— Хорошо, хорошо! Я подойду к вам через пару минут! — быстро и легко лавируя между друзьями, он удалился.
   — Ну и противный же он! — провел по лбу Гефест, вытирая легкую испарину, — Даже в жар от него бросило.
   — А руки, как тиски, не в жизнь не сказал бы! — осведомился Алтермо, потирая запястье.
   — Ладно, где твои скакуны? — перебил разговор Немо. — У меня нет желания провести здесь остаток дня!
   — Они перед тобой! — указательно провел рукой Алтермо. — По правую сторону те, чьи хозяева погибли в сражении под Холмским Ущельем. Их вы можете брать.
   — А остальные? — поинтересовался Немо.
   — У остальных есть хозяева, а пока жив хозяин, северные кони его не сменят, если же владелец погиб, то зачастую умирает и конь… — Алтермо погрустнел, глаза ввалились, на лице проявились не видимые раньше морщины. — Но эти кони остались жить, наверное, в надежде, что хозяин вернется, а может, ждут другого. Но все же теперь ваш выбор!
   — А они станут нам служить? — продолжал любопытствовать Немо.
   — Кто знает? Может, да… может, нет. — неоднозначно ответил Алтермо. — Конь сам выберет себе хозяина…
   — Ладно, хватит! А то меня тошнит от этого карлика и этого места! — встрепенулся Гефест — Быстрее выберем — быстрее уберемся отсюда!
   Выбор был далеко не прост. Все скакуны славные и лучшего из них выбрать было сложно. Гефесту пришлось трижды обойти ряд ничейныхлошадей, прежде чем он выбрал для себя подходящего, затем ему предстоял выбор еще одного (на что кузнецу три скакуна, было не ясно, но — если три, пусть будет три! — никто не возражал). Для Немо выбор был проще, он сразу заприметил одного жеребца — точнее жеребец сам заприметил себе нового хозяина — однотонно черный, темно-вороного цвета, с двумя небольшими белыми пятнами на груди и возле левого глаза, это был очень стройный и мощный скакун, даже для северного! Черная густая грива опускалась большими локонами на гармоничное лошадиное тело, точные красивые овалы глаз, взгляд упрямо был нацелен в самые глаза Немо. Взгляда не мог отвести ни северянин, ни жеребец.
   — Он тебя заприметил! — с полным грустью голосом сказал Алтермо. — До Холмского Ущелья он принадлежал моему брату.
   — Брату? — не отводя взгляда с темных лошадиных глаз, спросил Немо. — Ты не говорил, что у тебя есть брат.
   — Был… — понижая голос, ответил Алтермо. — Он погиб в Ущелье.
   — Извини…
   — Немо, ты не виноват… Никто, кроме разбойников в этом не виноват… — парировал глава обоза. — Мир тесен, у меня еще будет возможность отомстить.
   Из темноты конюшен снова появился силуэт карлика, он не заставил себя ждать, ловко перекатываясь с ноги на ногу он подошел к Алтермо.
   — Вы готовы? — с наигранной улыбкой, больше напоминавшей оскал дворового пса, прошипел распорядитель.
   — Готовы! — в один голос ответили сразу все друзья; никому из них не понравился карлик и находиться здесь никто не желал, все думали только о том, как отсюда побыстрее смыться.
   — Я распоряжусь… — начал было карлик.
   — Мы сами выведем своих лошадей! — перебил Алтермо.
   — Как пожелаете! — сделал небольшой поклон карлик, пригибая одну ногу, а другую, вытягивая впереди.
   Вскоре вся процессия зашагала по лабиринтам городской конюшни. Впереди по-прежнему весело шагал, перепрыгивая с ноги на ногу, карлик. Трое посетителей плелись сзади, держа скакунов под узды. Быстро лавируя по конюшням, они снова вернулись в ту часть, где жутко пахло сыростью и гнилым сеном, и, конечно же, лошадиным навозом. Группа в сопровождении карлика выбралась наружу, как раз в том месте города, куда и зашли.
   Солнце уже катилось к закату, через час, а может, и меньше, над городом нависнет полная мгла.
   — Как его зовут? — на последок спросил у Алтермо Немо.
   — Ястреб, — гордо ответил Алтермо.
   Наскоро попрощавшись и обменявшись парочкой добрых слов, Алтермо расстался с дорожными друзьями. Сегодня Немо и Гефест уже покидали город, несмотря на сгущающийся сумрак — предвестника ночи. Кузнец куда-то явно спешил, теперь он рвался в Нимфею еще больше, чем Немо, это слегка настораживало. Слишком много случайностей: три скакуна, поздний отъезд, новый договор. Гефест ничего не объяснял, а Немо уже сгорал от любопытства и нетерпения, все причудыкузнеца для него выглядели какими-то несерьезными.
   Направились к зданию ханской сокровищницы. Там они собирались обменять платежный лист на звонкую монету. Сколько должны были им выдать денег, они не знали. Письмо было запечатано ханской печатью, сорви и останешься без выплаты. Когда же отец и сын получили свои деньги, оба крайне удивились. Хан не пожалел денег для Чемпиона! Ожидаемая сумма, которую Немо рисовал в воображении, в реалии превзошла себя раз в пять! В сокровищнице за какую-то бумажку им выдали увесистый кожаный мешок с золотыми монетами и три таких же серебром. На эту сумму можно было скупить половину столичного товара.
   — Отец, ты ничего не хочешь объяснить? — невыдержан Немо.
   — Что? — попытался сделать удивленный вид от слов Немо Гефест.
   — Не делай вид, будто не понимаешь! — разгорячено гаркнул северянин. — Договор., скакуны, спешка, в которой мы покидаем Кураст, теперь еще и целое состояние от доброго хана!
   — Всему свое время, — деловито ответил Гефест.
   — И мне не стоит знать? — настаивал на своем Немо.
   — Я уже не в первый раз говорю: сегодня ты все узнаешь.
   Делать было нечего, выудить из старого кузнеца то, чего он не хочет говорить, было не возможно, хоть четвертуй его! Солнце уже скрылось за крышами домов, над городом спустилась темная пелена мрака, надвигалась беспросветная ночь.
   На этот раз два кузнеца пошли к Западным Воротам Кураста, сегодня они оббегали почти весь город, побывали в северном Курасте в городских конюшнях, на восток Кураста пришлось зайти, чтобы обменять на деньги ханскую расписку, а теперь на запад к выезду из города, а дальше вновь дорога, дорога, дорога…
   Немо и Гефест пробивались сквозь разъезжавшихся по трактирам торговцев, разбредавшихся кто куда покупателей. Но на запад шли только два одиноких путника, ведя в уздах троих отборных северных скакунов.
   Гефест остановился у самых ворот, ничего не говоря Немо. Северянин повинуясь тоже стал.
   — Кого-то ждем? — не хитро поинтересовался Немо.
   — Да. — отрезал Гефест.
   Время шло, отец и сын стояли у Западных Ворот Кураста. Минуты ожидания растягивались в часы. Любопытство Немо еще больше разгулялось, он уже мысленно рисовал своего нового спутника: высокого и здоровенного, как Тарего; представлял себе воина хана, которого тот нарядил для обеспечения защиты Славы Ондала; может Квал-Тарр снова двинется в путь с друзьями, но варвар лежал в лекарских палатах с тяжелыми ранениями, и даже он не смог бы оклематься от них так быстро; кто еще? На секунду Немо даже представил в роли своего нового спутника карлика из конюшен, но тут же отбросил это видение. Минуты шли, а неизвестный спутник так и не появлялся. Время застыло в слепом ожидании…
   Немо уже ждал кого угодно, ну, почти кого угодно, потому что того, кто пришел, он никак не ожидал увидеть…
   Из залитого темнотой переулка показалось сначала светлое пятнышко, затем оно стало расти и расти, вскоре перерисовываясь в человеческое тело. Это был тот самый человек, который спас Немо, Гефеста и Квал-Тарра в трактире Люг Хараса, тот самый светлый человек, который осветил всю таверну светло-синим заревом, позже Немо узнал, что он появился и в тот момент, когда он сражался со смертью в "непроходимом туннеле". Это был никто иной, как Малах!
   Белый воин, каким его запомнил Немо в Люг Харасе, Учитель, как называл его с десяти лет, Великий Мудрец, как назвал его мореход Страрх, кто же на самом деле Малах? Или Малхазтофей?
   — Все объяснения потом! — голос старого знахаря огласил тихую улицу исполинским эхом. — Дорога длинная, я успею рассказать тебе все, что ты должен знать.
   Немо стоял не в силах не то, чтобы ответить, а даже пошевелиться, его глаза сейчас расширились так, что можно было подумать будто они нечеловеческие — звериные!
   — М-м-ма…лах? — выдавил из себя Немо.
   — Да, не стой истуканом парень, нам надо спешить, — раздался повелительный голос Малаха.
   — Пора в путь! — заключил своим любимым выражением Гефест.
   Тьма уже окутала широкие улицы Торговой Столицы. Дневной шум сменила гробовая тишина ночи. На один миг из густо нависших над городом туч показала свой точный круг полная луна, освещая блеклым светом спины трех всадников спешивших покинуть Кураст…

Глава XI. Родные Стены

    Ноябрь-декабрь, 1484
   Северные скакуны не даром заслужили немалую славу. Они мчались изо всех сил, но эти силы не кончались. Нужды брать с собой много припасов не было, — почти через каждую лигу на ханских трактах стояли постоялые дворы и трактиры, где можно было напоить лошадей и неплохо перекусить — поэтому друзья ехали почти налегке. Пара полных боевых комплектов Немо и Гефеста были приторочены к спинам их лошадей, Малах и вовсе ехал с голыми руками
   Прошло всего два дня с момента отъезда из Торговой Столицы, а Малах и его спутники уже оставили за своими спинами Перепутье. Дальше без припасов путешествовать нельзя — за Перепутьем заканчиваются ханские владения. За переделами Восточного Ханства трактиры словно вымирали. Мощеные и ухоженные ханские большаки сменила грунтовка Восточного Тракта.
   Погода резко изменилась. Приближалась зима. На востоке она проявлялась совсем иначе, чем в других частях света. Снег здесь не выпадал и в самую лютую зиму, зато скоро должны были начаться страшные ливни, которые зальют сверху донизу каждую щель в восточных пределах. Ветер, извечно сопровождающий сезон дождей, повалит, повыкорчевывает деревья. На востоке выживали лишь немногие деревья. Слабые умирали после каждого сезона, чтобы весной переродиться. Зато их старые укоренившиеся собратья гордо стояли, являя миру свою красоту.
   На удивление сезон дождей начался рано, и застал друзей в дороге. Огромные капли сплошным потоком валились с неба, разбивались о землю, в считанные секунды образую мириады мелких лужиц, превращая Восточный Тракт в липкую вязкую грязь. Укрыться от дождя было нечем и негде. Друзья проехали Восточные Ханство, дальше путь лежал по прямой дороге Тракта, с которой свернуть придется только у самой Нимфеи.
   Стихия не на шутку разбушевалась, поездка превратилась в сущую катастрофу, лошади вязли в грязной глинистой почве, режущие капли обжигали лицо. Не спасали даже накидки и плащи. Сильные порывы ветра едва не сносили с ног, но лошади не замедляли шаг. Их ноги мешали размякшую дорожную грязь, ветер бил прямо в лицо, а скакуны исправно шагали вперед, будто и не было никакого ливня и непогоды.
   Ждать того, что дождь прекратится, не приходилось. Единственная надежда скрыться от него, перевалив за Холмское Ущелье. За этим исполинским пределом сила ливня кончалась. Но до Ущелья не меньше шести дней пути! Таверны и постоялые дворы вымерли. Дальше ночевать придется под открытым небом, под вечным водным потоком, рвущимся с пунцовых туч. Это не радовало, Гефест предложил переждать первый сезон (самый тяжелый период восточной зимы, длившийся около двух недель) в Перепутье, но Малах категорически отказался. Объяснил тем, что нужно спешить и что может произойти нечто непоправимое, если они не успеют. Эти слова совсем не радовали и не только из-за того, что придется неделю мокнуть под дождем, совсем по другой причине. Ведь если уж старый знахарь, который со своими советами получил прозвище Пророка, говорит "надо спешить", то какая-то немалая угроза вплотную нависла над Нимфей. Немо и сам чувствовал, что теряется драгоценное время. Северянин собирался вернуться, когда еще был в Травансале. Его остановил Квал-Тарр и долг перед отцом. Теперь преград — за исключением ливня — не было и надо было гнать лошадей!
   День катился к своему концу, ливень не утихал ни на грамм, ни на секунду. Друзья устроились поудобнее, на сколько это позволяла погода, точнее непогода, под одним широким дубом. Вековое дерево с густой кроной приютило не только людей, но и их лошадей. При всем желании костер развести не удалось, в мире больше не было сухой травинки или деревца, все окутала жадная водная стихия.
   Поужинали лепешками из Перепутья, прикупленные припасливым кузнецом. Не забыли и про коней, овес, конечно, изрядно намок, но лучше так, чем никак.
   Следующее утро ничем не отличалось от вечерних сумерек. Небо плотно окутали грозовые тучи, солнце не могло выпустить на свет ни единого своего лучика. Ливень не утихал, только разгорался все с новой и новой силой. Не меньше стало и ветра. Теплый и даже немного бодрящий, он все равно приносил немало неудобств, вбивая мелкие обжигающие капли в уставшие лица. Несмотря на непогоду, кони выглядели резво, готовы лезть со своими новыми хозяевами и в огонь, и в воду. И в воду, и в воду…
   Малах ехал впереди и был мрачнее туч, покрывший темной пеленой утреннее небо. За весь путь он не промолвил ни единого слова. Не в пример много говорил Гефест, но из всего, что удалось услышать, Немо не вынес для себя никакой выгоды, разве что несколько бранных слов пополнили его арсенал знаний. Да, в городом молчании было ехать до нельзя тоскливо, но поддерживать разговор было сложной затеей. Любые беседы гасли под стрелами неистового ливня, любые слова не были слышны дальше собственного уха, любые попытки начать разговор, изначально были обречены на неудачу. И Кузнец понял безнадежность своих попыток разговорить спутников, тоже отказался от разговоров, лишь изредка вставлял несколько особо ярких ругательств, описывающих погоду.
   Безмолвие, неопределенность и таинства, разыгравшиеся вокруг, резали Немо без ножа. Он хотел узнать все, что так умело скрывали от него спутники, любопытство северянина уже выливалось из берегов сознания, понятное желание определенности оставалось тяжелым грузом внутренних размышлений. Ему ничего не оставалось, кроме жгучего и нелегкого ожидания в безызвестности, ожидание того, когда Малах снизойдет до разговора…
   Восточный Тракт погряз в грязи, ливень и не думал слабеть, ветер и не собирался стихать. День превратился в сплошную ночь, небо закрыла тугая пелена антрацитовых туч. Во время ливней никто не дерзал пуститься в путь по Восточному Тракту, поэтому дорога была пустынна, словно давно вымершая речная паутина. Вся торговля на время ливней застыла, трактиры и постоялые дворы попрятались, будто раки в свои раковины, нельзя было и повстречать хотя бы одну захудалую таверну. Но это не заставило Малаха и его спутников остановиться, или повернуть назад. Их ждали родные стены, в которых происходило что-то из ряда вон выходящее, что-то такое, что заставило старого знахаря закрыть глаза на сезон дождей и пуститься в путь, что-то… но что? Об этом могли знать только Малах и Гефест, но выманить у них, хотя б одно слово Немо не удавалось…
   На восьмой день пути через страну вечной грязи и дождей на мрачном сером небе стал заметен небольшой просвет, как раз над Холмским Ущельем стояло солнце, уже тусклыми зимними лучами пробиваясь через темную плотную стену туч.
   — К следующему утру выберемся из Ливня! — что есть мочи крикнул Гефест, но его слова утонули у самых губ.
   Тяжелый влажный воздух не дал вылететь его словам дальше краешка рта, но этого и не было нужно, уже каждый из спутников смотрел на просвет, измерял на глаз дорогу, которая отделят их от долгожданного Холмского Ущелья.
   Просвет стал неумолимо гаснуть, теряться в темноте, но на этот раз темноте ночи. Уже в который день путников спасали одинокие дубы. Огромный деревянный исполин закрыл своими стал пристанищем для одиноких путников, стал на одну ночь для них кровом и домом.
   Под деревом ветер утих, бессильно разбиваясь об грудь дуба, дождь тоже, казалось, поутих, его капли были уже не так стремительны, как прежде, нескончаемые волны небесного потока поредела. Скоро друзья выберутся из ливневого пути, тогда дорога станет не в пример легкой, снова появятся трактиры, не будет липкой и мерзкой грязи, вот тогда северные скакуны смогут разгуляться!
   — Может, хватит от меня все скрывать? — укоризненно рявкнул Немо, надежно скрывающий от воздушных потоков дуб, помог словам долететь до ушей слушателей.
   — Мы и не скрываем. — парировал Гефест.
   — Что это такое? Секреты?! И кто вообще ты такой, Малах?! - не выдержал северянин.
   — Я сам бы хотел знать на это ответы. — еле слышно ответил Малах.
   — Ты еще скажи, что ничего не знаешь! — огрызнулся Немо.
   — Знаю, но немного, — прежним тихим голосом отозвался знахарь.
   — И что это за «немного», которое ты знаешь? — нервно дернул любопытствующий.
   — Мир изменяется, страшные силы выходят на свободу. — Малах потер усталые глаза. — Те силы, из-за которых мне пришлось покинуть Нимфею.
   — И какие же это Силы? — вопросил северянин.
   — Ты и сам должен немало понимать, — спокойно отвечал Малах. — Взять к примеру пожар, который вынудил вас с Гефестом уехать из Нимфеи на турнир раньше срока.
   — И что с этим пожаром?! - неодобрительно качал головой в разные стороны Немо.
   — Ты когда-нибудь видел, чтобы степь так горела?
   — Как? — парировал Немо.
   — Огонь спокойно мог забраться на городские стены, мог превратить весь город в груду пепла, — тихо бормотал знахарь. — Степные пожары не редкость в Южной Короне, но они не помеха частоколам. Их пламя слабо, оно не способно подняться выше колена, но пожар в Нимфее вздымался до небес! Огонь подпитывала чья-то Сила, чья-то недобрая Сила!
   — Чья? — успокаиваясь спросил Немо; а ведь и впрямь степь горела не сама по себе, то что ее подожгли Немо знал, он сам нашел остатки факелов, которыми совершили поджог. Но удивляло другое — разве могут питать пламя такой мощи степные растения? Разве может степной огонь поглотить разом всю степь, перебраться с земли на городской частокол, вмиг перекинуться на дома? Нет! Даже самый дикий степной пожар не сможет поглотить город!
   — Я не знаю… — угрюмо ответил Малах. — Не знаю.
   — Ладно, Немо, сегодня будем спать, утро вечера мудренее, — встрял в разговор до этого момента молчавший Гефест. — Вот завтра выберемся из-под ливня, тогда и поговорим.
   Где-то на западе на мгновение полыхнул последний луч уходящего солнца, и без того темное небо покрыл густой мрак.
   Для Немо ночь выдалась не из приятных, ему приснилась Нимфея. Во сне он распахнул городские ворота и… ужаснулся. Улицы были усеяны изуродованными трупами, будто на город обрушилась сила многотысячной армии, которая убивала без пощады каждого, детей, женщин, стариков. Мощеная каменными плитами дорога была омрачена въевшейся багряной кровью. Немо переступал через искалеченные трупы, он шел на центральную площадь. Северянин заглядывал в лица умерших, выискивая в куче тел одно знакомое — тело Анадель. Но девушки нигде не было, ни живой, ни мертвой. Центральная площадь распахнула перед Немо ужасную картину: погибших там было больше всего, гнилостное зловоние поднялось над площадью мутным туманом, от смрадного воздуха распирало внутри, зверски тошнило; в центральном фонтане лилась не чистая и прозрачная вода, как раньше, а темная почерневшая кровь; стены домов тоже перебрали в себя мутную багряную краску крови… крови… крови…
   Аккуратно перешагивая трупы, шла девушка, ее лицо было изуродовано страшными язвами, некогда красивое и белое платье превратилось в грязные окровавленые лохмотья, черные густые волосы покрылись слоем засохшей крови, руки были исцарапаны и изрезаны, взгляд потупился в пол, где беспробудным сном спали люди. Девушка шла, Немо не отрывал от нее взгляд, хотелось побежать к ней, но что-то мешало. Девушка зашла в фонтан, ее ноги окутала темная кровавая вода, быстро подняла взгляд, и Немо узнал в незнакомке Анадель… это была она. Северянин рванулся к ней обезумевшим зверем, но добраться до нее оказалось сложнее, чем казалось на первый взгляд. Трупы словно оживали, цеплялись за ноги, вечно пытались подставить под ноги бок. Немо упал. Руки покрыла смешанная с дорожной пылью мутная почерневшая кровь. Северянин поднял глаза, Анадель медленно и плавно падала с ног, секунда, вторая, третья… девушку погребла под собой темно-красная вода фонтана. Немо вновь пустился к ней. Когда он подбежал к Анадель и вытащил ее из кровавой пучины, девушка была мертва, с ее лица пропали все язвы, оно стало чистым, смуглым, как в момент расставания, но Анадель была мертва… Немо провел окровавленными руками по прекрасному девичьему лицу, оставляя на нем красные полосы. Хотелось закричать, но в горле возник неведомый ком, поглощающий любой звук. Немо нежно целовал ее полные губы, которые еще хранили жизненное тепло, обнимал безвольное тело, гладил локоны ее прекрасных волос…
   Северянин достал из-за пазухи даго, откуда оно взялось непонятно, но Немо подвел острое лезвие к своему горлу, сделал одно небольшое движение, и его кровь пополнила запасы алой воды фонтана…
   Немо проснулся…
   Несмотря на холод, на лбу северянина выступили маленькие кристаллики пота. Немо судорожно смахнул с лица излишнюю воду и попытался поскорее забыть об этом ночном кошмаре.
   И Гефест, и Малах уже не спали. Ночь не спеша уходила, но света по-прежнему не было, огненному светилу мешали мрачные стражи, загородившие собой небесные своды.
   Друзья пустились в путь, не позавтракав. Сегодня дорога должна быть долгой, о страшном сне Немо пытался не думать, перебрасывая мысли в сторону предстоящих объяснений с Малахом.
   Северные скакуны оправдывали себя: часам к трем по полудни трио из Нимфеи перевалило через Холмское Ущелье. Препятствий со стороны искателей легкой добычи не было, Элдиборские войска после вести о нападении на северный обоз организовали немалый рейд. Перебить всех разбойников, конечно, не удалось, — уж слишком хорошо последние знали леса, окружавшие Ущелье! — но элдиборские вояки неплохо потрепали солдат фортуны, рассеяли их войска по всему лесу и теперь массового нападения можно было и не ждать. Разбойники скрывались, предпочитая дружной армии мелкие мобильные шайки. Большие группы легче выследить, скорость перемещения ниже, а снова связываться с элдиборскими вояками не слишком хотелось. Своя жизнь все дороже, чем легкая нажива!
   Но еще большую роль в умиротворенности Ущелья сыграл сезон дождей и отсутствие торговцев. Никто не порывался путешествовать под нескончаемым ливнем.
   За Холмским Ущельем грозные тучи вмиг рассеялись, ветер стих окончательно, но зимнее солнце уже не грело, только скудно освещало высохшую дорогу.
   Немо и его спутники ехали в гордом молчании, Малах не спешил рассказывать свою повесть, не расспрашивал и северянин, предвкушаю грядущую беседу.
   По обочине Тракта мелькали деревья, небольшие курганы и овраги. Скоро путники должны были добраться до деревушки Аллойрад, в которой когда-то по пути на турнир Немо и Гефест ночевали вместе с северным обозом.
   Аллойрад был уже совсем близко, чтобы добраться до него, надо было свернуть на проселочную дорогу по правую руку. Вот и долгожданный поворот, в считанные секунды друзья добрались до деревенского частокола, но вместо старых и отрухлевших, видавших виды домов, Немо увидел разграбленную и сожженную дотла деревню. Кто-то изрядно здесь постарался, по деревенской дороге были разбросаны тела мужчин, стариков и женщин, детей не было. Некоторые дома еще тлели, погребая под своими тяжелыми балками людские трупы. Тел нападавших не было, либо их всех забрали с собой атакующие, либо…
   Немо и его спутники въехали в догорающие раскуроченные ворота, деревня вымерла, больше в ней не осталось ни души.
   — Ситуация с каждым днем все хуже! — с поникшей головой процедил сквозь зубы Гефест.
   — Нам надо уходить, здесь не безопасно, — будто не замечая слова кузнеца, говорил Малах. — Убитых жаль, но присоединяться к ним мы не можем, у нас впереди великие дела… — Малах осекся — Надо уходить! И Быстрее!
   — Мы должны похоронить умерших, в традициях этого племени были погребальные огни. — тихо говорил Немо. — Мы не можем оставить их так.
   — Но и хоронить их у нас нет времени, — отвечал Малах. — Повторюсь, нам надо спешить.
   — Я никуда не поеду. Эти люди когда-то дали мне приют, а теперь ты хочешь, чтобы я оставил их тела стервятникам? — косо взглянув на знахаря грубо уронил Немо, северянину что-то с каждым днем все сложнее и сложнее было терпеть безразличие Учителя.
   — Малах, я тоже никуда не поеду, пока мы не отдадим этим бедолагам последние почести, — вмешался Гефест.
   — Будь, по-вашему! — согласился со своими спутниками Малах.
   Чтобы отпустить умерших в последний путь, понадобилось немало времени. Сначала Немо и Гефест перенесли тела и сложили их в одну кучу, предварительно покидав под низ все, что могло гореть. Трагическая процессия погребальных огней началась только тогда, когда показала свой полукруг луна. Звезды горели очень ярко, на небе было ни единого облачка, ни единой тучки.
   Малах первый двинулся через разрушенный деревянные ворота Аллойрада, следом за ним пустились и Немо с Гефестом. За спинами друзей яростно потрескивали огни погребального пламени, которое уносило в мир духов измученные души погибших.