Гусев Валерий Борисович. Каникулы с невидимкой

   Мы тоже приготовились к высадке. Удрать не получалось, шар надежно прихватили к земле тросом. Алешка сбросил вниз шубу Деда Мороза, нарочно стараясь попасть в парня, который орал про посадку.
   Шуба свалилась прямо на него. Он не ожидал такого подарка, с трудом устоял на ногах и почему-то очень испугался. Забился под шубой, стал махать руками, чтобы поскорее ее сбросить. Будто не шуба на него навалилась, а страшный медведь.
   – А это зачем? - зло спросил второй парень, худой и длинный, показывая на нас.
   – Они уже в корзине сидели, - объяснил Дед Мороз. - Пришлось взять с собой.
   – Зря ты их привез. - Парень что-то закрепил на лебедке, подошел поближе. Смотрел на нас, а говорил Деду: - Твои, что ли? Не знал.
   – Не мои, - сказал Дед Мороз, подбрасывая в руке мешок с деньгами, - чужие. Не выбрасывать же их, - и опять подбросил мешок.
   – Лучше бы выбросил, - сказал парень. И было понятно, что он говорит про нас, а не про мешок с деньгами. - Доложу шефу. Я тебе не завидую.
   – Я вам тоже, - буркнул Дед Мороз. - Это еще те детки!
   – Вылазь, - скомандовал нам тот парень, который боролся с шубой. - На допрос.
   Мы выбрались из корзины, огляделись. Хотя разглядывать особо было нечего. Дом из-за высокого забора выглядывал только своими верхушками-башенками. От ворот уходила в темную даль узкая, в один ряд, дорога между сугробов. Было тихо. Только за забором гремела собачья цепь.
   Шар висел над самой землей, сильно сдутый, будто уставший от трудного пути.
   Охранники распахнули ворота, взяли шар, как лошадь, под уздцы и повели за забор. Мы поплелись следом.
   – Не бойтесь, - шепнул нам в спину Дед Мороз. - Нас скоро найдут.
   – По следам, что ли? - обернулся я. - В синем небе.
   – Именно! По следам! Я нарочно из корзины свои вещи выбрасывал. Рукавицы там, бороду, шапку… Наследил, в общем.
   Ага. Мальчик-с-пальчик нашелся.
   Мы вошли в ворота. Охранники повели шар к такому… вроде как пластмассовому ребристому сараю, вроде высокого ангара, приказав нам «оставаться на местах».
   Во всех окнах дома горел свет. Дом был похож на старинный терем. Резной, весь в столбиках и завитушках. А забор вокруг - из заостренных бревен, тоже вроде как старинный. Красивый дом. Не скажешь, что бандитское логово.
   У высокого крыльца, на столбиках и под чешуйчатой крышей, скакал на цепи, рвался и грозно лаял хриплым голосом громадный лохматый пес.
   – Ух ты! - восхищенно пропел Алешка. - Какой красивый!
   Пес замолчал - ему понравилось. Он внимательно посмотрел на Алешку и махнул ему хвостом.
   Меня это не удивило. Нашего Алешку все животные любят. Даже тараканы.
   Охранники загнали шар в ангар, как слона в стойло, закрыли ворота и вернулись к нам.
   – С тобой все ясно, - сказал один из них Деду Морозу. - Иди к шефу, сдавай выручку. А что с вами делать? - это он нас спросил.
   Мы и ответили:
   – Накормить, спать уложить, а утром домой доставить, к родителям. Они будут вам благодарны.
   – Это мысль! - ухмыльнулся тот, который шубы испугался. - Сколько они за вас дадут? За каждого?
   – Наш папа, - нашелся Алешка, - безработный инженер, вы с него ничего не получите.
   «Кроме больших неприятностей», - мысленно добавил я.
   – Ладно, запрем их в сарае до утра. Пусть шеф решает.
   В это время на крыльцо вышла та самая Баба Яга. В полушубке, в джинсах и в коротких сапогах.
   – Бог мой! - взвыла она, увидев нас. - Какие очаровательные дети! Я займусь вашим воспитанием. И сделаю из вас настоящих бандитов.
   – Спасибо, не надо, - вежливо отказался Алешка. - Нам и так хорошо.
   – А тебя никто и не спрашивает, - отрезала бабка.
   По-моему, она была немного сумасшедшая.

Глава IV

   В БАНДИТСКОМ ЛОГОВЕ
   Логово оказалось ничего себе. Оно и внутри было похоже на старинный терем. Хотя, по правде, мы эти терема ни снаружи, ни внутри живьем никогда не видели. Только на картинках да в кино. Но и сейчас нам осмотреться не дали. Баба Яга, как только мы вошли в дом, сказала:
   – Будете жить в комнате для гостей. На втором этаже.
   – Мы не собираемся у вас жить, - сказал я. - У нас свой дом есть.
   – А вас никто и не спрашивает. Марш наверх, двумя ногами сразу! Вот так, - и она, грохоча сапогами, запрыгала по ступеням, будто у нее были связаны ноги.
   Мы переглянулись, выпучив глаза. Алешка постучал себя пальцем по лбу. Я с ним согласился.
   Но у Бабы Яги было свое на уме. Она скакала по лестнице и приговаривала в такт прыжкам:
   – Это уп-раж-нение прек-рас-но раз-ви-вает икроножные мышцы, - последние два слова она проговорила нормально, потому что уже доскакала до площадки и остановилась перед дверью.
   – Двери открывать только ногами! Вот так! - и она, подпрыгнув, ахнула сапогами в дверь.
   Та с треском распахнулась, и за ней что-то упало. И послышался недовольный мужской голос:
   – Мама, вы опять за свое!
   Мы мигом взбежали по лестнице - посмотреть, что там грохнулось.
   За распахнутой дверью вставал с пола, приложив руку ко лбу, толстенький мужчина, похожий на Карлсона без пропеллера. Он был в клетчатой рубашке и широких цветных подтяжках на пуговицах.
   – А это еще кто? - спросил он про нас.
   – Это дети Августа, - забредила старушка. - Он подарил их мне. Я возьмусь за их воспитание.
   – Не надо, мама, - попросил Карлсон, - у нас и так уже все двери расшатаны. Отведите их в комнату и уложите спать. А ты, Карпухин, - это он приказал маленькому и толстому, - будешь их стеречь, чтобы не удрали.
   – Я не Карпухин, - обиделся тот. - Я Алехин.
   – И чего я вас все время путаю? - огорчился Карлсон. - Вы же такие разные.
   Действительно, они были разные. Один - маленький и толстый, а другой худой и длинный. Один - чаще всего веселый, а другой - чаще всего злой. У одного шнурки на ботинках все время развязывались, и он постоянно из-за этого спотыкался. А у другого, - наоборот, затягивались в мертвые узлы. И он все время ругался, пытаясь их распутать. Словом, совсем разные. Но чем-то очень похожие. Может, тем, что оба одинаково неправильно говорили. Алехин говорил «мармалад», а Карпухин - «вармишель». Толстый говорил «тубаретка», а худой - «скрипя сердцем». Но это не главное, что делало их похожими друг на друга. И мы долго не могли это понять. А потом догадались. Но гораздо позже…
   В отведенной нам комнате была всякая мебель и три кровати. И при виде их мы вдруг почувствовали такую усталость, будто не на шаре из Москвы летели, а пешком шли. Глубокими, необозримыми снегами.
   Поэтому мы сразу же бухнулись, не раздеваясь, на постели и мгновенно вырубились.
   – Пусть они завтра нас на станцию отвезут, - пробормотал я Алешке вместо «спокойной ночи».
   – Ага, - пробормотал он в ответ. - Только Лорда с собой заберем.
   «Хоть короля», - подумал я из последних сил…
   А потом я вдруг проснулся и долго не мог уснуть. То ли мне мешал отчаянный храп толстяка Алехина, то ли луна за окном, то ли собачий лай во дворе, а скорее всего - тяжелые и тревожные мысли.
   Было ясно - мы попали в руки каких-то бандитов, и так просто они нас не отпустят.
   За себя я не очень беспокоился, я уже почти взрослый, а вот за Алешку сердце сжималось. Он в нашей семье - самый маленький. И самый талантливый. «Очень способный юноша, - говорит про него папа, - на все способен». Это он говорит с иронией. Но Лешка и в самом деле на все способен. Любая неисправная техника оживает в его руках. И прямо каким-то чудом: Лешка ткнет куда-то отверткой, трахнет изо всех сил молотком - и пожалуйста - все заработало. Правда, не всегда так, как положено. Миксер у него вдруг превращается в пылесос, неисправный магнитофон - в исправную кофеварку. Настенные часы становятся вдруг будильником, а мамин фен - фонариком.
   А как Лешка рисует! Один раз он за две секунды навалял мамин портрет. Да так здорово, что мама чуть не заплакала от гордости: неужели это я, такая красивая, а я и не знала. Тогда Лешка тут же нарисовал папин портрет… Папа потом с ним целую неделю не разговаривал, а мама целую неделю хихикала, когда взглядывала на папу.
   И еще Лешку все животные понимают, прямо с полуслова. И всегда его слушаются, даже огромные злые собаки. Я как-то видел, что из-за него два дворовых кота подрались. Лешка черного погладил, а рыжего не успел приласкать. Так тот, обиженный, таких черному оплеух накатал!
   Из-за всяких животных Алешка постоянно с кем-нибудь воюет. Даже с нашими родителями. Мама однажды прогнала с подоконника голубей, которые там гадили, а Лешка ей строгое замечание сделал:
   – Птиц нужно беречь. Ведь они тоже наши четвероногие друзья.
   И с папой он один раз здорово поссорился. Из-за таракана. Папа их боится и ненавидит. И вот на кухне выполз из-под плиты таракан. Папа тут же тапочку снял и хотел его прихлопнуть, а Алешка как заорет на него:
   – Ты что! Тебе его не жалко? Он в тысячу раз меньше тебя! Крошку хлеба для него пожалел, да? А его, может, за плитой голодные детки ждут!
   – Да я этих голодных деток… - Папа даже дар речи потерял. - Да я их… Да они у меня…
   Алешка встал из-за стола и строго сказал:
   – Стыдно, молодой человек! - он эту фразу, наверное, где-нибудь в очереди услышал. И запомнил на всякий случай. Вот она и пригодилась.
   Папа так и остался с открытым ртом. И так и пошел в кабинет - в тапочке на одной ноге и с другой тапочкой в руке.
   А мама сказала ему вслед с восхищением:
   – Какое доброе сердце у ребенка!
   А наш ребенок в тот же вечер (это как раз накануне нашего отлета произошло) такое натворил!…
   Подходит ко мне и сообщает:
   – Дим, а каникулы-то кончаются. Скоро настанут скучные трудовые будни.
   – Ну и что? - не понял я, к чему он клонит.
   – Что-что? Мы за все каникулы так ни разу с большой горки на снегокате не покатались. Обидно.
   – Ну и что? - опять не понял я. Не догадываясь о его коварном замысле. - У нас же его нет. Мама говорит: нам денег и так еле-еле на косметику хватает.
   – Да? - он на секунду задумался. - Ладно. - Еще чуть подумал и попросил: - Дай мне твои фломастеры. А то я свои уже все изрисовал.
   И он закрылся в папином кабинете. А через час потребовал ножницы. А через полчаса оделся и куда-то, весь такой загадочный, исчез.
   А еще через полчаса вернулся. Да не один. Вместе с ним пришел какой-то приятный молодой человек. Одной рукой он держал Алешку за капюшон куртки, а в другой держал пачку сторублевок.
   Молодой человек оказался продавцом из спортивного магазина. И он как-то смущенно спросил папу, который в это время как раз пришел с работы:
   – Это ваш мальчик? Он очень способный. Ему обязательно надо учиться. - И показал нам пачку денег. - Вот!
   – Чему учиться? - испуганно спросил папа. - Деньги красть?
   – Рисовать!
   Мы пригляделись и ахнули все вместе. Этот «наш способный мальчик» за какой-то час времени обычными фломастерами нарисовал целую пачку денег. Чтобы на них снегокат купить.
   Деньги были очень похожи на настоящие. Только криво обрезанные и белые с изнанки - поленился способный юноша.
   Зато папа не поленился. Такого скандала у нас еще не было.
   Папа кричал, хватался за голову, размахивал руками и бегал по комнате. А мама бегала за ним с валерьянкой и стаканом с водой.
   Наконец он успокоился и остановился:
   – Ты все понял, Алексей?
   Алешка послушно кивнул:
   – Понял. Надо было с двух сторон раскрашивать.
   И все началось сначала: бег по комнате, хватание за голову и воздымание рук к потолку…
   И тут, лежа без сна и вспоминая всякие эпизоды из нашей семейной жизни, я понял, что мы не пропадем. Выберемся из этого бандитского гнезда. Особенно если Лешка что-нибудь придумает. Нужно только немного сдерживать его инициативу и взять руководство нашей борьбой за свободу в свои руки. С тем я и заснул. Под отчаянный храп Алехина и густой басистый лай Лорда за окном.
   Разбудил меня опять же собачий лай во дворе.
   Алешка сидел на подоконнике и разговаривал через стекло с Лордом. Тот прыгал и звенел цепью.
   – Сейчас мы с тобой умоемся, почистим зубы, - говорил ему Алешка, - и поедем на станцию. Будешь жить с нами, я тебя с родителями познакомлю. - И добавил мстительно: - И с нашей учительницей. Ей понравится…
   Лорд внимательно слушал, а когда Алешка замолкал, принимался требовательно лаять. Видно, с ним редко разговаривали. Особенно по-человечески.
   Алешка спрыгнул с подоконника:
   – Проснулся? Собирайся, домой пора.
   Тут открылась дверь, и вошел Карлсон.
   – Стучаться надо, - сказал я сердито.
   – А где Дед Мороз Август? - спросил Алешка. - Уже уехал?
   – Еще нет! - как-то противно засмеялся Карлсон и стал похож на злобного поросенка. - И не уедет до тех пор, пока не выполнит мои условия.
   – Это еще какие условия? - завопил Алешка, который совершенно не выносил несправедливости и наглого обмана. - Деньги он для вас украл? Украл. Вот и подавитесь!
   – Ты отцу будешь советовать, - разозлился Карлсон, - когда с ним увидишься. - И опять противно засмеялся. - Но это будет не скоро. Я отпущу вас, когда получу за вас денежки.
   – Фиг получите, - сказал я уверенно. - У нашего отца вообще денег нет, не только на выкуп.
   – Квартиру продаст, - не менее уверенно возразил Карлсон, - ради таких-то деток.
   – Не продаст, - злорадно врезался в разговор Алешка, сочиняя на ходу. - У нас квартира казенная, папа дворником подрабатывает - ему и дали две комнаты. В подвале.
   – Ну тогда мамочка что-нибудь продаст. - Карлсон заметно терял уверенность и терпение.
   – А у нас нет мамочки, - на всякий случай и тут соврал Алешка. - Она нас бросила. У нее теперь другой папочка. В Прибалтике.
   Карлсон откровенно поскреб затылок - он уже дуреть начал от нашей информации. Папа - дворник-инженер, мама - в Прибалтике…
   И тут его терпение лопнуло. Он вытащил из кармана блокнот, выдрал из него страничку и прихлопнул ее ладонью к столу.
   – Садись! - рявкнул он (мне или Алешке). - Пиши!
   – Сам пиши! - сказал Алешка.
   – Я не умею! - сказал я.
   – Ну все! Мирные переговоры сорваны! Сейчас я позову маму, и она вас выпорет. По-настоящему. Она умеет, сам знаю.
   – Пусть только попробует! - спокойно сказал Алешка.
   И в руках его появился пистолет, направленный прямо Карлсону в лоб.
   И они тут же исчезли за дверью - Карлсон и его лоб.
   – Брось сейчас же! - завизжал Карлсон в коридоре, изредка просовывая испуганное лицо в дверную щель.
   – Щаз-з! - злорадно сказал Алешка. - Разбежался!
   Карлсон исчез, и было слышно, как он затопал по ступеням.
   – Где ты его взял? - спросил я Алешку про пистолет.
   Он небрежно пожал плечами - подумаешь, задача:
   – Под подушкой.
   – Дай посмотреть.
   Я взял пистолет - он был тяжелый и настоящий - и вынул из рукоятки обойму. Патронов в ней не было.
   – Ну и пусть, - легкомысленно отмахнулся братишка. - Они ведь этого не знают.
   – Узнают! Ищем патроны!
   А внизу послышался грозный крик Карлсона:
   – Карпухин! Где твой пистолет?
   – Во!
   – Алехин! Где твой пистолет?
   Молчание.
   А потом злобный вопль Карлсона:
   – Идиот!
   – А в нем патронов нет, - оправдался Алехин.
   Мы лихорадочно обыскивали комнату, перевернули и выдвинули все, что смогли, даже матрасы на пол сбросили - патронов не было.
   – Ищи, ищи, - подстегнул я Алешку, а сам начал сооружать баррикаду у двери. Чтобы выиграть время.
   По лестнице опять затопали бандитские ноги. Но баррикада уже была готова: тумбочка, на ней - телевизор, на телевизоре - большая стеклянная ваза.
   Но это не очень нам помогло. Мы не учли, что дверь открывалась наружу.
   Правда, все равно неплохо получилось, когда бандиты во главе с Карлсоном распахнули дверь. Баррикада оказалась неустойчивой и рухнула прямо на них. Тумбочка, правда, устояла. Телевизор, увы, разбился с гранатным грохотом. Ваза, кстати, тоже - разлетелась на тысячу осколков об голову Карлсона.
   Когда бандиты выбрались из-под обломков, на них опять смотрел неумолимый и грозный пистолетный ствол в моей руке. Правда, пустой.
   – У вас патронов нет, - неуверенно сказал, кажется, Алехин. - Вот они, - и он потряс кулаком с зажатыми в нем патронами.
   – У нас свои были, - сказал я и злорадно потряс пистолетом: - Вот они!
   – Оставьте их в покое, - послышался властный голос Бабы Яги. - Я сама с ними справлюсь.
   И она, оттолкнув тумбочку, смело шагнула в комнату.
   – Вы ведь не станете стрелять в женщину? - уверенно спросила она.
   «Особенно, в такую, - подумал я, - ее и так жалко». И опустил пистолет.
   – Ну и зря, - сказал Алешка с досадой.
   Баба Яга забрала у меня оружие. Бандиты, осмелев, ввалились в комнату.
   – Они мне нравятся, - сказала старушка. - Из них выйдет толк.
   – Письмо мы все равно писать не будем.
   – Ну и не надо. Будете жить здесь. И Августа с его Дашкой я не отпущу…
   – А если напишем? - спросил я. - Отпустите?
   – Конечно! И вас тоже. За деньги.
   – Честно? - спросил Алешка. И по его хитрому голосу я понял, что он что-то задумал.
   – Еще как честно-то! - ухмыльнулся Карлсон.
   – Нам надо подумать, - сказал я. - Посоветоваться. И с Августом Майским - тоже.
   – Это наше условие, - сказал Алешка таким тоном, что было ясно - он ни за что не уступит.
   Алехин посмотрел вопросительно на Карлсона, Карлсон - на свою маму. Та подумала и кивнула.
   – Даю вам два часа, - сказала она, выходя из комнаты. - И приберитесь здесь.
   – Еще чего! Кто натворил, тот пусть и убирает.
   Да, они еще не раз пожалеют, что мы попали на этот шар. Это я по Алешкиным глазам понял.
   Когда они убрали все осколки и обломки и оставили нас в покое, мы стали по-быстрому соображать - а нельзя ли как-нибудь попроще выбраться на волю?
   Окошко отпадает - на нем, хоть и красивая, но все-таки решетка. Дверь в коридор тоже не пойдет. А вот за шторкой еще одна дверь - неизвестно куда.
   Я повернул ручку, и дверь без лишних слов оказалась незапертой. За ней было что-то вроде чуланчика со встроенным шкафом и еще одна дверь. Но без ручки.
   Алешка бухнул в нее ногой.
   – Кто там? - раздался чей-то нежный голосок. И дверь распахнулась.
   За дверью стояла молодая девушка с ресницами и длинной косой. «Наверное, невеста Деда Мороза», - догадались мы.
   – Здрасьте, - вежливо буркнул Алешка.
   Девушка хлопнула ресницами и приветливо улыбнулась.
   – Вы тоже попались? - спросила она.
   – Мы ненадолго, - пообещал я. - Удерем, когда надоест.
   – Это ваш Август нас затащил! - сказал Алешка.
   – Но он же не нарочно! - Девушка Даша прижала руки к груди. - Он такой доверчивый. И непрактичный!
   «Оба вы хороши», - составил я в уме впечатление от этой беспомощной пары.
   – Представляете, эти невежественные люди, - продолжала ахать девушка, - вбили себе в голову, что Август и впрямь может сделать их невидимками. Чтобы они могли безнаказанно совершать преступления.
   Это мы уже знали. Но какая-то хитрая мысль зашевелилась в моей голове от этих слов. Я попытался ее ухватить, но она вильнула хвостиком и золотой рыбкой ускользнула от меня.
   Ничего, в нужный момент, я уже знал по опыту, эта рыбка вернется и исполнит наши желания.
   – Приятно было познакомиться, - сказала Даша.
   Ей было неловко за своего жениха, который невольно втянул нас в бандитское логово. А сам скоро вместе с ней выйдет на волю. В чем я очень сомневался…

Глава V

   ВСЕ РАВНО УДЕРЕМ!
   А я оказался прав в своих сомнениях. Вскоре к нам пришел Дед Мороз Август со своей снегурочкой Дашей и с подносом, на котором принес нам скудный завтрак.
   Алешка запер дверь и со словами: «Не люблю, когда за мной подглядывают» - уселся за стол.
   Дед Мороз вздохнул - длинно так и безнадежно - и сказал трагическим голосом:
   – Они меня обманули.
   Мы пожали плечами: мол, что от них ожидать?
   – Они сказали, - продолжил он, - что не отпустят нас, пока я не создам для них прибор «Невидимка».
   – Да вы объясните им, - вспылил я, - что они ошибаются, что такой прибор создать невозможно.
   – Они не верят, - Майский опять вздохнул и жалобно и виновато посмотрел на свою невесту. И повторил совсем упавшим голосом: - Они не верят.
   – Вот и хорошо, - неожиданно выпалил Алешка.
   – Что ж тут хорошего? - искренне удивилась Даша. И захлопала ресницами.
   – Мы используем их глупость в своих целях. - Алешка отодвинул поднос и сказал мне: - Все не ешь, Лордику оставь. - Заботливый такой.
   А я подумал о том, что вначале нам придется помочь Майскому и Даше удрать отсюда, а уж потом позаботиться и о себе. Потому что от них самих толку не будет. Майский, хоть и очень умный ученый, только вздыхать умеет. Даша - это вообще такое нежное, голубоглазое и беспомощное существо, вроде самого Майского. Даже еще хуже. Только и способна хлопать глазами и класть ему руку на плечо, утешая. Без нас они пропадут.
   – Будем тянуть время, - решил я. - Мы напишем бате письмо…
   – Ага, - подсказал Алешка, - на деревню дедушке. Как Ванька Жуков.
   – …А вы, Август Ильич, будете работать над прибором.
   – Да это бессмысленно! - возмутился Майский. И я понял, что даже самые умные ученые могут быть глупыми, во всяком случае - в практическом смысле.
   – Вы будете делать вид, что работаете, - терпеливо пояснил я, - а за это время мы подготовим вам побег. Поняли?
   Майский вздохнул и неуверенно согласился:
   – Кажется…
   – И, может быть, - продолжил я, - мы ухитримся сообщить обо всем нашему папе.
   – Да, - мечтательно вздохнул Алешка. - Уж он тут навел бы порядок! В пух и прах!
   – Крутой, да? - спросил с надеждой Майский.
   – Круче не бывает, - скромно ответили мы.
   Но надежда в глазах Майского тут же угасла.