Гусев Валерий Борисович. Нападение голодного пылесоса

   Алешка врал весело, легко и беззаботно - как птичка поет.
   А Юля оказалась очень доверчивой девушкой. И отзывчивой. Она ненадолго задумалась, а потом сказала:
   – Я тоже не знаю, где твой папа. Мы с ним познакомились здесь, на елке. Но он мне говорил, что когда-то, будучи без работы, играл на сцене детского театра. «Золотой ключик» называется. У метро «Юго-Западная».
   – Знаю, - сказал Алешка. - Как раз рядом с нашим домом. А почему вы милиционерам этого не сказали?
   Юля немного смутилась, а потом призналась:
   – Я не верю, что он в чем-то виноват. Он очень хороший человек.
   Алешка покачал головой, соглашаясь. Мол, бывает. Бывает, что и хороших людей разыскивает милиция.
   – Найдешь его, - сказала на прощанье Юля, - передай от меня привет своему папе.
   – Ладно, - сказал Алешка. - Но он сейчас в командировке.
   Проговорился!
   – Как это? - удивилась Юля. - Что-то я не пойму! Ой, извини, второе отделение начинается, бегу на сцену. - И она нахлобучила заячью голову и натянула на руки белые перчатки-лапки.
   Алешка усмехнулся - повезло! - и отправился дальше.
   А в фойе его остановила старушка-вахтерша:
   – Нашел ключи, милок?
   – Нашел, спасибо за внимание. Теперь можно ездить.
   Старушка, как и Юля, с удивлением посмотрела ему вслед. Почему можно ездить с ключами от квартиры? Загадка.
   Это был второй Алешкин прокол. Он это сообразил уже на улице и взял за правило: если врешь, то хорошо помни, как именно врешь. Чтобы ключи от квартиры с ключами от машины не путать. И своего папу с чужим - тоже.
   Над входом в театр висела эмблема: занавес, на нем косая молния и длинноносый человечек с громадным ключом в руке.
   Алешка потоптался у входа. На билет у него денег не было, да и представление начиналось не скоро. К тому же за дверью маячил здоровенный детина с черной бородой - Карабас-Барабас, а не дружелюбная старушка Тортила.
   Алешка осмотрелся. Не иначе искал глупого петуха, чтобы под прикрытием его хвоста проникнуть в харчевню… то есть в театр.
   Петух нашелся. В виде объявления на стене: «Театр „Золотой ключик“ продолжает набор актеров в труппу для постановки пьесы „Великан и Роза“. Обращаться к режиссеру Кабакову».
   Алешка, долго не раздумывая, толкнул тяжелую дверь.
   – Тебе чего? - прогремел над его головой сочный бас.
   – Кабакова, - спокойно ответил Алешка. - По вопросу трудоустройства.
   – Обедает! - прогремело над ним.
   – Подожду, - так же коротко ответил Алешка.
   И стал деловито расхаживать по пустому фойе, разглядывая на стенах фотографии спектаклей «Золотого ключика».
   Спектакли были какие-то странные, непривычные. Разглядывать фотографии было интересно. Как загадочные картинки в детском журнале. Приятно было их отгадывать. Например, сказка «Репка» Алешку особенно удивила.
   Это была не традиционная репка, которая застряла на огороде, а корабль под названием «Репка», который сел на мель, и его безрезультатно стаскивали с мели всем экипажем. До тех пор, пока не появился юнга-девочка по имени Мышка. Она сдернула хвостиком «Репку» с мели и снова шмыгнула в норку - в трюм.
   Алешка пожал плечами и перешел к следующему стенду, но тут, в дальнем углу фойе, отворилась дверь с табличкой «Буфет» и из нее вылетел невысокий толстенький человек. За воротом у него торчала заткнутая белая салфетка, на круглощеком румяном лице сияла улыбка, а в руке был бутерброд, который человек дожевывал на ходу. Это и был режиссер Кабаков.
   – К вам, Антон Иванович! - прогремел на все фойе Карабас.
   Антон Иванович глянул на Алешку и, не останавливаясь, горделиво пожаловался ему, показывая обглоданный бутерброд:
   – Видишь, на ходу обедать приходится. Весь в искусстве. Тебе чего?
   – На сцену хочу, - тоже гордо сказал Алешка.
   – Есть данные?
   – Конечно.
   – Где выступал?
   – В разных местах, - попробовал уклониться Алешка, вприпрыжку поспешая рядом с режиссером, который был весь в искусстве. Даже остановиться не мог. - В детском саду, в школе. У нас в школе есть свой театр. Бонифаций руководит.
   – Лев?
   – Учитель. Игорь Зиновьевич.
   – Знаю! Талантлив. Мыслит нестандартно. Мог бы стать большим режиссером, а стал маленьким учителем.
   – Хороший маленький учитель, - обиделся Алешка, - это тоже неплохо.
   – Ну-ну, - снисходительно извинился большой режиссер. - Я не в этом смысле, не обижайся. - Они делали уже второй круг по фойе, как два коня в одной упряжке - большой и маленький. - А что означает Бонифаций, знаешь?
   – Кликуха такая, - кивнул Алешка.
   – Сам ты кликуха. Бонифаций с латыни переводится как «Делающий добро».
   – Похоже на него, - подумав, согласился Алешка. - Но не всегда.
   – С вами нельзя иначе. Яблоко будешь? Одно тебе, другое мне.
   Хрустя яблоками, они помчались дальше.
   – В каком амплуа выступал?
   Алешка не знал, что такое амплуа, и поэтому ответил осторожно:
   – В разном.
   Режиссер понял его затруднение и подсказал:
   – В каких ролях? Кого играл?
   – В детском саду, - стал вспоминать Алешка, - Снеговика играл, но это без слов, только таял, а еще Козленка номер три.
   – Это как - номер три? - немного притормозил режиссер.
   – Три козленка было. Первый, второй и третий. - И как-то туманно пояснил: - Волк и семеро козлят.
   – Не понял, - отмахнулся режиссер и запустил огрызок в урну. - Роль удалась?
   – Бесспорно.
   – А как ты ее воплотил? Мекал? Травку жевал?
   – Бодался!
   – Гениально! Дальше.
   Тут Алешку осенило. Ему ведь очень было нужно проникнуть в коллектив театра. И он хвастливо заявил:
   – В школе обычно великанов всяких играл.
   – Чего? - режиссер затормозил так, что его подошвы завизжали, как шины на асфальте. Он взглянул на Алешку сверху вниз: - Не соответствуешь. Рост у тебя неубедительный.
   – Еще чего! - возмутился Алешка. - Если по-вашему, то плохой артист должен играть плохих людей, а хороший - хороших? Да? Разве маленький человек не может сыграть большого?
   Режиссер призадумался, потом согласился:
   – Оригинально мыслишь. Но вот большому человеку сыграть маленького сложно. Согласен? Тогда приходи завтра к трем, будем читать пьесу. И тебе роль дадим. Пьеса - закачаешься!
   – «Великан и Роза», я знаю.
   – А кто Великан, знаешь? - Режиссер аж расплылся весь. - Оригинальная трактовка: Великан - это директор фирмы. А Роза…
   – Знаю! Роза его секретарша.
   – Вот и нет! - счастливо расхохотался режиссер. - Роза - его любимая кошечка. Она потерялась, представляешь? Великан в отчаяньи! Он переодевается в…
   – В карлика?
   – Как ты догадался? Молодец! Он переодевается и отправляется на поиски Розы. Здорово? Талантливо, да? Нестандартно. Приходи завтра к трем.
   – Я и брата могу привести. Он тоже артист.
   – Приводи. - И режиссер, размахивая салфеткой как флагом, скрылся за дверью с надписью «Буфет».
   Алешка посидел немного, чтобы перестала кружиться голова, и отправился кататься на Алмазе.
   – Ну, и зачем тебе это надо? - спросил я. - Слава актера нужна?
   – Как зачем? Этот Волк работал в «Ключике». Там его наверняка помнят. И я обязательно про него что-нибудь узнаю. Так просто ведь мне никто ничего не скажет. А я там покручусь в коллективе - кто-нибудь обязательно проговорится.
   – Тебе-то что? - рассердился я. - Катался бы на лошади!
   – Дим! - Алешка широко распахнул глаза. - Неужели ты не понял, что тут скрывается тайна.
   Ну да, раз скрывается тайна, надо ее раскрыть.
   – Без тебя раскроют, - буркнул я.
   – Не раскроют, - серьезно сказал Алешка. - У меня некоторые ниточки в руках. А у них нет. - И он раскрыл папку с рисунками, засунул туда портрет Волка.
   Я воспользовался случаем:
   – Лех, а зачем эта лошадь на скалу лезет? Что она там забыла?
   Алешка оживился:
   – Это, Дим, кабардинка. Специальная такая горная лошадь. Ее вывели для горных троп. Она очень добрая, выносливая и очень цепкая. У нее, Дим, исключительно крепкий копытный рог.
   Да уж, конечно, добрая. Недобрую лошадь лазить по скалам, цепляясь «исключительно крепким копытным рогом», не заставишь.
   – Они, Дим, и в цирке выступают.
   Ну да, под самым куполом. Но вслух я этого не сказал, а только поразился - сколько он уже про лошадей знает!
   И я взял следующий рисунок.
   – Лех, а почему у этой лошади столько ног?
   Алешка очень удивился вопросу. Он показался ему наивным.
   – Очень просто, Дим, - нехотя, как дурачку, объяснил он. - Я изо всех этих ног самые лучшие выберу. Чтобы лошадь в беге как бы летела над землей. Плавно, Дим, и неукротимо.
   Ни фига себе! Какие творческие тонкости. А впоследствии, в ближайшее время, я убедился, что и в раскрытии тайны печального Волка Алешка применил тот же метод. Из лишних ног выбрал самые подходящие.
   – Да, - сказал я, - спасибо тебе за мой портрет.
   – Понравился? - оживился Алешка.
   – Очень, - искренне признался я. - У меня там такое умное лицо.
   Алешка как-то странно взглянул на меня. Недоверчиво как-то.
   Вздохнул:
   – Ну, ладно. Если ты не обиделся, я тебе его дарю. Только на стенку не вешай. И не показывай никому. Даже маме.
   Скромный какой. Настоящий талант и должен быть скромным.
   – А почему маме нельзя показать?
   Алешка пожал плечами:
   – Расстроится, - и протянул мне портрет… задумчивого дурака.
   Не знаю, как мама, а я расстроился. И засунул этот портрет подальше, в нижний ящик письменного стола.

Глава IV

   Кузнечик на собаке
   Утром я записал в дневнике очередную дату - 3-е января - и фразу: «Ходил в мастерскую, сдал пылесос в ремонт».
   Алешка заглянул через мое плечо:
   – Никуда ты не пойдешь, ни в какую мастерскую. Сейчас пойдем на стадион, на скачки. А потом в театр, на репетицию.
   – А пылесос? Мама ругается.
   – Мы его сами починим. Давай его спрячем в шкаф, будто ты его сдал. А потом починим. Будто ты его из мастерской забрал.
   – А деньги на ремонт? Мама деньги дала. Куда их денем?
   – Мы ей что-нибудь купим. Приятное. Она будет рада. И не станет расспрашивать.
   Все он решает прямо левой ногой. Элементарно.
   – Зачеркивать? - спросил я про эту фразу.
   – Зачем? - удивился Алешка. - Конспирация нам не помешает.
   Ох и хитер мой братец!
   И мы пошли на стадион.
   Это были еще не скачки. Вроде репетиции. Тренер Галина сказала, что скачки будут в последний день каникул. И победителя ждет приз.
   – Какой? - сразу спросил Алешка.
   – Секрет. Зачем тебе знать?
   – А я из-за всякой ерунды стараться не буду.
   Тренер Галина рассмеялась и потрепала его по голове:
   – Старайся, Алексей, не пожалеешь. Приз отличный. Иди, время есть, потренируйся немного. И помни: у тебя главный соперник - Полковник.
   Алешка нырнул в конюшню и вывел из нее Алмаза. Это был очень красивый конь, с гибкой шеей, немного горбоносый, на тонких сильных ногах. Он доверчиво и грациозно шел за Алешкой мерным шагом, почти положив голову ему на плечо. Будто шептал что-то в ухо, делился своими лошадиными секретами. Сразу видно, что они любят друг друга.
   Тренер тетя Галя помогла Алешке оседлать Алмаза и забраться к нему на спину. Алешка тронул повод, и Алмаз послушно, легко перебирая ногами, разбрасывая копытами снег, поскакал по кругу.
   Да, если Полковник казался в седле плотным кулачком, то Алешка - совсем наоборот. Худенький, длинноногий, он напоминал своими локтями и коленками маленького сложившегося кузнечика на спине большой собаки.
   Нет, это не было смешно. Это было красиво. А когда Алешка послал Алмаза в галоп, мне и вправду показалось, что у лошади восемь ног. Или даже двенадцать. Они так и мелькали, далеко отбрасывая копытами снежные комки.
   Тренер Галина распахнула выезд из загона, и все всадники, друг за другом, выскочили на футбольное поле. Выстроились на старте в неровную линию. Лошади волновались не меньше жокеев, переступали ногами, стригли ушами, взмахивали гривами.
   – Внимание! - тренер подняла руку со стартовым флажком. - Три круга, галопом - марш!
   Она взмахнула флажком, и лошади помчались. Сначала на старте была суета и толчея, но уже на первом круге все участники скачек вытянулись в линию. Впереди легко, чуть касаясь утрамбованного снега, летел Алмаз на своих восьми ногах. За ним, чуть отстав, поспешал Гордый с Полковником.
   Так они и прошли всю дистанцию. Алмаз финишировал первым, Гордый - за ним.
   Полковник свалился с него и вежливо сказал:
   – Это не я проиграл, Леша. И не ты выиграл. Это наши лошади.
   Алешка засмеялся.
   Полковник покачал головой - тут у него тем более не было шансов.
   – Знаешь, Леш, если бы я скакал на Алмазе…
   Лешка неожиданно согласился:
   – Хорошо. На соревновании поменяемся. Скачи на Алмазе.
   – Правда? - обрадовался Полковник. - Спасибо. Это по-дружески. Но ведь ты проиграешь.
   – Не думаю, - уверенно возразил Алешка.
   – Почему? - удивился Ваня. - Алмаз у нас самый резвый.
   И тут Алешка произнес совершенно загадочную фразу:
   – Потому что волк украл лошадь!
   – Не понял… - Наш степенный Полковник, наверное, первый раз в жизни растерялся.
   И я тоже. «Волк украл лошадь». Не слабо! Даже круто!
   Волки обычно овец крадут. Да и при чем здесь это?
   После обеда, во время которого мама похвалила меня за пылесос, мы отправились в театр.
   – Да, - спросила она, закрывая за нами дверь, - а когда он будет готов?
   – Вчера вечером, - сказал Алешка, думая совсем о другом. - Или сегодня утром.
   – А вы куда?
   – Мы - в театр.
   – Молодцы! - сказала мама. - А деньги на билеты?
   – Ой, мамочка! - защебетал Алешка. - Я забыл тебе сдачу отдать. Можно мы ее на билеты потратим?
   – Конечно. Только берите хорошие, в партер.
   – В ложу бенуара, - ответил Алешка.
   Какие слова знает! И маму это тоже поразило.
   – Как вы быстро взрослеете, - нежно сказала она нам вслед.
   Карабас без лишних слов впустил нас в фойе.
   – Идите в зрительный зал, - сказал он. - Все уже собрались.
   В зрительном зале было темно. Только на сцене горел свет. Там стоял обеденный стол, во главе его сидел режиссер Кабаков и что-то жевал. И запивал водой из бутылки. А в первом ряду разместились актеры. В основном молодые и веселые. В руках они держали книжечки. Наверное, подумал я, это и есть пьеса про Великана. Актеры не шумели, не переговаривались, а только переглядывались и улыбались друг другу. Видимо, так они обменивались мнениями о пьесе.
   Режиссер сделал глоток и встал:
   – Друзья мои! Мы должны прежде всего понять и определить сверхзадачу этой гениальной пьесы…
   – А кто ее написал? - нахально перебил его Алешка.
   – Я, - скромно потупился режиссер. И показал всем видом: разве я виноват в своей гениальности. - Прошу не перебивать. Что я говорил? Ах да! Сверхзадача. Вот вопрос: кто главный герой пьесы? Вы скажете: Великан. И ошибетесь. Великан, по ходу пьесы, уходит домой из своего офиса. Сажает Розочку в сумку. Розочка убегает. Великан, в отчаянии, переодевается Карликом и отправляется на розыски Розочки. И он встречается со многими людьми. Самыми разными: с бомжами и чиновниками, с продавцами и артистами, с жуликами и милиционерами. Что это значит? Значит, мы можем дать развернутую картину нашей жизни. Показать ее плохие и хорошие стороны…
   – А зачем плохие показывать? - опять перебил его Алешка. - Их и так все знают.
   – Здравая мысль, - поддержал его бородатый актер, который сидел рядом. Он все время то сдирал с себя бороду, то лепил ее обратно. И каждый раз удивлялся.
   Тут поднялся шум. Началось бурное обсуждение. В общем, все как у нас на уроке, когда ученики не очень слушают учителя. И все ведь Алешка натворил. Я решил ему об этом сказать. Чтобы он больше не выскакивал. Повернулся к нему… И отскочил как ошпаренный. На Алешкином месте сидел какой-то жутко бородатый мальчик. Мальчик расхохотался.
   Оказывается, пока все спорили, Алешка успел подружиться с бородатым актером и тот дал ему примерить свою ужасную самоклеящуюся бороду.
   Когда я пришел в себя, споры о сверхзадаче уже закончились и начались споры по распределению ролей.
   Здесь процесс тоже пошел как в детской игре: «Чур, я - царь! Чур, я - царевна! Чур, я - сапожник!»
   Постепенно роли разошлись. И неудивительно, что Алешке досталась одна из главных. Ему поручили играть Великана, переодевшегося Карликом.
   – Славно! - сказал довольный режиссер. - Но у нас никого нет на роль кошечки Розы.
   Действительно, из всех актрис ни одной не было с кошачьей внешностью. И повадками. Одна тетка, правда, немножко подходила - у нее под носом были вполне приличные усики. Но режиссер отверг ее кандидатуру: