.
— Вы — ценное приобретение для «Феникса». Я бы не предложил столь высокое жалованье, если бы не был уверен в том, что вы его заслуживаете. Вы привлечете в наше заведение толпы людей.
— Эти ваши игры — они честные? — спросила Беркли, не подумав.
— Еще бы. А вы сомневались?
— Откровенно говоря, вы со своим «Фениксом» — загадка для меня.
Грей сухо улыбнулся:
— Подумать только, а я уж было поверил, что вы все обо мне знаете, мисс Шоу. Именно это вы пытались доказать мне утром, или я ошибаюсь? Вы гадали по моей руке…
— Я выяснила лишь самое важное.
— Вот как? И что же именно?
— То, что вы не тот человек, за которого я приняла вас сначала.
Глава 5
— Конечно, не сможете. Именно поэтому я предлагаю вам номер с полным пансионом в «Фениксе» за шестьсот долларов в месяц. Это сотни на две меньше, чем я запросил бы с кого-нибудь другого.
Беркли молча кивнула.
При виде такой покорности Грей улыбнулся:
— Я заинтересован в том, чтобы вы жили в «Фениксе» и, пользуясь своими талантами, создавали в отеле атмосферу таинственности. Будет лучше, если вы не станете называть все это салонными трюками. Пусть это останется между нами. По городу быстро разнесется молва о том, что в «Фениксе» появилась загадочная гостья. Чем реже вы станете появляться на публике и чем меньше окружающие будут знать о ваших способностях, тем большие доходы ждут нас в будущем.
— Гостья? — растерянно переспросила Беркли.
— Да. А в качестве кого мне вас нанять? Ну-ка, вразумите меня. Вот видите, вы опять не подумали.
— Нет, подумала, — решительно возразила Беркли. — Но вы ведь знаете, что я способна дать за вечер лишь несколько сеансов, не более того.
— Этого вполне достаточно, — заверил ее Грей. — Вы будете встречать игроков, беседовать и наблюдать за ними. Это необходимо для того, чтобы ваши предсказания звучали более убедительно, не так ли?
Беркли понимала, что спорить бессмысленно, к тому же общение с клиентами действительно шло на пользу дела. Чем ближе она знала человека, тем меньше ей приходилось тратить сил, пуская в ход свой редкостный талант.
— Значит, мне придется самой выбирать себе клиентов?
— Совершенно верно. Чем меньше вы станете полагаться на волю случая, тем лучше вас будут принимать.
«Андерсон Шоу и Грей Джейнуэй вылеплены из одного теста, — подумала Беркли. — Создавая их. Всевышний располагал лишь одним комком». Вспоминая о трюках с серьгами, которые проделывали Колин и Декер Торны, она все более убеждалась в этом. Должно быть, мужчины чаще занимаются мошенничеством, нежели женщины.
— Продолжайте, — попросила она Грея, хотя беседа уже потеряла для нее всякий интерес.
— Для исполнения своих обязанностей вам придется завести обширный гардероб.
— Который вы сами мне подберете.
— Разумеется.
Беркли вздохнула. Ее грядущая жизнь не слишком отличалась от прежней, когда она была под опекой Андерсона. Решимость Беркли покинуть Сан-Франциско укрепилась. Теперь главным препятствием на этом пути был долг перед Греем Джейнуэем. Расходы на номер, питание и одежду вряд ли позволят ей в обозримом будущем приобрести билет на судно, идущее на Восток.
— Платья будут примерять и подгонять по вашей фигуре здесь, в «Фениксе», — продолжал Грей. — Вам не придется ездить по магазинам.
Не ожидавшая ничего другого, Беркли покорно кивнула и опустила глаза.
— Мне пришлось отложить открытие «Феникса» до двадцать шестого сентября. Осталось чуть больше месяца. А потом все будут трудиться не покладая рук. Вы тоже должны полностью подготовиться к назначенному сроку.
— Я не разочарую вас, мистер Джейнуэй. Грей смотрел на склоненную голову девушки. Блестящие волосы выбивались из ее косы, на лоб спускались короткие пряди.
— Да, — сказал он. — Вряд ли. — Грей помолчал, пытаясь угадать, о чем думает Беркли, и добавил:
— Вы еще не спросили о том, какое жалованье будете получать.
— Я впервые в жизни поступаю на работу. Поэтому решила, что будет лучше, если вы сами заговорите об этом.
— Вы правы. Я готов предложить вам тысячу долларов в месяц. — Беркли открыла рот, собираясь что-то сказать, но Грей быстро продолжил:
— Прежде чем торговаться, вспомните, сколько получает в «Эльдорадо» Энни Джек — а ведь она умеет готовить.
Беркли прекрасно сознавала, как жалко выглядят ее способности по сравнению с морским рагу Энни Джек. Предложение Грея лишило ее дара речи.
— Скажите что-нибудь, мисс Шоу.
— Да. Я говорю «да».
— Отлично. Надеюсь, теперь вы понимаете, что вам будет вполне по силам расплатиться с долгами? Беркли кивнула.
— Вы — ценное приобретение для «Феникса». Я бы не предложил столь высокое жалованье, если бы не был уверен в том, что вы его заслуживаете. Вы привлечете в наше заведение толпы людей.
— Эти ваши игры — они честные? — спросила Беркли, не подумав.
— Еще бы. А вы сомневались?
— Откровенно говоря, вы со своим «Фениксом» — загадка для меня.
Грей сухо улыбнулся:
— Подумать только, а я уж было поверил, что вы все обо мне знаете, мисс Шоу. Именно это вы пытались доказать мне утром, или я ошибаюсь? Вы гадали по моей руке…
— Я выяснила лишь самое важное.
— Вот как? И что же именно?
— То, что вы не тот человек, за которого я приняла вас сначала.
Глава 5
«Вы не тот человек, за которого я приняла вас сначала». Эти слова Беркли вновь и вновь всплывали в мозгу Грея весь день и время от времени в течение следующих четырех недель. Беркли не пожелала объясниться, а Грей не настаивал. Он догадывался, что она имела в виду. Конечно, ему хотелось услышать это от самой Беркли, но потом Грей решил не допытываться. Слова Беркли, как это уже случалось прежде, скорее запутали бы его, нежели что-то прояснили.
Грей сидел в одиночестве в обширном вестибюле «Феникса». Карточные столики и кресла были уже расчехлены. В зеркалах, укрепленных над стойкой бара, отражались огоньки керосиновых светильников, развешанных по всему помещению. За дверями «Феникса» по грубо сколоченным тротуарам Портсмут-сквер расхаживали старатели — кто бравой походкой, кто едва волоча ноги, — и все они искали уютное местечко, где бы потратить свое золото. С завтрашнего дня к их услугам будет еще и «Феникс».
Грей потер шею, разминая затекшие во время работы мускулы. На столе, целиком закрывая его полированную поверхность, лежали финансовые документы и гроссбухи. Грей мог бы работать за столом в своих апартаментах в новом кожаном кресле, сулившем хотя бы какое-то отдохновение уставшим мышцам, но предпочел расположиться в игорном зале, зная, что после открытия «Феникса» ему уже не удастся побыть здесь одному. Он горделиво обвел взглядом огромное пустое пространство, окружавшее его. Ему было приятно думать, что на улице безлунная ночь, а в отеле сияют лампы, свет которых усиливают отражения в зеркалах.
Откинув со лба густые волосы, Грей склонился над бумагами и начал во второй раз складывать колонку цифр. Его рука замерла лишь однажды, и то на секунду, когда кто-то дернул запертую дверь игорного зала. Массивная дверь громыхнула, гуляка что-то крикнул, потом друзья потащили подвыпившего старателя на поиски другой, незапертой двери.
Результат сложения оказался одним и тем же, откуда ни считай, сверху или снизу, и Грей, удовлетворенный, продолжал работу. К нему пришла кошка, но он не замечал ее До тех пор, пока не поднял взгляд и не увидел, что она лежит свернувшись клубочком на гроссбухе. Грей осторожно извлек книгу из-под кошки и улыбнулся, радуясь, что так ловко проделал это, не потревожив покой животного.
И вновь ему на ум пришли слова Беркли: «Вы добрый человек, хотя порой вам не хочется, чтобы окружающие знали об этом». Грей не мог судить, насколько права Беркли, но в ее словах определенно содержалось зерно истины. Если он — добрый человек, но сам не знает, кто он такой, то ему, естественно, не хочется, чтобы об этом догадывались другие. В последние дни у него не раз появлялся повод напомнить Беркли, что здесь не место доброте, и Грей ничуть не лукавил, а значит, тоже был прав.
Словно настаивая на своей мысли, Грей с такой силой распахнул книгу, что ее обложка с грохотом ударила по столу. Кошка вскочила. Испуганная, она жалобно мяукнула и приготовилась прыгнуть на другой стол. Грей привстал и потянулся к кошке, повалив кресло на бок. От резкого движения бумаги вспорхнули в воздух, а гроссбух упал с края стола на пол, и угол его переплета ударил Грея по ступне. Его нога непроизвольно дернулась, угодив коленом по ножке стола, и тот сдвинулся с места. Грей вскрикнул. Кошка зашипела.
В дальнем углу огромного вестибюля послышался негромкий смех.
Кошка первой пришла в себя. Прыгая по столам, словно по листьям кувшинок на поверхности пруда, она помчалась к широкой, плавно изогнутой лестнице, и только там спустилась на пол. Еще два прыжка — и она уютно свернулась клубочком в руках Беркли. К этому времени Грей успел вернуть стол на место, а когда девушка приблизилась к нему, уже поднимал с пола кресло.
Беркли не спросила, не нужно ли помочь. Зная, что ее предложение будет отвергнуто, она прижала к себе кошку и, опустившись на колени, начала собирать упавшие документы. Грей взял их, не поблагодарив, и даже не протянул Беркли руку, чтобы помочь подняться. Впрочем, Беркли и не ожидала от него ни того, ни другого.
Весь минувший месяц Грей держался с ней с той же холодностью, что и в первый день их знакомства. Но Беркли вовсе не была у него под каблуком. Случалось, она целыми днями не видела Грея, однако очень остро ощущала его присутствие.
Ничто не происходило в «Фениксе» без приказа, пожелания или одобрения Грея Джейнуэя. Когда в отеле появились белошвейки с рулонами материи и модными журналами, Беркли поняла, что это сделано по его распоряжению. Мастерицы снимали мерку, подшивали и подрезали ткань, вертя девушку перед большим зеркалом в ее спальне и обращаясь за рекомендациями к Грею, где бы тот ни находился в данный момент.
Месяц назад Сэм Хартфорд просил Грея избавить его от забот о гардеробе Беркли, но теперь он сам вызвался быть посыльным между швеями и своим работодателем. Багровея и задыхаясь, Сэм преодолевал по две-три ступеньки за раз, когда дискуссии между двумя сторонами принимали особо ожесточенный характер. В его голове образовалась настоящая каша из портновских терминов, но все же он усвоил различие между вышивкой бисером и шелковыми нитками. Время от времени Сэм даже набирался храбрости и предлагал для дорожного платья серый шелк, а не голубой, как советовала главная закройщица.
— Мисс Шоу того и гляди утонет в рюшах и оборках, — заявил он Грею во время третьей примерки. Его голос доносился до Беркли и швей через открытое окно.
— Это так важно? — сухо осведомился Грей.
— Еще бы, сэр! Леди не сможет чувствовать себя уверенно, коли ее платье обвешано тряпками!
— Так пойди и приободри ее.
К тому времени, когда Сэм вернулся в номер Беркли, швеи сняли с ее платья почти все ленты. Увидев результат, Сэм гордо напыжился, до глубины души довольный тем, что вовремя подоспел на помощь.
Беркли выпрямилась, легонько поглаживая кошку. Кошка уткнулась носом в сгиб ее локтя, прикрытый рукавом мягкого хлопчатобумажного пеньюара, который Беркли накидывала поверх своей ночной рубашки. Пеньюар был простой, без украшений, и только ворот был оторочен кружевами. Благодаря Сэму Хартфорду и неусыпному надзору Грея, осуществляемому им на расстоянии, изящной фигуре Беркли более не угрожали прозрачные облака оборок.
Лаская кошку, она украдкой бросила взгляд на Грея. Он смотрел на ее босые ступни. Она поджала пальцы, желая укрыть от постороннего взгляда столь постыдное зрелище.
— Хотите выпить? — вдруг предложил Грей.
— Да. С удовольствием.
— Виски?
Беркли думала о чае или теплом молоке.
— Пусть будет виски.
Грей бросил бумаги на стол и подошел к бару.
— Зачем вы пришли? — спросил он, доставая початую бутылку и два бокала.
— За кошкой. Если я не впущу ее в свой номер, она всю ночь будет скрестись под дверью.
«И жалобно мяукать», — припомнил Грей. Как-то раз кошка разбудила его, и он вышел из комнаты, полный решимости выбросить ее. Но тут Беркли открыла свою дверь, опустилась на колени, взяла кошку на руки и прижалась щекой к ее мордочке. Секунду спустя они с кошкой исчезли, и дверь захлопнулась. Грей еще долго стоял в темноте, озадаченный тем, что на глазах Беркли блестели слезы.
Наполняя бокалы, Грей следил за ее отражением в зеркале. Сегодня на глазах девушки не было слез. Ее веки казались чуть припухшими и потяжелевшими, видимо, от крепкого сна. Опустившись в кресло неподалеку от стола Грея, она подтянула ноги к груди. Кошка примостилась на ее коленях.
Грей принес виски, сел и подтолкнул бокал к Беркли. Чтобы взять виски, ей пришлось согнать кошку.
— Когда вы, наконец, дадите ей имя? — осведомился Грей.
— А что? Можно? — обрадовалась Беркли.
— Конечно. Почему бы и нет? — Но ведь это ваша кошка.
— Нет, не моя. — Грей пригубил виски. — Я лишь терплю ее присутствие. Это слово наиболее точно отражает наши б ней отношения.
«И со мной тоже», — подумала Беркли.
— У меня есть на примете одно имя, — смущенно сказала она. — Как вам нравится кличка Пандора?
Грей посмотрел на беспорядок, воцарившийся на столе:
— Лучше не придумаешь. Беркли просияла:
— Значит, отныне ее зовут Пандора, хотя, полагаю, ей это совершенно безразлично. Вряд ли она нуждается в имени.
Пандора между тем легко взбежала по лестнице, и это явно огорчило девушку.
— Она приходит и уходит, когда пожелает.
— В отличие от вас, — заметил Грей. — Ведь вы об этом хотели сказать?
— Мне и в голову не приходило сравнивать. — Но уж коли вы заговорили об этом, то, конечно, Пандора пользуется куда большей свободой, чем я. Но я не возражаю. Здесь спокойно и безопасно. Просто я не предполагала, что жизнь в четырех стенах так скучна.
Грею оставалось лишь гадать, какой смысл она вкладывала в слово «безопасно». Можно подумать, Беркли скрывается в «Фениксе» от какой-то угрозы.
— Куда бы вы хотели пойти?
— Сама не знаю. Может, на берег или подняться на какой-нибудь холм. — Грей встал и лукаво посмотрел на нее. — Что? — изумилась Беркли. — Вы предлагаете пойти прямо сейчас?
— Сию же минуту. У вас есть плащ?
— Нет, он еще не готов. Мисс Ирвин до сих пор… — Она умолкла. Грей взял ее за руки и вытянул из кресла. Потом снял с себя куртку и накинул ей на плечи.
— Так вам будет хорошо.
— Но уже за полночь, мистер Джейнуэй, — возразила Беркли — только потому, что того требовали приличия.
— Я знаю, который час.
Грей уже вел девушку к черной двери игорного зала.
— Но я в ночной рубашке…
— Об этом никто не узнает.
Грен распахнул дверь и вышел в прохладную ночь. Ветер с залива растрепал его темные волосы.
— Ждите здесь, а я схожу за фургоном. — Он снял лампу, висевшую на крюке у выхода, и двинулся к конюшням, располагавшимся на задах его владений. Беркли услышала, как Грей переговаривается с кем-то, но слов не разобрала. Она лишь догадывалась, что Грей вырвал одного из своих работников из объятий крепкого сна.
Через несколько минут Грей вернулся. Беркли уже собиралась указать на свои босые ступни, когда он подхватил ее на руки. Она не проронила ни слова, понимая, что ее молчание вполне устраивает Грея.
Он внес девушку в открытый экипаж и усадил на прохладное кожаное сиденье. У Беркли уже стучали зубы, а от прикосновения к холодному сиденью озноб усилился. Грей начал укутывать ее толстыми шерстяными одеялами и остановился, услышав приглушенный голос Беркли:
— Я уже согрелась.
Грей поднял фонарь и посмотрел на нее. Глаза Беркли следили за ним из-под массы светлых волос. Ее верхняя губа чуть заметно изогнулась, и Грей догадался, что она улыбается. Когда Беркли смотрела на него так, как сейчас, у Грея захватывало дыхание.
Оторвавшись от ее глаз, он сел рядом, отдал фонарь поджидавшему конюху и взял в руки вожжи.
— Мы скоро вернемся, Эммет. Но если хочешь, ложись спать.
— Как скажете, мистер Джейнуэй. — Эммет поднял фонарь, освещая им дорогу, и махнул вслед рукой.
Беркли, спустив одеяла, высунула подбородок. Первый глубокий глоток ночного воздуха принес ей неизъяснимое наслаждение. Стараясь не замечать ароматов конюшни, она сосредоточилась на чуть солоноватом запахе океана.
— Куда мы поедем? — спросила девушка, увидев, что экипаж свернул от въезда на Портсмут-сквер.
— В Пойнт.
— Кажется, я там еще не бывала.
— Здесь недалеко.
Беркли вновь погрузилась в молчание. Со временем она успокоилась. Городской шум мало-помалу стихал, и девушка уже различала чуть слышный шелест морского бриза в ветвях деревьев. За коляской увязался филин, ритмично и мягко гукая. Беркли оглянулась и увидела, что центр Сан-Франциско утопает в огнях. Свет проникал сквозь трещины в стенах глинобитных хижин и открыто лился из окон игорных домов и притонов. В Сиднейском квартале горели костры — там, где собирались его обитатели, чтобы поговорить о своих делах. Движущиеся факелы отмечали путь маленьких групп, уже отправившихся на промысел.
Беркли вновь посмотрела на Грея. Он полностью сосредоточился на управлении лошадьми. Они ехали сейчас по тропинке, которую по какому-то недоразумению называли дорогой. Стояла безлунная ночь, и их продвижение замедлилось.
— Вы не взяли фонарь, — заметила Беркли.
— Не стоит привлекать к себе внимание.
— Но вы ведь не боитесь «гусей».
— Их не боится только глупец. Надеюсь, вы не считаете меня дураком.
— Но вы не выказали страха, столкнувшись с ними в порту.
Грей чуть заметно улыбнулся — Беркли явно преувеличивала его могущество.
— Это оттого, что вы прикрывали мои тылы.
— Я серьезно!
— Я тоже. Видя, как вы швыряете в них рыбой, я чувствовал себя в полной безопасности.
Беркли вздохнула, вспомнив о ноже, который Грей в тот день достал из сапога.
— Вы взяли с собой нож?
— Да, я никогда не расстаюсь с ним. — Грей бросил взгляд на Беркли, но видел сейчас только ее глаза, блестевшие в свете звезд. — Надеюсь, это успокаивает вас?
Она кивнула, и ее щека скользнула по плечу Грея. Прикосновение напомнило ей о том, как близко они сидят. Она отодвинулась.
— Сидите там, где сидели, — сказал Грей. Решив, что он замерз, Беркли сняла с себя два одеяла, бросила ему на колени и начала разглаживать их ладонями на его жестких бедрах. Дрожь, внезапно пробежавшая по телу Грея, подтвердила ее подозрения о том, что ему холодно. Она прильнула к нему, делясь своим теплом.
— Может, перестанете ерзать? — внезапно охрипшим голосом спросил Грей.
Беркли застыла, изогнувшись всем телом; положив одну руку ему на колено, а другой ухватив его за плечо и прижимаясь к нему грудью.
— Я так долго не выдержу, — прошептала она. «Какая трогательная забота», — подумал Грей. Он отпустил вожжи, лошади остановились.»
— Что вы себе позволяете? — негромко осведомился Грей.
— Я думала, вы замерзли.
— Разве я говорил, что мне холодно?
— Нет, — чуть слышно ответила Беркли. Грей молчал, и это было невыносимо. Напряжение, пронизывавшее его от головы до пят, передалось и ей. Внезапно ей почудилось, что его скованность объясняется не только раздражением. Не доверяя своим ощущениям, Беркли скользнула взглядом по потемневшему лицу Грея.
— Кажется, в этих ваших способностях есть кое-что. Беркли едва разбирала его слова. Ее щеку согревало дыхание Грея. Он наклонил голову, и ей стоило лишь чуть-чуть податься к нему, чтобы их губы соприкоснулись. Время остановилось. Внезапно оно вновь двинулось вперед, и предыдущая секунда сменилась другой, наполненной столь же томительным ожиданием. Потом и она кончилась. Беркли нерешительно отодвинулась от Грея.
Он мягко взял ее за руки и усадил на скамью. Сняв ладони с его плеча и бедра, Беркли положила их себе на колени. Грей подоткнул одеяла вокруг нее и себя и опять взялся за вожжи.
— Мы почти приехали.
Беркли кивнула, но на сей раз ее щека не коснулась плеча Грея.
С вершины Пойнт открывался вид на скалы, отвесно спускавшиеся к бухте. В это время суток здесь царили запустение и тишина, лишь время от времени нарушаемая лаем морского льва.
Беркли сообразила, что Грей выполнил разом оба ее желания. Сейчас они находились у океана на холме. Над их головами раскинулся звездный шатер. Под ногами расстилался ковер волн неумолчного прибоя.
— Спасибо вам, — сказала Беркли.
Грей кивнул. Брезентовый верх экипажа отчасти защищал их от морского бриза, но он подумал, что Беркли вряд ли чувствует себя вполне уютно. Обняв ее за плечи, Грей откинулся на подушку спинки. Еще долго они сидели так, почти соприкасаясь головами, глядя в небо и прислушиваясь к шуму набегающих волн.
— Вам одиноко, Беркли?
То, что он обратился к ней по имени, поразило ее почти так же сильно, как и сам вопрос. Грей застал ее врасплох, и она ответила откровенно:
— Да, немного.
— Но с вами постоянно миссис Ирвин.
— Миссис Ирвин занята своими модными журналами, а портнихи не выпускают из зубов булавки. Они как-то умудряются говорить друг с другом, но я их не понимаю.
Беркли почувствовала, как грудь Грея колыхнулась от добродушного смешка.
— А Сэм? — спросил он.
— Сэм постоянно торчит в моих комнатах и всегда готов подхватить беседу. Стыдно признаться, но за прошедший месяц он узнал о покроях бархатных платьев больше, чем я за всю свою жизнь. Сэм пытался научить меня, но, боюсь, я не проявила достаточного интереса.
Под покровом темноты Грей улыбнулся еще шире. Такое с ним случалось редко.
— А остальные рабочие? Они ведь то и дело заглядывают к вам в комнаты.
— Что ж, это так, и все, за что бы они ни брались, делают безукоризненно. — Беркли подумала, что Грей и так это знает. Доннел сказал ей, что Грей сам осмотрел ее номер и остался доволен. — Но как только работа закончена, они сразу уходят. Не успела я оглянуться, Шоун и Майк соорудили кровать. Джордан развесил драпировки. Гарри и Сэм принесли новый шифоньер и разместили в нем мою одежду. Они трудятся не покладая рук и почти не замечают меня.
— Вы часто наведываетесь на кухню. Как вам понравилась Энни Джек?
— Вы заполучили ее лишь три дня назад, — напомнила Беркли. — Это время она была очень занята, устраивая все по своему вкусу. Я скорее путалась у нее под ногами, чем помогала. Но как бы то ни было, Энни до сих пор не решила, на что я гожусь.
Грей и сам еще не знал этого, но не был уверен, что новая кухарка разделяет его сомнения.
— Что вы имеете в виду?
— Она называет меня женщиной-духом.
— Как?
— Спросите ее сами. Она отказалась объяснить мне, в чем дело, но не подпускает меня к себе.
Энни Джек, дородная тучная негритянка, сама была способна испугать кого угодно. Грею и в голову не приходило, что она может опасаться Беркли Шоу.
— Я поговорю с ней, — пообещал он.
— Вам не удастся расположить ее ко мне, — возразила Беркли. Точно так же как Грею не удалось избавить Беркли от одиночества, заполнив ее дни примерками и переустройством комнат. До сих пор она не сознавала, что все это Грей считает частью своих обязанностей по управлению «Фениксом»; теперь Беркли видела, что это действительно так. У Грея не оставалось времени для нее, но он сделал все, чтобы другие не оставляли Беркли одну.
— И все же я поговорю с Энни, — повторил Грей. Беркли кивнула. Она признавала за ним право вмешаться в свои дела, но Грей видел, что это ей не нравится. Он ничуть не сомневался, что девушке не понравится и то, что он сейчас собирался сказать. — Я навел справки о вашем отце, Беркли.
Она выпрямилась как струна. Одеяла, укутывавшие ее плечи, соскользнули до пояса, но она не почувствовала холода. У нее перехватило дыхание, мысли смешались. Она прижала ладонь к губам.
Взяв Беркли за руку, Грей отвел ее ладонь от губ.
— Все равно вы рано или поздно узнали бы об этом, — сказал он.
Девушка судорожно вздохнула, охваченная чувством вины. С тех пор как Беркли оказалась в «Фениксе», она сотню раз вспоминала об Андерсоне, но ей и в голову не приходило тосковать по нему. Грей еще не сказал этого, но Беркли уже знала, что Андерсон мертв. Она устремила взгляд на город.
Грей коснулся ее плеча, но Беркли попыталась сбросить его руку. Ей не нужна жалость. И уж конечно, она ее не заслуживает.
— Говорите, — сказала девушка. — Я не стану плакать. Грей предпочел бы, чтобы она заплакала.
— Могила вашего отца находится на кладбище, где обычно хоронят обитателей Сиднейского квартала. Обстоятельства его смерти до сих пор неясны. Одни утверждают, что на него напали. Другие говорят, что он сам затеял ссору. Попав в ту часть города, ваш отец вряд ли мог рассчитывать выбраться оттуда живым и невредимым. Должно быть, он здорово там отличился. Только поэтому люди вспомнили его.
— Я хочу увидеть могилу.
— Вам туда нельзя.
— Я пойду с вами. «Гуси» вас уважают. А поскольку я буду под вашим покровительством, они и меня не тронут.
— Они ничуть не уважают меня, просто еще не решили, как до меня добраться, а это совсем другое дело.
Беркли придвинулась к Грею, зябко кутаясь в его куртку, и он запахнул ее на девушке. Грей отлично понимал, какие трудности взвалил на свои плечи, поведав правду об ее отце.
— Вы привезли меня сюда, чтобы сообщить об этом? — спросила Беркли.
— Нет. Я не собирался сегодня рассказывать о вашем отце. И не ожидал встретить вас нынче вечером.
— Когда вы узнали об этом?
— Сегодня во второй половине дня. Когда я приехал в отель, вы уже пообедали и поднялись к себе в номер. Я решил отложить разговор до завтрашнего утра.
Грей сидел в одиночестве в обширном вестибюле «Феникса». Карточные столики и кресла были уже расчехлены. В зеркалах, укрепленных над стойкой бара, отражались огоньки керосиновых светильников, развешанных по всему помещению. За дверями «Феникса» по грубо сколоченным тротуарам Портсмут-сквер расхаживали старатели — кто бравой походкой, кто едва волоча ноги, — и все они искали уютное местечко, где бы потратить свое золото. С завтрашнего дня к их услугам будет еще и «Феникс».
Грей потер шею, разминая затекшие во время работы мускулы. На столе, целиком закрывая его полированную поверхность, лежали финансовые документы и гроссбухи. Грей мог бы работать за столом в своих апартаментах в новом кожаном кресле, сулившем хотя бы какое-то отдохновение уставшим мышцам, но предпочел расположиться в игорном зале, зная, что после открытия «Феникса» ему уже не удастся побыть здесь одному. Он горделиво обвел взглядом огромное пустое пространство, окружавшее его. Ему было приятно думать, что на улице безлунная ночь, а в отеле сияют лампы, свет которых усиливают отражения в зеркалах.
Откинув со лба густые волосы, Грей склонился над бумагами и начал во второй раз складывать колонку цифр. Его рука замерла лишь однажды, и то на секунду, когда кто-то дернул запертую дверь игорного зала. Массивная дверь громыхнула, гуляка что-то крикнул, потом друзья потащили подвыпившего старателя на поиски другой, незапертой двери.
Результат сложения оказался одним и тем же, откуда ни считай, сверху или снизу, и Грей, удовлетворенный, продолжал работу. К нему пришла кошка, но он не замечал ее До тех пор, пока не поднял взгляд и не увидел, что она лежит свернувшись клубочком на гроссбухе. Грей осторожно извлек книгу из-под кошки и улыбнулся, радуясь, что так ловко проделал это, не потревожив покой животного.
И вновь ему на ум пришли слова Беркли: «Вы добрый человек, хотя порой вам не хочется, чтобы окружающие знали об этом». Грей не мог судить, насколько права Беркли, но в ее словах определенно содержалось зерно истины. Если он — добрый человек, но сам не знает, кто он такой, то ему, естественно, не хочется, чтобы об этом догадывались другие. В последние дни у него не раз появлялся повод напомнить Беркли, что здесь не место доброте, и Грей ничуть не лукавил, а значит, тоже был прав.
Словно настаивая на своей мысли, Грей с такой силой распахнул книгу, что ее обложка с грохотом ударила по столу. Кошка вскочила. Испуганная, она жалобно мяукнула и приготовилась прыгнуть на другой стол. Грей привстал и потянулся к кошке, повалив кресло на бок. От резкого движения бумаги вспорхнули в воздух, а гроссбух упал с края стола на пол, и угол его переплета ударил Грея по ступне. Его нога непроизвольно дернулась, угодив коленом по ножке стола, и тот сдвинулся с места. Грей вскрикнул. Кошка зашипела.
В дальнем углу огромного вестибюля послышался негромкий смех.
Кошка первой пришла в себя. Прыгая по столам, словно по листьям кувшинок на поверхности пруда, она помчалась к широкой, плавно изогнутой лестнице, и только там спустилась на пол. Еще два прыжка — и она уютно свернулась клубочком в руках Беркли. К этому времени Грей успел вернуть стол на место, а когда девушка приблизилась к нему, уже поднимал с пола кресло.
Беркли не спросила, не нужно ли помочь. Зная, что ее предложение будет отвергнуто, она прижала к себе кошку и, опустившись на колени, начала собирать упавшие документы. Грей взял их, не поблагодарив, и даже не протянул Беркли руку, чтобы помочь подняться. Впрочем, Беркли и не ожидала от него ни того, ни другого.
Весь минувший месяц Грей держался с ней с той же холодностью, что и в первый день их знакомства. Но Беркли вовсе не была у него под каблуком. Случалось, она целыми днями не видела Грея, однако очень остро ощущала его присутствие.
Ничто не происходило в «Фениксе» без приказа, пожелания или одобрения Грея Джейнуэя. Когда в отеле появились белошвейки с рулонами материи и модными журналами, Беркли поняла, что это сделано по его распоряжению. Мастерицы снимали мерку, подшивали и подрезали ткань, вертя девушку перед большим зеркалом в ее спальне и обращаясь за рекомендациями к Грею, где бы тот ни находился в данный момент.
Месяц назад Сэм Хартфорд просил Грея избавить его от забот о гардеробе Беркли, но теперь он сам вызвался быть посыльным между швеями и своим работодателем. Багровея и задыхаясь, Сэм преодолевал по две-три ступеньки за раз, когда дискуссии между двумя сторонами принимали особо ожесточенный характер. В его голове образовалась настоящая каша из портновских терминов, но все же он усвоил различие между вышивкой бисером и шелковыми нитками. Время от времени Сэм даже набирался храбрости и предлагал для дорожного платья серый шелк, а не голубой, как советовала главная закройщица.
— Мисс Шоу того и гляди утонет в рюшах и оборках, — заявил он Грею во время третьей примерки. Его голос доносился до Беркли и швей через открытое окно.
— Это так важно? — сухо осведомился Грей.
— Еще бы, сэр! Леди не сможет чувствовать себя уверенно, коли ее платье обвешано тряпками!
— Так пойди и приободри ее.
К тому времени, когда Сэм вернулся в номер Беркли, швеи сняли с ее платья почти все ленты. Увидев результат, Сэм гордо напыжился, до глубины души довольный тем, что вовремя подоспел на помощь.
Беркли выпрямилась, легонько поглаживая кошку. Кошка уткнулась носом в сгиб ее локтя, прикрытый рукавом мягкого хлопчатобумажного пеньюара, который Беркли накидывала поверх своей ночной рубашки. Пеньюар был простой, без украшений, и только ворот был оторочен кружевами. Благодаря Сэму Хартфорду и неусыпному надзору Грея, осуществляемому им на расстоянии, изящной фигуре Беркли более не угрожали прозрачные облака оборок.
Лаская кошку, она украдкой бросила взгляд на Грея. Он смотрел на ее босые ступни. Она поджала пальцы, желая укрыть от постороннего взгляда столь постыдное зрелище.
— Хотите выпить? — вдруг предложил Грей.
— Да. С удовольствием.
— Виски?
Беркли думала о чае или теплом молоке.
— Пусть будет виски.
Грей бросил бумаги на стол и подошел к бару.
— Зачем вы пришли? — спросил он, доставая початую бутылку и два бокала.
— За кошкой. Если я не впущу ее в свой номер, она всю ночь будет скрестись под дверью.
«И жалобно мяукать», — припомнил Грей. Как-то раз кошка разбудила его, и он вышел из комнаты, полный решимости выбросить ее. Но тут Беркли открыла свою дверь, опустилась на колени, взяла кошку на руки и прижалась щекой к ее мордочке. Секунду спустя они с кошкой исчезли, и дверь захлопнулась. Грей еще долго стоял в темноте, озадаченный тем, что на глазах Беркли блестели слезы.
Наполняя бокалы, Грей следил за ее отражением в зеркале. Сегодня на глазах девушки не было слез. Ее веки казались чуть припухшими и потяжелевшими, видимо, от крепкого сна. Опустившись в кресло неподалеку от стола Грея, она подтянула ноги к груди. Кошка примостилась на ее коленях.
Грей принес виски, сел и подтолкнул бокал к Беркли. Чтобы взять виски, ей пришлось согнать кошку.
— Когда вы, наконец, дадите ей имя? — осведомился Грей.
— А что? Можно? — обрадовалась Беркли.
— Конечно. Почему бы и нет? — Но ведь это ваша кошка.
— Нет, не моя. — Грей пригубил виски. — Я лишь терплю ее присутствие. Это слово наиболее точно отражает наши б ней отношения.
«И со мной тоже», — подумала Беркли.
— У меня есть на примете одно имя, — смущенно сказала она. — Как вам нравится кличка Пандора?
Грей посмотрел на беспорядок, воцарившийся на столе:
— Лучше не придумаешь. Беркли просияла:
— Значит, отныне ее зовут Пандора, хотя, полагаю, ей это совершенно безразлично. Вряд ли она нуждается в имени.
Пандора между тем легко взбежала по лестнице, и это явно огорчило девушку.
— Она приходит и уходит, когда пожелает.
— В отличие от вас, — заметил Грей. — Ведь вы об этом хотели сказать?
— Мне и в голову не приходило сравнивать. — Но уж коли вы заговорили об этом, то, конечно, Пандора пользуется куда большей свободой, чем я. Но я не возражаю. Здесь спокойно и безопасно. Просто я не предполагала, что жизнь в четырех стенах так скучна.
Грею оставалось лишь гадать, какой смысл она вкладывала в слово «безопасно». Можно подумать, Беркли скрывается в «Фениксе» от какой-то угрозы.
— Куда бы вы хотели пойти?
— Сама не знаю. Может, на берег или подняться на какой-нибудь холм. — Грей встал и лукаво посмотрел на нее. — Что? — изумилась Беркли. — Вы предлагаете пойти прямо сейчас?
— Сию же минуту. У вас есть плащ?
— Нет, он еще не готов. Мисс Ирвин до сих пор… — Она умолкла. Грей взял ее за руки и вытянул из кресла. Потом снял с себя куртку и накинул ей на плечи.
— Так вам будет хорошо.
— Но уже за полночь, мистер Джейнуэй, — возразила Беркли — только потому, что того требовали приличия.
— Я знаю, который час.
Грей уже вел девушку к черной двери игорного зала.
— Но я в ночной рубашке…
— Об этом никто не узнает.
Грен распахнул дверь и вышел в прохладную ночь. Ветер с залива растрепал его темные волосы.
— Ждите здесь, а я схожу за фургоном. — Он снял лампу, висевшую на крюке у выхода, и двинулся к конюшням, располагавшимся на задах его владений. Беркли услышала, как Грей переговаривается с кем-то, но слов не разобрала. Она лишь догадывалась, что Грей вырвал одного из своих работников из объятий крепкого сна.
Через несколько минут Грей вернулся. Беркли уже собиралась указать на свои босые ступни, когда он подхватил ее на руки. Она не проронила ни слова, понимая, что ее молчание вполне устраивает Грея.
Он внес девушку в открытый экипаж и усадил на прохладное кожаное сиденье. У Беркли уже стучали зубы, а от прикосновения к холодному сиденью озноб усилился. Грей начал укутывать ее толстыми шерстяными одеялами и остановился, услышав приглушенный голос Беркли:
— Я уже согрелась.
Грей поднял фонарь и посмотрел на нее. Глаза Беркли следили за ним из-под массы светлых волос. Ее верхняя губа чуть заметно изогнулась, и Грей догадался, что она улыбается. Когда Беркли смотрела на него так, как сейчас, у Грея захватывало дыхание.
Оторвавшись от ее глаз, он сел рядом, отдал фонарь поджидавшему конюху и взял в руки вожжи.
— Мы скоро вернемся, Эммет. Но если хочешь, ложись спать.
— Как скажете, мистер Джейнуэй. — Эммет поднял фонарь, освещая им дорогу, и махнул вслед рукой.
Беркли, спустив одеяла, высунула подбородок. Первый глубокий глоток ночного воздуха принес ей неизъяснимое наслаждение. Стараясь не замечать ароматов конюшни, она сосредоточилась на чуть солоноватом запахе океана.
— Куда мы поедем? — спросила девушка, увидев, что экипаж свернул от въезда на Портсмут-сквер.
— В Пойнт.
— Кажется, я там еще не бывала.
— Здесь недалеко.
Беркли вновь погрузилась в молчание. Со временем она успокоилась. Городской шум мало-помалу стихал, и девушка уже различала чуть слышный шелест морского бриза в ветвях деревьев. За коляской увязался филин, ритмично и мягко гукая. Беркли оглянулась и увидела, что центр Сан-Франциско утопает в огнях. Свет проникал сквозь трещины в стенах глинобитных хижин и открыто лился из окон игорных домов и притонов. В Сиднейском квартале горели костры — там, где собирались его обитатели, чтобы поговорить о своих делах. Движущиеся факелы отмечали путь маленьких групп, уже отправившихся на промысел.
Беркли вновь посмотрела на Грея. Он полностью сосредоточился на управлении лошадьми. Они ехали сейчас по тропинке, которую по какому-то недоразумению называли дорогой. Стояла безлунная ночь, и их продвижение замедлилось.
— Вы не взяли фонарь, — заметила Беркли.
— Не стоит привлекать к себе внимание.
— Но вы ведь не боитесь «гусей».
— Их не боится только глупец. Надеюсь, вы не считаете меня дураком.
— Но вы не выказали страха, столкнувшись с ними в порту.
Грей чуть заметно улыбнулся — Беркли явно преувеличивала его могущество.
— Это оттого, что вы прикрывали мои тылы.
— Я серьезно!
— Я тоже. Видя, как вы швыряете в них рыбой, я чувствовал себя в полной безопасности.
Беркли вздохнула, вспомнив о ноже, который Грей в тот день достал из сапога.
— Вы взяли с собой нож?
— Да, я никогда не расстаюсь с ним. — Грей бросил взгляд на Беркли, но видел сейчас только ее глаза, блестевшие в свете звезд. — Надеюсь, это успокаивает вас?
Она кивнула, и ее щека скользнула по плечу Грея. Прикосновение напомнило ей о том, как близко они сидят. Она отодвинулась.
— Сидите там, где сидели, — сказал Грей. Решив, что он замерз, Беркли сняла с себя два одеяла, бросила ему на колени и начала разглаживать их ладонями на его жестких бедрах. Дрожь, внезапно пробежавшая по телу Грея, подтвердила ее подозрения о том, что ему холодно. Она прильнула к нему, делясь своим теплом.
— Может, перестанете ерзать? — внезапно охрипшим голосом спросил Грей.
Беркли застыла, изогнувшись всем телом; положив одну руку ему на колено, а другой ухватив его за плечо и прижимаясь к нему грудью.
— Я так долго не выдержу, — прошептала она. «Какая трогательная забота», — подумал Грей. Он отпустил вожжи, лошади остановились.»
— Что вы себе позволяете? — негромко осведомился Грей.
— Я думала, вы замерзли.
— Разве я говорил, что мне холодно?
— Нет, — чуть слышно ответила Беркли. Грей молчал, и это было невыносимо. Напряжение, пронизывавшее его от головы до пят, передалось и ей. Внезапно ей почудилось, что его скованность объясняется не только раздражением. Не доверяя своим ощущениям, Беркли скользнула взглядом по потемневшему лицу Грея.
— Кажется, в этих ваших способностях есть кое-что. Беркли едва разбирала его слова. Ее щеку согревало дыхание Грея. Он наклонил голову, и ей стоило лишь чуть-чуть податься к нему, чтобы их губы соприкоснулись. Время остановилось. Внезапно оно вновь двинулось вперед, и предыдущая секунда сменилась другой, наполненной столь же томительным ожиданием. Потом и она кончилась. Беркли нерешительно отодвинулась от Грея.
Он мягко взял ее за руки и усадил на скамью. Сняв ладони с его плеча и бедра, Беркли положила их себе на колени. Грей подоткнул одеяла вокруг нее и себя и опять взялся за вожжи.
— Мы почти приехали.
Беркли кивнула, но на сей раз ее щека не коснулась плеча Грея.
С вершины Пойнт открывался вид на скалы, отвесно спускавшиеся к бухте. В это время суток здесь царили запустение и тишина, лишь время от времени нарушаемая лаем морского льва.
Беркли сообразила, что Грей выполнил разом оба ее желания. Сейчас они находились у океана на холме. Над их головами раскинулся звездный шатер. Под ногами расстилался ковер волн неумолчного прибоя.
— Спасибо вам, — сказала Беркли.
Грей кивнул. Брезентовый верх экипажа отчасти защищал их от морского бриза, но он подумал, что Беркли вряд ли чувствует себя вполне уютно. Обняв ее за плечи, Грей откинулся на подушку спинки. Еще долго они сидели так, почти соприкасаясь головами, глядя в небо и прислушиваясь к шуму набегающих волн.
— Вам одиноко, Беркли?
То, что он обратился к ней по имени, поразило ее почти так же сильно, как и сам вопрос. Грей застал ее врасплох, и она ответила откровенно:
— Да, немного.
— Но с вами постоянно миссис Ирвин.
— Миссис Ирвин занята своими модными журналами, а портнихи не выпускают из зубов булавки. Они как-то умудряются говорить друг с другом, но я их не понимаю.
Беркли почувствовала, как грудь Грея колыхнулась от добродушного смешка.
— А Сэм? — спросил он.
— Сэм постоянно торчит в моих комнатах и всегда готов подхватить беседу. Стыдно признаться, но за прошедший месяц он узнал о покроях бархатных платьев больше, чем я за всю свою жизнь. Сэм пытался научить меня, но, боюсь, я не проявила достаточного интереса.
Под покровом темноты Грей улыбнулся еще шире. Такое с ним случалось редко.
— А остальные рабочие? Они ведь то и дело заглядывают к вам в комнаты.
— Что ж, это так, и все, за что бы они ни брались, делают безукоризненно. — Беркли подумала, что Грей и так это знает. Доннел сказал ей, что Грей сам осмотрел ее номер и остался доволен. — Но как только работа закончена, они сразу уходят. Не успела я оглянуться, Шоун и Майк соорудили кровать. Джордан развесил драпировки. Гарри и Сэм принесли новый шифоньер и разместили в нем мою одежду. Они трудятся не покладая рук и почти не замечают меня.
— Вы часто наведываетесь на кухню. Как вам понравилась Энни Джек?
— Вы заполучили ее лишь три дня назад, — напомнила Беркли. — Это время она была очень занята, устраивая все по своему вкусу. Я скорее путалась у нее под ногами, чем помогала. Но как бы то ни было, Энни до сих пор не решила, на что я гожусь.
Грей и сам еще не знал этого, но не был уверен, что новая кухарка разделяет его сомнения.
— Что вы имеете в виду?
— Она называет меня женщиной-духом.
— Как?
— Спросите ее сами. Она отказалась объяснить мне, в чем дело, но не подпускает меня к себе.
Энни Джек, дородная тучная негритянка, сама была способна испугать кого угодно. Грею и в голову не приходило, что она может опасаться Беркли Шоу.
— Я поговорю с ней, — пообещал он.
— Вам не удастся расположить ее ко мне, — возразила Беркли. Точно так же как Грею не удалось избавить Беркли от одиночества, заполнив ее дни примерками и переустройством комнат. До сих пор она не сознавала, что все это Грей считает частью своих обязанностей по управлению «Фениксом»; теперь Беркли видела, что это действительно так. У Грея не оставалось времени для нее, но он сделал все, чтобы другие не оставляли Беркли одну.
— И все же я поговорю с Энни, — повторил Грей. Беркли кивнула. Она признавала за ним право вмешаться в свои дела, но Грей видел, что это ей не нравится. Он ничуть не сомневался, что девушке не понравится и то, что он сейчас собирался сказать. — Я навел справки о вашем отце, Беркли.
Она выпрямилась как струна. Одеяла, укутывавшие ее плечи, соскользнули до пояса, но она не почувствовала холода. У нее перехватило дыхание, мысли смешались. Она прижала ладонь к губам.
Взяв Беркли за руку, Грей отвел ее ладонь от губ.
— Все равно вы рано или поздно узнали бы об этом, — сказал он.
Девушка судорожно вздохнула, охваченная чувством вины. С тех пор как Беркли оказалась в «Фениксе», она сотню раз вспоминала об Андерсоне, но ей и в голову не приходило тосковать по нему. Грей еще не сказал этого, но Беркли уже знала, что Андерсон мертв. Она устремила взгляд на город.
Грей коснулся ее плеча, но Беркли попыталась сбросить его руку. Ей не нужна жалость. И уж конечно, она ее не заслуживает.
— Говорите, — сказала девушка. — Я не стану плакать. Грей предпочел бы, чтобы она заплакала.
— Могила вашего отца находится на кладбище, где обычно хоронят обитателей Сиднейского квартала. Обстоятельства его смерти до сих пор неясны. Одни утверждают, что на него напали. Другие говорят, что он сам затеял ссору. Попав в ту часть города, ваш отец вряд ли мог рассчитывать выбраться оттуда живым и невредимым. Должно быть, он здорово там отличился. Только поэтому люди вспомнили его.
— Я хочу увидеть могилу.
— Вам туда нельзя.
— Я пойду с вами. «Гуси» вас уважают. А поскольку я буду под вашим покровительством, они и меня не тронут.
— Они ничуть не уважают меня, просто еще не решили, как до меня добраться, а это совсем другое дело.
Беркли придвинулась к Грею, зябко кутаясь в его куртку, и он запахнул ее на девушке. Грей отлично понимал, какие трудности взвалил на свои плечи, поведав правду об ее отце.
— Вы привезли меня сюда, чтобы сообщить об этом? — спросила Беркли.
— Нет. Я не собирался сегодня рассказывать о вашем отце. И не ожидал встретить вас нынче вечером.
— Когда вы узнали об этом?
— Сегодня во второй половине дня. Когда я приехал в отель, вы уже пообедали и поднялись к себе в номер. Я решил отложить разговор до завтрашнего утра.