Гусев Владимир. Укус технокрысы

   Шлем, шлем... В этом что-то есть. Пятнадцать лет назад, сидя перед монитором взбесившейся тройки суперкомпьютеров "Тригон", Петя впал в транс, из которого, в сущности, так потом и не выпал. Похоже, в этот раз он решил подстраховаться. Что делает шлем? Если его металлизировать снаружи или изнутри, то - экранирует головной мозг. Правда, желательно этот шлем еще и заземлить. И будь у меня позавчера на голове такая "шапка", я смог бы запросто проникнуть в Петино логово, не опасаясь еще раз испытать на себе воздействие "фобоса и деймоса", как назвал эти страх и ужас один спасатель. И тогда мне не понадобился бы "вечный" источник со встроенной неисправностью, и еще трое суток терять не пришлось бы. А в том, что это все приобретено Пеночкиным, сомневаться не приходится, ведь Дружинина девичья фамилия его жены.
   Интересно, где он такие деньги взял? Если все это сложить да подытожить - получится, что моя "сорокаградусная" фирма и за год столько не зарабатывает. А тут - полубольной псих-одиночка...
   Глава 16
   Просыпаюсь я среди ночи от, как мне показалось, скрипа входной двери. Вечером я ее тщательно закрыл, равно как и окна, и приставил к двери оба приписанных к одноместному номеру стула. Неужели...
   Додумать я не успеваю. На фоне окна мелькает какая-то тень, я пытаюсь вскочить, но уже поздно. На голову мне натягивают одеяло и придавливают сверху чьей-то грузной тушей. Единственное, что я ухитряюсь сделать - это поджать под себя ноги и прикрыть локтем правой руки печень.
   Бьют меня не очень больно. Не чтобы покалечить, а чтобы запугать. И не долго почему-то. Очень скоро туша перестает давить на меня - и это плохо, потому что остаются беззащитными почки - я пытаюсь пошевелиться...
   - Чего он молчит-то? - слышу я чей-то приглушенный шепот. Мы его... не того? Не перестарались?
   В ту же секунду мне по спине, между лопаток, наносят ладонью такой удар, что я, разом выдохнув весь воздух, начинаю, захлебываясь, глотать его, словно умирающий от жажды - воду. В груди у меня что-то булькает, в горле хрипит.
   - Живой, я же не трогал его, - равнодушно комментирует второй приглушенный голос. И, уже прямо мне в ухо, добавляет:
   - Чтобы завтра же и духу твоего здесь не было. А влезешь еще раз в чужие файлы - убью!
   Снова чуть слышно скрипит дверь, в коридоре стихают шаги...
   Отдышавшись, я пытаюсь встать - и не могу. Потому что меня крепко-накрепко прикрутили к кровати веревками.
   На руке начинает тревожно пиликать "слуга": кто-то пытается угнать мою "вольвочку".
   Ловко они меня...
   - Помогите! На помощь! Кто-нибудь!
   Ору я до тех пор, пока не начинаю задыхаться: воздух под одеяло, которым меня накрыли с головой, поступает плохо. Да и слышно меня...
   Нет, услышали. В дверь стучат.
   - Отсюда кричат, что ли? - доносится до меня раздраженный мужской голос.
   - Скорее, из преисподней, - отвечает другой.
   - Тут на ручке табличка повешена: "Просьба не беспокоить", - говорит первый. - И дверь изнутри закрыта. Ну ты, дурноватый, не мешай людям спать!
   - Взломайте дверь! Откройте! - кричу я.
   - Не ори, дурень! - снова советует первый голос. - А то откроем - сам не рад будешь. Таких кренделей навешаем... Сейчас, позовем дежурную.
   Я облегченно замолкаю: дышать уже нечем. Сейчас, сейчас... Придет дежурная, высвободит меня отсюда, я вызову милицию, напишу заявление... Первым делом следователь поинтересуется, кто бы это мог быть, кому я перебежал дорогу. Я скажу - фирме "Комтех-сервис". И что они тебе сделали? Ну, поколотили малость. Как-то странно поколотили: похоже, у меня даже синяков не будет. За это они получат в лучшем случае по году условно. Ну, еще штраф Потом следователь поинтересуется, что именно сделал "Комтех-сервису" я. О том, что я влез в их базу данных, я конечно, промолчу. За такое срок сейчас дают настоящий, не условный. Но доказать это мои конкуренты не смогут. Так что придется им иметь дело со следователем, придется. А я тем временем спокойно..
   Меня вдруг бросает в горячий пот. И не потому, что под одеялом так уж жарко. "Пилигрим"! Он автоматически запоминает до полусотни последних операций - на случай их повторения, за счет этого получается солидный выигрыш в быстродействии. Вчера, обрадовавшись, что вышел на след Пеночкина, я забыл замести следы. То есть там, в сети и в чужих файлах, не один десяток которых мне пришлось просмотреть, чтобы найти нужные, - там я все подчистил. А в своем компьютере...
   Если незваные гости прихватили его с собой - у меня действительно могут быть крупные неприятности.
   Когда меня - потного, жалкого, полузадохнувшегося - наконец вызволяют из-под одеяла, я, нимало не стесняясь дежурной, первым делом ищу свой компьютер.
   И не нахожу его.
   - Так что здесь все-таки произошло? - второй раз спрашивает дежурная, стараясь не смотреть на мои голые ноги. Вместе с нею в номер вошел еще какой-то хмырь - то ли вахтер, то ли местный столяр-слесарь-сантехник. Он озабоченно осматривает покореженную дверь.
   - Да так... Друзья надо мной подшутили, - говорю я.
   А пистолет?! А документы?! А деньги?! А машина?!
   Уже натянув было одну брючину, я поспешно ковыляю к окну, потом к пиджаку, висящему в шкафчике... Уф!.. И "вольвочка", и пистолет, и бумажник на месте. Благородные попались конкуренты. Или, как сейчас принято говорить, "партнеры по бизнесу". Правда, сотовый телефон они забрали. Не потому, что это - большая ценность, а чтобы лишить меня оперативной связи.
   - И в форточке стеклорезом дырка вырезана! - изумленно говорит хмырь.
   - Ну и шуточки у ваших друзей! - возмущается дежурная, пытаясь отодрать от одеяла широкую липкую ленту, какими обычно заматывают пластмассовые трубы, чтобы не текли. - Кто возмещать убытки будет? Замок, дверь, стекло, одеяло!
   - Включите все в счет. Я сегодня утром съеду. Который, кстати, час?
   - Три ночи, - говорит хмырь. - А как они ухитрились выйти и закрыть дверь изнутри? - недоумевает он.
   - Двое вышли через дверь, третий через окно, - мгновенно нахожу я ответ на эту простенькую задачу. - Видите, открыто. А я вечером закрывал даже форточку.
   Подумаешь, одеяло, дверь, стекло... У меня "пилигрим" сперли, вот это действительно... И потребовать я его назад не смогу, вот ведь какая штука. Во избежание крупных неприятностей. А может быть, это не конкуренты мне мешают, а - Пеночкин?
   * * *
   Убрался я, конечно, только из гостиницы. Что они меня, за мальчика держат? Пока не разберусь с Пеночкиным - никуда из Озерца не уеду. А с этими, из "Комтех-сервиса, мы еще расквитаемся. За все - и за "пилигрим", и за вскрытую "вольвочку". В машине они пытались выломать бортовой компьютер. Но не выломали: он у меня в стальном кожухе, приваренном к раме. А вот автомобильную телерадиомагнитолу они у меня забрали.
   Скрипнув зубами, я нажимаю на педаль газа.
   И противоугонный комплекс не помог. Есть у них, видать, специалист... Нет, насчет грабежа машины я прямо сегодня заявлю. Уж "вольвочка"-то из-за "пилигрима" не должна страдать.
   Первым делом я отправляюсь на местный почтамт. Обе кабинки видеосвязи заняты, и мне приходится довольствоваться режимом "псевдовидео". Зато без очереди.
   К счастью, Скрипачев оказывается на месте. Софьиванне пришлось бы вдвое дольше объяснять, а это все - деньги...
   - Костя, мне нужен парик, максимально похожий на мою шевелюру, но не простой, а на основе из токопроводящей ткани. Электросан называется. Запечатлей меня в разных ракурсах. И еще. Шляпу я купил себе недавно шестидесятого размера. Хорошему мастеру фотографий и этой цифры должно быть достаточно.
   Вертя головой перед объективом телекамеры туда-сюда, я одновременно продолжаю:
   - Это не все. Еще мне нужна рубашка, сшитая из такой же ткани, желательно светло-голубая, и брюки. Размер по воротнику сорок два, рост сто восемьдесят четыре, размер брюк пятидесятый.
   - Понял, шеф, - не задает лишних вопросов Костя. Терминал работает в режиме ''псевдовидео", и губы Скрипачева, когда он говорит, не двигаются. Зато на следующем кадре он уже улыбается.
   - И это еще не все. Мне нужны носки из той же ткани и обувь, типа спортивные туфли, на токопроводящей резине. Общая идея понятна?
   - Вполне, - отвечает Костя. - Ты решил заземлиться, подобно корпусу компьютера.
   - Вот-вот. Я - корпус компьютера, - усмехаюсь я.
   - А что с "вечным источником"? Брать или обождать?
   - Обожди. Но будь готов взять в любую минуту и тут же выехать с ним в Озерец. Вместе с париком и прочей одеждой. Все это я хотел бы получить завтра утром. Если не понадобится везти источник - передашь все остальное с проводником поезда здешнего формирования. У меня пока все.
   Купив там же, на почтамте, местную газетку, я на последней странице нахожу примерно дюжину предложений о сдаче квартиры, в том числе и на короткий срок. Однако, вернувшись к машине, не спешу трогаться с места.
   А что, если эти, из "Комтех-сервиса", за мной следят? Не хочется подставлять хозяев квартиры, которую я собираюсь снять. Но еще больше не хочется возмещать им неизбежный ущерб, если на меня опять наедут. Этот вариант, с учетом того, что я сейчас собираюсь сделать, совершенно не исключен.
   Подъехав к ближайшему автомату, я набираю номер фирмы "Комтех-сервис" и требую к телефону заместителя директора Гостича.
   - Его нет, - отвечает какая-то девица плачущим, как мне показалось, голосом.
   - А с директором я могу поговорить?
   Счас мы с ним побеседуем... Он от меня такое услышит, что уже к вечеру вернет и "пилигрим", и автомобильный телерадиокомплекс, и тем более сотовый телефон. Ведь если я смог влезть в секретные файлы, чтобы просто ознакомиться с их содержанием, я могу, наверное, и малость пересортировать в них информацию, не правда ли? И, более того, смогу впредь делать это регулярно. Тем более, если они что-то вякнут про незаконное вторжение в их базу данных. Только следы замету более тщательно.
   - Директора тоже нет... - ревет теперь уже в голос на том конце провода девица. - Они все ушли в храм "новой веры", а меня оставили... Я тоже хочу-у-у...
   - Не плачь, девочка! А то из леса придет злой "общий бог" и съест тебя!
   Однако...
   Повесив трубку, я сажусь за руль "вольвочки" и медленно еду в сторону от центра, выискивая ближайший скверик. Пенсионеры принимают меня за своего, а в условиях почти полного отсутствия источников информации их сетования и воркотня могут оказаться весьма полезными. Ага, вот.
   Захватив с собой газету, я тщательно запираю "вольвочку" и выбираю место на скамейке так, чтобы машина была у меня на виду. Мне хватает каких-то двадцати минут, чтобы выяснить: а) сливочное масло раньше было намного вкуснее, б) до вчерашнего дня верующих в "общего бога" в городе почти не было, в) но сегодня прямо с утра все словно с ума посходили, г) храму "новой веры" только за сегодня пожертвовали столько денег, что, если бы их перевести на пенсии...
   Я медленно возвращаюсь к своей ограбленной и униженной старухе.
   Похоже, до вчерашнего дня этот городок был единственным, который еще на охватила зараза "новой веры". И я дал Воробьеву и Черенкову совершенно неправильный совет - искать регион, в информационной ауре которого чаще всего используются слова, относящиеся к артегомам и "общему богу". В центре урагана - всегда штиль.
   Но сегодня и здесь - девять баллов.
   И как это все понимать?
   А очень просто: "глаз" урагана сдвинулся, переместился в другой город. Или страну. Какую? Теперь это будет не сложно узнать.
   Глава 17
   Дозаправившись на случай, если леший вновь начнет водить - точнее, возить, да еще на моей же машине, тратя при этом мой же бензин! - меня по лесу, я снова еду в сторону Горелого хутора. Но интуиция подсказывает, что на этот раз я в него попаду. Центр урагана сместился...
   Проехав Долгунец и миновав знакомую, как глазам ладонь, необъездную лужу, я сбавляю ход и... И вовремя. Вот он, съезд налево. И вполне отчетливая дорожка-тропинка между сосен.
   Озеро "Красотуля" должно быть в примерно в полукилометре от поворота. Да, все без обмана: вот озеро, вот и старый дом лесника на его берегу. Участок обнесен новым деревянным забором, на высокой мачте машет лопастями-крыльями ветряк. Последней модели, между прочим, с жутким коэффициентом полезного действия.
   Посигналить, что ли?
   Уняв преждевременную радость, я оставляю машину метрах в пятидесяти от ворот, закрываю дверцы, и, расстегнув на всякий случай кобуру, подхожу, к воротам.
   Они, конечно, на замке, калитка тоже закрыта. Эх, вспомним молодость...
   Отыскав место, где забор выглядит менее неприступным, я разгоняюсь, хватаюсь за его верхний край и, отчаянно елозя по доскам ногами, перепрыгиваю на ту сторону. Старость не радость... Так и ноги поломать можно...
   Дверь дома, помимо врезного, закрыта на огромный висячий замок. Опоздали вы, батенька... Вот и свежие следы грузовичка перед крыльцом, и следы поспешного отъезда: обрывки каких-то бумаг, веревок, кукла "Барби" с оторванной ногой...
   Окна на первом этаже закрыты ставнями. А на крыше мансарды... На такие кронштейны устанавливают обычно антенны спутниковой связи. На те, что рядом - солнечные батареи. Очень мощные солнечные батареи.
   А внутри дома? Что интересного может быть внутри? Нехорошо, конечно, входить без приглашения. Но раз уж я сюда приехал...
   За домом, как я и ожидал, прячутся нехитрые дворовые постройки: "скворечник" с вырезом в форме повернутого сердечка на узкой двери, сарай, еще один. Похоже, во втором когда-то держали скот. А в первом...
   Подойдя и примерившись, я наношу свой любимый удар "сезам". Дверь сарая послушно распахивается. Отыскав среди садового инвентаря заржавленный ломик, я возвращаюсь к дому, срываю с петель ставень, разбиваю окно.
   Дом брошен явно впопыхах. Мебель старая, хлипкая - ее вообще всю оставили. Спальня... Сюда я заглядывать, пожалуй, не буду. Все, что меня интересует - это Петин кабинет. Или рабочая комната. Судя по результатам, он последнее время работал, и очень результативно работал, гад!
   Искомое я нахожу в мансарде. Она довольно просторная, на три света. Монтажный стол, верстачок, письменный стол... Где у него стоял мощный нейрокомпьютер? Скорее всего, в этом углу... На монтажном столе - россыпь сенсоров для артегомов. Новейшие, пленочные, в основном - датчики магнитных и электрических полей. "Артегомы - разведчики человечества на пути в будущее! Они видят и слышат в других диапазонах! Артегом - лучший друг человека!"
   Тьфу ты... Петя так и продолжал этим заниматься. Артегомами то есть. Только вот - чем конкретно? Почему это привело в конце концов к массовому психозу, названному "верой в общего бога"? Я ведь совершенно случайно ускользнул из хитроумно расставленных сетей. Вместе с другими артегомоненавистниками и... и пьяницами. Не выпей я перед просмотром клипа о "чебурашках" рюмку коньяку - точно уже был бы в храме "новой веры"...
   В углу, под скошенной стеной, я обнаруживаю целую груду шлемов. Некоторые - со следами обработки. Похоже, именно на внутреннюю поверхность Петя ставил сенсоры, в эти вот углубления. Не менее чем по полутысяче с каждой стороны. Или по тысяче? Аж в глазах рябит. Но по меридиану хоккейного шлема, от затылка до лба - нейтральная полоса. И что сне значит?
   Захватив шлем и горсть сенсоров, я спускаюсь вниз.
   Поочередно зажигая в полутемных комнатах свет и не забывая потом гасить его, я захожу в детскую, в гостиную... В камине -несколько обугленных поленьев, клочки полуобгоревших бумаг.
   В прошлый раз Пеночкин с помощью "Тригона" хотел заглянуть в будущее, чтобы, вернувшись в настоящее и выверив с учетом полученного знания курс, заняться "счастливизацией" всей страны. Что с помощью шлема, напичканного сенсорами, собирается Петя увидеть на этот раз? А может быть, не собирается, а уже наблюдает?
   Несколько полуобгорелых листков бумаги в камине привлекают мое внимание.
   Они исписаны красивыми круглыми буквами, почерком записной отличницы. Я эту манеру писать еще двадцать пять лет назад запомнил...
   Вытащив из пепла несколько листочков, я подхожу поближе к старомодной трехрожковой люстре и достаю из кармана очки. Пользуюсь я ими только в исключительных случаях. Зрение слабеет, дальнозоркость прогрессирует, но я не сдаюсь.
   "...жалко его. Однако и у жалости бывают пределы. Вчера он не снимал "шапку" целый день. И не сказал мне за весь день ни слова. Только улыбался все время - как тогда, после "Тригона"...
   ...ездит за ним, как собачонка, по всему участку. Проводов теперь нет, и шлем он не снимает даже ночью. Я хотела помыть ему голову, но он наотрез отказался. Сказал: "Через две недели, после того, как эгрегор полностью сформируется. Что такое эгрегор (или игрегор?), как обычно, объяснить не соизволил...
   ...удалось продать. Пенсия плюс процент от реализации этих программ кажется, получается вполне прилично. Наконец-то выбьемся из нищеты. Анечке замуж пора, но голую-босую кто ее возьмет?"
   Я лихорадочно роюсь в камине, потом рыскаю по комнатам, поднимая все бумажки подряд и отыскивая среди них листочки, исписанные красивым ровным почерком.
   Дневник на бумаге! Только Элли такое и могла... Во-первых, личных дневников никто сейчас не ведет - не те времена. Во-вторых, все нормальные люди деловые записи хранят зашифрованными, в файлах "личная память" своих компьютеров. В них можно легко найти любую информацию, задав два-три ключевых слова. Но чтобы на бумаге... Ага, вот еще:
   "...мой единственный свет в окошке, - даже она меня не понимает: "Он же эгоист! Потратил все деньги на компьютер! Он не любит нас, мама! Мне замуж пора, но кто меня без приданого возьмет? Не в двадцатом же веке живем... У вас нет ни обеспеченных родственников, ни друзей, ни даже просто богатых знакомых. Где мне искать жениха? На панели?" Господи, в наше время все было по-другому...
   ...люди должны быть счастливы. И артегомы - они ведь тоже люди! - не исключение. Мы с тобой их породили, мы. Нам и отвечать за них. И я знаю, как сегодня сделать всех людей счастливыми." Тут я не выдержала и сказала: "Ты бы вначале обо мне и Анечке подумал. Пусть не счастливую, но хотя бы просто нормальную жизнь для нас сделай. Сколько еще мы будем жить в этой глуши?" А он: "Сделаю непременно! И гораздо быстрее, чем ты думаешь!.."
   Убедившись, что ни одного подобного листка в комнатах больше нет, я бережно укладываю все найденные в бумажник, прихватываю с подоконника оставленный было шлем с выемками под сенсоры и, тщательно погасив повсюду свет, вылезаю через разбитое окно. Ставню я прилаживаю на прежнее место. Она покачивается, конечно, и теперь не нужен лом, чтобы еще раз влезть в дом. Однако на полную ликвидацию последствий учиненного погрома у меня нет времени. Пеночкина нужно найти, и как можно быстрее. Жаль, что сотовый телефон украли. Но все равно, сейчас домчусь до Озерца, позвоню Воробьеву... А потом - в Москву, в Москву, в Москву...
   Глава 18
   Вернувшись в Озерец, я первым делом оккупирую почтамт. Звонки, звонки, звонки... Ни Воробьева, ни Черенкова нет на месте, и, самое странное, не отвечают их электронные секретари. А сотовая связь? А радиотелефоны, по которым можно отвечать, пардон, даже сидючи на толчке?
   Зато у меня на фирме порядок: Софьиванна на месте, Скрипачев в семинарии, дела идут полным ходом. Правда, падре второй день на работе не появляется. Как в воду канул. Вот и приходится Скрипачеву за него отдуваться.
   Ничего страшного. Скрипачев - двужильный, выдюжит. Зато получит очередную премию. За хорошую работу я и плачу хорошо, это все знают.
   Юлька, невестка, уже немного успокоилась. Витюха так и не появился, хотя два раза звонил и требовал, чтобы она пришла в храм. Она не пришла. Первый раз Витюха обиделся, второй разозлился.
   Ладно. С этого бока у меня все более-менее. Только вот Юлька...
   Что-то она быстро успокоилась. Привыкать начинает к одиночеству. А что, если ей хватит двух-трех недель, чтобы - совсем привыкнуть?
   Напоследок я звоню бывшей жене. В тайной надежде, что трубку снимет не она, а Ванечка. Много ли деду нужно? Услыхать несколько забавных фраз от любимого внука, да... да заманить какую-нибудь бабенку в свою одинокую постель. Но отвечает мне не Ванечка и даже не Алена. А - Крепчалов Виталий Петрович, Витек, мой бывший директор и нынешний министр. Я его голос узнаю мгновенно, что, в общем-то, неудивительно. Он мой - тоже. Что отчасти приятно.
   - Ты?! - кричит, по привычке, Витек. - Мы тут с ног сбились, разыскивая тебя! Немедленно возвращайся в Москву!
   - Подожди, не горячись, - осаживаю я Крепчалова. Моя фирма - частная, и подчиняется министру настолько косвенным образом, что ни о каких приказах не может быть и речи. А с учетом того, что Витек еще и жену у меня увел, я вообще имею право с ним не разговаривать. И не разговаривал бы, если бы не внук. - Вначале расскажи, как там Ванечка.
   - Ванечка-то хорошо, я плохо, - сердито выговаривает мне Крепчалов. Твоя Алена подалась в храм "новой веры!" Я ее дважды приводил оттуда, и дважды она опять туда сбегала. Вот и пришлось чуть ли не на няньках с вашим Ванечкой сидеть. Но сейчас он в круглосуточном детском садике, министерском, ты не волнуйся. И немедленно возвращайся в Москву! Озерец это далеко?
   - Полтыщи километров. А зачем - в Москву? Мне и здесь хорошо.
   - Ты что, телегазеты не смотришь, радио не слушаешь?
   - Не-а. Надоели мне ваши артегомы.
   - Пеночкин в Москве. Похоже, всю эту кашу заварил он. А достать его мы не можем. Как приедешь - срочно ко мне.
   - Да пошел ты...
   Давно я хотел выдать эту фразочку, очень давно. Но все ситуации подходящей не выпадало. После "Тригона" не было еще случая, чтобы я хоть зачем-нибудь понадобился Витьку. А без такого условия фразочка не звучит, совсем не звучит. Зато сегодня...
   Торжественно повесив изумленно замолчавшую трубку, я возвращаюсь к своей "вольвочке". Следующим пунктом программы было - наведаться в здешнее отделение милиции, пожаловаться на то, что обокрали мою нежно любимую старуху. Уж это-то я могу сделать, не боясь, что в ответ выставят мой "пилигрим", незаконно вторгшийся в чужую базу данных. Точнее, мог бы сделать. Но не стану. Бог с нею, японской телемагнитолой. Петя в Москве, и даже Крепчалов уже знает, что увел моих детей в храм "новой веры" - он, Пеночкин. Времени мне терять никак нельзя. Потому что каждый лишний час пребывания Маришки и Витюхи в храме может сделать их возврат к прежней жизни невозможным. Петя ведь, после контакта с трехполушарным "Тригоном", так и не вернулся к нормальной жизни.
   Решительно повернув в замке ключ зажигания и отчаянно сигналя, я выезжаю со стоянки возле почтамта и поворачиваю колеса в сторону шоссе "Москва-Рига". Правда, пока до него доберешься... Два железнодорожных переезда нужно проскочить, а вдруг поезд?
   Переезды я проскакиваю благополучно, аккуратно вписываюсь в поворот на развязке и - вот оно, четырехрядное шоссе! Давно моей старухе не удавалось таи порезвиться!
   Внимательно следя за дорогой, я не забываю посматривать и в зеркало заднего обзора. Не сел ли кто-нибудь на хвост? Действительно ли меня решили припугнуть ребята из "Комтех-сервиса", видя во мне опасного конкурента, или это все - лишь прелюдия к гораздо более серьезным акциям? Тогда, с "Тригоном", тоже все начиналось довольно безобидно. А кончилось... Может, потому Крепчалов и жаждет видеть побыстрее меня в Москве? Приеду - а там уже следователь: "Это ваш "пилигрим"? Объясните, гражданин Полиномов, каким образом попала в него секретная коммерческая информация фирмы "Комтех-сервис"?"
   Мое внимание привлекает серебристая "хонда", вот уже минут пять не пытающаяся обойти старуху. Чуть снизив скорость, я спокойно жду, пока она меня обгонит. Но на всякий случай вытаскиваю из кобуры пистолет и кладу его на соседнее сиденье.
   "Хонда", однако, обгонять меня не намерена.
   Тогда я вдавливаю педаль газа до отказа. Только бы на гаишников с радаром не нарваться. И в кювет не слететь: устал я за эти дни изрядно. Хоть и время еще не позднее, и за руль не так давно сел, а в глазах уже нет-нет да и промелькнут черные мурашки, и под веки словно песка кто насыпал.
   Отставшая было "Хонда" вновь появляется в сотне метров позади, едва я перехожу на крейсерскую скорость.
   Ах, так...
   Я решительно сбавляю скорость: 120, 100, 30, 60, 40...
   "Хонда" делает тоже самое.
   Тогда, резко затормозив, я хватаю с соседнего сиденья пистолет и, сняв его с предохранителя, выскакиваю из машины.
   Из "хонды", остановившейся в каких-то пяти метрах позади старухи, выходят Элли... и Петя. На Элли длинное серебристое - в тон машине платье, на шее жемчужное ожерелье, в волосах бриллиантовая заколка. На Пете одежда золотистого цвета, напоминающая церковную. А на голове - алый хоккейный шлем с буквами "СССР".
   - Паша! Почему ты от нас убегаешь? - спрашивает Элли, чуть наклонив голову, своим неповторимым голосом. Я, опустив пистолет, растерянно молчу.
   - Я теперь так счастлива! - говорит Элли, и лицо ее озаряет улыбка. Причем в буквальном смысле: я отчетливо вижу, что лицо Элли светится. Морщинок на нем совсем нет, даже у глаз. А светлые волосы почему-то мокрые. Совсем как в тот, самый первый раз, когда она примчалась, опаздывая и под дождем, на ГИВЦ.
   - Рад за тебя, - хмуро говорю я, засовывая пистолет за пояс.
   Только, похоже, это совершенно не так. Неужели я еще на что-то надеялся? Старый хрыч... А Элли - все так же молода, между прочим. Как она смотрит на Петю! Вот счастливчик. Только, как обычно, он не понимает этого.
   - Ты зачем приезжал на Горелый хутор? - зло спрашивает Пеночкин, подмигивая мне сразу двумя глазами. - Кто тебя туда звал? Опять стоишь на моем пути? Зашибу!
   В руках у Пети вдруг оказывается хоккейная клюшка. И только теперь я замечаю, что на ногах у него - коньки.